Текст книги "Канун Армагеддона"

– Нет! – вдруг ворвался в мозг Уррия голос отца. – Нет, Ламорак, нет! Мы сами должны!!! – Но через мгновение голос Радхаура вновь стал властным:

– Отступаем! Все бритты – назад!!! Это приказ!

Что-то изменилось в битве, и Уррий, все так же тщетно наносивший удары своему противнику, не мог понять, что именно. Потом он на мгновение поднял голову и не поверил своим глазам – над местом битвы кружили драконы. Противник Уррия тоже на неуловимый миг поднял глаза к небесам, и для юного рыцаря этого было вполне достаточно, чтобы вонзить клинок в щель между нагрудником и шлемом.

– Отступаем, бритты! Отступаем! – кричал граф Маридунский, отражая удары врагов. – Это приказ!!!

Приказы главнокомандующего (а в этой битве граф Маридунский без сомнения таковым и являлся) выполняются без обсуждения. Уррий выдернул окровавленный клинок, развернул коня и отступил. Последними к сбившимся в толпу бриттам присоединились сэр Радхаур, сэр Гловер и девять оставшихся в живых алголиан.

На поле битвы творилось нечто невообразимое.

Огромная стая драконов напала на их противников. Драконы были сравнительно небольшими, от трех до пяти ярлов в длину, но чрезвычайно сильными. И их было не меньше сотни. Они набрасывались на тевтонцев, выхватывали передними лапами всадника из седла и вздымались вверх, ярдов с пятидесяти отпуская свою жертву. Тевтонцы сражались отчаянно, но исход битвы был предрешен, наиболее умные – или трусливые – пытались спастись бегством. Несколько десятков врагов предпочли сдаться бриттам, чем пытаться убежать от стремительных чудовищ. Высоко в небе, словно охраняя своих малых собратьев, парили четыре огромных красных дракона.

Прямо рядом с бриттскими воинами приземлился тоже красный, но не такой огромный дракон, на котором сидел всадник в блестящих доспехах.

Рыцари напряглись, готовые пустить в ход оружие и против этой новой опасности, но сэр Радхаур движением руки заставил их убрать клинки, спрыгнул с коня и направился к дракону. Таинственный всадник тоже ловко соскочил на землю, погладил по шее своего дракона, словно благодаря за службу, и пошел к Радхауру.

Они крепко обнялись.

– Я же кричал тебе, чтобы ты не вмешивался. Это был рыцарский бой! – укоризненно сказал граф Маридунский.

– Я никому не позволю нападать рядом с моими владениями на моих гостей. Если бы вы были в других землях и направлялись по своим делам, другое дело. Вы ведь ехали ко мне?

– Не только к тебе, – честно ответил Радхаур. – Мы хотим повидаться с Моонлав.

– Да, я знаю, она мне это сама сегодня сказала, – кивнул таинственный незнакомец.

Впрочем, многие уже догадались, с кем мог так тепло обниматься граф Маридунский.

К группе всадников устало подошел барон Ансеис. Уррий вдруг вспомнил о лошади без всадника и тревожно спросил:

– Где Отлак? Он погиб?!

– Нет, – улыбнулся ему Ансеис. – С Отлаком все в порядке. Его просто вышибли в схватке из седла, но он хорошо упал. Отлака вытащили из свалки оруженосцы – ни одного перелома или царапины, только синяки.

К ним подъехал сэр Гловер:

– А где Бламур? Что-то я не вижу его, бычья требуха!

– Бламур помогает раненым, – ответил барон. – У него есть какие-то особые бальзамы.

– Много наших погибло? – спросил Гловер, обводя взглядом бриттских рыцарей.

– Виконт Сикард, – сообщил Ансеис. – И раны сэра Манча очень серьезны, боюсь, он не сможет продолжить путешествие…

– Если бы не подоспели эти зверюги, – Гловер кивнул на сделавших свое страшное дело и теперь кружащих в небе драконов, – мы могли все погибнуть, разрази меня гром! Скверное дельце!

– Которое останется в народной памяти, как битва у часовни отшельника Аселена, – усмехнулся Ансеис. – Если, конечно, останется…

Глава девятая

…и направил тогда Бог посланницу свою Моонлав к народу праведному, поклоняющемуся Богу единственному, милостивому и милосердному; послал Бог Моонлав к своему избранному народу, чтобы несла она им слово Его и волю Его.

