Текст книги "Охотники за артефактами"

Глава 17. Между обменом и обманом

План возник сам собой. Леонид Бенедиктович, конечно, волшебник, но для дяди Жени и его хозяина – Барона Леонид Бенедиктович вряд ли представлял особую ценность. Им были нужны волшебные предметы – артефакты, а стало быть – Миша. Поэтому они должны были охотно пойти на обмен. Надо только организовать дело так, чтобы не оказаться обманутым. А также, чтобы они не схватили его раньше, чем он сделает им своё предложение.

У Жорика в вагончике стоял старый, раздолбанный, но всё ещё живой велосипед. Миша подумал, что Жорик не будет возражать, если он им воспользуется.

Он нарисовал, как мог, Леонида Бенедиктовича – высокая, сутулящаяся фигура, простое, открытое лицо – и остался доволен: Леонид Бенедиктович получился вполне узнаваемым. Под рисунком он подписал:

«Дорогие Иринка и Жорик!

Дядя Женя – мой дядя, и поэтому – моя беда. Я не хочу, чтобы другие из-за меня испытывали на мне его козни. Я должен помочь Леониду Бенедиктовичу. Они его выпустят. Потому что им нужен я. Пожалуйста, встретьте Леонида Бенедиктовича (вы узнаете его по рисунку), расскажите ему всё. А главное – убедите его не предпринимать ничего до моего возвращения. И сами тоже поберегите себя. Они мне навредить не смогут. Я закончу одно дело и просто уйду оттуда. Не унывайте!

Ваш Миша»

На самом деле Миша не рассчитывал, что всё будет настолько просто. Но ведь всегда хочется верить в лучшее.

Он сел на велосипед и поехал искать ближайшую деревню.

В деревенском магазине было пусто. Дородная продавщица сидела и читала какой-то толстый журнал. За Мишей хлопнула дверь, и продавщица подняла глаза от страницы.

– Здравствуйте. Нельзя ли мне от Вас позвонить?

– Здравствуй, мальчик. А ты к кому приехал?

Миша сразу и не понял, о чём его спрашивают, и потому замялся с ответом.

– Я что-то тебя раньше здесь не видела…

– А я нездешний. Я просто ехал на велосипеде, искал, откуда можно позвонить.

– Звони, звони… – Продавщица достала из-под прилавка допотопный дисковый аппарат.

Миша набрал номер дядиного коттеджа.

– Слушаю. – Трубку снял не дядя. Но и этот голос Миша тоже раньше где-то уже слышал.

– Мне Евгения Николаевича…

– Я за него. А кто его спрашивает?

– Миша.

– Как интересно. Миша, а ты не догадываешься, кто я… – Вроде, был задан вопрос, но вопросительной интонации не прозвучало. Миша понял:

– Вы – Барон,

– Умница. Мне почему-то кажется, что ты попал именно на того, кто тебе нужен. Что ты хотел мне предложить?

– Отпустите Леонида Бенедиктовича, и я вернусь и сделаю Вам артефакты.

– Серьёзное предложение. Другой бы взял время подумать. Но я соглашаюсь сразу. Как ты это себе видишь?

– Леонид Бенедиктович покидает посёлок, и через полчаса я у Вас.

– Несправедливо. Я должен бросить свой козырь первым. А вдруг ты передумаешь и расторгнешь сделку – ведь на пергамент это соглашение не занести…

– Честное слово…

– В честности твоей я не сомневаюсь. Потому и говорю «передумаешь», а не «обманешь». Мой вариант таков. Сейчас десять. Скажем, в тринадцать ноль-ноль твой волшебник сходит с крыльца, а через пять минут заходишь ты. Мы экономим время: вместо получаса – пять минут.

– Я Вам не верю. Чтобы быть через пять минут, я должен попасть в посёлок заранее. И вы меня сразу сцапаете.

