Текст книги "Полярная авиация России. 1946–2014 гг. Книга вторая"

В первое время пребывания на ледяном куполе наблюдалась крайняя неустойчивость радиосвязи с «Мирным», а потом она совсем прервалась.

Только 11 марта вновь удалось установить связь, и к нам из «Мирного» вылетел другой самолёт, для выяснения условий посадки и взлёта более тяжёлой машины. Он не сразу нашёл наш крошечный лагерь, полузасыпанный снегом. Из самолёта один за другим вышли прибывшие. Тут мы имели возможность наблюдать забавные сцены, участниками которых были сами за несколько дней до этого. Повертевшись на месте, прибывшие бросились бежать к палатке, но скоро их резвый бег перешёл на более тихий аллюр, и к палатке они подошли шатаясь и тут же растянулись на мешках, едва переводя дыхание.

Моторы у самолёта не глушили, и через несколько минут он улетел обратно в «Мирный». Пробежав по неровной поверхности более километра, машина с большим трудом оторвалась от земли.

Наша группа решила улетать на следующий день.

51 градус мороза, скорость ветра 12 метров в секунду и видимость не более 300 метров. Таким было утро в день вылета. Правда, в зените было ясно, и это нас несколько успокаивало.

Чагин, как всегда, встал раньше всех и начал греть мотор. Когда поднялись все, начали раскопки самолёта. Снег от мороза и ветра затвердел, и потребовалось много времени и труда, чтобы разбросать сугроб, засыпавший лыжи и даже часть одной нижней плоскости самолёта. Очень мешала работе высота. Копнешь пять-шесть раз, и приходится отдыхать – не хватает дыхания, и сердце готово выпрыгнуть из груди.

Когда самолёт откопали, стали свёртывать палатку, и тут выяснилось, что между двумя покровами палатки скопилось много снега и изморози и вес её резко возрос. Освободиться от него в этих условиях было трудно, бросить палатку не рискнули: а вдруг ещё по пути придется садиться! Дополнительный вес тревожил нас, так как из прибывших на Ли-2 у нас остался кинооператор А. С. Кочетков и машина оказывалась для таких условий взлёта перегруженной.

Посадка в оазисе Бангера

Но вот всё готово. Ревёт мотор, Чагин с огромным деревянным молотком на длинной ручке, названным лётчиками в шутку «микрометром», подходит к самолёту и бьёт им по лыжам. Это изобретение полярных авиаторов. Делается это для того, чтобы ударами отколоть ото льда пристывшие к нему лыжи. Но на этот раз не помог и «микрометр». Стронуть с места самолёт не удалось, и пришлось нам всем вылезать из кабины. Привязав к хвосту машины длинную верёвку, мы дружно раскачивали самолёт, а в это время Каш давал «полный газ». После нескольких попыток самолёт вдруг начал двигаться. Отцепив верёвку, мы побежали за машиной, но, пока садились на ходу, самолёт опять безнадежно остановился. Так продолжалось много раз, подъём на ближайший заструг останавливал движение. Наконец нам кое-как удалось поставить самолёт на большой сугроб. Впереди него на протяжении 20–30 метров была сравнительно ровная поверхность. Ну, Аннушка (так лётчики нежно называли этот красивый самолёт), выручай! Казалось, что в моторе вот-вот что-нибудь да лопнет, когда он начал, набирая скорость, сползать с сугроба. Самолёт бежит всё быстрее и быстрее, от радости мы не чувствуем толчков.

Но тут последовал жёсткий удар. Машина подпрыгнула и некоторое время летела в воздухе. Удар, ещё удар, и самолёт начал набирать высоту. Сразу потеплело: термометр показывал всего 30 градусов мороза. Чагин уже наводил порядок в самолёте и озабоченно качал головой, обследовав под грудой вещей правый борт фюзеляжа, где стойка лыжи при ударах прогнула его.

Поднявшись вначале повыше, где потеплее, Каш развернул машину на север и стал быстро спускаться к морю.

В «Мирном» мы долго вспоминали об этом интересном полёте. Этот полёт для меня, кроме всего, был началом новой большой дружбы с замечательными людьми, которая и в дальнейшем не раз выручала нас в трудных условиях и скрашивала суровые дни пребывания на шестом континенте».

