Текст книги "Отель «У призрака»"

– Не повезло ему…

Увы, но ситуация была знакомой, в нашем полицейском мире это обычная практика. Хоть раз перейдёшь кому-нибудь важному дорогу и в лучшем случае просидишь в одной должности до конца жизни. А так могут ещё и уволить или даже посадить по сфабрикованному делу…

– Холера ясна, ему ещё повезло, могло быть и хуже. – Капрал опять высказал вслух те же мысли, что были у меня в голове.

Я посмотрел на него и подумал, что, пожалуй, мы сработаемся. Хоть и на одну операцию. Но в Дзержински чувствовался настоящий полицейский чёрт.

Минут десять мы шли молча, дыхание вырывалось клубами пара, а каждый наш шаг озвучивался хрустящим снегом. Время тянулось нарочито медленно, я уже начинал нервничать, зная, что мне нужно успеть домой на обед. Мама старалась устраивать семейные застолья к двум часам дня и вряд ли изменит своим привычкам.

– Сколько примерно ещё идти?

Чьи-то дети играли в снежки и по традиции пытались плюнуть друг в друга на морозе.

– А вы куда-то торопитесь?

– Да, мама готовит праздничный обед…

– И не в курсе, чем вы заняты, понятно. Не волнуйтесь, мы уже пришли. – Дзержински повернул ручку калитки в низком, наполовину занесённом снегом заборе, пригнулся, шагнул во двор и придержал калитку для меня. – Осторожно, здесь ступеньки и скользко.

Узкую дорожку не расчищали давным-давно. Сам домик был старенький, чуть ли не до половины вросший в землю. Жилище выглядело необитаемым, даже света, который у многих весь день горел в такие короткие снежные дни, в окнах видно не было. Кого мы здесь найдём? Тут же явно никто не живёт…

Поднявшись на низенькое крыльцо с шаткими ступенями, капрал подмигнул мне и постучал в дверь.

– Иду-иду, кто там? – Изнутри послышался хриплый женский голос и скрип полов под медленными шагами.

– Пани Вуйчик, это я, Дзержински.

– А-а, вона кто. Чего надо от нас полиции в праздник? – Дверь приоткрылась, стоящая за ней чёртова бабушка, похоже, узнала капрала, заулыбалась и распахнула рот, полный металлических зубов.

– Ваш внук Каэтан дома?

– А что он натворил? – осторожно уточнила старуха.

– Был свидетелем пьяной драки снежками. Один особо крупный снежок разбил окно в отделении. Не волнуйтесь, сам он ничего не сделал, – вступил в разговор я как можно вежливее, шагнув на ступеньку выше.

Капрал одобрительно глянул на меня.

– Это наш новый сотрудник, сержант Брадзинский.

– Точно не хотите его повязать? Жаль, жаль, – вздохнула бабуля. – А то что-то он перестал меня слушаться в последнее время. Пусть переночует у вас в отделении, хоть от компьютера своего оторвётся, такие картинки у него там… у-у-у! Ить даже и не покраснеет!

– Арестовать парня в праздничный день? Ну если только ради вас, пани Вуйчик, – от души разулыбался Дзержински. – Так он дома?

– Да проходите уже. Вон сидит, недоросль, в танчики играет, а бабушке не поможет даже летучих мышей для супа почистить. Может, до конца недели его заберёте? Всё мне меньше готовить…

– В другой раз, пани Вуйчик, – вставил я, старая чертовка мне нравилась. – Нам надо ещё стекло в окно вставить. Эй, Каэтан, собирайся, пойдёшь с нами.

В низенькой комнатке с облупившимся потолком и отклеивающимися обоями на стенах за столешницей от старинной швейной машинки, сгорбясь, сидел тот самый тощий юноша, которого я видел в клубе. Перед ним стоял старенький ноутбук, из динамиков которого вырывался ужасный грохот и звуки взрывов, видимо, мы попали в самый разгар танкового сражения.

Прихватив в прихожей дублёнку парня, я кинул ему её через всю комнату.

– Что вам нужно? – спросил юнец испуганно, однако под нашими взглядами начав одеваться.

– Собирайся, без разговоров. Ты же видел, как нам снежком окно разбили. Не хочешь, чтобы это повесили на тебя, значит, дашь показания.

