Текст книги "Венец Логоры"

– Говорите на унилинге, пожалуйста. Я вас не понимаю.

Мужик влажно шмыгнул носом и наморщил лоб.

– Ты не логориец? По акценту судя… Ну да, с Астары, агр. Ну и чего тебя сюда занесло? Ваш брат даже за территорию порта не выходит. А отсюда до порта не один день шлёпать.

– Мой корабль потерпел крушение, вон в той стороне обломки лежат, – Иван кивнул в нужную сторону, с волос сорвались тяжёлые капли воды, в сторону упавшего корабля улетели. – Всё, что мне нужно – добраться до своих. Позвольте я оденусь.

Мужик качнул лохматой головой и Иван бросился к своей одежде. Довольно унизительно оказалось стоять голым перед одетым человеком и что-то ему объяснять. Незнакомое ощущение. А хуже всего, что человек этот вооружён, и что у него на уме – Мара вряд ли знает. Хотя, если что недоброе – знает. Поспешно напялив костюм, Иван почувствовал себя увереннее.

– Так значит, это твой корабль упал?

– Ага. Потерял управление.

– А что за груз? – мягко, но весьма настойчиво поинтересовался грозный собеседник.

– Пустой, – совершенно спокойно ответил Ваня, поскольку говорил сущую правду – в настоящий момент корабль и правда валялся пустой. – Я его на Астару подрядился перегнать и вот… Не получилось.

В это время из зарослей неподалёку возникли ещё два камуфлированных привидения. Тоже с оружием, но без бород – явно помоложе, едва до нежного пушка под носом доросли. Повинуясь безмолвной команде бородача, они повалили девчонку в траву и сноровисто связали ей руки за спиной. Один попытался ухватить за руку Ивана, но тот, мягким, обтекающим движением ушёл от захвата и оказался за спиной нападавшего. Пятнистый испуганно взвизгнул, рванулся в сторону едва ли не на четвереньках – похоже, в этом мире, враг за спиной – верная смерть. Как и в любом другом, впрочем. Второй нацелился ударить Ивана в лицо, но и тут случился конфуз: астариец изящным нырком ушёл под атакующую руку и исчез из поля зрения камуфляжника. Тот затоптался на месте, безуспешно стараясь глядеть во все стороны сразу. Бородач одобрительно крякнул.

– Учился рукопашному бою?

– Как и все на Астаре.

– А воевать-то, похоже, не учился! Чего не добиваешь? Думаешь, тебе вечно танцевать позволят?

– Но мы же, кажется, во всём разобрались? – удивился Иван, подсечкой отправляя на травку неугомонного противника. – Мы же с вами не воюем!

– А ты не обобщай, юноша! – бородач ловко вытянул из ножен на поясе хищно блеснувший нож и пару раз крутанул его кистью. Получилось красиво и угрожающе – на Ивана впечатление произвело.

– Это ты с нами не воюешь. А мы воюем со всеми, всегда и везде. Особенно же с теми придурками, что первыми не бьют.

Он в два шага приблизился к девчонке, сжавшейся в клубочек на траве и, ухватив за волосы, рывком поставил на колени перед собой. Стальное жало примерилось к её горлу, едва коснулось, но – хватило, хватило… Враз кожа пупырышками взялась. И глазки голубенькие по края ужасом захлестнуло.

– А ну, лицом в траву и лапки на затылок! А иначе я тебе покажу, как девушки умеют горлом улыбаться!

Иван посмотрел в глаза перепуганной девчонке и ободряюще кивнул. Она, жалко и неуверенно, дёрнула в ответ уголками бледно-синих губ.

– Всё, всё! Не надо её трогать. Я сделаю всё, что скажете.

Опустился на колени и положил ладони на затылок. Оба оконфузившихся бойца бросились к нему, ловко связали, а который только что с травы поднялся, сильно, с оттяжкой врезал Ивану по рёбрам ногой в тяжёлом ботинке.

– Допрыгался, баран вонючий!

– Не увлекайся! – остудил парня бородатый. – На себе его потащишь? Кстати, он вам ничего не повредил?

– Нет. Если бы я так умел – давно бы уже вокруг одни трупы валялись. А этот придурок только уворачивался. Танцор безмозглый!

Он ещё раз приложился ботинком к Иванову телу, но уже без особого усердия.

