Текст книги "Венец Логоры"

– Так может, оно и к лучшему? – рассудил Иван. – Глядишь и поживём подольше, без уровня вашего. А с Астарой сможешь связь установить?

– Мелочь какая! – хмыкнул презрительно Серый. – Мы ж, хоть и далеко друг от друга, но в одной Системе. Впрочем, за её пределами людей вообще нет.

– Тогда открой Кондрату комканал. А ты, брат Кондрат, с дедом соедини!

– А это бесплатно? – с подозрением поинтересовался сквалыга – коммуникатор.

– Презент! – от щедрот своих, отломил кусочек Серый.

И пары минут не прошло, как посреди каюты объявился взъерошенный дед, на этот раз целиком. Увидел живого и здорового Ивана, ладошками сухонькими всплеснул, разулыбался облегчённо.

– Слава Великому Роду! Ванюшка, мозгоблуд, как же ты напугал-то нас всех! Сообщили, что пропал твой грузовик на перегоне, ни слуху ни духу! А ты вот он – цел-невредим! Удавил бы собственными руками, гадёныша, от такой-то радости!

Ивана ничуть не смутило странное проявление радости. Вздохнул печально, махнул рукой.

– Я то цел, а вот грузовичок напополам и вдребезги! Восстановлению не подлежит.

– Да и провались он, железяка ржавая! – старый не отводил взгляд от внука, всё выискивал дотошно, нет ли царапины где-нибудь, или другой какой напасти дорожной. – Сам жив, это главное. Давай-ка, по порядку и с чувством! Я истории предпочитаю красочные.

Пока Иван старательно излагал свою красочную, но печальную историю, дед с интересом глазел по сторонам, вздыхал, изумлялся.

– Значит, говоришь, имперский штурмовик? И клич у него работает?

– У него всё работает. Как подумаю – оторопь берёт.

– Чудно! Триста лет никто их не видал. После развала империи с таким энтузиазмом флот уничтожали! Как он и сохранился только?

– Для чего уничтожали? – удивился Иван.

– Чтобы никому не достался, имперский-то. Потом уж потихоньку свои корыта клепать начали… А на планете, значит, бесконечная гражданская война?

Иван пожал худенькими плечами.

– Может, и не бесконечная, но, пока что, конца не видать. Ты бы подсказал, дед, чего-нибудь мудрого. Мне, какой-никакой, совет не лишний будет.

– Это я завсегда с радостью.

Огляделся по сторонам, стула у себя там не обнаружил и остался стоять, сложив руки в соответствии с моментом.

Над нейтральной полосой, уж который год, висела сторожкая, тягучая, словно кисель, тишина. В любой момент готовая разорваться гулкими очередями автоматических пушек, ядовитым шипением огнемётов и уханьем самонаводящихся гаубиц. Да только давным-давно не случалось ничего подобного.

Уныло ржавели на нейтралке остовы погибшей во времена оны боевой техники: зияя разодранной бронёй, мотая по ветру раскуроченными антеннами, уткнувшись стволами безмолвных пушек в буйно разросшуюся траву. Участники давних боёв заросли вьюном и кустами; между ними кинулись в рост молодые деревца, обещая вскоре и вовсе скрыть с глаз людских кладбище военной техники; уж и не разобрать на помятых боках с облупившейся краской армейских эмблем. Да и неинтересно никому, на чьей стороне воевали, разлагающиеся ныне, броневые мастодонты.

Однако, война не закончилась. Она затихла, затаилась, ощетинилась сотнями радаров, готовых в любой момент засечь техническую активность противника и отдать приказ на его уничтожение. И потому армии стояли друг напротив друга на расстоянии ста пятидесяти километров, не имея возможности сблизиться. Электроника танков и самоходок, вертолётов и самолётов, даже электромагнитные винтовки и приборы связи обычных пехотинцев тут же засекались и вызывали всполох губительного огня противника. Каждый металлический труп давно был отмечен на картах и любое движение металла исключалось – самонаводящиеся ракеты днём и ночью выцеливали хищными жалами неосторожную жертву. Скрежетали зубами в бессильной злобе генералы, сидя на кучах высокотехнологичного оружия и не имея возможности даже с места сдвинуться.

А нейтральная полоса зарастала лесом и травой, наполнялась множеством непуганых зверей и птиц. Нейтральный пояс перетягивал планету, словно солдатский ремень, разделив её на две, примерно равные, части.

