Текст книги "Канун Армагеддона"

У входа во дворец Алвисида был выставлен алголианский пост. Об их появлении уже сообщили, и им навстречу шел алголианин, в котором Хамрай признал одного из хэккеров. Магу, Уррию и Отлаку было предложено незамедлительно пройти к Алвисиду, а их спутники-алголиане скрылись за плитой каталога Фёрстстарр, видно, отправились отчитываться перед высшим руководством, или кем там еще…

Хамрай велел юным рыцарям дожидаться его в коридоре, а сам хотел было пройти к Алвисиду. Разговор не должен был занять много времени, Хамрай торопился вниз. Он очень надеялся уговорить Алвисида оставить Уррия здесь. Если это получится, то и Отлака он сумеет заставить вернуться в родной замок. Без них в мире, где на каждом шагу ждет неведомая опасность, старому магу было бы гораздо спокойнее.

– Барон, – остановил его Уррий.

– Ты что-то хотел сказать?

– Да, вы же сами просили сообщать о каких-либо странностях.

– И?..

– Там, внизу, у меня в голове словно раздавался слабый звук. Вроде «ти-ии-и». И голова болела.

Я сперва хотел вам сказать, но потом забыл, а сейчас вспомнил. Потому что, едва мы вошли в этот Коридор, звук смолк.

– Ты слышал Зов Алвисида, – сказал Хамрай, едва поверив такой удаче. – Теперь мы знаем, куда идти в сплошном тумане.

В обратный путь отправлялись чуть в более расширенном составе – вместо двух алголиан в коридоре их ждали девять. С оставшимися внизу, как раз шестнадцать, – усмехнулся Хамрай. Среди них был лишь один из пришедших с ними алголианин, второй, видимо, остался в каталоге писать отчеты. У каждого из девятерых был объемистый рюкзак за спиной.

– Что в рюкзаках? – поинтересовался Хамрай.

– Провизия, – ответил тот, что поднимался по ледяному склону с Хамраем. – И мотки шерсти.

– Зачем? – удивился старый маг.

– Будем разматывать, чтобы потом найти дорогу назад.

– Покажи.

Хамрай попробовал нить на прочность. Что ж, случайно не порвется.

– Вы представляете, сколько мотков потребуется? Вдруг нам придется идти до цели много дней?

– Хватит, – уверенно сказал алголианин.

– Что ж, хорошо. Недурно придумали, – похвалил Хамрай, – авось сработает.

Еще больше маг одобрил приготовленные для всех небольшие деревянные саночки, вроде тех, на которых зимой с горок катается детвора.

Почти приблизясь, по представлениям Хамрая, к подножию тропинки, они услышали какой-то смутный шум и, отталкиваясь руками, ускорили скольжение, хотя и так спускались достаточно быстро.

В лагере стоял гвалт, вдали размахивали зажженными факелами. Едва коснувшись земли, Хамрай соскочил с санок и побежал к замеченной им фигуре Гловера, стоявшего с обнаженным мечом в правой руке и факелом в левой.

– Что случилось?

– А, это вы, барон. Наши старые знакомые, бычья требуха, вот, – он кивнул на землю и пихнул ногой мертвое тельце магического таракана.

К ним подошел Радхаур, и у Хамрая отлегло от сердца.

На серых камушках, покрывавших дно мира, валялось с полсотни убитых насекомых.

– Я удивлен, что их так мало, – сказал маг.

– Было гораздо больше, – усмехнулся Радхаур. – В какой-то момент я даже подумал, что придется спасаться бегством по ледяному склону. Но Гловера осенила поистине гениальная мысль.

– Да, бычья требуха, – самодовольно кивнул граф Камулодунский. – Я еще после того случая в вашем замке, барон, подумал, что все насекомые боятся огня. И когда эти твари напали, я выдернул головешку из костра – они так и отпрянули. Всю землю как ковром покрывали, друг на друга громоздились. Ну, мы их факелами и поразогнали…

– Надо собрать всех и провести перекличку, – распорядился Хамрай.