– Дорогой Миша! Сцапать, как ты выразился, я тебя могу и так. Поговорим подольше, и я вычислю, откуда ты звонишь. Даже если взять твой вариант, что мне мешает заранее прочесать окрестность, – ведь откуда-то ты должен следить, вышел твой друг за ворота или же нет. Но сцапывать – и где ты только подобрал это дурацкое слово! – я тебя не буду. Нет резона. Делать артефакты силком заставить нельзя. Итак, жду тебя в тринадцать ноль-пять. – И на том конце провода повесили трубку.

Миша подвинул телефонный аппарат вглубь прилавка.

– Спасибо!

– Погоди, – продавщица выплыла из подсобки. – Пока ты разговаривал, я тут тебе бутербродов нарубила. Ехал издалека, поедешь далеко, – перекуси перед дорогой. Чаю налить?

Миша хотел отказаться, но в животе при виде бутербродов предательски заурчало. К тому же неизвестно, когда ему в следующий раз предложат поесть. И он ответил:

– Большое спасибо!

Полдень миновал. Назначенное время неотвратимо приближалось, а Миша так и не придумал, как ему быть. В конце концов, он подрулил к милицейскому посту, спрятал велосипед в кустах и подошёл к первому попавшемуся милиционеру.

– Дяденька, я заблудился. Не подскажете, «Лесное озеро» далеко?

– Километров пять, – постовой с интересом поглядел на Мишу. Ни для кого не было секретом, что в «Лесном озере» живут те, кто обычно пешком не ходит.

– Сейчас, наверное, уже полпервого?

– Без пятнадцати час.

– Меня к часу пригласили в коттедж номер шестнадцать, а я – вот здесь. Не поможете добраться? Мой дядя будет очень вам благодарен.

Дорога была пуста. А благодарность какой-нибудь шишки из элитного посёлка ещё никому не мешала. Милиционер вызвал из будки напарника – себе на смену, сел за руль. Миша забрался на сидение рядом с водителем.

Если дядя с Бароном не испугались службы безопасности, то что им милиция. И всё-таки так Миша чувствовал себя более защищённым.

Время Миша рассчитал точно. Пока они постояли у ворот посёлка, пока медленно рулили по его тихим улочкам, наступил условленный срок. Он видел, как Леонид Бенедиктович вышел из дома, покрутил головой по сторонам, ссутулился и пошёл прочь. Одет он был не по погоде – в летнюю клетчатую рубашку с коротким рукавом.

Больше всего Мише хотелось сейчас выбежать из машины, догнать Леонида Бенедиктовича, взять его за руку и просто пойти рядом. Но он не стал этого делать, – Леонид Бенедиктович ни за что его не пустил бы назад к дяде. А ведь он дал честное слово. Поэтому Миша просто открыл дверцу и помахал коттеджу рукой.

Как он и ожидал, сразу же появился дядя с большим чёрным зонтом в руке, и пошёл в сторону машины. Когда дяде оставалось шагов десять, Миша всё-таки выскочил под неведомо когда начавшийся дождь и побежал к коттеджу. Дядя тоскливо поглядел ему вслед и остался разбираться с милицией.

Глава 18. Мастер за работой

Надо сказать, что за ту неделю, пока Миши здесь не было, дядя Женя разительно изменился. С него сошла наглая самоуверенность, он заметно обмяк, потускнел. Даже костюм стал сидеть на нём как-то вкось, словно был с чужого плеча. Но главное – взгляд, неизменно грустный и даже тоскливый; куда ушла его была жёсткость и острота?..

Дядя каждое утро осведомлялся, какое Миша желал бы на сегодня меню. Аккуратно записывал всё в тетрадочку. А потом сам вкатывал тележку с заказом. Как продвигается Мишина работа с артефактами, дядя не интересовался.

На третий день Миша не выдержал и спросил:

– Дядя, а что с Вами случилось?

– Со мной, – дядя с шумом выпустил воздух и исподлобья хмуро глянул на Мишу, – ничего не случилось. А ты почему спрашиваешь?