Высокий, бородатый мужчина с короткой причёской, твёрдым, волевым лицом и мускулистой, спортивной фигурой, оглядел строй бойцов. Не проверял – глядел для порядка. В солдатах своих твёрдо уверен – настоящие профессионалы. Ноги аккуратно обёрнуты шкурами и затянуты ремнями; меховые накидки на плечах делают их похожими на опасных, диких зверей, но это не так – они куда опаснее; хорошо оструганные и потемневшие от времени и частого употребления, дубины, спокойно лежат в мозолистых, широких ладонях.

Командир группы, не скрывая гордости за своих ребят, улыбнулся и дал сигнал на выход. Бесшумно, словно цепочка дисциплинированных призраков, боевая группа втянулась в заросли нейтральной полосы и исчезла на несколько дней. Вернутся не все – война есть война…

– Ну, теперь моралью облагодетельствуй, – обречённо вздохнул Иван.

– А вот, держи:

Не подобреет никогда,

Тот сумасшедший дом.

Где ради света и добра,

Зло борется со злом.

– А я то как раз думал, – озадачился Иван философской поэзией, – не вмешаться ли, не помочь ли?

– Кому помогать-то? – удивился старый. – Злу, что ли?

– Отчего же – злу? Я как раз на стороне добра хотел выступить.

– Не расслышал, кто с кем борется? – привычно осерчал дед. – Да и которое из них добро, когда они оба с кулаками? Может, его тут и вовсе нет, добра-то. И вообще, пока людям самим воевать не надоест – поди, заставь их прекратить!

– Серый бы заставил! – убеждённо проговорил Иван.

– Не-е… Руки-ноги им свяжи – так они друг друга заплюют до смерти. Уж поверь моему грустному, жизненному опыту. Так что, вали-ка ты оттуда, внучок, в сторону дома. На имперском штурмовике одно удовольствие – никто не остановит.

– Ты с дедом-то советуйся почаще! – шепнул доверительно Кондрат на ушко Ивану. – Дед мудрый, плохого не посоветует.

– Да ты, никак, струхнул? – хихикнул обидно Мартын.

– Так у меня крыльев нет, я в случае войны улететь не смогу! На взрывной волне, разве что… Недалеко и больно.

– Да мне бы и в голову не пришло улетать! – возмутился Мартын, заподозренный в трусости и малодушии.

– Конечно! А кто-то хочет, но не может!

– Это импотент! – хохотнул Мартын ещё обиднее. – Я же могу, но не хочу!

– А это – сволочь, – сообщил ненавязчиво Серый. – Я по местному радио слышал.

– Да будет вам, – прекратил Иван кибернетическую склоку. – Всё я понял, дед.

– А чего задерживаешь тогда? – старый возмущённо тряхнул седой бородёнкой. – Меня уж седло барашка заждалось!

И с лёгким хлопком покинул каюту.

– Совсем ополоумел, старый, в одиночестве, – вздохнул Иван. – Баранов седлать начал.

– Это, вообще-то, кушанье такое, – попытался посрамить Ивана Кондрат.

– Это, вообще-то, шутка такая, – не посрамился Иван. – А мы, давайте-ка лучше, к делу. Я вот что подумал. Ты же, Серый, разведчик знатный? Наверняка тут о воюющих сторонах информацию собрал? От нечего делать?

– Как нечего делать! – подтвердил Серый с лёгким оттенком бахвальства. – Даже больше, чем они сами о себе знают.

– Вот и славно! А сколько тебе нужно времени для уничтожения всех, более менее крупных, военных объектов?

– Чьих? – не понял Серый. – Мы за кого воюем?

– Мы за мир! – отрубил уверенно Иван. – Взрывай всё!

– Тогда два часа пятнадцать минут по местному времени, – отчеканил Серый. – Поражение сто процентов.

Иван покачал головой, с уважением глянул вверх. По его разумению, мозг Серого располагался где-то там. Не внизу же, в самом деле? И уж точно не сзади.

– У тебя что, на любые случаи военные планы припасены? – вопросил с должным уважением.

– А чем мне ещё было тут заниматься триста лет?

– И то правда. Ты нас тут высади пока, сам слетай, уничтожь… А я проверю, что там с грузом моим. Жалко будет, если пропал.