– Да, они там, на Астаре, все такие, – с презрительной усмешкой подтвердил предводитель. – Мягонькие, как из дерьма слепленные. А настоящих мужчин только война закаляет. Смотрите и запоминайте: даже умелый боец – труп, если за чью-то жизнь боится. У настоящего мужчины слабых мест быть не должно!

– Командир!

Из зарослей выскочил боец с чёрным платком на голове и куцым автоматом в руках. Коротко глянул на пленников, усмехнулся неопределённо.

– Разведка вернулась. Обломки корабля проверили. Пустой грузовик. Такое корыто, даже запчастями разжиться не удалось. А я уж размечтался, что в порту инопланетникам загоним.

– Смотри-ка, не соврал, – бородатый, оказавшийся командиром, махнул рукой своим бойцам.

– Берите этих и живо в лес. Нечего отсвечивать, и так уже долго торчим тут.

Вся небольшая группа исчезла с открытого места, словно и не водилось тут людей от сотворения мира.

* * *

В отряде, расположившемся в гуще леса, Иван насчитал пятнадцать человек. В разговоре бойцы упоминали какое-то охранение, из чего заключил, что человек пять ещё просто не видел. Всех их роднила запущенность разной степени: небритость, от длинной щетины до густых бород; немытость тела и поношенность одежды. Никакого современного оружия – лишь грубые, хоть и мощные, примитивные образцы огнестрелов: пистолеты, винтовки, автоматы, два тяжёлых пулемёта… Видимо, с развалом Империи, развалилось на этой планете и высокотехнологичное производство. Энергетическое оружие здесь ни создавать, ни производить так и не научились, воевали по старинке, с огнём и дымом. Впрочем, ещё пару сотен лет повоюют – и это утратят, на луки с копьями перейдут.

Ивана удивляло, что такое количество людей не производит никакого шума. И ладно бы просто сидели без движения. Так ведь нет! Они ели что-то из жестяных банок, запивали из фляжек, обшитых камуфлированной тканью, проверяли оружие, набивали магазины патронами – и всё это в полной тишине. Казалось, что звук просто выключили. Даже уходя куда-то и возвращаясь, они, словно бесплотные призраки, бесшумно исчезали и появлялись: без треска валежника, без колыхания веток, даже без громкого дыхания… Иван так и не определился, кем их считать. Бандиты, диверсанты, разведчики, партизаны… По большому счёту, они легко могли оказаться кем угодно из перечисленных, а то и всеми сразу: род занятий смежный до неразличимости.

Он пошевелился и едва сдержал стон – по рёбрам попало крепко. Лору бросили рядом, она лежала тихо, боясь даже громким дыханием напомнить о себе, изо всех сил вжималась в мох и жёлтую, слежавшуюся хвою. Словно надеялась слиться с ними и исчезнуть.

– Ну что, пацанёнок, осознал своё положение незавидное? – бородатый присел рядом с Иваном так, чтобы говорить как можно тише. В лес пробрался слабый ветерок, зашумели ветви, мотаясь по сторонам и цепляясь друг за друга. Весь отряд мгновенно расслабился и даже задышал свободнее. Естественный шум леса глушил звуки производимые человеком. Если бы не ветер, командир отряда, скорее всего, отложил бы разговор до лучших времён.

– Ответь-ка ты мне, дружок, как дорого ценится твоя голова на Астаре?

– В каком смысле? – растерялся Иван.

– В прямом. В Системной валюте. В драгоценных металлах. В оружии и боеприпасах… В сыте, в конце концов – тоже штука нужная.

– Да откуда ж мне знать? У нас как-то не принято людей в валюте оценивать.

– А ты приценись, – настаивал тот, – напряги извилины. Как дорого твоё правительство готово за тебя заплатить? Ты вообще, на своей планете, насколько ценный человек?

– Да что вы говорите такое?

Иван честно хотел ответить на вопросы, раздражать человека, от которого жизнь зависит – ни малейшего желания.

– Ну, объясните, как можно собственную стоимость вычислить, я не понимаю. Не приходилось в жизни такие подсчёты вести.

– Беда с вами! – сокрушённо вздохнул командир. – Ну, давай разбираться. Сам ты букашка невеликая, коли грузовики старые перегоняешь, но, может, хоть родственники у тебя достойные? Вот кто твои родители? Бизнесмены, политики, чиновники может быть?

– Нет, они учёные,– с лёгким оттенком неуместной здесь гордости сообщил Иван. – Очень уважаемые люди, работают на одной из полярных станций.