– Чего? Что за бред? Что вы выду…

Я вовремя зажал ему рот его же варежкой и вывел во двор.

– А ещё бабушку не слушал. – Дзержински, обернувшись, подмигнул пани Вуйчик, которая вышла проводить нас на крыльцо. – Думал, за это нет статьи? Ошибся, дружочек!

– Бабушка-а-а!!!

– Ничё, внучок, ничё, тебе это будет полезно, – удовлетворённо потёрла ладони старая чертовка. – Посидишь в тюрьме, помотаешь срок, будешь знать, как бабушку не уважать.

– Какая тюрьма?! Меня нельзя в тюрьму, мне всего девятнадцать! Я буду бабушке по-мо-га-а-ать!

– А ты заходи к вечеру, сынок. – Старуха «железно» улыбнулась козырнувшему ей капралу. – Я те отдельно испеку пирог со свинячьей требухой. Вкусны-ый!

– Спасибо, пани Вуйчик, непременно зайду.

И вполне довольная собой бабка захлопнула дверь раньше, чем мы вышли на улицу. А там я остановился, прижал Каэтана лопатками к забору и заговорил уже серьёзно:

– А теперь слушай, парень! Если будешь привлекать к себе внимание, пока мы идём в участок, сядешь надолго.

– За что? Я же ничего не сделал.

– Просто заткнись и иди, как будто решил прогуляться, это в твоих интересах.

– Л-ладно, ладно, – поколебавшись, хмуро согласился он. Но двинулся в нужном направлении, только когда капрал не слабо подтолкнул его в спину.

– Подожди, давай сюда свой телефон.

– Я его дома оставил.

– Уж нам-то не ври, – сказал я, выразительно глядя на карман дублёнки, в который он успел сунуть сотовый, перед тем как мы вывели его во двор.

Тощий Каэтан, явно закипая изнутри от обиды и страха, вытащил телефон и швырнул мне в ладонь.

В участке мы быстро приступили к допросу юнца. Тот скрестил руки на груди и, глядя в пол, решил поизображать мрачно усмехающегося маргинала.

– Чему это ты так улыбаешься? – ласково спросил я. – Капрал, наденьте на него наручники и принесите две резиновые дубинки.

– Демократизаторы? – по-латыньски перевёл Дзержински. – Слушаюсь, сержант!

– Эй, вы чего? Вы не имеете права! – вспыхнул было бабкин внук, но мигом потух, когда мы в четыре руки приковали его к стулу.

– Сидеть! – Капрал поляцкой полиции впервые при мне повысил голос, и в его оскале блеснули страшные клыки горгула. – Рассказывай всё!

– Что рассказывать?

– Всё! И не доводи меня, я психический!

– Не надо так кричать, – вступил в игру я. – Каэтан наверняка и сам будет рад помочь следствию, верно?

– Да, да.

– Где вы сегодня собираетесь устраивать свою сходку юных убийц?

– Каких ещё убийц? – испуганно запнулся он, и мне вновь пришлось уступить главную роль.

– Он же издевается над нами, сержант! Он в лицо смеётся, вы же видите? Видите?! Дайте я ему врежу по зубам, пся крев!

– Но, может, мальчик вспомнит?

– Я вспомню! – поспешно согласился парень, не зная, кого из нас больше бояться.

– Клуб чертей – вершителей судеб, или как он у вас там называется? – напомнил я. – У вас сегодня запланирована встреча. Где?

– Вы не посмеете со мной ничего сделать, – снова отступил Каэтан. – Дайте адвоката, без него я ничего не скажу.

Я кинул быстрый взгляд на капрала и повернулся к юнцу.

– Если кто-нибудь умрёт, то ты пойдёшь по самой суровой статье. Мы тебе это даже несколько обеспечим. А то, что придётся сидеть, ты себе только гипотетически представлял или вообще в голову не приходило?

Парень опустил глаза.

– У нас нет времени. Или ты сейчас нам всё расскажешь, или не выйдешь отсюда до самого суда. Вернее, уже не отсюда, а из настоящего капэзэ с настоящими уголовниками.

– Я не собирался туда идти. И вы всё врёте, – заплакал он.

Капрал посмотрел на меня. Я пожал плечами и вышел из комнаты в коридор.

– Нет! Не уходите! Не оставляйте меня с ним!