Директория Моонлав

Перед ними была лестница. Довольно крутая и высокая, уходящая на вершину горы, расположенной посреди пустыни.

– Я пойду первым, – сказал барон Ансеис.

– Да, – кивнул Радхаур. – Я – вторым. Ты, Уррий, третьим. У тебя не должно возникнуть больших сложностей… Главное – не останавливайся и ничего не бойся.

– А чего я должен бояться? – спросил юный рыцарь.

– Ты? Не знаю. Но не бойся ничего. Другой такой лестницы в мире нет. Это – лестница воинов, лестница Моонлав. Вперед, сэр Ансеис, я за вами.

Хамрай улыбнулся обоим Наследникам Алвисида и бесстрашно ступил на ступеньки лестницы. Он сам этого хотел.

Когда фигура барона достигла примерно середины, Радхаур сказал:

– Когда я буду там же, отправляйся за мной, не раньше. Мы будем ждать тебя наверху.

Радхаур второй раз в жизни поднимался по лестнице. Он мог обойтись без этого. Но он шел к Моонлав не как проситель. Как посол Алвисида. А послам не к лицу пользоваться черным ходом.

Он знал, кого увидит на этих ступенях первым. Он не мог вспомнить всех, кого здесь встретит, – может, поэтому и решил подниматься по ней второй раз?

Но он пожалел об этом – никаких чувств, ни гордости, ни жалости, видения на лестнице Моонлав, у него не вызвали. Потому, наверное, что он стал воином. Безжалостным, не останавливающимся ни перед чем для достижения своей цели. И он ее достигнет.

Наверху его ждал Хамрай. Старый маг был бледен.

– Да, Радхаур, ты прав, мне надо было пройти через это. Но во второй раз я бы не пошел…

– Во второй раз это зрелище уже не вызывает тех чувств, что в первый, – ответил граф Маридунский. – Что, очень много было, по трое на ступеньке стояли?

– Ты о чем?

– Об убитых тобой врагах. Ведь их же ты видел на лестнице.

– Если бы… – ответил барон Ансеис и отвернулся.

Радхаур оглядел место, где оказался, – оно изменилось за прошедшие пятнадцать лет. Ложа Моонлав он не увидел, перед ним были высокие двери из черного резного дерева, а перед ними стояли два бойца с пиками и старец – возможно, тот самый, что тогда готов был умереть, но не допустить осквернения своей богини. Наверное, тот самый – потому что старик склонился в поклоне перед Радхауром, словно узнал его. Впрочем, об их визите слуги и охрана Моонлав были предупреждены посланцем Ламорака. Их должны были ждать.

К ним присоединился запыхавшийся Уррий.

– А в чем была опасность? – спросил он у Радхаура шепотом, озираясь по сторонам. Приемная богини, похоже, впечатлила юношу.

– Ты на лестнице ничего не видел, никого не встретил? – спросил Радхаур.

– Нет, – удивленно ответил юноша. – Но я, как вы и говорили, взбирался быстро и не смотрел по сторонам.

Радхаур задумчиво кивнул. Интересно, что же такого увидел на этой проклятой лестнице барон Ансеис?

– Богиня Моонлав ждет вас, – провозгласил седобородый старец.

Мускулистые воины с обнаженными торсами (видимо, Моонлав не утратила интерес к сильному мужскому телу) отвели пики и распахнули двери.

Моонлав в поистине царских нарядах восседала на троне. Позади выстроился почетный караул из старейшин ее народа. Да, глядя на их важные физиономии нетрудно было догадаться, что торжественные приемы здесь проводятся не часто. Но и не впервые, поскольку церемониал отработан.

У хрустальной стены сидел Ламорак рядом с супругой, королевой драконов, и с любопытством взирал на происходящее – за последние годы в его жизни развлечений тоже было немного. Радхаур прекрасно понимал, что сегодняшнюю ночь он спать не будет – до утра просидит с Ламораком за бутылочкой того удивительно вкусного и крепкого ягодного напитка, которым их некогда потчевала королева драконов. Впрочем, об этом Радхаур подумал не без удовольствия. У них с Ламораком было несколько часов, пока они скакали на лошадях через пустыню, и самыми важными новостями они обменяться успели. Но разве это заменит неспешную беседу ни о чем с дорогим другом после долгой разлуки?

