Текст книги "Тропа снов"

– Однажды наша шхуна достигла Островов Примирения, – сказал старик в пустоту. – Капитан все удивлялся, как можно было поставить один на один такие огромные камни?

– Старик, ты меня слышишь? – я потряс его за плечи, пытаясь вернуть из пучин прошлого ко дню сегодняшнему. – Какие к черту камни, объясни лучше, что за зеленая дрянь на мне?!

– Вы же его ранили, – был апатичный ответ, – в этом он похож на нас – если ранить, потечет кровь.

Тьма тропического острова словно шагнула ближе в этот момент. Спичка погасла, опалив мои пальцы. Возникло ощущение, что я стою на пути мчащегося паровоза – то была близость тайны, неохватной, как гора. Пересилив внезапное желание рвануть бегом в сторону деревни, я повернулся и побрел на звук океана. «Чего опасаться? – думал я, – нападавший, кем бы он ни был, смертельно ранен. Вероятно, к этому моменту он уже испустил дух. Но здесь что-то странное, право слово. Мне нужно разобраться…»

Старик, судя по звуку, поднялся с колен и побрел вслед, стараясь сохранять дистанцию. Тем временем из веток и пальмовых листьев я скрутил факел, вспыхнувший достаточно ярко, а затем приблизился к месту недавней схватки. Тут валялась брошенная коряга, которой орудовал нападавший, а среди камней блестели густые лужи зеленой жидкости. Этот отвратительный след уводил к обрыву, как путеводная нить, дальше – с уступа на уступ, пока не скрывался в черном проеме грота в нескольких дюймах над кромкой воды. Оставалось только дивиться, как этот здоровяк проделал столь сложный путь, не свернув себе шею? Осторожно, стараясь обойтись без резких движений, я начал рискованный спуск, освещая факелом сырую поверхность отвесных скал. Капли влаги оседали на моем лице, взлетая от разбивающихся волн; черные прибрежные рифы угрожающе торчали из воды, как плавники гигантских акул.

Достигнув грота, я поднял факел повыше, желая осветить самые дальние уголки, но каменистый проход убегал вдаль, во тьму. На полу блестели зеленые пятна – значит, Шкипер Джо действительно благополучно достиг своего убежища, не сорвавшись в море.

Сделав пару шагов вглубь пещеры, я оглянулся на фиолетовый проем выхода – интересно, последует ли старик за мной и сюда? Свободной рукой я взял наизготовку нож, сослуживший мне добрую службу, а затем цокнул языком, сообразив, что забыл захватить из сумки револьвер. Возвращаться за ним, снова карабкаясь по влажным уступам, не хотелось. Вероятнее всего, это был бы напрасный риск – с такой раной в боку мой враг вряд ли представляет хоть какую-то угрозу. Успокоенный здравыми рассуждениями, я зашагал вперед, в подземелье. Под ногами хрустели раковины моллюсков и рыбьи кости, тут и там из скальных щелей свешивались длинные ленты зеленых водорослей. Остро пахло солью. Вероятно, по временам это место целиком заливалось океанскими водами. Влажный воздух буквально дышал испарениями неведомых глубин.

Через какое-то время тоннель сделал поворот, затем сузился до ширины обычного дверного проема. Совершив еще пару шагов, я оказался в округлой пещере, где огонь факела мигом потерялся, едва достигая стен. На полу у входа валялась холщовая накидка с прорезями для глаз – очевидно, здесь она была Шкиперу уже не нужна. Ткань насквозь пропиталась зеленой жижей. Дальше, на противоположном конце пещеры, что-то сверкало, искрилось в лучах факела, а рядом темнела черная груда, имевшая человеческие очертания. Там, в углу, громоздились огромные прогнившие сундуки, наполненные золотом – золото было повсюду, россыпи золотых монет покрывали пол, изливались сквозь трещины раздавленных временем вместилищ. Там были и золотые кубки, и кольца, и серьги, и без числа драгоценных камней – но все это я разглядел лишь позже, спустя продолжительное время. А в первые минуты иное зрелище приковало взгляд – вид того, кто лежал поверх груды потемневших сокровищ, существа, сраженного случайным ударом. Его лицо больше не было скрыто мешковиной, и отвращение, какое оно могло бы вызвать при жизни, лишь усилилось теперь, когда тварь была мертва.

