Текст книги "Русский экзорцист"

Глава 9

К казино подъехали ближе к вечеру, когда серьезные игроки еще отдыхали от ночных страстей. Витек, слегка поддатый, решительно устремился по ступенькам к главному входу. Волохов чуть замешкался, расплачиваясь за такси.

Здоровенный парень в черном костюме преградил Витьку дорогу.

– Прошу прощения, – пробасил он вежливо, – у нас в казино dress-control.

– Чего, – Витек приподнял бровь, – чего у тебя дрес…, дрис…?

– Господа приходят в костюмах, дамы в вечерних платьях, – терпеливо пояснил парень.

– А я чего, в трусах, что ли пришел?

– Господа приходят… – снова завел охранник.

– Да мне насрать, какие господа приходят, – обозлился Витек, – я, может, страдаю, что последний рупь пролетарию просадить негде?

Охранник потерял терпение, тем более что прохожие стали останавливаться, интересуясь, чем закончится перебранка. А скандалы начальством не приветствовались. Наклонившись вперед, он, вежливо улыбаясь, шепнул в ухо скандалисту:

– Пошел в жопу, задрыга.

Витек, не тратя слов, схватил его за лацканы пиджака и попытался боднуть в лицо.

Охранник оттолкнул от себя «пролетарские» руки, развернул Витька лицом к зрителям и дал такого пинка, что страдалец, соколом порхнув над ступенями, приземлился только на тротуаре. Он грянулся оземь всем телом сразу, успев лишь подложить ладони под небритую опухшую физиономию. Волохов, взывая к чувству сострадания, простер руки к народу.

– Что же это, господа-товарищи? Ужель не можно теперь и отдохнуть-то по-человечески?

Витек, стоя на карачках, мотал головой и плачущим голосом просил окружающих:

– Пустите меня! Не держите меня! Я порву его, как обезьяна газету!

Окружающие не держали его по причине гомерического хохота, согнувшего их в три погибели.

Волохов отвел пострадавшего в ближайший двор, купил бутылку пива и велел ждать.

Магазины одежды должны были еще работать. Поймав частника, Волохов через пять минут был у магазина мужской одежды. А через двадцать, купив без примерки два черных костюма, ботинки, рубашки и галстуки в тон, вернулся во двор, где оставил Витька. Переодевшись прямо во дворе и сложив одежду в пакеты, они вернулись к игорному клубу.

– Ботинки жмут, – пожаловался Витек.

– Потерпишь, – сварливо ответил Волохов.

Охранник стоял другой и пропустил их беспрепятственно. Волохов взял десяток жетонов и они прошли в зал.

Витек, на удивление, повел себя, как завсегдатай: покровительственно кивнул крупье, приподняв бровь, проследил за сдачей в «Блэк Джек». Наконец остановился возле рулетки и, потянувшись к уху Волохова, чтобы якобы сделать замечание по игре, тихо сказал:

– Сейчас стол прошли, где в «Очко» режутся. Лицом к нам сидит парень, глаз дергается. Это брат Толяна. Телка рядом – Мария, вдова Толяна, а мужик сзади – советник или вроде того. По сути, он все решает.

– Понял, – кивнул Волохов. – На вот, сыграй пока.

Он дал Витьку несколько жетонов, показал на свободное место рядом с сильно декольтированной изможденной дамой и отошел к карточному столу.

Несколько минут он молча наблюдал за игрой. Казино выигрывало. Парень за столом играл нервно, будто хотел забыться в игре. Женщина рядом курила, роняя пепел на пол и лениво поглядывая по сторонам. Стоявший позади них смуглый мужчина в затемненных очках несколько раз нагибался и, судя по всему, пытался повлиять на результат. Парень советов не слушал. Глаз у него и вправду дергался. Проиграв в очередной раз, он вполголоса выругался. Мужчина посмотрел на Волохова и, как бы извиняясь улыбнулся. Павел повел головой и слегка кивнул. Мужчина прикрыл глаза, снова наклонился к игроку, что-то сказал и, не глядя на Волохова, направился к бару.

Они оказались на соседних табуретах, мужчина заказал «Текилу», Волохов кофе. Бармен подал заказ и отошел в сторону.

– Мне показалось, что у вас есть ко мне разговор, – тихо сказал мужчина. – Я прав?