– Выглядите Вы неважно.

– Может быть, я болею?

Дядя неуклюже поставил сахарницу на столик, она завалилась набок, и куски рафинада весело заскакали по полу. Миша нагнулся и стал поднимать, дядя тоже. Они чуть не стукнулись лбами, и в этот момент дядя шепнул:

– Контракт, понимаешь?

– Что Контракт? – также шёпотом ответил Миша.

– Когда ты убежал, мне вычеркнули несколько пунктов из Контракта. Могли бы и все – как на днях Баронету.

Дядя прищёлкнул языком и вздохнул. Сахар был собран. Дядя составил со стола оставшуюся посуду и выкатил тележку в коридор.

Миша задумался. В день возвращения он тоже подписал одну бумагу, правда она называлась Соглашение.

– Этот документ нужен скорее тебе, чем нам, – сказал тогда Барон. – Это гарантия, что мы – временное явление в твоей жизни.

В Соглашении говорилось, что Миша по своей собственной воле и без какого бы то ни было принуждения со стороны принимает на себя обязательства изготовить и передать десять артефактов Его Милости Чёрному Барону в разумные сроки.

– Я не хочу тебя подгонять, – улыбнулся тогда Барон. – Работа Мастера не терпит суеты. Но ведь и бездельничать нехорошо, правда? Будем же уповать на разум, он позволит нам отличить должное от недолжного.

«Со своей стороны Его Милость Чёрный Барон, – было записано в Соглашении дальше, – гарантирует мальчику Мише, что тот по исполнении своих обязательств больше никогда не встретится ни с самим господином Чёрным Бароном, ни с его слугами ни при каких жизненных обстоятельствах».

Это было бы здорово. К тому же Миша чувствовал – не только душой, но и телом, каждой клеточкой своего организма, – что в его власти приблизить конец затянувшейся удушливо-серой полосы, через которую в последнее время тащилась его жизнь. Поэтому он спешил.

Для начала Миша новыми глазами посмотрел на то, что уже есть. Вот Книга Любопытства – артефакт номер один. Где-то в глубинах коттеджа в качестве трофея хранится Меч Мужества. Мужества, правда, ему не хватает, да и ладно, вещь-то всё равно волшебная – артефакт номер два. Есть ещё две заготовки: Капелька Радости – так и не оживший кристалл, и Колокольчик Тишины, ещё не полностью потерявший свой звонкий голос. Прежде, чем браться за что-то новое, требовалось довести до ума эти вещи.

С радостью у Миши теперь было не очень. Ещё летом душа искрилась; переливались алмазным блеском росинки. Лёгкость была и тут и там; хотелось петь и летать, и этот внутренний свет отлагался в кристалле. Пришла другая пора – душа молчит, природа хмурится. По-хорошему, надо бы оставить Каплю до лучших времён, но если не сдашь Каплю в разумные сроки, эти времена никогда не наступят. Пришлось радость не то, что бы имитировать, – всё же нет, но моделировать – несомненно.

Аккуратно раздавив старый градусник, Миша добавил в кристалл немного ртути – для большей подвижности; так сказать – искусственная летучесть, настоянная на яде. А потом долго облучал Каплю мощным светильником сквозь цветной витраж, в котором каждые пять минут менял стёкла, стараясь подобрать яркое, праздничное сочетание красок.

Стекляшки и юпитер Мише добыла Ядвига. Похоже, именно эта длинноногая, резкая в движениях девица, курировала его работу. Каждый день она заходила, садилась в кресло и минут тридцать следила за его действиями. Вопросы она задавала крайне редко.

