Текст книги "Отель «У призрака»"

– Благодарю, старший констебль.

– И держите меня в курсе.

– Разумеется.

Он повесил трубку. Честно говоря, недолюбливаю стариканов на подмоге, они вечно строят из себя главных и тянут одеяло на себя. Но выбирать не приходилось, надеюсь, они будут слушать указания.

Я вернулся к родителям, в большую гостиную, где уже стояла наряженная ёлка, а стол просто ломился от всевозможных блюд. И гости все уже собрались. Эльвира по-прежнему на меня не смотрела, но старательно делала вид, что всё в порядке.

Пожилая пани Мазена кинулась меня расцеловывать и трепать за щёки, а дядя Войцех чуть не задушил в медвежьих объятиях. В прямом смысле. Он был медведем-оборотнем.

– Ирджи, мой мальчик! С возвращением! Как ты возмужал и ещё похудел, кажется.

– Не кажется, я ему то же самое сказала, – подхватила мама, раскладывая салфетки.

Мы с Эльвирой сидели рядом. Я осторожно прикоснулся тыльной стороной ладони к её ноге. Но она резко встала, под предлогом помочь разносить тарелки с супом, который разливала мама, и шмякнула передо мной первое блюдо – красный борщ со свиными ушками на свекольном квасе.

Я мечтательно прикрыл глаза и втянул ноздрями всё невероятное богатство ароматов нашей поляцкой кухни!

Щука, фаршированная поганками, луком и зеленью, под соусом из лимонного сока, с чёрным пивом и имбирём. Традиционные пирожки с мухоморами, из них один обязательно с гвоздём. Перетопленный смалец со шкварками, петрушкой и горошковым перцем. Неразделанная селёдка в сметане с колечками лука, ещё даже шевелит хвостиком. Говяжий язык в желе, сбрызнутый уксусом и украшенный ягодками клюквы. Свиная голонка в прокисшем пиве, подкопчённая, с красным луком, горчицей, буквально истекающая соком. Кабанья грудинка в горьком меду, только что из духовки, окружённая печёными гнилыми яблоками. Чёрная утка с дробью, черничным вареньем и маленькими зубчиками маринованного чеснока. Жарко дышащая кешанка – колбаса из гречневой каши и свиной крови, подаваемая с отварным гнилым картофелем. Бигос. О, этот поляцкий бигос! О нём можно писать трактаты и посвящать ему оды!

Это охотничье блюдо готовится неделю и только зимой. Охотники уходят далеко в лес, оставляют повара у котла и отстреливают всё, что шевелится. Повар кидает дичь в котелок, кладёт гнилую капусту и гнилую свёклу, варит весь день, а на ночь выносит всё на мороз. Каждый раз добавляется какое-то новое мясо: заяц, белка, волк, медведь, мышка, лось, куница, голубь, воробей, крыса, случайный турист. А также местные приправы: дубовая кора, еловые шишки и мох. Что получается в результате, трудно себе представить. Настоящий бигос размешивают совковой лопатой, и если его бросить на тарелку – тарелка разбивается вдребезги! Вкус у этого блюда невероятный, а всего три-четыре ложки бигоса перевариваются в желудке неделю. Выжившие уже не могут есть что-либо другое и умирают в страшных муках, не дождавшись следующей зимы…

А ведь ещё были вареники в форме коровьих копыт, пюре из куриной печени с карри и хмели-сунели. Плюс ещё и десерт. Маковец, пирог с начинкой из перемолотого мака. Тонкие и хрупкие фаворки с сахарной пудрой и вареньем из солёных помидоров. Блины-паланчины, все в дырках, с маслом, зелёным творогом и синим сыром.

Венчал застолье ведёрный штоф чёрного самогона!

– Ой, я же печёных крыс поставить забыла, – всплеснула руками моя мама.

Пирожок с гвоздём достался дяде Войцеху (снова не мне), он об него чуть зуб не сломал. Хорошо хоть, язык себе не проткнул, такое у нас из-за этой милой традиции тоже частенько случается1010
  Потом приходится «Скорую» вызывать, пока «счастливец» всё вокруг заливает кровью. Очень весёлый праздник получается, в кавычках, конечно.


[Закрыть].

Дядюшка был по самые рога счастлив (он пришёл в чертовском обличье, не в медвежьем, это считалось бы невежливым)1111
  В образе медведя он обычно только в лес ходил за малиной или когда его приглашали участвовать в утренниках в детском саду.