Недосчитались только оруженосца барона Кайрона. Решили, что он мог с испугу или в азарте погони отбежать больше чем на десяток шагов и заблудился в тумане. Многие вызвались отправиться на поиски пропавшего, но за дело взялись алголиане. Размотав клубок нити и выстроившись в широкую шеренгу, они решили прочесать окружающее пространство на сотню ярдов вокруг.

– Долго здесь не темнеет, однако, – заметил Хамрай.

– Это вы слишком быстро обернулись, за час с небольшим, – сказал Радхаур.

– Да? – удивился старый маг. На подъем ушло никак не меньше пяти часов, да и у Алвисида он задержался гораздо дольше, чем собирался. Поистине, мир, где нет ни времени, ни пространства.

Тем временем алголиане нашли тело пропавшего. Оруженосца барона Кайрона можно было узнать лишь по одежде – коричневая, похожая на пергамент кожа плотно облегала череп и костяшки пальцев. В нем не было ни капли жизни, словно его тело пролежало здесь сотни веков.

…Прошло еще как минимум пять часов, но так и не стемнело. В центре земли не было ни дня, ни ночи. Сплошной туман.

На третий день пути, если судить по внутренним представлениям Хамрая о времени, которым в нормальном мире можно было доверять безусловно, туман исчез. Вернее, они из него вышли – за спиной, куда убегала шерстяная нить алголиан, по-прежнему на расстоянии десятка шагов ничего не было видно. А впереди, в сумеречном свете, виднелись горы. Все сочли это добрым предзнаменованием и приближением к конечной цели.

Никаких нападений магических насекомых больше не было. Мир оказался безжизненным и пустынным – под ногами унылые серые камешки, над головой унылое серое небо, не за что глазу зацепиться… Изредка попадались рощицы странных растений: прямые, как копье, деревца, без сучка и веточки, с серым овальным, остроконечным листком наверху. Срывай листок, подточи острие и легкое копье готово. Правда, крепкими были стволы, срубить такое деревце одним ударом меча мало кому удавалось. Хам-рай подумал, что эти растения наверняка обладают редкими магическими свойствами (еще бы, росли в мире, где не действует никакая магия), и решил срубить несколько штук для исследований на обратном пути. О том, что обратного пути может и не быть, думать не стоило.

На пятый день двоих воинов из числа тех, что послала Моонлав, чуть не засосало в зыбучих камешках. Их едва сумели спасти, бросив веревки.

Уррий все лучше слышал странное «тии-и»и уверенно вел отряд по направлению к горам, которые не становились ближе.

А после очередной ночевки все шестнадцать алголиан не проснулись. Лежали с безмятежными лицами, словно спали, но сердца их не бились.

– Умерли, не спев шестнадцатого файла, – сказал Радхаур. – Надо их похоронить по алголианским обычаям. Сжечь. Они погибли в боевом походе, как воины.

На седьмой день, незадолго до того, как Хамрай собирался объявить привал, они услышали вдали журчание воды, что сильно удивило. Все уже привыкли к бескрайнему океану серых камешков, среди которого лишь изредка возвышались небольшие каменные валуны.

Вскоре они вышли к огромному, почти идеально круглому котловану с отвесными стенами. Дна котлована не было видно, его застилал такой же туман, через который они пробивались первые дни. Вопреки всем законам природы вверх по стене котлована тек ручей и убегал вдаль, теряясь в песках.

Хамрай наклонился над ручейком, зачерпнул воды и осторожно попробовал: вода как вода, не очень вкусная и какая-то теплая, но пить вполне можно. Находка оказалась очень кстати, поскольку их запасы питьевой воды подходили к концу.

– Сердце Алвисида там, – уверенно сказал Радхаур, показывая на туман, скрывающий дно ямы.

– Ты слышишь зов? – спросил Хамрай.

– Нет, просто чувствую.

– Уррий! – позвал Хамрай. – Как там твое «тии-и»?

– Оно зовет туда, – юноша показал в сторону гор.

– Ты уверен?

