Текст книги "Искусство мыслить о деньгах"

Сырье: противоборство спекулянтов

То же самое происходит в спекулятивных сделках с сырьем: длинной позиции (покупке) всегда противостоит короткая (продажа). Один спекулянт делает ставку на рост цен, а другой – на их падение. Это крайне рискованное занятие. Спекуляция ведется, как правило, с использованием фьючерсов. Это значит, что, располагая относительно небольшой суммой, можно закупить огромное количество меди, пшеницы и т. п., поскольку в данном случае вложенные деньги служат не для оплаты товара, а всего лишь для обеспечения будущей сделки. То же самое происходит с фьючерсными контрактами на валюту, облигации и акции, входящие в различные индексы. Поставка и оплата товара происходят намного позже момента заключения контракта. Ввиду того что в подобные сделки вкладывается очень незначительное количество денег, их риск трудно переоценить. Если стоимость товара изменится лишь на несколько процентов, причем не в сторону ожиданий, то держатель позиции должен будет доплачивать все новые и новые суммы, чтобы сохранить обеспечение первоначальной сделки. Если он этого не сделает, его позиция ликвидируется в принудительном порядке, что означает потерю всех ранее вложенных средств.

На протяжении своей восьмидесятилетней биржевой карьеры я активно спекулировал сырьем. Возможно, это объясняется тем, что у меня с раннего детства были счеты с данной областью деятельности. Когда я еще играл с другими детьми в песочнице, главной темой для разговоров в Венгрии была зерновая биржа. Страна являлась крупным производителем пшеницы, кукурузы и овса. Она представляла собой самый оживленный рынок Европы. Обороты были колоссальными, телеграммы с заявками на покупку и продажу приходили даже из-за океана. Деловая жизнь в городе бурлила. Крупные сделки создавали питательную почву для спекуляций более мелкого масштаба, в которых мог участвовать кто угодно, что весьма соответствовало жизнерадостному венгерскому менталитету.

Таким образом, у всех на устах были разговоры о зерне и о том, что может повлиять на его цену. Главным фактором в этой игре являлась погода: цвет неба, слишком жаркое солнце, которое могло погубить урожай, дождь, который мог его спасти. Курс зерна поднимался и опускался в зависимости от метеосводок. Если лето было особенно сухим, люди на улицах и на многочисленных открытых террасах возле городских кафе с тревогой вглядывались в небо, ища там облака. Ведь в отсутствие дождя под угрозой оказывался урожай овса. Это доставляло головную боль даже высоким военачальникам, потому что овсу в ту пору отводилась в армии такая же роль, как в нынешние времена бензину. Но тут к метеорологическим заботам добавилась еще одна – футбол. Венгерской сборной предстояло провести матч с австрийцами. На кону стояла спортивная честь, и каждый относился к этому матчу как к некому личному событию. Долгожданное мероприятие смогло даже отодвинуть на второй план давящую духоту жаркого лета.

Я был взволнован вдвойне. Мой любимый дядя пообещал впервые взять меня на футбол. Утром в день игры я вскочил с кровати и первым делом побежал взглянуть на небо. Увы, весь горизонт был затянут облаками, ветер гнал горы серых туч, суливших дождь. В наступившей духоте уже слышались первые раскаты грома. Меня и моего двоюродного брата, который тоже должен был идти на стадион, охватило беспокойство.

Погода продолжала портиться. Наше разочарование росло. И все же в назначенный час мы приехали к дяде. Я был убежден, что он будет расстроен так же, как и мы. Но, к моему удивлению, он вышел к нам с сияющим выражением лица, улыбаясь и потирая руки, как будто ему удалась какая-то особенно удачная сделка. Дядя не мог огорчить ребенка даже в шутку, но тут мы услышали от него: «Какой замечательный день, мальчики мои. Вы только посмотрите: дождь как из ведра. Матч отменили».

Мы с кузеном не могли вымолвить ни слова. Значит, футбола не будет! И дядя еще смеет что-то говорить о замечательном дне? Такой подлости мы от него не ожидали. А он продолжал, не обращая внимания на наше огорчение: «Просто сказка! Вы посмотрите, какой чудесный дождь! Вы просто ничего не понимаете. Это же настоящее счастье! Завтра на бирже цены на овес упадут. Я уже несколько недель этого ждал».