– Вот дерьмо! – вздохнул мужик и ожесточённо почесал кожу под бородой. – Никчёмные людишки.

– Но почему? Учёные для планеты намного важнее, чем бизнесмены или политики!

– Это на вашей идиотской Астаре важнее. А на нормальных планетах и порядки нормальные.

– Но у нас их вовсе нет: ни бизнесменов, ни политиков… Чиновники, правда, есть. У нас их управляющими называют.

– Ну вот! – обрадовался собеседник. – Хоть что-то у вас по человечески устроено. Управляющие-то по любому возможностей больше имеют богатство скопить?

– Как это? – вовсе запутался Иван. – Откуда у них богатство? Они же управляют только!

– Планета идиотов! – сокрушённо вздохнул бородатый ещё раз. – И что, пристрелить тебя теперь, раз ты такой никчёмный?

Он снова почесал бороду. Донимает она, похоже, нещадно – однако, и брить постоянно, тоже морока. В лесу-то.

– Хотя… Говоришь, на Астаре учёные – люди ценные?

– Очень даже. Не в прямом, конечно…

– Да хоть в каком! Значит не сами, так правительство ваше мне за тебя заплатит.

– Оно бы меня выручило, даже сиротой я окажись! – буркнул Иван убеждённо.

– С вами, дураками, всё возможно, – не стал спорить мужик. – Короче, вы, агры, всю Систему сытом снабжаете, валюты у вас полные кубышки, платить есть чем. Пока до порта шлёпаем я прикину, сколько с твоего правительства содрать. А ты веди себя разумно, все приказы выполняй, бежать не пытайся – и скоро дома окажешься. Если, конечно, твоё правительство валюту не зажмёт. А если зажмёт… Я тебе в ближайшей кузне бубенчики в тисках зажму! Не разбогатеем, так хоть посмеёмся!

Пока до Ивана доходил зловещий смысл угрозы, командир повернулся к Лоре.

– А от тебя, девица, нам толку никакого. Платить твоей деревне по любому нечем. А даже если и пообещают, я не дурной тут сидеть, дожидаться. Скорее уж вся деревенька с винтовками сюда припрётся. Так что, не в добрый час ты, девка, по лесу гулять-то собралась.

– Я скажу, что она со мной! – Иван заговорил торопливо, стараясь быть убедительным и не сбиваться. – За неё заплатят, если я так скажу!

– Мне и за тебя-то поручиться некому! Скажет он… Хотя, если подумать – на продажу должна подойти.

Задумчиво посмотрел на пленницу, словно мешок овощей оценивал. Скривился.

– Нет! Узнают твои родичи, что жива – вцепятся как собаки. А мёртвую найдут – шустрить уже смысла никакого.

– Командир! – один из бойцов, тот самый любитель чёрных платков, закинул автомат за спину, присел возле девушки и крепкой рукой повернул её голову лицом к себе. Словно зубы у скотины проверять собрался.

– Батя! Мы же по лесам уже скоро месяц шарахаемся, озверели вконец! Забыли, как живая баба выглядит. Коль навару с неё никакого, так хоть сами попользуемся. Чего добру пропадать? А, командир?

Тот пожал плечами, махнул рукой.

– Быстро и тихо! Не дома, с удобствами-то раскладываться.

– Хлебальник замотаем и не пикнет, – обрадовано заулыбался боец, махнул кому-то и тут же резво подскочил услужливый помощник. Словно только знака ждал, а дело решенное давно.

В этот момент из леса бесшумно появилось странное и страшное существо: лохматое, тряпично-лоскутное, с автоматом, обмотанным камуфляжной рваниной. Иван не сразу сообразил, что это боец из того самого охранения. Из грязной рванины голос заутробно просипел – что из могилы неглубокой.

– Командир. Отряд в нашу сторону движется. Идут строго по следу, явно не случайно. По нашу душу.

– Много их? – подобрался бородатый. От расслабленности и следа не осталось.

– Сорок пять человек. Четыре пулемёта-ручника, четыре снайпера, десять автоматчиков, остальные с винтарями. Двигаются грамотно, по всему видать – бойцы опытные.

– Ну, ясное дело, – согласился командир. – Всех неопытных уже давно в удобрение переработали. И это не местные, слишком жирно для них. Видно, давно за нами идут. Охотники. И много, зараза!