– Не знаю…

– Ладно, давайте ужинать и устраиваться на ночлег. На свежую голову решим, что делать…

Хамрай уснул сразу, как только лег. Сказывалась усталость – и физическая, и нервная. Караулов не выставляли уже вторую ночевку: за все дни пути они не встретили здесь ни единой двигающейся твари, а если уж суждено не проснуться, как алголианам, ни один часовой не поможет.

Пробудился Хамрай много раньше, чем предполагал, – от звериного крика ужаса. Он тут же вскочил на ноги, рука непроизвольно выхватила из ножен меч.

И тут же чей-то голос проорал:

– Тревога!!!

Со стороны котлована их атаковали отвратительные твари… Не знакомые магические тараканы, а такие же, только раз в пять побольше и иссиня-черного цвета. Прямо на глазах у Хамрая один такой таракан залез на спящего оруженосца, тот дернулся и стал стремительно бледнеть, тело как-то сразу обмякло: из него высасывали… нет, не кровь, саму жизнь. Лежащий рядом с ним человек уже очень напоминал оруженосца барона Кайрона, похороненного у подножия ледяного спуска…

– Отлак!!! Уррий! – в ужасе закричал барон и мечом разрубил напополам черного таракана, вцепившегося в погибшего оруженосца. – Ко мне!

Многие уже были на ногах и размахивали мечами, отгоняя опасных тварей. Кто посообразительнее, те доставали факелы, которые чуть не выбросили за ненадобностью, но потом решили, что пригодятся, если придется обследовать пещеры в горах.

Юноши почти одновременно подбежали к барону с двух сторон. В руках обоих были обнаженные мечи, покрытые сгустками зеленоватой дряни.

– Где Радхаур? Он жив?

– Вон он, у края котлована, с сэром Гловером и Бламуром, – показал Отлак.

Хамрай, внимательно глядя под ноги, поспешил к друзьям. За какой-то десяток шагов и он, и юноши разрубили каждый по полудюжине достаточно неповоротливых насекомых.

Барон присоединился к сражающимся, но огромные насекомые ползли и ползли из тумана на дне ямы по отвесной стене. Их разрубали вдоль и поперек, сбрасывая на дно ямы, их жгли факелами, а они продолжали наползать на людей.

Но ничто не может продолжаться вечно, даже сама вечность. Настал момент, когда ни на стене, ни возле котлована не осталось ни единой живой твари. Рыцари с мечами наготове простояли пять минут, десять, пятнадцать. Успели посчитать потери – тринадцать воинов Моонлав, семь оруженосцев и барон Кайрон обратились в иссушенные, без капли влаги мумии.

– Сердце Алвисида там, – уверенно сказал Радхаур. – Мне нужно спускаться.

– Сперва иди, отоспись, – ответил Хамрай. – Мы спали не больше часа. Лучше решать такие дела со свежей головой. Иди-иди, отдыхай. Я покараулю на всякий случай. Потом меня сменит, – он оглядел собравшихся вокруг воинов и сказал:

– Меня сменит Уррий. Всем спать, погибших похороним завтра.

Радхаур не стал спорить, улегся на плащ, сжимая обнаженный Гурондоль в руке. Следом утихомирились и все остальные.

Хамрай сел на валун, что возвышался на фоне серой пустыни недалеко от края котлована.

«Кто же вы такие, хранители? – думал он. – Кто же, если вы называете Алвисида и братьев его одними из вас, получившими все, тогда как остальные всего лишились… Кто вы? Хотя, если подумать, какая мне разница…»

Глава одиннадцатая

Так я сошел, покинув круг начальный,

Вниз во второй; он менее, чем тот,

Но больших мук в нем слышен стон печальный.

А.Данте. «Божественная комедия»

В центре земли ни дня ни ночи – сплошное серое утро. Нет, тогда уж – сумерки. Что должно случиться – случится все равно и оттягивать неизбежное глупо.

Проспав несколько часов, Радхаур открыл глаза. Остальные спутники, утомленные событиями последних дней, спали, кто-то громко храпел. Радхаур осторожно встал, чтобы не разбудить никого, – не хотелось прощаний и последних напутствий – и направился к входу в тайник, где (он это чувствовал) находилось сердце Алвисида.