Дядя был прав. На следующий день курс овса обвалился, урожай был спасен. Те, кто играл на понижение, получили ожидаемый куш, военные успокоились – и все это ценой сорванного матча. Упущенное нами удовольствие было на совести биржи, и я в тот же день поклялся, что когда-нибудь рассчитаюсь с ней…

В дальнейшем я имел дело с фьючерсными контрактами практически на все виды сырья. Какое-то время у меня даже было свое рабочее место на легендарной зерновой бирже в Чикаго. Но по большому счету я в итоге ничего на этом не выиграл и не проиграл.

Спекуляция сырьем – занятие для опытных людей, которые осознают степень риска и способны пережить неудачу. Особенно оно подходит тем, кто работает с сырьем профессионально и использует его на своих предприятиях. Мельник вкладывает часть своих денег в зерно, производитель шоколада – в какао и сахар, текстильщик – в шерсть или хлопок, ювелир – в золото и серебро и т. д. Я не рекомендовал бы рядовому спекулянту искать свое счастье исключительно на сырьевых биржах. Но время от времени обстоятельства там складываются таким образом, что прямо-таки тянет поспекулировать.

Вот только ни в коем случае не следует доверять советчикам, которые по телефону продают вам «секретную» информацию, сулящую «верный выигрыш». Тогда можно с уверенностью сказать, что вы проиграете абсолютно всё!

Материальные ценности: коллекционеры или спекулянты

В конце семидесятых и начале восьмидесятых годов, во времена инфляционного психоза, популярным объектом инвестирования являлись материальные ценности. Все старались уберечь свои сбережения от обесценивания и покупали картины, антикварную мебель, фарфор, почтовые марки, монеты, бриллианты и, разумеется, золото. У меня даже был один знакомый, который вкладывал деньги в покупку старых кофемолок.

Цены на подобные вещи буквально взмыли к небесам. Спекулянты, сумевшие правильно предсказать такое развитие событий, сколотили себе состояние. Инвесторам везло меньше. Они совершали покупки по завышенным ценам и на протяжении почти двадцати лет только теряли на этом деньги. Статистика цен на золото демонстрирует катастрофическую картину. На пике своей цены унция золота стоила 850 долларов, а в наше время – меньше трехсот. И никакого улучшения не предвидится. Я смотрю на эту ситуацию с глубоким удовлетворением, потому что всегда был против того, чтобы молиться на золото.

Материальные ценности не производят доход. Поэтому они не подходят для инвестирования, если только вы не живете в период гиперинфляции. То же самое касается и сырья. Даже те акции, на которые в последнее время начисляются незначительные дивиденды, автоматически дают прирост за счет эффекта сложных процентов, если владелец повторно вкладывает полученные от них доходы. То же самое можно сказать и об облигациях. Акционерное общество или эмитент облигации (государство либо предприятие) генерируют прибыль за счет работы с денежными инструментами, в то время как материальные ценности сами по себе ничего не создают. Нужно уловить тренд на повышение, вовремя приобрести материальные активы, дождаться, когда они подорожают, и снова продать. Только так на них можно заработать. К сожалению, точно предсказать движение цены практически невозможно. Главная проблема заключается в том, чтобы угадать нужный момент. Но на бирже всегда все происходит не так, как мы предполагаем.

Только человек, хорошо разбирающийся в материальных ценностях и обладающий очень большим опытом, теоретически может на них заработать. Я говорю «теоретически», потому что истинными знатоками картин, старинного фарфора, антикварной мебели, бриллиантов и монет могут быть только коллекционеры. Они любят эти вещи, ложатся и встают с мыслями о них. Но коллекционер не может быть спекулянтом, потому что не способен расстаться со своими сокровищами. Формально его состояние растет по мере пополнения коллекции, но он не получает от этого никакой выгоды. В то же время спекулянт, который покупает по дешевке и продает задорого, никогда не будет разбираться в подобных вещах настолько хорошо, чтобы постоянно оставаться в выигрыше.

