Текст книги "Русский экзорцист"

Димка слабо ахнул, дернулся. Из раны хлынула кровь. Вряд ли он почувствовал сильную боль – наркотик уже блокировал нервные центры. Подергивающееся тело почти без агонии расставалось с жизнью. Мышцы сфинктера расслабились, выпуская содержимое прямой кишки. Света забилась, когда ее ткнули лицом в кровавое месиво, но пальцы сильнее сдавили шею. Почти захлебываясь кровью и фекалиями, она перестала сопротивляться, ловя воздух посиневшими губами.

– Такого я еще не видел, – угрюмо сказал Брусницкий. – Если он не убьет ее, то девчонке прямая дорога в сумасшедший дом.

– Он не убьет ее. Он позволил им спариться, чтобы не терять время. Теперь он сам изнасилует ее. Помните список в компьютере? У всех убитых была вырвана мошонка. Он собрал испорченное семя. Сперму выродков, наркоманов, подонков, полуразложившихся трупов. Сделал Светку наркоманкой и психопаткой, окружил ее чрево сатанинскими знаками. Он хочет зачать чудовище. Он сделает из нее «черную мадонну».

– Бред какой-то.

– Нет, к сожалению, это не бред. Мы не успели помешать, но можем очистить ее, если найдем. Давайте посмотрим конец записи.

В кармане у Волохова зазвонил сотовый. Он достал трубку.

– Да. Александр Ярославович? Ах, Иван сказал. Да, я уже знаю, кто это и чего хочет. Если найдем. Простите, конечно, не «если», а «когда». Теперь это стало личным делом, – он помолчал, слушая собеседника, и вдруг сорвался на крик, – а мне плевать, князь, что там подумают … простите, Александр Ярославович. Да, я буду держать вас в курсе.

– Князь – это кличка? – спросил Брусницкий.

– Нет, – буркнул Волохов, – титул.

Светка лежала в углу комнаты, бесстыдно раскинув ноги. Демон вернулся в кресло, погасив в квартире все огни.

– Смотрите-ка, еще персонаж – позвал Брусницкий Волохова, – прямо день открытых дверей! О-о, я ее знаю. Художница. Вот из кого надо было делать вашу «черную мадонну». Судя по ее картинам, она уже с приветом.

– Дальше, дальше, Сергей Владимирович.

Они молча, в быстром темпе просмотрели запись до того момента, когда Ольга вывела Светку из квартиры, а демон оделся и ушел вслед за ними.

– Вы знаете, где живет эта художница? – спросил Волохов.

– Сейчас узнаем, – ответил тот, набирая телефонный номер. – Алло, Маша? Привет. Где Олег? С какой блядью? Ладно, извини. Слушай, помнишь, ты была на вечеринке у той сумасшедшей художницы? Хорошо, хорошо, нормальная она. Адрес помнишь? Так, понял, все, пока.

Он спрятал телефон и повернулся к Волохову.

– Адрес есть. Это на Сущевке. Кстати, ходят слухи, что Ольга Покровская лесбиянка. Возможно, она хочет спрятать вашу подружку для себя, возможно – подлечить.

– Все возможно. Теперь все возможно, – Волохов набрал телефонный номер. – Иван? Собирайтесь. Неважно, бери, что подготовил. Да и они тоже. Передай им трубку. Сергей, – позвал он Брусницкого, ковыряющегося в ноутбуке, – ваши люди тоже понадобятся. У него могут быть последователи. Я недавно столкнулся с двумя.

– Понял. Алло, Миша, ты? Подъезжайте к Сущевке. Да, со стороны Масловки. Мы вас там будем ждать.

Сняв корпус с ноутбука, он отсоединил жесткий диск и спрятал его в карман. Захлопнув дверь, они быстро сбежали по лестнице.

Светало. Первые дворники уже шаркали метлами. День обещал быть теплым, но не жарким. Закончившаяся ураганом изнуряющая жара давно ушла, уступив место обычному лету средней полосы. С короткими июльскими грозами, с теплыми вечерами и постепенно увядающей листвой.

Гусь, увидев их, завел двигатель.

– Ну что, нашли его? – спросил он, открывая Брусницкому дверцу.

– Может, сегодня достанем. Сейчас давай на Верхнюю Масловку, потом через мост на Сущевку. Проедем детский парк – и возле школы останови.