[Закрыть].

Потом все стали петь песни. Тётя Ягуся затянула первой:

 
Время мчится, словно всадник
На горячем козле-е!
Но сегодня мой избранник
Въехал траулеру в задник
И храпит на селе-е…
 

Остальные поддержали слаженным, нетрезвым хором:

 
Этой ярмарки шутки, разноцветные утки!
Деревянные качалки, расписные ёлки-палки!
Друзья да подружки,
Неприличные частушки,
Пряники, подарки
Да старопольска Varka!
 

На меня никто не смотрел, я не был тем гостем, без которого праздник не в праздник. Кажется, моим родителям и без нас было хорошо. Они уже привыкли быть одни. Хорошо это или плохо, но привыкли. Мальчики всегда покидают родное гнездо, наверное, это нормально. Если бы после смерти брата я остался под материнским крылом, меня бы считали здесь неудачником.

Меж тем время шло. Я давно бы сбежал, но не мог оставить Эльвиру, хотя и понимал, что ей сейчас моё присутствие скорее неприятно. С неё станется, едва я шагну за порог, отправиться на вокзал и уехать на ближайшем поезде. Я её знаю, за ней не заржавеет.

– Пожалуйста, обещай мне не уезжать, – тихо попросил её я в промежутке между тостами «Ещё Польска не згинела!» и «Шоб у нас усё было, а нам за то ничего не было!». – Подожди совсем немного. К двенадцати всё должно закончиться. Как только мы их арестуем, я тебе сразу же позвоню. Только дождись меня, ладно? Я знаю, что не заслужил этого, но, если я буду знать, что ты дождёшься, мне будет легче делать свою работу.

– Вы вдвоём пойдёте на операцию?

Значит, она меня слушала, значит, ей не всё равно!

– Мы заедем ещё за братом старшего констебля Кошмарэка, он егерь на пенсии. У него своё ружьё, и Кошмарэк за него ручается.

По лицу Эльвиры нельзя было понять, какие мысли крутятся у неё в голове. Она просто выслушала и ничего не сказала. Почему-то мне захотелось позвонить Базиликусу, чтобы проконсультироваться. С его опытом он мог бы дать хороший совет. Но быстро передумал, это всё равно бесполезно. Он ещё будет недоволен, что я звоню по роумингу.

В конце концов я решил набрать Чунгачмунка. Не знаю с чего, но на тот момент мне показалось, что он меня поймёт. Возможно, мы немножко отдалились, он был как-то сам по себе, я, в общем-то, тоже. Сейчас мне было стыдно за это, ведь я был его единственным другом в чужом для него городе и стране.

А в последнее время у нас сложились чисто служебные отношения. Хотя я всё равно чувствовал, что он мой друг, а для дружбы не обязательно убивать вечера, потягивая пиво в спортивном баре. Я знал, что он не поехал к своим в резервацию, говорил, что перелёт слишком дорогой. Да и праздновать тринадцатый снег в зимнем лесу с братьями делаварами из племени Черепах ему уже не доставляет такой радости, как раньше.

– Хау! – приветствовал он меня, взяв трубку уже после второго гудка.

– Это я.

– Я знаю, Блестящая Бляха.

– Э-э, ну да… у тебя же мой номер высветился, – слегка смутился я. – Звоню тебе из Полякии, от моих родителей.

– Передай им моё уважение.

– Непременно. А ты где празднуешь?

– В гостях у двух свободных скво. – В трубке явственно различался шелест шёлка и женское хихиканье. – Нас познакомил Змеиный Язык.

– А-а… Ну что ж, желаю приятно провести время и всего тебе наилучшего в новом году!

– Ты же не за этим звонишь, – на раз расколол меня Чунгачмунк. – В твоём голосе тревога, ты на тропе войны. Может быть, мне приехать? Мудрый вождь никогда не отказывается от военного союза.

– Ты просто не успеешь сюда добраться, на задержание мне нужно идти уже через пару часов, – честно ответил я. – Но спасибо за поддержку. Я справлюсь.

– У твоего врага больше воинов?

– Да.

– Тогда удиви его, хук!

Это значило, что он всё сказал, конец разговора, добавить больше нечего. Как ни странно, на душе у меня стало гораздо спокойнее.