Непроглядный туман по-прежнему скрывал то, что таилось на дне, тишину ничто не нарушало, и все так же, нарушая законы природы, снизу, из ямы, тек ручей. Но появилось нечто новое – к наполовину вбитому в землю толстому шесту была привязана веревка, уходящая вниз, в туман. Радхаура кто-то опередил.

Он даже догадывался, кто именно.

Первым побуждением было поспешить вниз и узнать, что там происходит. Первое побуждение не всегда верное.

Радхаур огляделся, увидел неподалеку гладкий серый валун (впрочем, в этом мире все серое) и сел на камень. Кто-то подошел и стал позади.

– Тебя опередили, Радхаур, – услышал он голос Ансеиса.

– Ты знал об этом?

– Нет. Более того, я просил его не торопить события. Вчера тоже просил.

– Что теперь делать? – спросил граф Маридунский. – Спускаться?

– Не знаю. Пророчества…

– Да плевал я на все ваши пророчества! – совершенно неожиданно для себя взорвался Радхаур. – Я спускаюсь вниз, и будь что будет.

– А если мальчик вернется с победой?

– Значит, я встречу его по пути и провожу наверх. Чужие лавры мне не нужны. Мне не нужны вообще никакие лавры!!! Я хочу умереть!!! Мне незачем жить… Но я должен спасти Рогнеду, будь я проклят. Я должен родить и воспитать нового графа Маридунского. И поэтому я сейчас спускаюсь вниз. А ты поступай как знаешь.

– Желаю тебе удачи, – произнес Ансеис. – Я желаю тебе вернуться с сердцем Алвисида. Тебе и мальчику…

– Спасибо, – только и сказал Радхаур.

Он проверил, легко ли вынимается из ножен Гурондоль, встав на колено, ухватил веревку, ведущую в неизвестность, и стал спускаться. Вскоре он исчез в плотном клубящемся тумане. Барон Ансеис прошептал ему что-то неслышно на прощанье и уселся на тот же камень, где только что сидел Радхаур. Помочь ни ему, ни Уррию он ничем не мог.

Плотный туман, закрывающий чудесное место от взглядов сверху, вскоре кончился, и Радхаур посмотрел вниз. Ничего особенного он там не увидел – все те же серые камни и такое же серое дно. На дне валялись трупы Хранителей.

Веревка, которую вчера приготовили для него, оказалась коротковата, до дна оставалось около трех ярдов. Радхаур добрался до конца веревки и спрыгнул. И сразу подумал: а как они выберутся отсюда? По опыту он знал, что чаще всего той же дорогой не возвращаются, но было бы гораздо спокойнее знать, что за спиной все в порядке.

– Барон Ансеис! – громко крикнул он.

Мелькнула мысль, что клубящийся туман, закрывающий это странное место, не пропустит слова, но тут же вспомнил, что они вчера слышали звуки падения камешков, по котором определяли глубину ямы.

– Я слышу! – донесся до него голос Ансеиса.

– Веревка коротковата ярда на три-четыре.

– Поднимайся, удлиним.

– Я уже спрыгнул.

Да, так всегда. Радхаур не бросается сломя голову на опасность, подумает. Но порой тогда, когда думать-то уже поздновато. Впрочем, это не самое страшное, не так уж редко побеждает тот, кто об опасности вообще не думает.

– Что там? – донесся до него голос барона.

Радхаур осмотрелся. В стенах было четыре прохода. У одного виднелся свежий, накарябанный кинжалом крестик.

– Все в порядке, тут какие-то туннели! – крикнул он Ансеису. – Я иду за Уррием! Удлините веревку!

– Сэр Радхаур… – снова услышал он голос, уже не барона, а Бламура, но дослушивать не стал и вступил в коридор, запоздало пожалев, что не прихватил с собой факел.

Впрочем, в туннеле, который позволял ему идти во весь рост, не сгибаясь, было достаточно светло, словно сами стены излучали этот обрыдлый серый свет. Меч он держал в руке, готовый сражаться в любой момент и с кем угодно. Наверное, если б из стен полезли ужасные чудовища, или сами стены стали сжиматься, пытаясь раздавить его, он ничуть не удивился бы.

