Текст книги "Война моторов: Танковая дубина Сталина. 100 часов на жизнь (сборник)"

Сравнивая Т-34 с другими боевыми машинами, нельзя не упомянуть о танке «Шерман». О том, что относительно надежный и комфортный для экипажей, но неповоротливый и оснащаемый не самыми мощными пушками «американец» М4 удостоился титула одного из лучших танков минувшей войны, я с удивлением узнал из работ некоторых современных российских историков. В частности, М. Зефиров и Д. Дёгтев, напомню, так и сказали: «В СССР поступили 4063 танка М4А2, и эта машина, без сомнения, стала лучшим танком Красной Армии». Вот так: «без сомнения»… Интересно, что как раз американцы, по моим наблюдениям, и не берут на себя смелость утверждать превосходство М4 над Т-34 и, тем более, над «Пантерой». Не заметил я в особых пристрастиях к «Шерману» и англичан с немцами… Разумеется, сравнение М4 с Pz. V является в принципе некорректным: «Шерман» был средним танком, а «Пантера» тяжёлым. То же, к слову, касается и неуместности прямого сравнения германской «киски» с Т-34.

Забегу вперёд и начну с того, что, столкнувшись летом 1944 года с тяжёлыми «панцерами» в Нормандии, «шерманы» с их 75-мм пушками оказались фактически беззащитными и «беззубыми». Произошло то же самое, что и с советскими Т-34-76 летом 1943 года на Курской дуге. Как и годом раньше в России, во Франции «пантеры» легко расстреливали танки М4 издалека, оставаясь при этом абсолютно безнаказанными. Роберт Кершоу, в частности, приводит следующий пример: всего одна «пантера» из 53-го танкового полка в течение дня подбила двадцать три «шермана» («Tank men», с. 323). Лейтенант Белтон Купер из 3-й американской бронетанковой дивизии вспоминает: «пройдя семь миль сквозь эти изгороди (прим. автора: имеются в виду труднопреодолимые живые изгороди между полями французских фермеров), мы потеряли восемьдесят семь танков» (там же, здесь и далее перевод с английского мой). Мало того, «шерманы» той поры проигрывали и в противостоянии с германскими «четвёрками»: «75-мм длинноствольные пушки танков Pz. IV, – пишет М. Барятинский о боях января 1944 года в Италии, – оказались мощнее американских и могли поражать союзные танки на недоступных для них дистанциях. Эту ситуацию удалось несколько выправить только после поступления в войска в больших количествах “шерманов”, вооружённых 76-мм пушками, и активным введением в боекомплект танка подкалиберных снарядов» («Танки Второй Мировой», с. 346). Иначе говоря, в начале 1944 года «шерманы» первых серий оказались устаревшими: они подходили лишь для поддержки пехоты и поражения легкобронированных целей – вроде итальянских и японских танков. Последние, кстати, по словам воевавшего на «Шермане» советского командира-танкиста Д. Лозы, годились «разве что папуасов в колониях гонять» и совершенно не подходили для «серьёзной современной войны» («Танкист на “иномарке”, с. 265).

