Текст книги "Отель «У призрака»"

– Мне надо камин почистить. Мы же его всегда в этот день разжигаем.

Я предложил отцу помочь, хотя мне сейчас очень нужно было заняться своими делами. Другой возможности выбраться из дома, не вызывая подозрений Эльвиры, сегодня может и не представиться. Но, слава Люциферу, отец тоже руками и ногами стал выпихивать меня из дома. Одеться и удрать с самым сокрушённым выражением лица было нетрудно. А план действий сложился у меня в голове ещё вчера…

Родители Дэмианы жили на параллельной улице. Их дом не сильно отличался от нашего. Дойти было недолго, минут пять-шесть. У ворот стояла шикарная машина, новенький «Ягуар Нуар». Явно не её родителей. Похоже, что криминальный бизнес Дэмианы приносит хороший доход…

Её отец, дядя Станислав, пожилой, могучий чёрт с совершенно седым хвостом, чистил снег во дворе.

– Ирджи? – Он удивлённо уставился на меня.

Он сильно постарел, рога совсем сточились, взгляд у него был настороженный и даже немного испуганный. Ведь все в городке знали причину гибели моего брата. Но дядя Станислав был честным чёртом, а мать Дэмианы коварной полунницей, в неё она и пошла своей чёрной сутью.

Не считайте меня расистом, но полунниц у нас не любят. Недаром старики говорят, что нет девки страшнее полунницы, хотя молодёжь этого и не понимает. Все парни поголовно очаровываются огромными глазами с поволокой, длинными ресницами, изящной фигурой и тайными знаниями. И ведь всё это в той или иной мере у полунниц действительно есть…

Народная пословица гласит: если увидел полунницу, то на чертовку уже и не взглянешь! Некоторые даже бросают невест прямо перед свадьбой, если проезжающая мимо роковая красотка хоть на мгновение улыбнётся жениху…

Ходили слухи, что в своё время отец Дэмианы тоже через это прошёл. Бросил невесту, с которой дружил с самого детства, за неделю до бракосочетания, встретив панну Селину Дворжикову, которая продавала пирожки на рынке. Хотя кто-то говорил, что он влюбился в её пирожки, а не в бездонные глаза, с помощью которых полунницы и управляют мужчинами. Ну и ещё грудь у них обычно от четвёртого размера.

– Здравствуйте, пан Станислав. Мне нужна Дэмиана. Можно зайти? – Я решил действовать напролом, не дав ему соврать, что она уже ушла, и быстро поднялся на крыльцо.

– А её нет, она ушла куда-то с утра.

– Так рано? – обернулся я, держась за ручку приоткрытой двери.

Старик опустил глаза. Видимо, родители что-то знали о делах дочки или, по крайней мере, подозревали. И уж конечно, не одобряли. По крайней мере, отец. Он мне всегда нравился больше, чем её мать.

– А, пани Смолярек, добрый день!

Резко распахивая дверь с надеждой попасть мне по лицу, за порог шагнула мать Дэмианы.

– Я к вашей дочери.

Полуседая фигуристая полунница со следами былой красоты и шестым разношенным размером бюста смерила меня враждебным взглядом.

– Значит, ты вернулся на родину? Или так, погулять заглянул на праздники?

– Да, как и ваша дочь, навещаю родителей, – улыбнулся я. – Кстати, где она сейчас живёт?

– В Варшавске, – не задумываясь, бросил отец, а мать пронзила его взглядом и что-то зашипела.

– Наверное, у неё хорошая работа, судя по машине. Она всегда была… способной. А кем она работает?

– Хватит нас допрашивать, пся крев! Мы знаем, что ты теперь полицейский, – злобно отрезала пани Селина Смолярек, уперев руки в бока. – Нет её дома, нет!

– Мы с Дэмианой договорились встретиться сегодня утром. Я думал, успею её застать. А куда она пошла?

Пан Станислав, опираясь на лопату, посмотрел на жену. Та молчала.

– Дэмианка ушла в клуб моделистов, – решительно кивнул он мне, а пани Селина с досады топнула ногой и сжала кулаки.

– А-а, ясно. Но если я её там не застану, какой у неё номер?

– Четвёртый, – ляпнула её мама, торопясь хоть что-то сказать.

