Текст книги "Венец Логоры"

– Ты не поняла чего-то, создание суматошное! – Меченый слова ворочает, что глыбы каменные. – Мне весь твой птичник не нужен, мне одну только. Птичку.

– Да она одна их всех стоит! – обомлела торговка. А когда поняла, чего сдуру брякнула, и вовсе растерялась.

– Вот и славно, – воспользовался Меченый её оплошностью. – Значит вот эта, дохлая, примерно в сотню обойдётся. Или дешевле?

– Да ты Агора-то побойся! – слабо проблеяла тётка. – Меня ж хозяин саму продаст, за такую торговлю!

– Ну, это уж не мне! – скептически глянул на неё Меченый. – Да и вообще сомневаюсь. На удобрения, разве что? Ладно, решено. Хоть и буду плакать сегодня всю ночь напролёт, от сделки такой. Дам за дохлую сто пятьдесят, но только, чтобы малыша своего порадовать… В смысле – парня вот этого.

Задумался, усмехнулся, головой покачал.

– Поменьше надо со Скарабеем общаться, уж как он разговаривать начал! Уточняю всё зачем-то, вроде и так непонятно? Невесёлый! Ну-ка, пойди, погуляй, а я тут насчёт девки уговорю… мать её.

Иван спорить не стал, как и приказано было. В сторону отошёл, на Лору всё время поглядывая. Успел, правда, заметить, как блеснули искренней радостью глаза рыжей. Миновала беда, не придётся по лесу шастать, от тоски ночами выть. Да и то, если ещё позволят, выть-то.

– Слышь, парень!

Иван от неожиданности дёрнулся, винтовка с готовностью подпрыгнула и глухо брякнула по спине. Показалось даже, что звук злорадный послышался.

– Ох, ты ж!.. – с шипеньем втянул воздух Иван, от резкой боли дугой выгнулся. Что-то остренькое там у винтовки, оказывается, сбоку торчит. Болючее – страсть!

– Извини! Я думала, ты меня заметил.

– Заметил… Теперь-то!

Иван вместе с воздухом боль выдохнул, выпрямился. Оказалось, девушка подошла. Смуглая, черноволосая, черноглазая, стройная… Мелькнула у Ивана дурная мысль: какой рост у девушки удачный! Целовать – наклоняться не надо. Вровень, аккурат. Странно, и не собирался вроде. Хотя, привлекательная, чего уж там. Глаза вот только замученные, усталые. И морщинки в уголках, и складочки у губ. Похоже, не девчонка уже. Да и девушкой не назовёшь. Женщина.

– Что молчишь? Говори, коль подошла.

Та замялась, плечиком правым дёрнула, словно одежду сползающую поправляла. Лучше бы тебе в комбезе ходить – подумал сочувствующе Иван. Уж больно в платьишке худоба выпирает. И не новое платьишко, повидавшее. Когда-то давно ярко-синим было, но немного от того цвета осталось. Так, намёк.

– Зачем тебе эти дуры? – решилась, наконец. – Ты же лесовик, тебе скоро обратно в лес возвращаться. И что тебе там от них толку? Обуза.

Она коротко, остро глянула Ивану прямо в глаза и тут же взгляд погасила. Но и от такого проняло, аж поёжился.

– И?..

– Возьми меня. Я женщина взрослая, опытная, мне сопли вытирать не надо. Всё умею: стирать, шить, готовить. И поиграть с тобой, как захочешь, сумею. Тебе понравится. Возьми. Не пожалеешь.

Иван молчал, словно забыл, как языком слова лепить. Ох уж, Логора эта, с заморочками своими. Спросил первое, что в голову пришло.

– Тебе лет-то хоть сколько?

– Какая разница? – она вновь плечиком дёрнула. Привычка, видать, такая. Миленькая.

– Я ведь не в жёны тебе набиваюсь. Мне защита нужна. А я отплатить сумею.

– От кого защита? – насторожился Иван.

– От жизни! От кого…

Иван смущённо отвёл глаза. Как объяснить, что вовсе не за покупками на рынок рабов пришёл? Да и вообще сюда не собирался. А ведь ей стыдно! – дошло до него вдруг. Просить – стыдно. Поэтому столько злости во взгляде. Только за злостью прятаться и остаётся. Случайно глянул вниз, удивился.

– Постой-ка! А ты почему не на цепи?

