Текст книги "Война моторов: Танковая дубина Сталина. 100 часов на жизнь (сборник)"

В чём отличие судеб немецких «панцеров» Pz. III и Pz. IV, советского Т-26 и лёгких чешских танков? Прежде всего в том, что после рождения, обладая соответствующим потенциалом, «немцы» подвергались неоднократной модернизации. Особенно очевидно неадекватность самых первых моделей основы германской танковой мощи проявилась во время «битвы за Францию» в мае – июне 1940 года. Известный «танковый» историк Стивен Залога выразился по этому поводу следующим образом: «В 1940 году у французской армии было больше танков, чем у немцев, и они часто оказывались более технологически «продвинутыми», с лучшей бронёй и лучшими пушками. С технической стороны германские танки были неплохими, но не представляли собой ничего особенного» («Armored Thunderbolt»; перевод с английского здесь и далее мой).

Читая найденную в Интернете статью Дэвида Лемана (David Lehman) «Armored units in 1940 on the Western front» о боях французских танков с немецкими (а таких было немало, и они часто оказывались довольно жаркими), я с удивлением узнал, что немцы столкнулись с «непробиваемыми» танками за год до встречи с советскими Т-34 и КВ. Первый шок гитлеровские танкисты испытали ещё в середине мая 1940 года, когда впервые встретили в бою французские Char B1 bis, о которых я упоминал в не самом приглядном свете несколько ранее и которые подверг совсем уж разгромной критике Виктор Суворов. Это тот самый 31,5-тонный (то есть средний) танк, на котором из корпуса торчала бесполезная в танковом бою 75-мм гаубица-«окурок», а крошечная башня без люка (!) на одного человека с трудом вмещала 47-мм противотанковую пушку. Тем не менее, у этой, в целом полностью устаревшей, машины имелось достаточно мощное по тем временам бронирование – от 40 мм на ранних 28-тонных версиях Char B1 до 60 мм на тех самых «непробиваемых» танках модели «бис». Так вот, 16 мая 1940 года единственный французский «бис» атаковал и в течение нескольких минут уничтожил тринадцать немецких «панцеров» и два самоходных орудия в районе местечка Стонне. Несмотря на 140 прямых попаданий, тихоходный танк вышел из боя абсолютно невредимым (Роберт Кершоу (Robert Kershaw), «Tank men», с. 111). А вот что, согласно статье Лемана, вспоминал по поводу встречи с «бисом» к югу от города Жюнивиль Г. Гудериан: «Пока шло танковое сражение, я попробовал – безрезультатно – уничтожить Char B с помощью трофейной 47-мм противотанковой пушки. Все мои снаряды попросту отскакивали от брони. Наши 37-мм и 20-мм пушки были столь же бесполезными против этого противника. В итоге мы, как это ни печально, неизбежно понесли тяжёлые потери» (здесь и далее перевод с английского мой).

Немецкие солдаты рассматривают французский танк Char B1 bis № 270 «Тюфон», брошенный 17 мая 1940 года в 6 км от города Гиза из-за неисправности двигателя (источник: http://waralbum.ru/224992/)

Заметим, что более высокие скорость, манёвренность и скорострельность немецких и чешских танков в борьбе с «тяжёлыми» «бисами» помогали мало: большая часть потерь этих машин случалась не по вине немецких «панцеров», а вследстаие огоня дивизионной артиллерии Вермахта, зенитных орудий Люфтваффе и подрывов на минах. Не очень сказалось и важное конструкционное преимущество немецких танков – башня «на троих», в отличие от крошечных башен французских машин, рассчитанных на одного человека (командир французского танка был вынужден одновременно командовать, наблюдать за полем боя, наводить, заряжать и стрелять). Тем не менее, по словам французов, единственную угрозу их «тяжёлым» машинам (на самом деле, напомню, они были средними танками) представляли Pz. IV – и то на дистанции 100 метров и меньше. Иными словами, чтобы поразить французский средний танк, немецким танкистам приходилось, манёврируя и сильно рискуя, подъезжать к нему на дистанцию «пистолетного выстрела». Уже тогда – за год до вторжения в СССР – единственным эффективным средством поражения медленных, но хорошо бронированных французских танков «бис», которые немцы уважительно называли «колоссус», оказались 88-мм зенитная пушка и 105-мм полевое орудие. Как уже упоминалось, своё обидное прозвище– «дверной молоток» – немецкая 37-мм противотанковая пушка получила не в России, а ещё во Франции.

