Текст книги "Искусство мыслить о деньгах"

Маклер: только оборот имеет значение

Прежде всего это относится к биржевым маклерам, маркетмейкерам и брокерам. Маклеров и маркетмейкеров мы можем увидеть по телевизору в ходе репортажей с франкфуртской или нью-йоркской биржи. Это те люди, которые бегают по залу и что-то громко кричат. К сожалению, в последнее время они чаще молча сидят перед компьютерами. Постепенно атмосфера прежних торговых площадок совсем исчезнет. Брокеры сидят в своих кабинетах и поддерживают контакты с клиентами, дают им советы, передают их поручения маклерам. Но главная задача брокеров состоит в том, чтобы побуждать клиентов как можно больше покупать и продавать.

Маклеры и брокеры зарабатывают не на разнице курсов, а на процентах, которые отчисляются им от каждой совершенной клиентами сделки. Беседуя между собой, брокеры первым делом интересуются оборотом и только во вторую очередь – биржевыми трендами. Рассказывают такую историю: клиент приходит к брокеру за советом. Тот настоятельно рекомендует ему купить акции IBM. Когда он заканчивает свою речь, клиент говорит, что вообще-то хотел как раз продать акции IBM. «Ну что ж, – говорит брокер, – продать – это тоже неплохо!»

Хотя в молодые годы я тоже был брокером (а может быть, именно по данной причине), отношение у меня к ним не очень хорошее. Большинство из них – дураки. Однако без них биржа не сможет работать. Они сводят покупателей и продавцов и на основе спроса и предложения определяют курс. Отношение к брокерам хорошо передает высказывание американцев о женщинах: «С ними можно жить, но и без них тоже можно».

Управляющий финансами: повелитель миллиардов

К ним относятся менеджеры фондов крупных инвестиционных компаний и финансовые менеджеры. Они ворочают миллиардами, но, как и маклеры, работают не со своими деньгами, а с капиталами клиентов. Им, а также находящейся в их подчинении армии аналитиков платят за то, что они подбирают для покупки многообещающие акции, облигации или сырьевые активы. В целом представители этой профессии не добиваются особых успехов. Лишь немногие способны на протяжении длительного времени показывать лучшие результаты, чем индекс, с которым их сравнивают.

Финансисты: великие воротилы

Не каждого обитателя биржи, который оперирует собственными средствами, можно назвать спекулянтом.

Есть еще крупные финансисты, которые ворочают миллионами и миллиардами. Финансист всегда по уши в делах, обеспечивает себе большинство голосов в правлениях компаний, планирует слияния и поглощения. Если у него есть доля в капитале компании, он активно вмешивается в работу ее руководителей или увольняет их, когда его что-то не устраивает. Вообще жизнь у финансиста очень неспокойная. Если он учреждает предприятие, то обращается на биржу за необходимым капиталом. Контроль над предприятиями, которыми хочет руководить финансист, осуществляется также через биржу. Его цели всегда конкретны, а совершаемые им покупки и продажи вызывают большие круги на воде и оказывают влияние на весь фондовый рынок.

Арбитражеры: представители вымирающего вида

Арбитраж – это спекуляция в пространстве. Спекуляция во времени означает, что вы сегодня покупаете, чтобы когда-нибудь потом продать подороже, или, наоборот, сегодня продаете, чтобы впоследствии опять купить то же самое, но дешевле (игра на понижение). Что же касается спекуляции в пространстве, то она сводится к тому, чтобы одновременно купить что-то в одном месте и продать в другом. При этом арбитражер должен стремиться к такой разнице в курсах, которая превышает транзакционные издержки, чтобы получить какую-то прибыль. Он имеет преимущество перед классическим спекулянтом, так как ничем не рискует. Ведь он дает указание маклеру только в том случае, если видит достаточную разницу в курсах между двумя биржевыми площадками. Правда, ему приходится довольствоваться очень небольшой прибылью и постоянно следить за курсами. Арбитражеры как вид сегодня практически вымерли. В эпоху современных средств коммуникации вся информация одновременно становится доступной в Токио, Лондоне, Франкфурте-на-Майне и Нью-Йорке. С помощью интернета вы можете получить ее в любой квартире. Разница в курсах обычно минимальна и сглаживается в считаные секунды. В лучшем случае маклеры могут рассчитывать на разницу в 0,1 процента, потому что не уплачивают никаких комиссий, кроме биржевого сбора. Независимый же спекулянт вряд ли найдет сегодня курсовую разницу, которая сможет покрыть хотя бы половину его издержек.