– Да ты никак, приказывать мне решил? – нейтральным голосом осведомился имперский штурмовик, и как-то прохладнее стало в каюте. Кондиционер, что ли, включился?

– Ну… – замялся Иван, головой покачал. – У тебя ведь никаких заданий триста лет уже не было. Сам себе ты их придумывать не можешь. Отчего бы моей помощью не воспользоваться? Я завсегда пожалуйста – для доброго-то друга! Или не надоело ещё тут без работы ржаветь?

– Я друг не добрый! – вежливо, но твёрдо поправил Серый. – Я сильный, верный, надёжный… Но уж никак не добрый!

– Целиком и полностью согласен! – горячо поддержал клича Иван. – Значит, так и договоримся?

– А дед велел убираться отсюда! – напомнил Кондрат слегка злобно. – Слушать надо, старших-то!

– На два часика всего-то и задержимся, – отмахнулся легкомысленно Иван. – И пятнадцать минут…

* * *

Груз не пропал. Контейнеры-кубы оказались небольшими и не тяжёлыми, Иван без особого труда выволок их из раскуроченного чрева грузовика и аккуратно сложил на полянке. А вот заглянуть под крышки не получилось. Кубы оказались надёжно заперты специальными замками, открыть их мог только хозяин груза, с помощью специального кода. Конечно, можно и раскурочить парочку из любопытства, но Иван решил, что не стоит. Чужое, всё-таки, барахло, некрасиво получится. Вдруг ещё отдать представится возможность, а тут такая неприятность… Пока с ящиками возился и время незаметно пролетело.

С тяжёлым, давящим гулом вывалился из-за ближайшего холма Серый и Иван снова, с лёгким оттенком страха, восхитился великолепным и угрожающим дизайном имперской боевой техники. Корпус штурмовика – исключительно прямые линии да углы, никаких сглаживаний и зализываний. Заходящая на посадку чёрная, неторопливая глыба вызывала не просто страх – трепет! Подняв в воздух тучи земли, травы и камешков, Серый величественно и неумолимо придавил всё, что оказалось под его бронированным брюхом, развалился на поляне вальяжным мастодонтом, издав своеобразный, машинный вздох.

– Докладываю – задание выполнено.

– Экий, ты, брат, важный! – восхищённо присвистнул Иван. – Прямо колесница Стрибога, никак не меньше.

– Не знаю кто это, но польщён, – отозвался Серый. – Прошу на борт.

– У Стрибога была колесница? – по комканалу поинтересовался Кондрат у пернатого коллеги.

– Мне-то почём знать? – удивился Мартын. – А впрочем, почему бы нет? Кто ему запретит? Он же бог! Не по чину пешком-то шастать…

Иван тем временем, обернулся к небольшому штабельку контейнеров.

– Серый, друг любезный. У меня тут барохлишко, какое-никакое, жаль бросать. У тебя грузовой отсек есть?

От такого бестактного вопроса на бронированной шкуре Серого вздыбились многочисленные антенны.

– Издеваешься? Я тебе кто? Грузовик? Я – боевая машина! Неистовый берсеркер!! Смерть с небес!!! Я – ужас космоса…

– Да я вижу! – перебил его Иван с должным почтением в голосе, – а грузовой отсек-то есть?

– Ну, есть, – с неохотой признался Серый, – но он маленький совсем. Я не грузовик, всё-таки!

– Да мне большой и не надо. Посылай дроида, пускай мои ящички тебе в брюхо стаскает.

Серый угрюмо промолчал, но уже через минуту пара активированных дроидов, резво перебирая ножками, бросилась исполнять работу грузчиков. За неимением клича, им эта работа унизительной не показалась.

– Давай без обид, дружище, – ласково проворковал Иван. – Понятно, что ужас космоса, но шмотки разбрасывать, где попало, тоже не дело. Нам лучше нашу миротворческую операцию закончить.

– Какую? – искренне изумился Серый. – Миротворческую? У меня расход боевой энергии сорок процентов!

– Ну, не без этого, – покладисто согласился Иван. – Чего не сделаешь, ради мира-то. А сообрази-ка мне какую-нибудь личину позаковыристей, да пострашней и транслируй на всю планету моё выступление. Давай, записывай речь, только голос измени. Нужен дикий, скрежещущий, кошмарный! Сумеешь ли?