Он шел не медленно, но и не быстро, дыхание было ровным, страху не было никакого, ибо верно сказано: кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Если ему суждено остаться здесь навсегда, то пусть это странноватое подземелье станет его усыпальницей, бывал он и в худших местах…

Туннель оказался весьма длинным, Радхаур прошел ярдов пятьсот, но светлая точка впереди так и оставалось точкой. И никаких ответвлений, хотя окажись Радхаур в сложном лабиринте с хитроумными ловушками, то не посчитал бы это неожиданным – наоборот, удивление вызывал как раз этот прямой, сухой и просторный туннель.

Вдруг что-то неуловимо изменилось. Светлая точка в конце туннеля померкла. Значит, там, впереди, появился некто. Может, возвращается с победой Уррий, может, надвигается враг. Радхаур не замедлил шага, напротив, против воли чуть ускорился.

Когда до неизвестного оставалось около двух сотен шагов, стало ясно, что движется к нему навстречу не Уррий. Значит – враг.

Противник держал перед собой огромную, длиной не менее полутора ярдов палицу, набалдашник которой был усыпан острыми шипами. И сам монстр был под стать своему оружию – ростом не менее семи футов, весь в блестящей, отполированной броне, и лица его под опущенным забралом было не видно: может, там скрывалось обычное лицо, а может, чудовищная морда, но фигура у явно враждебного незнакомца было человеческая.

Верный Гурондоль был зажат в руке, сердце билось чуть сильнее обычного, но не намного.

– Кто ты? – для успокоения собственной совести спросил Радхаур, когда до незнакомца оставалось не более пяти-шести шагов.

Тот ничего не ответил, а занес для удара палицу. И тут же выяснилось, что она в этом не таком уж тесном туннеле совершенно бесполезна. Но и обойти огромного бойца не представлялось возможным, да и не оставлял никогда Радхаур врага за спиной.

Бронированный монстр, выставив палицу как таран, держа ее огромными ручищами, ринулся на Радхаура, посмевшего потревожить вековой покой этого потаенного места.

Деваться было некуда, вжаться в стену невозможно, отбить или принять удар палицы тоже, и оставалось только одно: присесть и броситься врагу в ноги. Жуткая палица просвистела над головой, закованные в броню ноги великана оказались тверды, как две каменные колонны, и ледяные на ощупь. Радхаур напряг все силы, рванул ноги монстра и перебросил его через себя. Выпущенный на мгновение Гурондоль вновь оказался в его руках, и Радхаур бросился на растянувшегося с ужасным грохотом врага.

Тот оперся руками о землю, пытаясь подняться, но Радхаур уже уселся на него верхом и, сжимая рукоять меча двумя руками, нанес сокрушительный удар в спину великана, метя чуть левее, туда, где у обычных людей расположено сердце.

Волшебный Гурондоль пробил блестящую броню монстра, войдя почти на всю длину – дальше, наверное, не пустил камень туннеля.

Но не брызнула живая человечья кровь, а великан не прекратил попыток подняться на ноги.

Радхаур, не медля ни мгновения, выдернул из тела врага клинок. Места для размаха практически не было, поэтому он просунул Гурондоль снизу под шею противника, в то место, где шлем соединялся с нагрудником, и, вложив всю силу, провел мечом справа налево и снизу вверх.

Отрубленная голова покатилась по туннелю, тело великана сразу обмякло.

Да, прав барон Ансеис, в драке с магическими созданиями это самый действенный способ. Впрочем, в одном из путешествий Радхаур слышал рассказ про лернейскую гидру, у которой вместо отрубленной головы вырастало две. Но сам с такими чудесами не встречался. Да и у поверженного противника вместо появления другой головы из среза на шее потекла вода. Обыкновенная вода. Радхаур почувствовал, что ноги коченеют от ледяного холода, и встал с великана.

Даже в неярком свете туннеля было ясно, что жуткий монстр стремительно таял. Радхаур быстро посмотрел вперед, не появится ли еще кто, и вновь перевел взгляд на побежденного охранника таинственного места. Места, куда его звал уже не зов Алвисида, а собственное предчувствие.