В те времена, когда я еще был активным маклером, ситуация складывалась по-другому. Тогда между Лондоном и Парижем велась активная арбитражная торговля. Сотни ценных бумаг, особенно южноафриканских золотых приисков и транснациональных нефтяных компаний, котировались одновременно на обоих рынках. Залогом успеха арбитражеров в то время была быстрая телефонная связь. Тот, кто первым успевал дозвониться до брокера в Лондон из Парижа (или наоборот), мог воспользоваться сложившейся разницей в курсах. Некоторые арбитражеры подкупали телефонисток (автоматической связи еще не существовало): дарили им шоколадки, конфеты или духи, а иногда даже приглашали на ужин и заводили с ними романы. Порой спекулянты и телефонистки создавали семьи. Мне вспоминается припев одной песенки тех времен: «Привет, телефонная фея, скажи мне, почем нынче доллар».

Коллеги, специализировавшиеся на данном направлении, были настоящими арбитражерами, в отличие от членов раскрытой в 1986 году группы инсайдеров во главе с Иваном Боски, который стал прототипом Гордона Гекко – главного героя фильма «Уолл-стрит». Эти мошенники хоть и использовали доступ к информации для получения выгоды, но спекулировали во времени, а не в пространстве.

Самый известный и популярный на сегодняшний день арбитраж существует между Уолл-стрит и Чикагской торговой палатой. Почти ежедневно в отчетах нью-йоркской биржи можно прочитать об арбитражных сделках с использованием автоматических компьютерных программ. Все происходит следующим образом: громадные компьютеры в торговых отделах обоих брокерских домов непрерывно следят за курсами фьючерсных контрактов на ценные бумаги, входящие в индекс Standard & Poors 500, и их текущими котировками. Если между ними возникает разница, из которой можно извлечь какую-то прибыль, компьютер автоматически выдает поручение на покупку фьючерсов и продажу акций (или наоборот). Индексный арбитраж связывает фондовый рынок в Нью– Йорке с фьючерсным рынком в Чикаго, образуя нечто вроде системы из двух сообщающихся сосудов. Именно это стало причиной сильных курсовых колебаний 19 октября 1987 года.

Трейдеры: биржевые азартные игроки

Еще одна группа, которая определенно никогда не вымрет и, к моему сожалению, становится все обширнее, – это так называемые трейдеры. Я считаю их азартными игроками, которые не заслуживают звания спекулянтов, хотя широкая публика и журналисты часто их так называют. Трейдер пытается воспользоваться малейшими колебаниями курсов. Он покупает ценную бумагу на курсе 101, чтобы моментально продать ее при повышении до 103. А потом покупает очередной актив за 90 и продает за 91,50 и т. д.

Предположим, что показанная на рисунке кривая соответствует курсовой стоимости в течение какого-то промежутка времени. Трейдеру придется совершать акробатические трюки, чтобы каждый раз получать какой-то доход из разницы между X и Y. В краткосрочной перспективе ему может даже сопутствовать успех. Если он в своих спекуляциях опирается только на растущие курсы, а фондовый рынок находится в целом на непрерывном подъеме, то его шансы увеличиваются. Но постоянно улавливать нужный момент в колебаниях между Х и Y удается редко. А если рост остановится или курсы пойдут вниз, то трейдера в долгосрочной перспективе ожидает крах. У азартных игроков нет ни убеждений, ни стратегии. Они ведут себя, словно в казино, бегая от одного стола с рулеткой к другому. Я знаю, что все биржевые игроки тут же возразят мне, что у них есть и графики, и компьютерные программы, которые подсказывают, когда и что надо покупать и продавать. Но любой компьютер не может быть умнее, чем тот, кто его программировал. Почти за восемьдесят лет своей биржевой деятельности я не встретил еще ни одного игрока, которому бы постоянно сопутствовал успех.