Волохов устроился на заднем сидении. Джип рванул с места. Брусницкий обернулся назад. Волохов сидел, закрыв глаза, привалившись головой к тонированному стеклу. Машин почти не было. Проскочив светофор на красный свет, Гусь вырулил на Верхнюю Масловку. Перелетели мост возле Савеловского вокзала, проскочили детский парк за чугунным забором и остановились у здания школы. Слева через дорогу темнело Миусское кладбище.

– Сейчас ребята подтянутся и начнем, – сказал Брусницкий.

Он опять оглянулся назад. Волохов скосил на него глаза.

– Вот что я хочу вам сказать, Павел. Похоже, вашу знакомую преднамеренно сводили с ума болевым шоком и наркотиками. Есть такие методики. Не судите ее строго. Я уверен, что скаринг и брэйдинг ей делали без анестезии, одновременно приучая к тяжелым наркотикам, – Брусницкий помолчал. – Не отчаивайтесь, я полагаю, ей можно будет помочь. У меня найдутся нужные знакомства.

– Если бы все было так просто, – вздохнул Волохов.

– Так он что, режет народ ради кайфа? – вмешался Гусь.

– Видимо, да, – ответил Брусницкий.

Гусь высунул в окно голову и пустил длинный плевок.

– Да я ему, пидарасу, сначала яйца за Толяна оторву, а потом…

Волохов хмыкнул. Брусницкий заржал во все горло.

– Чего, – обиделся Гусь, – вот достанем его, вы мне только на десять минут…

– Ладно, договорились, – Брусницкий похлопал его по колену, – заводи, вон ребята едут.

Сзади подкатил синий «Лэндровер». Брусницкий высунул из машины руку и помахал, призывая следовать за ними.

Не доезжая захиревшего Минаевского рынка, свернули в арку между четырехэтажными домами старой постройки. Видно было, что дома капитально отремонтировали, заменив все, кроме толстых стен.

Во дворе на газоне, разделенном дорожками, стоял чей-то бюст.

– Голова, – прокомментировал Гусь.

– Безвинно убиенного, а потому почти канонизированного С.М. Кирова, – добавил Брусницкий, – я здесь жил рядом, – пояснил он свое знание предмета.

Джип медленно катил вдоль подъездов. Брусницкий, читавший таблички, хлопнул водителя по плечу.

– Здесь. Гусь, ты ждешь в машине, следишь за подъездом и окнами.

Они с Волоховым вышли, и он махнул рукой, подзывая вторую машину. Из нее вышли Иван и два его новых друга. Волохов отозвал мальчишку в сторону.

– Ну, что, заложил напарника начальству?

Иван обиженно поджал губы.

– Я не смог прочитать руны, пришлось попросить совета, а он…

– Ладно. Сейчас войдем в подъезд. Ты стоишь на первом этаже и ждешь моего сигнала.

– Хорошо. Только у меня не все готово.

– Прорвемся.

Они подошли к подъезду. Один из бритых парней протянул Волохову руку.

– Саша.

– Миша, – пробасил второй.

– А я Паша, – буркнул Волохов, пожимая руки.

– Годится, – заулыбались парни.

Кодовый замок на двери не представлял сложности. Близнецы, придерживая под легкими плащами оружие, скользнули в подъезд, поднялись на первый пролет лестницы и замерли, настороженно поводя стволами укороченных «Калашниковых». Брусницкий с «Макаровым» в руке и Волохов, поглядывая на площадку второго этажа, поднялись еще на один пролет. Так, прикрывая друг друга, добрались до квартиры Ольги Покровской. Брусницкий молча показал квартиру и встал сбоку двери. Волохов шагнул вперед.

– Куда, – зашипел Брусницкий, – назад!

Дверь была приоткрыта. От толчка она распахнулась настежь. Волохов осторожно прошел по коридору. Близнецы, заглянув на кухню, встали перед закрытой дверью с матовым стеклом. Волохов, стоя сбоку, нажал ручку и толкнул дверь.

– Здесь никого, – сказал Миша, а может Саша, опуская автомат.

Мастерская, где работала и жила Ольга Покровская, была пуста.

