Текст книги "Тропа снов"

Тезка

…Чудовищная режущая боль раздирала ему мозг, пульсировала, накатывая неудержимой волной, и отступала снова – лишь для того, чтобы мгновение спустя вернуться и возобновить пытку. Казалось, изнутри кто-то скребется о стенки его черепа. Хотелось выть, хотелось размозжить себе голову обо что-нибудь твердое. Без устали Антон глотал обезболивающие таблетки, но никакого эффекта они не имели. Тем временем, в уши вливались ревущие и дребезжащие звуки тяжелого металла. Звук был выкручен на полную мощность, того и гляди, ветхие стены старой квартирки не выдержат, сложатся как карточный домик, и погребут его под собой. Что ж, такому исходу Антон был бы только рад – вместе с жизнью его тело покинула бы и проклятущая боль.

Она началась еще вчера вечером, и с тех пор не отпускала ни на миг. Более того – она усиливалась. Лишь тяжелая музыка смогла ее слегка притупить. Адская какофония, терзающая барабанные перепонки, действовала подобно наркозу. Но целиком и полностью боль не отпускала – она свила себе уютненькое гнездышко в стенках его черепа. Там, внутри, ежесекундно словно взрывалась осколочная граната.

Он лежал на кровати, обхватив голову руками. Во всю надрывалась видавшая виды стереосистема, на пластиковой поверхности которой запечатлелись следы многочисленных сигаретных ожогов. Металл гремел, трещал, вопили гитары, неумолчный грохот барабанов сотрясал полупустую комнату, а обезумевший вокалист выдавливал из себя такие звуки, будто его живьем потрошили на раскаленном противне…

Лишь когда закончилась очередная композиция, Антон услышал, что его входная дверь сотрясается под градом яростных ударов. На лестничной клетке, судя по звуку, истерично причитала его соседка из квартиры напротив, ей вторил нестройный хор голосов.

Он с неохотой встал с кровати и ткнул пальцем в кнопку паузы. После того, как натиск тяжелой музыки прекратился, пошла в атаку проклятущая мигрень – железными когтями вцепилась в мозг, сдавила и смяла его, так что Антон едва устоял на ногах. Наверное, именно так чувствовали бы себя древние мумии, когда им через ноздри вытягивали мозг при помощи заостренных крючьев.

Шатаясь, он пересек свою заплеванную комнату и отворил дверь. На лестничной клетке, судя по всему, столпились все жильцы этого дома. Они кричали и потрясали кулаками, они угрожали ему – но Антон их не слышал. В ушах звенело, будто целая армия буддистов исступленно колотила в медные гонги. Однако он знал, чего хотят соседи – им нужна тишина. Музыка сводит их с ума, не дает уснуть. Она пугает маленьких детей. Но со вчерашнего вечера Антон не мог существовать в тишине. Поэтому он мысленно послал их ко всем чертям, хотя губы его произнесли: «Хорошо, я сделаю тише». Затем он с лязгом захлопнул дверь, из-за чего со стены сорвалась старая пластинка – первопресс группы «Deathwish». Черный блестящий кругляш стукнулся об пол, и развалился на несколько частей. В другое время Антон расстроился бы из-за потери такого раритета, но сейчас ему было наплевать – чудовищная боль сводила с ума.

Родители называли его «Антон».

Соседи называли его «этот черт».

Сам он называл себя «Нъярлатотеп».

Антон вновь повалился на кровать, не снимая своих грязных армейских ботинок. Музыку включать не стал – нет смысла продлевать агонию. Если боль способна отправить его на тот свет – что ж, пусть так. Возможно, смерть принесет долгожданное облегчение.

Внезапно сквозь звон в ушах пробилось нечто иное, нечто, напоминающее далекое завывание флейты. Антон приподнялся на локте и напряг слух. Несомненно, где-то поблизости звучала музыка, неописуемо красивая и столь же жуткая, музыка, какой он не слышал никогда раньше. В ней слились завывания ветра над барханами жарких пустынь, и звон стеклянных струн под пальцами ангелов, и тонкие колокольчики фей. Она то прилетала из невообразимой дали, то раздавалась совсем рядом, будто под окном, она ласкала и угрожала одновременно. И самое главное – она прогнала боль. Сначала чудовищная пульсация внутри черепа сделалась более редкой, а затем и вовсе пропала.