Споро добыл из внутреннего кармана замызганную, сложенную вчетверо, карту. Разложил на коленях, осторожно разгладил широкими ладонями.

– Где они?

– Тут вот, – грязный палец выпростался из кучи рванья и ткнул в какую-то точку на карте. – Двигаются резво, следопыты у них толковые.

– Вот собаки помойные! – с досадой выругался командир. – И местность, как стол, засаду не устроишь – в два счёта обойдут, зажмут и раздавят.

– Отрываться надо, батя, – подал голос боец в платке. – Поторопимся, так и успеем.

– Да… Успеваем ещё, чтобы не зацепиться. Не пофартило тебе с девкой, дружище. Давай, поднимай отряд, уходим. А ты, – он повернулся к чучелу тряпичному. – Снимай охранение, пару-тройку растяжек на пути воткните и нас догоняйте. Только в перестрелку не ввязывайтесь! Вцепятся – не выпустят. На нашу помощь не рассчитывайте. Гляди, мы вот здесь пойдём.

Провёл пальцем по карте и так нежно свернул бумажный лист, словно невероятную драгоценность укладывал. Хотя, скорее всего, так и есть. Достоверная карта вражеской территории – не шутка. Это даже Иван понимал совершенно отчётливо. Тем временем, подбежал молодой парень – тот самый, которого он вдоволь покатал на подсечках возле лужи.

– Меня батя к тебе приставил, присматривать, – просвистел тревожным шёпотом. – Вздумаешь дурить – сильно пожалеешь. Вернее, и пожалеть не успеешь!

Опустился на колени рядом с Иваном, вытащил из сумки странные приспособления и напялил их парню поверх ботинок. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это просто куски толстой, мохнатой шкуры, с пришитыми к ней ремешками. Застегнул эту нелепицу мехом наружу, ухватил парня за воротник и вздёрнул на ноги.

– Это зачем? – тихо, как здесь принято, спросил Иван. – Морозы, вроде, не донимают.

– Звук шагов глушит, – спокойно пояснил конвоир. – Веточка там хрустнет, ещё что – весь звук мех сожрёт. Опять же, каблуком ни обо что не зацепишься. Ну, и следы смажет. Короче, как раз для тебя штуковина. Рукопашник ты, может, и умелый, но по лесу мягонько ходить тебя вряд ли учили.

В широкой улыбке беззаботно продемонстрировал внушительную дыру, вместо двух зубов слева. Видать, кто-то в драке не только уворачивался, доводилось щербатому и удары в ответ ловить.

– Ботиночки у тебя знатные! Инопланетное производство, не то, что наши… Навоз месить. И размерчик подходящий. Жалко, забрать нельзя.

– Примета плохая? – с надеждой прошептал Иван.

– Примета хорошая – идея плохая. Чужая обувь под чужую ногу растоптана, а на свою напялишь – в кровь разотрёшь. И какой из тебя боец?

– Всё к лучшему, – пробормотал Иван, оставшись при ботинках. Конвоир по свойски хлопнул его по плечу.

– Сильно-то не радуйся. До места дойдём, всё равно заберу, дома под себя разношу потихоньку. А ты другими разживёшься, у вас то с этим барахлом проблем нет. А теперь слушай сюда. Мы с тобой в серединке змейки пойдём: я первый, ты за мной. Держи мой темп, повторяй всё, что я делать буду. Я присел – ты садись, я упал – падай, не думай.

– У меня руки связаны, – напомнил Иван.

– Значит, набок падай, главное не стой. И всю дорогу помни: у меня в кармане пистолет заряженный лежит. Соберёшься шумнуть, к нам внимание привлечь – нам конец, живыми брать не будут. А потому башку я тебе сразу прострелю – подохнем вместе. Я бы ещё понял, если бы нас твои догоняли. Но у тебя здесь своих нет, тебе главное живым остаться. Уяснил, астариец?

– Чего ж тут не уяснить? – вздохнул Иван, повернулся глянуть, как там Лора, но в ту же секунду пожалел об этом. Просто не смотрел бы и всё, ну вот кто заставлял?

Боец в чёрном платке, буднично и обыденно, словно давно надоевшую работу выполняя, поставил девчонку на колени. Шагнул ей за спину, одновременно ухватывая рукой за подбородок, а другую положив на затылок. Лёгким, без особого усилия, движением, с тихим хрустом свернул тонкую шею и, держа руки на весу перед собой, позволил телу бесшумно упасть на мягкий мох. Как и не было человека. Даже веточки не вздрогнули.