Глава 23

Ночью Волохов просыпался, не зажигая света, выходил на кухню и закрывал за собой дверь. Иван ждал его возвращения в темноте лежа на матрасе. Волохов пил водку, бормотал что-то, потом добирался до дивана, падал на него не раздеваясь и забывался тяжелым сном. Так было и в эту ночь. Опасаясь, что Волохов упадет и что-нибудь себе сломает, Иван спал вполглаза, просыпаясь каждый раз, когда Волохов начинал ворочаться. Задремал Иван только под утро. Звонок в дверь прервал его короткие бессвязные сны. Он вскинулся на матрасе, суматошно набросил на плечи рубашку, надел брюки и побежал открывать. В дверь уже стучали кулаками.

Спросонок он даже забыл посмотреть в глазок. Александр Ярославович шагнул через порог и прошел в комнату.

– Белый день на дворе. Долго спите, господа, – недовольно сказал он. – Здравствуй, Иван.

– Доброе утро, то есть добрый день.

Невыспавшегося Ивана немного знобило, он уселся на матрас и завернулся в одеяло. Александр Ярославович понюхал пропахший перегаром воздух, посмотрел на спящего Волохова и брезгливо скривился. Он поманил Ивана на кухню и, указав на стул, прикрыл дверь.

– Давно он в таком состоянии? – спросил он.

– Пятый день. После того, как в квартире этой художницы никого не застали, – Иван опустил глаза, – со мной он почти не разговаривает. В первый день плакал. Пил и плакал.

– Так. Ест что-нибудь?

Иван отвел глаза.

– Ну, чего молчишь?

– Ест он. Сырое мясо он ест, а глаз у него желтый становится, как янтарь на солнце.

– Угу…, ладно. Что-нибудь интересное в квартире нашли?

– Довольно необычные картины. Мне показалось, что женщина пишет их без души. Если не с отвращением, то с безразличием, это точно.

– Я не о том, – нетерпеливо сказал Александр Ярославович.

– А-а… Ну, там была женская одежда. Юбка и блузка со следами крови. Павел сказал, что это его знакомой, по имени Светлана. Возле дивана стояла капельница. Почти пустая. Сергей Владимирович увидел на столике ампулы и сказал, что у девушки была сильная интоксикация и капельницу ставили ей, чтобы не умерла. В квартире ничего не искали, но одежда валялась на полу, будто кто-то быстро собирался уезжать. Вот наверно и все.

– И куда же они могли уехать?

– Я не знаю, – развел руками Иван.

– Это я не тебе, – Александр Ярославович оглядел кухню, приподнял крышку кастрюли, стоящей на подоконнике, и, принюхавшись, сморщился. – Что за мерзость?

– Это я сделал отвар. Он настаивался три дня, теперь готов. Вернее, не отвар, а антидот Антидот(герч) – противоядие, противотрава..

Александр Ярославович посмотрел на мальчишку и тяжело вздохнул.

– Значит, мы опять потеряли его, – констатировал он.

– Сергей Владимирович…

– Это кто, бандит, что ли?

– Напрасно вы так. Он очень вежливый и приятный человек. Он оставил в квартире двух молодых людей, которые меня охраняли. Михаила и Александра. Они будут всех спрашивать, кто туда придет. Они очень симпатичные и…

– Тебя послушать, у вас просто армия спасения собралась. А главный спаситель вон лежит, – Александр Ярославович кивнул в сторону комнаты, где на диване храпел Волохов.

Иван совсем смешался и замолчал. Закипел чайник на плите. Он снял его и, заварив чай, поставил на стол две кружки.

– Мне его жалко, – тихо сказал он, – друга убили, девушку похитили. Он все время твердит, что это попытка с негодными средствами, что с ним играют, как со щенком. Показывают косточку и прячут за спину. А сил, чтобы отнять косточку, у него нет. Будете чай?

– Буду. Сколько он спит?

– Ночью вставал, пил вино…

– Какое вино?

– Белое.

– Водку, что ли?

– Да. Потом опять лег. Сухарики будете?

– Сухарики, вино белое … – проворчал Александр Ярославович.

Он захрустел ванильным сухарем, поглядывая на Ивана. Тот, смешно вытянув губы, дул в кружку, размачивал в ней сухарь и, аккуратно откусывая, запивал чаем.

– Как мне связаться с этим человеком?