– Спасибо, сержант, – искренне поблагодарил капрал и в качестве демонстрации пару раз врезал дубинкой по стене. С потолка посыпалась побелка.

Хм, а силища у него впечатляющая, невзирая на тощее телосложение…

– Они встречаются на мельнице, – заверещал вусмерть перепуганный Каэтан.

– Где именно? – громко спросил я из коридора.

– Это старая водяная мельница за фермой Возняков!

Это место я помнил.

– На старой мельнице, во сколько?

– В десять! Чтобы до часа ночи всё свершилось. Уберите его-о-о!

– Что свершилось, убийство? – заорал капрал.

– Да-а! Тот, на кого падёт жребий, должен выбрать жертву и выполнить предназначение до того, как часы на старой ратуше пробьют час!

Ну да, будильник на смартфоне для этого недостаточно мрачен и не так мистичен, верно? Поэтому не годится, хотя там время более точное, если уж на то пошло.

– Нам нужен полный список всех, кто состоит в клубе.

– Да меня убьют же за это!

– А ты хочешь, чтобы кто-то ушёл от правосудия? – вернувшись в комнату, спросил я. – И отомстил тому, кто их всех заложил? Там ведь не все такие невинные чертята. Кто-то играет в эту игру всерьёз. Капрал, сколько бы ты дал за шкуру этого птенчика?

– Да я бы на его жизнь и коробки томатного сока не поставил!

Бедного парня уже начало трясти, он понял, что попал. Причём конкретно и по полной!

– Не бойся, ты же ещё ничего не совершил. – Я понизил голос до доверительного. – А вот если ещё и поможешь нам предотвратить преступление, то мы отпустим тебя домой. Тебе не придётся сидеть в одной камере с остальными, до суда вполне можешь переждать где-нибудь у родственников, снять квартиру там, где тебя никто не знает. Только оставишь нам свои контакты, и всё.

Каэтан ещё сомневался. Мы обменялись с капралом усталыми взглядами. Методы поляцкой и парижской полиции пытались работать в единой связке.

– Хорошо, мы просто проверим твой телефон, – устало решил я, падая на стул и открывая меню его сотового. – Ага, список контактов… Вот, Дэми. Видимо, Дэмиана. Похоже, вы с ней на короткой ноге?

Парень смутился и покраснел от шеи до волос.

– Думаешь, тебе с ней что-то светит? Увы, она тебя использует, как и всех. Как использовала когда-то моего брата. Так, продолжим. Чёрн. Пахарь. Скорее всего тоже член клуба. И Кровав. Жнец. И кто там ещё?..

– А что стало с вашим братом? – не сдержался Каэтан. – Она правда его…

– Да, убила.

Он сглотнул и сказал дрогнувшим голосом:

– Ладно, я не всех знаю по именам, но всех опишу.

Минут двадцать у нас ушло на составление списка. Потом он рассказал всё, что знает о клубе, и было видно, что теперь паренёк действительно пытается быть максимально полезным.

Оказалось, что они уже встречались на мельнице позавчера, но это было что-то вроде встречи-знакомства. Дэмиана недавно приехала и торжественно открыла местный филиал клуба, такие же, по её словам, действуют у неё уже в двадцати городах Полякии, а в нынешний год заработали ещё в Романии и Пэстонии.

– А где ты взял деньги на членский взнос? Кажется, вы с бабушкой живёте небогато?

– Я ничего не платил, – вновь покраснел он. – Дэмиана взяла меня, потому что у меня есть богатые друзья в колледже. Я обещал ей привести парочку толстосумов. Она иногда берёт убеждённых фанатов для поддержания нужной атмосферы. Ну чтобы не забывали, кто есть кто и ради чего мы все тут собрались…

– А малыш много знает для непосвящённого, – заметил капрал, который всё записывал в блокнот.

– Да, я давно общаюсь с Дэмианой. С самого детства её знаю и пошёл по убеждениям. Думал, мы там реально вершим собственные судьбы. Я дурак?

– Ещё какой! – честно ответил я, кивая капралу. Тот прихватил связку с ключами, препровождая задержанного в камеру. – Посидишь здесь до утра. Если ты не соврал двум дяденькам полицейским, скоро выйдешь на свободу под подписку о невыезде.

– У вас тут холодно! И скамейки жёсткие, – запротестовал юнец, с возмущением оглядывая камеру. – А бабушка пироги печёт!