Сомнений быть не могло, обезглавленный великан таял, да еще с такой скоростью, словно кусок льда оказался на раскаленной сковородке. Радхаур не стал дожидаться, когда весь он превратится в большую лужу, и отправился дальше.

Пещера, в которой он оказался, пройдя туннель, немного напоминала огромную сталактитовую пещеру в горах Тибета, где он добыл левую ногу Алвисида, только в отличие от этой, наполненной все тем же серым светом, в той стояла непроглядная темень.

Впереди виднелось нечто, никакого движения не ощущалось. Радхаур осторожно пошел вперед.

В центре подземной пещеры возвышался ледяной куб, грани которого были примерно по полтора ярда. Куб находился на небольшом постаменте с черными каменными ступенями, а в центре фигуры заключалось то, к чему Радхаур шел долгие годы. И вот он почти у цели.

На ступенях лежал Уррий. Юноша был весь в крови, вместо лица – месиво. Это след удара гигантской палицы монстра, с которым справился в туннеле Радхаур. Он подошел ближе к телу Уррия… Тот был мертв. Вокруг тела юноши разлилась огромная лужа чистой воды. Неподалеку виднелась еще одна такая же лужа, и Радхаур теперь знал, что они означают.

Две лужи – значит мальчик одолел двух монстров, и не в туннеле, где им было негде размахнуться. Мальчик погиб как герой. Герой… Кто узнает об этой героической смерти, кто ее оценит, что останется после него на земле? Убитая горем мать?..

А что останется от него, Радхаура, если он не сумеет добраться до стен Рэдвэлла с сердцем Алвисида?

Он должен возродить Рогнеду, он должен продолжить славный род графов Маридунских, которые так же доблестно будут защищать свою землю, как его предки. Род приходит и род уходит, а земля остается вовеки. Когда-нибудь, возможно, угаснет род графов Маридунских, но только не по его, Радхаура, вине!

Вот она цель, совсем близко, разбей ледяной куб – и можешь отправляться в обратный путь. И никакие Хранители не в силах этому помешать.

Радхаур взмахнул Гурондолем, тот звучно отскочил от глыбы, отбив несколько осколков.

Едва отколовшиеся льдинки упали на землю, тут же обернулись великанами – такими же, как тот, которого он победил в туннеле.

Трое великанов, неживых, бесстрашных и безжалостных.

Радхаур живо представил себе радость Уррия при виде ледяной глыбы с сердцем Алвисида и чувства, которые он испытал, оказавшись один против этаких вот бойцов. Юноша принял бой и погиб достойно.

Неужели он, Радхаур, будет спасаться бегством? Хотя, иногда полезно отступить, чтобы вернуться с новыми силами и одержать победу. Но у него уже не было ни возможности для бегства, ни времени для размышлений – трое гигантов, держа палицы на замахе, кольцом окружили его, прижав к ледяному кубу, в котором был заключен заветный артефакт.

Трое против одного – ситуация почти отчаянная, но Радхаур, как всегда в такие мгновения, попытался вспомнить, а бывало ли в его жизни положение более безнадежное, и если да, то, победив и спасшись тогда, почему он не сможет сделать этого сейчас?

Радхаур вспомнил – да, бывало хуже. Но почему-то очень ярко в голове вспыхнуло воспоминание его первого в жизни настоящего боя – он был таким же мальчишкой, как тот, что лежал бездыханным в этой пещере, и на него по насыпи двигались два не менее огромных, чем эти, так же закованные с головы до ног в латы, черные рыцари.

Он знает, что перед ним не люди, и знает, как их побеждать.

Резкий рывок вперед, свист Гурондоля, шаг назад – спина ощутила холод ледяной глыбы.

Одним врагом стало меньше: тот рухнул на землю, чтобы украсить пещеру еще одной лужей.

Двое остальных даже не заметили, что их стало меньше. Бездушные и безмозглые, ледяные монстры надвигались на человека, посмевшего проникнуть в святая святых этого мира.

Первый взмахнул грозным шипастым оружием, Радхаур увернулся от сокрушительного удара, чуть не попал под другую палицу и оказался за спинами врагов.