Словно лопнуло что-то в голове Ивана и заполнила череп звенящая пустота. Захолонуло в груди , заставив подавиться воздухом на вздохе. Ещё успел увидеть, как сильная, мужская рука сгребла в горсть платье на спине девчушки и швырнула тело в неглубокий овражек. Подлетев над землёй, нелепо взмахнув безвольно болтающимися руками, тело скатилось по склону и замерло внизу жалкой, поломанной куклой.

– Зачем?! – едва смог протолкнуть через сжавшееся горло, окоченевший от ужаса Иван.

– Сам не пойму! – пробормотал конвоир. – Надо было на виду оставить, быстрее бы нашли. А так, пройдут ещё мимо, на хвосте висеть останутся.

– Убивать зачем?! – хрипло вымучил Иван.

– А куда её? – спокойно рассудил молодой боец, развернул Ивана в нужную сторону и неласково пихнул между лопаток.

– Жалко, что попользоваться не успели – это да, это не поспоришь. А так, ей всё равно не жить. Просто бросить – она охотников на след наведёт, молчать не станет. Скажет, что нас в три раза меньше – вот они обрадуются!

Посмотрел на Ивана задумчиво.

– Может оно и к лучшему, сразу-то? Нас тут двадцать мужиков, ох и натерпелась бы девка, а потом всё едино помирать. Если бы дожила ещё… до смерти-то.

Тем временем отряд уже начал вытягиваться в торопливую, походную змейку и конвоир кулаком ощутимо приложился к спине Ивана.

– А ну, в себя приди! Пока я из себя не вышел. Живой – вот и радуйся. И ходулями шевели, пока живой, астариец!

Глава 5.

Иван тяжело вздохнул, прикрыл глаза и привалился спиной к шершавой, тёмно-коричневой коре могучего, в три обхвата, дерева. Второй привал за сегодняшний день. Перекурчик – называл такие коротенькие остановки его бессменный конвоир Белка. Иван не мог понять причину, но факт оставался фактом – пользоваться человеческими именами эти люди совершенно не желали. Белка времени зря не терял, подобно одноимённому зверьку, на месте не мог и минуты усидеть: ходил, нюхал воздух, а то и вовсе опускал нос к самой земле и щурил задумчиво тёмные, бездонные глаза.

– Ага! Чуяло сердце, должен быть подарочек! Очень уж место подходящее, я бы обязательно тут гостинчик воткнул.

Аккуратно вытянул из травы колышек с примотанной к нему металлической, рубчатой тушкой; от тусклого, белёсого кольца лучами в стороны расходились две невзрачные, ржавенькие проволочки.

– Это ещё что? – вяло поинтересовался Иван, вытягивая уставшие, нудно гудящие ноги. Хотя он единственный в отряде шагал налегке – выматывался, при этом, больше всех .Откуда привычке появиться, к пешим-то походам?

– Растяжка. Ногой зацепишь – тут и рванёт. Может и не убьёт, но осколками посечёт изрядно. И шумнёт на весь лес порядком. Кому надо – обязательно услышит. Раненый далеко не ухромаешь, а там… Лучше бы уж убило сразу, поверь мне на слово.

– Чего только не придумают люди, чтобы жизнь другим испоганить, – Иван помахал рукой вокруг себя. – Ведь это же лес, тут тихо должно быть, красиво…

– Под ноги смотри – будет тихо! – буркнул вполголоса, появившийся из ниоткуда, боец в чёрном платке. – А прощёлкаешь – будет красиво. Но ты этого уже не увидишь!

Они с Белкой весело заржали, шутка знатная вышла. Иван поддержать не успел бы, даже появись такое желание – боец вновь куда-то исчез. Он всегда умудрялся появляться и исчезать внезапно, из ниоткуда в никуда.

– А почему тут эти… растяжки? Ты же сказал– здесь уже ваша земля.

– Ну-у… – протянул Белка насмешливо. – Земля наша, а растяжки – нет. Такие подарки не одни мы ставить умеем. Мы у них землю минируем, они у нас. Не устаём друг друга радовать.

– А они – это кто? – в который уже раз попытался прояснить ситуацию Иван. – Враг-то ваш кто?

– Так ведь я ж тебе говорю! – с досадой поморщился Белка. – Есть мы, а есть они! Они – это все, кто не мы. Просто же всё, что тебе непонятно?