Но Char В1 bis был не единственной проблемой немцев: вторым неприятным сюрпризом стал «кавалерийский» танк «Сомуа» S35 образца 1935 года, оснащённый 45-мм бронёй и той же довольно эффективной 47-мм пушкой, что и Char В1 bis (башни обеих машин были во многом похожи). Этот танк к тому же обладал и достаточно высокой скоростью – 40 км/ч, мало уступая по данному показателю немецким «панцерам» того времени. В ходе крупнейшей танковой битвы кампании под Ханнутом в середине мая 1940 года (с обеих сторон участвовали около 1700 машин) эскадроны «Сомуа» показали очевидное превосходство над немецкими танками, а их появление на поле битвы часто «вызывало хаос в боевых порядках немцев» (там же). Мало того, согласно статье Лемана, французские экипажи нередко оказывались более опытными и лучше подготовленными. Немцам в итоге помогли не столько их боевая техника, сколько превосходство в стратегии и тактике – в частности, умение концентрировать силы в нужное время и в нужном месте (это правило, по иронии судьбы, сформулировал ещё Наполеон). У обеих сторон имелось примерно равное количество более или менее современных танков и САУ. Так, по подсчётам Лемана, у союзников – французов, англичан и голландцев – без учёта полностью устаревших FT 17/18 имелось около 2904танков (включая 600 британских). У немцев с учётом 200 самоходных артиллерийских установок было 2826 машин. В ходе кампании весны – лета 1940 года Вермахт выручило не техническое превосходство танков (его, по моему мнению, не наблюдалось), а квалификация командиров высшего и среднего звена, видевших поле боя лучше своих оппонентов. Важную роль сыграла и храбрость немецких танкистов, основанная на их уверенности в своих силах и вере в талант германских генералов. Когда было необходимо, немцы умели создавать многократное – порой до 10:1 – численное превосходство в бронетехнике (там же).

Ещё раз подчеркну: боевые качества устаревшей бронетехники французов оказались, как это ни странно, выше, чем у якобы «современных» немецких танков. Вот что, согласно Леману, писал по этому поводу немецкий генерал Фридрих Кюн (во время вторжения в СССР – командир 14-й танковой дивизии): «Единственной немецкой танковой пушкой, эффективной против французских танков «Рено» D2, «Сомуа» S35 и «Рено» В1 bis, оказалась 75-мм пушка танка Pz. IV (и 88-мм зенитная пушка, способная пробивать броню до 200 мм)… Французская 47-мм танковая пушка проявила себя самым замечательным образом. Она пробивает все немецкие танки вне зависимости от угла наклона брони на расстоянии до 800 метров, а иногда и больше. Несколько «Сомуа» и В1 bis смогли поразить немецкие танки с расстояния в один километр… Скорость наших танков оказалась очень хорошей. В будущем нам нужно сохранить способность двигаться по лёгкому бездорожью со скоростью в 30–40 км/ч (прим. автора: не думаю, что это удалось). Взятые в плен французские танкисты и артиллеристы показали, что именно скорость наших танков была главным препятствием при ведении прицельной стрельбы по ним» (там же).