Недвижимость: только для крупных спекулянтов

Единственный материальный актив, создающий доход, – это недвижимость. Владелец недвижимости может либо сдавать ее в аренду, либо экономить на аренде, если он проживает в собственном доме. У меня в собственности две квартиры в Париже, один дом на Лазурном берегу и еще одна квартира в Будапеште. Я сдаю только одну квартиру в Париже на острове Сен-Луи посреди Сены, а остальную недвижимость использую для собственного проживания. Из своего опыта могу всем порекомендовать приобретать в собственность жилье, где вы живете с семьей. Это ваше первое крупное вложение денег. Оно дает вам независимость от владельцев недвижимости и их привычки повышать цены за аренду.

Спекуляции с недвижимостью – это нечто совершенно иное. В данной области у меня совершенно нет опыта. Я все время спекулировал «движимыми» активами – ценными бумагами, валютой, сырьем. Недвижимость же, как следует из самого названия, не столь мобильна. Ее нельзя продать или использовать там, где вам захочется. Если акция IBM имеет одинаковую стоимость по всему миру, то на квартиру площадью 60 квадратных метров единой цены не существует. В зависимости от города и местоположения в нем цены могут существенно отличаться. Одинаково обставленные квартиры одной и той же площади могут стоить в Нью-Йорке 2 миллиона долларов, а где-нибудь в Букстехуде – 200 тысяч марок.

Но я твердо убежден в одном: при всех своих отличиях рынок недвижимости функционирует по тем же законам, что и любой другой спекулятивный рынок. На нем случаются взлеты и падения, а также ничем не объяснимые отклонения в ту и другую сторону.

Тот, кто собирается спекулировать недвижимостью, должен располагать значительной суммой и, кроме того, иметь хорошую репутацию, так как для покупки недвижимости, как правило, используется стороннее финансирование.

Правда, существуют инвестиционные фонды недвижимости, но они, на мой взгляд, непригодны для спекуляции. Для открытых фондов характерна очень широкая диверсификация, так как риск должен быть минимальным, а поступление доходов – постоянным. Закрытые фонды недвижимости служат главным образом для ухода от налогов, и деньги вкладываются в них на срок десять и более лет.

Тот, кто хочет по-настоящему заработать на недвижимости, должен предвидеть, в каком городе, регионе или стране рынок недвижимости находится накануне мощного роста. Только так можно добиться высоких доходов.

Среди немцев широко распространено мнение, будто недвижимость постоянно будет расти в цене, но это чушь. С таким же успехом цены могут и падать. Просто владелец не замечает этого, как в случае с акциями. Ведь цена на его квартиру, дом или офисное здание не публикуется каждый день в газетах и не мелькает в биржевых сводках.

Разумеется, в долгосрочной перспективе цены на недвижимость все-таки растут, однако в среднем по стране это происходит примерно в темпе инфляции, так что владельцы становятся богаче чисто номинально, но прибыли не получают.

На рынке недвижимости мне больше всего нравится то, что здесь нет мелких трейдеров. Транзакционные расходы настолько велики, что невозможно сегодня купить объект, а завтра продать. Рынок недвижимости обладает далеко не такой ликвидностью, как рынки ценных бумаг, валюты или сырья. Иногда приходится месяцами искать покупателя, который готов заплатить справедливую цену.

Таким образом, спекулянт, обладающий достаточными средствами и разбирающийся в рынке недвижимости, вполне может попытать счастья на этом поле. Некоторые люди, например Дональд Трамп, разбогатели на недвижимости. А некоторые, например Юрген Шнайдер, разорились и оказались за решеткой. Как и в любом другом виде спекуляции, выигрыш и проигрыш идут рука об руку. Но я недостаточно хорошо владею обстановкой на рынке недвижимости, так как моей вотчиной всегда были акции.

Акции: созданы для спекуляции

Несомненно, самый большой простор для спекуляций предоставляет рынок акций. В мире существует более 100 тысяч акционерных обществ, чьи ценные бумаги котируются на биржах многих стран. Спекулируя, вы можете делать ставки на подъем или спад в той или иной отрасли, на победу одних конкурентов над другими, на изменение законов в некой стране, на исход выборов, общественные тенденции, будущие веяния моды и, разумеется, на технический прогресс. Одни фирмы ищут свое счастье под землей, другие – в космосе.