– С каким? – невнятно спросил Иван.

– С каким, с каким… С Сергеем Владимировичем.

– Он оставил мне телефон. Он привез нас домой. Возле рынка мы останавливались. Когда он увидел, что Павел купил вина, он дал мне свой телефон и сказал, чтобы я звонил, если будет плохо. Еще он сказал, что надо подождать, пока Павел успокоится.

– Успокоится-упокоится… дай мне телефон и пойди посиди в комнате.

Иван принес ему трубку, положил на стол записку с номером телефона и вышел, прикрыв за собой дверь.

Несмотря на открытое окно, в комнате сильно пахло перегаром. Волохов спал в одежде, укрывшись курткой и свесив с дивана руку. Давно небритое лицо отекло и было помятым и красным. Иван поправил на нем куртку и, подтащив кресло-качалку к окну, уселся и стал смотреть на улицу. Последние дни он спал на полу на матрасе. Просыпаясь днем, Волохов всякий раз говорил, что ляжет на полу сам, но, выпив, добирался до дивана и падал замертво. Пустую винную посуду Иван каждую ночь выносил к подъезду, на следующий день ее уже не было. За водкой Волохов ходил сам, причем в последний раз он принес сразу ящик, сказав, что устал бегать за каждой бутылкой. Александра Ярославовича Иван не понимал, но чувствовал силу и власть, исходящую от этого человека. А главное – его уважал, и к его словам прислушивался игумен. Это было для Ивана главным критерием при его редких знакомствах с людьми.

Дверь кухни отворилась и Александр Ярославович вошел в комнату. Иван встал с кресла.

– Вот что, Ваня. Придется вам на несколько дней уехать. Надо приводить этого алкоголика в порядок.

Иван насупился.

– Он не алкоголик.

– Да? – Александр Ярославович с интересом взглянул на него, – смотри, какой защитник! В общем, собирай вещи, книги, записи свои. Что там у тебя еще?

– Отвар травяной.

– Вот-вот, собирай все. Я зайду за вами через час-другой. Его, – он, скривившись, кивнул на похрапывающего Волохова, – пока не буди.

Перекинув через руку пиджак, он прошел к выходу. Иван закрыл за ним дверь, постоял, соображая, что с собой взять, и стал собираться.

Джип представительского класса с затемненными стеклами стоял неподалеку от ворот, ведущих на площадь Тысячелетия Руси. Внимания он не привлекал, поскольку иномарки стали привычной частью пейзажа музея. Очередная группа туристов, гомоня и щелкая фотоаппаратами, вывалилась из огромного автобуса и устремилась к воротам. Мужчина лет сорока в бежевой куртке и голубых джинсах задержался перед воротами дольше других. Пропустив группу вперед, он внимательно оглядел стоянку автобусов и направился к джипу. Навстречу ему вышел водитель. Мужчина сказал ему несколько слов, и водитель отворил перед ним заднюю дверцу.

В салоне царил полумрак. На заднем сиденье, откинувшись на мягкие подушки, сидел старик в черной рясе. Седые волосы волной падали ему на плечи, возле него одним концом на сиденье, другим на полу лежал деревянный посох. Дерево было темное и гладкое, словно отполированное не одним десятком рук пилигримов. Резкие морщины пробороздили лицо старика, но выцветшие от возраста глаза уверенно и спокойно глядели из-под седых бровей. Скупым жестом он указал на место напротив себя. Подождав, пока вошедший устроится, он спросил так тихо, что, казалось, вести разговор стоит ему больших усилий.

– Я согласился встретиться с вами, потому, что об этом попросили мои добрые друзья. Надеюсь, дело действительно важное.

Мужчина кивнул.

– Да, конечно. Можем ли мы поговорить без свидетелей, – он немного повернулся, оглядываясь на водителя.

– Если вас это беспокоит, – старик нажал кнопку в подлокотнике, и толстое звуконепроницаемое стекло отгородило водителя от пассажиров.

– Благодарю вас, святой отец.

– Пустое, – старик вяло махнул ладонью, не поднимая ее с колен, – вы ведь иностранец?

– Да.

– Неплохо говорите по-русски.

– Почти так же хорошо, как вы по-итальянски.

Старик некоторое время молчал, разглядывая мужчину. Рука его легла на головку посоха, поглаживая дерево.

