Текст книги "Чародей на том свете"

– Нет‑нет! – торопливо бросил Тот. – Это исключено!

– Так чего же вам надо? Просите уж, пока я добрый.

– Нам бы в Древнее царство как‑нибудь, обратно…

– Да‑да, – поддакнул Хнум – Откуда нас сюда привезли, туда пусть и вернут.

– А то оставались бы – приличных людей трудно сыскать, не говоря уже о богах, – владыка, похоже, был искренне разочарован. – Ты, Хнум, пивной заводик поставил бы, определенно стал бы пивным королем Амдуата. Варил бы пиво не хуже «Оболони». А то все контрабандой промышляем…

– Нет, ни в коем случае!! – синхронно закачались птичья и баранья головы.

– Ну, хозяин, как говорится, барин. В Древнее, так в Древнее. Тогда отправляйтесь и не задерживайтесь. Не люблю долгих проводов. А все формальности с акху я сам утрясу.

И оба нетеру исчезли.

– Давайте, малыши, грузитесь, – поторопил их Апоп. – Сейчас как раз самое лучшее время для перехода.

Они быстро влезли на спину услужливо присевшей Фроси, не без труда разместившись там все впятером, после чего мамонтиха встала и побрела в сторону от реки.

Вначале как будто ничего не происходило. Но вот берег со следами недавнего побоища, «Месектет», возле которой стояли грустно поникшие Ху и Хепри, и одинокая фигура Апопа перестали отдаляться, а начали как будто затягиваться дымкой. С каждым шагом зверя пелена эта становилась все гуще и гуще, и вот они уже словно плывут в густом утреннем тумане.

Потом сквозь дымку стало пробиваться солнце, а в тишине послышались далекие голоса птиц.

Еще с десяток шагов – и вот уже Фрося ступает по обычной таежной тропинке…

ЭПИЛОГ

– Ну вот, мой рейс…

Даниил с какой‑то непонятной тоской еще раз оглядел Элю. Или, вернее будет теперь сказать, Эйяно?

Вроде бы ничего такого…

Да, симпатичная фигуристая девчонка восточного типа, в интернациональных джинсах и короткой футболочке. Так хорошо обтягивающей все, что надо… Через, плечо – небольшая сумка.

И все равно – даже ему видно – перед ним не простой человек.

– Ты все‑таки улетаешь? – спросил он (хотя, казалось бы, и так все ясно – сколько уж говорили).

– Да вот, лечу в Мексику, как тебе известно. Я ведь шаманка как‑никак. Там раскопали один храм и нашли кое‑что интересное. То, что принадлежало предкам моего народа, вернее, общим предкам моего народа и индейцев еще до того, как они разделились и отправились на другой материк. Я там кое с кем связалась – с теми, кто понимает, что к чему. Когда вернусь – не знаю, писать не обещаю.

– Могу я хоть надеяться… – начал нерешительно Даня.

– Извини, но я скажу то, что и раньше, – нет, – коротко бросила, как отрезала, Эйяно. – Пойми, дело не в моих чувствах к тебе. Это тяжкое бремя, но я сама, добровольно взялась его нести. Пойми и не сердись: у нас с тобой разные пути. К тому же у тебя ведь есть невеста… Пойми – дело не в моих чувствах к тебе, – повторила она словно лишний раз убеждая его (или себя?). – Просто истинная шаманка, тем более такого уровня, как я, не может быть женой земного мужчины, – мягко продолжила эвенкийка. – Ее мужьями достойны быть только равные ей великие шаманы или же великие мудрецы и герои из прошлого и будущего.

– Угу, – бросил Даниил. – Уж куда нам серым до великих героев! А детей тоже великим шаманкам положено рожать от призраков из древних времен? Или как?

– Конечно, – с готовностью кивнула девушка. – И не от призраков: для посвященных высшего уровня прошлое и будущее доступны равно. Разве ты отказался бы завести ребенка от кого‑то из истинно великих людей? Ну, от Чингисхана например?

Упуат запрокинул голову и издал длинный переливчатый визг, который не мог быть не чем иным, как искренним хохотом.

– Извини, – тут же поправилась девушка, – я, кажется, сказала что‑то не то.

Они торопливо попрощались…

– И чего тебя, дружище, вечно тянет на этих роковых демонических красоток? – проводив Элю взглядом, ехидно осведомился Упуат. – Сперва Аида, потом еще Нитокрис, нежить треклятая, теперь вот эта самая дикарка! У тебя же есть такая очаровательная невеста. Ну скажи: неужели тебе не стыдно перед Анечкой? А какие блинчики она готовит! Какие пирожки! Ам! – щелкнул нетеру зубами. – Объедение! А эта? Мало того, что тощая как сушеная вобла, так еще и всякие противные естеству вещи предлагает! И с кем – с Чингисханом! Кстати, напомни – кто он хоть такой?

– Да ладно тебе, Упуатушка, – невесело отмахнулся Даниил, при этом признавая, что доля правды в словах мохнатого приятеля есть. – Тебе бы только пирожки жрать!

– Не отрицаю! – с готовностью подтвердил пес. – Валяться на диванчике в хорошем доме, есть свежие пирожки и возиться с твоими детишками – вот моя мечта. И не думай, что я оставлю тебя в покое, пока не добьюсь ее воплощения в жизнь!..

