Текст книги "Водоворот"

Глава 4

В открывающиеся двери влетал морозный воздух, превращался в пар и рассыпаясь водяной пылью падал на пол. До регистрации билетов и посадки в самолет оставалось десять минут. Не в силах сдерживать слезы, Наташа умоляла Гриню:

– Не уезжай. Останься. Разве тебе было плохо со мной? Ты скажи, что не так, и я все исправлю. Я сделаюсь такой, какая тебе нужна.

Гринино сердце разрывалось. Не в силах ее слушать, он мысленно торопил время. Сказать ему было нечего. Он молчал и внутренне мучился.

– Ну скажи хоть что-нибудь, – требовала Наташа объяснений. – Почему ты с такой дерзкой неожиданностью покидаешь меня? – прижалась она ближе к нему. – Тогда меня с собой забери, – с трудом сдерживала она рыдания.

– Я не могу остаться, – наконец-то обмолвился он, – я вынужден ехать. И тебя не могу взять с собой. Я нахожусь в розыске, – пошел он на обман, – и, возможно, там, куда еду, меня уже ждут. Представь, если мы поедем вместе? Выйдем из самолета, а на меня наденут наручники. Куда денешься ты?

– Тем более оставайся, – с тревогой в голосе заговорила Наташа, – папа тебе поможет заняться бизнесом. Поверь мне! – с трепетом произнесла она. – У нас все будет хорошо.

– Нет! – отрезал Рубахин. – Уехать отсюда мне необходимо. Когда все выровняется, я сделаю вызов. Или приеду сам за тобой.

– Никуда ты не приедешь, – запаниковала Наташа, – я знаю. Это наша последняя встреча.

И уже спокойно, каменным голосом человека, потерявшего веру и надежду, смирившегося со своей горькой участью, добавила:

– Мы больше не увидимся.

Единственное, о чем про себя молил Гриня, было быстрее сесть в самолет. А время, как на зло, словно остановилось.

– Уважаемые пассажиры! – прозвучала долгожданная фраза. – Начинается регистрация билетов на рейс… – Гриня почувствовал себя утопающим, хватающимся за спасательный круг. Он взял свой небольшой багаж и направился к весам. Наташа шла рядом и уже не просила остаться и забрать ее с собой. Она просто молча плакала. Рубахин зарегистрировал билет. Покрепче обнял Наташу. Поцеловал ее долгим поцелуем в губы. Затем преданным взглядом посмотрел ей прямо в глаза. Еще раз поцеловал, как целуют любимую женщину последний раз, и поспешил удалиться.

Наташа, словно загипнотизированная, еще долго оставалась на одном месте. Она смотрела безразличным взглядом в пустоту.

Позитивное восприятие мира – это когда чувства и мысли находятся в полном согласии. Чувства – это душа, мысли – это мозг, тело. На протяжении всей нашей жизни идет война между чувствами и мыслями. Однако чаще мы идем на поводу у мыслей и совершаем ошибки. В конечном итоге выясняется, что именно чувства указывали верную дорогу. А наш мозг, который и направил по неверному пути, начинает нас за эту ошибку обвинять. В этой войне происходит развитие нашего духа.

Вообще, жизнь – это постоянная борьба души и тела. Все считают число дьявола – три шестерки. Но на самом деле это далеко не так. Число дьявола – пять. Пятиконечная звезда его знак. Человек с расставленными в стороны руками и ногами тоже приобретает форму пятерки. Вот и идет с рождения и до смерти сопротивление в человеке тела и души. Тело нуждается в потребностях чуждых душе, душа – чуждых телу. Одни мечты о батоне белого хлеба, разрезанного вдоль. Другие – о весенних ароматах. Тело и душа вечно противоречат друг другу, и, если между ними нет дружбы, человек совершает ошибку за ошибкой.

С раннего детства родители и учителя учат нас правильному поведению и поступкам. В своей душе мы с ними согласны. Но наш мозг придерживается совершенно иных правил, чаще ошибочных. После начинается поиск оправданий. Дескать, это судьба, и она неизбежна. Хотя дело далеко не в судьбе. Из-за своей слабой натуры мы не в силах изменить обстоятельства. Через внутреннее сопротивление мы становимся рабами чужой прихоти. Мы не прислушиваемся к внутреннему голосу. Мозг нам навязывает свои условия, свою дорогу, на которой обязательно споткнешься. С одной стороны, совершать ошибки необходимо. Таким образом приобретается жизненный опыт. С другой стороны, судьба условна, примерна, и многих предначертаний человек в состоянии избежать или не допустить. Но для этого необходимо примирить душу и мозг. Сделать их друзьями.