Я понял, что глупо было рассчитывать на иную развязку – зеленая кровь говорила сама за себя. То, что я изначально принял за кольчугу, покрывавшую ноги незнакомца, оказалось блестящей зеленоватой чешуей, уродливая треугольная морда напоминала рыбью. Водянистые глаза, точно вылепленные из придонной слизи, закатились, плоские выросты на месте ушей были приоткрыты, позволяя разглядеть красноватые недра жаберных щелей. Я стоял, склонившись над этой природной аномалией, не в силах отвести глаз, а в голове вдруг родилась мысль, что море мне противно.

Тем временем за спиной раздались шаркающие шаги – это был старик, отважившийся на спуск по влажным скользким скалам. В свете факела глаза его блестели, наполненные слезами.

– Я знал, что однажды этим кончится, – он присел возле распластанного урода и ласково сжал мертвую лапищу своими ладонями, – ему не было места среди людей, но и с матерью он уйти не смог…

– Как это может быть? – только и сумел произнести я. – Как такое вообще может существовать?

– Не вам судить об этом, вы ничего не знаете. Сейчас все не так, как раньше. Когда мы покинули Острова Примирения, она еще долго плыла вслед за шхуной. Но я не мог остаться… Не знаю, как она сумела отыскать меня месяцы спустя… В теплых водах их полно… Русалки. Мы видели их много, и одна сумела разбить мне сердце…

После этих слов голос старика опустился до едва различимого шепота, а вскоре и совсем стих. Когда же я тронул его за плечо, невесомое старческое тело повалилось на груду золота, и я понял, что старый моряк мертв. Он нашел себе последнее пристанище в русалочьем гроте, наполненном сокровищами, рядом с телом собственного сына.

Наутро я набил свою сумку драгоценностями, отобрав самые изящные на вид, и на первом же судне покинул остров. Я никому не рассказывал, что со мной приключилось. Поющая Скала до сих пор хранит свою тайну.

Никта

Никта! Чернильно-черная тьма беспроглядной ночи! Я не настолько наивен, чтобы рассчитывать на спасение – после всех событий, свидетелем которых мне довелось стать.

Оглядываясь вокруг, я вижу пышные луга и поросшие зеленью холмы, леса, пронизанные солнечными лучами, и колонны храмов, белеющие в просветах между оливковыми деревьями. После долгого пребывания во тьме солнце режет глаза, но я все равно вглядываюсь в живописный пейзаж, силясь сохранить в памяти каждую деталь. Реальность это, или демоническое наваждение – совершенно не важно. Я знаю, что обречен.

Та роковая ночь была ошибкой – глупо и самонадеянно было вторгаться в области, куда человечеству заказан путь, но я искренне верил, что иного выхода не остается. Путешествие сквозь адскую бездну спутало воспоминания, так что сейчас я лишь с большим трудом могу судить насчет того, что и зачем я собирался предпринять. На тот момент у меня была четкая цель и твердые намерения – безусловно, благие. В запертых домах по всей округе перепуганные люди с бледными лицами молились об успехе моего начинания. Это была единственная поддержка, какую я получил от местных жителей. Однако не стоит обвинять этих людей в малодушии – беспредельный ужас давил на них в течение многих лет…

Итак, куда бы я ни направлялся в ту ночь, я был абсолютно одинок. Сегодня это было, вчера, или же века назад? Или правильнее будет сказать, что это случится через пару тысяч лет?

Черный безымянный город остался за спиной, накрытой покрывалом сумерек. Свет в домах не горел, не было слышно ни человеческих голосов, ни каких-либо случайных звуков, обычно раздающихся в темноте – не скрипела полуприкрытая калитка, не стрекотали насекомые. По темному небу лениво ползли свинцовые облака, напоминающие жирных могильных червей – не было видно луны, которая могла бы осветить путь, так что брел я едва ли не наугад, опасаясь зажигать фонарь. Из подворотен и с коньков крыш за одиноким странником следили поблескивающие кошачьи глазки.

Насколько я могу судить, в тот момент я прекрасно понимал, какой угрозе подвергаю свою жизнь, разгуливая по улицам в колдовской час. Теперь о той угрозе сохранились лишь фрагменты воспоминаний – томительное предчувствие чего-то ужасного, тлетворная печать, наложенная на мою память.