– Потому, что не рабыня! Что тебя так удивляет? Я же сказала – возьми, а не купи. Жизнь так сложилась и не поспоришь. Вот этим девчонкам даже проще сейчас, их никто не тронет, у них есть хозяин. Он за свой товар глотки перегрызёт. А за меня никто и пальцем не шевельнёт. Вот так.

Иван даже не представлял, чего ей стоило всё это сказать. Видно же, что не забитая женщина, гордость имеется. Он не знал, как вести себя в такой ситуации. А тут, на Логоре, не жизнь, а бесконечная ситуация.

– Ну да, ну да… А чего мужчину себе не найдешь? Ты же красивая, не старая и… вообще.

Она мотнула головой, глазами указала, куда смотреть. Иван посмотрел. Пацанёнок, лет пяти, чинно на металлической тумбе устроился: ручонки на коленках держит, правой ножкой тихонько покачивает. Смуглёныш, весь в маму, вопросы излишни. Видно, что к порядку приучен. Как посадили, так и сидит. Ждёт.

– У меня был мужчина. Муж. Теперь нет. На Логоре выбор у мужиков богатый. Кому такое надо? Обуза лишняя. А ты всё равно девку покупать собрался, ну и возьми меня. Сэкономишь ещё.

Иван глядел на воспитанного мальчонку в сером костюмчике и наливался тяжёлым, жутким отчаянием. Почему на этой планете, что ни шаг – ловушка очередная? Издеваетесь вы, что ли? Как я вам всем помогу, один-то? Где уже космопорт этот? Вся надежда – улететь отсюда поскорей и не видеть глаз этих чёрных. С ребенком ещё… И с остальными всеми!

– Я не вернусь в лес, – пробормотал он, стараясь в сторону мальчонки не смотреть больше. Сердце-то не железное, в конце концов. – Возьми свалы. Немного. Больше я ничем не смогу помочь.

– Зачем мне свалы твои? – тяжело вздохнула женщина. – В первом же месте, где я их покажу, мне и конец. Ты хоть понимаешь, что это такое: женщина, со свалами, без мужчины? У вас там, в лесу, по другому, что ли? И где он, лес такой?

Она резко повернулась и быстро ушла. Но Иван успел заметить, что злость из глаз испарилась и не осталось там вообще ничего. Мёртвые глаза. Опять я виноват? – спросил себя Иван. – Я убил глаза эти? Ну почему она ко мне-то подошла? Чем я провинился? И перед кем?

– Эй, Невесёлый! – Меченый призывно махал ручищей, лицом строгость изображал. – Айда сюда! Я тут куклу кому покупаю? Себе, что ли?

Иван подошёл к нему, попытался удержаться и не смог, обернулся. Чёрненькая замерла возле тумбы, пацанёнок носик-пуговку задрал, спрашивает что-то, мать ему растрепанные волосы молча приглаживает. Сердце заныло, словно какая-то сволочь пальцами стальными сжала.

– Всё, принимай покупку! – громыхнул командир. – Двести свалов ты мне должен за это сокровище.

Отчётливо хохотнул Весёлый. На фоне его габаритов сокровище явно маломерным кажется. А то и не сокровищем вовсе. Лора внимания на него не обратила, спокойно встала за спиной Ивана, мешок его заботливо поправила.

Меченый внимательно на парня посмотрел, прищурился. Мужик, жизнью тёртый, сразу понял – не то что-то.

– Ну! – прогудел требовательно. – Говори, что ещё? У меня с тобой уже терпение заканчивается. А его и так немного было!

– Вот вы только не расстраивайтесь, совсем-то… – Иван даже не представлял, что там у командира сейчас в душе творится. – Как можно женщине помочь? Одинокой? С ребёнком?

С каждым произнесённым словом голос его угасал, а в конце и вовсе затих покаянно. Ну да, вот такая я проблема! Но я не виноват.

– Я тебя удавлю сейчас! – с готовностью вызверился Меченый, уже созрел для чего-то подобного. – Ну ведь хотел же ноги сломать! Когда ты успеваешь только? Ведь на минуту отвернулся! Где ты их находишь, несчастных этих?

– Да чего их искать? – пробормотал Иван. – На вашей-то планете. Из дому только выйти… Да можно и не выходить!

– Я тебя, дурня, в мешок посажу, вместе с девкой твоей! И до космопорта не выпущу!

– Посадите, – покорно склонил голову Иван и на секунду показалось, что это и есть самое правильное решение. – И не выпускайте! Не могу я уже на всё это глядеть! Вы тут живёте, для вас это нормально, а мне каково? Где мешок? Сам залезу!

