Текст книги "Крыса солнце жрёт. Книга 1"

Теперь, давай-ка, я тебе расскажу, чего герцог жаждет сейчас. Ты для него уже не помеха. Остаюсь я, генерал фон Кёниг, вечная заноза в жопе. Он отправляет меня на переговоры, чтобы я ему не мешался тут. Если я добьюсь успеха, и мы вернемся в наши края спокойно и без происшествий, то там герцог расскажет королю очередную байку, какой мудрый он советник. Потом выторгует разрешение на войну, и барону Вуку настанет конец. Если я не добьюсь успеха на переговорах с бароном, наместник Юга начнет свою кровавую бойню. И перед королем выставит виноватым сначала меня, потому что он якобы верил в то, что я смогу добиться мира. У меня же всегда все получается! А потом Сепернтос сделает в глазах Готфрида дураком и тебя, что гораздо хуже и отвратительнее, потому что ты – лицо Севера! Ведь ты же мямлил на собрании Верховного штаба, так? Так. Значит, был не против. А главное, что все видели, как ты на все соглашался. Даже северяне будут перед государем свидетелями, что герцог Правский не врет. И снова хата Ференца окажется с краю. В крайнем случае вину свою он разделит с нами.

Граф фон Кёниг обычно собирал длинные волосы в конский хвост. Нескольким локонам удалось вырваться из неволи и беспорядочно повиснуть вдоль высокого лба.

– Почему ты вечно так сгущаешь тучи? – неуверенно проговорил Гудман. Он всегда приходил в замешательство, когда чувствовал, что ему нечем ответить оппоненту. – О какой кровавой бойне ты говоришь? Мы будем биться с врагом, который первый вероломно обманул нас.

– Я тебя умоляю, Роджер! Ференц Сепрентос начнет с пленных.

– Что? – глаза наместника Севера округлились. Он нервно засмеялся. – Ну это уж ты сказки говоришь!

– Если бы это было так, я бы молился на тебя, мой друг, – голова Альберта поникла. Он продолжил: – Ты не стал настаивать на своей кандидатуре для переговоров, а тут же согласился на мою. Значит, ты сам этого хотел. Итак, нас обоих выставят виноватыми. Меня за то, что провалился в дипломатии, в которой я как раз не силен, но всем плевать. Тебя за то, что не настоял на том, чтобы поехать самому, или не предложил кого-либо получше. Герцог Правский – мастер поворачивать ситуацию в свою сторону так, как это выгодно ему. Тут нам за ним не поспеть. Тем более, как я уже сказал, ты не заявил громогласно, что хоть и подчиняешься приказу, но все-таки резко против этого приказа и будешь разговаривать в будущем об этом с королем. Так что шансов обелить себя у нас не будет.

А далее герцог Правский ночью перебьет всех пленных, объявив это необходимостью. И будь я столь же беспринципен, как Сепрентос, я бы первый отдал приказ перерезать их всех, чтобы никто не мешал воевать и не мог ударить в спину. Будь покоен, Роджер, наместник Юга поступит именно так.

– Это же преступление! – завопил маршал Гудман.

– Не в военное время. Тем более, когда мы в столь невыгодном положении. А потом даже если и так, ты разве забыл, что виноваты-то во всем будем мы? Во всяком случае обвинить одного герцога Правского точно не выйдет. Конечно, наша репутация нас спасет. Но осадок останется у всех, в том числе у короля.

А самое смешное, что этот змей выставит себя еще и жертвой. Клянусь, так и будет! Потому что перебить пленных, кои в его герцогстве являются вообще рабами, невыгоднее всего именно Ференцу. Это же такой удар по экономике Правии, которую необходимо было восстанавливать после войны! В том числе силой рабов. И всем абсолютно параллельно, что Сепернтос безумно богат и может выложить золотом даже свой личный нужник. Он поплачется Готфриду о том, как же тяжело ему было убивать свою собственность, нанося непоправимый ущерб финансам южных земель. И даже, если наш светлейший монарх и будет считать герцога виноватым в чем-то, то на общем фоне этот негодяй будет смотреться очень выгодно. Такие дела, мой старый друг, такие дела.