С 21 февраля по 10 марта группа гидрографов во главе с И. П. Кучеровым на самолётах Ан-2 и Ли-2 производила подготовку для предстоящей аэрофотосъёмки побережья в районах горы Гауссберг, шельфового ледника Шеклтона, острова Дригальского и Берега Нокса. В эти же дни на самолёте Ли-2 была проведена аэрофотосъёмка побережья по маршруту: восточная кромка Западного шельфового ледника – гора Гауссберг – бухта Депо – мыс Джонса – район оазиса Бангера– западная кромка ледника Шеклтона.

25 февраля на самолёте Ил-12 «Н-476», пилотируемом И. И. Черевичным и Г. В. Сорокиным и с М. М. Сомовым на борту, был проведён первый разведывательный полёт к южному геомагнитному полюсу, в район, где планировалась организация станции «Восток». В этом полёте карта, на которой штурман проложил маршрут и периодически отмечал место нахождения самолёта, представляла собой просто лист бумаги, на котором нанесены параллели и меридианы.

28 февраля группа геологов морского отряда на самолёте Ан-2 произвела исследование побережья моря Дейвиса в районе ледник Хелен – гора Гауссберг. На следующий день И. И. Черевичный с А. А. Кашем на Ан-2 осуществили ряд опытных полётов и посадок в глубине материка для определения возможностей авиаснабжения на маршруте движения будущего санно-тракторного поезда.

3 марта на самолёте Ил-12 был проведён разведывательный полёт по маршруту: «Мирный»–76°00' ю. ш., 79°00' в. д. – 76°00' ю. ш., 98°00' в. д. – «Мирный» с целью разведки трассы похода к намечаемой станции «Советская» и для определения места промежуточной базы в направлении к станции «Восток». Установлено, что в районе 76°00' ю. ш., 90°00' в. д. плато достигает высоты 4000 м. На расстоянии 400 км от «Мирного» было выбрано место для создания промежуточной базы по пути следования к станции «Восток».

В одном из полётов к востоку от Берега Правды в центральной части оазиса Бангера[6]6
  Антарктические «оазисы» – участки земли, свободные от снега и льда. В настоящее время в Антарктиде известно более 20 больших оазисов.


[Закрыть] (восточное побережье Земли Королевы Мэри) на расстоянии 370 км от «Мирного» был обнаружен скалистый, почти свободный от снега и льда участок размерами 50 х 20 км и большое озеро, названное Фигурным.

Гусеничный вездеход на базе армейского тягача АТ-Т.

Солнце и ветер очистили лёд озера от застругов, и его поверхность была очень гладкая и скользкая. Сажать здесь самолёты на колёсах было опасно, так как тормоза не давали никакого эффекта; после посадки машина могла развернуться и пойти хвостом вперёд. Поэтому все грузы перевозил Ли-2, который был на лыжах. Большая площадь соприкосновения лыж со льдом давала возможность лётчику удержать самолёт после посадки и на взлёте. Но после полусотни посадок металлическая оковка лыж рвалась, и нужно было её заменять.

Лыжные Ан-2 и Ли-2 выгружены на лёд

Вскоре лётный отряд перевёз необходимые грузы для организации в этом интересном для науки районе Антарктиды новой метеорологической станции, которую так и назвали – «Оазис». Своё первое впечатление о посещении оазиса Бангера геолог Михаил Равич описал так: «Оазис оправдывает своё название; здесь непривычно тепло, температура плюс семь градусов, кучевая облачность, как над горами. В антарктической пустыне среди холодного белого ледяного мира возник тёплый коричневый каменный мир со скалами вместо льда. Голубые и зелёные озера расположены у подножия коричневых и чёрных сопок… Над оазисом расплывчатыми столбами поднимаются кверху потоки нагретого воздуха, дрожащие в лучах заходящего солнца. Камни к вечеру пышут жаром, так как разогрелись почти до 20 градусов».

Официально, с поднятием флага СССР, станция была открыта 15 октября. Научные наблюдения в оазисе Бангера велись в течение всего МГГ. Всё это время необходимые для работы и жизни полярников грузы привозились на самолёте из «Мирного», а вертолёт доставлял геологов во все уголки оазиса. Во время таких полётов экипажу Ли-2 Г. В. Сорокина первым из наших лётчиков пришлось испытать на себе действие «чёрной пурги», когда ураганный ветер поднял в воздух галечную пыль и понес её из оазиса на взлётную полосу, где стоял самолёт, и далее в глубину континента. Порывы ветра при этом достигали 40 метров в секунду.