В слабом звездном свете передо мной белела уводящая в даль дорога, мощенная булыжником, но не по ней я направил свой шаг, а свернул на едва приметную тропку, теряющуюся в густых зарослях терновника. Только человек, досконально изучивший местность, смог бы приметить эту тропку во тьме. Очевидно, я заранее продумал план действий.

Особую важность представляли несколько предметов, которые я имел при себе. В кармане брюк лежал электрический фонарик, но зажигать его сейчас было опасно, ибо свет мог привлечь внимание существ, встречи с которыми предпочел бы избежать любой здравомыслящий человек. В кармане пиджака лежал еще один фонарик, конструкции весьма странной, о происхождении которого я сейчас не могу сказать ничего – знаю лишь, что именно на этот прибор я возлагал все надежды. Также следует упомянуть некое подобие карманных часов, на циферблате которых вместо привычных цифр были изображены символы созвездий. Очевидно, этот прибор позволял судить о том, какие звезды находятся в данный момент на видимой части небосвода. Имелся у меня и пистолет, но его я захватил исключительно в качестве психологической поддержки, так как против врага, с которым я собирался схватиться в ту ночь, подобные игрушки были решительно бесполезны.

Непролазные заросли подступали к тропке с обеих сторон. Колючие ветки и сучья постоянно цеплялись за одежду, словно умышленно норовя меня удержать. Чем дальше продвигался я вперед, тем более жуткую форму принимали искривленные стволы деревьев. Внезапно передо мной выросла высокая стена из замшелого камня, вдоль которой я двинулся налево, пока не достиг пролома, полускрытого кустарником. Как оказалось, по ту сторону стены расположено древнее кладбище. Дальше мой путь пролегал вдоль бесконечных рядов могил с покосившимися надгробиями, мимо выщербленных склепов, словно изгрызенных чьими-то зубами, мимо сумрачных изваяний, изображающих ангелов и демонов (причем находились они в столь запущенном состоянии, что отличить одних от других можно было лишь с превеликим трудом). Это жуткое место было заброшено века назад. О том свидетельствовали и отбитые головы скульптур, и толстый покров плюща и мха, покрывший собою едва ли не каждый сантиметр серого камня. На месте некоторых могил зияли темные провалы, уводящие в недра земли на неведомую глубину. Из этих колодцев непроглядной тьмы исходили волны зловония, словно где-то там, далеко внизу, до сих пор гнили и разлагались тысячи мертвых тел. Впрочем, древность кладбища была столь велика, что все захороненные на нем тела давным-давно обратились в прах…

Я продолжал упрямо брести вперед, но чудовищному некрополю не было конца. Казалось, бессчетные ряды могил уходят до самого края земли. С тщетной надеждой я то и дело обращал взгляд к небесам, точно умоляя луну пробиться сквозь пелену тяжелых туч и озарить мне путь, прогнав навязчивые тени.

Уж не знаю, какими ориентирами я пользовался в этом отчаянном путешествии по землям тлена и разложения – но настал момент, когда из тьмы гордо выступили очертания монументальной постройки, напоминающей усыпальницу неведомого царя. Стела из черного камня венчала собою выпуклую куполообразную крышу, сквозь изящную арку входа проглядывал жирный смолисто-черный мрак.

Столетия назад это массивное сооружение наверняка блистало изяществом и роскошью – тень былого величия до сих пор лежала на потрескавшихся стенах, украшенных зловещими барельефами, и на искусных изваяниях, по периметру окружающих постройку. Витражи в окнах были выбиты, крыша местами обвалилась. Я твердо знал, что передо мною раскрылся вход во вместилище небывалых ужасов, где затаился древний враг. Да, я был испуган, но все равно с уверенностью обреченного шагнул под разрушающийся свод навстречу темноте. Пришел час зажечь электрический фонарик – как ни велика была опасность, но двигаться дальше абсолютно вслепую было невозможно.