– Куда ты всё время уходишь? – пристал ко мне отец, когда я вернулся после звонка Чмунку. – Лучше расскажи гостям про свою полицейскую работу и про Парижск. Это правда, что там едят лягушек, сыр с плесенью и пьют кислое винцо вместо приличного самогона?

– Правда, – переглянувшись с Эльвирой, признал я. – Но это не значит, что они все там глупые или плохие. Просто другой народ, другая страна, не как мы. Хотя…

– А ещё говорят, что они мельницы в красный цвет красят и там девки-курвы без юбок пляшут? – влез медведь-оборотень.

– Войцех, не выражайся за столом! – прикрикнула его жена, но явно сама хотела знать ответ.

– Пше прошу, шановне панство, – повинился он, выпил и уточнил: – Так правда или нет?!

Добрых минут сорок меня забрасывали самыми разными вопросами, а я должен был развлекать их смешными историями о том, как плохо живут черти за границей, как всё там неправильно, нелепо и нелогично только потому, что мы в своём благословенном городке живём иначе.

– А теперь, по традиции, пойдём по гостям. Я же не просто так сделала пять лишних пирогов с требухой и извёсткой, – поднялась моя мама. – Потом вернёмся и продолжим!

– Когда ты всё успела? – спросил я.

– Заранее, сынок. Это вы спали, а я готовила.

Меня начала колотить лёгкая нервная дрожь. Что, если юнцы соберутся раньше или в другом месте и я из-за дурацких семейных посиделок всё завалю? Но тут меня осенило.

Как я мог забыть?! Я же оставил в кармане своей дублёнки отобранный телефон Каэтана. Когда все гости уже ломанулись в прихожую, чтобы всем вместе идти к каким-то Мединским, мне удалось взять дублёнку и ускользнуть на кухню. Та-ак. Отлично, зарядки ещё много. Ну и кто у нас тут первый в списке друзей?

Я выбрал некого Вислава, которому он звонил чаще других. Быстро написал эсэмэс: «Всё по плану? В десять на мельнице?» Наверное, можно было не делать неосторожное уточнение, а написать просто: «Всё по плану?» Но вроде бы такие тонкости были не в характере Каэтана, а его друг должен это знать. Надеюсь ещё, мельницу они называют мельницей и я всё написал в его стиле.

Ответ пришёл, когда мы все уже вышли на улицу. «А что? Поменяли?» Сработало! Значит, всё остается как есть. Я быстро набрал: «Нет. Просто спросил». Отвечать на это не стали.

Мы с Эльвирой выходили последними, она хотела остаться дома, ссылаясь на то, что переела и у нее разболелся живот. Мама сделала вид, что расстроилась. Я тут же сказал, что останусь с любимой, но тогда Эльвира заявила, что живот у неё резко прошёл, и выскочила из дома быстрее меня.

Как меня ни раздражал этот поход по гостям, но он помог убить время до начала операции. У дяди Якуба Вендровича мы угостились сливовой настойкой, которую было положено пить одним глотком и занюхивать щепоткой бездымного пороха. А у тёти Зузанны, моей двоюродной тёти, – её домашним пивом, бордово-красным, как вино, и такой же крепости. Как и моя мама, она предпочитала накрывать огромный стол у себя, поэтому не смогла прийти к нам. Только мы с Эльвирой уже ничего не ели, как нас ни уговаривали. У неё, похоже, действительно разболелся живот от непривычной еды, а главное, от такого её обилия.

Все остальные не только ели, пили, пели, но ещё и обсуждали тонкости приготовления того или иного блюда, которое пробовали уже в третьих-четвёртых гостях, танцевали кряковяк и вообще веселились на всю катушку. Может, поэтому не замечали нашу с Эльвирой размолвку, хотя мы тоже старались делать вид, что у нас всё чудесно…

Домой вернулись, когда уже стемнело. Поднялся буран, все устали и шли молча, только мама с тётей Ягусей пели неприличные частушки. Тётя Вига пыталась остаться в гостях у соседей, уснув под ёлкой, но мой отец перекинул её через плечо и понёс домой.

А без пятнадцати восемь мне на телефон пришло сообщение от капрала Дзержински: «Жду в участке». Я ответил, что скоро буду, и подошёл к родителям:

– Мы с Ежи договорились, что вечером пойдём поиграть в бильярд к Збигневым. Я, конечно, могу и не идти, но обещал.