– Да, разговор есть. – Волохов помешал ложечкой кофе, отложил ее на блюдце и, отхлебнув, одобрительно кивнул. – Я, право, в затруднении. Не знаю, с чего начать.

– Я не буду оригинален и предложу начать с начала.

– Хорошо, я вижу, вы предпочитаете ясность. Меня зовут Павел Волохов.

– Сергей Владимирович Брусницкий, можно просто Сергей.

– Очень приятно. Итак: мне известно, что ваш э-э… бизнес понес большую утрату. Мои интересы в данном случае проходят рядом с вашими. Не пересекаясь, а именно рядом. Параллельно, так сказать, и не исключено, что мы могли бы стать полезными друг другу.

– В чем заключаются ваши интересы?

– Во время визита к вам был убит священник церкви Всех Святых отец Василий. В тот же день вы спрашивали о нем в церкви. Меня интересует исключительно это убийство. Могу я узнать, чем вызваны ваши расспросы?

– Полагаю, что можете.

Медленно, тщательно подбирая слова, Брусницкий рассказал Волохову о визите священника. Павел хмурился все больше.

– Мы повторно вызывали бальзамировщика, но тот был просто ошеломлен случившимся. По его словам, состав, который он ввел в тело, проверен и используется очень давно. Ошибиться он не мог. Поверьте мне на слово, он очень старался. Тем не менее, к его повторному визиту тело было в таком состоянии, что… – Сергей Владимирович покачал головой и залпом допил «Текилу», забыв про соль и лимон. – Он взял пробы. Бальзамирующей жидкости не было и в помине. Тело было накачано кислотой, ускорившей разложение. Ткани тела расползались от малейшего сотрясения при переноске гроба. Это был просто студень, полурастаявший студень. Я думал, что никогда не избавлюсь от этого кошмарного запаха.

– И каким же образом кислота…

– Не знаю, – Брусницкий раздраженно махнул рукой, подзывая бармена. – Не знаю! Олег, – он мотнул головой в сторону игрового стола, – этого бедолагу чуть не убил. Но я чувствую, что он ни при чем.

От рулеточного стола к бару проследовала изможденная декольтированная дама и взяла два двойных «Чивас Ригал». Волохов с некоторым беспокойством увидел, что, вернувшись к столу, она поставила бокалы рядом с Витьком, и тот залпом выпил один из них.

– Кстати, после ухода священника я нашел наперстный крест. Похоже, священник сам снял его – цепь была не порвана, – добавил Брусницкий.

Волохов нахмурился.

– А вы уверены, что к вам приходил священник?

– Если у него нет брата-близнеца, – Брусницкий пожал плечами, – но, похоже, что нет. Священника убили сразу после того, как он вышел от нас. Это похоже на отработку заказа одноразовым киллером. Сначала он работает с клиентом или делает какое-либо дело, а потом кто-то работает с ним.

– Не думаю, что здесь такой вариант, – задумчиво сказал Волохов. Он перевернул чашку вверх донышком и поставил ее на блюдце. – Мне кажется, что к вам приходил уже другой человек. Двойник отца Василия, а убийство совершено до, а не после визита. Я ищу убийц священника. Если хотите, буду держать вас в курсе дела.

– Очень хочу, – Брусницкий насыпал щепотку соли между большим и указательным пальцем, поднял рюмку. – Я подозреваю, что между убийством и тем, что случилось с телом нашего м-м… руководителя, есть связь, – он выпил, слизнул соль и слегка передернулся. – Я попрошу вас вот о чем, Павел. Если мои подозрения материализуются, мы непременно хотели бы принять участие в э-э-э… финальной стадии расследования. Полагаю, помощь вам понадобится.

– Вполне возможно, – согласился Волохов. – Я могу позвонить вам – может быть, вы что-то вспомните?

– Да, конечно. Вот моя визитка, – Брусницкий протянул карточку, – но ничего существенного я не забыл. Мария, жена, вернее, вдова Анатолия, бормотала что-то, насчет того, что священник вроде и не священник, глаз у него черный и ее он домогался. Но она под дозой была, что с нее возьмешь.

– Глаз черный, – заинтересовался Волохов.