Высшие военные чины США, прекрасно знавшие о боевых качествах новейших немецких машин как из первых рук (с «тиграми» американские войска впервые столкнулись в Северной Африке в начале 1943 года, а с «пантерами» – летом того же года при высадке в Сицилии), так и из отчётов советских военных, присланных после Курского сражения, решили проигнорировать эту «явную и немедленную» опасность. С. Залога считает, что до американских генералов слишком поздно – в апреле 1944 года – дошло, что «пантерами» должны были оснащаться не относительно малочисленные отдельные батальоны (как в случае с «тиграми»), а штатные дивизии Панцерваффе, в которых они составляли до 50 % танкового парка. Так, к моменту высадки в Нормандии на «пантеры» приходилась примерно половина германских танков, предназначавшихся для борьбы со вторгнувшимися союзниками («Armored Thunderbolt», с. 128). Планируя выпуск бронетанковой техники на 1944 год, руководство армии США решило ограничиться установкой на «шерманы» несколько более мощной пушки М1 калибра 76,2 мм. Впрочем, все участвовавшие в высадке в Нормандии танки М4 по-прежнему имели старую 75-мм пушку М3 (там же, с. 129). «Шерманы» с таким орудием появились во Франции только в конце июля – несмотря на то что первая партия подобных машин прибыла в Англию уже 10 апреля 1944 года. Но вернёмся в 1943 год: в то время американские генералы отказались не только от немедленного перевооружения всех «шерманов» более мощной пушкой, но и от массового производства тяжёлых танков М26 «Першинг» с 90-мм орудием. Последние являлись приблизительными аналогами оснащённых 85-мм пушкой советских ИС-1 и были способны пробивать лобовую броню «пантер» и «тигров» (правда, не «королевских») с дистанции в 1000 метров. Тем самым высшие чины армии США лишили свои бронетанковые силы эффективных средств борьбы с Pz. V и Pz. VI и фактически обрекли на жуткую огненную смерть тысячи американских танкистов. Роберт Кершоу сообщает, что к октябрю 1944 года немцы уничтожили 1400 танков армии США, из которых 90 % оказались полностью сгоревшими («Tank men», с. 385). «“Шерманы”, – пишет британский историк, – получили официальное название “смертельных ловушек”» (там же).

В начале 1945 года информация о «фантастических потерях» (слова лейтенанта Белтона Купера) попала в прессу и разразился публичный скандал. В New York Times 5 января появилась статья влиятельного в вашингтонских кругах корреспондента Хансона Болдуина, озаглавленная «Новые немецкие танки оказались лучше наших. Предстоят слушания в Конгрессе» («Armored Thunderbolt», с. 268). В ходе последовавших за этим разбирательств и традиционных поисков виновных выяснилось, что доктрина «танки не воюют с танками» оказалась несостоятельной: функцию борьбы с «панцерами» не удалось переложить на противотанковую артиллерию. Напротив, «шерманам» приходилось чуть ли не каждый день участвовать в ожесточённых поединках с немецкими боевыми машинами, большинство которых имело подавляющее превосходство в том, что касалось всех основных боевых параметров, включая манёвренность, бронирование и бронепробиваемость орудий.

Отметим, что успешную попытку оснастить американский танк более мощной пушкой осуществили… англичане. Британцы заранее – ещё в 1943 году – подумали об установке на полученные по ленд-лизу «шерманы» 17-фунтового орудия QF калибра 76,2 мм, чей бронебойный снаряд обладал примерно такими же пробивающими свойствами, как и у 85-мм пушки Т-34-85. В итоге получился «Шерман-светлячок» – единственная модель танка этого типа, которая могла поражать «пантеры» и «тигры» с относительно большой дистанции. Ещё в декабре 1943 года англичане предложили свою пушку американцам («Armored Thunderbolt», с. 180). Но гордые американские бюрократы в погонах не спешили сдавать позиции. Вместо срочного заимствования передового опыта у британских кузенов, лишь спустя три месяца (!) они устроили сравнительные испытания 17-фунтовой пушки и своего 90-мм орудия (последнее, к слову, всё равно нельзя было «вписать» в тогдашнюю башню «Шермана» по техническим причинам). В ходе испытаний выяснилось, что американская пушка обладала чуть большей бронепробиваемостью: с дистанции в 1000 метров она прошибала вертикальную броневую плиту толщиной 105 мм («англичанка» «брала» броню в 104 мм, советская 85-мм ЗИС-С53 – 102 мм). К тому же американцев с непривычки пугал огромный огненный выхлоп 17-фунтовки (отсюда и прозвище – «светлячок»). Поэтому было принято решение оснащать 90-мм пушкой только самоходки-«истребители», а на новые «шерманы» ставить американское 76,2-мм орудие М1, значительно уступавшее «англичанке» по бронепробиваемости. В сентябре британцы вновь предложили оснастить часть американских «шерманов» 17-фунтовкой: американские генералы в очередной раз отказались, решив, что война всё равно вот-вот закончится. Видимо, по той же причине лишь в январе 1945 года удалось, наконец, запустить в производство тяжёлый танк М26 «Першинг». В итоге до фронта эта машина добралась лишь в конце февраля и почти не принимала участия в боевых действиях. Интересно, что в начале 1945 года американцы таки отправили часть «шерманов» в Англию за тамошней 17-фунтовкой, но и эти машины не успели вернуться и добраться до фронта. И, как оказалось, вообще неизвестно, куда делись («Armored Thunderbolt», с. 276–278).