– Я имел в виду телефонный.

Старик Станислав, несмотря на явное недовольство жены, полез в карман за сотовым и сказал:

– Записывай, парень…

Большего мне и не нужно было. Через пятнадцать минут я стоял у музея моделистов, в котором располагался и клуб. Это был старый двухэтажный дом прошлого века, образец деревянного зодчества. Он считался памятником архитектуры, потому его нельзя было перестраивать. При необходимости ремонта дом только красили, где-то раз в пять лет, и иногда восстанавливали деревянную резьбу. Точнее, просто подклеивали новые куски там, где обломились зубчики.

В полуприкрытых ставнями окнах горел свет. А я, признаюсь, не был до конца уверен, что не натолкнусь на запертые двери. Впрочем, если Дэмиану предупредила мама, то искать её можно хоть весь день, но не найти. Когда нужно, эти красавицы могут изворачиваться и заметать следы, словно лисицы.

Её вчерашнее предложение о встрече ничего не значило. Полунницы врут так же легко, как не дышат. Да-да, в этом они сродни вампирам. Благодаря своему происхождению (считается, что первые полунницы вышли из болотной жижи) природа так устроила их организм, что они часами, а то и днями не нуждаются в кислороде и способны замедлить циркуляцию крови. Даже в обычном состоянии трудно уловить у них сердцебиение, настолько оно медленное.

Может, поэтому принято считать, что они способны на самые хладнокровные преступления? Хотя я-то не понаслышке знал, что действительно способны.

Я быстро поднялся на резное крыльцо и повернул ручку двери. Заперто. Я постучал, мне никто не ответил и никто не открыл. Тогда я спустился и зашёл во двор, благо здесь никогда не было ворот, и попытался открыть заднюю дверь. Замок был очень старый и заржавел настолько, что проще было оторвать его вместе с петлями. Пришлось поднапрячься, но результат того стоил.

Я старался действовать тихо, как мой друг Чунгачмунк на тропе войны. Хотя и знал, что дверь выходит в котельную, куда обычно посетители клуба не заходят, только сторож и уборщица. Аккуратно прикрыл за собой дверь, замок повешу потом, если пристукнуть по шляпкам гвоздей кулаком, ничего не будет заметно.

Естественно, свет включать было нельзя, и я сразу же наткнулся на стоящие одно в другом пустые оцинкованные вёдра, которые, падая, загремели! Я замер, как аист, не рискуя опустить вторую ногу, и прислушался…

В главном зале звучала музыка, несколько молодых голосов увлечённо о чём-то спорили. Слава Люциферу, кажется, меня не услышали. Я стал двигаться ещё осторожнее, на этот раз мне повезло ничего не свалить, и чуть-чуть приоткрыл дверь. Хорошо, что подсобка выходила в коридор и до сидящих в зале оказалось достаточное расстояние, чтобы меня не заметили.

Дэмиана сидела за столом ко мне спиной. С ней было ещё пятеро молодых чертей в чёрном и вроде бы один горгул. Кажется, все со вчерашней «вечеринки». Ах да! Старина кабан с пластырем на всё лицо, разумеется, торчал слева от своей хозяйки.

– Итак, кому-то придётся умереть в самый разгар праздника тринадцатого снега, – торжественно протянула прекрасная полунница.

На пару мгновений установилась гнетущая тишина.

– И нас в круге снова будет тринадцать, – прищёлкнул языком кудрявый чёрт с большим горбатым носом. – Круто!

Его поддержали нестройным одобрительным гулом.

– Значит, всё случится вечером? – обречённо вздохнул кто-то.

– А лично меня всё равно волнует, кто это мог стучать? – подал голос один из сидящих ко мне спиной.

– Какой-нибудь тупой ботан, собиратель паровозиков. Мало ли?

– Не, я так розумию, шо это вчерашний тип из кабака, – весомо сказал телохранитель-кабан. – Откуда он тебя знает, Дэмиана?

– Просто старый знакомый, – равнодушно бросила она. – Когда-то он бегал за мной как щенок и, судя по вчерашней эскападе, до сих пор не излечился.

Я скрипнул зубами. Вот стерва…

– Но он в курсе всего.