Теперь, обращаясь к той же статье Лемана, процитирую отчёт генерала Жана Перу – командира 2-й французской резервной бронетанковой дивизии (2e DCR): «Наша техника в целом превосходна. Броня 40 мм на лёгких танках и 60 мм на Char 1B bis является очень эффективной защитой. С 3 по 25 июня только 21 танк был потерян в результате огня противника. Один из моих 1В bis получил более 20 попаданий из 37-мм орудий и по-прежнему оставался в идеальном рабочем состоянии. Даже несколько «Гочкис»-39 (прим. автора: лёгкий французский 12-тонный танк) после попаданий из 37-мм пушки с расстояния в 200 метров не получили повреждений… «Гочкис»-39, вооружённый 37-мм пушкой SA38, мог эффективно противостоять всем немецким танкам за исключением утяжелённых моделей Pz. IV… 47-мм пушка SA35 имела ничуть не худшую бронепробивающую способность, чем 75-мм пушка Pz. IV… Я ни разу не испытывал проблем и с немецким превосходством в скорости… Недостаток мобильности ощущался лишь при ведении разведки… Что касается надёжности наших машин, то танки Char 1B bis превзошли все ожидания. Некоторые из них прошли 1600 км без какого-либо обслуживания – за исключением быстрой смазки по вечерам. «Гочкис»-35 оказались более хрупкими. «Рено»-35… были очень надёжными. Таким образом, за исключением радиооборудования, оказавшегося слишком разномастным и порой недостаточно мощным, вся наша техника проявила себя с самой лучшей стороны» (там же). Честно говоря, эти слова, сказанные побеждённым французским командиром о своих не самых современных танках, выгодно отличаются от стенаний советских танковых генералов по поводу «устаревшей» бронетехники СССР начального периода войны. Но об этом поговорим чуть позже. Пока же вернёмся к боевым биографиям первых моделей немецких «панцеров».

Разумеется, опыт боёв во Франции был быстро обобщён и привёл к значительным усовершенствованиям. В результате в 1941 году появился Pz. III J: его лобовую броню увеличили до 50 мм (в 1937 году была 14,5 мм, в 1938–30 мм), а калибр танковой пушки достиг 50 мм (до этого был 37 мм). Всё это привело к увеличению веса с 15,4 тонны у Pz. III А до 21,5 тонны у Pz. III J, что потребовало установки и более мощного 300-сильного двигателя. Ещё раньше – в 1940 году – появился Pz. IV F1. Его лобовое бронирование стало 50 мм (до этого было 14,5 мм), она получила тот же 300-сильный мотор. Правда, танку по-прежнему отводилась роль непосредственной поддержки пехоты (НПП), а потому и пушка на нём осталась та же – 75-мм «окурок». Вес «обновлённого» Pz. IV – уже не 17,3 тонны, а целых 22,3 тонны. Таким образом, после модернизации два лёгких немецких танка очутились в категории средних. Отметим ещё раз, что летом 1940 года первые версии Pz. III и Pz. IV оказались неспособны эффективно сражаться со многими французскими танками, а потому по определению являлись устаревшими. Что, впрочем, никак не помешало немцам нанести союзникам сокрушительное поражение.

Главным преимуществом своих машин немцы считали скорость и маневренность – то, что в избытке имели советские танки БТ.

Были ли германские танки после описанной выше модернизации способны на равных вести бой со средними и тяжёлыми советскими боевыми машинами в июне 1941 года? Заглянем в таблички и твёрдо ответим: нет! Я специально составил Таблицу 1 – чтобы подойти к решению данной проблемы как можно более объективно и определить, с какой дистанции лучшие «панцеры» лета 1941 года могли поражать те или иные советские танки той поры. Разумеется, подобные таблицы довольно условны: они не учитывают, скажем, качество подготовки и уровень сплочённости экипажей, боевую скорострельность танков, манёврирование во время боя, способность командиров танковых взводов и рот координировать (в том числе и с помощью радио) усилия подчинённых, качество прицелов, количество приборов наблюдения и многое другое. Точно так же более длинные руки и больший вес боксёра-тяжеловеса не всегда означают, что он сможет победить своего соперника, которому меньше повезло с длиной конечностей и ростом, но которому Бог дал лучшее зрение, быструю «соображалку» и «прыгучие» ноги. Тем не менее, в боксе всё же существуют весовые категории, а бойцов с «мушиным» весом не выставляют против братьев Кличко и Майка Тайсона…

Из этой таблицы можно сделать следующие выводы:

1. Самые распространённые германские танки той поры могли поражать большую часть легкобронированных советских машин с дистанции как в 1000 метров (при попадании в вертикальную бронеплиту), так и в 500 м под меньшими углами наклона брони. Заметим, правда, что к началу 40-х многие модификации советских Т-26, БТ, Т-28 и Т-35 имели башни конической формы и наклонные лобовые бронеплиты.