Через час после возвращения из Амдуата прямо на тропе, когда путешественники уже предвкушали отдых на таежной заимке Верховного шамана, их задержал патруль «Полярных волков» и доставил прямо в лагерь, разбитый спецназом МГОП неподалеку от ЭРЛАПа, где уже несколько недель работала комиссия Академии Наук.

Верховного шамана с извинениями отпустили, а остальных, не исключая Эли (несмотря на протесты деда), арестовали. Обвинили их в нарушении законодательства об охране исторических памятников (проникновение к ЭРЛАПу) и похищении мамонта. А Кириешко – еще и в самовольном оставлении места службы, впрочем, тут же вынеся благодарность за уничтожение особо опасной тоталитарной секты.

На первом же допросе Даня все чистосердечно рассказал, после чего к нему был немедленно вызван штатный психиатр бригады «Полярный волк».

Из‑под ареста их назавтра вытащил все тот же Тэр‑Эр‑Гэн Четвертый, приехав прямо с эвенкийским Генеральным прокурором.

И допрашивать путешественников по Дуату стали уже не следователи, а академики с профессорами. Вернувшиеся из Амдуата по многу часов беседовали с ними, в очередной раз все пережевывая. Беседовали с Еременко, с Тэр‑Эр‑Гэном и с какими‑то типами, именовавшими себя экспертами, а еще почему‑то с главным спецом по мамонтам – Бакаловым‑Синицким. И, наконец, даже с президентом Эвенкии: невысоким толстеньким человеком, очень заинтересовавшимся, кстати, рецептом Хнумова пива.

Кириешко отправили для дальнейшего разбирательства в Москву, и его дальнейшая судьба, надо сказать, заметно беспокоила друзей. И напрасно, как выяснилось. Уж неизвестно, что он рассказал в столице, но в один прекрасный день Мариелена Протопопова была уволена по выслуге лет и отправилась в длительное паломничество в Индию, в главные кришнаитские храмы.

Командование временно перешло к Шумерскому, который стал елейно вежлив и с Даней, и с его шефом Еременко, возглавившим импровизированную комиссию по изучению всего происшедшего. Но особенно – с Упуатом.

В эти же дни произошла еще одна необычная встреча.

Как‑то прямо в центре военного лагеря к Даниле с Упуатом подошел неприметный тип в штатском и сообщил, что с Проводника сняты все обвинения, однако он больше не вправе считаться нетеру, как «недопустимо очеловечившийся», что, впрочем, будет отменено, если волчок решит вернуться домой и даст слово никогда больше не появляться на Земле.

А потом добавил, что акху намерены поставить вопрос о вступлении Земли в Сферу Разума на правах кандидата в полноправные члены. Но дело это не быстрое, так что пройдет не меньше полусотни лет, прежде чем этот вопрос будет решен. Еще поведал, что сообщество нетеру официально извинилось перед Амдуатом за недопустимое поведение Сета, посмертно исключенного из касты Наивысочайших за неэтичное поведение и злоупотребление служебным положением.

Что интересно, потом этого человека они не видели, хотя лагерь как будто надежно охранялся.

Кириешко вернулся спустя две недели в новеньком, полковничьем мундире с лентой ордена «Орла и Медведя» первой степени. Дав приятелям расписаться (волчок вместо автографа поставил отпечаток лапы) в целой куче секретных бумаг, сообщил, что отныне Даниил Сергеевич Горовой и представитель нейтральной цивилизации нетеру Упуат зачислены в штат МГОП на различные должности Института космической археологии, который отныне переведен в подчинение Министерства госпорядка. А он, то есть Кириешко Вэ Пэ, будет заместителем начальника ИНКА по режиму. (Начальником, кстати, был назначен академик Еременко, философски посетовавший, что «без него его женили».)

Кстати, приехал новоявленный полковник не один – с ним была скуластая девица, которая представилась как его жена Гульнара Кириешко‑Муха, преподавательница восточных единоборств все в том же Институте, который еще предстояло организовать.

В сотрудники ИНКА сватали и Элю, но шаманка вдруг уперлась, что называется, всеми четырьмя лапками, заявив, что ничего общего с чекистами иметь не желает. А уж перспектива обучать высокому искусству хождения Тропами Дуата людей, которые еще неизвестно с какой целью используют свое умение, – это тем более не для нее.

Не помогли ни просьбы Дани, ни даже увещевания дедушки Тэр‑Эр‑Гэна, который был назначен ни много ни мало куратором нового учебного заведения со стороны правительства Эвенкии. (Да‑да, ведь Институт будет развернут здесь, на Подкаменной Тунгуске – перевозить Большой ЭРЛАП в другое место сочли опасным). Девушка была непреклонна, заявляя, что именно шаманская стезя и есть ее истинное призвание.

И вот Эйяно отправилась по этой своей стезе.

Что ж, Сэвэки‑тэгэмер ей в помощь.

А они с Упуатом остаются тут, в аэропорту. Ибо через час спецрейсом из Москвы должны прибыть первые абитуриенты, которых следует, не поднимая шума, встретить, доставить, разместить…

А завтра Даньке вновь предстоит приехать сюда – ведь именно завтра прилетает Анюта…

Харьков – Луксор – Москва, 2004