Не веря в свое чудесное исцеление, Антон встал с постели. Он принялся вертеть головой, пытаясь сообразить, откуда доносится чарующая мелодия, но та не имела конкретного источника. Сам воздух звенел, наполненный дивными нотами. Антон слышал это, несмотря на звон в ушах, надежно заглушивший все прочие, обыденные звуки.

Внезапно ему показалось, что предметы его скудной обстановки пришли в движение. Ободранная противоположная стена словно покрылась рябью, а затем медленно распалась на отдельные кирпичики, которые закружились в такт потусторонней мелодии и выстроились в каменную дорожку, широкими витками уводившую в бесконечный пепельно-серый сумрак. Мелодия звучала оттуда, извне, она манила шагнуть за предел и оказаться в ином мире, наполненном переливами волшебных мелодий.

И Антон сделал этот шаг – вперед, навстречу хаосу. С ним никогда еще не приключалось подобных галлюцинаций, настолько странных и настолько реалистичных. Мелодия змеей вилась вокруг него, то затихая, то вспениваясь бурным крещендо, и Антон вдруг ясно осознал, что эта потусторонняя музыка имеет в основе своей более, чем восемь нот. Ей вторили арфы Эола и тростниковые дудочки в руках сатиров.

Серый туман мерцал и клубился вокруг. Периодически в нем рождались картины из жизни минувших эпох и далеких миров, точно вылепленные гигантской незримой рукой. Картины возникали на миг, а затем истаивали, обращаясь в бесформенные клочья все того же серого тумана. Антон уверенно двигался по дорожке, ощущая в душе смесь благоговения и запредельного ужаса. Возможно, он находился во власти какого-то внушения со стороны высших сил, которые оставались скрытыми от глаз. Так могли себя чувствовать крысы из сказки братьев Гримм, которых гипнотическая мелодия дудочки вела на верную смерть…

Когда кирпичная дорожка закончилась, Антон сделал шаг в бездну и медленно полетел навстречу серебристому сиянию, которое разрасталось в неизмеримой глубине.

Очнулся он на своей кровати – с комнатой все было в порядке, стена тоже на месте, целая и невредимая. Да и могло ли быть иначе? В ушах все еще звенело, но таинственная музыка стихла.

Неспешно поднявшись на ноги, Антон встал посреди комнаты, опасаясь совершать резкие движения. Легким покалыванием в голове напомнила о себе давешняя боль, но едва Антон попытался воспроизвести в уме те мелодии, которыми было наполнено странное видение, как самочувствие его улучшилось.

Она прочно засела в голове – эта музыка сфер. Антон в спешке накинул на плечи проклепанную кожаную куртку и вышел из дома, направляясь в сторону гаража на заброшенном пустыре. В этом гараже располагалась импровизированная репетиционная база группы «Магнум Инноминандум», в которой Антон числился вокалистом – под псевдонимом «Нъярлатотеп». Также в группе состояли барабанщик Нергал и гитарист Азраэль, а сам Антон в дополнение к вокальным партиям еще и играл на бас-гитаре. Несколько раз они выступали в мелких клубах и на разогреве у более именитых городских команд, но профессиональными музыкантами себя не считали. Да им это и не нужно было. Главное, что рядом всегда полно пива и доступных девчонок.

Антон спешил как можно скорее добраться до гитары и попытаться воспроизвести хоть что-то наподобие той музыки извне – пока воспоминания еще свежи, пока отголоски заоблачных фуг до сих пор блуждают где-то внутри его головы.