– Ну да, черный глаз, говорит, у него, а меня, мол, облизал. Но я думаю, что у нее были галлюцинации. Хотя как священник уходил, мы не видели. Поминали уж очень интенсивно, сморило нас.

– Вот как, ну что ж, спасибо за информацию. Я свяжусь с вами, если выяснится что-то новое, – Волохов пожал собеседнику руку и направился к игровым столам.

Брусницкий поглядел ему вслед, затем поднял перевернутую чашку и внимательно рассмотрел потеки кофейной гущи.

– Берегите ваших женщин, молодой человек, – пробормотал он Волохову в спину.

Павел услышал разговор на повышенных тонах за рулеточным столом и ускорил шаги, предчувствуя неприятности.

– Я ебаный в рот!!! – рявкнул Витек и так саданул ладонью по столу, что крупье выронил шарик.

– Да что вы, – заинтересовалась декольтированная дама, – как насчет обмена опытом?

– Он должен был здесь остановиться, – не обращая внимания на соседку, продолжал орать Витек, тыча пальцем в ячейку с номером двадцать. – Это ты здесь, пидор мокрожопый, таким приемчикам научился, или от рождения козел со справкой? Каждая, понимаешь, сука норовит у пролетария последний рубль…

Крупье, слегка отступая от стола и часто помаргивая, бормотал что-то вежливое. Пожилой господин с профессорской бородкой одобрительно кивал каждому энергичному выражению недовольства. Он явно жалел, что не на чем записать каскад метафор и аллегорий, сыпавшихся из раздосадованного Витька.

– Так, партнер, ты чего буянишь? – спросил Волохов, подходя к столу.

– Да вот этот гондон…

– Все, понял, – Волохов ухватил Витька за воротник и рывком поднял со стула. – Ну-ка, пойдем, проветримся.

– Паша, ну еще партию, а?

– Пойдем, прожигатель жизни.

– Молодой человек, – встряла худосочная дама, – телефончик не оставите?

– Нам пока не провели, – буркнул Витек, исподлобья глядя на крупье. – Ай вил бек!!!

– О-о, ты еще и по-английски говоришь, – подивился Волохов.

– Кино видел и плакат с Терминатором у меня дома висел, – пояснил пытавшийся вывернуться Витек.

– Of course, welcome, – пробормотал крупье.

– Чего он лопочет?

– Ждем, говорит, с нетерпением. Заглядывайте почаще, – пояснил Волохов.

На выходе он забрал пакеты с одеждой и, опасаясь, как бы Витек не стал заводить разборки с охранником, взял его под руку. Улица была пустынна, лишь несколько автомобилей, были припаркованы возле казино. Витек с сожалением оглянулся.

– Надо бы сюда почаще заходить. Систему эту я понял, – он покрутил в воздухе пальцами, изображая рулеточное колесо.

– Эх, Витя, эту систему со дня ее изобретения еще никто не понял. Поехали домой.

Ночь шла наубыль, небо между крышами из темного, подсвеченного рекламой и уличным освещением, становилось тускло-серым, словно старая школьная доска. Звезды пропадали, как ненужные формулы, стертые тряпкой уборщицы.

– А может, прогуляемся? – неожиданно предложил Витек, – сто лет в центре не был.

– Давай, – согласился Волохов.

Пешком они дошли до Маяковки. Витек снял пиджак и забросил его на плечо. Не сговариваясь, влезли в один из первых троллейбусов. Сонный водитель не спешил, но на безлюдных остановках даже не притормаживал.

Поливочные машины смывали пыль и мелкий мусор в водостоки.

Возле метро «Аэропорт» Волохов попросил водителя остановиться.

– Ну, что, Паша, хорошо бы это, того… – подмигнул Витек, – и закусить!

– Что, с утра пораньше водку пьянствовать? Нет уж, уволь, – огорчил его Волохов, – но закусить можем.

В ночном магазинчике он купил еды. Угрюмая продавщица оживилась, увидев покупателей в вечерних костюмах.

– Ну, хоть лосьона «Огуречного» давай возьмем, – не отставал Витек.

– Парфюмерия еще не работает. Слава богу.

Витек с тоской оглядел ряд бутылок.

– А вот шампанского, мальчики, – предложила продавщица, показывая на коробку с двумя бокалами и бутылкой сомнительного напитка.