– Да ничего не понятно! – с досадой протянул Иван, сморщился, головой дёрнул – словно муху отогнал. – А почему этот… В платке всё время ходит? Третий день идём, а он его не снимал ни разу.

– Это Лысый-то? Так лысый потому что, вот башка и мёрзнет. Не повезло бедолаге пару лет назад – в плен угодил. Ему там макушку зажигательной смесью намазали и подожгли, соответственно. А смесь вязкая, не растекается, в этом весь смак – где намазали, там и горит. Горит, пока вся не выгорит, даже водой заливать бесполезно.

Белка сплюнул под ноги, вздохнул.

– Праздничная свечка, называется. Кожа на башке тохонькая теперь, мёрзнет всё время.

– Как же он выжил-то? – тихо ужаснулся Иван, представив этот праздник.

– Случайно, как же ещё? – Белка хозяйственно прибрал обезвреженную гранату в рюкзак, проволочки свернул в аккуратные колечки и сунул в карман. На войне лишних вещей не бывает, всё можно к делу приспособить.

– Выжил… Людей, правда, с тех пор очень уж не любит. Лучше тебе не знать, что он с ними делает. Да и я знать не хочу, если честно. А раньше, бывало, песни даже пел. Весёлые. Зря они его там сразу не убили. Он в себя пришёл, освободился и… Весь торт им свечками утыкал! До сих пор на том пепелище трава даже не растёт.

– Ужас какой! А как его поймали? По твоим рассказам – опытный боец.

– Колодец он пошёл отравить, а там собака откуда ни возьмись… – Белка злобно скривился. – Твари хвостатые, ненавижу! Ну, и повязали Лысого. То есть, тогда не лысого ещё. Волосы у него после того случая расти перестали. Да там и кожи-то негусто, а на кости не растут отчего-то.

– Колодец отравить?! – опешил Иван, хотя должен уж был привыкнуть за три-то дня. – Но ведь оттуда же кто угодно потом попить мог: и дети, и женщины, и те, кто вообще не воюет!

– У нас тут все воюют, – тихо поправил его Белка. – И женщины, и дети. С ними воевать ещё похуже бывает, чем с бойцами тёртыми. Никогда не знаешь, откуда прилетит. Пора бы уж тебе это понять, с виду-то не дурак вроде.

Иван промолчал. Сомнительно, что на этой планете умный, означает то же самое, что и на Астаре.

– Ну ладно – те люди его пытали, за, то что он их убить хотел. Он их поубивал, за то, что они его пытали. Всех остальных он теперь за что убивает? Вот и Лору тоже…

– Ты чего, из-за девки всё ещё маешься? – совершенно искренне удивился Белка. – Не ты же её грохнул!

– Она на меня посмотрела… – Иван замялся, не зная, как объяснить. – Я ей улыбнулся, обнадёжил, вроде как. А её убили.

Белка покачал головой, хмыкнул насмешливо.

– Вот уж действительно: совесть мучает не тех, кого должна, а тех, у кого она есть. А у Лысого нет, выгорела вся – он и не мучается. Ты лучше мне вот что скажи, астариец…

– Меня Иваном зовут.

– А мне по фигу, я тебя никуда звать не собираюсь. Ты скажи, где твой телохранитель? У вас, астарийцев, на плече всегда телохранитель сидит, вы без него даже в туалет не выйдете. Ну, на Логоре, по крайней мере. Твой-то где?

– Я его… – замялся Иван, чувствуя, что сейчас его оскорбят, пусть незамысловато, но обидно. Обиднее всего, что заслуженно. – Я его оставил… С собой не взял.

– Да-а, – вздохнул Белка. – Поторопился я тебя в умные-то определить, погорячился. А внешность обманчива бывает. Вот ты тому яркий пример.

И улыбнулся пакостно, ощерился паскудно. Иван отвернулся от молодого бойца, взялся зелень разглядывать. Заросли перед ним густо наросли, вольготно, пышно. Только расслабился – пришлось вздрагивать от неожиданности. В трёх шагах, вряд ли дальше, раздвинул узкие, резные листочки, чёрный, любопытный носик. Следом озорные глаза-бисеринки лукавством блеснули, а там и острые ушки показались. Шёрстка рыжая, пятнышки белёсые. Лиса секунду разглядывала Ивана, казалось – улыбается. Видно, что не боится, в себе уверена. Где уж такому увальню изловить её, хитрую да шуструю? Иван в ответ губы растянул, лисица фыркнула насмешливо и исчезла, словно привиделась.