Со скрежетом распахнулась ржавая гаражная дверь, и Антон щелкнул выключателем. В тот же миг тесное помещение наполнилось неровным светом одинокой лампочки, озарившей музыкальные инструменты, в беспорядке сваленные в кучу посреди гаража. Подключив гитару, Антон забегал пальцами по струнам, силясь повторить засевший в памяти мотив. Поначалу ничего не получалось – он чувствовал себя так же, как и семь лет назад, когда впервые взял в руки гитару и попытался на слух воспроизвести композицию «Flag of Hate» группы «Kreator». Однако полчаса спустя ему все-таки удалось выжать из инструмента нечто, хоть в какой-то мере напоминающее тот сверхъестественный звон. Это была его первая победа – несколько часов спустя уже изрядный кусок мелодии ожил под его пальцами и заплясал, отражаясь от гаражных стен. Здесь, в гараже посреди пустыря звуки эти казались крайне неуместными. На какую-то секунду Антон почувствовал себя настоящим святотатцем. Безусловно, достойным местом для исполнения подобной музыки мог бы оказаться просторный мраморный храм с резными колоннами и цветными мозаиками в окнах, или роскошные королевские покои, застланные дорогими коврами и освещенные мерцанием свечей в канделябрах из чистого золота. Но никак не проржавевший от времени гараж…

Антон отложил гитару в сторону лишь когда почувствовал себя полностью измотанным. Мелодия была уникальна, это факт, но почему это музыкальное откровение снизошло именно на него? Неужели в нем проснулся дремавший до времени талант? Он с сомнением закусил губу – Антон мог поклясться, что сверхъестественная мелодия пришла к нему извне, словно вложенная кем-то в его голову, а он лишь в меру собственных способностей попытался воспроизвести ее. И добился некоторых успехов!

Его сердце трепетало от восторга, когда он покидал гараж. На город уже плотным покровом опустилась ночь, и пустырь со всех сторон был окружен роем светящихся окон. С трудом разбирая дорогу, Антон направился в сторону своего дома, черный силуэт которого выделялся на фоне звездного неба. Лишь в нескольких окнах горел свет.

У подъезда, под фонарем, Антон решил перекурить – дрожащими руками вытащил сигарету и захлопал по карманам в поисках зажигалки. Тут же в темноте раздался щелчок, и рука в черной перчатке поднесла огонек к самому его лицу. Раскурив сигарету, Антон с интересом уставился на человека, оказавшего ему услугу. Незнакомец тем временем спрятал зажигалку в карман своего черного пальто, и без лишних предисловий заявил:

– Они уже вышли на ваш след.

Антон не понял, о ком идет речь, но фраза незнакомца прозвучала зловеще.

– Кто – «они»?

– Неужели вы не знаете? Ведь они связались с вами. Вы видели их мир, вы слышали звуки, которыми пропитан хаос по ту сторону звезд.

Антон тяжело сглотнул. Так это была не галлюцинация? А если галлюцинация, то как о ней прознал таинственный незнакомец? Присмотревшись к нему внимательнее, Антон разобрал, что одежда этого человека выглядит новой, будто ее только что доставили из магазина. На блестящих туфлях даже не было следов грязи, хотя весь двор был густо покрыт ею после недавнего дождя.

– Как вы узнали? – наконец спросил Антон, выбрав из списка возникших вопросов наиболее прозаический.

– Мы следим за каждым его шагом, за каждым шагом его слуг. Так же, как они следят за нами.

– Да о ком вы говорите, черт возьми?!

Глаза незнакомца зловеще блеснули.

– Нъярлатотеп, – произнес он, – вы слышали музыку его слуг.

Антон, конечно, много раз слышал это неудобопроизносимое имя – ведь именно так его называли коллеги по группе и их немногочисленные фанаты. Когда-то давно Антон вычитал его в старой книге, посвященной колдовству, и ему показалось, что это имя послужит вполне подходящим псевдонимом. Нъярлатотеп. Но почему же сейчас от этого слова дохнуло на него обжигающим холодом межзвездных пространств? Почему, сорвавшись с губ незнакомца, оно прозвучало так зловеще? По телу Антона пробежал мороз.

– Он выбрал вас для того, чтобы вы привнесли в современное искусство мотивы неизбывного зла из космической пучины.

– Но почему я?! – Антон с трудом подавил дрожь в голосе. Он не верил в колдовство и темных богов, он не верил ни во что, кроме того, что видел своими глазами. Но в том-то и дело, что за последние сутки он видел и слышал слишком много.