Все можно изменить. Все в наших руках. Слушай, и ты услышишь. Смотри, и ты увидишь.

В самолете «АН-24» соседнее кресло занял болтливый пассажир. Грине до него не было никакого дела. Но тот, по всей видимости, имел особый талант не замечать, что доставляет кому-то неудобства, и болтал без умолку. После каждой произнесенной фразы он так заразительно смеялся, что остаться равнодушным к его смеху было невозможно.

– Меня звать Вася, – сказал он, протянув руку. – Еду по делам до Якутска и сразу же обратно, – внес он ясность.

– Гриня, – пожал протянутую руку Рубахин.

– Знаешь, почему якутов называют якутами? – ни с того ни с сего задал попутчик вопрос.

– Почему? – заинтересовался Гриня.

– История эта давняя, – стал он рассказывать, – значит, дело было так. Когда первые русские экспедиции посетили север, якутов они, естественно, еще не знали. Сроду не видели таковых и вдруг… – Вася прервал рассказ и так посмотрел на Гриню, словно хочет сказать то, что обычно говорят после «стояла темная-темная ночь». Помолчав, он продолжил.

– Неизвестный человек им встретился. Это был настоящий якут: «Ты кто? – спрашивает якута руководитель экспедиции, показывая на него пальцем», – Вася вновь остановился и ткнул в Гриню пальцем, как бы показывая, как руководитель экспедиции указал на якута. Гриня чуть отстранился назад, а Вася продолжал речь.

– Житель тундры увидел блестящую фляжку, болтающуюся на поясном ремне у незнакомца, и попытался схватить ее рукой, приговаривая при этом: «Якут! Якут!». Мол, дай мне! Дай мне! Члены экспедиции подумали, что так чужак называет себя. Ну, мол, так его и следует называть. С тех пор и называют якутов якутами. Хотя сами они категорически против такого названия. Не принимают его и считают ошибочным. Говорят: «Мы – саха». Ну, мол, люди. Ха-ха-ха! – залился он задорным смехом. – Представляешь, до чего все запутано! Ха-ха-ха!

Прослушав то ли рассказ, то ли легенду, Рубахин отвлекся. Настроение его заметно улучшилось.

Ростом Василий был чуть выше Грини, коренастее телосложением и неимоверный весельчак. Во всем увиденном он находил смешные детали и, окарикатуривая их, азартно смеялся. Поэтому для Рубахина полет прошел фактически незаметно. Колеса самолета коснулись взлетно-посадочной полосы Якутска. Вася, по причине известной только ему одному, не желая разлуки с Гриней, предложил вместе с ним поехать к его бабушке. Грине и самому хотелось поближе познакомиться со столицей Якутии. Если бы не поступившее предложение, остановиться ему было бы негде. Теперь его проблема решена, и он посмотрит на Якутск.

Выйдя из самолета, они направились к остановке такси. Машину поймали быстро. По пути заехали в цветочный магазин. Гриня удивился тому, что на Дальнем Севере, в разгар зимы, продаются свежие цветы. «И в каких же оранжереях их выращивают? – задумался Рубахин».

– Я всегда ей цветы покупаю, – сказал Вася. – А сегодня особенный день. У моей бабушки день рожденье. Юбилей. Ей исполняется ровно семьдесят лет.

Подъехали к самому подъезду. Рассчитались с водителем. Поднялись на третий этаж. Вася позвонил в дверь. Бабушка, увидев внука, словно влюбленная девица, разомлела и растаяла.

– А я у плиты стою с самого утра, – обмолвилась бабушка. – Гостей жду. Тебя, Васятка, я не ожидала увидеть. А что не забыл, приехал навестить, спасибо.

Вася обнял старушку, поцеловал ее в щечку, вручил цветы и пожелал здоровья. Бабушка растерянно посмотрела на него и от заполнившей ее сердце теплоты вовсе забыла, что еще нужно сделать. Спустя мгновение, как бы опомнившись, она спросила.

– А что же друг-то с тобой?

– Он мимо едет, – объяснил Вася, – да остановился на наш город посмотреть.

– Хорошее дело, – одобрила бабушка. – Покатай его завтра. В музей обязательно зайдите.

До вечера проговорили. После шести вечера собрались гости. В основном это были мужчины и женщины среднего и увядающего возраста.