2. Лишь вооружённые 50-мм пушкой разновидности Pz. III могли подбить Т-34 – и то только с дистанции в 500 м и при попадании в вертикальные элементы бронезащиты (таковых было мало). Даже этот «панцер-убийца» не мог ничего поделать с танками КВ, а также с лобовой бронёй экранированного Т-28Э. Танк КВ бронебойный снаряд указанной германской машины не брал даже в борт и с дистанции в 500 м.

3. Самый тяжёлый немецкий танк лета 1941 года – Pz. IV F1 – мало подходил для боя даже с лёгкими советскими танками и мог поражать их лишь с дистанции в 500 метров. Советский танк непосредственной поддержки пехоты Т-28, вооружённый 76-мм «обрубком» КТ-28, имел ту же проблему.

4. Вооружённые пулемётами советские плавающие танки Т-37А, Т-38 и Т-40, а также немецкие Pz. I и не имевшие 20-мм пушек разновидности Pz. II годились лишь для ведения разведки и борьбы с пехотой противника. С точки зрения танкового боя они были абсолютно бесполезны и оказывались беззащитными при встрече с пушечными танками противника. По словам Ф. Гальдера, эти танки (по существу, танкетки) в 1941 году «превратились в обузу для войск».

А теперь посмотрим на аналогичную таблицу, составленную для советской бронетехники той поры.

Из неё вытекают следующие выводы:

1. Самые распространённые советские танки лета 1941 года – Т-26 и БТ – могли вести бой на равных (либо даже с явным преимуществом) примерно с половиной машин, имевшихся в распоряжении группировки Вермахта накануне операции «Барбаросса» – Pz. I, Pz. II, чешскими Pz. 35(t) и Pz. 38A (t). С чешскими и немецкими машинами, обладавшими более сильным бронированием, – Pz. 38E (t) (таких, согласно А. Лобанову, в первой половине 1941 года было изготовлено всего 275 штук: см. «Танковые войска Гитлера. Первая энциклопедия Панцерваффе», с. 39), а также, с модернизированными Pz. III – им «один на один» встречаться не следовало. Тем не менее, они могли спокойно поражать даже эти «панцеры» в неосторожно подставленные борта с дистанции в 500 м, которая, по воспоминаниям танкистов обеих сторон, являлось в то время самой распространённой дистанцией для начала танкового боя. Мало того, благодаря мощным двигателям и подвеске Кристи танки БТ обладали феноменальной манёвренностью, что в определённой степени нивелировало проблему, безусловно, устаревшего противопульного бронирования.

2. Согласно Приложению № 1, при борьбе с обладавшими повышенным бронированием «панцерами» трёхбашенный Т-28 с пушкой Л-10 сталкивался с теми же проблемами, что и лёгкие советские танки. Впрочем, если верить книге М. Коломийца «Сухопутные линкоры Сталина», во время испытаний в начале 1937 года бронебойный снаряд пушки Л-10 с расстояния в 1000 метров (километр) пробивал наклонённую под углом 30 градусов бронеплиту толщиной 50 мм (с. 47). Если это так, то Т-28Э, вооружённый более мощным орудием Л-10 и дополнительными броневыми экранами, являлся боевым аналогом Т-34-76: то есть с дистанции в 1000 метров мог поражать все танки противника в любой проекции. В свою очередь, даже оснащённые 50-мм орудием Pz. III J могли поразить Т-28Э лишь с дистанции в 500 м – и то только в борт, закрытый 40-мм бронёй.