– Ну, – улыбнулся незнакомец, – стоит ли искать логику в поступках воплощенного хаоса? Хотя, быть может, все дело в том, что вы украли его имя. Этим вы привлекли к себе его внимание, и такой поворот событий показался ему забавной шуткой. Ведь Нъярлатотеп большой любитель пошутить – на свой лад…

К этому времени слух вернулся к Антону в полной мере, звон в ушах окончательно прекратился, и молодой человек вдруг с ужасом осознал, что вокруг царит истинно замогильная тишина. Нечто огромное затаилось в окружающей природе, нечто, умело укрывшееся за серыми коробками домов и облетевшими деревьями, за выщербленными заборами и переполненными мусорными баками, за всем тем, что составляет собой покрывало реальности, наброшенное нам на глаза. Вещи, окружавшие его на протяжении всей жизни, оказались вдруг не более чем театральными декорациями, по ту сторону которых идет – и будет идти вечно! – борьба поистине титанических сил…

– Мы не можем допустить его триумфа! – быстро проговорил незнакомец, хватая Антона за руку. – Силы Нъярлатотепа и Ктугхи ныне уравновешены, и мы во что бы то ни стало должны удержать этот баланс! Идите за мной, и делайте все, как я скажу. Мы должны призвать Ктугху – только он способен защитить планету от своего извечного врага, коим и является Нъярлатотеп. Но и сам Ктугха – вовсе не воплощение вселенского добра! Помните это! Нас ждет рискованное предприятие.

Незнакомец потащил Антона куда-то сквозь темноту, на ходу рассказывая ему о короле огненных вампиров Ктугхе и его пылающем царстве в сердце Фомальгаута. Антон слушал вполуха и с трудом сознавал, куда его тащат – чужеродность окружающей обстановки, которую он внезапно осознал, выбила его из колеи. Он неподдельно удивился, когда несколько минут (лет, веков, тысячелетий) спустя они оказались перед проржавевшим гаражом на пустыре. Казалось, музыка, которую он собственноручно играл здесь некоторое время назад, до сих пор призрачным эхом витала над этим местом.

Дальнейшие события Антон созерцал будто со стороны. По просьбе незнакомца он позвонил Нергалу и Азраэлю, вызвав их на внеплановую репетицию. Те не слишком возражали, так как давно привыкли вести ночной образ жизни. Антон долго пытался втолковать им, что именно они должны играть, но затем махнул на бесполезные слова рукой и попросил просто подстраиваться под его гитару. Чужак в черном, тем временем, при помощи мелка вычертил вокруг них странный символ. Последовал взмах руки, затянутой в черную перчатку, и Антон начал играть. Пораженные коллеги далеко не сразу сумели подключиться к процессу – уж больно невероятные звуки выжимал из своей гитары Антон.

Вскоре им все же удалось превратить сумбурную какофонию в нечто связное, и тесный гараж наполнился сверхъестественными звуками, каких до этого не слышал никто из ныне живущих. Возможно, тысячи лет назад, в мрачном проклятом Египте нечто подобное исполняли перед троном Нъярлатотепа – и может быть, еще настанет день, когда воплощенный хаос вновь воцарится на этой планете и над черным песком ночных пустынь как встарь поплывет чарующая и зловещая музыка космических глубин.

Антон видел эти странные образы в своей голове – осклизлые подземелья египетских храмов, раскаленный песок, пирамиды на заре их юности, Сфинкса, безмолвно застывшего на страже подземных покоев Нъярлатотепа…

Увлеченный своими видениями, он не сразу заметил, что серый туман поглотил окружающую обстановку. Незнакомец тем временем вытащил из-за пазухи маленькую безымянную книжку в черном переплете, и принялся читать из нее какое-то заклинание. Это было именно заклинание – даже Антон чувствовал скрытую силу, заключенную в словах неизвестного языка. Звуки дрожали от переизбытка энергии, как натянутые струны или высоковольтные провода.