– Сделал уже… Давай, вещай.

– Внимание всем! Я Великий и Всемогущий Завоеватель! Для вас отныне – Хозяин! Сегодня я продемонстрировал вам свою силу. Если не будут выполнены мои требования, от демонстраций я перейду к тотальному уничтожению!

– Суров! – хмыкнул Кондрат, на что Мартын ответил насмешливым, неразборчивым чириканьем.

– Вы должны немедленно создать Колониальную администрацию. Она будет доводить до вас мои приказы, контролировать их исполнение и собирать дань в установленных размерах. Если результаты меня устроят – ваша планета продолжит влачить жалкое существование. Если же нет – на её месте и пыли космической не останется! Включите инстинкт самосохранения, грязные, тупые животные, и начинайте плодотворно трудиться на благо Хозяина! В этом единственный смысл существования грязного, вонючего раба!

– Изумительно! – восхитился Серый. – Чувствую себя, прямо как в былые времена! Имперское величие пробудилось! И потери среди будущих рабов совершенно незначительные: всего-то двенадцать тысяч триста пять человек! Пустяки! Сущая ерунда!

Иван онемел, глядя на огромную, чёрную махину. Взмахнул рукой, хотел сказать что-то, но пришлось для начала прокашляться.

– Какие потери? Я же сказал – уничтожить военные объекты: склады, технику…

– А людей-то с этих объектов куда девать? – резонно удивился Серый. – Где это ты видел военные объекты без охраны и обслуживающего персонала?

– Да я их вообще пока ещё не видел, – убито пробормотал Иван. – Я же военную подготовку в школе проходил.

– Ну, так подумай – как я тебе людей от оружия отделю? Да и что за печаль такая непонятная? У них тут за один день боёв, бывает, раз в десять больше людей гибнет! Хочешь точно – мигом справку составлю. Так что, потери приемлемые. Лучше давайте разработаем дизайн ошейников для рабов. И вообще, работы ещё – ой-ой-ой! Надсмотрщиков назначить, двадцатичасовой рабочий день ввести, виселицы построить…

– Стой!!! – Иван ухватился руками за голову и постоял так с минуту, раскачиваясь, словно прутик на ветру.

– Значит так, кибернетические господа! Быстренько, все трое, удалите записи, связанные с нашим пребыванием на этой планете. Дочиста!

– Надо было деда слушать! – мстительно прошипел Кондрат.

– Ой, маровато! Одно утешает: на войне, действительно, людей куда как больше гибнет.

– Так что же, откажемся от уже завоёванной планеты? – искренне изумился Серый. – А зачем стращали тогда, воззвание передавали?

Иван ещё раз покачал головой и вздохнул. Стыдно нестерпимо, и, хоть плачь, не поправить ничего. И винить больше некого – сам виноват, видел же, кому работу поручал. Машине, для убийства созданной! Умён ли? Вряд ли!

– Ничего-то ты в людях не понимаешь, Серый… И слава Роду! Им теперь друг с другом воевать смысла нет, они против меня ополчатся. А я на эту планету не вернусь уже никогда. С той страшной рожей, по крайней мере.

Глава 4.

Иван расслабленно откинулся на спинку пилотского кресла и вытянул ноги. Зажмурился блаженно, словно кот-оккупант под жарким солнышком захваченной планеты. Кресло не просто подстраивается под тело человека, оно его обтекает, обнимает, ласкает… Как при этом ещё можно управлять кораблём, а уж тем паче, скоротечный, космический бой вести – Мара его знает. Да и она бы в нём, пожалуй, задремала. От трудов своих, злокозненных.

– А что, Серый, не сложновато тебя пилотировать без штурвала? Да и вообще без всего?

В кабине пилота, действительно, обстановочка богатством не отличалась. Собственно, кроме кресла ничего в ней больше интересного и не нашлось.

– А язык-то тебе на кой? – ворчливо осведомился Серый. – Глупости говорить? Сиди, командуй, всё остальное я сам сделаю.

– А ну, как не дослышишь чего? – встревожился Кондрат. – Тебе в обед триста лет – чай, не мальчик уже!

– По имперским меркам – младенчик! – заносчиво ответил Серый, но в кабине, между тем, дополнительные средства управления активировал. Появился перед Иваном голографический пульт с многочисленными экранами, датчиками, диаграммами; полупрозрачными, квадратами, кругами, треугольниками… Всё это разными цветами переливается и издевательски подмигивает.