Роджер молчал. Его ум работал с полной отдачей. Во взгляде читалось крайнее напряжение. Неожиданно он спросил:

– Ты уверен, что не справишься с миссией, Альберт?

Тот молча вздохнул.

– Не знаю. Сепрентос хитер. Я – хороший воин. Всегда выполнял поставленные задачи. Но тут другое. В серьезных переговорах я не участвовал и…

– Генерал фон Кёниг, – герцог Виртленда прервал рассуждения Альберта. – Вы все верно сказали. Я – никудышный герцог и отвратительный наместник Севера. Но все-таки я – мужчина. Как только мы окажемся в столице, я приложу все усилия, чтобы король лишил меня титула герцога Виртленда. И поверьте мне, я добьюсь этого. Клянусь своей честью, клянусь жизнями всех своих родных и близких, а также собственной жизнью.

– Роджер! – воскликнул граф.

– Не сметь меня перебивать! – отрезал маршал Гудман. – Я поступлю так, как я сказал. Возможно потом, этот титул доверят вам, вот тогда и будете командовать. Но сейчас, вы правы, положение наше плачевно. И хуже всего то, что может пострадать репутация Великой Унии, о которой на словах так печется герцог Правский. Посему приказываю вам, генерал, любой ценой выполнить наше поручение. Вы должны выпросить у барона Вука мир и право прохода. Здесь и только здесь наше спасение! Могу ли я, пока еще герцог Виртленда, ваш сюзерен и маршал, рассчитывать на вас?

– Можете, ваша светлость! – генерал фон Кёниг восторженно смотрел на друга. Уже дважды за сегодня Роджер Гудман удивил Альберта, но сейчас он был особенно горд за наместника Севера. – Я добьюсь возможности пройти. Даже если сам погибну.

– Хорошо, – лицо герцога не потеряло серьезности. – Кто будет в вашей делегации?

– Люди барона согласились пропустить нас. Комендант оказался тем человеком, который чтит военные традиции. Белый флаг с черным крестом святы для него. Ангелар Рашко прислал гонца с ответом, что нас пропустят и сопроводят до Вукограда. В эскорте будет пять человек. Лейтенант и четверо рядовых солдат. Тем не менее, по его словам – это одни из лучших ребят. Я не люблю таскать с собой большую свиту. Возьму своего знаменосца Шварца и трех гвардейцев из моей охраны. Этого хватит.

– Точно не мало?

– По мне, так еще много.

– Я вас понял, генерал. Засим я с вами прощаюсь. Надеюсь, в скорости увидеть вас снова и услышать добрые вести.

Перед тем как уйти, Роджер хмуро бросил:

– Пива нет?

– Я не пью, друг мой. Ты же знаешь, но все время делаешь вид, что не помнишь. Есть только вода, – граф фон Кёниг улыбался.

– Сам пей свое пойло для больных! – и недовольный маршал покинул шатер графа.

– Выпью, обязательно, – в одиночестве засмеялся Альберт.

– Ну где же они? – в нетерпении спросила Маргаритка. Ее конь крутился на одном месте. Он был такой же порывистый, как и его наездница.

– Успокойтесь, лейтенант! Они приедут. Уже утро, должны скоро быть, – ответил комендант Рашко. Он был в полном парадном облачении. Кираса и шлем блестели на солнце, зеленый плащ развевался на сильном ветру. Меч с элегантным позолоченным эфесом дополнял картину, и Ангелар, человек не обделенный мужской привлекательностью, выглядел словно рыцарь из прекрасной сказки.

– Вон они, – указал один из рейтаров, что собрались для эскорта.

Действительно, вдалеке показались пятеро всадников. Кони генерала и его знаменосца шли впереди. Один из гвардейцев нес древко с белым флагом, в центре которого располагался черный крест. Максимилиан Шварц, гордо вскинув голову, держал объединенное знамя Виртленда и дома Кёнигов. На одной стороне полотнища красовался медведь, на другой – разъяренный вепрь. Вскоре они приблизились к людям барона Вука и поприветствовали их. Генерал фон Кёниг подвел коня ближе к коменданту. Оба оценивающе посмотрели друг на друга и отметили хорошую военную выправку, а также шрамы, украшавшие лица опытных солдат. Комендант в свое время получил хороший удар саблей в правую часть лба, генерал же носил напоминание об одном кровопролитном сражении на левой скуле.