Банки и брокеры делают все возможное, чтобы превратить своих клиентов в биржевых игроков. Они без зазрения совести навязывают им дисконтные услуги по организации ежедневного трейдинга. С помощью интернета любой может получить возможность поучаствовать в этих азартных играх в режиме реального времени. Многие неопытные частные вкладчики, которые благодаря Telekom стали акционерами, поддаются подобному искушению. Я считаю такое поведение безответственным и сомнительным с моральной точки зрения. В газете Handelsblatt я прочитал, что в настоящее время в США уже организованы помещения, где частные трейдеры могут арендовать себе «рабочее место». Там приводятся слова одной парикмахерши, которая бросила работу и утверждает, что может теперь намного больше зарабатывать трейдерством. Свежо предание, да верится с трудом…

Эти наивные вкладчики полагают, будто имеют равные шансы с крупными организациями, которые уже давно превратили в казино не только акционерные, но и валютные, сырьевые, денежные рынки и платят немыслимые зарплаты выпускникам бизнес-школ Гарварда, Санкт-Галлена и Лондона, чтобы те проворачивали хитрые биржевые сделки с депозитами, ценными бумагами и валютами на сотни миллионов долларов. Особенно грязные игры ведутся на валютных рынках. Каждые сутки в мире перемещаются суммы, превышающие миллиард долларов. Не более трех процентов из них используется в качестве обеспечения и гарантий по экспортно-импортным сделкам. Все остальное – азартные игры. Несколько лет назад International Herald Tribune опубликовала интервью с двумя самыми успешными валютными трейдерами Нью-Йорка. Они, ничуть не смущаясь, признали, что промежуток между куплей и продажей составляет у них порой даже не часы, а всего две минуты. Финансовые учреждения, в которых они работают, всячески способствуют такой практике. В 1986 году я выступал в Бремене с докладом о торговле валютой. После того как я произнес речь, у меня завязалась беседа с одной молодой женщиной-трейдером, которая сказала, что в течение дня через ее руки проходит несколько миллионов долларов. Я спросил:

– На какой же курсовой разнице вы работаете?

– До четвертого знака после запятой, – ответила она.

Просто с ума сойти! Сделка на миллион доллар проводится ради того, чтобы заработать 100 марок. Правда, если провернуть такую операцию несколько раз в день, можно заработать и пару тысяч. Трейдеры рассуждают при этом примерно так же, как один бродяга в Венгрии, который предстал перед судом по обвинению в убийстве. Судья спросил его:

– Неужели вам не стыдно было убивать человека всего за два гульдена?

– Но, ваша честь, – ответил подсудимый без тени смущения, – здесь два гульдена, там два гульдена. Так оно постепенно и набирается.

Когда я спросил свою собеседницу, на основании чего она принимает решение о покупке или продаже, женщина ответила: «Я просто слежу за тем, что делают остальные». И ради этого стоит учиться в самых дорогих университетах мира? Чтобы потом за две минуты проделать ту же операцию, что и вся остальная толпа? Я как-то раз спросил директора валютного департамента одного крупного немецкого банка, знают ли его трейдеры вообще, что такое валюта. «Может быть, и нет, – ответил он, – но это не имеет значения. Главное, чтобы они знали, каким будет курс доллара через десять минут». Я поинтересовался, не может ли случиться так, что один его трейдер будет играть на повышение, а второй одновременно на понижение, на что он ответил, что это вообще не проблема. Важно только, чтобы каждый из них в итоге оказался с прибылью. Я не могу доказать, но уверен, что большинство провалов этих «золотых мальчиков» тщательно замалчивается.

В заключение хотелось бы выступить в защиту биржевых игроков. С каким бы презрением я к ним ни относился, они все-таки необходимы. Без них биржа не сможет функционировать. Если бы игроков не существовало, их следовало бы придумать. Чем больше игроков, тем больше и ликвиднее рынок и тем лучше компенсируются потрясения как при повышении, так и при понижении общего курса. При малейшем снижении тут же объявляются новые покупатели, тем самым защищая биржу от мощного обвала. При малейшем повышении объявляются новые продавцы, оказывающие тормозящее влияние на слишком резкий рост. Они напоминают цилиндры в двигателе. Чем их больше, тем плавнее работает двигатель. Только благодаря трейдерам другие участники в любой биржевой день могут зафиксировать свою прибыль, не рискуя обвалить курсы. Таким образом, миллионы игроков оправдывают свое существование. Ведь если бы на свете жили только инвесторы, которые покупают акции и удерживают их на протяжении нескольких десятилетий, то рынок стал бы совершенно неликвидным.