Повсюду можно найти недооцененные компании. Уже упомянутый миллиардер Уоррен Баффет разбогател именно на этом. Можно найти переоцененные компании и попробовать сыграть на понижение курса их акций. Можно сколотить себе состояние на так называемых «разворотах» курсов. Это удалось мне в свое время с акциями Chrysler (в кризисный период я купил их по 3 доллара, а сегодня с учетом проведенных сплитов они стоят около 150 долларов). Кроме того, есть «тяжеловесы» типа Microsoft и Dell, на которых тоже можно нажиться.

Преимущество акций перед всеми остальными описанными выше объектами спекулирования заключается в том, что в долгосрочной перспективе их цена постоянно растет. Разумеется, это утверждение нельзя применить к любой компании. Какие-то из них разоряются, но в целом наблюдается постоянная тенденция к росту, а доходность акций выше, чем доходность любых других активов. Каждый спекулянт, который хоть немного позаботился о диверсификации и покупает ценные бумаги солидных компаний, имеет наилучшие шансы на успех. Если события развиваются не так, как ожидалось, то надо только проявить терпение и подождать, когда курсы вновь выровняются. Идя по этому пути, многие спекулянты превратились в инвесторов. Часто приходится слышать хвастливые утверждения биржевиков, что они купили акцию за 100, а продали за 110. Если же курс ценной бумаги опустился со 100 до 60, то они утверждают, что являются не игроками, а инвесторами и что текущий курс их не интересует. Это, конечно, самообман. Но всем нам свойственны человеческие слабости, особенно спекулянтам.

Как уже было сказано, сегодня я лишь инвестирую деньги в акции, но в свое время пережил с этими ценными бумагами тысячи спекулятивных приключений. О некоторых из них речь пойдет далее.

Биржи – нервная система рыночной экономики?

Час рождения

Что мне рассказать вам о бирже – этом заколдованном мире? La bourse, la borsa, la bolsa, die Börse, Serka… В Париже и Милане, в Буэнос-Айресе, Франкфурте и Санкт-Петербурге данное слово относят к женскому роду, и это, разумеется, не может быть простым совпадением! Что же представляет собой биржа? Та самая, которая одному несет богатство, а другому – разорение?

Злые языки утверждают, что ее создал дьявол, чтобы показать людям, будто она, подобно Богу, способна сотворить нечто из ничего. Это неправда! Дьявол не создавал биржу. Она сама родилась под каким-то деревом, на перекрестке дорог или в кафе, чтобы впоследствии перекочевать во дворцы.

Первая акционерная биржа в сегодняшнем смысле данного слова появилась в Амстердаме. Это было в XVII веке, в начале великой колониальной эпохи. Спекуляция в то время строилась на акциях голландской Ост-Индской компании. Это первое организованное колониальное предприятие было основано в 1602 году. Отцами-учредителями стали голландские капиталисты, стремящиеся подмять под себя всю торговлю с заокеанскими странами. Прежде чем отправлять свои корабли и деньги в путь по незнакомым океанам, они внимательно изучали отчеты мореплавателей и оснащали свои корабли так, чтобы те могли пережить любой шторм. Для того чтобы собрать необходимый капитал, каждый из учредителей внес свою лепту. В результате было собрано 64 тонны золота. Участники обеспечили себе торговую монополию и распространили практически абсолютную власть на многочисленные острова Ост-Индии. Флот компании возвращался к причалам Амстердама, под завязку загруженный драгоценными товарами: пряностями, тканями, фарфором, – из-за которых в соседних странах разгорались форменные драки.

Всемогущая компания расцвела и стала государством в государстве. При возникновении разногласий с раджами и махараджами она знала, как предложить более высокие цены и как вытеснить с рынка португальцев. В Амстердаме семнадцать членов правления компании заседали в роскошном дворце вокруг круглого стола, покрытого парчой, и издавали законы, будто короли. Накопив на протяжении нескольких лет запасы и установив свою прочную власть на просторах империи, раскинувшейся от Молуккских островов до Азиатского континента, от Батавии до Калькутты, от Явы до Мадраса, они начали распределять первую прибыль. Доходы росли, а вместе с ними – дивиденды и курс акций. Дивиденды раздавали наличными деньгами, облигациями, а в некоторые годы, в зависимости от сложившейся финансовой обстановки, даже перцем и корицей.