Праздничный стол накрывали в лучших русских традициях. Маленького ростка бабушка, со сгорбившейся спиной, поседевшим волосом и высохшим лицом, по дому порхала, как молодуха. Если она о чем-то забывала, то автоматически поднимала вверх руки, резко их опускала, громко хлопнув ладонями о бедра и говорила:

– Ах, темне. Забыла, – и бежала куда звала вернувшаяся память. Но так как память ее была безнадежно слаба «ах, темне» повторялось вновь и вновь.

Гриня смотрел на нее и вспоминал свою бабушку. Как она его наставляла на путь истинный. Как она просила его не доверять чужим людям: «Подведут они тебя, – вздыхала она, – ей богу, подведут. Сами в стороне останутся, а тебе попадет». Рубахин относился к категории испытателей. Он набирался собственного жизненного опыта. Советы старших он вспоминал лишь тогда, когда поскальзывался или спотыкался.

Васина бабушка закончила приготовление и сообщила.

– Проходите к столу, гости дорогие. Занимайте места.

Компания в таком составе, по всей вероятности, собиралась часто. Каждый из них знал куда ему сесть.

Гриня занял стул рядом с Васей. Мизерные рюмочки, из которых пришлось выпивать, в Рубахине восторга не вызвали. Ему сделалось немного грустно. Бутылка высококачественной водки совершила круг, заполнив всю тару, а убыло из нее чуть больше половины. Все друг другу мило улыбались и так как альтернативы в пожеланиях больше не находилось, бабушке желали здоровья. Опустошенные рюмочки вернулись на исходную позицию. Гриня и не понял, что это было. Все гости принялись отчаянно закусывать. Гриня почувствовал себя лишним. Он привык выпить так выпить. Чтобы голова не соображала, а кровь бурлила и кипела. Но самое обидное даже и не в этом, а в таре до неприличия мелких размеров. Мензурки наполнялись вновь и вновь. Гости еще раз хорошо закусили и запели песню. Вася подтолкнул Гриню в бок локтем.

– Ты что такой хмурый, – спросил он.

– Пойдем покурим, – предложил Рубахин в ответ.

Вышли на лестничную площадку и закурили.

– Подобные застолья я не люблю, – сообщил Гриня, смачно затягиваясь «Родоппи». – Мне нравится по полной программе.

– Я понял о чем ты, – сказал Вася. – Докуривай. Сейчас исправим положение.

В кухне никого не было. Вася взял из холодильника бутылку водки. Откупорил и наполнил полный граненый стакан.

Рубахин не раздумывая опустошил его до дна. Вася наполнил его вновь, и Гриня вновь его опустошил.

– Вот теперь покурим и споем, – сказал он довольным голосом.

Водка постепенно развозила. Вернулась прежняя уверенность и находчивость. Он почувствовал себя раскованно. Шутки из него так и посыпались.

Песню «Шел казак на побывку домой» Рубахин знал с детства. Его бабушка со своими подружками долгими зимними вечерами часто ее пела. И он влился захмелевшим голосом в хор застольных исполнителей. Гостям Гриня очень понравился. Ведь они не подозревали, что его таким веселым сделала тайно выпитая водка. Василий придерживался родственных традиций и правил. Выпил поровну с гостями.

По всей видимости каждый человек должен придерживаться правил общества, где находится в данное время. Не зря же есть пословица «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». И если судьба одного человека пересеклась с судьбой другого человека, не должен гость навязывать свои правила хозяину. Да и хозяин, наверное, тоже должен принять гостя таким, какой он есть. Глядя на поведение и поступки остальных, он сам постепенно изменится. Разногласия происходят из-за упреков и непонимания. «Ты не прав», – говорит тот, кто не понял. «Не прав ты» – отвечает второй. Но почему вместо сопротивления не поискать компромисс? Единое решение? Именно так свободные радикалы разрушают молекулу, из-за чего в конце концов гибнет клетка. А ячейка общества, пусть даже самая крохотная, и есть та самая клетка. Клетка государственной системы.

Разногласий быть не должно, так как сила заключена в единстве. Только единство делает любое положение непобедимым. В общем-то, как и душа с телом. Если между ними происходит разногласие, человек спотыкается и падает.

Ближе к обеду следующего дня молодые люди отправились на прогулку по городу. Морозный туман застилал улицы. Однако отказаться от экскурсии они не нашли причины. Национальный музей на три этажа сильно отличался от музеев других городов.