Наконец, кристалл стал откликаться. А однажды, взяв Каплю в руку, Миша почувствовал, как будто изнутри его кто-то щекочет. Какое-то время он крепился, потом не выдержал и захохотал. Хохотал он до слёз, сгибаясь пополам, как не смеялся никогда в жизни. Он даже упал на пол и не заметил, как в комнате появилась Ядвига. Неслышно она оказалась рядом, схватила его за руку и сильно сжала запястье. Миша разжал кулак, и Капля покатилась по полу, весело переливаясь огнями.

– Спасибо, – пробормотал Миша, потихоньку возвращаясь в себя. Он взял картонную коробку, осторожно подцепил её краем Каплю, закрыл крышкой и убрал в шкаф. Артефакт номер три. Эффект сильно отличался от изначально задуманного, но не всё ли равно?..

Миша уже понял, что в условиях Соглашения все вещи получаются несколько другими, чем они были бы, если бы он делал их для своего удовольствия. Принимаясь за Колокольчик Тишины, он уже не ждал от него покоя, хотя составляющие были всё те же: затухающее лесное эхо, молчаливое стояние воздуха под сенью еловых лап, то особое состояние мира, которое наступает, когда вдруг обрывается надоедливый комариный писк.

Миша, как и прежде, бродил по лесу, собирая всё это, но не получал удовольствия от прогулок. Его даже не сопровождала охрана. Вообще, после Соглашения у него был льготный режим – большая комфортная комната на втором этаже, никакого заданного распорядка, никаких уроков. Интересно, как там дядя объяснялся со школой, или им было безразлично, жив он ещё или нет?.. Со своей стороны, он старался не попадаться никому на глаза, – не хотелось отвечать на вопросы.

Когда Колокольчик настоялся на лесных отзвуках, Миша поставил его на подоконник, чтобы сквозняк выдул из него остатки звуков. На это ушло ещё два часа. Теперь надо было позвонить в Колокольчик, чтобы проверить, что получилось, но Миша никак не мог на это решиться.

Наконец, он протянул руку… Колокольчик качнулся, и из-под него кругами стало расходиться безмолвие. Гасли шорохи, лёгкий скрип стула, отодвигаемого от стола, почти неуловимый шелест одежды. Миша столкнул со стола карандаш; он ударился об пол и укатился под кресло совершенно беззвучно. Тишина навалилась на барабанные перепонки, зазвенело в ушах. Запрыгало, испугано задёргалось сердце. Мише показалось, что он задыхается. Он распахнул окно. Тревожное молчание за окном добавилось к тревожному молчанию в комнате.

В конце концов, Миша сдался и сбежал. Спускаясь по лестнице, где-то на середине он вдруг услышал скрип ступенек, постукивание каблуков. Это его только подстегнуло. Он чуть не скатился с лестницы кубарем, выбежал во двор, прямо под дождь, и долго мок, слушая, как барабанят капли по крыше и журчит в жёлобе, стекая, вода.

Артефакт номер четыре работал.

На следующий день Миша попытался расспросить Ядвигу, что, собственно говоря, от него хочет Барон, есть ли конкретные пожелания по артефактам?

– Не бери в голову, – Ядвига перекатила жвачку во рту и посмотрела на него мутным змеиным взглядом. – Нам важно, чтобы волшебные вещи пришли в мир, а что это будет – не имеет значения. К тому же нельзя ограничивать Мастера, – конкретный заказ может не получиться. Руководствуйся своими желаниями.

Желаний у Миши не было. Он полистал сказки. Наткнулся на дудочку: подуешь в один конец – все плачут, в другой – все танцуют. Чтобы мелодия сама танцевала, это ж как надо хотеть сплясать! Миша даже не знал, как к этому подступиться. А вот с плачем всё было проще.

Он срезал на болоте тростинку, высушил её у камина, а потом заставил слушать плач дождя за окном. Ложась спать, Миша положил будущую дудочку рядом с подушкой, зная, что ему приснятся грустные сны.

Попробовать дудочку он решил на Ядвиге.