– Вот это можно, – согласился Волохов, – поскольку мы с тобой сегодня были заняты исключительно получением удовольствия, то…

– Я был занят получением пинка под зад и еще и заплатил за это, – буркнул Витек.

– … то закончим разгульную ночь шампанским.

В тихом зеленом дворике открыли бутылку. Витек от бокала отказался. Глотнули, заели шоколадкой и пошли дальше.

– Эх, не по мне эта газировка, – бубнил Витек, в очередной раз поднося бутылку ко рту.

Шампанское, не желая попадать внутрь его страждущей натуры, пузырилось и текло по небритому подбородку и жилистой шее за крахмальный воротник рубашки.

– На вас не угодишь, друг мой, – произнес Волохов, делая глоток из бокала. – Уже и шампанское не доставляет вам удовольствия.

– Просил ведь: достань «Огуречного» или «Розовой воды», – угрюмо бормотал Витек.

– О, – не слушая его, воскликнул Волохов, – вот человек, тоже несомненно занятый получением удовольствия. Посмотри, с каким энтузиазмом она это делает!

Краснощекая толстая тетка с сумками и пакетами в руках стояла в садике возле пятиэтажки и, не обращая внимания на ранний час, голосила на всю округу, обращаясь к окну на четвертом этаже.

– Верка! Вер!! Верка, мать твою!!!

– Тройное воздействие на слуховые рецепторы упомянутой Веры, я думаю, будет более продуктивным, – заметил Павел, прихлебывая шампанское.

– Чего?

– Помочь, говорю, надо – перевел Волохов.

– А-а, это можно.

Когда тетка в очередной раз открыла рот, собираясь позвать тугую на ухо подругу, «соавторы» заорали что было сил:

– Верка, мать твою!

Тетка шарахнулась в сторону, роняя пакеты.

– Нажрутся с утра.

Волохов проводил удалявшуюся рысью тетку удивленным взглядом.

– Опять не угодили…

Все-таки Витек уговорил его купить водки – иначе, мол, после стольких переживаний, никак не заснуть. Махнув стакан, он раскинулся на траве и скоро захрапел. Волохов, проклиная бюрократию, сходил на почту и целый час строчил отчет, исписав несколько листов бумаги. Бросив отчет в почтовый ящик, он вернулся на полянку, улегся под куст и заснул, надеясь проспать до вечера.

Телефон разбудил его через два часа.

– Волохов, нам надо встретиться, – не здороваясь, сказал Александр Ярославович.

Голос его был сух и неприятен.

– А подождать нельзя? – сварливо спросил Волохов.

– Нет. Жду на Манеже, у памятника Жукову, – коротко сказал, будто скомандовал Александр Ярославович и дал отбой.

Волохов выругался. Тень, в которой он заснул, переместилась, и солнце здорово напекло голову. Витек дрых без задних ног.

На метро Волохов приехал на Охотный ряд и вышел к Манежу. Духота давила и изматывала. На небе не было ни облачка и народу на площади возле торгового центра, несмотря на дающие призрачную прохладу фонтаны, было немного. Возле памятника маршалу Павел увидел высокую фигуру Александра Ярославовича. На этот раз тот был в форменной рубашке с коротким рукавом и в фуражке с высокой тульей. Придирчиво рассматривая скульптуру, он заходил с разных сторон, то приближаясь, то отходя от нее. В заложенных за спину руках он держал тонкую кожаную папку с затейливым тиснением и изящным замком благородного металла.

Поприветствовав подошедшего Волохова небрежным кивком, полковник указал на скульптуру.

– Странное ощущение, будто что-то не так. А что именно – не пойму, – озадаченно сказал он.

– Вы меня вызвали, чтобы оценить достоинства современного искусства?

– Нет, здесь я уж как-нибудь сам разберусь, – ядовито сказал Александр Ярославович. – Я пригласил вас оценить достоинства произведения другого жанра. Эпистолярного, с позволения сказать. Пойдемте-ка, присядем.

– Надо же, как все просто, – пробормотал Волохов, следуя за полковником к фонтанам манежа, – стоило вас рассердить, и вы стали обращаться ко мне на «вы».

– Будьте любезны присесть, – Александр Ярославович указал на скамейку возле полусферической карты мира.