Одновременно с этим стена серого тумана, окружившая их со всех сторон, начала изрыгать из себя омерзительные сгустки дряблой протоплазмы – подобно дрожащим амебам, эти существа то выпускали из своего тела многочисленные ложноножки, то втягивали их обратно с омерзительным хлюпаньем. Антон понял, что это и есть слуги Нъярлатотепа. Слетелись на звуки музыки, как мотыльки на огонь. Затем в тумане зародился новый вид движения – нечто длинное и извивающееся тянулось к людям из пустоты. Вскоре Антон различил огромное щупальце, густо поросшее клешнями на длинных стебельках, которое выползало из сумрака, медленно покачиваясь в такт зловещей мелодии. Овальный светящийся глаз замаячил где-то впереди, как фара дальнего света.

Антон играл, точно загипнотизированный, пытаясь выбросить из головы все мысли. Он понимал, что слишком близко подобрался к черте безумия, и дальнейшие размышления могут заставить его сделать еще один шаг вперед.

Внезапно заклинание прервалось, и незнакомец жестом потребовал прекратить игру. Когда музыка смолкла, он произнес заключительные строки своего заклинания:

– Иэ, Ктугха!

Ответом прозвучал протяжный рев, донесшийся откуда-то из-за края земли. Мерзкие амебы с тревогой замерли, прекратив свое хаотическое круженье, а затем послышалось нечто, отдаленно напоминающее раскат грома. Без сомнения, это и был всего лишь гром, а никакой не гулкий злорадный смех, раздавшийся в высоте. Лучи алого света прорвались сквозь туман, и в прорехи тут же хлынул огонь – пылающие шары закрутились вокруг людей. Неспособные пересечь магический круг, они в бессильной злобе накинулись на амеб, мгновенно обратив их в пепел. Антон закашлялся, попав в облако едкого клубящегося пепла. Глаза тут же начали слезиться, но он успел разглядеть, как обожженное щупальце в спешке уползает прочь, а жуткий глаз гаснет вдали. Когда же зрение полностью восстановилось, Антон увидел, что все вокруг уже пришло в норму. Адское пламя, серая протоплазма, гигантское щупальце – все это исчезло, так же как и таинственный незнакомец. Похоже, его магия все-таки сработала, но у Антона не возникло никакого желания найти этого человека и отблагодарить его.

Он помотал головой, желая убедиться, что боль прошла. Без нее Антон даже ощутил внутри себя какую-то пустоту – настолько он привык к этой жуткой мигрени, что на протяжении многих часов нещадно прожигала измученный мозг. Его разум с трудом принял тот факт, что весь этот фантасмагорический кошмар, наконец, закончился.

– Нъярлатотеп, может ты нам, объяснишь… – начали было друзья, но он замахал руками, умоляя их замолчать.

– Выкиньте это имя из головы, парни. Меня называйте Антон, и никак иначе – да и вам я тоже советую избавиться от псевдонимов. Мало ли, чье внимание могут привлечь эти древние имена…

Боги Голтоты

Когда солнечный диск, пылающий точно раскаленная медь, закатился за Холмы Нура, я вышел к перекрестку двух дорог. Здесь, под сенью непомерно разросшейся ивы, была устроена изящная беседка, внутри которой с удобством разместились несколько путешественников и бродячих торговцев. Рядом с беседкой горел костер – вокруг него тоже сидели люди. Были здесь и бродяги пустынь, укутанные в цветастые балахоны, со смуглой кожей и крючковатыми носами, и обитатели Кледа, непонятно как очутившиеся в такой дали от дома, и бородатые варвары из северных пустошей. Без лишних слов я уселся рядом с костром, привычно скрестив ноги. Знак, который я носил, давал мне право находиться здесь.

Вскоре разговор странников привлек мое внимание, и я напряг слух, силясь разобрать малознакомую речь. Похоже, среди присутствующих шел горячий спор о том, боги какого города являются самыми безжалостными.