Желтоватый свет озарил внутреннее убранство покоев, дышавших потусторонним величием. В стенных нишах вокруг меня громоздились ряды полуистлевших гробов, а в центре пола чернел узкий люк с высеченными в камне ступенями. Оттуда, из неведомых глубин загробного мира, струились едва различимые звуки, словно хор скрипучих голосов распевал неведомый гимн, не имеющий мотива.

С осторожностью я начал спуск по скользким сырым ступеням. Позеленевший камень стен был покрыт налетом плесени, тут и там от света моего фонарика спешили укрыться неповоротливые слизняки, оставляющие за собой блестящий след.

Я старательно светил себе под ноги, продумывая каждый шаг по крутым ступеням, но внезапно расшатавшийся камень выскользнул у меня из-под ноги, и я кубарем покатился вниз по лестнице, витками уводившей в бездну. Фонарик ударился о камни и погас.

Когда мир прекратил вращаться колесом, я с удивлением обнаружил, что каким-то чудом не свернул себе шею и лежу на земляном полу неведомых катакомб. Тьма не была полной – каменную кладку стен во многих местах покрывал прихотливый узор светящегося грибка, чье тошнотворное зеленое сияние слегка разгоняло мрак. Поднявшись на ноги, я первым делом проверил сохранность драгоценных приборов. К счастью, все они благополучно пережили падение, за исключением фонарика.

Бесовской напев сделался громче. С осторожностью я направился в ту сторону, откуда долетал шум, то и дело снимая с лица налипшую паутину. Коридор постоянно давал ответвления, заполненные тьмой, пол усеивали черепки разбитой посуды и осколки кирпичей. Кое-где белели кости и черепа, по виду вполне человеческие, но со странно искаженными пропорциями. Один из черепов имел на лбу два костяных выроста, напоминающих рога, хотя во всем остальном походил на череп обычного человека. Оставалось только догадываться, какая мерзость веками плодилась в этом подземном нерестилище…

Пение и хохот раздались совсем рядом – бессчетные глотки издавали хрипение и омерзительные вопли, сопровождаемые гулом духовых инструментов, рокотом барабанов и дребезжанием ржавых струн. Соседний тоннель озарился неярким светом факелов. Я тут же бросился к ближайшей нише, черневшей в стене, и затаился, не желая нос к носу столкнуться с участниками загробной сатурналии, чей топот я уже явственно различал, несмотря на крики и музыку.

И вот они предстали моим глазам – бесконечная колонна отвратительных существ, среди которых не нашлось бы и двух одинаковых. Право же, я и не ожидал встретиться в этих подземельях с нормальными людьми!

Первым вышагивал гордо выпрямившийся скелет, одетый в ржавые доспехи, которые громыхали на нем при каждом шаге – мертвец, движущийся походкой заведенного механизма, века назад носивший титул какого-нибудь графа или виконта. В руках он сжимал полуистлевшее знамя, на котором я различил латинские буквы «NYX». Далее следовала пара сиамских близнецов, брат и сестра, ласкавших друг друга самым непристойным образом. То и дело они сливались в страстном поцелуе, всякий раз после этого начиная хохотать. За ними, едва волоча непомерно раздутое брюхо, двигалась обнаженная беременная женщина, на лице которой лежала печать врожденного идиотизма. Ее косые глаза безостановочно вращались, она плевалась и выкрикивала богохульные проклятия, с трудом пританцовывая на ходу. Далее – горбун-альбинос с барабаном из человеческих черепов, и безглазый старик, хлеставший себя плеткой из колючей проволоки, и паукообразное чудовище, увенчанное невинной головой младенца, и еще без числа неописуемых уродов, словно порожденных ночным кошмаром.

На протяжении длительного времени процессия двигалась мимо. Казалось, тьма будет до бесконечности изрыгать из своих недр этот омерзительный поток живого уродства. Но вот, наконец, последний из участников прополз мимо меня и скрылся за поворотом. Только теперь рискнул я покинуть укромную нишу, и последовал за сборищем, стараясь держаться на почтительном расстоянии. Впрочем, все эти существа словно пребывали в наркотическом экстазе, так что вряд ли бы заметили мое присутствие, даже если бы я стоял у них на пути и размахивал руками.