– Ну что ж, граф фон Кёниг! Ворота открыты, мои люди готовы, как я и обещал. Это лейтенант Рита Флауэрс, отличный лучник, не признает огнестрельного оружия. Неплохо владеет мечом. И четверо бойцов в ее подчинении. Крепкие ребята. Рейтары – гордость армии баронства Вуков. Следуйте указаниям лейтенанта и доберетесь до Вукограда в целости и очень быстро. Тут, если знать дороги, два дня пути. Не больше.

Ангелар развернул своего жеребца к Маргаритке.

– Лейтенант, я жду от вас учтивого обращения с нашим гостем. Они идут под священным для любого солдата флагом, помните об этом. Помните также о гостеприимстве.

– Слушаюсь, комендант, – но глаза девушки не выказывали почтения. Ее ждала разлука с любимым. И все из-за этого хмурого генерала! Она бы с удовольствием пустила ему стрелу в глаз. Маргаритка не ждала, что расставание произойдет так скоро, и это бесило ее. Она подскакала к графу фон Кёнигу, посмотрела ему в лицо и небрежно бросила:

– Мессир, у нас в баронстве дороги не очень удобные, гостиницы не очень богатые, люди не самые приветливые. Вы же уже далеко не самый молодой мужчина. Потому, если вдруг станет невмоготу, говорите. Я буду организовывать привалы.

– Да будет тебе известно, девчонка…, – начал было барон Шварц, но Альберт остановил его взмахом руки.

– Я благодарю вас за оказанную мне любезность, Маргаритка. Так, кажется, вас прозвали в народе?

Ангелар Рашко с интересом воззрился на графа фон Кёнига. Глаза Риты выразили сначала удивление, потом гнев. Она разрешала величать себя так только близким людям. Остальные же забывали это прозвище, когда она появлялась рядом.

– Не надо стрелять в меня глазками, девочка, – голос графа был спокоен. – Я – старый воин, много повоевал, многое повидал. Я люблю слушать истории, правдивые и не очень, об известных и умелых бойцах. Кто же не слышал, что где-то на землях Вуков обитает воительница, владеющая луком так искусно, словно сам Всемогущий одарил ее этим умением?

– В таком случае вы знаете, что со мной вы в безопасности, граф. Я уважу ваш возраст, и ночами вы сможете крепко спать, – зло огрызнулась Маргаритка.

– Лейтенат! – прикрикнул на нее Ангелар.

– Комендант, я прошу вас. Я не нуждаюсь в защите. Ни в физической, ни в духовной, – молвил фон Кёниг. – Она просто зазнайка, еще молодая, чтобы рассуждать трезво.

– Это так, – ответил комендант Рашко. – Прошу меня простить, но вам, похоже, придется примириться с ее характером.

– Ну почему же? – вне себя от ярости Маргаритка скрежетнула зубами. – Если я обижу генерала, он всегда сможет потребовать удовлетворения. Раз мнит себя таким еще ловким юношей.

– Лейтенант, я вас под суд отправлю! – Ангелар разозлился не на шутку.

– Не стоит, милостивый государь! Вы не заслуживаете такого. Зачем эти публичные процессы? – граф фон Кёниг пришпорил коня, подскакал к Маргаритке вплотную и сбил ее с лошади. Все было настолько быстро и молниеносно, что ни комендант, ни его люди, ни люди самого генерала, ничего не успели понять. Лейтенант Флауэрс успела сгруппироваться в падении, а также выхватить лук и одну стрелу из своего сайдака. Легко и стремительно она вскочила на ноги и уже натягивала тетиву. Но такой скорости она не ожидала от генерала. Даже для нее это было слишком. Полуторный меч Альберта сверкнул и плашмя ударил ее по рукам. Она вскрикнула, выронив оружие. Потом резкий и неожиданный толчок ногой в спину, и она приземлилась на землю, расцарапав щеку о маленькие камушки, покрывавшие дорогу.