Новости были весьма интригующими – к Дапро и Ламораку явился посланец с Юпитера, с властителями которого повелители драконьей страны еще в древности подписали мирный договор, и под угрозой разрыва дружеских отношений запретил принимать в ближайшие месяцы гостей в стране драконов. То есть, иными словами, запрещал допускать свидания Моонлав с кем бы то ни было. Если бы речь шла «о ком бы то ни было», Ламорак, может быть, и послушался. Но, едва узнав, о ком идет речь, указал посланцу на дверь. Королева драконов подтвердила приказ мужа, но вечером это послужило причиной серьезной семейной размолвки – Дапра с уважением относилась к обязательствам предков. В свою очередь, Ламорак был потрясен, узнав, что объявлен Армагеддон – посланец с Юпитера ни слова не обмолвился об этом, словно не сомневался, на чьей стороне выступит повелительница драконов. А ведь Армагеддон, так или иначе, освобождал Ламорака от вынужденного плена в драконьей стране. Сладкого плена, спору нет, он обожает свою королеву (Ламорак так и сказал – не жену: королеву), но он так соскучился по родному замку, по матери, по Этварду, наконец. Когда он узнал, что какие-то тевтонские рыцари напали на Радхаура и его спутников, он ни минуты не сомневался, как поступить. Ламорак никогда не забывал о мальчишеской клятве у Озера Трех Дев. Но посланец-то с Юпитера каков – ведь ни словом об объявленном Армагеддоне не обмолвился. Ни словом! И Моонлав ничего не знает…

Сейчас, глядя на Моонлав, Радхаур понял – уже знает. Слишком она взволнованна, учащенное дыхание выдает, хотя старается выглядеть бесстрастной, как и положено богине.

Один из старцев выступил вперед и начал было заготовленную речь, но Моонлав, едва увидев спутника Радхаура, встала с трона, небрежным жестом оттолкнула церемониймейстера и бросилась к барону Ансеису, крепко обняв бывшего возлюбленного.

– Хамрай! – выдохнула богиня. – Я и забыла, как ты выглядишь. Я представляла себя совсем другим. Ты изменился, но я тебя сразу узнала! Хамрай, ты снова со мной! Сегодняшняя ночь – безраздельно наша!

– Нет, Моонлав, – сказал Хамрай, отстраняясь.

– Нет? – отпрянула она.

Он хотел объяснить, что любит другую, что он женат по всем человечьим законам, хотя ни один обряд так и не исполнен, что у него сын, дочка и еще один сын, что… Но он лишь коротко сказал:

– На мне, как и на шахе Балсаре, по-прежнему лежит заклятье Алвисида, – и добавил, хотя не собирался:

– Иначе бы Балсар давно был здесь.

Впрочем, он сомневался в искренности своих слов – старому шаху нужен был наследник, а не любовные утехи… Хотя, кто знает, может и примчится сюда владыка полумира по первому слову Моонлав, если она позовет…

– Я здесь как посол, великая богиня Моонлав, – официальным голосом объявил Хамрай. – Посол от Алвисида. Примите у меня и моих спутников верительные грамоты.

Моонлав с укоризной посмотрела на бывшего возлюбленного и вернулась на свой трон. Вот теперь она действительно приняла бесстрастно-величественное выражение.

Но долго она бесстрастной остаться не смогла – слишком важным оказалось для нее то, что сообщили посланники Алвисида.

Когда Хамрай закончил свою речь и протянул ей письмо от Алвисида, она быстро просмотрела послание, которое было написано неизвестными Хамраю буквами на неизвестном языке, вздохнула и отбросила бумагу в сторону.

– Господи, – воскликнула она, обращаясь явно не к тому, кто восседал на Юпитере, – как я соскучилась по дому! И как мне надоели все эти игры! Прав Алвисид, пусть нас всех пятерых отдают под суд, мы заслужили это.

– Что мне передать Алвисиду? – спросил Хамрай, пропустив мимо ушей странные слова.