Двое суток ураган пытался оторвать самолёт ото льда. Чтобы спасти машину, Сорокин в некоторые моменты штурвалом поднимал хвост самолёта, тем самым прижимая лыжи ко льду. Буря, разразившаяся в оазисе, дошла и до Берега Правды, а затем закончилась так же внезапно, как и началась.

Сброс с Ил-12 бочки с дизельным топливом для вездехода «Харьковчанка». Пилоты называли это «низким полётом на самом высоком уровне»

Наступление антарктической весны позволило научным отрядам расширить работы. Ещё осенью, когда совершались рекогносцировочные полёты, примерно в восьмистах километрах на восток от «Мирного», в районе берега Нокса, были обнаружены интересные для геологов скалистые острова, расположенные у ледяного барьера и уже носившие название Холмы Грирсон. Как только позволила погода, самолёт Ли-2 «Н-465» с группой научных сотрудников направился в этот район.

Место для посадки долго искать не пришлось: с воздуха были отчётливо видны ровные покрытые льдом заливы. На одном из них и была сооружена взлётно-посадочная площадка. На неё могли садиться самолёты не только на лыжах, но и на колёсах.

Длина авиатрассы на восток увеличилась теперь вдвое. Ежедневно, как только позволяла погода, самолёты доставляли к Холмам Грирсон снаряжение и продовольствие для поисковых отрядов, а обратными рейсами вывозили образцы минералов, отобранные для лабораторных исследований.

Постоянно в этом районе курсировали два самолёта: Ан-2, который мог садиться там, где нужно было учёным, и Ли-2, используемый для аэрофотосъёмки побережья. Для доставки им горючего использовался Ил-12.

Во время многочисленных полётов с посадками в различных пунктах научные работники экспедиции произвели геологические, гляциологические, гравиметрические, магнитные, метеорологические, биологические и другие исследования. Ими были охвачены побережье между 76° и 111° в. д., а также основные районы к югу от него, где имеются выходы горных пород (горы Страткона, Амундсена, Брауна и др.). В этом районе произведена также плановая аэрофотосъёмка с привязкой к местности при помощи десяти астрономических пунктов, определённых экспедицией.

3 марта дизель-электроход «Обь» отправился в обратный путь. 17 марта за ним последовала «Лена». В связи с ухудшением погоды для её проводки самолёт Ил-12 выполнил ледовую разведку.

В начале апреля из «Мирного» в глубь континента вышел первый санно-тракторный поезд, состоявший из двух тракторов С-80 и шести саней, на которых были размещены два жилых балка с радиостанцией и кухней, бочки с горючим, дрова и уголь. В этой пробной экспедиции участвовало 11 человек. Авиационному отряду предстояло не только следить за продвижением поезда, но и обслуживать его: проводить разведку пути, давать направление, доставлять горючее, продовольствие, запчасти и другие необходимые материалы.

Наступала полярная зима, быстро сокращался период светлого времени. Низкие температуры и постоянные сильные ветры затрудняли движение и научные наблюдения. Но самым большим сюрпризом для первых советских полярников стал антарктический снег в глубине материка. Выпадая при весьма низкой температуре, не уплотняясь ветром, он представляет собой мелкозернистую, несцементированную, рассыпчатую, как песок, массу. В ней вязли гусеницы тягачей, мощные машины с трудом тянули даже одни сани. У самолётов моментально примерзали лыжи, а при движении они скользили с большим сопротивлением. Поэтому посадки и особенно взлёты, проводившиеся в этих условиях при температуре ниже минус 60°С, были связаны с большими трудностями и риском.

Пройдя за месяц по такому снегу 375 км и поднявшись по склону ледникового щита до 2700 м над уровнем моря, участники санно-тракторного похода остановились. Стало очевидно, что дальнейшее продвижение крайне затруднено, так как горючее и продукты в дальнейшем будут сбрасываться с самолётов. При этом металлические бочки или разбивались, или мялись – то есть значительная часть горючего пропадала. Таким образом, дальнейшее продвижение поезда могло осуществляться слишком дорогой ценой.