– Возьми с собой Эльвиру, – предложила мама. – Ей же скучно с нами. Смотри, какая она грустная.

– Нет, Ирджи мне предлагал, но я очень устала, хочу лечь пораньше, – мгновенно выкрутилась моя любимая. – Но я обязательно помогу вам с посудой.

– Ничего, мне Ягуся поможет, а ты отдыхай, доченька, – твёрдо решила мама. – Вот если вы с Ирджи поженитесь, тогда уж я с тебя не слезу! Буду гонять в хвост и в гриву, как у нас принято.

– Она так шутит, – на всякий случай смущённо пояснил я Эльвире. – Не обращай внимания.

– Да ничего, если и не шутит, мне-то беспокоиться не о чем, – резко обрезала она, показывая, что разговор окончен, и отошла к ёлке.

Окончен так окончен. Если она сейчас мне не верит, то о какой семейной жизни может идти речь?

Отец похлопал меня по плечу и проводил в прихожую.

– С твоей мамой было сложнее. Знал бы ты, сынок, сколько бутылок самогона она разбила о мою бедную голову, прежде чем мы поженились…

Обняв его на прощанье, я вышел на улицу. Снежный буран вроде бы успокаивался. Подходя к участку, я увидел припаркованного у входа розового «жучка» с тремя дверцами. Сразу было видно, что это машина сестры капрала. Знать бы, куда мы потом пятнадцать задержанных посадим.

Первое, что я увидел, зайдя в здание полиции, – это разложенные на ближайшем столе наручники, шесть пар. Из подсобки вышел сутулящийся капрал.

– Это всё, что было, – виновато пояснил он. – Кто мог знать, что когда-нибудь нам может понадобиться больше.

– Надеюсь, что и не понадобится.

– Думаете, что они сами себя свяжут своими же шарфами и гуськом пойдут прямо в тюрьму? – тихо рассмеялся он.

– Меня бы это только порадовало.

– Смотря сколько из них рискнёт оказать сопротивление, – посерьёзнев, сказал Дзержински, а я опять подумал, что мысли у нас совпадают. Капрал тоже надеялся обойтись без лишних жертв и не хотел, чтобы кто-то из этих юнцов успел непоправимо нарушить закон.

– И ещё, капрал, забыл сказать. Они будут нас ждать.

– Что-о? Но как они догадались?

– Я разговаривал с Дэмианой Смолярек, – краснея, признался я, – и она чётко дала мне понять, что в живых они нас оставлять не собираются.

Он пристально посмотрел на меня и пару секунд подумал. После чего улыбнулся, показав острые зубы горгула, и энергично помотал головой.

– Ерунда, отступать уже поздно.

– Спасибо.

– За что? Это моя работа.

– А как там наш несостоявшийся убийца? – перевёл я тему.

– Спит, как сытый вампир в гробу.

– В гробу? Когда это произошло?!

– Нет, нет, он живой, замёрз только, пока сидел, – откашлявшись, поправился Дзержински. – Я принёс ему свой старый тулуп укрыться. Одеяла здесь тонкие.

Я сообщил, что старший констебль обещал помощь своего брата из охотхозяйства.

– Вы его знаете, можно на него положиться?

– Да, но ему уже за восемьдесят. У них с братом большая разница в возрасте, они сводные. Но даже такой старик всё же лучше, чем ничего.

– А у него есть машина? Впрочем, если ему за восемьдесят, вряд ли он уже водит.

– Старикан в трезвом уме, если вы сомневаетесь, – возразил капрал. – По крайней мере, когда не пьёт. Правда, я его в последний раз видел ещё весной. А машину он водит, как раз на машине я его и видел.

– Тогда, может, поедем к нему заранее и обсудим его роль?

– Как скажете, сержант. Но тогда надо ехать сейчас. Все дороги занесло, и снег не перестаёт идти…

– Хорошо, я только проверю парня.

Задержанный лежал на узкой полке в маленькой камере, из-под длинного тулупа торчали только тоненькие рожки и пятки в красных носках. Каэтан как раз проснулся и, увидев меня, беспокойно спросил:

– А ужин когда? Вы меня тут без еды решили оставить? И вообще, я тут до утра закоченею.

Я вопросительно обернулся к капралу.