– Хватит уже об этом. – Она жёстко поставила точку. – Если понадобится, я сама с ним разберусь.

Все замолчали, видимо, Дэмиана имела тут вес. Да я и не сомневался в том, что она всех их прибрала к ногтю. Несколько лет назад она собрала такую же точно компанию молодых парней. И мой брат был одним из них. Ему тогда было всего восемнадцать. И он очень хотел стать врачом, хотя родился не сатиром, а чёртом. Вот я не был оригиналом: полицейский – одна из самых чертовских профессий. Только стал бы я им, если бы не брат? Это ещё вопрос…

– А здесь безопасно встречаться?

– Спросил тот, кто хочет умереть, – усмехнувшись, откликнулся горгул, судя по крыльям на горбатой спине.

– Да где ещё может быть безопасней? – рассмеявшись, поддержал его кудрявый чёрт.

– Кстати, мы ещё не приняли в клуб Овцека, – сказал кто-то.

Речь, видимо, шла о скромном невысоком чёрте, сидящем ко мне вполоборота. По виду он был слишком юн даже для этой компании, которая сплошь состояла из тех, кто только-только достиг совершеннолетия.

– Сколько тебе лет, хлопак? – спросила его Дэмиана.

– Восемнадцать, ясновельможная.

– Ну да, тогда мне пятнадцать.

Двое рассмеялись, но тут же оборвали смех, видимо увидев выражение лица полунницы. В тридцать четыре она одна могла шутить на тему своего возраста. Хотя причин жаловаться у неё не было. Выглядела она максимум на двадцать пять, хотя я видел её при слабом свете, но зрение у нас, у чертей, хорошее. Неужели она не так уверена в себе, как кажется?

Дэмиана ещё несколько секунд колебалась, но в конечном счёте выдавила что-то утвердительное. Сидящий рядом с Овцеком парень, явно приведший его в клуб, с радостным возгласом вскинул руки, но принятый чёрт не выказал никакой радости, наоборот, весь сжался и опустил голову.

– Кстати, ты не забыл внести членский взнос? Общеизвестно, что не все могут позволить себе состоять в нашем клубе. Он только для избранных.

Парнишка, явно не уверенный в себе, почти испуганно закивал, поспешно вытаскивая из кармана и выкладывая перед собой что-то похожее на стопку банкнот. Дэмиана спокойно убрала их в сумочку.

– Вечером собираемся там же?

– Да.

Значит, в корчме. Но почему там? В общественном заведении, где куча случайных свидетелей, пришить кого-либо очень непросто. Даже если сделать это в приватной комнате, то как потом вытаскивать труп или объяснять его наличие?

Можно попробовать взвалить вину на ресторан. Типа, объелся их фаршированной щукой и отравился до смерти! Вообще-то вполне логично, такое уже бывало. Но ведь тело непременно должны будут осмотреть представители полиции и медики, а уж их-то на мякине не проведёшь…

Пора было начинать действовать, а делать это можно было только опираясь на местную полицию. Иначе роскошная полунница опять уйдёт от возмездия и будет дальше безнаказанно лишать жизни невинных молодых ребят.

Думаю, пришло время всё объяснить. Шесть лет назад Дэмиана Смолярек основала в нашем городке клуб «Черти – вершители судеб». Тогда в него действительно принимали только чертей.

Правила клуба были чрезвычайно просты. Тот, кто вытягивает жребий, убивает кого-то из членов клуба, кроме, конечно, президента, Дэмианы. Но жребий стать убийцей мог достаться и ей. Шесть лет назад так и случилось. В жертвы она выбрала моего брата. А потом просто заставила Вацлава покончить с собой, чтобы не пачкать руки и не рисковать перед законом.

И он сделал это. Он повесился, чтобы спасти эту стерву от тюрьмы и от собратьев по клубу, потому что иначе, согласно правилам, за неисполнение обряда должны были убить её. А самоубийство избранной жертвы приравнивалось к выполненному заданию.

За это исполнитель продвигался на ступеньку вверх по существовавшей иерархической лестнице. Например, в следующий раз его уже нельзя было сделать жертвой.