– Ну да, для преступников перины не предусмотрены. Охладись, тебе будет полезно. Какие-то трудности в жизни должны быть, чтобы мозги на место встали, – отеческим тоном заключил капрал Дзержински, запирая дверь на замок, и обернулся ко мне: – Что теперь, сержант?

– У вас есть машина?

– Нет, но могу одолжить у сестры.

– Нам как раз к ней и надо. Нужно взять радио-няню и спрятать её на мельнице.

– Давайте я сам её установлю. А вы идите домой. Вы же ненадолго к своим приехали, вот и не теряйте времени, постарайтесь побыть с ними подольше. Нет, если вы мне не доверяете… – сказал он, заметив колебание в моих глазах, – тогда давайте пойдём вместе. Только я один это незаметней сделаю.

– Конечно, без вопросов. Разумеется, я вам доверяю. И я рад, что мы познакомились… – Я пожал ему руку. – Если они там уже встречались, то вы увидите, где они сидели. Положите радионяню куда-нибудь поближе, но так, чтобы это не было заметно.

– Там были потолочные балки.

– Отличная идея. У вас есть стремянка?

– Есть. Не волнуйтесь, сержант, я всё сделаю.

– Хорошо, пришлите потом эсэмэс, – попросил я. – Стоп! Но ведь Дэмиана с друзьями могут увидеть ваши следы на снегу.

– Снег будет идти весь день, с утра передавали. Всё заметёт.

Я ещё раз кивнул, улыбнулся и отправился домой. Как только вышел, достал телефон проверить звонки – странно, что ни мама, ни Эльвира мне не звонили. Хотя, стоило мне так подумать, мигнуло сообщение об эсэмэс.

«Ты где? Твоя мама показала мне свою ферму. Я так обрадовалась, что она тоже в неё играет, и мы минут двадцать обсуждали наши фермы, пока она не повела мне её показать… У меня, конечно, крыс больше, но они так не пахнут. Милый, у неё что, реальная ферма?!»

Я не удержался и рассмеялся как дурак, стоя один на пустой улице.

Когда я пришёл домой, Эльвира выскочила мне навстречу из кухни усталая, вспотевшая, но весёлая, в старом мамином фартуке и косынке на голове. Её волнистые рыжие локоны от пара выпрямились, и она была какая-то другая, домашняя и очень близкая. Я поставил бутылки на стол, чтобы поскорее освободить руки, обнять её и поцеловать.

– Ты что-то долго был у друга детства, – слегка пожурила она, высвобождаясь из моих объятий. – Что, в паровозики играли? А мне твоя мама показала ферму.

– Да, я получил сообщение.

– Ирджи, ты какой-то озабоченный. Что случилось?

– Нет, всё хорошо.

– Может быть, стоило пригласить твоего друга к нам? Или ещё кого-то из друзей? – предложила Эльвира. – Если, конечно, пани Грася и пан Едржей не против. Я была бы рада познакомиться с ними. Мы тут наготовили на целую ораву!

– Мам, зачем вы столько возились? Эльвира же почти не ест ничего.

Моя любимая сделала страшные глаза, прося её не выдавать, но слово уже вылетело, и она принялась переубеждать маму:

– Пани Грася, не слушайте его! Я очень люблю покушать! Это в городе мне не хочется есть, но у вас тут всё такое аппетитное!

– Ирджи, мальчик мой, она у тебя прелесть, – умилённо вздохнула мама. – Всё схватывает на лету, даже мухоморы сварила сама. Эльвирочка, пора лепить пирожки.

Рыжая журналистка быстро чмокнула меня в щёку и кинулась исполнять.

На кухне было всё в пару, в жару и в духоте. На газовой плите стояли четыре кастрюли, и ещё отдельно на электроплитке что-то жарилось на сковороде и тушилось в сотейнике, а в духовке крутились сразу три крысы на вертеле. Мама делала к ним изумительный красный соус с ведьмиными ягодами. Клянусь пороками Люцифера, это нечто!

Тут у меня пропиликало сообщение. Я отошёл в сторону и быстро глянул. «Стремянку и радионяню взял, еду на место. Дзержински». Отлично.