– Да я его час назад кормил! – возмущённо воскликнул он.

– Два пирожка – это мало! – обиженно надулся парень.

Ну с этим тощим нахалом всё было ясно, развернувшись, я пошёл к выходу. Капрал сложил наручники и патроны в полицейскую сумку и поспешил за мной. Он запер дверь, сел за руль, повернул ключ зажигания… мотор взвыл один раз, второй, третий… И напрочь отказался заводиться!

Капрал трясущейся рукой снова и снова поворачивал ключ. «Жучок» отказывался бегать.

– У нас мало времени. Похоже, придётся вызывать такси.

– Бесполезно, холера ясна! – сквозь зубы выругался капрал. – Оно у нас до девяти вечера работает. А сейчас в праздник ещё раньше заканчивает. Если вообще таксисты ещё с утра не набрались…

– Это запросто, – вынужденно признал я.

– Ненавижу праздники. – Дзержински в сердцах хлопнул по рулю ладонями, и – о чудо! – мотор завёлся. Мы посмотрели друг на друга и тронулись с места. Ну наконец-то!

Капрал включил дворники, потому что буран снова усилился. Только от них толку было чуть, окно тут же плотным слоем залепляли хлопья снега.

– Ничего, наши юнцы тоже не все вовремя соберутся по такой погоде. И жеребьёвку свою они начнут позже, – задумчиво пробормотал Дзержински.

– Надеюсь, – вздохнул я, потому что двигались мы, как Чунгачмунк и его собратья из племени Черепах, когда превращались в своих тотемных животных.

Когда наконец доехали (доползли) до дома сводного брата Кошмарэка, мне показалось, что время перевалило за полночь. На деле-то прошло всего минут двадцать пять. Но и это уже очень много. Старик открыл нам сразу, по первому же стуку в ворота.

– Кого несёт в такую погоду?

Для своих восьмидесяти лет высокий, костистый чёрт выглядел вполне бодро. Большая седая борода лопатой, кустистые брови, лысая голова с толстыми, выбеленными временем рогами.

– Мы от вашего брата. Он должен был предупредить…

– А-а, ну заходите!

Старик провёл нас через маленький двор и распахнул дверь. Судя по холостяцкой обстановке дома, с мебелью пятидесятилетней давности и толстым слоем пыли везде, где только можно, жил он один и уборку не жаловал.

– А я тебя знаю, ты сын Рудольфа Мазура, – прогудел хозяин, вглядываясь в моё лицо. – Ты в детстве у меня из сарая крыс воровал.

– Не было такого, – опешив, возразил я. – Вы ошибаетесь. И моего отца зовут Едржей.

– Ты уверен? Уж очень ты похож на того парнишку. Он тоже потом уехал в город и стал пожарным.

– Я полицейский, как ваш брат.

– Какой брат?

– Старший констебль Кошмарэк, – вставил Дзержински.

– А ты молчи, дылда! Нарядился полицейским и смотрит тут. Вы вообще кто такие? Вас кто в дом пустил? А справка от ветеринара есть?

Я вытаращился на капрала. Тот грустно покосился на старика и дал мне знак отойти в сторону.

– Что происходит? – спросил я.

– Сам в шоке. Я его давно не видел, сержант, и, похоже, за это время он сильно сдал, – качая головой, зашептал Дзержински. – Может, констебль не в курсе его болезни? Что, если у его братца провалы в памяти буквально только что начались? Ну, в смысле с тех пор, как старший констебль Кошмарэк в последний раз его видел?

Звучало логично. Но я почему-то уже не хотел безоглядно верить капралу.

– Я позвоню старшему констеблю, – сказал я, глядя ему в глаза.

– Не стоит, у него же всё равно не было вариантов, кроме брата. И у нас времени меньше часа. Надо ехать.

У меня тоже не было особого выбора. Даже если он предатель и специально привёз не к брату Кошмарэка, а к одинокому сумасшедшему, сейчас нельзя было показывать, что я ему больше не верю.

– А вы что хотели-то, я не понял? – вновь взялся за нас старый чёрт. – Странные какие-то. Эй, вы куда уходите? Может, останетесь? У меня телевизор есть.

– Спасибо, пан… как вас зовут?

– Пан Ярузельский моя фамилия. Но ты точно не Анджей, нет? А, ты Тадеуш! Вот оно, меня не обманешь. Стал доктором, говоришь? Не посмотришь мою поясницу?