Волохов устроился на жестком сиденье, забросил руки на спинку скамьи и с вежливым ожиданием уставился на собеселника. Он уже догадался, о чем пойдет речь. Некоторое время полковник стоял перед ним, покачиваясь с пятки на носок и с плохо скрываемым раздражением разглядывал небрежно развалившегося Волохова.

– Вы не догадываетесь, милейший, о чем пойдет речь? – с сарказмом спросил он. – Почему я вынужден просить вас пожаловать на встречу?

Павел улыбнулся широкой радостной улыбкой дебила, получившего леденец, и удивленно всплеснул руками.

– Александр Ярославович, дорогой вы мой! Если какие-то неприятности, так я со всей душой помогу! Вы ж мне как отец! Ну, как приемный отец, – поправился он, увидев, что полковника передернуло.

– Ты мне уже помог, – рявкнул Александр Ярославович, выхватывая из-за спины папку и тыча ею в нос Волохова. – Это что? Что это, я тебя спрашиваю?

Волохов подался вперед, внимательно разглядывая папку.

– Это папка для бумаг, – сказал он наконец с облегчением человека, решившего трудную задачу.

Александр Ярославович как-то сник, покачал головой, будто иного и не ожидал, и уселся рядом с Волоховым. Сняв фуражку, он бросил ее рядом на скамью и, открыв замок, достал из папки бумаги. Павел узнал свой доклад и подавил смешок.

– Узнаешь? Узнаешь, – констатировал полковник, покосившись на него. – Я не успел сам прочитать и передал наверх. Мне вернули эти бумаги и посоветовали научить сотрудников писать доклады. Причем посоветовали в таких выражениях, что…

– Не может быть. Я постарался сгладить наиболее острые…

– Ты сгладил. Так сгладил, что непонятно, о чем речь, а то, что понять можно, не вызывает, мягко говоря, уверенности в успехе операции. Как это вот понимать, – полковник перелистнул несколько страниц, – ага, вот: « … и сказал прислужнику, шарик бросающему, что работая в этом храме греха, порока и разврата, и помогая Маммоне уловить в сети свои неокрепшие души людские, губит он душу собственную. И уличил он прислужника в содомии богомерзкой, ибо порок сей на челе его столь ясно отпечатан, что не узреть знак тот может только не пожелавший увидеть!» – конец цитаты, – с горечью сказал полковник. – Это отчет, я тебя спрашиваю? Это выдержки из «Жития и страдания первых христиан в языческом Риме», а не отчет.

– А что я должен был написать? Как Витек сказал крупье, что он пидор мокрожопый…

– Как, как? – неожиданно ухмыльнулся Александр Ярославович.

– Именно так. Он и еще много чего сказал. Но давайте по порядку. Я нашел схрон.

Волохов достал из пластикового пакета сверток и подал его Александру Ярославовичу. Спрятав отчет Волохова в папку, Александр Ярославович развернул шуршащий целлофан и вынул свернутый кусок кожи. Он потер его пальцами, поднес к лицу, затем аккуратно сложил по сгибам, на которых кожа побелела и потрескалась.

– Похоже, здесь была книга, а?

– Очень похоже, – подтвердил Волохов.

– Если учесть то, что ты узнал в казино, можно с уверенностью сказать: он нашел себе тело, он разыскал книгу и он начал действовать.

– Что в этой книге?

– Точных сведений нет. Есть несколько рукописей, якобы написанных самим дьяволом или с его слов. Судя по всему, здесь, – Александр Ярославович указал на кусок кожи, – лежала привезенная в Россию инкунабула. Хуже всего, если в свертке был православный вариант «Книги мертвых», так называемый «Чернослов», но последние упоминания о нем датированы одиннадцатым веком.

– Тексты книг есть?

– О «Чернослове» сведений нет. Есть пересказ нескольких глав рукописи, виденной одним из мастеров, помогавших итальянским архитекторам и есть пророчество юродивого. Высказал он его в шестнадцатом веке в одном из Новгородских монастырей. Через два дня его нашли на дороге убитым. Тело было буквально растерзано, но явно не зверем. Не съедено было тело, а именно растерзано. Настоятель по горячим следам записал пророчество. Вот послушай.