– Ты хочешь услышать, на чьей стороне я выйду на поле Армагеддона, Хамрай? – в глазах Моонлав промелькнули лукавые искорки. – А я не скажу об этом. Никому. Как Будда. Во всяком случае, пока не поговорю со своим наместником на земле, с шахом Балсаром. Сегодня же отправлю к нему гонцов… Но вот что я тебе, Хамрай, скажу…

– Я слушаю тебя, Моонлав.

– Я тоже хочу, чтобы заклятие Алвисида было как можно скорее снято с тебя. Одного твоего спутника я знаю, хотя он и сильно возмужал с момента нашей встречи. А вот второй, черт меня побери, так же сильно смахивает на одного известного нам с тобой красавца. Тоже Наследник Алвисида?

«Это мой сын», – хотел сказать Радхаур, но, сам не понимая почему, промолчал.

– Да, это тоже Наследник Алвисида. Но Зов Алвисида угас после Большого Парада Планет…

– Ты не зря пришел сюда, Хамрай, старый лис. Я знаю, где хранится Сердце Алвисида, поскольку сама прятала. Более того – не зря же ты притащил их сюда – я помогу вам туда добраться. Вы сегодня же отправитесь за ним. В центр земли…

– Но, по пророчеству, добывать частицу Алвисида Наследник должен один… – попытался возразить Радхаур.

– Плевать на пророчества, – отмахнулась Моонлав. – После Большого Парада Планет мир изменился, но вы, похоже, этого не поняли. Кто будет пытаться играть по старым правилам – пропадет. Так уже было, – улыбнулась она. – Во Время Великой Потери Памяти. Там все было иначе внешне… Но сейчас это преданья старины глубокой… Надо думать не о том, что напророчено, а о том, как добиться результата. Ваш Алвисид говаривал, что, как бы ни умна была программа, плох тот программист, который не найдет в ней прореху.

– Как мы доберемся до центра земли? – деловито спросил Хамрай. Когда-то он искренне любил Моонлав, или думал, что любил, но сейчас ему хотелось поскорее покинуть ее хрустальный дворец.

– Вас доставят туда драконы, – сообщила Моонлав. – С королевой драконов я уже договорилась. Но будет нелегко. И не только мальчикам, – она выразительно посмотрела на Радхаура и Уррия. – До центра земли будет добраться очень непросто – хранители не пустят. Но я дам вам три десятка отборных воинов…

– Если надо войско, – сказал Хамрай, – то алголиане выделят любое необходимое количество опытных бойцов…

– Уйдет время на сборы, – поморщилась Моонлав. – Надо ковать железо, пока горячо.

– Ты слышала что-нибудь о так называемом Коридоре Алвисида? С помощью которого можно…

– Знаю, я в нем была, – перебила Моонлав. – Алвисид в свое время хвастался…

– Я собираюсь здесь, если вы позволите… Или в драконьей стране, – легкий кивок в сторону Дапро, которая о чем-то тихо переговаривалась с супругом, – если позволит королева драконов… Или на крайний случай возле часовни отшельника Аселена открыть вход в этот Коридор. Алвисид теперь снова живет в своем дворце на Плутоне.

– Он в здравом уме и полной памяти? – спросила Моонлав.

– Да. Он только не может передвигаться на большие расстояния без Наследника. И лишен своей божественной силы…

– Надеюсь, мужской-то силы он не лишен?

– Сэр Радхаур давно уже добыл восьмой член Алвисида, – уклончиво ответил Хамрай, усмехнувшись в усы.

– Давай, делай свой выход в этот Коридор. Я сама поговорю с Алвисидом.

– Это позднее, – остановил ее Хамрай. – Надо решить вопрос, как добыть сердце Алвисида…

– Кто о чем, а Хамрай все о своем, – усмехнулась Моонлав. – К сердцу земли ведут восемь воронок, но подобраться к ним почти невозможно – столь дикие леса их окружают. Одна из них – на южном рубеже драконьей страны, и драконы спускаются в нее по своим драконьим делам. Насколько я знаю, до дна они не летают. Но могут, так? – она посмотрела на Дапро.

– Да, – кивнула королева драконьей страны. – Если вы говорите о Бездне Жизни и Смерти, как мы ее называем.

– О ней, – подтвердила богиня. – Драконы отвезут вас и оставят на дне мира. Дальше вам придется действовать самим. В центре земли нет ни времени, ни пространства. Поймете, о чем я говорю, когда сами там окажетесь.