Англию беспокоила безраздельная власть голландской Ост-Индской компании на морях и богатство Голландии, делавшее ее опасным соперником. Она попыталась сломать эту монополию и вновь восстановить свободную конкуренцию. Для этого в Англии была основана британская Ост-Индская компания, которой, однако, не удалось свергнуть голландского соперника. Началась ожесточенная борьба западных держав на суше, на море и на бирже. Если бы обе Ост-Индские компании – голландская и британская – существовали до сих пор, они, скорее всего, попытались бы купить друг друга.

Спекулянты ожидали известий о прибытии судов, ведя беседы в биржевом клубе за партией в шахматы или в портовых кабаках за чашкой какао или кофе. Сегодня они сидят в трейдерских офисах или перед своими компьютерами и тоже напряженно ожидают последних известий, статистических данных и аналитических оценок. Но в наши дни им не приходится ждать хороших или плохих новостей неделями, а то и месяцами. Каждую минуту поступают сотни сведений, словно из пулемета.

В зависимости от стоимости фрахта акции обеих компаний то поднимались, то падали в цене. Прибывшие грузы становились все более ценными и позволяли надеяться на дальнейший рост. Напряжение в среде спекулянтов росло с каждым днем. В 1688 году с голландской Ост-Индской компанией произошла катастрофа, которая представляет особый интерес и для нас, потому что это был первый настоящий биржевой крах. Компания ожидала прибытия особо ценного груза. В его ожидании стоимость акций побила исторический рекорд. Спекуляция шла не на жизнь, а на смерть, но тут поступили тревожные известия. Потерпев несколько тяжелых крушений, флот вынужден был от мыса Доброй Надежды вернуться в Батавию. Правда, несколько судов все же дошло до Голландии, но выручка от товаров составила лишь 35 тонн золота вместо ожидавшихся пятидесяти. Конечно, это тоже было неплохо, но спекулянты насторожились. В ожидании высоких дивидендов акции на бирже идут нарасхват, но когда дивиденды оказываются не такими, как ожидалось, то курс может рухнуть, даже несмотря на успешный в целом результат. Безграничное доверие сменяется таким же безграничным недоверием.

По этой же причине аналогичная судьба ждала и канадские месторождения урана в пятидесятые годы. Несмотря на развитие атомной промышленности, ожидаемых прибылей так и не удавалось достичь, и не было никаких признаков того, что эта ситуация когда-нибудь изменится. Спекулянтам пришлось дорого заплатить за свои иллюзии. Искусственное нагнетание цен на акции урановых рудников закончилось тем, что в ходе рыночного обвала 1957 года они потеряли примерно девять десятых своей стоимости. Эта рана оказалась настолько глубокой, что канадские биржи на долгое время затормозили свою динамику. Несмотря на последовавшее вскоре оживление на Уолл-стрит в соседней стране, они так и не смогли отвоевать утраченную территорию. Аналогичным образом потерпели крах и спекулянты на парижской бирже. Они рисовали в своем воображении немыслимые прибыли от добычи нефти в Сахаре, но политические события в Алжире и национализация месторождений перечеркнули все их планы.

Начиная с середины XVII века биржа в Амстердаме стала удивительным образом напоминать современную. Уже тогда в ходу были фьючерсы и опционы, ликвидационные дни, компенсационные курсы, репорт и депорт, консорциумы, игравшие на повышение, и синдикаты, игравшие на понижение. Амстердам являлся самым крупным рынком государственных заимствований. Фьючерсные контракты со всеми их тонкостями и премудростями – это тоже изобретение амстердамской биржи. Там работали маклеры, игравшие на изменение курса, и посредники между маклерами и клиентурой, которые заседали в соседних с биржей кафе в ожидании известий. Уже в то время вовсю использовалась великая сила слухов, ложных тревог, всевозможных мошенничеств с целью оказания влияния на курсы, что давало возможность ушлым стратегам извлекать выгоду из подобных колебаний.