Палица бронированного монстра, не попав по Радхауру, врезалась в ледяной куб, отбив несколько осколков, и перед Радхауром было уже не два, а семь одинаковых бойцов.

Да, придется напрячь память, чтобы вспомнить, когда положение было хуже.

Великаны разом взметнули палицы над головами и ринулись в атаку.

Радхаур, двигаемой более чутьем и опытом, нежели разумом, заметил просвет в шеренге – между третьим справа и средним бойцом, – не теряя ни мгновения, бросился вперед, слегка пригнувшись. Уже позади шеренги он резко развернулся и отсек голову тому, что оказался ближе. Еще одна лужа будет, и если так пойдет дальше, здесь образуется небольшое озеро.

Граф отбежал на пару шагов и остановился, решив не подходить близко к кубу – если бронированные дуболомы начнут крушить лед, перед ним вырастет такая армия, с которой не справится все войско короля Этварда вместе с армией шаха Балсара.

И тут произошло нечто для Радхаура неожиданное. Оставшиеся враги, сообразив, что жертва от них ускользнула, остановились, стали разворачиваться… И вдруг один из них наотмашь нанес удар тому, что остановился чуть раньше, споткнувшись о тело погибшего юноши, и оказался ближе всех к ледяному кубу. Полированный шлем не выдержал удара тяжеленной палицы – брызнул сотнями осколков.

У Радхаура замерло дыхание и екнуло где-то в области селезенки, но осколки бронированного дурака не обернулись при ударе о землю новыми монстрами, а его тело рухнуло оземь. И тут же тому врагу, что поразил товарища, находившийся сзади боец нанес смертельный удар наотмашь, сшибив голову вместе со шлемом.

В начавшейся битве о Радхауре словно забыли.

Чтобы разъяренные монстры случайно не откололи новых осколков от ледяного куба, он отошел еще дальше и двинулся в сторону, противоположную той, откуда пришел. К своему удивлению он обнаружил справа новый туннель, впрочем, строго против этого туннеля был еще один.

Ледяных монстров оставалось четверо. Радхаур решил, что совершенно бессмысленно вмешиваться в их молодецкие забавы, а лучше всего дождаться, пока останется один – с ним и разобраться, используя ловкость, быстроту ног, силу рук и остроту Гурондоля.

Он отважно вошел в новый туннель. Пока великаны сокрушают друг друга, вполне можно исследовать подземелье – вдруг найдется выход из тупика или обнаружится какой-нибудь ключик, который поможет добраться к сердцу Алвисида, заключенному в ледяной глыбе.

Туннель оказался много короче предыдущего, и вскоре Радхаур оказался в пещере, удивительно похожей на первую.

Посреди пещеры возвышался такой же каменный постамент, на котором горел огромный костер. Огонь костра ничего не освещал.

В самом центре негаснущего костра Радхаур увидел сердце Алвисида, такое же, как в глыбе льда.

Жара от костра почти не было, но, когда он решил сунуть руку в пламя, надеясь перетерпеть боль и достать желанную и самую важную часть Алвисида, словно тысячи раскаленных иголок впились в кожу, и руку пришлось отдернуть.

Он в задумчивости присел на каменную ступеньку. Пробовать достать артефакт Гурондолем он не решился – а вдруг появятся еще и огненные бойцы? Радхаур сидел и думал, как поступить, и если б его спросили, что он сейчас больше всего желает, кроме как добыть стократ проклятое сердце, он бы сказал: кружку холодного эля.

Наконец он встал и еще раз посмотрел на заветный предмет в центре огромного костра. В голове стучала единственная, не слишком продуктивная мысль: он должен принести сердце Алвисида в Рэдвэлл, должен! Любой ценой!

Радхаур почувствовал, что чем дольше будет так стоять, тем у него больше шансов сойти с ума. «Должен, должен, должен!!!» Он непроизвольно отошел от костра шагов на десять, а потом, словно действительно сойдя с ума, со всех сил побежал к постаменту, взлетел по ступенькам и, плотно зажмурив глаза, кинулся в пылающий костер.