Инвесторы: марафонцы биржи

Инвестор представляет собой противоположность трейдера. Он покупает ценные бумаги и десятилетиями держит их в качестве средства обеспечения собственной старости или для передачи в наследство детям и внукам, не обращая никакого внимания ни на курсы, ни на биржевые потрясения. Капитал, на долгосрочную перспективу вложенный в акции, там и остается. А если ценные бумаги в какой-то период дают слабый доход, то держатель даже не предпринимает попыток уменьшить их количество в инвестиционном портфеле.

Он делает ставку на широкий спектр первоклассных активов самых разных категорий и из самых разных стран, даже не пытаясь выделить наиболее перспективные направления. При выборе активов многие инвесторы ориентируются на индексы акций своей страны или нескольких стран. Поэтому все бо́льшую популярность приобретают индекс-фонды. За последние годы в них сконцентрировались миллиарды долларов. Инвесторам удобнее всего вкладывать деньги в широкий спектр стандартных акций – так называемых «голубых фишек».

Самыми крупными инвесторами в наши дни являются американские и английские пенсионные фонды. Суммы, которыми они распоряжаются, настолько велики, что им приходится подолгу удерживать у себя биржевые активы, так как попытки продать их и зафиксировать прибыль могут негативно повлиять на курс. И для пенсионеров это хорошо. Если бы управляющие начали спекулировать доверенными им средствами, то результаты могли бы оказаться гораздо хуже.

Инвестор является полной противоположностью трейдеру еще в одном отношении. Если игрок в долгосрочной перспективе всегда будет в проигрыше, то инвестор – в выигрыше, причем независимо от момента прихода на биржу. Во всяком случае, так было в прошлом, потому что акции после краха всегда восстанавливались и били прежние рекорды.

Должен признать, что инвестор, вложив относительно небольшие деньги, не станет миллионером за короткое время. Но в перспективе он может сколотить внушительное состояние. Уоррен Баффет, пожалуй, самый знаменитый инвестор в мире, стал благодаря этому вторым из самых богатых людей Америки. И все же основная масса участников биржи уверена, что большие деньги можно добыть, только постоянно покупая и продавая активы.

Я сам вот уже несколько лет вхожу в лагерь инвесторов, поскольку для спекуляций уже слишком стар. Кроме того, мне постоянно приходится ездить по всяким лекциям и интервью, заниматься своей рубрикой в журнале и написанием книг, так что времени следить за обстановкой на бирже совсем не остается. Сегодня у меня более 500 наименований акций, из которых я за последние годы ни одной не продал, а только покупал все новые.

Если быть честным, то я порекомендовал бы каждому читателю вступить в ряды инвесторов. В среднем они добиваются более высоких результатов, чем остальные участники биржи. Даже из числа спекулянтов лишь меньшинство может похвастать значительными выигрышами. Если бы мои слова обладали таким авторитетом, что им слепо подчинились бы все читатели (хотя я не настолько наивен), то на этом можно было бы и закончить книгу. Но в нас слишком силен Homo ludens. Кто способен понять всю привлекательность спекуляции лучше меня – человека, который на протяжении семидесяти лет был чистокровным спекулянтом и торговал сырьем, валютами и ценными бумагами всех стран мира? Осознание того, что я правильно оценивал обстановку и оказывался прав вопреки мнению большинства, доставляло мне гораздо больше радости, чем материальный выигрыш. Поэтому я хочу рассказать, что такое настоящий спекулянт и что отличает его от финансиста, инвестора и трейдера.