Я вновь почувствовал искреннюю благодарность и симпатию к этому долговязому чёртогоргулу. По сути, на таких вот, как он, и держится порядок в наших маленьких городках. Эти простые черти исправно несут свою службу, сидя на мизерной зарплате без каких-либо карьерных перспектив, и хорошо, если за всю жизнь смогут в лучшем случае накопить на поездку в Закопан.

Хотя я сам в принципе находился на такой же службе. Но пока ты молод и честолюбив, это переносится легче. Ты счастлив уже одним тем, что приносишь пользу обществу, в душе живёт надежда на лучшее, а комиссарские погоны не кажутся такими уж недостижимыми.

Дзержински был вдвое старше меня, уже не имел никаких надежд на продвижение по карьерной лестнице и всё равно продолжал честно нести службу. Хотя я и не знал, кем он был до того, как попасть на работу в нашу глухомань. В отличие от Кошмарэка, капрал не был местным.

К счастью, Эльвира не видела, что мне пришло сообщение. Иначе бы обязательно спросила, от кого оно, зачем и почему. А сейчас моя любимая с завидным рвением раскатывала тесто для маминых традиционных тринадцатиснежных пирожков, в один из которых всегда прятали гвоздь удачи…

Гвоздь! Вот что это будет! Я почти наверняка был уверен, что жеребьёвку они будут проводить с помощью наших местных традиционных пирожков с гвоздём. Кому он достанется, тот и станет убийцей. А потом…

Это было бы вполне в духе Дэмианы. Несмотря на всю её жестокость и хладнокровие, она всегда питала сентиментальную слабость к празднику тринадцатого снега и обязательно захочет устроить что-то тринадцатиснежное. Праздничную вечеринку в своём извращённом понимании. Она не сможет удержаться, игра играет игроками…

– А где отец?

– Ушёл за ёлкой, – откликнулась мама. – Просил, чтобы ты занёс дрова и затопил камин.

– Конечно, сейчас сделаю.

В глубине души я пожалел, что не пошёл за ёлкой с отцом. Они всегда ходили за ёлкой с моим братом, а я считал, что уже «вырос», мне это было неинтересно. Но вот сейчас мне бы стоило сходить с отцом, просто чтобы не дать ему думать о грустном.

– А давно он ушёл? – с надеждой спросил я. – Может, я его догоню?

– Ой нет! Он уже и сам должен прийти, наверное, встретил кого-нибудь или кто-то из соседей завёл его к себе в дом угостить стопкой чёрного.

– А я не знала, что у вас тут ёлочный базар, – удивлённо заметила Эльвира.

– Так его и нет, тут все в лес за ёлками ходят!

– Класс… – мечтательно выдохнула моя девушка и грустно добавила: – А у нас только палки…

– Да, знаю, цивилизация вас довела, – сочувственно откликнулась мама, тыкая вилкой крыс в духовке. Крысы были сочные…

Я надел папину телогрейку, в которой он работал во дворе, сунул ноги в войлочные сапоги, взял шапку, рукавицы и вышел за дровами. Дровница у нас раньше прилегала к задней стенке дома, наверняка там и осталась.

Пройдя вдоль дома, я вышел на задний двор и, не успев обернуться к дровнице, застыл, увидев за высохшими деревьями и амбаром неподвижно стоящую у плетня фигуру. Даже в просторном мужском тулупе (тоже отцовском) и шапке, почти задвинутой на глаза, Дэмиану нельзя было спутать ни с кем.

Она стояла там, где я видел её десятки раз. Это было наше место встречи. Соседская территория пустовала, и мы устраивали свидания в их заброшенном саду…

Приближаясь к ней, я чувствовал, что с каждым шагом иду всё быстрее. Прошлое возвращалось, как будто и не было прожитых лет, она смотрела на меня сияющими глазами, в которых отражалась и нежность, и грусть, и боль, и настоящая любовь…

Губы её подрагивали, она сильнее сжала пальцами в шерстяных перчатках колышки плетня и словно всем существом потянулась ко мне. В эти секунды мне показалось, что всё неправда, всё, что случилось за эти шесть лет, что мой брат жив, а мы с Дэмианой никогда не расставались. Я не выдержал и улыбнулся.

– Привет… я ждала тебя. – Она обрадованно улыбнулась в ответ.

– Да, я приходил к твоим сегодня, – с трудом подбирая слова, произнёс я. На какое-то мгновение все слова вдруг вылетели у меня из головы.

