Текст книги "Партия Иисуса. Очерки общественного служения Иисуса Христа"

А вот людей, далёких от общественно-политической деятельности, эти слова, произнесённые когда-то Иисусом, очень часто приводят в замешательство. Не имея соответствующего жизненного опыта, они видят в них только подвох или какое-то иносказание. Они думают, что «нормальный» человек по отношению к родственникам так жестоко выражаться не может, и поэтому всё время стараются перетолковать слова Иисуса в некоем отвлечённом, безобидном смысле и, сами того не замечая, фактически уподобляются его братьям, которые «не веровали в Него».

4

Завершая эту главу, я хотел бы очень коротко остановиться на одном известном изречении ветхозаветного пророка Михея, который, подобно Иисусу, весьма нелицеприятно отзывался о близких родственниках:

«Не стало милосердых на земле, нет правдивых между людьми; все строят ковы, чтобы проливать кровь; каждый ставит брату своему сеть. Руки их обращены к тому, чтобы уметь делать зло; начальник требует подарков, и судья судит за взятки, а вельможи высказывают злые хотения души своей и извращают дело. Лучший из них – как тёрн, и справедливый – хуже колючей изгороди, день провозвестников Твоих, посещение Твоё наступает; ныне постигнет их смятение. Не верьте другу, не полагайтесь на приятеля; от лежащей на лоне твоём стереги двери уст твоих. Ибо сын позорит отца, дочь восстает против матери, невестка – против свекрови своей; враги человеку – домашние его» (Мих.7:2—6).

И в богословии, и в библеистике принято считать, что эти слова пророка Михея почти в точности соответствуют суровым заявлениям Иисуса о родственниках. На самом же деле никакого соответствия здесь нет. Даже самый поверхностный взгляд на это изречение показывает, что Иисус и Михей говорят о совершенно разных вещах. Михей гневно обличает отпавших от Бога израильтян за их вопиющее моральное разложение. Всё стало продажно, – восклицает пророк, – все хотят денег, никому нельзя доверять, ни на кого нельзя положиться – даже на своих домашних!

Иисус говорит совсем о другом. У него причиной «разделения» (Лк.12:51—53) между домашними становятся, если можно так выразиться, идеологические разногласия: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф.10:37). Иисус ничего не говорит ни о деньгах, ни о взятках, ни о прочих материальных вещах. Он пришёл в мир с новым учением, и свою цель видит в том, чтобы всемерно распространять это учение среди людей. Ради этого он оставил дом, работу и отправился странствовать по городам и сёлам Галилеи и Иудеи. Как отнеслись к этому его домашние? А домашние не понимали Иисуса, требовали, чтобы он бросил заниматься «чепухой» и немедленно вернулся к своим обычным занятиям. Именно в этом и заключалась причина конфликта, о котором говорит Иисус.

Как видим, между изречениями Иисуса и Михея нет ничего общего, за исключением одной-единственной фразы, вероятно, позаимствованной Иисусом у ветхозаветного пророка: «враги человеку – домашние его». Но у Михея она означает, что на домашних невозможно стало положиться – за копейку продадут! А Иисус в эту хлёсткую фразу вкладывает совсем другой смысл: домашние из-за своей неспособности понять и оценить новые идеи становятся человеку, по сути дела, противниками. Или врагами – можно выразиться и так.

И в богословии, и в библеистике словам пророка Михея всегда придавали большое значение, видя в них «ключ» к пониманию суровых инвектив Иисуса, относящихся к родственникам. Но это ошибочный путь. Как мы только что могли убедиться, изречения Иисуса и Михея подразумевают совершенно разные вещи, и употреблять их для взаимного истолкования невозможно.

Глава 3
Новый взгляд на старую проблему

Свойственно каждому человеку судить по собственным опытам. Неизвестное и неиспытанное представляется невозможным, а известное и испытанное представляется принадлежностию всех.

Епископ Игнатий Брянчанинов «Аскетические опыты», 1847 г. [14].

Спутанная обывательская мысль, желая дать определение какого-либо понятия, всегда сводит его к той или иной частной характеристике, которая ей лучше всего известна.

Алексей Лосев «Жизненный и творческий путь Платона», 1990 г. [15].