Собрания они устраивали часто, чтобы поддерживать интерес к идее собственного управления судьбой, а вот двух главных участников игры выбирали раз в полгода. Мой брат был первой и последней (как считалось) жертвой. После его гибели участников клуба раскрыли. Дэмиана тогда только начинала свою деятельность и не была столь опытной, как теперь.

Всем им пришлось уехать из нашего городка во избежание самосуда. Я тоже уехал как можно дальше учиться на полицейского. Только для того, чтобы потом каждым днём своей жизни заглаживать вину за смерть брата…

Я ещё минут двадцать простоял в напряжённой позе у двери, боясь лишний раз переступить с ноги на ногу. Но ничего особо интересного не услышал. Они лишь торжественно приняли Овцека в братство и заставили произнести мрачную клятву участников клуба. Суть клятвы сводилась к тому, что они все готовы умереть, лишь бы доказать своё право быть вершителями судеб! Полный бред, как вы понимаете…

Дэмиана хорошо разбиралась в психологии молодых парней. Девушек в клуб она не принимала никогда, чтобы не вносить разлад в свою хорошо выстроенную систему99
  С чертовками никакой клуб долго бы не просуществовал. Всё-таки по большей части женский пол скорее настроен на созидание, чем на разрушение. Хотя за свою полицейскую практику я навидался женщин-убийц, но всё-таки это исключения из правил. Я уже молчу о том, что девушки в клубе наверняка бы начали завязывать романчики с молодыми чертями, и тогда вся идея тайных сборищ полетела бы под откос. Он выбран убийцей, она – жертвой, все ждут известия о смерти, а эта парочка давно удрала в другой город и сочеталась браком! Кому такое понравится?


[Закрыть].

Потом всё сообщество резко переключилось на обсуждение моделей поездов. У них там стояла пара-тройка макетов, насколько было видно с моего места. Я же решил, что услышал достаточно, осторожно пробрался обратно к задней двери и, выходя, поставил замок на место.

Теперь нужно было добраться до полицейского участка. До него (как и до всего в нашем городке) тоже было не очень далеко идти. Надеюсь, там есть дежурный и я смогу связаться со старшим констеблем Кошмарэком. Он работал здесь шесть лет назад, вёл расследование гибели моего брата, выснил все обстоятельства и сделал всё возможное, чтобы ликвидировать клуб чертей – вершителей судеб.

Именно благодаря его стараниям прокурор потребовал у суда реального срока для Дэмианы. Пусть из этого ничего и не вышло, но воспитательный эффект имел место быть, члены клуба поняли, что всё серьёзно и закон такого не спускает. Их испуганные родители поспешили услать своих чад под предлогом учёбы в другие города, а кто-то, смотря по финансовым возможностям, и за границу.

Старина Кошмарэк мне бы сейчас очень помог, если, конечно, он ещё на службе и поверит моему рассказу. Вместе мы могли бы начать решительные действия и навсегда покончить с возрождённым преступным клубом.

Однако мороз крепчал. Это вам не Мокрые Псы с его мягким климатом, не говоря уже о Парижске, где снег, не пролежав и пары часов, превращается в грязь. У нас в Полякии настоящая зима, трескучая, морозная. А я-то уже подзабыл, каково это, когда пальцы на ногах леденеют даже в самых тёплых ботинках. Чтобы хоть как-то согреться, мне пришлось бежать.

Снег вокруг участка, который по-прежнему располагался в старом деревянном доме, явно был расчищен не больше часа назад, это внушало оптимизм. Потому что, будь там заперто, искать старшего констебля Кошмарэка можно было только дома, если он ещё не уехал куда-нибудь к родственникам. А жил он, насколько я помнил, в соседней деревне, куда сейчас добраться будет трудно.

Я поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Вроде не заперто, но когда я вошёл, раздался пронзительный демонический вой, почти как у нас в участке, только это был не Уфир, а какой-то другой демон. Я поскорее закрыл дверь, вой прекратился, видимо это просто предупреждение, что кто-то зашёл. Хотя в принципе наша сигнализация выполняла ту же функцию. Полицейские вообще мыслят одинаковыми пунктами устава.

Быстро вытерев ноги о коврик в предбаннике, я шагнул внутрь. Там, в большой комнате, стояла пара письменных столов, за одним из которых, уткнувшись в экран монитора, сидела точная копия капрала Флевретти. Ну почти точная копия.