– Мама говорила. Пройдём в сад, наша скамейка совсем заледенела, но все эти годы я так часто вспоминала её…

Она не лгала. Ведь такие прекрасные глаза просто не могут лгать.

– Может, посидим вместе, как раньше? Там нам легче будет разговаривать.

– Мне пора возвращаться домой. – Я попытался сбросить наваждение, но от звуков её голоса сердце сжалось и забилось сильнее. – Хорошо, пойдём.

Откинув крючок, я прошёл за калитку, Дэмиана не отступила, и мы встали вплотную, глядя друг на друга. Она попыталась меня поцеловать, но я отстранился. Тогда она опустила глаза и взяла меня за руку. Я не сопротивлялся, здесь не было расчищенной дорожки, и она могла споткнуться о присыпанные снегом поленья или сучья деревьев.

– Что ты хотела сказать? – Я наконец взял себя в руки, хотя и с большим трудом.

– Ну хорошо. Давай я начну, – нежно вздохнула полунница. – Я знаю, что ты задумал.

– Тогда, может быть, ты уедешь? Сядешь в своё дорогое авто, и мы будем считать, что ничего не было.

Что я такое несу? Ведь я знаю, что Дэмиана ни за что не остановится. Её нельзя отпускать, чтобы она спокойно вернулась сюда через месяц и закончила начатое дело. Хотя это мелочь по сравнению с тем, что у нее куча филиалов, плодящих убийц, по разным городам и, если она говорила Каэтану правду, по разным странам. Отпущу её сейчас, лавина убийств будет нарастать пропорционально пополнению её банковского счёта…

Это моя вина. Нельзя было бездействовать всё это время. Я давно был обязан найти и остановить её! Ведь по большому счёту только из-за этого я и пошёл в полицейские. А сейчас страшно подумать, сколько уже подростков погибло из-за жестоких игр этой красавицы.

– Представляешь, милый, но я ждала тебя, чтобы попросить примерно о том же. Я знаю, что ты задумал. Пожалуйста, не вмешивайся. Иначе мне придётся защищать своё детище.

– Твоё детище? Ты так это называешь? – Я почувствовал, как сами собой сжимаются кулаки. – Жизнь этих юнцов для тебя просто способ заработка, самоутверждения, утоления низменных желаний и ничего больше! Может, пора остановиться?

Дэмиана словно не слышала моих слов.

– У тебя ещё есть время передумать. Но если ты меня не послушаешь, тогда я должна попрощаться с тобой сейчас. Для этого я и пришла, знаю, что ты не привык отступать. Как и я.

Её голос звучал холодно и отстранённо, но в нём прорывались слёзы.

– Я надеюсь, что мне не понадобится останавливать тебя силой. Ты такой красивый. Вчера у меня всё внутри сжалось, когда я тебя увидела. Мы могли бы вместе…

– Дэмиана, не надо, всё это в прошлом…

– Но я не хочу, чтобы ты так глупо погиб. Знаешь, что давало смысл моей жизни все эти годы? Надежда, что когда-нибудь ты меня простишь!

– А я думал, деньги и власть. Разве нет?

– Почему нет? И это тоже, – усмехнулась она. – Ирджи, ты ничего не можешь нам сделать. Ты служишь в другой стране, и здесь твой полицейский значок ничего не значит. Старый Кошмарэк в отъезде, а его помощник… ну, этот несуразный капрал… это даже не смешно.

– Прошу тебя в последний раз. – Я старался мыслить трезво, держа себя в руках. – Уезжай, и тебя не будут преследовать. Но дай слово, что завяжешь с этим.

– Прости, я не могу. Да и не хочу, честно говоря, – чарующе улыбнулась полунница. – Мои последователи не должны знать, что у меня есть слабости, иначе всё развалится. Меня возбуждает, что ты полицейский. Ты изучил криминальный мир, ты ничего не боишься, ты достоин меня! Так давай объединим наши силы?

Я отодвинулся в сторону, не веря собственным ушам.

– Вместе очень скоро мы подчиним себе весь мир. Ты знаешь, как популярно моё движение? От ста до трёхсот последователей в месяц. Это стихия, лавина, цепная реакция, которую нельзя остановить! Кто из молодёжи не хочет чувствовать себя «вершителями судеб», иметь право убить или быть убитым, играя в рулетку с самой смертью? И неужели тебя не возбуждает возможность управлять ими вместе со мной?