– Вы там дырки оставьте только, – спокойно попросила Лора, на мрачную глыбу Меченого глянула как-то даже деловито. – Ну, не задохнуться чтобы.

– Ты тоже в мешок собралась, что ли?

– Конечно! Как иначе?

Командир молча посмотрел вокруг, на небо чистое глянул, под ноги взгляд бросил. Вздохнул с тоской неизбывной, томительной.

– Весёлый, я тебя прошу, застрели меня пожалуйста!

– Сейчас, – боец потянул с плеча винтовку, но замер, наткнувшись на зверский взгляд Меченого.

– Что?!

– Я тебя самого сейчас пристрелю, скотина тупая!

– Не угодишь на тебя, право слово! – Весёлый губы надул, винтовку обратно пристроил. -То стреляй, то не стреляй…

– Командир! – Иван ещё раз посмотрел назад, чёрненькая не ушла пока, можно ещё сделать что-нибудь. – Вы же человек умный, опытный, на вас вся надежда. Как-то надо помочь!

Меченый уныло вздохнул, явно иссяк запал. Да и не удивительно, с такими попутчиками.

– Ладно. Помолись потом Агору за моё здоровье.

– Я Роду помолюсь.

– Ну, и ему тоже, лишним не будет. Есть тут в городе приют, Агоровы сёстры содержат. Место тихое, никому не мешают и их никто не трогает. Да с них и взять-то нечего – вот и не трогают. Если туда твою несчастную пристроить, то, считай, повезло ей. Правда, там работать надо… Ну и, кое кому ладошку жирненьким помазать, чтобы приняли в приют.

– Чем помазать? – удивился Иван. – Кому?

– За что мне всё это? – спросил сокрушённо Меченый, неведомо кого, но ответа ждать не стал. – Давай свалы! Двести должок и ещё сотню, чтобы бабу твою с ребёнком пристроить.

– Да не моя она! – прижал Иван ладошки к груди.

– Вот именно! Это-то и…

Он дикими глазами глядел, как Иван, загородившись укромно, отсчитывает свалы, сгрёб ухватистой лапищей и рявкнул грозно.

– Весёлый!

– Это случайно вышло! – привычно отозвался боец, огляделся суматошно, вины своей не учуял ни в чём. – Или что?

– Сейчас пойдём, всё устроим. Твоя задача – рядом с этим… С ним вот, рядом идти и всех от него отгонять! Даже мух от него отгонять! Иначе и они чего-нибудь выпросят. Приказ понятен?

Весёлый с оскорблённым видом пожал плечами.

– Отгонять мух от Ваньки. Чего тут непонятного?

Однако, буграми плеч пошевелил, к ушам приподнял, обратно бросил. Уточнил, на всякий случай.

– А что, от него плохо пахнет, что ли?

Глава 10.

Пробуждение Ивана – обычно процесс долгий и маетный, с бесконечным позёвыванием и почёсыванием. Нынче же сон как-то разом отлетел, словно кто с размаху подзатыльником вышиб. Странно. Меченого рядом нет, вроде.

Судорожно зевнув, Иван уселся на кровати и разодрал глаза, всё ещё по ночному расквашенные. Горячие ступни коснулись обжигающе холодного пола, дёрнулись, и тут уж пришлось проснуться окончательно. Ледник у них там, под полом, что ли? В комнате духотища, а ноги аж свело!

– Ванюшка! Ты чего вскочил?

Лора выглянула из-под лоскутного одеяла – точно лиса острый носик из норы высунула. Глазами сонными повела, белобрысой лохматостью тряхнула. Одеяло с плеч поползло, выглянул из загадочного сумрака нахальный, розовый сосок остренькой грудки.

– Куда торопишься? – и зевнула сладко, ротик ладошкой прикрыла.

– Поди знай?

Вчера вечером Ваня, пересчитав наличность, решил, что таскаться под забором с только что купленной девушкой – верх неприличия. Позже, разве что, по свойски уже. Меченый тогда плечи могучие сдвинул, головой покачал и согласился – надо в гостиницу идти. За Ванькин счёт, естественно, коли забором гнушается. И тут повезло, гостиница оказалась вполне приличной: всего три драки за вечер, и даже не убили никого. Впрочем, после ночи ещё не по всем углам смотрели.