Этот был помесью чёрта и горгула. Поэтому чуть более страшный внешне, чем наш стройный капрал Фурфур, имеющий «благородную» кровь вампира. И у него на столе также стояла пачка томатного сока. Судя по картинке на коробке, с добавлением древесного угля, такой во Франкии не производят. Флевретти, как я не раз говорил, предпочитал сок с перцем.

– Капрал Дзержински, – представился чёртогоргул, даже не выпуская из зубов трубочку. И в ожидании ответа, глядя на меня тяжёлым взглядом из-под коричневых кожистых век, стал шумно и долго тянуть сок.

– Мне нужен старший констебль Кошмарэк. Надеюсь, он ещё здесь работает? Дело очень срочное.

– Да, он наш начальник. А вы, по ходу, не местный, так?

– Нет, я местный. Сержант Брадзинский, тоже работаю в полиции… не здесь, конечно.

Я не стал уточнять, что работаю в другой стране, чтобы не вызывать к себе нарочитого презрения и местечковых разборок. Дескать, вы, франки, едите лягушек вместо летучих мышей, а потому здесь, в Полякии, нам не указ! Честно говоря, раньше и я так считал…

– А что вам от него надо? Можете написать заявление, я передам.

– Нет, он нужен мне лично. Проблема в том, что… – Я коротко передал суть дела, стараясь донести до капрала, что оно действительно важное и медлить нельзя. – Старший констебль уже расследовал гибель чёрта по вине главы этого клуба шесть лет назад. Тогда суд счёл, что клуб ликвидирован. Но он снова действует здесь, у вас под носом, и запланированное ими убийство может произойти прямо сегодня, – добавил я.

Округлив глаза от моих слов, капрал слишком сильно надавил на коробку, и сок, перелившись, залил ему руку. Он быстро вытер её о засаленный мундир с чёрными погонами без знаков различия и взял трубку телефона.

– Хорошо, сержант, сейчас наберу.

– Давайте я сам поговорю с ним.

– Добрже!

Я приложил трубку к уху, после трёх или четырёх гудков констебль откликнулся. Судя по голосам, звучавшим в мембране, у Кошмарэка была большая семья. Особенно много было детей, или внуков, или и тех и других вместе, но счастливый детский визг буквально резал уши.

С самого начала Кошмарэк отнёсся к моим словам очень серьёзно. Он попросил, чтобы я всё изложил как можно подробнее. Я понял, что он ещё не забыл то дело и тоже мечтает взять реванш…

– Говорите, они назначили собрание в корчме «Водой и вилкой»? Во сколько они там были вчера? Думаете, и сегодня соберутся в это же время?

– Скорее всего. Но надо будет подстраховаться и выяснить заранее. Хотелось бы установить подслушивающее устройство и получить доказательства. Мы могли бы слушать их в машине и войти в нужный момент. В отделении есть нужная аппаратура?

На самом деле я, только спросив, сообразил, что вряд ли. Кто их тут всерьёз финансирует, это не столица…

– Есть, но старая, и не уверен, что в рабочем состоянии.

– Понимаю. А как скоро вы сможете приехать?

– Я-то? Самое ближайшее – завтра, во второй половине дня. Я сейчас в другом конце страны, у дочери, – добавил он, как бы оправдываясь. – Если бы я мог знать… Так что придётся вам действовать самому. Вы же тоже служите в полиции? Вы справитесь.

– Хорошо, тогда скажите, кого из сотрудников вы можете мне дать? – спросил я, прекрасно понимая, что, похоже, никого. Кроме капрала. И то в лучшем случае.

– Да нас там всего двое и есть. – Констебль подтвердил мои худшие опасения. – Я хорошо знаю ваших родителей, Ирджи. И брата вашего помню… Значит, уже дослужились до сержанта? Ну ладно, дайте мне Дзержински, я его проинструктирую. Принимайте его в своё распоряжение до моего приезда.

– Благодарю за доверие, старший констебль. – Я передал трубку капралу.

Тот, слушая начальство, перевел удивлённый взгляд на меня и выпрямил спину, насколько смог. Видимо, в наследство от горгула парню досталась изрядная сутулость. Даже горбатость, если так можно выразиться.