– Вы мирянин или священнослужитель?

– У меня церковный сан кардинала.

– Вот как, – казалось, старик ничуть не удивился, только глаза его немного сузились, внимательно разглядывая гостя. – Ваше имя?

Мужчина наклонился вперед и прошептал несколько слов.

Старик прикрыл глаза, будто вспоминая что-то.

– Вашего имени нет в списке кардинальской коллегии, – сказал он после продолжительного молчания.

– У вас прекрасная память, господин игумен, ведь в списке коллегии больше ста имен. Да, вы правы, моего имени там нет. Я назначен секретным решением Папы, in petto in petto – в груди(итал.).

– Должно быть, для этого были основания. Хорошо, – старик подумал немного, – Скажите, кто строил колоннаду на площади святого Петра?

– Строил Бернини. Двести восемьдесят колонн.

– На каком этаже личные покои Папы?

– На третьем, в девятнадцати комнатах.

Старик согласно покивал головой.

– Да, похоже, в Ватикане вы бывали. Что-нибудь, кроме слов, может доказать вашу правдивость?

Мужчина снял с пальца перстень с камнем и передал собеседнику.

Старик открыл ящичек в подлокотнике сиденья, достал сильную лупу и, включив в салоне свет, поднес перстень к лампе.

– Прекрасный алмаз, – сказал он, разглядывая камень через увеличительное стекло, – прекрасный.

– Кардинальское кольцо может быть украшено только сапфиром, и это сапфир. Я прошел проверку?

– Когда Кароль Войтыла Архиепископ Краковский Кароль Войтыла, стал папой Иоанном Павлом II.получил герб, который с внутренней стороны этого кольца?

– Еще в Польше, когда был Краковским архиепископом.

Старик вернул кольцо владельцу.

– Ладно, будем считать, с этим покончено. Впрочем, эти сведения общедоступны, но, положим, я вам верю. И что же угодно тайному кардиналу Папы от настоятеля православного монастыря?

Мужчина надел кольцо, подышал на него и протер платком. Глаза его скользнули по посоху.

– Я здесь не как представитель Его Святейшества. Скажем так: это моя частная инициатива, – он подождал вопроса, но старик безучастно молчал. – Вы, конечно, в курсе, что в Ватикане существует оппозиция?

– Вполне возможно.

Мужчина досадливо крякнул и провел рукой по густым черным волосам с едва заметными прядями седины.

– Я говорю откровенно, и мне хотелось бы…

– Ваша откровенность ни к чему меня не обязывает, господин кардинал. Пока. Вы захотели встретиться со мной и, следовательно, должны хотя бы заинтересовать меня. Только тогда вы можете ожидать ответной откровенности. Частичной, конечно.

– Мне совсем не нужна ваша исповедь, господин игумен…

– И на том спасибо.

Было заметно, что мужчина едва сдерживается, чтобы не вспылить. Но постепенно ему удалось подавить свой латинский темперамент, его учащенное дыхание выровнялось, и он нервно улыбнулся.

– Вы правы, конечно. Извините мою горячность, но вопрос очень щекотливый. Я просто расскажу вам о цели моей миссии, а вы решите, достоин я вашего доверия или нет, – он помолчал, обдумывая слова. – Итак, группа кардиналов, состоящих в оппозиции Иоанну-Павлу и разделяющая идеи экуменизма с позиций Ватикана, провела инфильтрацию демона на территорию московской епархии. Цель – вызвать недоверие паствы к православной церкви и отток верующих в лоно католичества.

Мужчина помолчал, ожидая реакции на свои слова.

Старик пожал плечами.

– Такое уже было. В десятом веке, если не ошибаюсь, когда решался вопрос о принятии на Руси новой веры.

– Вы правы, это повторение пройденного. К сожалению, возвращение к старым методам…

– Оставим сожаления, господин кардинал, хотя основания для них есть. Мы были предупреждены о возможности подобной диверсии. Уничтожение демона теперь только вопрос времени. Но все равно, я благодарю вас за хлопоты.

Кардинал помолчал, поджав губы.