Иван с Лорой одну комнатушку заняли, Меченый с Весёлым соседнюю. Хорошо ночь прошла, Ивану даже сон приснился: домашний, тёплый, из прошлых времён. Словно сыта пахучего ломоть… Ох, давненько на простынке не спал! Да на кровати. Да не один.

Потёр правую ногу о левую, потом левую о правую, удручённо хмыкнул. Ничего в мире от этого обряда, как обычно, не изменилось. И вообще, не так всё сложилось, как замышлялось. Спас, называется, бедную девушку! Спаситель! Полночи спасал, как только сил хватило?

Иван вздохнул, глядя, как выскользнула, из-под пёстрого одеяла, гибкая и шустрая Лора. Не смущаясь ничуть, ослепила белизной кожи, платье в руках долго мяла и встряхивала, позволяя Ивану вдоволь налюбоваться плавными изгибами молодого тела. Ох уж эти игры бесконечные! Он встал и подошёл к маленькому оконцу, занавешенному тканью, насквозь просвечивающей. То ли от ветхости, то ли замышлялось так. Лора понимающе усмехнулась, одеваться взялась не шутя: спокойно, обстоятельно, без намёка на игривость.

– Неправильно всё это, – вздохнул Иван, облачаясь в свои лохмотья. – Совсем не так мне представлялось.

– Что не так? – встревожилась Лора, даже про пуговки на платье забыла. – Не понравилось? Так скажи, как надо! Не маленькая, соображу.

– Да я не об этом! – с досадой поморщился Иван. – Просто… Я ведь помочь хотел, спасти. А получилось: рабыню себе прикупил по случаю. Постельку греть!

– Тоже надо, – рассудила Лора. – Чего в холодной-то спать, коли свалы имеются?

– Что ж всё так неправильно-то?!

Плюхнулся задом на кровать, руки меж колен свесил и грустно поглядел на озадаченную девушку. Лора мягко скользнула к нему – одним ловким, бесшумным движением. Словно дух бесплотный. Даже спёртый, тягучий воздух в комнатке не колыхнулся.

– Глупости какие тебе в голову лезут! Как мог, так и помог. Мне хорошо, уж поверь! Могли бы старатели купить. Одну, на всю бригаду. Для экономии. И на один сезон, обратно чтобы не тащить.

Иван поперхнулся и закашлялся от неожиданности. Как-то не приходило в голову, что девчонке уже счастье, продали удачно. Да-а…

– Или пожалел уже, Ванюша, что свалы зря потратил?

– Вовсе не в свалах дело! Да ты и сама понимаешь, иначе не улыбалась бы.

За тощей стеночкой громыхнуло тяжко, заворочалось. Словно кто-то мешок с булыжниками, из угла в угол, перетаскивать с утра надумал. Пол дрогнул, зашуршало, и вскоре потянуло в щели ядрёной вонью утренней трубки.

– Чего там, у соседей, такое? – послышался недовольный голос Меченого и хлипкая перегородка испуганно завибрировала.

– Ванька негодует! – с готовностью пояснил Весёлый и, судя по отчаянному скрипу половиц, тоже нагретое ложе покинул. – Бабу, говорит, порченую подсунули. Всё неправильно делает, только свалы зря потратил!

– Сам виноват, – рассудил командир. – Предлагали же ему рыжую.

– Правильно я всё делаю! – с обидой в голосе возмутилась Лора. – А захочет рыжую – перекрашусь!

– Покладистая девка! – одобрительно прогудел командир.

– Ещё какая! – подтвердил Весёлый. – Ванька её всю ночь и так и этак покладывал! Мне тут, возле стеночки, всё слышно. И ещё не доволен! Уж больно привередлив, как я погляжу.

Иван заткнулся сконфуженно, никакой личной жизни, взялся шнурок на ботинке затягивать. Старьё в очередной раз оборвалось, оставив в руках жалкий, измочаленный кончик. Для нового узла, место на шнурке с большим трудом отыскалось.

– Вот зараза!

– Это ты меня за чистую правду так? – с укоризной вопросил Весёлый из-за стеночки. Не злобно почти, на один щелчок по носу, не больше. Хотя, больше и не понадобится.

– А кстати, Ванюша, – Лора заботливо в глаза ему заглянула и носик хитро сморщила. – Надо с одеждой что-то придумать. Нельзя же в такой рванине ходить! Сегодня же и купим тебе, чего поприличнее. А то, покрыть есть кого, а покрыться нечем. Несолидно хозяину так выглядеть. К рабыне уважения не будет.