Когда Ангелар очнулся, граф фон Кёниг уже подвел своего коня к нему. Меч генерала был в ножнах.

– Вот видите? Так я обычно учу нерадивых солдат. Я клянусь честью, комендант Рашко, что я верну вам Маргаритку обратно живой и здоровой. У нее есть потенциал. Она просто глупа и молода.

– Д-да, спасибо, генерал, – запинаясь проговорил Ангелар. – Давно искал на нее управы, да у самого рука не поднималась.

– Согласен, внешне она мила, тут не поспоришь, – посмотрел Альберт фон Кёниг на вставшую на ноги и отряхивающуюся девушку. Она тихо ругалась самыми грязными словами. – Ты что-то хочешь сказать, девочка?

Маргаритка в гневе посмотрела на генерала.

– В этот раз ваша взяла, мессир! Но будут еще в жизни ситуации, не так ли?

– Лейтенант, я все-таки надеюсь, что вы извлечете урок. Вы быстры, стреляете из лука отлично. Но лук никогда не будет пистолью, а стрела пулей. В путешествии, если будет время, я покажу вам, что смогу отбить мечом любую стрелу, запущенную вами в меня.

– Легко говорить, когда знаешь, что этого произойти не может. Меня казнят за убийство генерала.

– А разве стрелу сложно лишить наконечника? Или нельзя сделать новые, более безопасные стрелы? В конце концов, я могу написать завещание и призвать своего знаменосца в свидетели, что сам и по доброй воле иду на это соревнование, назовем его так. И если бы вы не концентрировались только на себе, а читали и слушали истории о других известных благородных людях, то знали бы, что граф фон Кёниг никогда не бросает слов на ветер. Честь – это главное, что есть у меня наряду с моей семьей. И если вы усомнитесь в этом хоть раз, даю вам слово, что вызову вас на поединок, отобью все ваши выстрелы, и вспорю вам брюхо, как его вспарывают охотники у убитой ими молодой лани. Поверьте мне, вы завопите тогда, как обычный смертный, а не как Маргаритка, великий рыцарь.

Ангелару сделалось не по себе от этой картины. Однако вмешаться он не смел. Комендант, как раз был наслышан про знаменитого Альберта фон Кёнига, мастера меча. И он понимал, что его любимая сама напросилась на все это. Конечно, начнись настоящий бой, Ангелар был готов умереть, защищая ее. Он не побоялся бы генерала. Но сейчас шел воспитательный процесс. И в душе, мессир Рашко был даже несколько благодарен своему, возможно, будущему врагу. Не хотел бы он встретиться с графом на поле брани. Особенно теперь, после того, что видел.

Маргаритка же страха не испытывала, скорее недоверие. Она задумалась, а потом вдруг с интересом спросила:

– Вы действительно отобьете все пущенные в вас стрелы, мессир?

– До единой.

– Я не умею читать, – покраснев, сказала Рита Флауэрс, – но вы не правы. Я люблю слушать истории. Мой любимый герой – барон Грейтфул. Он жил на наших землях еще до воцарения дома Вуков. Говорят, что, когда его войско пало, самого барона удалось убить, лишь когда погибло около сотни его врагов. Он спрятался в расщелине, попасть в него стрелами было невозможно. Все пешие воины, что заходили туда, погибали от ударов двух его топоров. В итоге в расщелину как-то умудрились залить горящее масло. Барон сгорел заживо, но его грозные крики еще долго снились в кошмарах убийцам. Он не вопил от боли, а страшно ругался. Как будто огонь, уничтожающий его плоть, лишь придавал ему сил.

– Я знаю эту легенду, лейтенант, – лицо генерала Кёнига смягчилось. – Знаю и другие.