Бесконечные катакомбы с влажными стенами напоминали внутренности какого-то паразитического червя, угнездившегося в недрах земли; сквозь них лежал наш путь, мимо заброшенных доисторических склепов и остатков неведомых построек. Где-то неподалеку то и дело хлопали гигантские крылья; во тьме, куда не доставал свет чадящих факелов, шевелились силуэты бесформенных чудовищ, словно слепленных из кипящего мрака.

Затем впереди показался арочный проем, и процессия нырнула под эту арку из позеленевшего кирпича, занимая места в просторном амфитеатре. Потолок чертога подпирали колонны из черного мрамора, за одной из которых я и нашел себе укрытие. Мимоходом сверился с карманным прибором и убедился, что звезды еще не заняли необходимое положение.

Тем временем уроды расселись по местам, приготовившись созерцать действо, о котором я на тот момент имел довольно четкое представление, и потому сжимал в руке прибор, напоминающий фонарик, положив палец на кнопку. Одним глазом я следил за тем, что творилось вокруг, а другим отслеживал движение созвездий по циферблату – а двигались они, надо сказать, гораздо медленнее, чем мне того хотелось бы.

Внезапно суматошные вопли стихли, как по команде. Под ониксовым куполом повисла непривычная тишина, разношерстная толпа чудовищ застыла, в ожидании раззявив пасти. Проследив за их взглядами, я увидел черный проем в стене, за которым вроде бы виднелся лоскут звездного неба. Я понимал, что это никак не могут быть небеса, ведь находились мы слишком глубоко в недрах земли.

Тем не менее, скопления светящихся точек очень напоминали настоящие звезды – вскоре они начали сливаться друг с другом, пока не образовали два пылающих сгустка. Мгновение спустя из темноты проема показалась женщина, или скорее существо, до времени принявшее женский облик. Волосы незнакомки были чернее воронова крыла, гладкими волнами спадая на грудь и контрастируя с болезненной белизной кожи. Она по-королевски окинула взглядом толпу, ниже пояса все еще оставаясь скрытой мраком. Звезды сияли в ее глазах. Я не отрываясь следил за нею, сраженный мистической красотой и правильностью черт точеного лица. Незнакомка напоминала ожившую античную статую, приведенную в движение силами черной магии. Внезапно она подалась вперед, и свет многочисленных факелов озарил нижнюю половину ее тела. Несмотря на то, что в эту ночь я уже с лихвой насмотрелся всяких ужасов, и, казалось бы, должен был перестать удивляться подобным вещам, но открывшаяся картина все равно повергла меня в шок.

Живот неведомой гостьи плавно перетекал в многосуставчатое членистое тело, подобное туловищу гигантской многоножки. Безостановочно шевелились тонкие узловатые конечности, тускло поблескивал во мраке хитиновый панцирь… Я отчетливо понял, кто находится передо мною – хотя, пожалуй, я знал это с самого начала – и буквально впился глазами в свои «звездные часы». Звезды приближались к необходимой отметке, но действовать пока было рано.

Я вновь бросил взгляд на королеву. Используя свои бессчетные лапы, она лихо спустилась по отвесной стене и замерла посреди круглой площадки перед алтарем. Извивающаяся задняя часть ее тела достигала нескольких метров в длину, находясь при этом в постоянном движении, как рассерженная змея. Изящные белые руки взметнулись в торжественном приветствии, и многоголосый хор дал ответ, выкрикивая имя своей повелительницы.

– Никта! – воздух задрожал, наполненный демоническим ревом. – Никта!

Мать Ночь, хозяйка темных пределов, чья утроба породила неразлучных братьев – Танатоса и Гипноса, Погибель и Сон… Неожиданно для самого себя я вдруг ощутил неодолимое желание присоединиться к хору голосов и точно так же исступленно выкрикивать имя богини… Не знаю, откуда появилось это желание – должно быть, память далеких предков заговорила в крови.

…Медленно, очень медленно движутся по небу звезды; неодолимо влечет мой взор красота загробной королевы. Ее глаза полыхают огнем далеких светил, ее губы черны, как межпланетный мрак – и наверняка так же холодны…

Опустив глаза ниже, на ее идеально округлые груди, я заметил, что вместо сосков их венчают маленькие зубастые рты, безостановочно клацающие челюстями и истекающие темной слюной. Но и эта картина не вызвала во мне отвращения. Очевидно, я уже попал под чары демонического существа, гармонично объединившего в себе черты красавицы и чудовища.