– Ну, не напоминай ты мне каждый раз-то! – мучительно выдавил Иван. – Рабыня! И так душа не на месте!

– Всё у тебя на месте! – горячо возразила Лора. – И мне, кстати, тоже надо одежонку подновить. А то, к тебе домой доберёмся, что соседи скажут? На чучело какое-то свалы потратил? Тебе же неприятно будет!

– Вот ты понял, Иван? – с ликованием в голосе спросил невидимый, но хорошо слышимый, Весёлый. – Ты должен бабу одеть, обуть, каждый день кормить – и всё это, оказывается, что бы тебе самому приятно было! Не ей! Понял, почему мне баба нужна только после ужина и только до завтрака? Да без одежды, чтобы… Сразу, чтобы…

Иван обеими руками головушку бедную ухватил.

– Да упаси Род, мои соседи узнают, как ты мне досталась! Из меня самого чучело сделают! Набивное, в назидание потомкам! Доберёмся домой – вообще помалкивай!

– Да, да! – поддержал Весёлый. – Дольше проживёшь. А лучше язык ей под корень отпластать – цены бабе не будет!

И в голос, полный озорства дурного, фальшивой заботы подлил.

– Пособить?

– Говорящая забавней, – не согласился с ним Меченый. – Вот только… Правда, что у вас, на Астаре, бабы с мужиками одинаковый голос имеют?

– Конечно, – подтвердил Иван. – Никто уж и не помнит, когда по другому было.

–Да-а… А стрелять их, почём зря, значит, нельзя?

– Как ведь и в голову-то пришло?!

– Страсть какая! – огорчённо посетовал Меченый. – Переорать их мудрено, убивать запрещено… Гибель цивилизации, одним словом!

– Это два слова, – осторожно пискнула Лора.

– Вот! Даже тут не удержалась, поправлять влезла, указывать! Хватит болтать! Коли спать никто не хочет – айда завтракать! Только рожу надо поскрести, зарос уже, самому страшно. Кстати, Ванюха, а у тебя отчего на харе волос не проклёвывается? Болеешь?

– Крем специальный есть, – нехотя буркнул Иван. – Один раз намажешь и всё, ничего больше не вырастет. Я дома ещё от этой проблемы избавился.

– Лучше бы сказал, что болеешь, – вздохнул за стенкой Меченый, могучим дыханием перегородку едва не сдул. – А теперь мы с Весёлым завидовать станем. Тебе не понравится.

* * *

Оказалось, перекусить можно тут же, на первом этаже. Судя по вездесущему, назойливому и густому запаху – готовили там рыбу. Много рыбы. Неудивительно: с одной стороны море, с другой река. Иван поморщился.

– Не любитель я хладнокровных… Мяска бы не помешало.

– Да, да! – поддержал с готовностью Весёлый. – И тебе, и бабе твоей! Тебе на плечи, ей на задницу. Главное, не перепутать. Хе-хе-хе!

Меченый по хозяйски расположился за массивным, круглым столом, Весёлый тоже смущаться не стал, взгромоздился без приглашения и лишь Иван покосился недоуменно на Лору.

– Ты чего потерялась? Садись рядом, поедим.

– Нет, я здесь.

Пристроилась у Ивана за спиной так, что позавтракать самостоятельно ей не светило. Просто не дотянуться до стола с такого расстояния. Сиди, жди. Авось и кинут кусок добрые люди.

– Да в чём дело-то? – потерял терпение Иван.

– Где положено рабыне, там и сидит, – пояснил спокойно Меченый. – Девке лучше знать, как правильно себя вести. А потому и не вякай! С понятиями своими.

– Да написано на ней, что ли? Может, она подружка моя?

– Вань, ты чего? – тихонько прошептала из-за его спины Лора. – Вот же браслет, для того и ношу, чтобы каждый видел, кто я.

На левой руке девушки красовался широкий, кожаный браслет. Не то, чтобы Иван его раньше не приметил – просто значения не придал. Чёрный, потёртый, с двумя тусклыми, металлическими застёжками. Какой-то замысловатый знак на коже вытиснен, да только не разобрать уже, чего там изобразить пытались. Да и зачем? И так понятно всё. Ивану, правда, попонятело сейчас только. Всё думал – украшение.

Лицом потемнел, голову опустил, кровь к мозгам придавило так, что веки набрякли. Упаси Род, из ушей бы не брызнуло. Голос глухо прозвучал, словно из подземелья замшелого.

– Ну, так сними! Что он у тебя, пришитый, что ли?