– Расскажете, пока будем в пути? – глазки Маргаритки приобрели те хитрые очертания, которые обычно появляются у ребенка, когда он придумывает в своей голове очень коварный план, и уверен, что сможет обмануть взрослых, и заполучить, наконец, свои долгожданные конфеты. – А потом, если вы действительно сможете отбить все мои стрелы, то, пожалуй, мессир, я преклонюсь перед вами.

– Лейтенант! Не вздумайте стрелять в генерала, я приказываю вам! – голос Ангелара отдавал беспокойством.

– Комендант, я не преступлю законов гостеприимства и нашего государства, – с улыбкой повернулась к нему девушка. Окровавленная щека не сильно попортила ее красоту, решил Рашко. – Генерал прав, стрелы можно обезопасить. А вот увидеть такое владение мечом, о каком мессир повествует здесь, представляется возможным лишь раз в жизни. И я буду свидетелем такого события, обещаю. По коням и в путь?

И Маргаритка, вернув лук и стрелу в сайдак, с легкостью запрыгнула в седло.

– Да, отправляемся. Не будем тратить времени. Его, как и всегда, крайне мало, – ответствовал граф Альберт фон Кёниг и вонзил шпоры в бока своего скакуна.

Глава IV. О странностях сердечных дел, последствиях грубого пьянства, а также о некоторых сторонах личности короля Готфрида Висболда

1

Мейнхард смотрел на Лунные горы. Их макушки прорезали небосвод и устремлялись ввысь, мужественно, и ничего не страшась. Пик Грома – главный колосс всего горного хребта вырастал более, чем на семь километров над уровнем моря. Самая высокая вершина Правии. Вокруг него выделялись Саградо, Перст Ведьмы и Маленький Монстр. Остальные уроженцы этой горной области не были столь значимы, но общий вид многочисленной семьи нерушимых гигантов внушал благоговение и смятенность. Гребень хребта укрывал густой снежный покров. Погода была ясная. Ни облачка. Солнце светило ярко, и пейзаж представлялся будто нарисованным. Природа порой создает столь прекрасные вещи, что человек должен понимать всю тщетность своих попыток покорить ее. И многие понимают.

Сын барона Вука не мог оторвать глаз от того, что он видел. Вид с этого холма заворожил его. Он, словно под гипнозом, сидел на коне и, не моргая, всматривался в Пик Грома. Его отпустили прокатиться. На удивление, юноша достаточно быстро заслужил доверие майора Астура. Он был расторопен и за всю последнюю неделю ни в чем не провинился, выполнял приказы исправно, и даже где-то проявлял смекалку, которая возвышала его в глазах Казимира. Потому тот и позволил Мейнхарду прогуляться за городом. Да и куда теперь возможно сбежать? Если он начнет чудить, его обязательно схватят и доставят назад. Дураков здесь нет.

Они уже продвинулись достаточно глубоко в Великую Унию, с того момента, как граф Астур узнал, что Мейнхард безупречно стреляет. Это был последний раз, когда Казимир гневно ругался на парня. С тех пор Вук-младший вел себя осторожно, а майор проникся к нему определенным уважением. Вкупе это предоставляло некоторые привилегии для новоиспеченного раба. И с каждым днем привилегий становилось все больше. Вот теперь он смог стать всадником, наслаждается днем без работы, имеет долю свободы, и все это под обещание вернуться к восьми вечера.

Мейнхард достал из кармана часы графа Астура. Тот дал их ему, чтобы следить за временем и не опаздывать. Опозданий Казимир не терпел. Однако, еще только шесть. Можно еще погулять. Юноша пришпорил коня и медленно двинулся вдоль холма. Теперь Мейнхард смотрел на Маленького Монстра. Из четырех именных вершин он был самым невысоким, но выглядел словно небольшой свернувшийся коренастый карлик. Сильный и мощный. Там, у подножия этого исполина располагается горка поменьше, где находится монастырь святого посла Стефана. Древний оплот веры. Одна из первых обителей монахов того времени, когда учение о Всемогущем только начало распространяться по земле. Очень давно это было. Монахи варят там отличный эль. Это не характерно для Правии, края вина. Но этот эль ценят даже в Виртленде, колыбели пива. Северяне – народ простой.