– Я вот о чем подумал, – сказал Хамрай. – Возможно, дракон отвезет меня туда одного? А я поставлю там еще один выход в Коридор Алвисида…

– А ты не растерял своей хитрости, Хамрай, без мыла в задницу влезешь, – расхохоталась Моонлав. – Но и на хрен с винтом есть зад с лабиринтом. В центре земли вотчина хранителей. Ты знаешь, кто это такие?

– Теперь знаю.

– Там не действует магия. Никакая. Я не знаю, сможешь ли ты поставить свой выход на дне входа в центр мира. Скорее всего, нет. Так что, с утра садитесь на драконов – ив добрый путь. Вопросы есть?

– Нет.

– Тогда все. Ужин не предлагаю, поскольку, как я понимаю, у королевской четы уже приготовлен пиршественный стол для дорогих гостей? Отдыхайте, но помните, Наследники Алвисида, что с бодуна очень трудно держаться на драконе. Пойдем, Хамрай, я покажу, где нужно сделать выход к Алвисиду…

Постель Отлака была расположена почти у самого окна, и в широком проеме было видно, как в небе кружат драконы – совершенно невероятных тонов в лучах заходящего солнца. Потрясающее зрелище. Но оно отнюдь не радовало.

Отец отправил его спать, чтобы оклемался после столь позорного падения во время сражения, и он с радостью ушел с пира, который давала в честь гостей королева драконов. Ушел, потому что никого не хотел видеть. Потому что не хотел жить. Зачем жизнь, если сегодняшний позор не искупить никогда? Зачем его вытащили с места битвы, лучше быть затоптанным лошадьми, чем жить с таким позором в сердце!!!

В комнату кто-то вошел. Отлак повернул голову. На пороге стоял тот, кого он меньше всего ожидал увидеть. И меньше всего желал видеть. Уррий. Теперь, видишь ли, сэр Уррий.

– Пришел хвастать своими подвигами, да? – зло прошипел Отлак. – Радуешься моей неудаче? Радуйся!!!

Уррий опешил.

– Нет, – сказал. – Я пришел к тебе потому, что…

– Что потому?

– Потому, что мне больше не к кому идти, чтобы сказать о том, о чем не сказать не могу. Граф Маридунский в четырнадцать лет совершил уже столько подвигов! В четырнадцать лет у него были возлюбленные, которые были готовы пожертвовать за него свою жизнь. Он оказался не таким, как все, обладателем Силы Алвисида. Я тоже – ну и что? Алвисид почти собран. Мне ничего не осталось!!! Войн нет и не предвидится. Возлюбленной нет и не будет. Жизнь кончилась, не начавшись! В четырнадцать лет граф Маридунский, король Этвард и Ламорак дали друг другу священную клятву у Озера Трех Дев, у которого я провел почти всю жизнь. А я? Ни друзей, ни врагов не нажил! И на лестнице Моонлав, лестнице воинов, ничего не увидел!!! Ничего!!!

Отлак молчал. Он почему-то понял в это мгновение, что-то, о чем он недавно размышлял – все не так. Все. И то, что говорит сейчас Уррий, – тоже не так.

– Завтра барон Ансеис и граф Маридунский полетят на драконах к сердцу земли. С ними будут наши воины и бойцы этой богини… как ее… Моонлав. Она говорит, что там какие-то хранители, они не пустят, но надо пробиться… А я боюсь, что меня отправят через волшебный коридор к Алвисиду. На случай, если вдруг сэр Радхаур погибнет… Но если он не сможет, разве я-то смогу? И жить мне незачем. Вот чего я боюсь и вот что хотел сказать тебе.

Но Отлак услышал лишь то, что касалось его.

– Полетят… На драконах… Сражаться… Меня после сегодняшнего позора отец точно отправит домой…

В его голосе звучало столько боли, что Уррий подумал, что его собственные переживания блекнут перед горем Отлака.

– Какого сегодняшнего позора? – раздался с порога знакомый голос.

– Отец! Я опозорил твое имя в сегодняшней битве, я позволил, чтобы меня…

– Ты жив, а остальное – ерунда. Ты не показал врагу спину, это главное. А то, что вышибли из седла в первом бою… Будут и другие битвы, ты сможешь еще доказать свою доблесть. Знаешь пословицу: матерый волк в детстве попадал в капкан.