Чтобы понять Иисуса, чрезвычайно важно правильно выбрать контекст. Помещая фигуру Иисуса в ложный контекст, мы неизменно приходим к искажённому изображению.

Крейг Эванс «Сфабрикованный Иисус», 2008 г. [16].

_______________________________________________

1

Из предыдущей главы мы узнали, что Иисус был социально активной, борющейся личностью и в этом своём качестве руководил довольно многочисленной группой учеников и последователей. Многие его высказывания, вошедшие в Евангелия, как раз и были посвящены повседневным делам и заботам созданного им общественного движения. С их помощью Иисус даёт наставления апостолам по поводу тех или иных рабочих моментов, оценивает текущую ситуацию, делает прогнозы, предостерегает, разъясняет и т. п. Этим они отличаются от другой группы изречений Христа – вероучительских, в которых излагается сущность его учения, его взгляды на эсхатологию, на вопросы морали, на отношение к еврейскому Закону.

Евангелисты, преисполненные благоговения к личности Иисуса, не делали различия между изречениями вероучительскими и невероучительскими, одинаково прилежно занося как те, так и другие в свои тексты. Они считали, что любые, даже самые мельчайшие крупицы сведений о его жизни бесценны и поэтому должны быть спасены от забвения. Какое счастье, если вдуматься, что они не догадались отбирать изречения Христа по принципу: важно – не важно! Только благодаря этой их «неразборчивости» мы и можем сегодня хоть что-то узнать об историческом Иисусе. Если бы евангелисты оставили своим читателям одни лишь программные, вероучительские изречения, то в нашем распоряжении не оказалось бы вообще никаких фактов, относящихся к его общественной деятельности!

Однако позднейшие толкователи евангельских текстов не сумели правильно воспользоваться этим бесценным сокровищем. Не умея отличить вероучительские изречения Христа от тех, которые были продиктованы насущными «партийными» заботами, они абсолютно все его изречения стали считать вероучительскими, и это закономерно привело к искажению образа Иисуса. И не удивительно! Ведь если первые предназначались для широких народных масс, то вторые – исключительно для узкого круга избранных учеников, погружённых в повседневную суматоху внутрипартийной жизни. Если не принимать в расчёт это важное обстоятельство, то превратные выводы и даже серьёзные ошибки неизбежны.

Поясню свою мысль на следующем простом примере. Представим себе «вождя» некоей популярной партии, который, выступая на митингах, с такими словами обращается к публике: «Все люди – братья! Все должны любить и уважать друг друга! Встретил брата – обними его, накорми его, дай денег на дорогу и т. д.» А до начала митинга этот же самый «вождь» даёт своим соратникам наставления такого рода: «Смотрите, чтобы всё прошло гладко! С несогласными не церемоньтесь, силой выставляйте их из зала, чтобы не портили общее впечатление… А будут сопротивляться, провоцировать скандал – не стесняйтесь, бейте прямо в морду!..»

И вот, допустим, что кто-то из сподвижников «вождя» соберёт без разбора все его изречения в одну книгу – и те, которые «вождь» говорил во время митинга, и те, которые до митинга… Представляете, какую он тем самым создаст головную боль для будущих историков? Ведь, если судить по одним высказываниям из этой книги, то «вождь» будет представляться тихим безобидным добряком, а если по другим, то наоборот, – отъявленным скандалистом и поборником кулачной расправы. И всё это на одних и тех же страницах. Как тут понять, каким он был на самом деле?

Примерно то же самое произошло и с высказываниями Иисуса. Вместо того, чтобы рассматривать вероучительские изречения отдельно от невероучительских, горе-исследователи сваливают всё в одну кучу, а затем, пытаясь их анализировать, совершают массу ошибок. Одну из них мы уже разбирали в предыдущей главе. Знаменитое изречение Иисуса, посвящённое родственникам («И враги человеку домашние его…»), не имеет никакого отношения к вероучительским вопросам, но его почти всегда рассматривают именно в этом качестве, и в результате приходят к совершенно нелепым и странным выводам.

Много хлопот доставляет комментаторам евангельских текстов и знаменитое высказывание Иисуса о верблюде и угольном ушке: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие» (Мк.10:25; Мф.19:23). Обычно эту фразу понимают в том смысле, что Иисус якобы резко отрицательно был настроен к богатству вообще, и к богатым людям в частности. Более того, на основании этих слов его нередко изображали чуть ли не стихийным коммунистом, требующим уничтожения частной собственности и введения социальной уравниловки (Карл Каутский, Лев Толстой и др.). И нищенствующие монашеские ордена, между прочим, тоже пошли отсюда.