Прямо у входа на улице, в огромной металлической клетке, находился скелет кита, а в фойе скелет настоящего мамонта. Осматривая первый этаж, они увидели то, что можно встретить только в мавзолее. За стеклянной перегородкой, в гробу, находилась мумия женщины в национальных одеждах.

– Это шаманка, – объяснил Вася. – Земля ее долгое время не принимала. То оползень пройдет, и гроб появится на виду. То вокруг весь лес сгорит. То еще какое-нибудь несчастье произойдет. Ученые зафиксировали явление и положили старушку на всеобщее обозрение. Но и здесь она продолжает творить чудеса. То свет замкнет, то сама на другом боку окажется. Профессора, их было пять человек, после непродолжительных исследований все сошли с ума.

Гриня слушал Васю и разглядывал на стене фотографии ее бывшего склепа, и мельком пробегал по статьям, рассказывающим о тех событиях.

Дальше, на первом этаже, были чучела разных животных, обитающих на территории Якутии. На втором этаже минералы и полезные ископаемые. Все то, что имеется в Якутских недрах. Третий этаж занимали экспозиции революционного движения 1917 года.

Путешествие продолжилось по городским улицам. На открытом воздухе, в мороз и туман, долгое время находиться невыносимо. Поэтому периодически наведывались в магазины, кафе и другие заведения.

Незаметно приблизился вечер. Пора возвращаться к бабушке. На автобусной остановке, в ожидании общественного транспорта, Гриня подплясывал. Ноги примерзали к земле, а автобуса все не было и не было. Со стороны жилых домов бежала молодая девица. Ее шуба была на распашку. Видимо второпях не успела застегнуть. Приближаясь к ним, она просила о помощи.

– Помогите! – умоляющим голосом произнесла она. – В мою квартиру ворвался пьяный мужик! Мне надо уходить, а я от него избавиться не в силах! Оставить его без присмотра тоже не могу.

Ребята решили помочь оказавшейся в беде девушке. Она пошла вперед, они за ней. Войдя в квартиру, молодые люди увидели мужчину лет тридцати пяти со спитым лицом. Однако одет он был солидно и не дешево. По всей вероятности, он был уважаемым человеком.

«Выглядит интеллигентно, такой человек не должен врываться в чужую квартиру. Похоже он не посторонний», – подумал про себя Рубахин. Но все равно подошел к мужчине и попросил выйти из квартиры. Настроение незнакомца резко стало агрессивным.

– Ты чего сюда приперся? – произнес он злым голосом. – Кто тебя пригласил?

Гриня проанализировал его сопротивление. «Почему он ведет себя так вызывающе и уверенно?» – спросил он себя, но все равно продолжил настаивать на своем и просить мужчину покинуть жилплощадь. Гринина настойчивость возмутила мужчину настолько, что он не смог сдержаться и ударил наглеца в живот. Рубахин не ожидал подобной реакции и автоматически нанес резкий удар в челюсть. Мужик резко отшатнулся и, ударившись головой о стену, съехал по ней на пол. Вася, глядя на эту картину, отвесил подбородок.

– Ты чего? – упрекнул он приглушенным голосом. – Тебя же позвали выгнать, а не избить.

– Ты что, сам не видел? – сказал Гриня. – Ведь он меня спровоцировал. У меня выхода не оставалось.

Девица замерла и смотрела ничего не понимающим взглядом. Она хотела всего лишь припугнуть мужчину. Показать, что за нее есть кому заступиться. Чтобы ребята его вывели, она закрыла квартиру и ушла по своим делам. А вышло целое месиво, такого она не могла предположить. Самое интересное в том, что и в Васи произошли странные перемены. В него вселилась необъяснимая агрессия и даже ненависть в сторону Грини. Создавалось впечатление, что Вася находится под воздействием невидимых сил, двигающих на необдуманные поступки. Толкнув в грудь Гриню, он сказал.

– Ты за что мужика избил? – сверкнул он глазами и скривил рот. – Что он тебе сделал?