Спрашивается: а как же американцы совладали с фашистским «зверинцем»?.. Выясняется, что тамошние генералы переняли опыт советских товарищей по оружию: «давили массой», бросая в бой десяток «шерманов» против одной «пантеры» или «тигра»… Роберт Кершоу цитирует образец немецкого чёрного юмора на эту тему. Так, один немецкий танкист говорит другому: «“Пантера” может справиться с десятью “шерманами”». «Ja, – следует ответ его товарища, – но у них всегда найдётся одиннадцатый!» Один из американских докладов, посвящённых обобщению опыта боевых действий, приводит слова полковника С. Хайндса, выразившего мнение большинства своих сослуживцев: «причина, по которой наши танки до сих пор столь успешно боролись с немецкими, заключается отнюдь не в том, что они лучше, а в том, что их гораздо больше, а также в том, что наши танкисты добровольно рискуют жизнью, стараясь за счёт манёвра выйти на дистанцию, с которой броню танков противника можно пробить, попав в одно из слабозащищённых мест» (там же, с. 269). Будущий президент США Д. Эйзенхауэр в одном из писем признавал: «Наши ребята в целом отдают себе отчёт в том, что “Шерман” не в состоянии бороться “один на один” с “Пантерой”» (там же, с. 268).

Когда «запахло жареным» (к сожалению, в буквальном смысле), мудрое американское начальство попробовало распространить передовой опыт. В частности, рекомендовалось стрелять по «панцерам» дымовыми снарядами с белым фосфором. Тогда – под прикрытием созданной дымовой завесы – у «Шермана» якобы появлялась теоретическая возможность быстренько приблизиться и поразить ослеплённого противника в упор. Кроме того, утверждалось, что едкий дым от такого снаряда затягивало вентиляцией внутрь немецких танков и их «выкуренным» экипажам приходилось срочно покидать свои машины. После этого полагалось стрелять в дурно пахнущее облако из всех пулемётов – в расчёте на то, что кто-то из спасшихся от химической вони «краутов» попадёт под удачно выпущенную очередь (там же, с. 182). К сожалению, Стивен Залога, совершенно серьёзно сообщивший о столь экзотических советах «на заметку грамотному танкисту», не уточняет, сколько именно немцев было погублено подобным изуверским способом (подозреваю, что немного).

Подбитые танки М4 «Шерман» 6-й южноафриканской танковой дивизии на горной дороге в районе итальянского города Перуджа. 1944 год (источник: http://waralbum.ru/100138/)

Другая рекомендация заключалась в том, чтобы, пользуясь малой скоростью вращения башни «Пантеры», быстренько «по дуге» объехать её сбоку и всадить бронебойным в плохо защищённый борт. Интересно, как можно было последовать этому совету во время встречных боёв на узких улочках небольших европейских городков, где тяжёлые «панцеры» хладнокровно поджидали в засадах, повернувшись к противнику своими непробиваемыми лбами?.. А ведь «Шерман» не мог развернуться «на пятачке» – как «Пантера» или Т-34: танк М4 поворачивал как обыкновенный автобус, подставляя широченный борт (из-за компоновки, задуманной под радиальный авиадвигатель, силуэт среднего «Шермана» был таким же высоким, как и у сверхтяжёлого 70-тонного «Королевского тигра»), защищённый не самой толстой 38-мм бронёй, прямо за которой располагалась боеукладка. При попадании в неё «Шерман» вспыхивал ослепительным пламенем и сгорал в течение трёх секунд («Tank men», с. 330). Для сравнения: устаревший британский «Черчилль» полностью – «от мотора до башни» – сгорал за десять секунд (там же). Эти дополнительные мгновения давали танкистам хоть какой-то шанс спастись. В случае Т-34-76 норматив «посадки-высадки» экипажа составлял восемь секунд (см. «Я дрался на танке», с. 292): не думаю, что из американского «Шермана» можно было выбраться быстрее…. Разумеется, в таких ситуациях возможности помочь раненым и потерявшим сознание товарищам были, мягко говоря, ограниченными…