– Истинно говорю, – твердил одетый в шелковую рубаху бродяга, профиль которого выдавал в нем выходца из Шембиса, – истинно говорю, что нет на свете богов более жестоких, чем те, что доныне правят городом Пунгар Вис! Эту историю слышал всякий, кто хоть раз пересекал Великую Пустыню. Пунгар Вис был одним из величайших городов мира, с дворцами из красного камня и фонтанами, чье звенящее пение не стихало над ним круглый год. Говорят, что неотесанные дикари, кои по стечению обстоятельств оказывались в этом городе, тут же умирали на месте от удивления, не в силах созерцать его красоту – и эти сияющие на солнце купола, и выгнутые дугой мосты, и искусственные деревья, вырезанные из красного известняка. Благословенное место! Город процветал, и жители его богатели день ото дня, но богатство взрастило в них гордость, а гордость выпестовала презрение к собственным богам, которых местные жители окрестили «нелепыми выдумками для дикарей». Они перестали воздавать молитвы и оставлять подношения на алтарях, поэтому однажды терпеливые боги не выдержали, и наслали на Пунгар Вис кару, небывалую по масштабам!

Рано утром его обитатели увидели на горизонте странную тучу, имевшую неестественно алый цвет, и к полудню туча эта достигла города и зависла над ним, в полной тишине переливаясь всеми оттенками красного и желтого. Люди в панике высыпали на улицы и обратили глаза к небесам, а мудрецы кинулись искать в научных трудах рациональное объяснение этому пугающему явлению. Затем в огненном облаке появился широкий просвет, в котором люди увидели лики своих собственных богов, чьи глаза напоминали огромные звезды. И тогда пораженные жители Пунгар Виса пали на колени и протянули руки к богам, но просвет в небесах сомкнулся, и из кошмарной тучи хлынули вниз потоки огня. То был не обычный огонь – он был жидким, точно раскаленная лава, и струился по улицам, охваченным пламенем, испепеляя людей и всё, что только могло гореть. Стихия бушевала на протяжении нескольких часов. За это время город роскоши превратился в черное пепелище с раскаленными руинами. Три четверти жителей сгинули в огне, но те, что выжили, ныне свято чтят своих богов, хотя от былого величия Пунгар Виса не осталось и следа.

Бродяга умолк. История была закончена, и над костром повисла тишина, которая, однако, длилась недолго.

– Действительно, всё, что ты говоришь – ужасно, – произнес выходец из Кледа, чья густая черная борода напоминала лопату, – но это событие не идет ни в какое сравнение с тем кошмаром, что наслали на Ашатахан его боги. Каждый, кто сплавлялся вниз по Янну, слышал про Ашатахан. Это был древний город, славный в прошлом, поистине славный, с величественным мраморным дворцом и каменными изваяниями тех, кто населял его до прихода людей. Ныне Ашатахан пуст, так как прогневил богов, и заслуженная кара не заставила себя долго ждать. Благословенный некогда город дал приют небывалой мерзости, ибо властители его брали в жены собственных дочерей, и этот омерзительный обычай вскоре получил широкое распространение по всему Ашатахану, так что уже никто не видел в том стыда. Упадок нравов вызвал недовольство богов, и те послали в город пророка, но местные жители лишь осмеяли его, и потому боги пришли в ярость.

В один из дней жители Ашатахана, как всегда возлежавшие на подушках в окружении многочисленных наложниц, услышали странный гул, который пугающим эхом разносился в небесах и более всего напоминал грохот тысячи копыт. В испуге прильнув к окнам, местные жители увидели чудовищную кавалькаду призраков, спускающихся из поднебесья. И тут же каждый человек в городе понял, что разгневанные боги наслали на них их собственных предков, которые были людьми чести и на протяжении столетий возвеличивали славу Ашатахана, ныне превратившегося в прибежище порока.

Вскоре воинство мертвецов достигло земли и с ужасающими воплями пронеслось по улицам, убивая всякого, кто попадался им на пути. То было кошмарное зрелище! Скелеты-люди, верхом на лошадях-скелетах, носились по городу, уничтожая собственных потомков, опозоривших славный город своими извращениями. Лишь несколько праведников пережили тот роковой день. Когда же скелеты закончили свою кровавую жатву и вернулись в черную бездну загробного мира, мраморные улицы Ашатахана сплошь были завалены внутренностями и отрубленными частями тел. Ныне Ашатахан пуст.