– Как это – сними? – удивлённо дохнула горяченьким Лора в Ванькино ухо, пощекотала шепотком. – Это же оберег мой! Означает, что я кому-то принадлежу. Трогать меня – себе дороже. А если сниму, значит ничья. Ты хоть понимаешь, что это значит, Вань?

– Объяснили уже, – недовольный собственной дуростью, пробормотал Иван. – Причём доходчиво.

– Девка у тебя неглупая, дело говорит, – поддержал Меченый Лору. – На Астару прилетишь, там и будешь по своим законам жить. А здесь давай-ка по здешним. Грелка твоя про них расскажет, а ты послушай. Только слушай осторожно и свалы ей в руки не давай! От них баба дуреет, теряет волю и здравый смысл. Потом легче убить, чем…

– А убивать бывает жалко! – встрял в разговор Весёлый. – Свалы же на неё уже потрачены!

– Вот тем и пользуются, – вздохнул Меченый.

К столу почти подбежала высокая, тощая тётка в чёрном платье и платке, завязанном в тугой узел на затылке. Волосы под ним не видны, может и нет их там вовсе. Шмякнула перед посетителями блюдо с пирогами, кружки пустые расставила, а к ним – чайник здоровенный, из которого травами ароматными в нос шибануло – что кулаком с развороту. На мужиков хозяйка глянула одобрительно, а вот на Ивана зыркнула злобно, исподлобья.

– Чего это она? – подивился Иван, глянув на прямую, как доска, уходящую в кухонный туман, спину.

– Ты клиент невыгодный! – объяснил Весёлый, хватая с блюда пышущий жаром кусище. – Тощий, жратвы много не влезет, никакой прибыли с тебя. Вот и злобствует, жердина чёрная!

– Сама тоже невеликого объема! – полыхнуло из Ивана возмущение.

– Для неё это плюс. Мало жрёт – на продажу больше пойдёт! Хотя… – Весёлый покачал головой. – Знавал я одного такого, худенького. Вот уж в три горла мял, куда и помещалось? Убить легче было. А вроде и убили потом, всё-таки! Да и то сказать: доколе ж терпеть-то?

Он вкусно впился в сочную мякоть крепкими зубами, брызнуло маслянисто, духом добрым пахнуло. Иван едва слюной не подавился, но остатки совести, голодом не задушенные, заставили обернуться к Лоре.

– Бери пирог-то, ешь.

– Это можно, – не стала упираться та, гибко через Ивановы коленки перегнулась, цапнула с блюда самую серединку пирога, где начинки побольше. Иван только и успел кусок лакомый голодным взглядом проводить.

– Эх! – сокрушился Меченый. – Да разве ж можно позволять бабе еду себе накладывать?! Так и до смертушки голодной мужику недалеко. Повзрослей уже!

– Да ничего, ещё купим, – пробормотал Иван, но, на всякий случай кусок пирога пожирнее ухватил. Этак может и не хватить!

Меченый укоризненно хмыкнул, но спорить не стал.

– Тебе платить – тебе и плакать! Да и не в свалах дело! В дверь пролазить перестанет – намаешься! Ладно, если снаружи, всё к лучшему. А если внутри застрянет? Не выгонишь, стену только разбирать… Вот, вот, кусай скорее, пока из рук не добыла!

– Какие пироги вкусные! – от удовольствия Иван аж причмокнул, ароматный жир с губ слизнул. – Ну, с начинкой понятно: что поймали, то и напихали. А сам-то пирог из чего?

– Из сыта, из чего ж ещё? – двинул могучими плечами Меченый. – Берут стандартный брикет, измельчают, в воде разводят… Ещё там что-то, с чем-то. Раскатали, начинку напихали, в печку затолкали…

Задумчиво цыкнул, добыл застрявший меж зубов кусочек, проглотил. Глянул на Ивана не то, чтобы злобно, однако нехорошо как-то. Неодобрительно.

– Ты жрать сюда пришёл или на стряпуху учиться?

– Жрать! – торопливо задвигал челюстями Иван. Позади Лора хихикнула, к спине прижалась, потеплело там. Вот прямо позвоночником почувствовал, как её носик лисий насмешливо сморщился. Шепнула тихонько.

– Я тебе потом расскажу, если интересно.

– Не-е… Отпустило уже. Я лучше пожру, действительно.

– Действительно. Дай-ка я тоже цапну ещё разок. Из серединочки вон!