Справедливости ради отметим: в том, что касается «ценности» начальственных рекомендаций по борьбе с танками противника, «чемпионские лавры» принадлежат всё же не американцам и немцам, а советским товарищам. Так, Марк Солонин приводит выдержку из «Инструкции по борьбе с танками противника» за подписью генерала Ватутина от 5 июля 1941 года. Знаменитый военачальник и бывший заместитель начальника Генштаба, в частности, советовал войскам Северо-Западного фронта, умудрившимся за 10 дней боёв потерять большую часть своих танков, «заготавливать грязь-глину» – чтобы «забрасывать смотровые щели» германских «панцеров» («25 июня. Глупость или агрессия?», с. 523).

Конечно, немалую помощь американским танкам оказали самоходные орудия – именно на противотанковую артиллерию, как и в случае Красной Армии, приходилось подавляющее количество уничтоженных «панцеров». Истребители-бомбардировщики союзников, о которых до сих пор с содроганием вспоминают немецкие танкисты, на самом деле играли скорее дезорганизующую и деморализующую роль. Их неуправляемые реактивные снаряды были не очень точными, а крупнокалиберные 12,7-мм пулемёты при малых углах пикирования довольно редко пробивали даже тонкую верхнюю броню «пантер». Собственно, то же самое можно сказать об ударной авиации всех воюющих сторон в целом: на неё приходилась наименьшая часть подбитых танков противника.

Конечно, первые модели «шерманов» (как, впрочем, и первые модификации Т-34 в 1940–1943 годах) нельзя назвать плохими танками – особенно в сравнении со всем прочим, что состояло на вооружении англичан и американцев в первые годы войны. У танков М4 имелись весьма важные преимущества: надёжная, отработанная ещё в 30-е годы, ходовая часть, качественно сделанные карбюраторные и дизельные двигатели, достаточно просторное боевое отделение (хотя башня на троих была, по словам танкистов, тесноватой), неплохое лобовое бронирование и относительно мощная пушка, почти не уступавшая орудиям Т-34-76. На «шерманах» устанавливали прекрасные радиостанции, автоматическую систему пожаротушения, зенитные пулемёты (не всегда) и вертикальный стабилизатор пушки (его эффективность, впрочем, подвергалась сомнению). Вместе с тем, чистой правдой является и то, что первые «шерманы», подобно зажигалкам «Ронсон», по статистике действительно мгновенно загорались при первом же (максимум втором) попадании бронебойного снаряда («Tank men», с. 367). Причём, в отличие от распространённого мнения, виной тому был не бензиновый двигатель «Шермана» (поставлявшиеся в СССР дизельные варианты вспыхивали ничуть не хуже), а неудачная боеукладка первых версий танка, в которых снаряды складывались в бортовых нишах над гусеницами («Armored Thunderbolt», с. 116–118). Автоматические огнетушители в таких ситуациях не спасали, поскольку взрывчатое вещество в снарядах – как и горючее твёрдотопливных ракет – содержало свой собственный окислитель. Эта проблема была решена лишь в 1944 году – с появлением «шерманов» «второго поколения». В них боеукладку убрали подальше – вниз под башню – и сделали её «мокрой». Армейское статистическое исследование, проведённое в 1945 году, показало, что процент сгоревших танков радикально уменьшился – с 60–80 % у машин первых серий до 10–15 % у М4 «второго поколения» (там же, с. 118).