Тем временем, ритуал набирал обороты. Пара бесформенных уродцев, покрытых какими-то светящимися наростами, вытащила в центр зала ту самую беременную идиотку, которую я видел ранее. Она хихикала, улыбаясь во весь рот, на искривленных губах пузырилась пена. Монстры заботливо уложили ее на алтарь, так что один придерживал ей руки, а другой – ноги. Ночная королева наклонилась над нею и страстно поцеловала в губы. В руке богини тускло блеснул изогнутый клинок – в следующее мгновение через огромный голый живот беременной женщины метнулась кровавая полоса, а затем утроба разверзлась, подобно вулкану безостановочно извергая на свет поток маленьких отвратительных тварей. По виду они напоминали личинок – белесые, с суставчатыми телами, с клешнями и щупальцами на тупых мордах – и я даже предположить боялся, в каких чудовищ они могут превратиться со временем!

Барахтаясь в крови и внутренностях, маленькие бледные твари расползались во все стороны. Некоторые из них начали пожирать труп собственной матери – несчастной, которая мгновение назад разродилась столь чудовищным бременем. Мое внимание оказалось настолько приковано к этой отвратительной сцене, что я совсем позабыл о часах. Едва же взгляд обратился к циферблату, как я с волнением осознал, что пробил нужный момент.

Я должен был действовать – сейчас или никогда! Пока королева ночного собрания купалась в овациях и восторженных криках, я выскочил из своего укрытия и направил на нее прибор, по виду напоминающий фонарик. Действовал он аналогичным образом – после нажатия на большую круглую кнопку из выпуклой линзы ударил сноп света, который имел приглушенный и мягкий оттенок. Слабое дрожащее сияние словно с трудом пробивало себе путь сквозь густую тьму. Не знаю, в чем был его секрет – могу лишь предположить, что этот прибор имитировал свет звезд, воссоздавая в точности все соответствующие физические характеристики. Очевидно, определенные звезды в некоторых своих фазах способны оказывать воздействие на существ, подобных тем, что окружали меня со всех сторон. Воздействие было поистине могучим, потому что едва дрожащие лучи коснулись черной богини, как она издала неописуемый вопль боли, и попыталась защитить глаза, прикрыв их руками. Молочно-белая кожа тут же вздулась пузырями, которые с чавканьем лопнули, изливая наружу темную тягучую жидкость.

Я знал, что должен действовать стремительно, так как со всех сторон уже тянулись всевозможные лапы, клешни и щупальца, с твердым намерением изорвать мое тело на куски. К счастью, все эти твари боялись звездного света – едва чудесный фонарик обращался в их сторону, как кошмарным порождениям полуночного бреда приходилось с жалобными воплями уползать обратно во тьму, которая их и породила.

Но не они были моей целью – лишь гибель королевы смогла бы освободить окрестности от гнета томительного ужаса. Я говорю «гибель»? Да, на тот момент я действительно полагал, что ее можно убить – о, как я был наивен! Разве свет способен уничтожить тьму? Он может лишь рассеять ее на время, загнать в отдаленные уголки, куда не в силах пробраться его собственные лучи…

Я увидел, как членистоногая тварь с тонким телом изящной красавицы пытается скрыться в одном из коридоров. Этого нельзя было допустить – пройдет еще немало времени, прежде чем звезды снова займут нужные фазы, в которых их свет станет губительным для порождений ночи. Потому я кинулся вслед за королевой, старясь постоянно удерживать ее в радиусе действия фонарика. Она вопила и причитала, то и дело выкрикивая проклятия на древнегреческом языке; испепеленная звездным сетом, от нее кусками отваливалась плоть. Человеческая часть тела чудовища все больше теряла свою привлекательность.

Я торжествовал, опьяненный ощущением могущества. Вот она, власть человека над силами природы, которые когда-то почитались высшими! Но века дремучих суеверий давно миновали – мы поднялись из пучины варварства, ведомые светом научного прогресса, и древние алтари оказались заброшены. Пришел черед изгнать из нашего рационального мира последние пережитки дикости, доказать, что человеческая премудрость стоит выше власти этих выходцев из допотопной эпохи!