– Нет, никогда не слышал, – признался Отлак. – А в чем суть?

– Потому волк и стал матерым, что сумел выбраться и больше в капкан не попадать. Кстати, – добавил барон и сказал прямо противоположное тому, что собирался:

– Я пришел спросить тебя – как ты себя чувствуешь после битвы? Способен ли ты завтра сесть на дракона и отправиться в боевой поход? Ты, Уррий, конечно, готов сопровождать графа Маридунского и меня?

– Да, барон, – сдержал порыв нахлынувших чувств юный рыцарь, хотя понимал, что обмануть старого мага ему не удастся.

Отлак же не смог скрыть своего состояния:

– Я готов отправляться хоть сейчас!

Он спрыгнул с кровати, всем своим видом показывая, что утреннее падение было досадным недоразумением.

Глава десятая

Как человек большой, ты скромно

Увиливаешь от похвал,

Как будто сам ты слишком мал,

А подвиги других огромны.

И.Гете. «Фауст»

– Неудобно, конечно, – сказал Ламорак, похлопав по крупу дракона. – Особенно с непривычки. Но седла на них не наденешь, не терпят. Ничего, лететь не так уж далеко. Не на край света. Потерпите. Да и драконы все понимают, не сбросят седоков. Усаживайтесь по двое.

– Уррий, – позвал Радхаур, – полетишь со мной.

– Нет, – возразил барон Ансеис. – Не стоит надевать два драгоценных перстня на один палец. Лучше пусть за вашей спиной сидит сэр Бламур. Ему будет легче, раз уж он настоял лететь с нами. Он этих тварей побаивается…. А Уррий полетит с сэром Гловером.

– Хорошо, – не стал спорить Радхаур и отошел в сторону, предоставляя барону командовать подготовкой к полету. Радхауру уже доводилось летать на драконах, и никаких проблем он здесь не видел.

Когда все были готовы, Радхаур обнял Ламорака:

– Ну, может, до Армагеддона к тебе еще загляну.

– Так или иначе – увидимся, – ответил Ламорак и, когда старый друг отвернулся, трижды сплюнул через левое плечо. Чертыхнулся, подумав, что плюет в того, с кем плечо к плечу вынужден будет выйти на смертный бой, и тут же поймал себя на том, что поминает будущего союзника всуе. Ну их… все эти предрассудки, встретимся на… В общем, встретимся еще!

Барон Ансеис уселся на головного дракона и уверенным жестом поднял его в небо. Старый маг немного понимал драконий язык, в крайнем случае, он в любой момент мог крепко-накрепко схватиться за рога и захватить разум животного. За его спиной сидел Отлак, и это придавало старому магу-рыцарю осторожности настолько, чтобы прелести стремительного полета не захватили его целиком.

А впечатление было… самое скромное сказать – незаурядным.

Пролетая над стоящим на высокой горе хрустальным дворцом Моонлав, Хамрай мельком подумал: вернулась ли любвеобильная богиня от Алвисида, но тут же и забыл об этом. От того, что ждет их впереди, от того, правильное ли решение они примут в тех или иных обстоятельствах, зависело очень многое. Очень. И если на свою жизнь Хамраю было давно наплевать, то на судьбу людского племени – нет. Другой вопрос, нуждается ли людское племя в том, чтобы Хамрай заботился о его судьбе…

Летели довольно долго, но дракон под ним дорогу знал, и Хамрай мог спокойно предаваться своим мыслям. Что на земле существуют ворота к центру земли, он знал давно, не знал только, что их, оказывается, восемь – если, конечно, Моонлав не ошиблась. В одной из таких огромных воронок, в той, что расположена в северной части Индии, Хамрай даже побывал. Очень давно, сто, а может, и больше лет назад. Уже не припомнить, что именно он тогда искал, в надежде изобрести средство для избавления от заклятья Алвисида. Может, и по каким другим причинам он спускался в проклятое людьми место, но вряд ли – после гибели Алвисида, все помыслы Хамрая были направлены на освобождение от проклятого заклятья…