– В другой раз, пан Ярузельский, плохого вечера и простите за беспокойство.

На этот раз капрал вышел первым, а я за ним. Причём оба скорее вылетели, чем вышли с приличествующим полицейским достоинством.

– А вы точно дом не перепутали, капрал? Может, ошиблись номером и это другой старик?

– Нет, это сводный брат моего шефа, бывший лесничий, других тут нет. Вы что, мне не верите?

Я не мог сказать прямо, что теперь не знаю, чему и верить, поэтому промолчал. Но он так спокойно отнёсся к сумасшествию (или подмене?) старика, будто для него это не новость. А что, если он всего лишь выполняет чьи-то приказы?

Дэмиана могла купить или запугать кого угодно. Но неужели младший чин поляцкой полиции пойдёт на убийство своего же брата полицейского? Другого варианта у него нет. Дзержински и даже сам старший констебль (он тоже может быть в это вовлечён) отлично знают, что это дело для меня слишком личное. Я не остановлюсь и не пойду на сделку, поэтому меня можно устранить только физически.

Я вспомнил, что капрал «не смог» починить подслушивающее устройство. Если он действительно работает на чертей – вершителей судеб, то он и не пытался это сделать, а я всё это время был просто доверчивым дурачком.

Но что, если я ошибаюсь и капрал не предатель? Без его помощи на мельнице я не справлюсь, а искать кого-то ещё просто нет времени. Сейчас я мог только следить за ним и быть начеку. В тринадца-тиснежную ночь случаются и не такие мороки, тут уж сама природа туманит нам мозг, заставляя видеть то, чего нет, и наоборот…

Снег внезапно перестал идти, словно его отменили, даже ветер вполовину стих. Мы ехали по тёмной, тихой улице, я помнил, что раньше здесь за углом был хороший книжный магазинчик, а рядом городская библиотека. Боковым зрением заметил, что и книжный, и библиотека по-прежнему работают, хотя сейчас, конечно, были закрыты. Почему-то я подумал, что это хороший знак…

– Вы писали, что присмотрели место, где мы сможем засесть.

– Да, сержант. Я увидел, где они в прошлый раз сидели. В дальнем углу, ближе к задней стенке, на полу постелены старые шкуры, – следя за дорогой, пустился докладывать Дзержински. – Оттуда снаружи хорошая позиция для наблюдения. Щели в досках, нас не видно…

Ага, прикинул я, это значит оставить выход без присмотра.

– А на какую площадь распространяется действие радионяни?

– На шестьдесят квадратных метров, я уточнил у сестры. Ну а там внутри максимум метров тридцать пять – сорок, точно возьмёт.

– Хорошо, с радионяни будем записывать на диктофон у меня в сотовом. Нам нужны доказательства.

Капрал как-то странно скосил на меня глаза, но ничего не сказал, и в этот момент у него зазвонил телефон. Он посмотрел на меня почти сердито, нажимая на ответ. И во время разговора прижимал трубку к левому уху, чтобы я не мог слышать звонившего.

– Да, всё по плану… Нет, ещё едем. Да, он здесь. Как видите, ещё нет… Не волнуйтесь, я обо всём позабочусь. – Он выключил свою старенькую «чмокиа».

– Кто это звонил?

– Старший констебль Кошмарэк.

– Надо было дать мне трубку.

– Зачем? Мы уже всё обсудили, – улыбнулся он как-то безрадостно и больше ничего не добавил.

В этот момент мы выехали на окраину. Ещё минута, и дома закончились, с обеих сторон развернулись поля, вдалеке была видна чёрная полоса леса.

В детстве нам не разрешали туда ходить, говорили, что там живут цыгане и беглые каторжники. До сих пор не понимаю, почему нам нельзя было с ними играть? Ведь быть настоящим каторжником – мечта каждого мальчишки…

Одно знаю наверняка: в глубине леса точно есть несколько ведьминских домиков. Эти ведьмы частенько приходили к нам на рынок за продуктами. Матери смотрели за ними в оба, потому что те всякий раз норовили увести с собой какого-нибудь мальчика посимпатичнее, им самим якобы тяжело было нести корзинку с продуктами.