3. Самые современные на тот момент советские машины – Т-34-76 и КВ-1 – являлись ещё более опасными «танкоубийцами»: их 76-мм пушки Л-11 были способны с дистанции в один километр пробивать броню любого немецкого танка той поры, оставаясь практически неуязвимыми для ответного огня. Вообще вне конкуренции находился вооружённый 152-мм орудием КВ-2: его бронебойный снаряд с дистанции в один километр пробивал вертикальную бронеплиту толщиной 110 мм. При попадании же его осколочно-фугасного снаряда большинство германских и чешских танков просто разваливались на части, а экипажи погибали.

Модернизированных – с 76-мм пушкой Л-10 – танков Т-28Э в западных округах Красной Армии на момент немецкого вторжения имелось порядка 200 («Сухопутные линкоры Сталина», с. 48); КВ-1 и КВ-2 – минимум 508, Т-34 – минимум 1024 (Р. Иринархов, «Красная Армия в 1941 году», с. 165). Итого – не менее 1732 машин, с которыми абсолютно всем германским «панцерам» образца 1941 года, если верить тактико-техническим характеристикам (а также самим немецким и советским ветеранам-танкистам), тягаться было просто не под силу. Мы уже говорили о том, что советские легкобронированные танки Т-26 и БТ в июне 1941 года действительно радикально уступали лишь танкам Pz. III J, оснащённым 50-мм лобовой бронёй и 50-мм орудием, и несколько уступали некоторому количеству чешских Pz. 38E (t) с улучшенным бронированием и 37-мм пушкой. Правда, даже потяжелевшие немецкие «панцеры», как уже упоминалось, на дистанциях свыше 500 метров всё равно были практически бессильны против Т-34, КВ и модернизированных Т-28Э. Согласно Виктору Суворову, «продвинутых» машин Pz. III J с 50-мм пушкой в распоряжении Вермахта на границе с СССР имелось 612 единиц («Святое дело», с. 312). Я пришёл к несколько большему числу – 707 штук – косвенным путём. Для этого пришлось взять общее количество условно средних немецких танков, приведённое Марком Солониным («22 июня. Анатомия катастрофы», с. 465) и вычесть из него имевшиеся в распоряжении германской армии вторжения 439 машин Pz. IV (по версии М. Барятинского: см. «Танки Второй Мировой», с. 136). Андрей Лобанов приводит похожую цифру – 712 танков Pz. III с 50-мм пушкой («Танковые войска Гитлера. Первая энциклопедия Панцерваффе», с. 329). В дальнейшем я буду исходить именно из данных Лобанова.

Фактически с появлением на поле боя «тигров» и «пантер» тогдашние Т-34 и КВ сразу устарели. Да и «старый добрый» Pz. IV, получивший к апрелю 1943 года 75-мм орудие и 80-мм лобовую броню, во многом сравнялся с Т-34-76 по своим боевым возможностям, по-прежнему, правда, значительно уступая в скорости, манёвренности и проходимости.

То, что лучшие средние германские танки не могли применяться «один на один» против лучших советских, автоматически свидетельствует о том, что немецкие «панцеры» образца лета 1941 года являлись устаревшими. Таким образом, у немцев повторилась ситуация лета 1940 года. Тогда, напомню, они попали в такое же положение, столкнувшись с хорошо бронированными французскими и британскими машинами. Подчеркну: как и в случае «битвы за Францию», продолжавшейся сорок дней, устаревшая бронетехника не помешала Вермахту в течение пяти месяцев почти полностью разбить кадровую Красную Армию, чьи танковые войска к тому же имели в несколько раз больше боевых машин, чем противник. Немцев вновь выручили общее превосходство в стратегии и тактике, 88-мм зенитки, 105-мм дивизионные пушки, устаревший пикирующий бомбардировщик Ju 87 и, самое главное, стратегические просчёты противника и его полное неумение использовать своё техническое превосходство.