Вот такие нелепые мысли роились в моей голове, пока я по пятам преследовал королеву (я уже знал ее имя; знаю его и теперь – но все равно не решаюсь лишний раз произнести вслух…) Ах, если бы я внимательнее изучал древние предания, то непременно помнил бы, что если человеку и удается на короткий миг одержать верх над богами, то результат обычно все равно оказывается печальным – я недооценил силу древних, я презрел их могущество, и кара, на которую я теперь обречен, является заслуженной.

Настал момент, когда силы покинули Никту, и она без чувств распростерлась на полу. Длинное членистое тело содрогалось в конвульсиях, взметая тучи пыли и разбрасывая осколки кирпича и костей – этот нелепый придаток будто жил собственной жизнью. Я подошел ближе, желая укрепить свою победу – и тут изувеченное тело королевы лопнуло, извергая наружу липкий смолистый мрак, напоминающий чернила каракатицы. Вечная ночь, которая по неведомой причине обрела материальную форму, вырвалась на свободу, едва только эта самая форма оказалась уничтожена. Мог ли я предвидеть такой исход? Сомневаюсь. Слишком отрывочны наши познания о мире существ, коих мы привыкли именовать богами, а зачастую познания эти и вовсе не соответствуют действительности.

Мощный удар в грудь повалил меня на землю, фонарик упал где-то поблизости. Он продолжал светить, но оказался бессилен против ночной темноты, сбросившей все оковы. В смрадном воздухе повис женский крик, переходящий в непереносимый визг, от которого едва не лопались барабанные перепонки. Тьма расползалась, поглощая пространство, а я почувствовал, как неведомая сила хватает меня за ногу и влечет вперед, в самый центр чернильного облака.

Весь мир словно провалился в небытие. Я находился в свободном падении, поначалу не видя ничего кроме густой темноты. О, эти крики! – не иначе, обитатели Тартара вопят, беснуясь в яростной пляске на дне миров… Затем тут и там начинают вспыхивать звезды – они повсюду, но стремительно несутся вниз, словно падающие капли огненного дождя. Я слышу смех – он заполняет собой все пространство бесконечного космоса, заставляет сотрясаться каждую молекулу, каждый атом… Хохот преследует меня, но его источник неведом. Мертвые бесцветные планеты сталкиваются повсюду, обращаясь в облака космической пыли, которую тут же поглощают ненасытные рты черных дыр. Постепенно я понимаю, что не одинок в этом падении – повсюду кишат странные извивающиеся формы, зародыши чужеродной жизни… Законы развития едины для всех, даже божества проходят определенные стадии, прежде чем превратятся из отвратительной куколки в прекрасную яркую бабочку! Казалось бы, холодная логика торжествует… Они повсюду, эти формы… Сущности… Не знаю, как их назвать… А внизу, на самом дне космического водоворота, пузырится туманный сгусток беснующейся материи; он трясется, издавая утробный хохот, и я понимаю, что передо мной – Творец. С него все началось, и, скорее всего, на нем же и пресечется… Падение продолжается, и поразительно спокойный голос в моей голове декламирует одну-единственную строчку из Мильтона: «В начале был Хаос, эта черно-бездонная пропасть»…

Затем над галактиками встает призрачный силуэт, напоминающий женщину с волосами цвета воронова крыла, которые треплет космический ветер. Глаза горят, как две звезды – да ведь это и есть звезды, как я мог сомневаться?! Теперь она в своей родной стихии, здесь ее место, а вот я тут лишний… Гаснет свет… Занавес…

Когда я открыл глаза, вокруг простиралась холмистая равнина, накрытая ярко-синей простыней неба. Я увидел белые храмы и возделанные поля, увидел красивых людей с бронзовой от загара кожей. Безусловно, я на Земле. Возможно, в Греции – но эта Греция принадлежит вчерашнему дню. Греция, в которой боги до сих пор являются полноправными хозяевами мира, а по ночам от алтарей к небу возносятся призывные напевы и дым сжигаемых подношений…

Я больше не могу бороться. Едва спустится ночь, она придет за мной – в этом не может быть сомнений. Сердце хаоса, источник скверны – я видел его, и я не смею молить о пощаде. Никта! Прими мою душу, хозяйка вечной ночи!