Я покачал головой. В восторженном голосе Дэмианы звучали нотки эйфории и сумасшествия. Она искренне верила, что способна властвовать над миром, а не только над десятком прыщавых юнцов. Я проверю её связи в других городах, я найду все ячейки и остановлю это. Наваждение мгновенно прошло, и она почувствовала это.

– Что ты решил?

– Я вспомнил брата.

– Прощай, любимый. – Она обняла меня за шею и поцеловала в губы долгим и жарким поцелуем.

В нём было столько неутолённой страсти и обещания… Не знаю, почему я позволил ей это? Наверное, в глубине души мне всегда хотелось узнать, осталось ли у меня к ней хоть что-то? Но нет, я ничего не почувствовал. Она это поняла, как поняла, что у неё нет больше надо мной власти. Дэмиана поднялась с нашей скамьи и ушла, не оборачиваясь, не сказав ни слова, не бросив взгляда. Она тоже всё для себя решила.

Посмотрев ей вслед, я подумал, что вместе с ней уходит моё прошлое. Это было больно, но эта боль наполняла меня новой жизнью. И, наслаждаясь обретённым чувством свободы, я вскочил со скамьи, пнул её ногой и расхохотался в небо! С прошлым покончено навеки…

Я закрыл за собой калитку и… нос к носу столкнулся с Эльвирой. Моей единственной и неповторимой любовью. Она стояла в снегу у тропинки в валенках моей мамы и смотрела на меня пылающим взглядом.

– Я всё видела. Ты целовал её. – Не дожидаясь ответа, рыжая журналистка развернулась и пошла к дому.

А я в первую секунду так оторопел, что не смог ничего сказать, мне показалось, что земля уходит из-под ног. Только-только всем сердцем обретя свою настоящую любимую, тут же её потерять?! И всё по своей же непроходимой глупости…

– Постой. Дай мне объяснить. – Я догнал её, схватил за руку.

Она вырвалась, но остановилась.

– Мне почему-то кажется, что ты не ходил ни к какому другу. Ты всё врал, а к кому ходил, теперь понятно. – Эльвира яростно смотрела мне в глаза.

– Это не так. Я занимался расследованием.

– Что?!

– Да, обычным полицейским расследованием. Прости, что не сказал сразу, но я не хотел портить праздник тебе и родителям. – Сейчас это объяснение звучало невероятно глупо. Будто я его специально выдумал, чтобы оправдаться.

– Каким ещё расследованием?! – вспылила она. – Это, что ли, твое расследование? Тискать чернявых вертихвосток и подставлять им губки для поцелуя?!

– Нет, послушай меня, пожалуйста! Две минуты, всего две.

Эльвира коротко кивнула, скрестив руки на груди. Я начал рассказывать, сначала сумбурно, потом всё больше и больше загораясь, потому что говорил правду. Про моего брата я сказал в самом конце.

– Вот поэтому не нужно, чтобы родители знали. Я не хочу бередить им раны. Ты же видела, как мама старается. Пусть у них будет праздник.

– Тебе надо было сразу всё мне рассказать! Если мы вместе, то у нас не должно быть тайн. Ты же всё обо мне знаешь. А я, оказывается, о тебе почти ничего!

– У меня нет больше тайн.

– Ладно, я замёрзла, пойдём в дом, – устало сказала она.

– Подожди, прости меня. Поверь, я ничего к ней не чувствую. Если ты и правда всё слышала, ты должна это знать!

– Но кое-что я ещё и видела…

– Вы что тут стоите? – раздался сзади нас бодрый голос моего отца. – Ирджи, ты сколько будешь ходить за дровами? Скоро уже гости придут, а камин ещё не растоплен и ёлка не наряжена.

Получается, он успел вернуться. Я посмотрел на Эльвиру, она слабо улыбнулась моему отцу и пошла в дом. А я сходил за дровами и, набрав как можно больше поленьев, занёс их в дом и стал закладывать в камин. Настроение было убитое.