– Да как же всем этим управлять-то? – растерялся Иван.

– Руководить! – строго поправил его Серый. – Руками – водить!

–У-у-у… – тоскливо протянул новоявленный руководитель и всё электронное великолепие сконфуженно свернулось в ярко-сиреневую точку, исчезло с глаз долой. – Давай-ка уж лучше по старинке, голосовыми командами. Если ошибка выйдет, я скажу, что не это имел в виду, а ты ответишь, что неправильно понял. И всё, никто не виноват. Веками отработанная практика!

– А я сразу предлагал. Ты же усложнять взялся. Ну давай, командуй.

– Это я с удовольствием, – торжественно выпрямился Иван. – Курс – Астара! Вылет – немедленно!

– Прямо командующий! – язвительно умилился Кондрат.

– Генерал! – ехидно поддержал Мартын, клювом тихонько щёлкнул.

– Что да – то да, – покладисто согласился Иван. – Только, адмирал, тогда уж, мы на корабле, всё-таки. Серый, открой-ка обзор пошире, хочу красоты обозреть.

Кабина штурмовика мгновенно стала абсолютно прозрачной, словно броневых стен и не было вовсе, а кресло, с обомлевшим Иваном, оказалось повисшим в воздухе.

– Предупреждать надо! – выдохнул побледневший Ваня. Инстинктивно поджал ноги и вцепился в массивные подлокотники – только вместе с ними теперь отдирать. Прекрасно понимал: и стены и пол с потолком никуда не делись, всё вокруг не более чем изображение, спроецированное внутрь кабины. Но разум оказался бессилен перед чувствами и парень всерьёз опасался вывалиться из кресла. До ближайшей поверхности путь казался не близким, а поверхность – не мягкой.

– Если предупредить – совсем не то удовольствие! – хохотнул клич. – Впрочем, предупреждаю – взлетаем!

Иван осторожно поглядел вниз и прямо под подошвами ботинок заметил странное пятно, копошащееся в кустах.

– Серый, подожди-ка! А ну, увеличь изображение вон той штуковины… занятной.

– Чего там занятного? – недовольно проворчал Серый, ухваченный за хвост на взлёте.

– Я бы тоже подумал, что ничего. Однако, вряд ли у вас тут водятся звери с синей шкурой в белый горошек.

– У НИХ тут! – поправил его Серый. – А я тут сам не местный. Но ты прав – такие звери не водятся.

– Ну и кто же там тогда?

– Половозрелая особь женского пола.

– Мерзость какая! – скривился Иван и едва не плюнул, но вовремя вспомнил, что пол, хоть и прозрачный, а всё-таки есть.

– Отчего же – мерзость? – удивился Серый. – При сравнительном анализе внешности установлено соответствие оценке « Очень даже».

– Слова твои – мерзость! – пояснил со вздохом Иван . – Это ж надо – женщину так обозвать. Хорошо, хоть не слышит! Всю бы оптику тебе расцарапала.

– Оптика бронированная, – резонно возразил Серый. – Никакого смысла царапать!

– Ох и дремучий ты клич! Если женщина обиделась, спасение надо искать, а не смысл. Ты мне лучше скажи: если мы сейчас взлетим, что с ней будет?

– Ничего не будет, – уверенно ответил Серый. – Вернее, ничего не останется. Но ведь по смыслу одно и то же? Ничего, на этом месте, уже не будет.

– Ну да, ну да, – Иван нарочито покряхтел, поднимаясь и осторожно ступая на невидимый пол. Броня оказалась на месте, не подвела.

– Вот, скажем, близкий и недалёкий – тоже, одно и тоже. Пока это не о тебе сказано. Страшное ты создание, Серый!

– Боевое! – гордо поправил имперский штурмовик.

– Ну, а я о чём? Пойду, отгоню девчонку от погибели. А то ведь и не поймёт даже, от чего смерть приняла. Кстати, а на этой планете принято унилинг изучать? Или только на своём, на логорийском, общаются?

Серый укоризненно вздохнул.

– На унилинге, а вернее на Общеимперском языке, написаны все книги в Системе. И учебники в том числе. Как же его можно не изучать?