Когда он повесил трубку, я спросил:

– Старший констебль предупредил вас, что нам может понадобиться устройство для прослушки?

– Нет, но велел выполнять все ваши указания. Вам нужен «клоп»? Так он давно сломан, – пожал плечами капрал, но, встретившись со мной взглядом, добавил: – Хорошо, сейчас принесу. Делов-то…

Он направился в служебную каптёрку, и я увидел, что вместо форменных сапог на ногах у него войлочные, типа «прощай молодость». Да, в участке явно не топили. Через минуту Дзержински вывалил передо мной из коробки какую-то рухлядь ещё с ленточными кассетами, такие устройства использовались лет двадцать назад.

– Вот. Вроде крутится, но рвёт ленту, и звука нет.

– Сможете починить?

– Попробую, но ничего не гарантирую. Я же не техник.

А я почему-то упорно видел в нём Флевретти, которого офисная техника слушалась как по волшебству! И никто даже ни разу не задумался, как у него это получалось, потому что выходило естественно, как мороз зимой.

– Тогда кто у вас этим занимается?

– Да никто. Поэтому все сломанное. Кому нам тут прослушку-то ставить?

Покопавшись в картотечных ящиках (похоже, там у них давно была не картотека), он достал две отвёртки, молоток, плоскогубцы и, разложив их на столе, принялся ковыряться в аппарате.

Я понял, что наведываться в корчму мне придётся одному. Хотя, может, это и к лучшему, не надо там раньше времени светиться полиции. Можно, конечно, просто позвонить, но что, если бармен в доле? А кто-то вообще слышал о таком чуде, как неподкупный бармен?

Получается, проще сходить туда самому и очень деликатно, так, чтобы не вызвать подозрений, выяснить, на какое время сегодня зарезервирована приватная комната, кем и с какой целью. Хотя кем, я не сомневался…

Видя, что капрал уже разобрал аппарат на несколько частей, а из них вывалилась ещё куча мелких деталей, засыпавшая весь стол, я поспешил откланяться. Не хочу даже думать о том, что подслушивающей техники у нас сегодня не будет!

Уходя, я оставил Дзержински свой телефонный номер и записал его, а также взял у него телефон старшего констебля. Капрал, не отрываясь от работы, обещал быть на связи и оперативно выполнять любые мои указания. Перед этим я коротко рассказал ему план действий, он согласился, что всё вполне реально, если только ему удастся починить эту штуку. А если нет, придумаем что-то другое. До вечера ещё время есть.

Мне понравился его подход к делу, несуетливый и спокойный. Я тоже немного успокоился. По крайней мере, я у себя дома и уже не один. Полицейское братство во всём мире своих не бросает, а значит, справимся…

По дороге к корчме я глянул на часы. Меня не было дома два часа. Надеюсь, что не придётся так уж много врать насчёт своего отсутствия. Эльвира догадливая, а как я уже говорил, мне не хотелось впутывать её в это дело.

Она начнёт уточнять детали, рваться со мной на задержание, требовать эксклюзивного интервью с преступниками и всё такое прочее. Естественно, сразу всё узнают мои родители, и тогда точно не будет тихого семейного праздника, как хотела мама. Нет уж. Пусть сначала всё закончится.

Корчма явно только-только открывалась. Невыспавшийся бармен, плечистый чёрт с седыми волосами, собранными в хвостик, скучал в одиночестве, протирая стаканы (иногда кажется, что это основное, за что им платят). Когда я зашёл, громко скрипнув старой дверью, вышла официантка в несвежем платье выше колен и стала с грохотом расставлять стулья. Ей тоже было не до посетителей.

Я подошёл к барной стойке и сказал бармену, что хочу купить чёрный самогон какой-нибудь хорошей марки к праздничному столу. Он, зевая, вытащил пару бутылок и поставил передо мной.

– Вот эти, – коротко рекомендовал он.

– Спасибо. Я возьму обе. А у вас на сегодня зарезервирована приватная комната?

– Ну, холера ясна, сегодня же праздник. По двойной плате, но всё зарезервировано ещё за месяц.

– Жаль, мне она так нужна. Если бы знать кто, я бы попытался перекупить резервацию…

Бармен отвернулся.