Для уточнения ситуации к полярникам с грузами вылетел А. А. Каш на самолёте Ан-2. Встречный ветер прижимал тяжело загруженный самолёт к плато. Видимость была плохая. Время шло, а санный поезд пилоты найти не могли. Когда бензина в баках осталось только на обратный путь, пришлось прекратить поиск. В «Мирном» сели на последних каплях топлива.

На следующий день полёт прошёл более удачно, самолёт сел у самого поезда, разгрузка продуктов и горючего прошла быстро. Но при взлёте, ударившись о заструги, сломалась стойка шасси. Алексей Каш сообщил в «Мирный» о случившемся и попросил привезти запасную стойку. Сам же он на тракторе стал выравнивать первую импровизированную ВПП новой полярной станции. Вскоре на неё сел Ли-2 Черевичного, доставившего стойку шасси, горючее и другое оборудование.

Лыжный Ан-2 на льду Фигурного озера.

Тем временем было принято решение о создании на участке, где остановился санно-тракторный поезд, первой советской внутриконтинентальной станции. 28 мая её официально открыли и назвали «Пионерская». Впервые в истории группа людей осталась зимовать в центральной части ледяного панциря шестого континента планеты. Их было четверо: метеоролог и начальник станции A. M. Гусев, гляциолог И. Д. Долгушин, радиотехник Е. Г. Ветров и механик Н. Н. Кудрявцев.

Теперь к станции летали сразу три самолёта. Сначала в воздух поднимались два Ли-2, загруженные баллонами с газом, продовольствием и горючим. Несколько позднее из «Мирного» вылетал более скоростной самолёт Ил-12. В пути он быстрее набирал большую высоту, обеспечивал связь с «Пионерской» и выводил самолёты к станции. Затем все самолёты сбрасывали грузы. Садиться пришлось только в июне для смены зимовщиков и вывоза научных материалов.

Полёт и посадка Ли-2 у «Пионерской» прошли в штатном режиме, а о том как взлетали очень ярко описал сам И. И. Черевичный в книге «В небе Антарктиды»: «Посадка прошла благополучно, но это ещё половина дела. Нам предстояло развернуть самолёт и подогнать его к концу полосы, откуда после загрузки он должен будет взлететь.

Посадочная полоса оказалась шириной всего 25–30 метров, поэтому развернуть машину, которая с трудом тронулась с места, на 180 градусов было невозможно. Пришлось разворачивать самолёт за пределами площадки, на острых и коротких застругах. Вздрагивая от толчков, переваливаясь с лыжи на лыжу, наш Ли-2 наконец выбрался на полосу. Эту процедуру пришлось повторить и в конце полосы, когда ставили машину на взлёт. Нагрузка на лыжи была огромная, поэтому в пакетах горизонтального подъёма лыж до половины амортизационных шнуров порвалось… Но всё это уже позади. Теперь мы разгружаем привезённое имущество. А затем заберём людей и снова – в воздух.

Сх. 6. Производство вертолёта Ми-4, в четыре раза более грузоподъёмного, чем Ми-1, началось в 1951 г. Первый экземпляр поднялся в воздух в мае 1952 г. В 1955 г. для работы на советских арктических и антарктических станциях был создан полярный вариант – Ми-4Щ

…Пока мы осматривали лыжи, к аэродрому подошёл трактор с санями. Чего только не было на этих санях: и спальные мешки, и чемоданы, и распухшие до невероятных размеров рюкзаки, и большие глыбы снега – пробы, подготовленные учёными для отправки на Берег Правды. Сверху всего этого сидели товарищи, которых нам предстояло отвезти в «Мирный». Началась погрузка. Каждый отъезжающий старался первым протолкнуть в самолёт своё имущество. Казалось, что учёные задались целью вывезти добрую половину «Пионерской».

– Братцы, нельзя же так! – завопили члены экипажа. – С такой нагрузкой нам ни за что не взлететь!

Но не тут-то было. Нас никто не слушал. Отъезжающие запихивали в самолёт вещи и отрывались от своего занятия только затем, чтобы проверить, не осталась ли на аэродроме какая-нибудь снежная глыба.