Когда она пришла, Миша, отвернувшись к окошку, как бы невзначай поднёс дудочку к губам и коротко дунул. Ничего не случилось. Миша удивлённо захлопал глазами. Ядвига расхохоталась

– Всё в порядке, просто у меня в ушах затычки. Давай-ка я дуну.

Миша закусил губу и покачал головой. Он и так проплакал большую часть ночи, ещё плакать просто не было сил.

Глава 19. Зачем нужны артефакты

Следующим артефактом Миша решил сделать сапоги-скороходы. В качестве основы он выбрал боты сорок пятого размера, чтобы уж каждый мог их надеть; обложился географическими атласами, взял в руки ножницы, и – поехал: вырезая из атласов дороги, Миша представлял себе пейзажи, возникающие по пути – все эти перелески, перекрёстки, мостики, встречный поток машин, указатели, недорогие закусочные, шпили и башенки местных достопримечательностей, горы на горизонте. Сначала Европа, потом Азия и даже Африка.

Ленточками дорог он выложил боты изнутри. Чувствовалось: они уже были готовы бежать, расстояния их манили, не пускали земная тяга да исконная привычка вещей находиться на одном месте. Требовалась дополнительная обработка снаружи.

Для этой цели Миша заказал баллон с водородом и ящик воздушных шариков. Наполнив шарик газом, он давал ему чуть-чуть взлететь, чтобы ощущение полёта уже впиталось в резиновую оболочку, и в тот момент, когда шарик был весь устремлён к потолку, а на самом деле ввысь, в небо, – потолок оказывался на пути случайно, – Миша неожиданно прокалывал его булавкой. Шарик шипел, сдувался до маленькой сморщенной шкурки, и эти шкурки Миша сажал на клей ПВА. Боты потихоньку обрастали разноцветной одёжкой, в которой они, как бабочка в коконе, должны были провести несколько дней.

Работа была мелкой и кропотливой, а Миша спешил. Он начал с утра, прервался на обед. Пообедав второпях, лишь отложив вилку, он снова схватился за шарики, и дядя Женя, зайдя забрать пустую посуду, застал его с булавкой в руках.

Минут пять дядя, застыв, наблюдал за процессом. Потом его передёрнуло.

– Как это похоже на бойню, – пробормотал он. – Ты не знаешь, а мне приходилось… Тебе не мерещится, что пол залит кровью?

Ошарашенный, Миша вытаращился на дядю, и тот поспешно ретировался в коридор.

А ведь в чём-то дядя был прав. Никогда раньше Миша не делал разрушение базовым принципом создания вещи; шарики же действительно умирали – в них умирала мечта. И всё же артефакт номер шесть должен был быть закончен.

Мучительное чувство неправоты никак не хотело оставлять Мишу. И Миша решил его использовать в седьмом артефакте. Он оклеил шапку фольгой и стал говорить своему отражению всё, что он о себе думал в последнее время, пока отражение не растаяло от стыда. Теперь осталось вывернуть шапку наизнанку – фольгой внутрь, и шапка-невидимка готова.

Миша прошёлся в ней перед зеркалом – даже тени не пробежало. Ощущалась какая-то незнакомая лёгкость. Миша впервые осознал, что он – действительно Мастер, которому всё по плечу. Понадобилась шапка-невидимка – получите и распишитесь! Следующий артефакт, пожалуй, надо задумать посложнее.

Только Ядвига подпортила настроение. Она ничуть не удивилась пустой комнате, а нацепила смешного вида очки.

– Ага, так я и думала. – Ядвига резко повернулась вполоборота, появившийся вдруг в её руке пистолет уткнулся Мише под рёбра. – Опять хотел пошутить? Не вышло. Твоя шапка работает только в обычном спектре, а в инфракрасных очках тебя прекрасно видно. Сказочники про инфракрасное излучение ничего не знали и тебя предупредить не смогли.