Иван фыркнул привычно-насмешливо.

– Тебя послушать, так всё в Системе от империи осталось. Вот даже и язык общесистемный, оказывается, там создан!

– Ну, а где? – удивился Серый. – На каждой планете в отдельности? Или на каком-нибудь всесистемном съезде лингвистов? Не смеши мои радары! Да они, даже если и собрались когда, в первый же день и переругались вдребезги! Из-за названия съезда!

– И ведь не поспоришь, – хмыкнул Иван и направился к лестнице, ведущей в ангар. – Ладно, я быстренько.

– А историю поучительную послушать не хочешь? – удивился Кондрат. – Не нарушай традицию! Тем более, что о женской красоте как раз.

– Ты вместо деда, что ли, поработать решил? – усмехнулся Иван. – Пробуй тогда.

Огромный зал затих в ожидании сенсации. Безмолвная толпа казалась затаившимся, гигантским зверем, который дышал тихо-тихо, стараясь не выдавать своего присутствия. Но тщетно. Энергия огромного, живого организма, наполняла пространство вокруг него, заставляя дрожать спёртый воздух, наэлектризованный ожиданием. Метались по залу лучи прожекторов, гудели мощные вентиляторы, создавая потоки и вихри воздуха, кружа над зрителями клубы блёсток.

А на сцене, возвышаясь над морем затихших зрителей, ведущий, наконец счёл, что пришло время долгожданной развязки. Затягивать с финалом тоже никак нельзя, чтобы накал толпы не пошёл на убыль. И он профессионально возвысил голос до немыслимо-пафосных высот.

– Итак, дамы и господа! Вот и настал момент истины! Несколько дней наши самые прекрасные девушки боролись друг с другом и самой судьбой за звание самой-самой, единственной и неповторимой! И вот она перед нами: само очарование, сама красота! Я не стану называть имени, у совершенства имени нет, я просто увенчаю нашу королеву честно заслуженной короной!

И зал с готовность взорвался бурей долго сдерживаемых эмоций. Теперь дикий зверь, имя которому толпа, уже не ограничивал себя ничем и бесновался так, словно через секунду должен умереть… Или жить вечно!

Победительница конкурса смотрела на зрителей огромными, влажными глазами и, пока ещё, не верила своему счастью. Осознание победы придёт позже, а сейчас она лишь машинально поддерживала верхним рядом щупалец постоянно сползающую корону, так и норовящую закрыть лобную, самую очаровательную, пятёрку глаз…

– Да-а-а…– протянул Иван. – Знатно сглубокомыслил! Ну что ж, не нарушай традицию и ты – мораль давай.

– Твоё мнение о красоте, Вселенную ни к чему не обязывает!

– А чего ж мораль-то в прозе?

– Не дал мне создатель поэтического таланта, – грустно вздохнул Кондрат.

– Великий Род поскупился? – догадливо подмигнул Иван.

– Косорукий программист поленился!

Иван соболезнующе покачал головой.

– Ну-у, тут уж и Великий Род не поможет.

Вспомнил нечаянно, кто клич программировал, вздохнул.

– Пойду, пожалуй.

– Дружище, повремени! – голос Серого прозвучал подозрительно сердечно. – Давай, я хоть музычку романтическую включу.

– Пока до выхода идешь, я тебе пару-тройку самых удачных поз проиллюстрирую, – подсуетился за компанию Кондрат.

– Контрацептивы не забудь! – заботливо буркнул телохранитель Мартын.

– У меня биозавеса уста… – Иван споткнулся и возмущенно выдохнул. – У вас что, чипы перегрелись? Я девушку иду спасать!

– От одиночества! – пояснил Кондрат электронным коллегам. Но так, чтобы и Иван хорошо расслышал.

– Значит так! – решительно прервал Иван кибернетическое глумление. – Сидите здесь, без вас мне спокойнее.

– Мне тоже сидеть во мне? – невинно осведомился Серый. – Боюсь, я весь в меня не влезу!

– Ты, главное, ничего интимного снаружи не оставь! Я быстренько девчонку отправлю подальше и бегом обратно. Мартын, тебя особо касается: за мной не таскаться!

– Я подглядывать не буду, – сконфузилась кица.

– Не таскаться! – отрезал Иван. – Это приказ! Вернусь, тогда и позубоскалим.