Справедливости ради можно признаться, что кто-то из зимовщиков всё же пытался втолковать нам, что оставить ничего нельзя.

– Ведь здесь не только личные вещи, поймите, мы же везём образцы для лабораторий, без них нам в «Мирном» делать нечего. Как хотите, а забрать нужно всё…

Пока шла погрузка, погода начала портиться: подул ветер, закружились снежные вихри. Нужно было немедленно вылетать. Но как взлететь?

Я вернулся в пилотскую кабину и посмотрел на приборную доску и заметил, что скорость ветра уже сорок километров в час. Ветер – вот кто поможет нам уйти из «Пионерской»!

Самолёт был на старте, впереди на несколько десятков метров просматривалась полоса, а дальше из-за мглы ничего не было видно. Казалось, площадка обрывается где-то совсем близко. Хорошо, что ветер встречный, это уменьшит разбег машины. Моторы работают на полной мощности. Ли-2 вздрагивает и, как бы нехотя, трогается с места. Ну, машина, не подведи!

Самолёт постепенно набирает скорость. Как и в прошлый раз, опять ищем наивыгоднейший угол взлёта. Под крылом мелькнул последний костёр, огораживающий взлётную площадку. Машина бежит по целине, то проваливаясь куда-то, то ударяясь о твёрдые снежные надувы. Выключать моторы и приостанавливать взлёт уже поздно. Скорость движения нарастает с каждой секундой, стрелка спидометра подошла к ста километрам. Машина должна вот-вот оторваться ото льда. Впереди мгла. Прыгая по ухабам и сотрясаясь от ударов, несётся наш самолёт в неизвестность… И вдруг машина поднялась в воздух. Мы ещё не верим в такое счастье и ждём удара о снег, но проходит секунда, вторая… Летим!

– Шасси! Убрать шасси! – кричу я механику.

Зайцев хватает за ручку управления шасси и доводит её до верхнего упора, но в это время радист Меньшиков сообщает, что правая лыжа висит. Глядим с Поляковым в боковые смотровые окна и видим, что не только правая, но и левая лыжа «опустила нос», а из пакетов подъёма лыж свисают оборванные шнуровые амортизаторы. Значит, когда машина бежала по снежной целине, порвалось ещё несколько амортизаторов, а те, что ещё остались, не могли удержать лыжи в горизонтальном положении. – Николай, держи скорость не более ста пятидесяти километров, иначе мы запросто сыграем в ящик!

Все смотрят на приборную доску, где светится стрелка указателя прибора скорости. Наконец шасси убрали, но лыжи остались в прежнем положении.

…Наше положение было тоже незавидным, каждый думал о лыжах: выдержат ли последние оставшиеся амортизаторы? Самолёт летит в чёрном небе, и только внизу проглядывается белёсая снежная целина. Впереди по курсу показались огни «Мирного», их далеко видно в ночи. Чем ближе мы подходили к аэродрому, тем отчетливее выделялись две ярко освещённые взлётно-посадочные полосы. В шлемофоне слышим знакомый голос руководителя полётами Василия Васильевича Бобкова.

– Борт «Н-470», сообщаю условия посадки!

Начальник 1‑й КАЭ М. М. Сомов и командир авиаотряда И. И. Черевичный

Но теперь не до условий посадки. Сразу иду на снижение, делать официальный круг и соблюдать инструкции некогда. Заходим на взлётную полосу. Даю команду механику:

– Шасси!

Кажется, что машина какое-то мгновение застыла в воздухе… Шасси выпущены, но лыжи продолжают висеть. Под нами промелькнул ледяной барьер. Приближаемся к аэродрому, вот уже начинается посадочная полоса. Скорость полёта уменьшается, и когда доходит до 125 километров, лыжи поднимают свои носы… Земля!

Рулим к стоянке. Пропеллеры делают последние обороты и останавливаются. Члены экипажа молчат в каком-то оцепенении. Видимо, после огромного нервного напряжения всем потребовалось время, чтобы прийти в себя.

Мы не заметили, как к самолёту подошёл вездеход. Это жители «Мирного» приехали встретить участников санно-тракторного похода. Через несколько минут наши пассажиры попали в объятия друзей. Смех, шутки, поцелуи…

Мы стояли в стороне и понимали, что никому сейчас до нас дела нет. Ни пассажиры, ни встречающие не знали, чего стоил нам этот полёт».