Неожиданно пропиликало эсэмэс. Я с трудом заставил себя достать телефон. «Радионяню установил. Всё работает. На месте никого не было. Какие ещё будут указания?» – «Пока никаких. Встречаемся в участке в восемь», – быстро набрал я. «Не слишком рано?» – тут же пришёл ответ. «Нет, нужно ещё раз обсудить план, и добираться до мельницы придётся пешком. На машине рискованно. Нужно успеть занять позиции». – «Понял. Я присмотрел подходящую», – откликнулся капрал. «Отлично. Держим связь».

Убрав телефон в карман и начав строгать щепки, я подумал, что надо было спросить про нашего задержанного. По идее, ему нужно бы занести еды. Но, думаю, Дзержински о нём позаботится, ведь он наверняка не забыл про обещанный бабушкин пирог с требухой…

Мама с Эльвирой накрывали на стол. Моя любимая была замкнута и на меня не смотрела. Мама, указывая на Эльвиру глазами, взглядом спросила меня, что случилось. Я, стараясь улыбаться, только пожал плечами и махнул рукой, типа, не волнуйтесь, всё в порядке.

Закончив растопку камина, я стал расставлять тарелки, всячески стараясь помогать Эльвире, но она не оттаивала. Конечно, ей нужно время, надеюсь, сегодняшняя операция закончится хорошо и она смягчится и простит меня. Пусть не сразу, не до конца, но хотя бы начнёт прощать. От этой мысли стало немного легче.

Нужно тщательно обговорить с Дзержински наши совместные действия. Там будет двенадцать членов клуба. Каэтан выбыл. Плюс Дэмиана, которая тоже хочет себя защитить и не собирается садиться в тюрьму, как и все там собравшиеся. Да, ещё кабан-телохранитель, не входящий в число этих двенадцати, но куда опаснее их всех, вместе взятых. Ах да, и ещё какой-то Грабовский, вампир, на чьё имя была зарезервирована приватная комната в корчме. И все они почти наверняка будут при оружии.

Вдвоём, только с табельными пистолетами на восемь патронов в обойме, идти на такое дело просто глупо. По уставу нужно было бы вызывать подкрепление. Но где его взять в самый разгар тринадцатиснежных праздников, в поляцкой глуши? Я решил ещё раз поговорить с Кошмарэком. Только глава участка может решать такие вопросы.

Тут как раз пришли первые гости, две мамины подруги уже на пенсии. Они с радостью взялись за украшение ёлки, перед этим выставив принесённые бутылки, корзины и окорока, а я, пользуясь случаем, незаметно ушёл в свою комнату.

Старший констебль долго не подходил к телефону, я даже уже собирался отключить вызов и набрать капрала, чтобы обсудить всё с ним. Но наконец трубку подняли. Я в сжатой форме отчитался обо всём, что мы успели выяснить, добавив в конце самое главное:

– Их будет пятнадцать, скорее всего, все вооружены. У нас с капралом есть пистолеты. Но, думаю, нас двоих для такой операции маловато. Вы сказали полагаться только на себя, но сейчас это кажется не очень разумным. Конечно, большая часть там неопытные юнцы, но есть и профессионалы. По крайней мере один. И…

– Что ещё?

– Дэмиана Смолярек в курсе наших планов.

– А она откуда? – повысил голос констебль.

– От меня… – тихо сказал я. – Так вышло. Вы должны знать кого-то, кто нам может помочь. Быть может, у вас есть контакты с полицией соседнего городка? Или, на крайний случай, пара мужчин в нашем, кому вы доверяете. В идеале отслужившие в армии или бывшие спортсмены.

Может быть, я уже наглел, но для меня было важно провести эту операцию без жертв. Ведь там в основном будут дети. Дети в моём понимании. В большинстве все они совершеннолетние, но для своих родителей они всегда дети. А никакого кровопролития на праздник быть не должно, я этого просто не допущу.

– Я уже думал об этом и обзвонил всех, кого только можно, – тяжело вздохнул констебль Кошмарэк. – Полицейских у нас нет ни одного. От соседей тоже помощи не дождёшься: кто-то слишком далеко, кто-то болен, так что точно не годится.

– Понимаю…

– Могу попросить своего брата. Он на пенсии, но когда-то служил в охотхозяйстве, оружие держать умеет. Мне он не откажет.

– Это уже что-то, – согласился я.

– Ружьё у него есть, будет ждать вас наготове. Капрал знает, где он живёт. Я предупрежу брата, а вы просто заезжайте за ним, когда поедете на операцию. Это всё, чем могу вам помочь.