На артефакт номер восемь Миша убил целый месяц. Он выпиливал лобзиком, сколачивал миниатюрными гвоздиками, вставлял в заранее продуманные прорези стёклышки разной величины. В итоге получился маленький, уютный ларчик. К крышке было приделано тяжёлое бронзовое кольцо, вылитое по отдельному Мишиному заказу.

Для демонстрации он специально позвал Ядвигу. Ларец был поставлен на стол. Ядвига обошла вокруг стола, прищурилась, рассматривая затейливую резьбу.

– Тебе не кажется, что ты несколько увлёкся? – спросила она. – Не возмущается ли твой разум временем, потраченным на это художество? Разве ты не спешишь? Смотри, как бы не заспешил Барон. Если Его Милость сочтёт что-нибудь неразумным, он сразу же захочет это исправить.

Потом она взялась за кольцо.

– Что меня ждёт?

Миша смолчал.

Ядвига рванула кольцо, как чеку гранаты. Помутился и на мгновение померк дневной свет. Поблёкли краски; чёрная доска стола сделалась серой, разом выцвели, как будто выгорели на солнце, обои. Кровь отхлынула от лица Ядвиги, она повела рукой перед глазами, словно разгоняла морок, затрепетал серый рукав свитера, бывшего некогда красным. Зато в ларце лежало настоящее золотое яичко, размером не меньше шарика от пинг-понга.

Ядвига взяла яичко в руки, взвесила на ладони. Повела глазами вокруг, – цвета потихоньку возвращались в исходное состояние.

– Да-а, – протянула она и села – почти рухнула – в кресло.

– Мощно. Что будет дальше?

– Ещё не придумал. – Миша был доволен. Потрясённая Ядвига – редкостное зрелище. Это можно расценивать как признание его мастерства.

Ядвига помолчала, заложив ногу на ногу и покачивая дорогой туфлей.

– Значит, ты не знаешь, что будет дальше. Не придумал. За тебя думают другие. Например, Его Милость. Ты ведь даже не задавался вопросом, зачем Его Милости твои игрушки.

– Он хочет, чтобы в мир вернулась сказка.

– Кто тебе это сказал?

– Дядя…

– Выдумщик твой дядя.

Повисла нехорошая пауза.

– И для чего же Барону мои артефакты? – Миша произносил это медленно, долго подбирая слова. И всё-таки выскочили «артефакты». Выговорить «игрушки» он не смог, а называть волшебные вещи артефактами привык даже в мыслях.

– Всё-таки интересуешься? – Ядвига улыбнулась, хищно обнажив мелкие зубы. – В одной очень редкой и очень древней книге написано, что тот, кто соберёт у себя десять артефактов, станет Властелином Вселенной. В книге этой ещё много пророчеств, и некоторые из них исполнились на моих глазах. Так что оснований не верить нет. Его Милость Чёрный Барон прямо-таки мечтает стать Властелином Вселенной. Ему не терпится. Как только ты закончишь десятый артефакт, он самолично пожалует сюда, чтобы принять его из твоих рук. А потом также самолично тебя убьёт.

Миша почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, и схватился за стол.

– Он не может меня убить…

– Почему? Он охотно сделает это. Не в первый раз. Ему это так же легко, как тебе проколоть шарик.

– А Соглашение?

– Что – Соглашение? Разве оно запрещает ему убить?

Миша по памяти перебрал Соглашение слово за словом. Там говорилось, что жизнь не столкнёт его ещё раз с господином Бароном. А почему не столкнёт? Может быть, как раз потому, что её, жизни, уже не будет. Мишина смерть Соглашения не нарушает.

Ядвига подождала, пока он это осознает в полной мере, и продолжила, задумчиво следя за золотым яичком, катающимся у неё на ладони:

– Он убьёт тебя, чтобы артефактов было ровно десять. А вдруг ты разойдёшься и соорудишь ещё десяток волшебных вещей, а кто-нибудь завладеет ими, и Его Милость получит себе конкурента. В книге написано, что у обладателя десяти артефактов откроются великие магические способности. Барон считает, что такие способности должны быть только у него одного. Поэтому ему и без разницы, что именно ты сотворишь. Он просто сложит всё в сейф, и даже смотреть не будет.