– Если у вас все, то позвольте пожелать…

– Нет, не все, господин игумен. Во вчерашней «Оссерваторе Романо» есть краткое сообщение. Позволю себе его привести, – он достал из кармана листок бумаги, – при покушении на одного из членов Верховного Ватиканского трибунала погиб капитан швейцарской гвардии Швейцарская гвардия несет охрану резиденции Папы и собора Святого Петра., – кардинал сложил листок и опять убрал его. – Это официальная версия. По моим сведениям, он был отравлен. Скажите, ваш источник в Ватикане давно был на связи?

Игумен долго сидел неподвижно, поглаживая посох и разглядывая гостя из-под кустистых бровей.

– Чего вы добиваетесь? – наконец спросил он.

– Я хочу помочь искоренить зло, осознанно или по недомыслию причиненное вашему народу. Кучка безумцев, даже если они высшие отцы церкви, не должна осложнить отношения между нашими конфессиями. Воистину сказано: «Папа может дать кардинальскую шапку, но не может дать голову».

– Сказано это по другому поводу, но в данном случае звучит актуально. Боюсь, Климент XIII Климент XIII(1693-1769), римский папа 1758-1769г.не подозревал, что в конце второго тысячелетия Христианства высшие отцы церкви прибегнут к помощи врага рода человеческого. В чем выразится ваше содействие?

Мужчина подался вперед и прижал руки к груди. Отбросив напускную сдержанность, он заговорил, оживленно жестикулируя.

– Я долгие годы изучал труды, посвященные средневековым практикам экзорцизма. Его Святейшество, – он осенил себя крестным знамением, – передал мне многое из своего опыта. Я присутствовал при проводимых им обрядах изгнания. Помощь моя будет совершенно бескорыстна. Неужели это вас не убедит?

Игумен склонил голову, словно признавая убедительность доводов собеседника.

– Да, ваш наставник крупный эксперт в этом вопросе. Впрочем, у него столько достоинств, что места для недостатков практически не остается.

– Ваша ирония, господин игумен, несколько неуместна, – сухо заметил итальянец.

– Я говорю от чистого сердца, – слегка улыбнулся старик. – Вернемся, однако, к вашей просьбе. Я направил в Москву своего ученика, но, боюсь, он слишком молод и, если вы не против, я попросил бы вас оценить его знания и помочь в меру сил. В то же время, ваше непосредственное участие в грядущих событиях исключено. Абсолютно исключено! Вы согласны с такими условиями?

– Боюсь, у меня нет выбора, – пожал плечами кардинал.

– Да, странные союзы случаются в несчастье, – задумчиво произнес игумен. – В Москве вы свяжетесь с м-м… одним человеком, он предоставит вам возможность исправить вред, причиненный, как вы говорите, по недомыслию. Со своей стороны я предупрежу его о вашей просьбе. Телефон прошу не записывать и по возможности поскорее забыть, – старик немного подался вперед и прошептал несколько цифр на ухо склонившемуся к нему собеседнику.

– Благодарю вас, господин игумен.

– Не смею больше задерживать.

Мужчина взялся за ручку двери, но, помедлив, обернулся к старику.

– Простите, еще один вопрос. Что у вас в посохе?

Игумен, улыбнувшись, с легким щелчком повернул ручку посоха и немного потянул ее на себя. В полутьме салона тускло блеснул украшенный письменами клинок.

– Серебро? – спросил кардинал.

– Оправленное в молитву, – уточнил игумен.

Две девушки с видимым сожалением прервали разговор у стойки с симпатичным барменом. Одна из них, приветливо, но заученно улыбаясь, подошла к посетителю.

– Здравствуйте, могу я вам помочь?

Александр Ярославович с сомнением огляделся. Кафе пустовало, что было объяснимо ранним часом. Обшитые деревом стены создавали теплую атмосферу, придавая заведению уют. Развешанные по стенам фотографии он разглядывать не стал.

– Меня ждут, – несколько надменно произнес он.

– Вас ждет Сергей Владимирович? Прошу сюда, – девушка провела его к лестнице на второй этаж.

Они поднялись по деревянным ступенькам. От стола в углу навстречу встал смуглый человек лет тридцати в затемненных очках и темном костюме с неброским галстуком.

– Александр Ярославович?

– Да.

– Здравствуйте. Что будете пить?

Не замечая протянутой руки, Александр Ярославович прошел к столу.

– Ничего.

– Верочка, один кофе, пожалуйста. Чем обязан?