– Когда вернёшься? – встревожился педантичный Кондрат. – Коли официально приказываешь – уточняй!

Иван пожал плечами. Действительно, эти разговорчивые машины – всего лишь машины. Когда долго с ними общаешься, забываешь, что это всего-навсего программы, которые умело используют вбитые в них сведения. И шутки их, и разговоры – не более, чем хорошее быстродействие этих программ. Две из трёх он сам же и составил… За весёлым разговором об этом можно и забыть, но для дела лучше помнить.

– Ну тогда так. Ждите меня, скажем… Сутки! Если не вернусь – начинайте волноваться.

– Ты силы-то свои не переоценивай, – недовольно буркнул Мартын. – Сутки!

– Это я так, на всякий случай, – Иван махнул рукой и ступил на лестницу. – Чего мне на этой планете сутки-то делать? Минуток за десять обернусь!

* * *

Иван медленно, чтобы ненароком не напугать притаившуюся девчушку, присел возле кустов. С логорийским у Ивана сразу не задалось, без надежды на улучшение, а потому решил на унилинге общаться. Не по астарийски же здесь орать?

– Эй, покажись, красавица. Бояться некого.

– А этот… Чёрный! – пискнул встревожено птичий голосок. – Улетел?

– Это Серый-то? – уточнил Иван.

– Так ведь нет же! Чёрный!

– Ну, а я что говорю? В общем да, улетел. Выбирайся, полюбуюсь хоть на логорийку. Раньше встречать не доводилось.

– А чего ж тогда заранее красавицей называешь? – подозрительно уточнили кусты тоненьким, ехидным голосочком.

– Я оптимист! Ну и вообще, на всякий случай.

Девушка сначала выглянула с опаской, поводила по сторонам острым носиком, ничего страшного не учуяла и выбралась из кустов вся целиком. Но и целиком много места не заняла. Белобрысая макушка едва-едва Ивану до плеча достала; в волосах растрёпанных травинки застряли; из-под подола синего, в горошек, платья торчат худенькие, исцарапанные коленки; глазёнки голубые, шустрые.

– Похоже, погорячился Серый насчёт половозрелости! – хмыкнул Иван, глянул на девчулю скептически. – Чего худая такая?

– Не нравлюсь – не смотри! – закономерно возмутилась та. – На себя бы почаще поглядывал, тоже мясца-то негусто.

– Я своё умом добираю, – вздохнул Иван. – А ты чего тут делаешь? Вроде, никакого городка поблизости не наблюдается.

– Деревенька наша неподалёку, – девушка махнула рукой, щедро накрыв сразу две стороны света. – Вон там, рядом совсем.

– Понятно. Меня Иваном зовут, я с Астары. Проездом тут у вас. Пролётом… С недолётом.

– А я Лора. В честь жены Великого бога Агора.

Со значением сказала, с гордостью. Что и подтвердила высоко задранным, острым подбородком. Иван глянул на хрупкую фигурку, фыркнул и вовсе обидно.

– Непритязательный какой у вас бог. Наши поразборчивей будут. Им такое вряд ли втюхаешь.

– Она постарше меня, вообще-то! – слегка обиделась девушка. – Было время телом налиться. Мне то всего шестнадцать! Сравнил… И, если уж на то пошло, в названии планеты её имя первым стоит! Сначала Лора, а уж потом Агор! Логора! Вот так вот! А я астарийцев видела пару раз в порту. Они на кораблях нам сыт на продажу привозят. Только это далеко отсюда.

Лора глянула на Ивана искоса, вздохнула.

– Забавные они.

– Это чем же? – удивился Иван.

– Ну-у… Ходят, головами качают, всему удивляются, как дети малые. Говорят у вас войны нет и не было никогда. Странно: как это – без войны? Чем вы там занимаетесь-то всё время? Я вот сколько живу, у нас всегда война. И родители мои тоже, и их родители… Да и вообще!

Иван плечами пожал неопределённо.

– Ну да, ну да… Меня больше удивляет, как можно воевать всю жизнь?

– С переменным успехом, – важно сообщила Лора, старательно повторяя услышанные когда-то слова. – Слушай, здесь неподалёку озерце есть. Айда купаться!

Иван поглядел наверх. Где-то, прямо над головой, должна висеть кабина штурмовика, но оптический камуфляж в империи делать умели.