Интересно, что ситуация лета 1940 года (с французскими Char 1 В bis и «Сомуа» S35) и лета 1941 года (с советскими Т-34 и КВ) повторилась и летом 1943 года: правда, наоборот. Теперь уже появившиеся на вооружении немецких танковых частей «тигры» и «пантеры», оснащённые прекрасными длинноствольными 75-мм и 88-мм пушками, могли с дистанции в полтора-два километра чуть ли не насквозь прошибать «тридцатьчетвёрки» и КВ-1С (не говоря уже о лёгких Т-60 и Т-70). В то же время советские танковые пушки Ф-34, стоявшие тогда на советских средних и тяжёлых машинах, не позволяли подбить «Тигр» даже с 500 метров, а «Пантеру» могли поразить только в борт: германских «кошек» защищала 85-мм лобовая броня. Отметим попутно, что Вермахту полученное качественное превосходство в бронетехнике помогло ненадолго, до весны 1944 года, когда в войсках появились первые советские Т-34-85 и ИС-2, – в итоге немцы проиграли битву под Курском, а до конца 1943 года Красная Армия освободила бóльшую часть Украины. Советские бронетанковые войска взяли «германа» количественным превосходством и хоть как-то к тому времени налаженным взаимодействием с другими родами войск. Несмотря на «тигры» с «пантерами» и их подавляющее качественное превосходство над танками союзников, в 1943 году Вермахт прогнали из Северной Африки и с Сицилии. Но вернёмся в лето 1941 года…

«Блицкриг» не удался, и к концу 1941 года немцы лишились большей части первоначально вторгшихся в СССР танков. К осени назрела пора очередной модернизации. Не буду утомлять читателя перечислением всех деталей. Отмечу лишь, что одной из последних версий «тройки» стала модель 1942 года – Pz. III L. К тому времени лобовая броня танка увеличилась до 70 мм, на нём появилась удлинённая пушка калибра 50 мм, а вес увеличился до 22,7 т. На этом этапе «тройка» исчерпала потенциал дальнейшей модернизации и была снята с производства, так и не дотянув до боевых возможностей «тридцатьчетвёрки». Впоследствии её ходовая часть использовалась для создания всевозможных самоходных орудий. В этой связи не могу не упомянуть возникший в ходе моих изысканий вопрос: а зачем немцам вообще понадобился этот танк, и почему они ещё в конце 30-х не сконцентрировали все усилия на его более удачно задуманном собрате – Pz. IV? Как выяснилось, примерно тем же вопросом задался и А. Лобанов (см. «Танковые войска Гитлера. Первая энциклопедия Панцерваффе», с. 81). Ответа на него я пока нигде не нашёл…

Одна из последних модификаций немецкой «четвёрки» – Pz. IV J образца 1944 года. Этот танк получил лобовую броню толщиной 80 мм и 75-мм длинноствольное орудие, а его вес увеличился до 25 т. По сути он превратился в менее манёвренный аналог тогдашних «тридцатьчетвёрок». На всех Pz. IV до самого конца войны ставили всё тот же 300-сильный двигатель «Майбах» HL 120 TRM, что при значительном увеличении веса не могло не сказаться на проходимости и манёвренности этого танка на поле боя. Скажем, его удельная мощность к тому времени составляла 12 л. с./т – меньше не только, чем у Т-34-85 (15,4 л. с./т), но и чем у тяжёлых КВ-1С (14,1), ИС-2 (13), «Пантеры» (15,4) и даже «Тигра» (12,3 л. с./т). Танку был явно нужен более мощный движок – хотя бы в 400 «лошадей». Но, по тем или иным причинам, Pz. IV его так и не получил. Данный «панцер», несмотря на превосходную оптику и высокую техническую надёжность, так и не стал равным соперником советской «тридцатьчетвёрки». Он откровенно уступал её «утяжелённой» серии – Т-34-85. Интересно отметить изменение в весе между первой и последней сериями упомянутых немецких танков: с 15,4 до 22,7 т у Pz. III (то есть увеличение на 7,3 тонны) и с 17,3 до 25 т у Pz. IV (на 7,7 т). А теперь зададим себе вопрос: а имелись ли у Советского Союза лёгкие танки, которые при желании можно было превратить в средние?..