– Ух ты! – беззаботно восхитился Иван и тут же на конвоира обернулся. Вспомнил, что не дома. А Белка мгновенно сгруппировался, словно котяра перед мышью, в одно мгновение округу глазами обшарил. И пистолет в руку словно сам запрыгнул. Удобно лежит, бока о ладонь греет.

– Чего ты орёшь, суматошный? – прошипел придушенно.

– Лиса! – так же шёпотом отозвался Иван.

– Чего?! – опешил Белка, зыркнул ошалело. – Его ж убили прошлым… Постой. Лиса? Это с хвостом которая?

– Ну да. Рыжая.

Белка губы расквасил, выдохнул сквозь них тяжело, с присвистом. Ну что за невезуха такая? Бате на глаза попался в недобрый час, майся теперь с дураком всю дорогу.

– Ты чего, астариец? Лисы не видал, что ли?

– Так то дома. А тут вообще другая планета.

– Лисы – они везде одинаковые! – наставительно проговорил Белка, перед Ивановым носом грязным пальцем покачал многозначительно. – А были бы разные – их и называли бы по разному! Идиот!

Иван болезненно сморщился, промолчал. Верно, в общем-то, не поспоришь. Человечество с одной планеты расселялось, всю скотину-животину с собой тащило. Откуда ж разным лисам взяться?

Белка заглянул в мешок, рукой во внутренностях пошарил, добыл небольшой, тряпичный свёрток. Развернул бережно. На ладони оказался золотистый брусок, в котором Иван без труда узнал брикет молотого, спрессованного сыта. Словно родным чем-то пахнуло от солнечного прямоугольничка. Хоть и нет у молотого сыта запаха, а всё-таки, всё-таки… Белка глянул недовольно.

– Чего пялишься? На, жуй скорее, пока время есть.

Отломил кусочек, небольшой совсем, Ивану в подставленные ладошки сунул.

– Этого хватит. А то разбухнет, брюхо разорвёт. Весело, конечно, я бы глянул. Но ты командиру живым нужен.

– Но это же полуфабрикат! – возмутился Иван негромко. – Заготовка для репликатора. Его же надо со вкусовыми добавками смешать, блюдо изготовить. Это же только растительная основа!

– А у тебя репликатор в кармане завалялся? – так же негромко, но убедительно вызверился Белка, блеснул злобно выпученными глазами. – Не хочешь – не жри, мне безразлично.

Иван дальше спорить не стал, жрать всё равно что-то надо. В прошлые дни Белка его какими-то овощами пичкал: твёрдыми, с белёсым, сочным нутром и горьковатым вкусом. Но, видать, кончились дары природы, коли уж на сыт расщедрился. Кусочек в рот затолкал, крошки губами с ладони подобрал. Ох, мерзость какая! Конечно, в этом порошке спрессованном, кладезь всего, для организма необходимого. Иван это знал и ценил, как и все в Системе. Но без вкусовых добавок пробовать не приходилось. А без них… Ну, мерзость и есть, не подбирается другое слово.

Белка сунул к его губам горлышко фляги, убедился, что Иван глотнул хорошенько и хмыкнул издевательски.

– Полуфабрикат… Нормальный, сухой паёк. Для дальних рейдов – самое то. Весит мало, питательный. Я гляжу, вояки из вас, астарийцев, те ещё! Ладно, хватит болтать, идти пора.

Иван никакого сигнала не видел и не слышал, но весь отряд дружно снялся с места и вытянулся в привычную змею. Значит, действительно, пора.

* * *

К исходу дня забрезжил свет меж стволов деревьев, потянуло в просветы пьянящим запахом свежей травы, подсушенной солнцем, и распахнулась долина, сбегающая пологим склоном к далёкой, но звонкоголосой речушке. По правую руку, прижавшись одним боком к обрыву, а с другого прикрывшись кирпичной стеной, расположилось небольшое селение, крыш с десяток. Туда отряд и направился. Бойцы заметно повеселели, едва не бежали вприпрыжку, даже тяжёлое оружие полегчало вроде. Шеи, от загара чёрные, к земле не гнёт, как обычно, хребты не горбатит.

– Это ваш дом? – спросил Иван у Белки, который рвался к постройкам, словно собака к полной миске.