Спекулянты: стратеги на длительную перспективу

Можно сказать, что спекулянт находится где-то между игроком и инвестором. Разумеется, границы между ними довольно расплывчатые. Однако, в отличие от инвестора, спекулянт интересуется всеми новостями. Правда, это не значит, что он реагирует на любую новость, как трейдер. Если спекулянт играет на повышение, а курс по каким-то причинам падает – например, из-за того, что у президента США случился сердечный приступ (как было с президентом Эйзенхауэром в 1955 году), или из-за землетрясения в Южной Америке, – то он не откажется сразу от своих замыслов. Только если новости подрывают сам фундамент его прогнозов и опровергают все положенные в их основу предположения, он может переключиться на другую стратегию. Спекулянт не обращает внимания на мелкие колебания курса между значениями X и Y (см. рис. на с. 35). Он следит только за тенденцией прямой линии, ведущей от точки А к точке В. Спекулянта интересуют только такие основополагающие факторы, как денежная и кредитная политика, банковская учетная ставка, экономическая экспансия, международное положение, торговые балансы, финансовые отчеты и т. п. Сиюминутные новости не имеют для него большого значения. Он занят умственными построениями и стратегиями, с которыми сравнивает повседневные события. Другими словами, спекулянт строит свою деятельность на идеях – верных или ложных. В этом заключается его главное отличие от игрока.

В отличие от финансиста, который тоже руководствуется стратегией и какими-то идеями, спекулянт является пассивным участником биржи. Он не имеет намерений оказывать влияние на движение курсов, а пытается использовать к своей выгоде то, что имеет. Спекулянт не меняет руководство компании, а просто выкидывает ее акции из своего портфеля. Просто царская профессия! Он мыслит, как Гораций: «Блажен тот, кто вдали от дел». Он не поддерживает контактов с публикой и не марает руки грязной работой. Его не волнуют товары и пыльные склады, вечные конфликты с продавцами и прочими дельцами. Окутанный дымом сигар, спекулянт погружен лишь в собственные мысли. Удобно устроившись в кресле-качалке, он живет вдали от мирской суеты. Его рабочие инструменты всегда под рукой: старый добрый телефон, телевизор, подключенный к интернету компьютер и пара газет. А кроме того, у него есть еще один секрет: он умеет читать между строк.

У спекулянта нет ни подчиненных, ни начальников. Ему не нужно приветливо здороваться с нервными клиентами и общаться с банкирами или маклерами. Он не должен никому и ничего доказывать. Это джентльмен, свободно распоряжающийся своим временем. И неудивительно, что многие ему завидуют.

Однако его жизнь полна опасностей, поэтому он должен привыкнуть спать с открытыми глазами, как крокодил. Спекуляция – рискованное плавание между богатством и банкротством. Для такого занятия требуется прочный корабль и опытный капитан. Что я понимаю под прочным кораблем? Деньги, терпение и нервы. А кто такой опытный капитан? Человек, много повидавший и умеющий мыслить самостоятельно. В своем «Трактате об элегантной жизни» Бальзак писал, что «общество делится на три разряда: люди, которые трудятся; люди, которые мыслят; люди, которые ничего не делают». Настоящий спекулянт – это человек, который мыслит. Хотя многие считают, что он ничего не делает.

Профессия биржевого спекулянта (если в данном случае вообще можно говорить о профессии) имеет сходство как с профессией журналиста, так и с профессией врача. Подобно журналисту, спекулянт живет новостями. Он следит за ними и накапливает информацию. Журналист описывает и комментирует события, а спекулянт анализирует их, после чего приступает к решению главной задачи, стоящей перед врачом, – постановке диагноза. Диагноз – это основа. Без него врач не может назначить лечение. Точно так же, как медик, который сначала различными методами обследует пациента, спекулянт должен оценить обстановку в мировой экономике, проанализировать кредитную и фискальную политику, а затем составить общую картину и определиться с диагнозом. Только после этого он будет знать, как действовать. Если же последующие события противоречат диагнозу и лечение не дает результата, приходится ставить новый диагноз.