Бездна Жизни и Смерти, как называла вход к центру земли Дапра (кстати, очень похожее название бытовало и у индусов, только Хамрай забыл, какое именно), представлял собой огромный кратер не менее трех миль диаметром, действительно со всех сторон окруженный непроходимым лесом. Вниз вдоль стены серпантином убегала тропа, то узкая, так что едва пробираешься по стеночке, то до пяти-шести ярдов шириной. Флора и фауна там поистине уникальны. Но то ли Хамрай нашел тогда, в Индии, то, что искал, то ли по другим причинам, но дальше пятнадцатого или двадцатого витка он не спустился. И на спуск у него ушло не менее десяти дней, а на подъем еще больше… И еще, он четко помнил, что чем ниже спускался, тем больше истощалась его магическая сила. Теперь он понимал почему. Как сказала Моонлав, в центре земли бессильна любая магия – место, где нет ни пространства, ни времени.

Хамрай за воспоминаниями не заметил, как его дракон достиг Бездны Жизни и Смерти, и понял это только потому, что вокруг стало темнее. Дракон уверенно спускался вниз кругами, чуть ли не задевая левым крылом тропу, вьющуюся вдоль стены. За ним длинной вереницей тянулись его собратья, неся на спинах остальных членов экспедиции. Хамрай, обернувшись назад, попытался рассмотреть – не отстал ли кто, не потерял ли какой дракон седоков. Но вроде все было в порядке.

Хамрай догадывался, что до цели еще очень далеко… Как минимум, несколько часов стремительного полета.

Дракон летел на пределе своих сил, и Хамрай понял, что они не достигнут клубящегося внизу тумана, разумное животное просто рухнет вниз вместе с седоками. Медлить больше нельзя, остальной путь придется преодолевать своим ходом.

Но дракон сам повернул к нему голову, словно показывая, что ему больше невмоготу.

– Высаживаемся! – крикнул Хамрай и тут же прокурлыкал команду на драконьем языке, не уверенный, впрочем, что его поймут.

Однако дракон догадался, чего хотел наездник. Он издал звуки, весьма отдаленно напомнившие курлыканье Хамрая, и взмыл вверх. Хамрай сперва не понял этого движения, но его дракон, взлетев на дюжину ярдов, пристроился в хвост вереницы. В полумраке кратера Хамрай разглядел, что драконы ссаживают седоков – довольно бесцеремонно, словно сбрасывая опостылевшую ношу, не касаясь лапами тропы. И спутники Хамрая быстро скользили на пятой точке вниз. Когда Хамрай сам оказался на поверхности тропы, он был подготовлен к тому, что ноги не встретят твердой поверхности, лишь ругнулся, больно стукнувшись бедром о лед и неловко заскользив по инерции вниз. Отлак, стараясь сдержать напрашивающиеся ругательства, скользил на ярд позади.

Дракон Хамрая еще какое-то время летел вдоль тропы, словно прощаясь, потом издал непередаваемый человеческим горлом крик и вслед за собратьями рванул наверх, к голубому небу.

Хамрай не препятствовал скольжению. Когда он нагонял кого-либо из спутников, пытавшихся зацепиться за бугры или за своеобразный каменистый поребрик тропы, он кричал: «Вниз, вниз!», стараясь все же немного тормозить ногами, чтобы не лететь сломя голову и не врезаться со всего маху на тех, кто первыми достигнет дна чудовищного кратера.

Скользя, он умудрялся думать о пустяках: не застилает ли туман, клубящийся внизу, все дно центра мира и как они там будут ориентироваться?

Когда они с Отлаком добрались до остальных, их ждали, и они ни в кого не врезались – бывалые Радхаур и Гловер быстро разобрались что к чему.

– Все целы? – спросил Хамрай. – Раненых нет?

– Нет, – ответили ему нестройным хором.

Однако от барона не укрылось движение Отлака, быстро спрятавшего ладонь за спину. Хамрай прочувствовал мысли сына – тот вывернул мизинец левой руки при скольжении и сейчас панически боялся, что это обнаружится и его поднимут на смех. Что ж, травма действительно пустяковая, не стоит беспокоиться, вправит палец позже, когда все успокоится.

– Ну и место, бычья требуха! – воскликнул граф Камулодунский. – На десять шагов ничего не разглядеть. И что теперь будем делать? Куда идти?