Монастырь окружают два ряда стен. Одни стены у подножия горы. Массивные, высокие и прочные. В былые времена они выдерживали ни один штурм, и многие пали под ними. Другой ряд находится выше, он призван защитить сердце монастыря. Капелла Звездного Круга – монументальное строение с витражами, кои считаются правским чудом света. Девять огромных стрельчатых окон: четыре в западной стене, четыре в восточной и одно, смотрящее на юг. Цветные стекла, играющие с освещением в свои невероятные игры, превращаются в изображения девяти чудес, сотворенных святым послом Стефаном, покровителем Правии. Он принес истинную веру в единого Всемогущего, он же и погиб за нее от рук проклятых язычников.

Со времен появления пороха никто не осаждал монастырь. Но в более древние времена здесь происходили кровопролитные битвы. Ни один снаряд катапульты, скорпиона, а позже и требушета, не попал в эти великолепные витражи и не затронул капеллу. Даже сейчас святой хранит это место.

Между первой и второй стенами располагались кельи монахов. Какие-то были в отдельно стоящих зданиях, какие-то находились в пещерах, созданных природой или человеком. Воздух в этих местах был особенно чистым и свежим. Кто-то говорил, что он лечит.

Одна из пещер уходила достаточно глубоко под землю. Там, под бдительной охраной монахов-воинов ордена Мудрой Благодати, покоился череп святого посла Стефана. Орден этот был создан с благословления верховного отца еще несколько сотен лет назад, когда власть его святейшества была неоспоримо крепкой, специально для охраны этих мощей. И состояла эта религиозная организация из двадцати воинов и батюшки-магистра. Денно и нощно молились эти люди Всемогущему, а в свободное время тренировались в военном искусстве, чтобы сложить свои головы, если придется защищать монастырь и веру. Никому они не подчинялись, кроме небес, и никто их не трогал, предоставляя полную автономию. Двадцать человек – не армия. Фанатики, сидящие в своих обителях, никому и не нужны. Повлиять на мир они все равно не смогут. Так и стал орден народной достопримечательностью, неотделимо связанной с монастырем.

Внизу же, прямо под холмом, Мейнхард уже оглядывал прекрасные сады Люменто, расположенного перед Лунными горами. Город был поделен на четкие прямоугольные кварталы, вокруг же был окружен четырьмя зелеными комплексами.

Первый комплекс был садом яблок, львиную долю которого занимали, как это ни странно, яблони. Назывался он садом Летиции, легендарной девы, которая по преданиям победила злого рыцаря Флавия, отравив яблоком. Его замок, твердыню страха и ужаса, Летиция разрушила, а на том месте посадила яблоневый сад, чтобы навсегда стереть из памяти людей трепет перед этим местом.

Второй сад именовали Колючим, так как здесь были высажены совершенно разнообразные хвойные породы деревьев, собранные с различных уголков света.

Третий комплекс носил гордое название: сады Мудрости. В нем возвышались древние, тысячелетние дубы, стволы которых были столь толстыми, что невозможно было обхватить их даже пятерым людям, вместе взятым.

Последний островок зелени являлся Лабиринтусом, где кусты были высотой около четырех метров, аккуратно выстригались садовниками, и создавали запутанные и хитросплетенные цепи прогулочных маршрутов, в которых было достаточно легко заблудиться. Потому на некоторых перекрестках там поставили мини-колокольни для подачи сигналов служащим, отвечающим за поиски пропавших.

Сам Люменто жил за счет туризма и лекарства. Войной здесь и не пахло. Климат у Лунных гор был великолепен. Многие ехали сюда отдыхать, лечиться, наслаждаться терренкуром, рекомендованным лучшими светилами целительской деятельности. Тут же находился Университет ботаники, зоологии и анатомии имени Луиджи Бруно, главное медицинское и научное учреждение Правии. Он занимал вместе со студенческим городком целый квартал, и был одним из самых древних университетов, когда-либо существовавших на землях Великой Унии. Учиться, работать и заниматься исследованиями в этом месте было крайне престижно. А архитектура зданий альма-матер, выполненная в стилях различных эпох, наслаивающихся друг на друга, создавала неповторимый эффект исторического столкновения времен.