Из всей этой троицы только журналист может позволить себе постоянно ошибаться и, невзирая ни на что, оставаться журналистом. Если врач будет часто допускать ошибки, он в один прекрасный день останется без пациентов, а спекулянт в таком случае просто разорится. Поэтому я очень завидую журналистам. У них настолько привлекательная профессия, что я в последние годы жизни сам хотел бы ею заняться. Ведь журналист, вне всякого сомнения, рискует намного меньше спекулянта. Последнего можно сравнить, скорее, с канатоходцем. Однако представителей обеих профессий объединяет то, что они, зная лишь понемногу обо всем, должны четко подмечать детали, иметь хорошее общее образование, жизненный опыт и любовь к своему делу. Спекулянтом, врачом или журналистом надо родиться, как и философом, пусть даже в западном понимании этого слова.

Однако между профессиями спекулянта с одной стороны и журналиста или врача с другой существует одно различие. Спекулянтов нигде не обучают. Они могут полагаться только на опыт, опыт и еще раз опыт. Я не соглашусь обменять свой восьмидесятилетний опыт на вес своего тела в золотом выражении (тем более что получится не так уж много).

Самый полезный опыт я приобрел на неудачных сделках, а посему могу утверждать, что биржевой спекулянт, который хотя бы дважды в жизни не разорялся, не заслуживает этого звания. Фондовый рынок похож на темную комнату: тот, кто прожил в ней несколько десятилетий, сможет ориентироваться там лучше, чем тот, кто лишь недавно зашел туда.

Проигрыш и выигрыш – это неразлучная пара, сопровождающая биржевика на протяжении всей жизни. Удачливый спекулянт выигрывает в пятидесяти одном случае из ста, а в остальных сорока девяти проигрывает. На эту разницу он и живет. Возможно, пропорция несколько преувеличена, но позволяет хорошо понять, что я имею в виду. И все же каждая неудача на бирже приносит опыт, который в будущем обычно многократно окупает себя по сравнению с проигрышем. Но извлечь выгоду из поражения можно лишь в том случае, если внимательно его проанализировать. Выигрышные спекуляции дают меньше пищи для анализа, чем проигрыши. Такова природа вещей. После выигрыша вы парите в облаках и не видите поводов для раздумий. У вас нет желания учиться на этом событии. Только болезненная потеря возвращает вас к суровой действительности. Вот здесь-то и требуется диагноз, который подскажет, где была допущена ошибка.

Это единственный способ стать успешным спекулянтом. Никакая учеба тут не поможет. Более того, изучавшие экономику люди, придя на биржу, должны сразу и полностью забыть все, чему учились много лет, так как это будет мешать им в работе. Экономисты не могут предсказать даже ход развития экономики, не говоря уже о том, чтобы прогнозировать рыночные тенденции. За последние двадцать пять лет я бесчисленное количество раз говорил об этом, выступая в различных университетах. Разумеется, аудитории были на 80 процентов заполнены студентами факультетов экономики. Они воспринимали мои слова с юмором, только некоторые профессора бросали на меня мрачные взгляды. А я продолжал: «Я знаю, что профессора считают меня шарлатаном. Но лучше хороший шарлатан, чем плохой профессор».

Экономисты научились считать, но не научились думать. Они не просто пользуются ложными статистическими данными, но даже не видят, что за ними скрывается. Экономисты заучили все изложенные в учебниках факты, но не поняли, какие взаимосвязи между ними существуют. Их теории ничего не значили еще в мое время, что уж говорить о дне сегодняшнем! Беседуя с некоторыми из коллег по бирже, я уже после пары фраз замечаю, что они изучали экономику. Их аргументы и анализы затянуты в корсет, из которого они никак не могут выбраться.

Я не единственный, кто придерживается подобных взглядов. Вторая по величине маклерская фирма на парижской бирже сразу же отметает кандидатов на работу с дипломом об экономическом образовании. Почему? Потому, что у них зашоренный взгляд, они не умеют глобально мыслить, но полагают, будто знают все лучше других. В большинстве банков и брокерских фирм до такого еще не дошли, поэтому и результаты их деятельности не должны вас удивлять. Экономистам, устроившимся на должности управляющих фондами, продавцов и аналитиков, я советую брать пример с профессора экономики Альберта Хана, друга моего отца. Он оставил после себя наследство в размере 40 миллионов долларов и говорил о своих успехах в спекулятивных сделках коротко, но честно: «Я никогда не руководствовался теми глупостями, которые изрекал в роли профессора!»