В зимнее время лётчики отряда летали, естественно, реже, так как было много ненастных дней. Но как только позволяла погода, самолёты поднимались в небо и уходили в глубь материка на станцию «Пионерская». А в нелётные дни пилоты помогали полярникам «по хозяйству». Научные наблюдения на станции «Пионерская» выполнялись почти три года.

Когда закончилась антарктическая зима, перед прибытием новой экспедиции необходимо было провести рекогносцировочный полёт для поиска мест, куда можно будет доставить научные отряды, и с воздуха подобрать для этого посадочные площадки.

В первом таком полёте И. И. Черевичный на Ил-12 решил с группой научных сотрудников осмотреть шельфовый ледник Эймери. Но по прибытии в этот район подходящих мест для посадки самолётов на колёсах обнаружено не было. Ил-12 развернулся и взял курс на «Мирный», но пошёл вдоль побережья к холмам Вестфолль, достигавшим высоты 300–400 метров. В этом районе просматривалось множество покрытых льдом озёр и заливов. И. И. Черевичный решил послать сюда Ли-2 с заданием подобрать площадку для Ил-12. Тогда в последующем можно будет доставлять сюда исследователей несколькими самолётами.

На следующий день в этот район вылетел Ли-2 «Н-470» Н. Д. Полякова с группой исследователей на борту. Через два часа от него пришла радиограмма, что самолёт благополучно сел на одном из озёр в северной части этого района, но завяз и взлететь не может. Оказалось, что лёд на озере представлял из себя «слоеный пирог»: сверху лежал снег толщиной 5–8 сантиметров, затем шёл лёд толщиной до 5 сантиметров, под ним сантиметров 7 воды, и только потом располагался крепкий лёд.

Полярный лётчик и лётчик-испытатель НИИ ГВФ (ныне ГосНИИ ГА) А. А. Лебедев

Для взлёта необходимо было переставить Ли-2 на лыжи. С заданием подыскать площадку для приёма Ил-12 с ними к холмам Вестфолль был отправлен Ли-2 «Н-465», управляемый Г. В. Сорокиным. Но сколько тот ни искал, подходящей площадки для посадки колёсной машины, это ему не удалось. Пришлось сажать самолёт в ста километрах от места стоянки Ли-2 Н. Д. Полякова, на припайном льду. После детального осмотра площадки и промера толщины льда были обнаружены многочисленные проталины, места-ми глубиной до 30 сантиметров, на отдельных участках – наледь, поэтому посадку Ил-12 и здесь осуществить было невозможно, а горючего у Сорокина оставалось только на обратный путь.

Нужно было решать: или вывозить экипаж Полякова к Сорокину на Ан-2 лётчика А. А. Каша, бросив «Н-470», или Ил-12 с запасом горючего и лыжами попытается найти площадку для себя сам. Остановились на втором варианте.

Когда Ил-12 И. И. Черевичного был уже недалеко от района, где находится самолёт Полякова, на его борт пришла радиограмма от А. А. Каша: «Иван Иванович, знаю, что вы в воздухе, и спешу сообщить радостную новость: нашёл на плато к югу от Полякова площадку, вас принимаю».

Спустя полчаса Ил-12 благополучно приземлился, а ещё через четырнадцать часов самолёт «Н-470» был переставлен на лыжи и поднялся в воздух.

С новой площадки лётчики в течение нескольких дней перевозили учёных с одного участка на другой, изучали местность, наносили на карту новые районы, доставляли сотни образцов породы для камеральной обработки. Когда работы были закончены, самолёты вернулись в «Мирный».

За первый год работы КАЭ в небе Антарктиды лётчики налетали больше 1400 часов, засняли более 55 тыс. км², провели рекогносцировочные полёты в глубь материка и вдоль побережья, принимали участие в создании станции «Пионерская» и метеостанции в оазисе Бангера, обслуживали санно-тракторные поезда и производили зондирование атмосферы, участвовали в разгрузке судов и перевезли 389 т грузов и 4630 пассажиров, совершили более 200 первичных посадок. План работ 1‑й Комплексной антарктической экспедиции был выполнен полностью.