Этот вопрос возмутил Гриню, его мозги стало затмевать. Нервы натянулись и зазвенели. Он начал терять над собой контроль. От бокового удара Вася отшатнулся, но на ногах удержался. Посчитав нападение незаслуженным, он словно ополоумел и хищником бросился на Гриню, повалил всей своей массой и прижал к полу. У Грини сдавило дыхание, он обессилил. Однако собрав последние силы, он кое как высвободил руки, наполовину вытащил из-под соперника туловище и нанес сокрушительный удар в почку. Противник издал глубокий стон, обмяк и затих. Рубахин сбросил его с себя и поднялся. В это время вернулся в чувства мужик и, осатанев, полетел на Гриню, но он успел увернуться и нанести удар в голову. Мужик сбил стол и упал. В это время поднялся Вася и, глянув на Гриню бешенным взглядом, ринулся вперед. Рубахин взялся за спинку стула и сломал его о Васину голову. Агрессор застонал и повалился. С головы брызнула кровь. Девица взвизгнула и выскочила за дверь. Обезумевший мужик ринулся на Гриню с каким-то предметом в руках. Рубахин, не дожидаясь что будет дальше, ударил его всей мощью ногой в грудь. Того словно снесло. Падая, он ударился головой об отопительную батарею, застонал и затих. Гриня взял полотенце, наклонился к Васе и приложил полотенце к его ране.

«Непонятно, – задумался Гриня, – вроде бы все шло хорошо. Прогулка, экскурсия. И вдруг, как говорила бабушка, «вот тебе и Юрьев день». Что из себя представлял этот Юрьев день, Рубахин не знал. Однако говорила она это изречение, когда случалось какое-нибудь несчастье.

Самое неожиданное случилось дальше. Распахнулась дверь и в квартиру ураганом ворвалась милиция. Грине закрутили руки назад и защелкнули наручники. Затем вытащили его во двор и бросили в машину.

Почему обстоятельства складываются не по нашему желанию? Не так, как мы хотели бы их составить. Никто этого не объяснит. Однако, как бы оно ни было, мужика увезли в морг. Вася был доставлен в клинику с тяжелой травмой головы. Гриню закрыли в камеру предварительного заключения.

На следствии девица показала.

– Они вместе выпивали, а затем по неизвестной мне причине подрались.

Мужик оказался ее бывшим сожителем. Этим она объяснила появление молодых людей в ее квартире. Якобы у сожителя есть ключ, и он их привел.

Гриня не смог доказать свою невиновность. Или все-таки он виновен? Виновен в том, что не подставил вторую щеку?

Каждый отдельно взятый человек – индивид со своими взглядами и внутренним законом. Собственно, как и любое государство, защищая себя и свой народ, оберегает честь нации. А отдельно взятый человек, защищая свои интересы, становится преступником? Возможно, этот феномен необъясним. Но тем не менее все происходящее имеет свою цель. Поэтому Гриня Рубахин пусть разберется в себе. Почему с ним происходят события, не вписывающиеся в его планы? Ведь он хотел увидеть Якутск и вернуться на Островград. Где его ждут родные и, конечно же, Света. Милая, добрая и очень красивая. Она молодая и ей необходимо строить свою жизнь, которая кардинально отличается от жизни Грини.

Спустя полгода состоялся суд. Василий придерживался версии девушки и полностью ее подтвердил.

– Да, мы выпивали, – сказал он. – Да, между покойным и подсудимым произошла ссора. Да, я вмешался, чтобы их разнять. Но этот человек, – он показал рукой в сторону Грини, – словно озверел и избил нас. Я этого не ожидал! – закончил он свою речь.

Рубахина приговорили к восьми годам колонии строго режима. Его голова долго не поднималась к небу. Он был шокирован. Однако время залечивает любые раны.

Горюй не горюй, а жизнь продолжается и заставляет смотреть вперед. Прошло время, и Гринина голова поднялась, спина выпрямилась, а путь продолжился дальше.

Глава 5

Вспомнилось все. Но поздно. Ничего не изменить. Прошло несколько дней и Гриня свыкся с жизнью взаперти. Однажды ему на глаза попалась тетрадь со стихами.

– Кто их сочинил? – поинтересовался Гриня у ее владельца.

– Кандальный поэт из Сибири Андрей Басов, – прозвучал ответ.

– Я знаком с его творчеством, – сказал Гриня. – Можно посмотреть?

– Посмотри, – получил он одобрение. – Обрати внимание на поэму «Мечта идиота», – посоветовал молодой человек, – она чем-то напоминает нас.

– Хорошо, – согласился Рубахин. Открыл тетрадь и увлекся чтением.

Мечта идиота

 
Мечтал я в детстве не работать,
Есть независимо и пить.
Подрос – по фене начал ботать
И дни по маленькой топить.
С отдела провод оголен,
И на квартире я спален.
Вначале боль души и гнет,
Но время все ж покой вернет.
 