Заброшенная водяная мельница стояла на самой окраине леса. Там протекала речушка. Мальчиками мы там плавали, даже сбегали для этого из школы. Помню, рядом с мельницей жила старая сумасшедшая русалка и всё время нас прогоняла, страшно ругаясь и швыряя в нас раками, которых мы потом варили на обед, прямо на берегу. Прекрасное было время…

Очередной ухаб заставил меня подпрыгнуть вместе с машиной и вернуться в настоящее. Как я вообще мог так расслабиться, когда рядом сидит возможный убийца? Говорят, такое бывает: когда остаётся жить совсем немного, прошлое вдруг становится очень ярким…

Нет, всё это глупости. Надо собраться. Пистолет был в кармане, заряжен… Пся крев! Вряд ли капрал дал бы мне заряженный пистолет. Я проверял оружие, но не проверил патроны! По спине пробежал предательский холодок…

– Машину лучше оставить здесь, – сказал Дзержински, заезжая за частные навесы и прилавки у дороги (осенью фермеры торговали здесь своей продукцией). – Да и нам ближе пройти через поле напрямик.

– А не увязнем в снегу?

Капрал неуверенно передёрнул плечами. Действительно, ему-то откуда знать, какие сугробы там намело?

Мы достали из сумки наручники и коробочки с патронами и рассовали их по карманам. Чёрный силуэт старой мельницы казался страшным замком сказочного злодея. В окнах не было видно света, но я надеялся, что нас не ждёт засада.

На всякий случай, пока мы ехали, я посмотрел пропущенные звонки и входящие сообщения на телефоне Каэтана. Никто не звонил, и ничего нового, кроме спама, ему не приходило. Надеюсь, что они всё-таки приедут на холодную неотапливаемую мельницу.

– А как они там греться собираются, интересно? – проворчал капрал.

– Наверняка алкоголем, – предположил я. – А мельница… ну это мы не потащились бы сюда, да ещё в такую погоду, а для юнцов это романтика. Их суровые условия только притягивают.

– Ну да, – неуверенно согласился Дзержински. – Хотя сам я романтичной дурью не маялся. Только легализованные наркотики. Да и те быстро бросил, не штырило…

Дорога оказалась сносная, хоть поле было перекопано, но прогулка по свежему снегу даже бодрила. По пути мы никого не видели, машины изредка проезжали, но мимо. И тут я вдруг заметил свет фар, мелькнувший за мельницей. Получается, что кто-то всё-таки приехал.

– Какой у нас план? – уточнил капрал.

– Наблюдаем, записываем весь разговор и всё, что они делают, пока не проведут жеребьёвку. Если у них будет какое-то освещение, можно попытаться снять их на видео. У меня на телефоне достаточно хорошая камера. Врываемся, велим всем встать к стене, разоружаем. На потенциальных преступников или тех, кто покажется опасным, надеваем наручники и забираем с собой.

Вообще-то, это был старый план, который не учитывал возможное предательство капрала. И должен признать, что именно при задержании ему будет максимально удобно от меня избавиться. Но – предупреждён – значит вооружён…

– В этом «жучке» поместятся ещё трое, не больше. И то впритык, если только самые тощие, – насмешливо глядя на меня, хмыкнул Дзержински.

– Надо постараться в первую очередь взять главарей. А тех, кого вы знаете и кто знает вас, склонить к сотрудничеству, обещав учесть содействие следствию. Пусть они нам помогут. У них там уже есть как минимум одна машина.

Повторяя общеизвестные факты, я следил за руками капрала. Если попытается убить, то здесь самое место. Сам я на всякий случай сжимал пистолет в кармане, держа руку на спусковом крючке. Это вселяло в меня уверенность, но капрал почему-то тянул время.

– Отсюда что-то не видно ни одной.

– Вон там. – Я ткнул пальцем в синий силуэт дорогого авто под навесом.

Естественно, Дэмиана не пойдёт пешком по снегу, это не её статус. Когда мы подошли поближе, то увидели ещё одну машину, чуть поодаль, под деревьями. Они не прятались, видимо, полностью были уверены и в своей безнаказанности, и в моём поражении.

Старая мельница хоть и сильно покосилась на один бок, но была построена на века. Водяное колесо вмёрзло в лёд.