Мейнхард направил свой взор на центральный квартал. Высокий шпиль дворца воеводы победоносно выделялся на фоне небольших, но аккуратных двух– и трехэтажных домиков. Улочки города были чистыми, убранными и опрятными. Но отсюда, с холма, Люменто казался игрушечным, словно осторожный мастер-великан сочинил, раскрасил и собрал это изумительное чудо, находившееся в окружении девственной и яркой природы, сотворенной и дарованной миру Всемогущим.

Там, в правом крыле дворца, и расквартировались солдаты графа Астура. Это был последний город, где нужно было подготовить встречу, возвращавшемуся в родные пенаты унийскому войску. Многие, раненые на войне с «цветочниками», остались здесь на лечение. Остатки рабов и пленных были распределены, и теперь Казимир мог двинуться со своими бойцами в ускоренном темпе прямиком в столицу, к самому королю. Что он и собирался сделать уже завтра, так как его больше здесь ничего не держало.

Свою часть добычи он предпочтет взять премией в виде денежных средств. Ни рабы, ни пленные в Виртленде не нужны. Своих наемных граждан, да крестьян хватает. Только Мейнхарда Казимир забрал бы, но, все-таки, это будет возможно лишь с позволения монарха. Астуры редко позволяли себе своевольничать.

Мейнхард ударил по бокам своего животного и пустился в обратную дорогу. Как раз успеет к восьми. Нужно показать майору, что он может доверять своему рабу-кутильеру даже в таких вопросах. Это обеспечит Мейнхарду еще больше поблажек в будущем.

Граф Астур отхлебнул из своей фляги. Огненная вода приятно согревала пищевод. Майор прогуливался по Колючему саду. Редко ему предоставлялась возможность вот так вот просто пройтись, отдохнуть и ничего не делать. Обычно в голове старого солдата постоянно звучали приказы, происходили баталии, роились мысли о том, что еще необходимо предпринять по службе. Сейчас он наслаждался запахом хвои. Графу особенно нравились ели. Это были его любимые деревья, и тут их было много. Тут даже росла твердая ель, которую особенно часто можно встретить в Астуршире. Этот вид источал самый сильный аромат хвои среди всех своих побратимов. Казимир наслаждался этим запахом, напоминавшим родные земли. Холодные, но столь обожаемые майором. Да, скоро он сможет очутиться в своих краях и отдохнуть. Он славно послужил, нужен отдых. В конце концов, подумал майор, годы все-таки берут свое. Колени вечером начинают болеть. Утром, бывает, спина разгибается с трудом. Конечно, он еще сможет изрубить в куски многих, кто считает его стариком. Но еще лет пять-десять и вряд ли Казимир останется прежним. Ангел Смерти начнет свой путь в сторону благородного воина и, со временем, настигнет Казимира, отправив его в другой мир своим Ледяным палашом, которым по преданиям дух подводит черту на этой земле под жизнью каждого человека. А что потом? Пекло или божественные сады? Граф Астур никогда серьезно об этом не задумывался.

Он тряхнул головой и сказал сам себе вслух:

– Да нет, Казимир! Пять-десять лет, пускай так. Но я их проживу без этих чертовых размышлений. Каким меня Всемогущий создал, то я и делал. Я – его творение, потому мне винить себя не в чем. Что создал, то и получил.

Казимир Астур верил в высшие силы, верил в то, что создатель этого мира один, но все-таки майор имел свои взгляды на религию и не очень почитал ее представителей среди людей.

Внезапно граф услышал шум шагов. Дорожки в садах Люменто в большинстве своем были выложены гравием. Ухо майора отчетливо ловило гремучий звук этой горной породы. Через минуту он увидел Мейнхарда. Тот бодро шагал в его сторону. Подойдя к своему господину, юноша почтительно произнес:

– Мастер-офицер! Я прибыл ровно к восьми, как вы и приказывали. Ваши часы, – третий сын барона Вука протянул Казимиру его вещь. Майор с любопытством посмотрел на парня, взял часы, проверил время и удовлетворенно сунул их в карман.