 
Тушили дни на мыслях гонку,
Я мог душевно отдыхать,
Уйдя в мечты, давил я шконку,
Не поле трактором пахать.
Охрана, множество услуг
Проростит дымную «Карлук»,
Еще бы мне жену под бок,
Не будет хата с коробок.
 
 
Конечно, есть у нас девчонки,
Невдалеке они сидят,
Их голоса порой так звонки,
И взглядом огненным глядят.
Одна кричала без прикол:
«Желаю между ног укол!»
Сердечко, сжатое в тиски,
Пошли словесные броски.
Нервишки слабые у зэков,
Не буду мыслями вилять,
Видали даже из отсеков
И не таких, как эта блядь.
Трагедиальная игра,
Отрыв которой от бугра,
Романы можно рисовать,
К чему душевно унывать?
 
 
Я тоже справил переписку,
Ведь надо время занимать,
И далеко она, и близко,
Ни целовать, ни обнимать.
Она приходом коротка,
А содержание листка
Примерно так: «Пришли курить
И чая кружечку сварить».
 
 
«Я так люблю тебя! Любимый!
Во всем ко мне ты милосерд!
Моим ты ангелом хранимый!
Пришли бумаги и конверт!
Ты выручай свою жену!
Родным я строчку рисану!
Пусть передачу соберут!
В моей душе надежды мрут!»
 
 
Пришла ее родная тетка,
Как огороды расцвели,
Вела она себя не кротко,
Кричит: «Скатерку постели!»
Видать совсем с ума сошла,
Салата чашку пригнала,
Зовет меня поговорить,
Продол словами засорить.
Она кричала мне эфиром:
«Как отнесешься к детям ты!
Давай, родимый, лучше с миром!
Осуществи мои мечты!
Своих нам надо накропить!
Союз надежно чтоб скрепить!»
Мне чувств не хочется казать,
И все ж решил я написать.
 
 
«Моя любимая Светланка,
Я детям плаху постелю,
К заправке годная сметанка,
Когда я их перемелю,
Лучок присыпать, поперчить,
Вино, чтоб горло промочить,
Деликатесная еда!
От них не будет и следа».
 
 
Ответ я больше не дождался,
Судьба дороги развела,
Быть может, я перестарался,
Такие были вот дела.
Любовь тюрьмы сплошной огонь,
Карету с почтой тянет конь,
Переживание, нервоз,
Под паром стойкий паровоз.
 
 
Тюрьму, конечно, не опишешь,
Хоть вложишь максимум труда,
Бывает вдаль так просто крикнешь,
Зачем не зная и куда.
А секс мы в книжечках пасем,
Детально пишут обо всем.
Я кулакову ненавижу,
И все же только кулаком.
Ах, чири-вири пассатижи,
Мне вольных шанежек не есть,
Я век свободу не увижу,
Мне черт велел в тюрягу сесть.
Осуществимая мечта,
Моя дороженька сыта.
Там алкоголик, наркоман,
А надо мной всегда наган.
 
 
Передо мной сидит убийца,
В нем есть потребность убивать,
В груди горела страсть жениться,
Пришлось о девах забывать.
Она одела мне кольцо,
И грудь, и ноги, и лицо.
Ни дева – просто чистый сказ,
А мне от жизни был проказ.
 
 
На первый раз была ей взбучка,
Но не сдержалась вдруг рука.
Все деньги вытянула – сучка,
Теперь ушла на небеса.
Был для меня ее станок,
И вот я, братцы, одинок.
Нет в красках утренних зарниц,
Нет больше денег, нет цариц.
 
 
На днях пришел с тюрьмы этапом,
Уматный тип – рецидивист.
Желал пройти он хаты храпом,
Зубатка этот – капканист.
«Меня на общее нельзя», —
Сказал он пальцем погрозя.
Но стражник в камеру его,
Он оскорбил там одного.
Братва на нарах карты мылят,
Все в непонятках: «Это кто?
За слово данное окрылят,
Внеси просвет нам. Где и что?»
Он толковал им битый час
Такой невъемлимый рассказ,
В конце концов на лыжи встал,
С башкой разбитой вылетал.
 
 
Рецидивист один: «Как скучно!»
Шаги тусует по углам,
А мысли, собранные тучно,
Прошел глазами по котлам.
Пора. Я строчку рисану,
Сведу на темную шпану,
По голове не привыкать
И горе тряпочкой мыкать.
 