Капрал знаком показал идти за ним и скрылся за углом. Я вытащил пистолет. Досчитал до трёх, а потом кувырком вылетел следом, сразу встав в положение «стрельба с колена». Дзержински застыл у стены, глядя в щель между досок, откуда просачивался слабый свет. Он удивлённо посмотрел на пистолет в моих руках.

– Не рановато стрелять? Мы же ещё не внутри. Я покраснел, как мой друг-индеец, молча убрал оружие в карман и встал рядом с капралом. Похоже, сегодня вечером я всё время делаю поспешные выводы. Меня ещё никто не предал, а табельный пистолет уже буквально жжёт руки…

– Что там? – Я стал смотреть в щель.

Внутри горел мерцающий свет от расставленных повсюду свечей из чёрного воска, по стенам, явно ради праздника и атмосферы, были развешаны светодиодные гирлянды одного цвета – красного. Из маленького магнитофона лилась бравурная медитативная музыка – для тех, кто млеет от кладбищенских маршей. Основательные ребята. Видимо, привезли с собой генератор. На самой мельнице электричества, конечно, сто лет не было.

Мы подошли как раз вовремя, потому что народ уже собрался, но главное мероприятие ещё не начинали. Кроме арестованного нами Каэтана, похоже, пришли все, кто был заявлен. Для меня это было дико, но перспектива быть убитым или стать убийцей оказалась привлекательной для достаточного количества молодёжи нашего городка. Куда катится мир?

Капрал достал и включил радионяню. Сначала она заработала как полицейская рация, с треском и помехами. Но Дзержински подкрутил переключатель, стукнул об землю, и аппарат тут же стал работать как надо. Только с диктофоном ничего не вышло, телефон замёрз. Так что пришлось сидеть и слушать.

Сначала был просто шум снующих и разговаривающих. Наконец все расселись полукругом и замолчали.

– А где Каэтан? – спросила Дэмиана.

– Его нет. Наверняка бабушка не отпустила.

– Ты ему звонил? – Видимо, полунница обращалась к его приятелю Виславу.

– Нет, он только спросил, там ли будет собрание. Я сказал, что да, вроде не переносили.

– А когда это было?

– Да ещё днём.

Было не очень хорошо видно, но мне показалось, что она переглянулась с сидящим рядом с ней вампиром примерно её возраста1212
  Внешне, разумеется. А так, сколько на самом деле лет вампиру, никто никогда не скажет, так хорошо они разбираются во всех новейших достижениях косметологии.


[Закрыть]. Однако страшное слово «полиция» никто не произнёс, по крайней мере вслух, не в их интересах было пугать юнцов. Вернее, спугивать. Вечеринка с убийством должна была состояться.

Возможно, это был тот самый Грабовский, который резервировал в корчме приватную комнату. Но какой интерес вампиру в этих игрищах? Убить их сложно. Да и вопреки устоявшимся предрассудкам, сами вампиры отнюдь не жаждут проливать чью-то кровь. Они её пьют! Значит, скорее всего, это сообщник.

Уверен, что всё происходящее снималось на камеру, чтобы вывесить где-нибудь на Мутюбе для привлечения новых участников. Тогда и нам можно не расстраиваться из-за диктофона, если будет видео, то это ещё лучше. Настоящая улика.

– Ну что ж, тогда начинаем? – торжественно предложила чернокудрая полунница. – Сначала позвольте поздравить всех с праздником!

– Да, с праздником! – гаркнули все.

– С праздником Смерти! – выкрикнул кто-то особо воодушевлённый.

– Тринадцатого снега, болван, – поправили его.

– Смерти тоже! – настаивал он.

После чего народ минут на пять впал в неконтролируемую болтовню.

– Вау! Это круто!

– Заткнись, а?

– Сам заткнись! Ты кто такой? Давай, до свиданья!

– А ты какое оружие взял? Рогатку, да?

– Да у меня бензопила в машине! А у тебя-то что, мамина шпилька?!

Как я и предполагал, в той или иной мере были вооружены все. У некоторых были охотничьи ружья, у остальных в основном ножи или кинжалы. Один припёрся с антикварной шпагой позапрошлого века. Надеюсь, он хотя бы умеет ею пользоваться? Или, наоборот, лучше, чтобы не умел.

– Вот пирожки. Их тринадцать. – Полунница приняла из рук вампира деревянный поднос с печевом. – По одному на каждого участника. Кому выпадет гвоздь, тот и будет ангелом Смерти. Всё легко и просто.