– Хочу сразу сказать, что я не одобряю людей вашего рода занятий, – заявил Александр Ярославович.

– Это я уже понял, – усмехнулся Брусницкий, – давайте все-таки присядем.

Они опустились за стол напротив друг друга.

– К сожалению, союзников не всегда можно выбирать, – Александр Ярославович упорно смотрел чуть выше головы собеседника, – ваше участие в произошедших ранее событиях случилось без моего ведома и выбора мне не оставило. До какой степени вы намерены участвовать в деле?

– До окончания. С вашей помощью или без нее. Тот, кто изуродовал тело моего друга, будет наказан. Я такого не прощаю.

– Похвальная последовательность, – взгляд Александра Ярославовича несколько смягчился, – что вы предприняли после э-э… посещения квартиры художницы?

– Я оставил там двоих людей с приказом задерживать всех до моего прибытия.

– Есть результат?

Брусницкий подождал, пока девушка поставит на стол кофе, размешал сахар и отхлебнул.

– Практически никакого. Заходил сосед. Я с ним побеседовал. Покровская приглашала его для мелкого ремонта. Той ночью он видел в глазок, как она спускалась по лестнице, поддерживая какую-то девушку. Их сопровождал мужчина. Описание мужчины довольно неопределенное. В квартире мы нашли юбку и блузку со следами крови. Этой девушке, я имею в виду знакомую Павла Волохова, ставили капельницу. Скорее всего, это был гемодез, реополиглюкин, возможно витамины и антидепрессанты. Проводилась деинтоксикация организма. Пока, это все.

– Я попрошу вас, Сергей Владимирович, не убирать оттуда своих людей. Полагаю, что в ближайшее время что-то произойдет. Может быть, не сегодня или завтра, но наверняка в ближайшую неделю.

Брусницкий согласно кивнул головой.

– Как Волохов? – спросил он.

– Плохо. Его надо приводить в чувство.

– Могу посоветовать неплохого врача.

– Нет, здесь нужно несколько другое, – Александр Ярославович впервые взглянул собеседнику в глаза. – Насколько необходимо ваше присутствие в Москве?

– Текущие вопросы могут подождать.

– Волохова нужно отвезти туда, где он восстановит силы. Если коротко: это место расположено на границе Псковской и Новгородской областей. Условий там никаких, придется жить в палатке. Вы можете это взять на себя?

Брусницкий удивленно приподнял бровь.

– М-м, смогу, пожалуй. Да, смогу.

– Отлично. Доедете до Старой Руссы, затем на юг вдоль реки Ловать до ответвления к Рдейскому озеру. Предупреждаю сразу, дорога к озеру плохая, заболоченная, в дождь можно и застрять. Возле озера разрушенный храм, где-нибудь рядом, на берегу, разобьете палатку. Вот, собственно, и все, что от вас требуется.

– А мальчик?

– Иван? Он поедет с вами. Без него не обойтись, а здесь его оставлять нельзя.

– Хорошо, я буду поддерживать связь со своими людьми, чтобы быть готовым в любой момент вернуться.

– Когда сможете выехать?

Брусницкий подумал.

– Через час.

– Знаете, где живет Волохов?

– Да.

– Отлично, жду вас у него через час.

Александр Ярославович поднялся, помешкал, но все-таки протянул руку.

Когда он спускался по лестнице, Брусницкий окликнул его.

– Могу я вас спросить кое о чем?

– Слушаю вас?

– Кто такой Павел Волохов?

– Могу лишь предложить вам ознакомится с языческим культом севера Руси. Фамилия Волохов – это производное от м-м…, впрочем, сами посмотрите.

Иван оделся в купленные Волоховым вещи, а свои сложил в найденный в шкафу веселенький зеленый с красным рюкзак. Затем вымыл водочные бутылки, перелил в них свой отвар и теперь смотрел «В мире животных». В монастыре телевизор был, но вот времени смотреть его не было. Да и отец-игумен не очень приветствовал такой отдых. В дверь настойчиво позвонили. Иван посмотрел в глазок, как ему советовал Волохов, и открыл дверь.

– Собрался? – спросил Александр Ярославович, быстро входя в прихожую.

– Да, я все собрал. А куда мы идем?

– Потом узнаешь. Павел спит?