Весёлый щедро чай по кружкам наплескал, пар над столом дурманящей дымкой завис. Осязаемый, густой – хоть кусками ломай, пей вприкуску. Иван кружку сунул за спину, там её ухватили с готовностью, и вспомнил отчего-то чёрненькую. Как она там? Как пацанёнок её славный? Эх!

– Слушай, командир, – Весёлый рукавом жирные губы утёр, в улыбке блаженной щёки расквасил. – Два дня уж по городу шастаем, а никаких властей в глаза не видывали. Ты говорил, вроде есть тут власть какая-то?

– Есть, как не быть, – подтвердил Меченый. – И стражи порядка есть. Бандитов видели, я вам показывал? Ну вот, точно такие же, только стражами называются. Для порядка.

– И как их различать? – поинтересовался Весёлый. Чисто деловой интерес: поди знай, как там жизнь повернётся?

– Никак не различать. Да и незачем. Пусть они сами друг друга различают, а для нас всё едино – что те, что эти. Кстати, и глава города имеется. Гнусавым кличут.

– Что это у вас клички всё какие-то? – в который раз удивился Иван. – Уж главу города можно было и повежливей как-то… обозначить.

– А как? – удивился командир. – Его хоть зайчиком назови – гнусавить не перестанет!

Иван сморщился, словно кислятину какую раскусил.

– Ну да, ну да… Гнусавый зайчик – это и вовсе паскудно.

– Ну, а я о чём? Ему нос в детстве сломали, с тех пор и гнусавит. Зайчик…

– А ещё – гнус тот ещё! – храбро пискнула Лора. – Но это уже тонко, не каждый поймёт.

– Каждому и не надо! – авторитетно хлопнул по столу ладонью Меченый. – Мне вот, например. Главное, что он есть, и все инопланетники только с ним дело имеют. Налажено общение. Он подходит им, они устраивают его. Живут душа в душу. А так-то бы давно уж Гнусавого червям скормили. Желающих много.

– Я бы поучаствовал, – покачал головой Весёлый.

– Тебе-то он чего плохого сделал? – удивлённо уставился на бойца Меченый.

– Ничего. Просто интересно посмотреть, как черви кормятся.

Иван вздохнул.

– И всё равно. При власти человек, надо уважение оказать. А то – Гнусавый!

Оглушительно хлопнула входная дверь, в полумрак обеденного зала ворвался растрёпанный мужичок с круглыми, безумными глазами. Из носа у него текло густо и красно, по небритости аляповато размазывалось. Но мужичку не то, что вытереть – и хлюпнуть носом в голову не пришло.

– Гнусавого грохнули! – взвизгнул истерично, рукой взмахнул и бросился опрометью вон, обратно на воздух. Затихло в большом, сумрачном зале. Гудели только что голоса, как в гнезде осином, и словно передохли все разом.

– Оказали уважение, – мрачно заключил Меченый. – Ох, не вовремя-то как! А всё Ванька! Вот кто за язык тянул?!

* * *

Меченый гулко топал ножищами, бежал не скрываясь, прямо посреди улицы. Да и некуда прятаться, глухие, голые стены с двух сторон. Не улица – западня! Окна высоко начинаются, этажа с третьего, пожалуй. И в любой момент может с высоты автомат проворковать. Или рубчатая тушка гранатная в гости залетит. От того и не хоронится особо командир, скорость важнее. За его широкой спиной пристроились Иван с Лорой, их обоих словно шкафом прикрыло, а позади ещё один шкаф землю сотрясает, дышит натужно, бормочет бессвязно.

На этот раз Иван ухватил винтовку как положено, патрон в патроннике, предохранитель выключен… Ствол к окошкам задрал, взялся из стороны в сторону нервно дёргать . Забыл начисто, что ему там про совмещение цели, мушки и… ещё чего-то, толковали. Чего тут совмещать? Всё перед глазами прыгает, где та мушка, поди разбери! На счастье, никто в окнах не мелькает, некого приветом свинцовым порадовать. Оно и к лучшему. У того, кто наверху, для радости поводов больше. От того и жизнь длиннее.

Впереди, за пару домов, не дальше, зачастил, захлёбываясь, автомат; редко, но авторитетно подавали голос винтовки. Схлестнулся кто-то не на шутку. Меченый затравленно в одну сторону взгляд бросил, в другую, выругался с шипением и присвистом. Надо сворачивать, а куда? Стены и стены кругом, хоть бы щель какая крысиная!

– Командир!