Большие нарекания у танкистов имелись в отношении проходимости и манёвренности «шерманов». Я уже писал о том, что первые модели М4, оснащённые 406-сильным авиационным двигателем Continental R-975ЕС1, обладали весьма скромной для современного среднего танка удельной мощностью – 12,2 л. с./т веса. Даже позже, когда на «Шерман» начали устанавливать 507-сильный двигатель Ford GAA, максимальная удельная мощность танка составляла 13,4–14,6 л. с./т. У дизельного варианта танка, оснащавшегося двумя автобусными моторами GMC (общая мощность 380 метрических л. с.) и поставлявшегося в СССР, она была и того меньше – 11,3–11,6 л. с./т (против 16,2 у Т-34-76 образца 1943 года, 16,3 у первых Pz. VD и 15,4 у Т-34-85 и «Пантеры» серии «G»). Поэтому и его проходимость по грунту была не самой лучшей, а в России «Шерман» частенько вяз в грязи там, где спокойно проходили танки советского производства с более мощными двигателями и широкими гусеницами. Сочетание слишком высоко расположенного центра тяжести и неудачной конструкции гусениц приводило к частым переворотам на бок. Бывший командир бригады «шерманов» Д. Лоза (к слову, относившийся к этим машинам с большой симпатией) так писал по этому поводу: «Вскоре выяснилось, что “шерманá” не только “легкоскользящие”, но и “быстроопрокидывающиеся”. Один из танков, заскользив по обледенелой дороге, ткнулся внешней стороной гусеницы в небольшой бугорок на обочине и мгновенно завалился на бок. Колонна встала» («Танкист на “иномарке”», с. 24). Пришлось проводить срочный инструктаж личного состава и объяснять причины неустойчивости. Таковых оказалось три: «значительная высота танка (3140 мм), его небольшая ширина (2640 мм), высоко расположенный центр тяжести. Такое невыгодное соотношение тесно взаимосвязанных характеристик и сделало “Шерман” довольно валким. Подобного с Т-34 никогда не случалось, поскольку он был ниже американского танка на 440 мм и шире на 360 мм» (там же). Как уже упоминалось, очень жаловались танкисты и на механизм поворота «Шермана», основанный на двойном дифференциале. Скажем, если Т-34 или «Пантера» могли поворачиваться на 90–180 градусов буквально «на месте», то американскому танку в бою приходилось разворачиваться «по полной» – как грузовику – и подставлять под огонь здоровенный (такой, что трудно промахнуться) борт с легко уязвимой 38-мм бронёй, непосредственно за которой, напомню, лежали снаряды.

Дмитрий Фёдорович Лоза, один из советских офицеров-танкистов, воевавших на американских «шерманах». 1947 год

В отдельной главе своей книги, названной «Босоногие», Д. Лоза описывает и проблемы с, казалось бы, надёжной ходовой частью танка М4. Так, в конце жаркого августа 1944 года в ходе наступления в Румынии «причиной серьёзного беспокойства стала ходовая часть “шерманов”. По сравнению с Т-34 она имела более сложную конструкцию. На каждой стороне “Эмча” было смонтировано три подвески с двойными опорными обрезиненными катками. На седьмые сутки марш-броска на резиновых шинах в результате постоянного сильного перегрева появились трещины. Экипажи при первой возможности поливали их водой. Ни одной капли “малой нужды” не проливалось на сторону, только на катки. Однако принимаемые меры предохранения не помогли, и на следующий день лоскуты шин стали покрывать проезжую часть дороги. С каждой пройденной милей “Эмча” становились всё более босоногими, а через сутки опорные катки оголились полностью. Металл гусениц скользил по металлу катков. Получились своего рода “со страшным скрипом башмаки”. Эта невероятная “какофония” была слышна на километры окрест, поставив крест на скрытности действий бригады. Вскоре стало известно: такая же беда пришла и в другие части корпуса. Главная его ударная сила – танки – оказалась основательно “хромой”. Ещё почти сутки мы пытались вести наступление. Перегревались моторы, на некоторых “шерманах” заклинило катки, и вот 30 августа на подступах к Бухаресту нам была дана команда: “Стой!” К вечеру подвезли катки. Их, как говорили, самолётами доставили из Москвы. Три дня экипажи совместно с бригадными, корпусными и армейскими работниками переобували “Эмча”…» (там же, с. 87).