 
Привет вам с трассы! Я, бродяги,
Не блядь, не мразь, не сволота.
Меня таранили с тюряги
Ночным этапом два мента.
Коней плетите без понта,
Начав от ваты до бинта.
Все из баулов пригоню
Через карету по коню
 
 
Малек соседи прочитали,
Канаты начали плести,
Переправлять их в карцер стали,
Баулы чтобы загрести.
Канат Зубатый затянул,
За пояс туго обвернул.
«Тяни!» – соседям закричал
Нигде он, братцы, не скучал.
Соседи тянут, что есть мочи,
Зубатку к решке подтянув,
А он кричит: «Но все короче!»
И чашкой по двери метнув,
Зовет: «Милиция! Спаси!
Бардак тюремный погаси!
Меня повсюду достают!
И каземат мне не приют!»
 
 
Менты открыли в карцер двери,
А он на решки, как судак.
И понимание в растере
Затылок чешет мент: «Бардак!»
Он петли глухо расставлял,
Воспоминанья оставлял,
Одни утраты приносил
И поведением бесил.
 
 
На днях заехал алкоголик,
За тачки жвачки нам жевал.
Ох, бедолага этот Толик,
Все, что имел он – пропивал.
Да что душою мне кривить,
Я мог по полной колесить,
И бабки были и тряпье,
На ширь ноги мое житье.
 
 
Мы на Толяна посмотрели,
Он как со станции монтер,
Его унты так постарели,
Штаны и курточку протер.
Нам видно птицу, как летит
А Толик все-таки понтит.
Под тачкой лазил – замарал,
И видно было, что он врал.
В базаре вскоре он спалился,
Как передачу получил,
А он на брата напустился,
Мол, брат на сборах подмутил.
Бушлату был давно предел,
Его бы пидор не одел.
А сапоги вообще в развал,
В них прадед, видно, воевал.
 
 
Но это ладно, дальше больше!
Смешнее вышел эпизод
«Я, – говорит, – теперь не в Польше,
Не скоро выйду на азот.
Матрасик сделаю с унтов
С бушлата тряпочек, бинтов, —
И все в мешок упаковал,
В хозяйстве годен и развал.
 
 
– И сапоги могу я в дело
На пользу как бы запустить!»
Видать Катюшенька нагрела,
А нам за все его простить.
Для них открыт на свалки врат,
Но по несчастию наш брат.
До воли лучше не спали
И бошку брату расколи.
 
 
Тюрьмы комический сценарий
Я продолжаю фильм вертеть,
Один в кулак вгоняет «барий»,
Другому в кобуре потеть.
Вот страж в кормушку посмотрел,
Сегодня деву я раздел.
Мы с нею встретились в горах,
И я ее тихонько – трах.
Прошелся я по урожаю,
А дева спит ко мне бочком,
А я все трахать продолжаю,
Ее поставив уж бочком.
Я утром чуть не закричал,
Но удержался, промолчал.
Любой маньяк народу враг
Был к Чикатило сделан шаг.
 
 
У нас есть книга для гаданий,
Что хочешь, может отгадать.
И эту книгу прорицаний
Мы как-то начали глядать
Решился первый – Листанул,
На нас испуганно взглянул
Открылось нам, что он плейбой,
Вел образ жизни голубой.
 
 
«Я на девчонку был похожий, —
Плейбой рассказывал потом,
– Удар, конечно, это Божий,
Входило разное винтом».
Вначале он меня сразил,
А после с силою вонзил.
И ты нам пидор мозг снашал,
А ну к параше ушуршал.
 
 
Идет тюремное движенье:
Больница, следствие, досуг…
А у меня стихов сложенье,
Прямая – замкнутая в круг
В общем, суровые места
И обрубление моста.
Чифира кружечку сварю,
Быть может, с кем поговорю.
«Привет, братва!» – рукопожатье.
Вошел? Так значит, проходи!
«Мои гастрольные скитанья
Легли замками впереди.
От оперов уйти не смог,
Дыханьем что-то взанемог,
Лучи весенние горят,
А мне сидеть вновь говорят».
 
 
Так он вошел и так он начал,
Годами был не молодой,
Не жил на воле, а маячил,
Лечился огненной водой.
Да что душою мне кривить,
Я сам любил себя травить.
Такое прохожденье троп:
Убийство, кражи и гоп-стоп.
 
 
Дела его не в шутку плохи,
По снегу ходит босиком,
Он отбывал в «Моссоголохе»,
Когда штурвал держал «Ленком».
Во дворик топаем толпой
На снег он голою стопой,
Смеется наш якутский гость,
У стражников по телу злость.
 