– Молодец! Но как ты меня нашел?

– Капитан Росс подсказал. Я специально прискакал пораньше, поставил коня в стойло, а потом отправился на ваши поиски. Как видно, я правильно рассчитал время.

– Смекалка – это самое главное для солдата. И не только для рядового бойца, но и для офицеров. В том числе, не побоюсь этих слов, для маршалов. Простой ты воин или полководец, если не будет у тебя смекалки, то грош цена твоим военным талантам, – Казимиру явно начал нравиться Мейнхард. – Что ж, там недалеко отличное место есть. Просторное. Там и потренируемся.

– Мы будем сегодня тренироваться?

– Будем. Хочешь нормально держать меч в руке, должен заниматься каждый день. День отдыха – это не причина отказываться от тренировки.

– Но у меня нет оружия.

– Я взял с собой учебные мечи. Они привязаны к седлу моего коня, он в конюшнях при входе в сад. Сбегай, возьми. Вот медальон с номером стойла. Покажешь привратнику.

Потом Казимир объяснил Мейнхарду, где он будет его ждать, и они разошлись. Майор зашагал медленно, желая еще немного насладиться воздухом и любимыми запахами. «Да, – думал про себя граф, – из этого щенка может выйти реальный толк. Мало того, что он великолепно стреляет, но еще все-таки не так глуп, как порой может показаться. Бывал заносчив, но быстро смекнул что к чему. Нет, он не стал раболепным, он в общем-то совсем не трус. Он просто понял где нужно молчать, где говорить. Хм, если Готфрид даст добро и не будет против, я его и правда сделаю своим кутильером. Все лучше, чем быть убитым собственными братьями-выродками. Да и от рабства его освобожу. Негоже это человеку, да еще благородному, быть рабом».

Пройдя к довольно крупной поляне, окруженной лиственницами, Казимир осмотрелся. Трава была выкошена, здесь часто собирались студенты и валялись под солнцем в свободное время. Сейчас уже никого не было. Небесное светило раскраснелось, готовясь к заходу за бесконечный горизонт, и зеленые кроны деревьев пропускали кровавые проблески.

Майор снял свой плащ и светло-коричневый дублет. Аккуратно все сложив, он разместил вещи под ближайшим деревом. На них положил магерку. Пояс с саблей также бережно повесил на крепкий сук, торчащий из ствола. Появился Мейнхард. В руках у него были обернутые в темную ткань мечи.

– Быстро обернулся, – молвил майор. – Ладно, готовься и вставай в позицию. Нечего терять время.

Буквально через пять минут Мейнхард весь был в синяках. Ему отшибли фалангу безымянного пальца правой руки. Из ссадины по капле стекала кровь. В конце концов, рука ей пропиталась и рукоять меча начала слегка скользить во время резких движений. На плече раба-кутильера вырос здоровенный кровоподтек. В падении Мейнхард содрал себе еще и левую коленку, попортив штаны.

– Так, конечно, мечом не дерись, но вот тебе интересный прием для сабли, – Казимир резко прокрутил меч, обманул Мейнхарда и слегка коснулся кончиком оружия виска Вука-младшего. Удар был наилегчайший, но это все равно было неприятно.

– Это почти верная смерть. Если крепко бить, конечно. Кто выживает, становится растением на всю жизнь. Так что лучше не выживать. А еще лучше не пропускать такого удара самому и наносить его другим. Но запомни, я повторяюсь, это движение только для сабли. Так достигнешь максимального эффекта.

– Я понял, мастер-офицер.

– Продолжим.

Ученик весь взмок под натиском учителя. Силы улетали быстро. Граф Астур, несмотря на почтенный возраст, был очень быстр. В конце концов, руки Мейнхарда бессильно повисли, и он начал пропускать удар за ударом, тычок за тычком. Через короткий промежуток времени, Казимир подставил парню хитрую подножку, несильно подтолкнул плечом и тот растянулся на земле, даже не пытаясь уже встать.

– Ну вот и все! Думаю, на сегодня достаточно, – решил майор.