Акции Ост-Индской компании, приковывавшие к себе внимание рынка, непрерывно росли, тем более что их искусственно подогревал своими манипуляциями мощный консорциум. Плохие известия о том, что возвращение кораблей задерживается, не были сами по себе столь уж опасными – обычные мелкие неприятности, но они поступили в неподходящее время. Среди жертв краха оказался и некий Хосе де ла Вега – поэт, философ и страстный спекулянт. Он вырос в семье беженцев еврейского происхождения из Испании (как и 100 тысяч детей беженцев из Германии, живущих сегодня в Нью– Йорке). Его книга «Путаница заблуждений» (Confusiones de las Сonfusiones)[6]6
  В 1994 году она была переиздана в издательстве Börsenbuch.


[Закрыть] представляет собой сочетание философского труда с репортажем. В ней перед нами предстает подлинная картина амстердамской биржи XVII века. Я неоднократно читал эту книгу на немецком языке (переведена в 1912 году) и могу порекомендовать ее всем, кто имеет дело с фондовым рынком. Хосе де ла Вега трижды обретал богатство в результате спекуляций и каждый раз лишался своего состояния, что доказывает его компетентность в этой сфере.

Как уже было сказано, я искренне убежден, что высокого звания «спекулянт» заслуживает лишь тот, кто не менее двух раз разорялся на бирже. Среди моих бесчисленных приключений были и весьма неприятные. Но мои раны быстро затягивались, как и у всех моих коллег. Едва оправившись от неудачи, я вновь с головой погружался в новые планы сражений.

Хосе де ла Вега описывает в своей книге механизм биржевых спекуляций в точности так, как он выглядит сегодня. Движущими силами курсов были, как и в наши дни, иллюзии, досада, оптимизм, пессимизм, неожиданности, убеждения, надежды, страхи, ожидания, разочарования, доходы и долги. Ни компьютеры, ни интернет не могут ничего изменить. За каждой спекуляцией стоит человек со своими достоинствами и недостатками. Во все времена можно было прочитать и услышать от биржевых комментаторов и журналистов, что рынок непрозрачен, как никогда ранее. Это полная чушь. Биржа непрозрачна всегда. Если бы это было не так, она не была бы биржей. Не зря уже почти триста лет назад Хосе де ла Вега назвал ее «путаницей заблуждений».

К сожалению, мне так и не удалось приобрести первое издание данной книги, вышедшее в 1688 году на испанском языке. Она стала бы украшением моего собрания книг, в котором есть несколько редких экземпляров. Это вообще самая первая книга о бирже. Я ищу оригинал первого издания на испанском языке с тех пор, как ее прочитал. Но двадцать лет назад ее не было даже в Библиотеке Кресса – самой большой экономической библиотеке Бостона.

Несколько лет назад у меня вроде бы появился шанс. В какой-то мюнхенской газете я прочитал, что один экземпляр выставлен на аукцион Sotheby’s в Лондоне. Моя жена, зная, что я ищу эту книгу, старательно изучала всю периодику, касающуюся искусства. Она позвонила мне, чтобы сообщить как раз то, что я пару мгновений назад увидел в газетном объявлении. Я отправился в мюнхенское бюро Sotheby’s, чтобы посмотреть каталог и убедиться, что речь идет именно об оригинале на испанском языке. Это оказался как раз тот самый экземпляр. В каталоге была указана и примерная цена – 2–3 тысячи фунтов. Я спросил у служащего, какую ставку нужно предложить, чтобы наверняка заполучить эту книгу. Он ответил, что 3 тысяч фунтов хватит с лихвой. Я решил перестраховаться и сказал, что предложу 5 тысяч. «Она, без сомнения, будет вашей», – заверил меня служащий.

Настал день аукциона, который, к моему глубочайшему сожалению, оказался для меня неудачным. Книга ушла за 18 тысяч фунтов. Больше всего меня мучил вопрос, кто же заплатил такие деньги. По некоторым дошедшим до меня слухам, это был некий японец. Мне до сих пор интересно, зачем японцу понадобилась испанская книга об амстердамской бирже. В моей библиотеке ей было бы самое место.