– Даже не вздумайте показаться! – шёпотом пригрозил Иван невидимым кличам. – Я быстренько.

– Молишься, что ли? – удивилась Лора, ухватила Ивана за руку, потянула за собой. – Так не время ещё, рано. Побежали!

И, бодро перебирая худенькими ножками, понеслась вниз по склону холма. Иван едва поспевал за неугомонной девчонкой. У самого подножия обнаружилось и озерце. Если честно – скорее лужа приличных размеров, но опрятная, чистенькая. Возле дальнего бережка даже заросли коричневого, мохнатого камыша образовались, но негустые, без излишеств. Да и негде тут излишествовать. Четыре коровы и к ним полторы собаки – на глазок прикинул Иван вместительность лужи и сделал вывод: двум стройным людям места хватить должно. Даже и не впритирочку.

– Ну, чего встал столбом? – звонким голосом поинтересовалась Лора. – Отвернись, нечего на голую девчонку глазеть!

– А с какого возраста можно? – невзначай поинтересовался Иван и отвернулся демонстративно.

– А вот как жить надоест – с такого и глазеть начинай. У нас тут у каждого, хоть плохонькое ружьишко, да есть.

– Маровато! Нехорошо, то есть.

– Отчего? Женись и хоть не отрываясь глазей – никто и слова не скажет. Жена даже рада будет. Главное, на чужую не косись.

– Я на самом деле не смотрю, – на всякий случай предупредил Иван убедительным голосом. – Вот, зажмурился даже. А что, купальники у вас тут не придумали ещё?

– Как же, имеются… Дома. Я же не купаться собиралась, а ягоды собирать. Всё, можно смотреть.

– Если можно – значит уже не на что, – грустно вздохнул Иван, скоренько выпрыгнул из своей одежды и с разбегу плюхнулся в лужу. Со скоростью, правда, не рассчитал и одним нырком всю её преодолел. Едва на противоположный бережок не выплеснулся.

– Осторожнее, астариец! Тут тебе не океан.

– Я гляжу – тут нигде не океан! – влажно фыркнул Иван в ответ.

– Кое-где есть, даже и не один. И материки, аж два! Нам дед рассказывал, а он врать не будет – от своего деда слышал.

– Дед – надёжный источник информации, мне ли не знать! И как зовутся ваши материки?

– Лория и Агория! – победно выдохнула девчушка, на Ивана глянула с превосходством. Каковы названия?!

– Как-то даже не удивило, – кисло протянул Иван. – А если бы материков больше уродилось? Многожёнство пришлось бы вводить, Агору вашему?

– Сильно сомневаюсь, – смутилась голубоглазка. – Лора бы ему такое многожёнство устроила!.. Не погуляешь, больно-то, при жене такой! Хоть ты и бог.

Аккуратный носик наморщила, шустрые глазки прищурила, и поглядывает на Ивана вызывающе, весело. Мелкие, водные бисеринки на коже ловят солнечные лучи и дробят их в призрачную, многоцветную радугу. Девчонка наготой не злоупотребляет: влажные плечи, трогательно выступающие ключицы… Ничего лишнего, остальное под водой. В самый раз интерес пробудить, а дальше додумывай, не маленький. Иван с девушками общаться привык, стеснительностью болезненной не маялся, но и богатым опытом похвастать не мог, не накопил ещё. Сейчас пару красивых фраз наготове держал, момента удобного поджидал.

Не успел.

На травку возле воды легла чёрная, мрачная тень. Иван поднял взгляд на её хозяина и увидел крепкого, бородатого мужика в камуфляжном костюме и растоптанных сапожищах угрожающего размера. Мужик внимательно разглядывал купающихся и мягко, отчасти даже ласково, поглаживал винтовку, что удобно устроилась на сгибе левой руки. Впрочем, во взгляде тёмно-коричневых глаз ни мягкости ни ласки не просвечивало. Он негромко, но повелительно что-то пробубнил и девушка, позабыв о стеснительности, бросилась вон из воды, схватила платье и начала натягивать на мокрое, худое тело. Платье липло, не хотело расправляться на влажной коже и Лора судорожно извивалась, не отрывая перепуганного взгляда от бородатого незнакомца. Тот вновь гаркнул что-то на логорийском, требовательно глядя на Ивана и парень на всякий случай выставил перед собой раскрытые пустые ладони.