Ситуация, прямо скажем, чрезвычайная: сотни боевых машин на три дня одновременно стали небоеспособными из-за недоработки конструкции ходовой части танка (над которой, напомню, американцы трудились на протяжении целого десятилетия). На «переобувание» импортных танков пришлось бросить самый драгоценный резерв – армейских и корпусных тыловых крыс: штабных «героев», снабженцев и писарей с политруками. Несмотря на относительно низкую надёжность ходовой части «тридцатьчетвёрок», я пока не знаю о фактах подобного массового «падежа» легендарного танка… Да и о «техобслуживании» с помощью полива из личных «шлангов» слышать не приходилось… Кстати, резиновые бандажи катков оказались не единственной проблемой «шерманов». В августе 1945 года – во время войны с Японией – в бригаду Лозы пришла новая беда: во время марша «не выдержала огромных перегрузок подвеска ходовой части – стали деформироваться, а затем и лопаться буферные пружины балансиров опорных катков» (там же, с. 260). Правда, на этот раз одновременно вышли из строя не все машины бригады, а только три. Как хотите, но, прочитав об этих эпизодах, я более не готов безоговорочно верить в то, что «Шерман» был намного надёжней «тридцатьчетвёрки». Несмотря на все свои достоинства, для длительных и трудных маршей по бездорожью американский танк, скорее всего, не годился. Или как минимум годился не везде и не всегда.

Не вдаваясь в дальнейшие подробности, могу высказать своё личное мнение: идеальных боевых машин не бывает. А советский Т-34 и германский Pz. V и не могли стать таковыми в обстановке, когда их конструктивно не успели довести до ума, а на производстве использовался рабский труд. Ведь в СССР задолго до нападения Германии было фактически восстановлено крепостное право, а немецкие «пантеры» к концу войны делали не столько немцы, сколько согнанные со всей Европы рабочие покорённых стран с соответствующим отношением к производственному процессу. Не способствовали повышению качества упомянутых (да и других) машин дефицит многих видов стратегического сырья, эвакуация заводов в СССР и переносы производства в Германии в результате массированных бомбардировок союзников. Когда специалисты и любители пытаются определить «лучший танк Второй Мировой», они почти всегда называют три машины: немецкую «Пантеру», советский Т-34 и американский «Шерман» (реже – Pz. IV). Правда, несмотря на то, что М4 делался в нормальных условиях руками правильно мотивированных, свободных и высококвалифицированных специалистов, хорошо питавшихся и живших в отдельных домах со всеми удобствами, «Шерман» практически никогда не ставится на первое место даже самими американцами. Как совершенно справедливо выразился по этому поводу Стивен Залога, «Шерман» не являлся лучшим танком Второй Мировой, но он был достаточно хорошим» («Armored Thunderbolt», с. 330). Иными словами, «сгодился и таким». Как видим, мнение ведущего американского «танкового» историка об американском танке оказалось гораздо менее категоричным, чем выводы историков российских, назвавших «Шерман» «без сомнения лучшим танком Красной Армии». Заметим также, что, в отличие от «тридцатьчетвёрки», в семействе «шерманов» дальнейшего прибавления не произошло. После войны совершенствовать М4 дальше не стали и, конечно, правильно сделали: эта машина просто не имела будущего. Трудно удивляться и тому, что, в отличие от Т-34, немцы никогда не думали о его копировании.

В заключение вновь выражу своё мнение. Видимо, в конечном счете важно не то, насколько удобен в вождении тот или иной танк, насколько комфортно в нём танкистам, и каков его максимально возможный пробег. Гораздо большее значение имеет то, насколько велики шансы экипажей поразить бронированные машины противника, уцелеть в ходе боя и, наконец, выполнить поставленную им боевую задачу. Какая разница, чем обшито сиденье или насколько легко переключаются передачи, если твоя машина переворачивается на буграх, не умеет ходить по грязи и не выдерживает форсированных маршей? Много ли радости от автоматической системы пожаротушения, если твой танк всё равно сгорает за три секунды при попадании первого же снаряда? Сильно ли поможет стабилизатор пушки, если она так или иначе не способна пробить танки противника? Толку-то, что твоя боевая скорострельность в три раза выше, чем у танка противника, если тот не берут и сто снарядов?..