Но как было на самом деле? Неужели Иисус не догадывался, к чему могут привести лозунги, призывающие к «экспроприации экспроприаторов»?

Давайте найдём это место в Евангелиях и перечитаем его ещё раз.

Итак, к Иисусу приходит некий богатый юноша и, рассказав о своей замечательно праведной жизни, просит совета, как ему следует поступить дальше, чтобы «иметь жизнь вечную» (Мф.19:16).

«Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф.19:21).

И тот же самый эпизод у Марка: «Иисус, взглянув на него, полюбил его и сказал ему: одного тебе не достаёт: пойди, всё, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест» (Мк.10:21).

Обратите внимание: Иисус, предложив богатому юноше продать «имение», вовсе не советует ему после этого отправляться на все четыре стороны или в компанию к тогдашним бомжам. Он говорит совсем другое: «следуй за Мною, взяв крест», то есть становись одним из учеников! Вот о чём у них был разговор! Иисус прекрасно понимает, что работа в созданной им организации потребует от будущего помощника полнейшей самоотдачи, а это невозможно будет совместить с постоянной необходимостью приглядывать за большим хозяйством.

Предлагая юноше войти в число учеников, Иисус рассуждает здраво и практично как мудрый организатор и руководитель и вовсе не собирается ниспровергать институт частной собственности, подобно будущим основоположникам марксизма-ленинизма. Это, кстати, подтверждается и тем, что Иисус предлагает юноше своё «имение» именно продать, а не просто подарить кому-нибудь. А кто купит это «имение»? Естественно, другие богачи. Следовательно, Иисус не отрицает устоявшего порядка вещей. Он же не призывает и тех, других, богачей отказаться от имущества! И никогда не призывал. Иисусу нужен именно этот конкретный юноша, и именно ему, этому юноше, он и предлагает продать «имение», чтобы их совместной деятельности уже ничто не могло помешать.55
  Сравните у Луки: «Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (Лк.14:33).


[Закрыть]

Однако юноша не ответил на приглашение Иисуса. Перспективе стать одним из учеников Христа, то есть превратиться в функционера в основанной Христом организации, он предпочёл прежнюю жизнь в богатстве. Причём, надо заметить, жизнь исключительно праведную – ведь, собственно, только за это Иисус и выделил («полюбил») его изо всей массы последователей. Значит, богатство не мешало вести праведную жизнь, но мешало стать непосредственным помощником Христа, поскольку должность эта хлопотная, опасная и несовместимая с планомерным ведением домашнего хозяйства. И только после того, как юноша, отказавшись, ушёл прочь, Иисус и произнёс свои знаменитые слова о богатстве, верблюде и угольном ушке:

«Истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и ещё говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие» (Мф.19:23—24; Мк.10:25).

Итак, повторим ещё раз. Иисус относил эти свои слова не ко всем богатым обладателям имений и состояний, а лишь к тем из них, кого хотел видеть своими непосредственными помощниками-учениками. И не вина Христа, что в последующие столетия его слова перетолковали по-своему, превратив их автора чуть ли не в «предтечу» Карла Маркса.

Вот яркий пример того, как высказывание Иисуса, ни с какой стороны не являющееся вероучительским, рассматривают именно в этом качестве и в результате приходят к выводам, абсолютно не соответствующим реальному положению вещей! И такие случаи, надо полагать, не единичны.

2

Но если для правильного понимания деятельности Христа так важно отличать его вероучительские изречения от невероучительских, то почему этого не делают ни богословы, ни библеисты-христологи? Почему они всё время их смешивают? Думается, здесь дело вот в чём. Люди, как известно, мыслят аналогиями. Желая понять значение тех или иных фактов, они сопоставляют их с теми, которые им уже известны, и, если находят совпадения, объявляют те, первые факты, истолкованными. Например, услышав где-то вдалеке пение птицы, люди уверенно заявляют: «Это кричит петух, эти звуки мы слыхали и раньше!» Точно таким же способом врач распознаёт болезни, автослесарь ищет поломку в двигателе, любитель музыки узнаёт знакомую мелодию, а исследователь-библеист толкует евангельские тексты. Закон тут один: подобное толкуется подобным.

Из Евангелий мы знаем, что Иисус был, выражаясь современным языком, руководителем общественной организации, подвергался преследованиям и вёл напряжённую, полную опасностей жизнь. И вот представьте себе, что за толкование его высказываний примутся люди, никогда не участвовавшие ни в каких общественных организациях, не замеченные ни на каких многолюдных митингах и демонстрациях, в общем, эдакие тихие обыватели, привыкшие, надев тапочки, коротать вечера перед телевизором. Сумеют ли они, не имея схожего жизненного опыта, распознать среди разбросанных по тексту высказываний Христа те из них, которые относятся к деятельности созданной им организации? Весьма сомнительно. Даже натолкнувшись на них в евангельских текстах, они не поймут их значения, поскольку в своём жизненном багаже не имеют ничего, даже отдалённо напоминающего опыт Иисуса. Но толковать-то ведь надо, раз уж взялись за это дело! И наши горе-исследователи начинают сопоставлять евангельские сюжеты с тем, что первое приходит им в голову, а прийти может всё, что угодно: и впечатления от когда-то прочитанных книг, и лекции, прослушанные в университете, и сюжеты телепередач, и даже бабушкины любимые сказки, слышанные в детстве… Словом, если у исследователя-библеиста нет опыта общественной деятельности, хоть в какой-то степени сходного с опытом Иисуса, то ассоциации могут возникнуть любые, даже самые нелепые и дикие. И тогда одному исследователю Иисус может показаться мятежником-экстремистом, другому – бродячим учителем софистики, третьему – предводителем шайки гомосексуалистов,66
  Это не ради красного словца сказано. Такое мнение о Христе сложилось у некоего теоретика современного «язычества», скрывшегося под псевдонимом Владимир Истархов [17]. Какой только бред не родится в человеческой голове!


[Закрыть] четвёртый уверен, что в Евангелиях приведены не подлинные мысли и дела Христа, а лишь придуманные позднейшей христианской общиной, а пятый объявит, что Иисус никогда не существовал и, следовательно, говорить вообще не о чем…

Отсутствие у исследователей опыта общественной деятельности, сходного с таковым у Христа, приводит к тому, что среди его высказываний они не различают ни тех, которые он предназначал для своих «однопартийцев», ни тех, которые адресовались широкой публике. А между тем именно от этого в конечном итоге зависит их правильная интерпретация! Если нас интересует сущность учения Иисуса, то мы должны сосредоточиться на вероучительских высказываниях, если же обстоятельства его общественной деятельности, – то главным образом на тех, которые отражают внутрипартийную жизнь созданной им организации. Если это обстоятельство не принимать в расчёт, то серьёзные ошибки с их истолкованием неизбежны.

Кстати, именно на этом, по всей видимости, споткнулся Рудольф Бультман, полагавший, как мы помним, что Евангелия – никудышный источник сведений об «историческом» Иисусе. Бультман интуитивно чувствовал, что изречения Иисуса неравнозначны, но чем конкретно они отличаются друг от друга, понять не мог. Будучи обыкновенным университетским профессором, далёким от всякой партийной деятельности, он, конечно же, не догадывался, что среди изречений Христа есть не только вероучительские, но ещё и такие, которые были навеяны внутрипартийными проблемами. Не сумев это понять, Бультман решил, что различие между изречениями Иисуса состоит лишь в том, что некоторые них, возможно, и в самом деле принадлежат Иисусу, в то время как большинство других придумано и приписано ему позднейшей христианской общиной. К этой второй группе Бультман отнёс, как легко догадаться, в основном те изречения, которые отражали «партийную» деятельность Иисуса.

Отсутствие реального опыта общественной деятельности сыграло злую шутку и с участниками так называемого Семинара по Иисусу (Jesus Seminar). Согласно их воззрениям, подавляющее большинство изречений Христа ему не принадлежат, представляя собой устное и письменное творчество христиан последующих поколений. Как было заявлено в одном из отчётов Семинара, «восемьдесят два процента слов, приписываемых в Евангелиях Иисусу, на самом деле Ему не принадлежат…» [18].

Но можем ли мы согласиться с подобными выводами?

3

Итак, нам, похоже, удалось угадать, нащупать тот специфический контекст, который определял смысл и логику многих изречений и поступков Иисуса. Этот контекст – его общественная, «партийная» деятельность, или, говоря иначе, это та конкретная роль, которую ему приходилось играть в жизни тогдашней Палестины. Иисус был социально активной, борющейся личностью и, более того, руководителем общественной организации. Именно в этом качестве ему приходилось общаться со своими учениками, с народом, с тайными недоброжелателями и явными врагами. Темы многих изречений Христа как раз и были навеяны его деятельностью на этом, прямо скажем, опасном поприще. Ни в коей мере не являясь вероучительскими, они имеют отношение только к повседневным делам и заботам, созданного Иисусом общественного движения. По сути, это – короткие и яркие наставления Христа своим ученикам по поводу тех или иных конкретных ситуаций (как сказали бы сегодня, – «рабочих моментов»), постоянно возникавших в ходе их совместной деятельности. Из этих высказываний вырисовывается облик опытного организатора-практика, мудрого руководителя, не понаслышке знающего о тех специфических проблемах, с которыми неизбежно приходится сталкиваться вождю народных масс. Непонимание многими исследователями того, что представляло собой общественное служение Иисуса, равно как и отсутствие у них самих соответствующего опыта, постоянно приводит их к превратным выводам и серьёзным ошибкам. Одна из самых характерных – приписывание тем изречениям Иисуса, которые являются всего лишь отражением его повседневной организаторской деятельности, некоего богословского, вероучительского смысла, в действительности отсутствующего.

Истинный, изначальный контекст многих евангельских рассказов – это повседневная деятельность созданного Иисусом общественного движения. Именно под этим углом зрения и следует подходить к их толкованию. Выше мы уже проделали подобный опыт со словами Иисуса, посвящёнными его взаимоотношениям с родственниками («И враги человеку домашние его…»), а также с учениками и последователями (изречение о верблюде и угольном ушке), и убедились, что скрытый, даже скандальный смысл этих слов становится вдруг ясным и понятным. Не приходится сомневаться в том, что не менее интересные результаты будут получены, когда мы применим этот наш метод и к другим евангельским текстам. Ведь мы теперь будем знать, что искать!

Глава 4
Обзор источников

Источниками о проповеди Христа нам служат первые три Евангелия и, кроме них, только несколько важных известий у ап. Павла. Всё остальное, что мы помимо них знаем об истории и проповеди Христа, так незначительно по объёму, что легко умещается на одной странице.

Адольф фон Гарнак «Сущность христианства», 1900 г. [19].

_______________________________________________

1

Сведения о земной жизни Иисуса Христа содержатся в древних документах, которые для удобства принято подразделять на языческие (если их автором был грек, римлянин или кто-то ещё, помимо иудея или христианина), а также на иудейские и христианские.

Самое первое известное нам упоминание об Иисусе в языческих источниках относится к 112 году н. э. и принадлежит перу римского писателя Плиния Младшего, исполнявшего в то время обязанности проконсула Вифинии и Понта. В письме, адресованном императору Траяну, Плиний сообщал, что в его провинции есть так называемые «христиане», которые, собираясь перед восходом солнца, «воспевали, чередуясь, Христа как бога» [20]. Несколькими годами позднее два других знаменитых римских историка – Корнелий Тацит и Гай Светоний Транквилл – также упомянули в своих сочинениях имя Иисуса Христа. Тацит сообщил, что Иисуса «казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат» [21], а Светоний назвал христиан «приверженцами нового и зловредного суеверия» [22].

Как видим, ценность этих коротких – буквально в несколько слов! – сообщений невелика. Никакой конкретной информации о том, что Иисус говорил или делал, они не содержат, да и повествуют не столько о самом Христе, сколько о его последователях-христианах. Ясно, что сведения такого рода мало чем могут помочь историку, желающему написать ещё одну работу о жизни и деятельности Иисуса Христа.

К языческим авторам, писавшим об Иисусе, причисляют также греческого сатирика Лукиана Самосатского, римского философа-стоика Цельса и некоего сирийца Мару бар Серапиона, от которого сохранилось лишь одно письмо, адресованное его сыну. К сожалению, и Лукиан, и Мара бар Серапион никакой конкретной информации об Иисусе не сообщают – те же самые общие фразы, что и у римских историков. Подробнее написал о Христе философ Цельс, однако его сочинение («Правдивое слово», около 177 года), настолько пропитано ненавистью и злобой к основателю христианства, что вряд ли может служить источником достоверных сведений о нём.

Вот, собственно говоря, и вся информация об Иисусе Христе, которую мы можем извлечь из сохранившихся языческих первоисточников. Прямо скажем, – не густо! Это странное равнодушие античных писателей к личности Иисуса иногда объясняют тем, что он был евреем и жил в Палестине – по римским и греческим понятиям, на задворках тогдашнего цивилизованного мира. Проблемы еврейского народа будто бы ни в малейшей степени не заботили римлян и греков, для которых это был мир абсолютно чуждый, непонятный и даже враждебный.

Но если римлянам и грекам Иисус был, как выясняется, совершенно неинтересен, то, вероятно, в еврейских источниках мы найдём о нём гораздо больше упоминаний? Еврейские писатели наверняка должны были заинтересоваться необыкновенной личностью Иисуса – своего земляка и современника!

Увы! И в еврейских документах имя Иисуса из Назарета встречается не чаще, чем у язычников. Так, например, один из самых известных еврейских философов и писателей Филон Александрийский, умерший около 50 года, не упоминает о нём ни единым словом, хотя и был в курсе всех событий, которые волновали в то время Палестину. Филон живо интересовался политикой, неоднократно посещал Иерусалим, а один из его племянников, Тиберий Александр, даже занимал в 46—48 годах пост прокуратора Иудеи. Филон был прекрасно осведомлён о Понтии Пилате, сурово обличал жестокие казни, санкционированные этим прокуратором, но о жизни и смерти Христа у него нет ни единой строчки.

Ничего не написал об Иисусе и Юст Тивериадский, автор «Иудейской войны» и «Летописи царей иудейских». Юст Тивериадский служил личным секретарем иудейского царя Агриппы II и, вне всяких сомнений, должен был хорошо ориентироваться в палестинских делах. Его сочинения до нас не дошли, но константинопольский патриарх Фотий, живший в XI веке и державший их в руках, уверяет, что не нашел там никаких упоминаний о Христе.

Единственным иудейским автором, у которого можно найти короткие замечания об Иисусе, является Иосиф Флавий, живший в 37—94 годах н. э. В Двадцатой книге «Иудейских древностей» Иосиф Флавий рассказывает о казни Иакова, «брата Иисуса, именуемого Христом» [23]. Другое, более подробное сообщение об Иисусе содержится в Восемнадцатой книге «Иудейских древностей». Это сообщение известно под названием «Флавиева свидетельства» (Testimonium Flavianum) и очень ценится в христианской среде. Приведём его полностью:

«Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлёк к себе многих иудеев и эллинов. То был Христос. По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил Его к кресту. Но те, кто раньше любили Его, не прекращали этого и теперь. На третий день он вновь явился им живой, как возвестили о Нём и о многих других Его чудесах боговдохновенные пророки. Поныне ещё существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по Его имени» [24].

Христианская традиция всегда придавала этому свидетельству огромное значение, поскольку его автором был ортодоксальный иудей, никоим образом не связанный с христианством. Считалось, что свидетельство постороннего, не заинтересованного человека лучше всего подтверждает мессианское достоинство Иисуса Христа.

Споры о подлинности «Флавиева свидетельства» продолжаются уже несколько столетий, но мы касаться их не будем, поскольку для нашей темы не имеет существенного значения вопрос, принадлежат ли эти слова самому Флавию, или же они были вставлены в его книгу кем-то другим. Даже если их написал Иосиф Флавий, никаких конкретных сведений о деятельности Иисуса Христа они всё равно не содержат.

2

В поисках дополнительной информации об Иисусе Христе исследователи часто обращаются к Талмуду – многотомному сборнику правил, основанных на толковании Библии и регламентирующих религиозные, правовые и бытовые отношения верующих евреев.

Сведения об Иисусе Христе, представленные в Талмуде, очень скупы, невнятны и часто специально завуалированы, по всей видимости, для того, чтобы не раздражать случайных читателей из христиан. Нельзя даже с полной уверенностью утверждать, что во всех фрагментах, в которых традиционно видят указания на Иисуса, речь идёт действительно о нём.

Ценность Талмуда, как источника сведений об Иисусе Христе, невелика. Во-первых, эти сообщения были сделаны спустя много лет после его смерти и не могут считаться свидетельствами современников. Наиболее древние части Талмуда – Мишна и Тосефта – появились на основе устных преданий не ранее III века н. э. Остальная часть Талмуда – Гемара – написана в V веке н. э.

Во-вторых, Талмуд создавался во враждебной христианству ортодоксальной еврейской среде, и по этой причине настроен резко отрицательно по отношению к Иисусу. В Талмуде Иисус всегда изображается как еретик и вероотступник, пытавшийся «свести Израиль с пути». Понятно, что информация такого рода не может считаться объективной. Вот, для примера, несколько коротких сообщений об Иисусе, извлечённых из Талмуда. Хорошо видно, насколько эти сведения предвзяты и необъективны. Так, в Талмуде утверждается, что Иисус был рождён вне брака; что его матерью была дамская завивальщица волос Мария; что её мужем был Паппос бен Иегуда, а любовником – некий римский солдат Пандира или Пантера, который якобы и был подлинным отцом Иисуса [25]. Живя в Египте, Иисус научился магии, а магические формулы, наверное, чтобы не забыть, нацарапал у себя на теле [26]. У Иисуса было пятеро учеников, которых звали: Матай, Накай, Нэцер, Бунай и Тода [27]. Согласно Талмуду, Иисус высмеивал слова мудрецов, называя сам себя богом, и говорил, что вознесётся на небеса. Его судили и приговорили к побиению камнями в Луде [28], а по другой версии – повесили [29].

Как видим, образ Иисуса, созданный фантазией раввинов, разительно отличается от того, который известен нам из христианской литературы. Иисус из Талмуда – это даже не человек, не реальный исторический персонаж, а какая-то ходячая карикатура, долженствующая отвращать добропорядочных иудеев от симпатий к христианству. Разумеется, из Талмуда можно извлечь много полезной информации о социальном и религиозном мировоззрении евреев I века н. э., о взаимоотношениях между различными религиозными группами иудеев, о древнем еврейском судопроизводстве и т. п. Для историка эти сведения представляют большую ценность. С их помощью можно более точно воссоздать историческую обстановку, в которой жил и действовал Иисус, однако, как источник биографических данных об Иисусе Христе, они никакого доверия не заслуживают.

3

Итак, наш краткий обзор показал, что языческие и еврейские источники не содержат никакой конкретной информации об Иисусе и его деятельности. Единственным источником, где можно найти более или менее подробные сведения о том, что Иисус говорил или делал, являются древние христианские тексты и в первую очередь Евангелия Нового Завета (от греческого слова evangelion – «благая весть»). Именно в этих четырёх небольших книгах сосредоточена практически вся известная на сегодняшний день информация о жизни и поучениях Иисуса Христа.

В состав Нового Завета входят четыре Евангелия, авторство которых церковная традиция приписывает Матфею, Марку, Луке и Иоанну. По своему стилю и содержанию первые три Евангелия в основном сходятся, поэтому в научной литературе их принято называть синоптическими, то есть совпадающими (от греческого слова synopsis, что означает «общая точка зрения», «общий взгляд»). Это сходство объясняется тем, что Матфей и Лука при написании своих текстов использовали более двух третей материала из Евангелия, ранее написанного Марком.

Несмотря на многие совпадающие эпизоды, Матфей и Лука не во всём тождественны Марку. У них есть и другие истории об Иисусе, которых нет у Марка. Ещё в XIX веке немецкие учёные пришли к выводу, что Матфей и Лука в своей работе пользовались не только Евангелием от Марка, но и каким-то другим источником, который был доступен им, но не доступен Марку. Этот гипотетический источник в научной литературе обозначают буквой «Q» (от немецкого слова Quelle – «источник»). Позднее выяснилось, что Матфей и Лука пользовались ещё и какими-то собственными, так сказать, персональными источниками информации, отличными как от Марка, так и от «Q». Исследователи условились обозначать эти источники буквами «M» (источник, использовавшийся Матфеем) и «L» (источник, использовавшийся Лукой).