– Но, разумеется, заплатил бы вам лично ту же сумму…

Бармен откровенно зевнул.

– И даже больше, сколько скажете.

– Зачем вам это? – Бармен проявил зачатки интереса.

– Это не мне, а для моей невесты, – виновато пояснил я, разыгрывая полного подкаблучника. – Она из Парижска, вся такая культурная и, сами понимаете, избалована хорошей кухней. Но вчера она просто влюбилась в ваши фляки.

– Да ну?

– То так, пан! Говорит, это лучшее место, где я была и даже в… «Бон-пар-петите», – я на ходу придумывал название, – кухня на порядок хуже! А там сам принц Лоризель обедает.

Бармен улыбнулся тонкой самодовольной улыбкой.

– Нам всякие ихние принцы не авторитет. Если вы из Полякии, вы это знаете. Хорошо, я посмотрю, кто зарезервировал. – И, понизив голос, добавил: – И, может, дам их телефоны. За деньги, конечно. Как договоримся…

Немного поискав, он достал откуда-то снизу журнал резерваций и, открыв нужную страницу, перечислил имена и фамилии. Я знал двоих. Это были знакомые моих родителей, почтенные граждане.

– А кто такой Щенкевич?

– Местный слесарь, но, говорят, пописывает романчики. Придёт с семьей. У них шестеро малолетних чертят, тут такое будет, туши свет. Но, к счастью, они днём придут, когда народу будет не так много. Я же знаю, что мелкие по всему залу будут носиться, в одной комнате их и в кандалах не удержишь.

– Можно мне посмотреть записи?

Бармен, пожав плечами, протянул мне журнал. Я глянул на вчерашнюю страницу. Вчера, на то время, когда здесь как раз была Дэмиана с компанией, комната была зарезервирована неким Грабовским.

– Грабовский – это кабан-оборотень?

– Нет. – Бармен посмотрел на меня. – Вампир. А почему вы всё время спрашиваете?

– Да так, просто вспомнил, что вчера у них была шумная компания. А сегодня они разве не придут?

Он покачал головой, по-прежнему глядя на меня с нездоровой подозрительностью.

– Может, сядут в зале?

– Нет, все столики зарезервированы. – Бармен резко забрал у меня журнал. – Не больше чем на четверых. И я всех знаю, – с нажимом добавил он, ставя точку в расспросах.

– А где здесь ещё можно отметить праздник большой компанией? Возможно, есть заведение наподобие вашего? – пытаясь уцепиться за соломинку, спросил я.

– Конкурентов у нас давно нет, – отрезал он.

– Что ж, похоже, у меня нет шансов перекупить чьё-то время, ведь сегодня запланированный семейный праздник, я об этом не подумал. – И я, заплатив за самогон три цены, взял бутылки и вышел. Бармен с официанткой внимательно смотрели мне вслед.

Дело плохо. Похоже, в корчме «Водой и вилкой» их сегодня не будет, но почему они сказали «собираемся там же»? Как же мне сейчас не хватало команды моих верных соратников из полицейского участка Мокрых Псов! Чунгачмунк мигом бы вычислил врагов по следам, Флевретти нашёл бы всех по базе данных и подготовил всё для ареста, а комиссар Базиликус наверняка придумал бы какой-нибудь хитрый план, заставивший преступников самим сдаться властям!

Увы, я дома. Значит, без вариантов, играем их краплёной колодой, а там – посмотрим, кто кого. На улице я набрал номер Дзержински. Тот откликнулся после первого же гудка.

– Надо выяснить, где ещё, кроме корчмы и клуба моделистов, собиралась эта компания неравнодушной к смерти молодёжи, – быстро пересказав ситуацию, потребовал я.

– А кого вы видели вчера в корчме, сержант, можете описать? Я же почти всех тут знаю. Пойдём к ним домой и допросим как следует.

– Так мы можем их вспугнуть, – вздохнул я, прекрасно понимая, что надолго потерять юнцов из виду и пропустить собрание с жеребьёвкой тоже недопустимо. – Мне нужно знать, кто выбран убийцей, даже если у нас не будет записи на плёнку.

– Конечно. Будем действовать деликатно, – согласился местный капрал. – Кстати, это записывающее устройство… я не смог его починить. Разобрать сумел.