– Спит.

– Пора будить.

Они вошли в комнату. Александр Ярославович присел перед диваном на корточки.

– Павел, – он потряс Волохова за плечо, – Павел, вставай.

Волохов замычал и подергал плечом, пытаясь сбросить чужую руку, потом отвернулся к стене и захрапел.

Александр Ярославович ушел на кухню, Иван услышал, как он открыл воду. Когда он вернулся, в руках у него была большая кастрюля.

– Ну-ка, Иван, убери куртку.

Иван снял с Волохова кожаную куртку, которой тот накрылся с головой. Александр Ярославович подошел к дивану и опрокинул кастрюлю на голову спящего Волохова.

Замахав руками, тот подскочил на диване и свалился на пол.

– Ванька, я тебе голову оторву, сопляк, – заорал он, протирая руками глаза, потом поднял голову, увидел, кто перед ним, и поднялся на ноги. – А-а, пресветлый князь! Соскучились, что ли?

Волохова повело в сторону, и он поднял руку, пытаясь уцепиться за рубашку Александра Ярославовича. Тот перехватил его руку. Волохов тяжело задышал. Иван со страхом увидел, как знакомым жутковатым светом налились его глаза, как взбугрились на руке и на спине под майкой его мышцы. Несколько секунд они стояли, сцепившись руками, потом Александр Ярославович медленно пригнул руку Волохова вниз.

Скривившись, тот потряс кистью.

– Понятно, – протянул он, оскалившись, – народный герой, канонизированный…

Александр Ярославович хлопнул его тыльной стороной ладони по губам.

– Ты что, Волохов, совсем мозги пропил?

Покосившись на Ивана, Волохов отступил назад и плюхнулся на диван.

– Чего вам еще от меня надо? Я больше ничего не могу. Нет меня! Все, помер!

Александр Ярославович присел рядом с ним на диван.

– Павел, возьми себя в руки. Не время сейчас… Он скоро объявится. Тебе надо привести себя в порядок. Послушай меня… Иван, выйди на кухню.

Иван послушно вышел на кухню и закрыл дверь. Сквозь стекло он видел, как Александр Ярославович, обняв Волохова за плечи, что-то втолковывал ему. Тот сидел, отвернувшись к окну. Потом он обхватил ладонями лицо и сгорбился. Ивану стало неловко, он отвернулся и стал смотреть на улицу. Двор был пуст, ветер гонял по детской площадке фантики от конфет. На железной дороге загудела электричка.

Отворилась дверь, и в кухню заглянул Александр Ярославович. Он сурово посмотрел на Ивана и тот вдруг почувствовал себя виноватым, словно это он почти неделю глушил водку. Александр Ярославович неожиданно подмигнул ему.

– Ох, Ваня, свалились вы на мою голову.

Вытираясь полотенцем, из ванной пришел Волохов. Лицо у него было опухшее, глаза заплывшие, и смотрел он в сторону.

– Присаживайся, Павел. Иван, налей-ка ему полстакана.

– Вина?

– Вина, вина.

Иван достал початую бутылку и налил водку в тонкий стакан.

– Давай, Павел. Но смотри! Неправильный опохмел приводит к запою.

Волохов выдохнул воздух и в два глотка влил в себя водку. Иван вытащил из холодильника банку с остатками квашеной капусты и, засуетившись, метнулся к мойке, схватил вилку и подал ему. Волохов помотал растрепанной головой, залез в банку пальцами и, выудив желтоватые капустные нити, запрокинул голову и отправил их в рот. Потом выпил из банки остатки рассола и захрустел капустой. Александр Ярославович, стоя в дверях, насмешливо покачал головой.

На улице засигналил автомобиль. Иван выглянул в окно.

– Машина приехала. Это Сергей Владимирович.

– Так, Иван, помоги ему спуститься по лестнице. Вещи я возьму и дверь закрою.

Волохов поднял голову и икнул.

– Кому это – «помоги»? Это мне «помоги»?

Он встал, и его бросило на стену. Александр Ярославович придержал его.

– Иван, положи его руку себе на плечо. Вот так. Ступайте, я догоню.

На лестнице Волохов, оскальзываясь на каждой ступеньке, совсем повис на Иване. Он был тяжелый, и Иван быстро выдохся.