Пламя обожгло, но инерция разбега оказалась достаточной, грудь стронула реликвию с места, руки подхватили и прижали ее к груди, чтобы она не выскользнула и не разбилась. Он упал с другой стороны постамента, открыл глаза и осмотрел себя, готовый кататься по земле, чтобы сбить пламя. Но одежда не загорелась. Кисти рук покрылись болезненными волдырями, кожа лица и головы словно еще находилась в огне. Он осторожно положил драгоценную реликвию на пол и коснулся ладонью головы – волосы сгорели в магическом пламени, но все остальное было вроде бы в порядке.

Вот оно, сердце Алвисида, перед ним. Осталось малое – выбраться отсюда и добраться до Рэдвэлла. Он всегда возвращался, вернется и на этот раз. Радхаур поднял добытый артефакт, чтобы уложить в сумку.

И сразу понял, что сердце Алвисида не полное – то есть оно выглядело целым, таким же светло-мраморным, как и остальные части Алвисида, когда Радхаур их находил, но оно не ожило, почувствовав Наследника Алвисида, и было очень, очень легким.

Значит, то, что заключено в ледяном кубе, все равно придется добывать. Однако и это не муляж: сердце настоящее, пусть и неполное – неотделимая частица сердца Алвисида. Одна вторая? Или одна четвертая, одна шестнадцатая?

Впереди был вход в еще один туннель. И слева тоже. А он-то наивно полагал, что находится не в лабиринте! Радхаур решил двигаться прямо. Он бережно упаковал драгоценную реликвию в дорожную сумку и двинулся дальше.

Этот туннель был таким же коротким, как предыдущий, и Радхаур совсем не удивился, увидев новую пещеру с черным постаментом в центре.

Куб, который покоился на нем, был из земли, но что находится внутри – догадаться было не сложно.

Радхаур на спешил использовать оружие или разгребать земляной куб руками. Он стоял и думал. Можно, конечно, вынуть горсть и бросить на землю – если и появится бронированный истукан, лишний бой ничего не решит, Гурондоль снесет голову монстру. Невзирая на то что руки ноют и покрылись волдырями – меч держат. Только стоит ли тратить силы на бессмыслицу?

Радхаур снял плащ, расстелил его на постаменте, еще более осторожно вынул из куба горсть земли и положил на плотную ткань. Ничего не случилось!!!

Радхаур работал долго и аккуратно, не обращая внимания на боль в руках и на горящее лицо. В один прекрасный момент он понял, что увлекся, и начал небрежно бросать землю на плащ. Он мгновенно остановился и, вспомнив советы барона Ансеиса, сосчитал до шестнадцати. Как обойти эту ловушку, он догадался, сообразит и как извлечь частицу сердца Алвисида из ледяного куба. Чувство горечи, вызванное смертью Уррия, неожиданно сменилось в нем злым раздражением – хотел геройской смерти, вот и получил. Герой не тот, кто героически погибает, а тот, кто вопреки всему заставляет себя жить.

Наконец, долгая и утомительная работа была завершена – через вырытую в земляном кубу нору, которую Радхаур мысленно сравнил с лисьей, его пальцы коснулось заветного предмета. Гора земли высилась на расстеленном плаще.

Радхаур долго смотрел на добычу, осторожно стряхнув с нее остатки земли на плащ. Это из сердец Алвисида было такой же частью, недостаточной и неотъемлемой, как и предыдущая.

Он подумал, что землю с плаща нужно убрать обратно в куб, чтобы не оставлять здесь хорошую вещь, которая очень пригодится на обратном пути, но не стал этого делать – неизвестно, какие еще испытания впереди, нужно беречь силы и время, ведь его спутники там, наверху, у края ямы, беспокоятся о нем… Но шальная мысль показалась ему заслуживающей внимания. Вынув кошелек, он высыпал бесполезные здесь монеты и под завязку набил мешочек землей из куба. Когда он выберется наверх, на открытое пространство, и окажется среди друзей, то проверит – подтвердятся ли его опасения. С таким терпением и осторожностью он трудился, столько времени угробил… Вдруг зря? Вдруг можно было просто развалить куб мечом?