Хотел бы Хамрай знать ответы на эти вопросы.

– Дайте попить, – попросил он, – в горле пересохло.

Ему тут же протянули с разных сторон несколько походных фляг.

– Да уж, раздери меня гром, после подобного полета промочить горло не помешает.

– Привал, – приказал Хамрай, не зная плана дальнейших действий. – Никому от этого места далеко не отходить.

Но многие воины и без его команды развалились на земле, вытянув занемевшие за необычный полет ноги.

– Что будем делать, барон? – отведя его в сторонку, спросил Радхаур. – У меня нет ни малейшего представления куда идти.

– Куда ни пойдешь – не ошибешься, – невесело пошутил Хамрай. – Пока посидим здесь, у склона. Переночуем, а с утра и двинемся. Распорядись насчет костров и ужина. А у меня есть еще одно небольшое дельце…

Моонлав оказалась права – никакая магия здесь не действовала, магический кристалл (а вернее, неразрывная половина, одна из шестнадцати, приготовленных для него Мекором) был мертв и на заклинание никак не прореагировал. Вторые половинки были уложены в еще более удлиненном Коридоре Алвисида. Но магия бессильна в мире, где нет ни времени, ни пространства.

Хамрай запоздало выругал себя за то, что не сообразил попытаться притормозить на ледяной тропе, пока не нырнул в этот проклятый туман. Но лучше поздно, чем совсем поздно. Он подошел к склону, с которого они спустились. Если двигаться по каменистому краешку, то, пожалуй, пройти можно. И Хамрай решился потратить несколько часов, чтобы проверить свою догадку. Если она не сработает – обратный путь займет несколько десятков дней, если не несколько месяцев…

Барон поделился своими соображениями с Радхауром и сэром Гловером.

– Стоит ли думать об отступлении, бычья требуха, не начав пути вперед?

– Да, – кивнул Радхаур. – Сперва надо найти сердце Алвисида.

– Наша задача не просто отыскать его, – возразил Хамрай, – а доставить Алвисиду.

– Что ж, барон, вы как всегда правы. Возьмите кого-нибудь и отправляйтесь, мы будем дожидаться здесь. Надеюсь, до темноты успеете обернуться?

– Ну, – усмехнулся Хамрай, – обратный путь сюда займет куда меньше времени, чем подъем. Придется преодолеть мили три-четыре…

– Не меньше, – согласился Радхаур.

Барон Ансеис, Отлак, Уррий и два алголианина карабкались по серпантину не менее пяти часов, хоть скольжение вниз заняло всего ничего. Они устали, словно весь день копали землю, но добрались все, никто не сорвался и не соскользнул вниз.

Для страховки Хамрай поднялся от застилающего дно центра земли тумана, убивающего магию, еще ярдов на пятьдесят. Впрочем, почему Хамрай решил, что именно туман убивает магию? Вряд ли, хотя, конечно, все может быть.

Он достал половинку кристалла, допуская, что все их старания могут пропасть втуне, наставил на каменную стену кратера, поросшего вековым мхом, и произнес заклинание.

Давно уже пробой в Коридор Алвисида проходит тихо и без тех внешних эффектов, как при первых попытках, тем более, похоже, что у алголиан была более совершенная магия, чем у него. Яркий свет, показавшийся здесь особенно ярким, разогнал мрак кратера, и Хамрай понял, что все получилось. Что ж, это первая, пусть маленькая, но победа. Победа над миром, где нет ни времени, ни пространства. Но и на него, оказывается, можно найти управу.

До желанного коридора было всего несколько ярдов, но Хамрай вдруг понял, что не может ступить на ледяную покатую тропу серпантина, потому что тут же соскользнет и устремится вниз. Он обнажил меч и осторожно рубанул по льду – в лицо брызнули крошки. Он ударил еще раз.

К нему, стараясь не столкнуть вниз Уррия и Отлака, осторожно приблизились алголиане, достали маленькие топорики, что были приторочены к их поясам, встали на четвереньки – а кого здесь стесняться? – и принялись споро нарубать тропу. Хамрай почему-то подумал, что эти алголиане явно не рядовые, а вот же при необходимости не чураются любой грязной работы. Вскоре все пятеро стояли в коридоре, казавшимся после ваты тумана и полумрака кратера таким родным и уютным.