Закончилась вторая история. Над костром вновь воцарилась давящая тишина. Испуганные люди, на лицах которых читались невеселые мысли о небесных карах и павших городах, пребывали в молчании, и так как никто вроде бы не собирался взять слово, я сказал:

– Позвольте и мне поведать вам одну историю. Быть может, вам не доведется услышать её больше ни от кого, ибо не многие рискуют посещать руины Голтоты Проклятой, но мне хватило храбрости это сделать, и вот что я узнал.

Развалины этого города доныне находятся в том состоянии, какое приобрели бессчетное количество веков назад. Кажется, само время в испуге обходит это жуткое место стороной. Я вошел в город в сумерках, когда улицы его уже были затянуты голубоватым туманом, и увидел выпуклые стены домов и башен, сложенные из овального кирпича. Тамошняя архитектура является уникальной во всем мире грез, так как местная культура не признавала острых углов, и всё, что вы можете увидеть в Голтоте, имеет сглаженную форму и сплошь состоит из закругленных граней и волнистых линий. Поначалу я испытал страх, очутившись в столь странном месте, потому что глазу моему не за что было зацепиться, и взгляд блуждал от одного предмета к другому, точно соскальзывая с округлых поверхностей. Уличные фонари на извилистых ножках были круглыми – фонари эти до сих пор горят янтарным колдовским огнем, в незапамятные времена зажженным искусными магами Голтоты.

Всякий слышал, что пределы города охраняются кровожадными волками-призраками, чьи пасти несут неминуемую гибель незваным гостям. Воистину, это так. Лишь знак Древних, который я ношу, позволил мне выйти оттуда живым.

Я долго бродил по улицам из голубого мрамора, которые были вымощены округлым булыжником, и лишь мои шаги да редкие завывания волков нарушали тысячелетнюю тишину. Многие дома сохранились в почти нетронутом состоянии. Я с интересом заглядывал в круглые окна, силясь рассмотреть хоть что-нибудь в непроглядной черноте внутренних помещений. Безусловно, Голтота была мертва – сам дух города умер, растворившись в небытии вместе со всеми своими жителями. Такой город уже невозможно отстроить заново, и лучшее, что может сделать случайный путник – это обойти его стороной.

Уцелевшие постройки напоминали груду черепов с круглыми глазницами окон, через которые смотрела из тьмы пыльная старина. Как ни странно, я не видел на улицах останков людей. Я был напуган, но интерес мой оказался сильнее, чем страх перед неизвестным древним проклятием, поэтому я шел и шел вперед, пока не наткнулся на одинокого фосфоресцирующего призрака, в молчании висевшего над мостовой.

– Расскажи мне о гибели Голтоты, – попросил я, снедаемый любопытством.

– Всякий знает, что на славную Голтоту снизошло проклятие богов, – ответило привидение, – а было это так. В праздник Поворота Колеса, когда местные жители дружно выходили на улицы и устраивали яркое карнавальное шествие, над главным храмом города взвился синий столб холодного огня, а затем из окон и дверей храма хлынули клубы колючего ледяного тумана, и всякий человек, который оказывался настигнут этим явлением, растворялся в нем без следа. Так город опустел, и таково было проклятие богов.

– Но почему?! – воскликнул я. – Почему боги сделали это?! Какое кошмарное преступление должны были совершить жители Голтоты, чтобы навлечь на себя подобную кару?

– Никакого. Не солжет тот, кто скажет, что Голтота была самым чистым и непорочным городом на земле. Мир и покой царили в ее пределах, ее обитатели не творили зла и свято чтили небесные законы. И потому богам нашим некуда было приложить свою силу, ибо всё уже было благоустроено, и никаких преступлений мы не допускали. Некому было помогать, и некого было наказывать. Из-за этого наши небесные покровители предались неизбывной скуке, а праздные боги порою бывают страшнее, чем боги разгневанные…

Это был конец моей истории. Закончив её, я поднялся и пошел прочь от костра и застывших в молчании людей. Лишь кто-то у меня за спиной шепотом произнес:

– Воистину, боги Голтоты самые безжалостные из всех.