Весёлый остановился, сунулся в стену, носом камень едва не пробороздил. Замер, словно принюхивался. Как есть кобель, кость почуявший.

– Стеночка-то новая! Похоже, дверь была раньше… Погоди-ка!

Разбежался, врубился в стену плечом. Хрустнуло что-то громко и страшно, не понять, стена или плечо. Иван болезненно сморщился, зажмурился. А Весёлый выдохнул, крякнул натужно, разбежался сызнова и словно таран врезался в стену. На этот раз удачно. В облаке серой и красной пыли его здоровенное тело ухнуло в стену и исчезло внутри. На перекрёстке впереди трещоткой рассыпался автомат, но на этот раз фонтанчики пыли брызнули прямо из под ног Меченого.

– В укрытие! – взревел командир, сгрёб в охапку мелочь попутную – Ивана с Лорой, и вломился в пробоину, пыли с крошкой поднял целое облако.

– Сюда, сюда! – орал где-то внутри невидимый в пыльной взвеси Весёлый, и оставалось лишь бежать на его голос да молиться, чтобы проломы какие по дороге не попались, в яму не угодить, ноги не переломать. А то и шею. Так и вывалились из узкого коридорчика в комнату, где Весёлый приплясывал, изнывая от нетерпения и тревоги. Командира едва не обнял, железного ублюдка из рук выхватил, оскалился безобразно.

– Сейчас отдам! Гостинчик вот только… С твоей лейки сподручнее!

Прислушался, от старания даже рот приоткрыл. Что-то шуршало и ворочалось в темноте, продиралось за ними следом. Настойчиво так, напористо. На почерневшем от пыли и копоти лице Весёлого расплылась белозубая улыбка.

– Почти догнали, гляди-ка!

Нажал на спуск и, не целясь, вычертил в воздухе стволом аккуратную восьмёрку. От центра вверх, вниз, и снова в центр – одной длинной, непрерывной очередью. Грюкнуло в темноте, упало тяжело, чуть подалее взвыли визгливо, тонко и отчаянно.

– Во-о-от! – Весёлый сунул автомат обратно в растопыренные лапы командира. – А то ходят тут всякие! И так дышать нечем…

– Ну не фига себе! – затравленно выдохнул Иван. – Уж на что в лесу война, но тут просто ужас какой-то!

– Да я лучше год в лесу отвоюю, чем день в городе, – проурчал Меченый. – Уж ты мне поверь, я и то и другое попробовал. Рванули дальше, братцы!

– Сестрицу не забудьте! – вякнула придушенно Лора, но отвечать всем недосуг оказалось. Да и не маленькая уже, за ручку-то водить. Жить захочет -не потеряется.

Комнаты перетекали одна в другую, казалось, не будет конца этой унылой, однообразной анфиладе. Время от времени выскакивали навстречу люди, вскрикивали испуганно, глазами безумными сверкали и исчезали в боковых коридорчиках. Ладно, хоть стрелять никто из встречных не взялся. То ещё веселье.

Иван не мог понять, что происходит? Кто с кем воюет? От кого бежим, кого преследуем? Да и где взять время задуматься? Знай успевай ногами перебирать, упаси Род отстать.

Наконец, упёрлись с разбегу в стену – кончилась комнатная вереница. Через окно вымахнули на улицу, после пыльных нор чистенькую, свежую, праздничную даже, местами. Иван ухватил за руку Лору – всклоченную, грязную, испуганную. Глазищи на пол-лица, ртом воздух хватает, что рыба на бережке. Своего лица Иван, конечно, не видел, но полагал – оно и к лучшему. Вряд ли зрелище приятное.

Весёлый лихорадочно по многочисленным карманам шарил, вздыхал огорчённо, морщился.

– Гранатку бы! А, командир? Хоть одну бы!

– Нету! – озлобленно огрызнулся Меченый. – Кто ж знал, что тут целая война организуется? Не мог зараза Гнусавый на день дольше прокашлять?! Ведь чутка не дошли-то! А на кой граната тебе?

– Да ты глянь сам!

Голос Весёлого потускнел, да и сам он как-то обвис расслабленно, размяк и оплыл. Иван посмотрел в ту сторону, куда Весёлый башкой обречённо мотнул, и вдруг понял. Хоть и опыту боевого гнусавый заяц наплакал, да только и без опыта понятно всё. До ближайших домов, на той стороне широченной улицы, ох, как не близко. И вся дорога – ровная площадка. Ни ямки, ни бугорочка.