– Чего? – не сразу понял тот, но дошло вдогонку. – А-а-а… Нет, это перевалбаза. Но наша, конечно, чего бы мы на чужую-то попёрлись? Эх и отдохнём сейчас!

Отряд споро втянулся в распахнутые настежь ворота, но Иван заметил внимательный взгляд часового с каменной вышки. Видимо, прибывших здесь хорошо знали, иначе встречали бы не так беспечно. Подтверждая это, ворочался в амбразуре ствол тяжёлого пулемёта, разглядывая людей жутким, чёрным зрачком со следами копоти. Внимательно принюхивался. Похоже, нравились ему не все, и он по этому поводу не молчал никогда.

Внутри народу обнаружилось негусто – на виду, по крайней мере. Мотался от колодца к сараю и обратно хлипкий дедок с вёдрами, дымили флегматичные мужички под квёлым деревом. Впятером, кружочком. Две девицы в аляповатой одежонке, призванной возбуждать мужскую страсть, равнодушно оглядели обозначившийся фронт работ. Судя по отсутствию реакции на их подержанных, вчерашних лицах – видали и побольше.

– Сюда иди! – Белка ухватил Ивана за плечо, втолкнул в пустую клетку возле крепостной стены и захлопнул дверь. Сооружение оказалось странноватым: капитальная, кирпичная стена, железная, гремящая дверь, и при этом – отсутствующая крыша. Её заменяла массивная решётка из железных прутьев.

– Ну, а что ты хотел? – глаз Белки нагло блеснул в круглом отверстии двери. – Не хватало ещё убирать за вами! А так: дождичком промоет, ветерком просушит… Короче, до утра просидишь, а мы отдохнём пока от трудов ратных.

– Ну да, ну да, – тоскливо протянул Иван, разглядывая неуютное жилище. Два шага вдоль, два поперёк. Мебель – деревянный чурбачок у двери, туалет – ручеёк в жёлобе у дальней стены.

– До космопорта далеко ещё?

– Скажи спасибо, что пленных немного, – хохотнул Белка. – В иные дни по таким клеткам и по два десятка распихивали. Отдыхай. А до порта дня за три доберёмся. Так что, нагуляешься ещё, астариец.

Иван присел на чурбак и вздохнул долго, протяжно. Выглядывать в отверстие в двери никакого интересу – там облезлая стена сарая напротив, с чахлыми пучками травы вдоль потрескавшегося фундамента. От ворот то и дело доносились звуки прибывающих к вечеру отрядов. Всем хотелось провести ночь за крепкими стенами, с крепкими девками, под крепкие напитки. Пленных к Ивану не подсаживали, да и в соседних загонах двери не хлопали. Похоже, неурожайные выдались рейды у этого воинства. Или в другое какое место запирают, поди знай.

Как-то резко, без предупреждения, стемнело – словно покрывало накинули на маленькую крепость. Со скрежещущим, металлическим звуком захлопнулись створки ворот и легла на землю ночь: влажная, душная, а специально для Ивана, ещё и с запахом мочи из бетонного жёлоба. Накинув на голову капюшон, Иван скрючился в неудобном положении. Силился подремать хотя бы, какой уж тут сон, но держать при этом тело на весу не получалось. Плечо касалось стены, и в тело впивалась промозглая сырость, разом вышибая сон из организма. Хорошо, хоть руки связаны спереди, можно положить их на колени и навалиться грудью сверху. Хоть какой-то отдых. Усесться на землю даже в голову не пришло.

Из состояния болезненной дрёмы Ивана вывел отвратительный скрежет распахнувшейся двери. В тесный пенал клетки ввалились Лысый и Белка, встали по бокам. Третий, тоже из их отряда, не раздумывая, с ходу врезал Ивану сапогом в солнечное сплетение. Худое тело пленника впечаталось в стену и ссыпалось на землю вместе с пылью и красной, маркой крошкой. Он судорожно разинул рот, но вдохнуть не получалось – лишь звуки выдавливались невнятные, булькающие. Пока булькал, бойцы споро распустили узлы на верёвках, сняли ботинки, вытряхнули из брюк и куртки и вновь крепко стянули кисти рук. На этот раз, почему-то, за спиной. Лысый бесцеремонно подхватил полуобморочное тело под руки и взгромоздил на чурбак. Крепким, сивушным выхлопом изо рта шибануло – свежачок.