 
Глотнули воздуха, заходим,
Из снега мертвая рука.
Снег разгребли, его находим,
Растерли. Он открыл глаза.
Чиста улыбка и ясна,
Я отхожу видать от сна,
Попал как будто бы я в ад,
Там облетевший желтый сад.
Сегодня грев заехал просто,
Вот и собрали сабантуй.
Вниманье камеры на гостя,
Он повторяет слово «уй».
Встряхнет бутылку: «Ую кайп»,
Ведет как модника от лайб,
Мы не поймем, а он трясет,
При этом слово «кайп» несет.
 
 
Потряс и в банку все сливает,
Воды добавил и взболтнул,
А после банку поднимает:
«Уй кайп», – промолвил и глотнул.
Такой обычай якутов,
Напиток будет не готов,
Пока воды не подмешал,
Но нас якут не искушал.
 
 
Я помню был в «Моссоголохе»,
Тогда для красного лафа
Союз Советский жил при лохе
День ото дня была лафа.
Завод бетонный от зари,
Топтали наши прохари,
Варили печки вольнякам
Да пили водку по глоткам.
 
 
А начки, ну, вот с эту хату
На каждый день другая блядь.
Пятерку ей, пятерку свату
И можешь пришлую валять.
Мы продолжаем выпивать,
Пора по малой наливать,
А за окошком аромат,
Чуть-чуть тоскует каземат.
Здоровье есть, привьют чахотку,
Здоровый зэк не нужен им.
Кто говорит – заложат глотку
Слова порою и храним.
«Себя я водкой истязал, —
Отяжелело гость сказал, —
И ни к чему теперь скучать,
Есть время новое начать.
 
 
Сегодня в грезах или в прошлом,
А это время в тормозах.
Давай не будем же о пошлом
И так порывы на стезях.
Подвис я как-то за угон,
Держал шесть месяцев погон,
Платил деньгами «Мерена»
И отстегнулся стена.
 
 
Эх, жизнь, во всем ограниченье,
Без денег ты не человек,
Мы уповаем на везенье,
Для управленцев мы лишь чек.
Цену отбили и в отброс,
Веселье лишь от папирос
Да если водка залетит,
Порой нам все-таки фартит».
 
 
Как за горами Солнце тонет,
Вот-вот последний луч уйдет,
Также и водка наша сохнет,
Разряд получен и пойдет.
От водки каждый устает
В магнитофоне Круг поет,
Перечеркнулись контура,
Отлить да спать идти пора.
Сбылась мечта у идиота:
Я ем достаточно и сплю,
И не нужна мне век работа,
Для тела отдых я люблю.
Душа свободная, как дым,
Я буду вечно молодым.
Мечта сбылась – ура, ура!
И с плеч как будто бы гора.
 

Гриня захлопнул тетрадь, отодвинул в сторону и заулыбался. Эпизод в поэме ему напомнил историю, которая случилась в реальности.

Прибыл на тюрьму рецидивист по прозвищу Лютый. Дежурный инспектор произвел обыск личных вещей и стал определять его в камеру.

– Меня в общую камеру нельзя, – сказал Лютый.

– Почему? – поинтересовался инспектор.

– Меня повсюду достают, – объяснил Лютый. Страж не понял о чем он и закрывает его в первую попавшуюся по пути камеру. Прошелся Лютый по камере. Глянул на всех презрительным взглядом. Сокамерники играют в карты. Он им говорит громким голосом:

– Ну что, козлы! Все стиры мылите? Да кто вы есть? Черти баночные!

У тех, естественно, в голове задымили файлы. Они ему даже объяснять не стали, что бескультурье в преступном мире не воспринимается. В мгновение ока он был атакован подручными средствами и выброшен в коридор.

– Я же тебе говорил, – упрекнул Лютый инспектора, – меня везде достают.

Закрыли его в другую камеру и там произошло то же самое. Таким образом он прошел несколько камер. «Что делать? – задумался страж. – Везде его достают. Посажу-ка я его в карцер. Пусть сидит один». Так он и сделал. Ходит Лютый по карцеру из угла в угол час, второй. Скучно ему в одиночестве. Решил написать записку в соседнюю камеру: «Привет, братва! Я только что прибыл с трассы. Хочу на вас толкнуть груза. Плетите потолще канаты и подавайте мне через решку на окне. Сделаем дорогу, и я все переправлю вам». Соседи прочли послание и стали плести канаты. Когда все было готово, один конец подали ему через решетку на окне. Он его поймал, затянул к себе, обвязался им вокруг пояса и кричит соседям: