Текст книги "Москва 2077. Медиум"

17

По распоряжению Адамова полковника вынесли на улицу.

За ним на второй этаж поднялись трое здоровенных парней, одного из которых я видел в прошлое воскресенье в доме Чагина. Тогда он остановил меня на лестничной площадке и не хотел пропускать. На этот раз здоровяк с уважением протянул мне руку и спросил:

– Ну как ты, братишка?

– Нормально, – ответил я, слегка покачиваясь.

Они завернули тело в брезент, наклонились и крякнули: «Тяжелый!»

– Не поможешь? – обратился ко мне один из парней.

– Нет, – твердо ответил я. – Не хочу. Я достаточно с ним обнимался.

– Понимаю, братишка, – сказал мой знакомый. – Ничего, братишка, отдыхай…

На улице было жуткое и вместе с тем радостное оживление. Пылали избы, в которых полковник держал гражданских, что называется, на развод. Бойцы из Тихой протянули шланги и ручным насосом гнали воду из резервуаров рядом с баней, заливая пожар. Им удалось отсечь пламя от столовой и большого деревянного дома, над которым еще час назад развевался синий флаг с красной полосой по диагонали. Теперь флага не было.

Бойцы из Тихой выводили пленных, запрягали лошадей в телеги, разбирали какие-то завалы перед мастерскими.

– Дядя Ваня! – крикнул откуда-то Миша и тут же появился из-за Кругляша, помчавшись ко мне с такой скоростью, что я испугался, что мальчишка запутается в собственных ногах.

Он подбежал, и я на ходу подхватил его под мышки и поднял вверх и прижал к себе.

– Спасибо, малыш! – говорил я ему.

– Дядя Ваня! – говорил он мне, одновременно плача и смеясь.

– А где Гриша и Петя? – спросил я его.

– Они там, с Анжелой, – показал Миша, немного успокоившись. – Пойдем туда?

– Пойдем, – сказал я. – Только давай-ка я вначале найду Анфису. Я обещал привести ее в Москву за руку, понимаешь… Как бы она опять куда не сбежала. Она шустрая.

18

Катя и Жанна сидели на бревнах со своими детьми. Жанну за плечи обнимал Смирнов, бывший Инстаграм. Неподалеку Анфиса накладывала повязку на глаз Дивайса.

– Куда они теперь? – спросил я, ковыряя бревно ногой.

– Заберем в Тихую, – сказал Адамов.

– А дети?

– И детей, конечно, заберем.

– И Гришу?

– И Гришу.

– Тяжело ему будет.

– Тяжело ему сейчас. А будет нормально, – ответил Адамов.

– А можно мне Мишу к себе взять?

– Если он согласен, какие могут быть возражения? Ты что, успел забыть, по каким законам люди в Тихой живут?

– Наверное, да, успел, – сказал я, глядя на дым, путающийся в верхушках огромных тисов. – А это правда, что вокруг этого инкубатора Щит?

– Правда.

– И вы никак не могли с ним совладать?

– Никак, – ответил Адамов.

– И что, никакие сигналы, ничто не проходит? Воздействие, Антивоздействие и все такое?

– Никакие. Анжела была удивлена.

– Надо его изучить, этот ил.

– Может, и надо, – ответил Адамов. – А может, и нет. Пусть Анжела решает. И дети. Им виднее.

– А как вы нас нашли? Вам Надя позвонила?

– Нет, меня нашел Чагин. После того как ты от него ушел, он почему-то об Анфисе вспомнил. И совесть его заела. Стал ее искать, попали на Надю, она сказала, что ты уехал в Орехово-Зуево. А мне этот городок знаком, – улыбнулся Адамов. – Я его когда-то, много лет назад, взорвать хотел. Шутка, конечно. Хотя, может быть, и зря не взорвал? Что ты так смотришь? Я же это, как его… Не в прямом смысле, а…

– Фигурально?

– Вот-вот, фигурально. Старость уже, склероз, слова забываю, пора найти занятие поспокойней… Я, друг мой, сразу догадался, где Анфиса, но искали-то мы не только ее, поэтому немного задержались в Орехово. Тебе, кстати, привет от местной молодежи! Они сразу тебя вспомнили. Приглашают на Клязьму налима ловить. Я пообещал, что ты приедешь. Приедешь?

– Приеду. А как вы потом догадались, что нужно в инкубатор войти? Почему заложниками, нами то есть, рискнуть решили? И как вошли?

– А очень просто всё. Увидели пожар и услышали стрельбу. Значит, пора. Бояться уже нечего. Только того, что опоздаем. А вошли с помощью Анжелы и Леши. Хорошо, что Чагин Лешу с собой взял. Одна бы Анжела не смогла. А так у них вместе эта, как ее…

– Синергия?

– Точно! Синергия. Вот они и состряпали человека, который подошел к воротам, стукнул в них, охранники без разговоров и открыли.

– Какого человека? Как это «состряпали»?

– А такого… кого они из здешних бойцов знали. Вон он! – И Адамов показал в сторону Кругляша.

Весело беседуя с каким-то парнем из отряда Адамова, в нашу сторону шел квадратный блондин. Только глаза у него были не ледяные, а теплые. Богатырь улыбался широкой светлой улыбкой и поправлял на широченных плечах груз арбалетов, луков и колчанов. Земля качнулась под моими ногами.

– Но он же…

– Ты не переживай. Это же, как тебе сказать… Это копия.

– Так что же, – начал я и осекся.

– Так что же что? – спросил Адамов.

– Так что же с ним теперь делать? – едва выговорил я, и все неразрешимые вопросы последних дней завертелись у меня в голове каруселью. Карусель все набирала и набирала скорость, все предметы и люди, страхи и надежды, угрозы и обещания утратили резкость, слились в одном потоке, – и я потерял сознание.

19

Пришел я в себя в какой-то повозке. Довольно приличной и чистой. Ну, диваны, конечно, были не в светлой коже, как у Бура в его катафалке, и лошади не такие белые, зато удобно и по-человечески. Я лежал на широком и длинном сиденье, головой в сторону движения, словно заснул в метро. Напротив покачивались на взгорках и ухабах Анфиса и Чагин.

У Анфисы под глазом был небольшой, но красивый синяк. Я засмеялся.

– Чего? – возмутилась Анфиса. – Не нравится?

– Нравится! – сказал я.

– Блин! – толкнула она Никиту локтем. – В кои-то веки мужик нормальный попался, и тот с неправильным чувством юмора.

«Мужик!.. Братишка! – вспомнил я. – Неужели это обо мне?»

– Хочешь абрикосовки? – спросил Чагин, откручивая крышку армейской фляги. – Сам гнал! В этом году у нас такой урожай абрикосов, что девать некуда.

Я не отвечал.

– Ты, Чагин, его обидел, – сказала Анфиса. – Сто пудов. Я тебя знаю.

– Ну, было дело, – признался Никита. – Прости! Прости, слышишь? Дурак я был.

– Да ладно, – сказал я, поднимаясь. – Давай сюда свою абрикосовку!

– Держи. Только не разлей. Опа! Видишь, как болтает…

Я взял из рук Чагина маленький стаканчик и в два глотка выпил чистую обжигающую жидкость.

– Хорошо? – спросила Анфиса.

– Хорошо! – ответил я.

– Ну что, простил? – спросил Чагин.

– Да говорю же, ерунда.

– Ну, тогда и я выпью, – сказал он, наливая. – За Ваню! И хочу сказать, что давно не пил с таким удовольствием!.. Я не слишком многословен? – спросил Никита.

И мы все засмеялись.

– Где это мы? – спросил я, оглядываясь на лес вдоль дороги.

– К Орехово подъезжаем.

– А сколько сейчас времени? – обеспокоился я. – На электричку успеем?

– А зачем нам электричка? Нам и так хорошо, – сказал Чагин. – Едем себе.

– Никита, ты все-таки бесчувственный, бестактный человек, – сказала Анфиса. – Он же к Наде торопится. Обидно, конечно. Со мной даже под угрозой смерти не захотел, а к некоторым готов из «скорой помощи» вылезти и пешком побежать!

И мы снова засмеялись.

Но Анфиса была права. Я спешил. И если была хоть малейшая возможность приблизить тот момент, когда я увижу Надю, я хотел ею воспользоваться. Впервые со дня Переворота я пожалел, что больше не летают самолеты.

Коротая время, мы разговорились.

– Что будешь теперь делать? – спросил Чагин. – Не завяжешь с рюкзаками?

– Завяжу. А что делать, пока не знаю. Хочу вот Мишу к себе взять. – И тут я вспомнил обещание, которое давал себе в инкубаторе. Про ребенка и про родителей. – А еще заведем с Надей ребенка, – сказал я, – и потом вчетвером, с Мишей, поедем к моим родителям в Астрахань. А может, наоборот, съездим к родителям, а потом ребенка. Хотя… Можно ведь и по дороге… В общем, запутали вы меня.

Чагин с Анфисой посмеялись надо мной, потом Анфиса выпила полстаканчика абрикосовки, крякнула по-матросски, поставила локти на колени и посмотрела мне прямо в глаза.

– А как же твоя бабушка? – спросила вдруг она. – И мои родители? Не хочешь поискать, куда они делись? А, Кошкин?