Миша посмотрел на ларчик, по-прежнему стоящий в центре стола. Он вложил в него столько сил, столько труда… Он даже изменил своей обычной манере, – брать то, что существует в природе; он именно сделал этот артефакт – от начала и до конца. И ради чего?

– А зачем Вы мне рассказываете всё это? – Миша поднял на Ядвигу тяжёлый взгляд. Она предлагает ему выход или готовит очередную ловушку? Скорее всего – второе…

– Я предлагаю тебе наплевать на Барона и на Соглашение с ним. У тебя по Соглашению ответственность не прописана. Разорвав Соглашение, ты рискуешь не больше, чем выполнив его. Лучше отдай все артефакты мне. – Ядвига прикрыла глаза, но Миша всё равно заметил, как они жадно блеснули. – Это было бы справедливо, ведь это я нашла эту книгу и пророчество прочитала первая я. Именно мне надлежит быть Владычицей Мира. Я лучше распоряжусь магическими способностями. И я тебя не убью!

Ядвига бросила эти слова звеняще-шипящим шёпотом, с трудом сдерживаясь, чтобы не прокричать их.

Помолчала, переводя дух. Устало откинулась в кресле.

– Даже если пророчество лжёт… Я не запру твои артефакты в сейфе. Золотой Ларец даст богатство. Колокол Тревоги разгонит врагов. С помощью артефактов я заставлю людей смеяться и плакать помимо их воли. Я буду лепить их, как глину. Они станут податливыми, как воск. Они будут глядеть мне в глаза, ловить каждый мой взгляд. Я буду управлять ими. Всё равно мир будет моим!

Ядвига вскочила и заметалась по комнате, как тигрица.

– Видишь, – обернулась она к Мише, – мне нужен ты, нужны твои артефакты. Пророчество всё равно к тебе не относится – Мастеру дополнительная волшебная сила не полагается.

Ядвига ломала побелевшие пальцы до хруста в суставах, у неё кривились черты лица, дрожал подбородок, глаза горели тёмным огнём. Миша смотрел на неё, и ему делалось страшно.

В последнее время он действительно мало думал, – работа не требовала широты горизонтов. Ему как-то удавалось не впускать в сознание мысли о дальнейшей судьбе артефактов, – слишком увлекал сам процесс создания. И теперь, когда Ядвига так яростно живописала возможности их применения, Миша внутренне холодел.

Любая вещь, будь то компьютер или кухонный нож, в руках злодея может сделаться орудием зла. Это ещё не причина отправить её на свалку. Но вещь волшебная отличается тем, что выпадает из повседневности. С точки зрения обычного порядка вещей артефакт не прогнозируем. Ему нельзя противостоять. Он уникален, а значит злодей, ухитрившийся завладеть артефактом, получает внезапное преимущество над окружающими его людьми. А если все артефакты попадут в одни такие поганые руки?

Миша окинул комнату взглядом. Пока ещё волшебные вещи не покинули её стен, они все здесь. Впрочем, не все.

– А Меч? Он ведь тоже входит в десятку, – Миша сам не заметил, как проговорил это вслух.

Ядвига замерла. Она, видимо, пыталась понять вопрос, прозвучавший, словно поперёк её текста. И поняла:

– Я выкраду Меч. Я знаю, где он лежит. Я знаю шифр. В тот день, когда ты закончишь свой десятый предмет, я приду сюда с Мечом. И мы узнаем, лгут ли старые книги.

– А как же Барон?

– Если книга не лжёт, мне важно просто опередить Барона, и о нём можно будет забыть. При необходимости я убью его. Я тоже это умею. Барон утверждает, что он бессмертен. Что ж, проверим. У меня в обойме всегда есть одна пуля из серебра.