Александр Ярославович откашлялся и заговорил нараспев:

– В лето жаркое, когда смрад и грех овладеют телами и душами неокрепшими. В лето бури очистительной, после пекла адского пришедшей. Изберет демон деву красную, злыми зельями и муками смертными он сломает ее веру слабую, подготовит тело к зачатию мерзкому, ясный разум подменит ей виденьями бесовскими и окружит ее чрево знаками дьявольскими. После над телом девы той прочтет заклинанья богомерзкие и зачнет с ней врага рода человеческого. А врага он зачнет злым семенем, из людей, одержимых пороками, собранным. Пороками, присущими веку нынешнему, прошлым и грядущим столетиям, но расцветшими цветами репейными в год лета жаркого.

– Почти прямое предупреждение, – пробормотал Волохов. – Какие-нибудь меры церковью принимались?

Александр Ярославович невесело хмыкнул.

– Понимаешь, ли, Павел, на Руси странное отношение к прорицателям. Особенно если пророчат что-то неприятное. Когда пророчество сбывалось, говорили – накаркал! Во всем остальном мире ты – провидец! Ты предвидел, предупредил и спас! Почет тебе и уважение. А у нас ты – кликуша! Ты накликал беду. Кол тебе осиновый! Юродивого просто изгнали из монастыря. В тех местах уже был один официально признанный блаженный. Посчитали, что одного достаточно. Убогого изгнали из монастыря, а через сутки нашли растерзанное тело.

Волохов встал со скамейки, подошел к фонтану, омывавшему карту планеты. Казалось, арктическая шапка льдов, истекая потоками воды, пытается смыть островки земли в океан. Павел зачерпнул воды и намочил лицо и голову. Вода была теплой.

– Я попробую обобщить наши сведения. Отец Василий получает письмо и начинает изучать труды средневековых теологов по демонологии. Можно ли предположить, что в письме тоже содержалось предупреждение? Я думаю можно. Какого рода могло быть предупреждение, если отец Василий считался знатоком по изгнанию бесов? Ответ очевиден: кто-то, возможно из окружения высшего католического духовенства, предупреждает, что готовится проникновение демона на территорию православной конфессии. Полагаю, это согласуется и с вашей теорией.

Стоя вполоборота к собеседнику и глядя себе под ноги, Волохов негромко делился своими заключениями. Александр Ярославович, задумчиво поглаживая русую бородку, одобрительно кивал.

– В последнее время из-за агрессивной политики сторонников ислама католичество утрачивает свои позиции в мире. Для них теперь возможна даже договоренность с дьяволом. Что-то вроде: ты оставляешь нас в покое, а мы закроем глаза на то, что ты будешь делать восточнее Польши. Нет, пожалуй, Западную Украину они тоже в обиду не дадут. И он пришел к нам… А здесь ему простор и раздолье.

– Ну, это ты загнул, Волохов, – не удержался Александр Ярославович, – договор Папы с дьяволом! Ты думай, что говоришь! Хотя, конечно, ситуация у них патовая.

– Вот и я о том же. Но возможен и другой вариант. На западе технология изгнания дьявола отработана настолько, что проникновение еще одного и даже нескольких демонов большой проблемы для католической церкви не создаст. Другое дело – провести инфильтрацию Инфильтрация – просачивание(воен.терм.) демона на территорию православных конфессий и дождаться, когда наша церковь признает свое бессилие. Так накалить обстановку, что паства разуверится в действенности православных догматов, и с блеском провести обряд Экзорцизма.

– Хм, а вот это возможно.

– А вы не смогли бы там, – Волохов поднял палец, – объяснить ситуацию?

– Эх, Павел, – вздохнул Александр Ярославович, – я, конечно, вхож во все двери, но Ему и так больно от разобщенности рода человеческого. Будем решать сами. И на меня, кстати, не очень рассчитывай. У нас мораторий на вмешательство в земные дела. Если уж совсем худо станет – испрошу для тебя помощи. Но только в крайнем случае.

Александр Ярославович поднялся со скамейки, сунул папку под мышку.

– В общем так, Павел. Все это надо еще раз обдумать. Это все теории. Единственно в чем мы можем быть уверены, – это в том, что демон уже здесь. Наша задача найти его, не дожидаясь, пока он осуществит задуманное. Найти и … – он сделал энергичный жест, рассекая воздух ребром ладони.