– Ничего. Подложим телефон с открытым приложением для общения. – Мне это буквально минуту назад пришло в голову. – И будем слышать и записывать всё, что там происходит. Извините, что не сообразил раньше.

– Общение через Интернет?

– Да.

– А у нас его нет.

– Как это?!

– Сигнал очень слабый, большую часть времени не работает, – как нечто совершенно очевидное пояснил он. – У нас ведь только один сотовый оператор, и тот «Фигафон»…

– Но ведь сотовая связь есть.

– А Интернета нет. Не верите, попытайтесь войти. А так он у нас здесь только в интернет-кафе есть. Да и оно на праздники не работает.

– И вайфая нет? – всё ещё не мог поверить я.

– Чего? Странное слово какое-то, азиатское, – искренне удивился Дзержински. – Да вы не волнуйтесь. Я уже придумал, на что заменить «клопа». Установим там радионяню, у меня есть, вернее, у моей сестры. От племянников осталась.

Я подумал и признал, что это неплохая идея. Вот только бы узнать теперь, где будет собрание? Пока мы говорили, я уже дотопал через все сугробы обратно к участку. Капрал сам предложил заварить нам кофе. Грея ладони о горячую кружку, я попытался вспомнить и описать Дзержински всех тех, кого я вчера видел в той комнате…

– Высокий, тощий чёрт лет двадцати, светловолосый, с острым подбородком. В свитере домашней вязки с адским оленем.

– И в красном шарфе с таким же рисунком? Это, скорее всего, внук пани Вуйчик, его зовут Каэтан. Не привлекался. Дальше.

– Кудрявый черноволосый чёрт с большим горбатым носом, но не горгульим, скорее как у шветландских горных карликов.

– А-а, это Блейз, – усмехнулся капрал, он и впрямь был кладезем информации. – Вы угадали, его дедушка из шветландских карликов.

Я описал ещё нескольких, включая телохранителя-кабана. Память в этом смысле у меня уже давно профессиональная, ещё в академии тренировали. Но, увы, кабан оказался не местный, а про остальных он не мог наверняка сказать и Овцека тоже не знал.

– Сержант, чего мы паримся? Давайте задержим и допросим этих мальчиков. Каэтан живёт ближе, пойдём сначала к нему. Заберём телефон, чтобы не успел передать сообщение своим, и узнаем, где у них сходка, – сказал капрал, решительно надевая форменный тулуп и меняя «прощайки» на валенки.

Я кивнул, у нас не было других вариантов. Как будто прочтя мои мысли и на секунду опережая мою просьбу, капрал достал из ящика той же картотеки два табельных пистолета. Похоже, у них здесь всё нужное хранится именно в картотеке. Один пистолет он сунул в карман, а другой протянул мне.

– Лучше иметь при себе. Неизвестно, когда пригодится, верно?

Я с благодарностью кивнул, быстро проверив оружие и убирая его в карман.

– Возможно, скоро. Они все наверняка явятся на жеребьёвку с оружием, надо же как-то защищаться от убийцы.

– Неужели? А я думал, они вроде как хотят умереть.

Мы вышли из отделения, капрал даже не стал запирать дверь, просто прижал её коленом и мотнул головой, предлагая мне следовать за собой.

– Не всё так просто. Они же считают себя «вершителями судеб», – скрипя зубами, пояснил я. – Их лидерша отлично знает психологию юнцов. Хотят-то они хотят, но для них это в большей степени игра. Они просто рвутся показать ей, какие они все из себя настоящие мужчины!

– Понимаю, – согласился чёрт с горгульей кровью.

– А ей нужно, чтобы они были довольны и приводили побольше новеньких с деньгами. Конечно, проблем ей не нужно, но она тоже не всегда может всё контролировать.

– Вы хорошо их изучили. Я не застал ту шумиху, но шеф рассказывал. – Сочувствие капрала проявлялось скорее в тоне, чем в словах. – После этого дела он и застрял в старших констеблях. Его как раз должны были повысить по выслуге лет. Но у кого-то из детишек оказались влиятельные родители, и они позаботились, чтобы он навсегда остался в прежнем чине и сгнил в глуши.