Текст книги "Учение дона Хуана. Трактат о привычках"

Мы уже выяснили, каким образом формируются привычки под воздействием физиологических факторов, и установили, что истинной причиной формирования привычек в данном случае являются не столько сами физиологические факторы, сколько представления о них. Теперь мы рассмотрим процесс формирования привычек под воздействием космических факторов. Ранее мы уже отметили, что можно говорить о космических факторах двух видов: о внешних обстоятельствах, которые изменяются со временем, и о склонностях человека, которые остаются неизменными. Что касается внешних обстоятельств – тут есть свои нюансы, и о них следует поговорить особо.

Начнем, конечно, с определения склонностей.

Склонностями некоторого лица мы будем называть те вещи, которые этому лицу нравится делать больше, нежели другие, при условии, что он не имеет привычек.

Эта формулировка, конечно, нуждается в пояснении.

Во-первых, что значит нравится? На этот вопрос невозможно дать четкого ответа, и понимать эту формулу можно лишь интуитивно.

Во-вторых, если склонности – это то, что человеку нравится делать (а любой человек вроде бы знает, что ему нравится, а что не нравится), значит, человек знает все свои склонности? Вовсе не обязательно! Помимо того что некоторые вещи человек, возможно, никогда не делал и, собственно, в отношении этих вещей он не может иметь никакого представления относительно того, нравятся они ему или нет, человек может думать, что ему нравится делать нечто, однако на самом деле он может просто иметь привычку делать это, а привычки, как известно, стремятся к самосохранению (см. (35)) и потому могут создавать иллюзию того, что нравятся (вообще-то сами привычки, конечно, ничего не создают; просто человек не всегда ясно осознает, что ему нравится, а что – нет). Именно поэтому определение склонностей содержит оговорку «при условии, что он не имеет привычек»: только в этом случае человек может быть уверен, что то, что ему больше нравится делать, – не привычка, но именно склонность.

ПРИМЕР

X очень любит яблоки. И терпеть не может бананы.

Вернее, не мог. До недавнего времени. До тех пор, пока яблоки не исчезли из продажи и им на смену не пришли бананы. X до того времени и пробовал-то их всего раза три. Но все три раза неизменно морщился и говорил, что это жуткая гадость. А вот когда яблоки исчезли и X, как большому любителю фруктов, пришлось искать им замену, а иной замены, кроме бананов, не было, тогда X скрепя сердцевзялся за бананы. И морщился. Дня три. До тех пор, пока не обнаружил, что бананы – это вовсе не так плохо, как может казаться. После чего взялся за бананы вплотную. И вскоре понял, что бананы – это очень и очень неплохо и даже хорошо и вкусно. И даже здорово.

А когда через некоторое время в продаже вновь появились яблоки, X попробовал их и нашел, что это кислятина и вообще жуткая гадость.

Да существуют ли в таком случае склонности вообще? А может, все, что, как кажется, нам нравится делать, – это наши привычки? Что ж, вопрос закономерный. Но если мы понаблюдаем за собой, то придем к выводу, что склонности все же существуют.

ПРИМЕР 1

X, о котором мы не раз говорили, больше нравятся блондинки, чем брюнетки. Сказать по правде, к брюнеткам он вовсе равнодушен – не то что к блондинкам. И это при том, что он еще ни разу в жизни не вступал в интимные отношения ни с теми ни с другими. Предположение о том, что в своей жизни X встречал в основном блондинок, а брюнеток видел крайне редко, не выдерживает никакой критики. Тем более что и среди блондинок у X есть свои особые предпочтения, и для того, чтобы обнаружить, что одна девушка нравится ему больше, чем другая, ему вовсе не обязательно длительное время созерцать ее; ему все становится ясно с первого взгляда. Так что о привычках тут говорить не приходится.

А вот Y больше нравятся брюнетки, причем главным образом те, которые не нравятся X. Так что говорить о всеобщих физиологически обусловленных предпочтениях здесь тоже нельзя.

ПРИМЕР 2

X очень нравится одна из улиц города, в котором он живет. На этой улице, да и вообще в том районе, где находится эта улица, X бывает нечасто. Его путь на работу не проходит через эту улицу. Места в городе, где X бывает более или менее часто, тоже находятся совсем в другом районе. Так что говорить о привычке в данном случае, очевидно, нельзя. И о всеобщих физиологически обусловленных предпочтениях – тоже, поскольку Y эта улица вовсе даже не нравится, а совсем наоборот. Но зато Y нравится другая улица, а вот X к ней совершенно равнодушен.

Есть в городе и другие улицы, на которых любит бывать X и тоже бывает на них нечасто. Но они нравятся ему не так сильно, как первая. К большей же части улиц он просто индифферентен. А еще в городе есть такие улицы, которые X совершенно не нравятся, и он старается на них не бывать.

Оба примера не только подтверждают нашу гипотезу о существовании склонностей, но и заставляют нас обратить внимание на то, что не существует в действительности каких-то абсолютных склонностей. Просто к одним вещам человек предрасположен больше, а к другим – меньше.

Итак, склонности существуют. Но существуют и привычки. И нетрудно понять, что многие наши привычки вырастают непосредственно из наших склонностей. Согласно определению склонность – это то, что человеку больше нравится делать. Очевидно, что если человек имеет свободу выбора – он будет стремиться делать именно то, что ему больше нравится, то есть следовать своим склонностям. И он конечно же будет делать это всякий раз, когда сложатся подходящие для этого обстоятельства. Теперь нам осталось взглянуть на первое определение привычки и обнаружить, что мы поняли, как склонности перерастают в привычки.

В свое время мы установили (см. принцип освобождения), что путь обучения использованию интуиции включает избавление от привычек. А чтобы избавиться от привычек, человек, очевидно, должен узнать, что является его склонностями, а что – всего лишь привычками. Как же это можно сделать? – напрашивается вопрос.

Ответ на него необыкновенно прост. Поскольку (см. определение склонностей), лишь не имея привычек, человек может узнать, что является его склонностями, то, значит, чтобы отличить склонности от привычек, нужно просто избавиться от последних. Тогда все то, что человеку будет нравиться делать после этого, можно будет признать его склонностями (т. е. если человек будет делать что-то НЕРЕГУЛЯРНО, но всякий раз, когда он будет делать это, он будет чувствовать, что ему нравится это делать, в этом случае можно будет смело сказать, что это нравится ему постольку, поскольку является его склонностью). Другого же способа отличить склонности от привычек, очевидно, не существует.

(42)

Человек, чтобы понять, что из того, что ему нравится, является его склонностями, а что – привычками, должен избавиться от привычек.

Теперь мы рассмотрим вопрос о том, каким образом формируются привычки человека под воздействием социальных факторов. Ранее мы уже отметили, что в случае социальных факторов можно говорить как о непосредственном воздействии человеческих существ друг на друга, так и об опосредованном воздействии – через представления о законах, порядках и обычаях, принятых в обществе. О формировании привычек под воздействием стереотипных представлений мы уже сказали достаточно много и не будем вновь возвращаться к этому вопросу. Заметим лишь, что представления человека о его месте в обществе и отношениях с этим обществом и его отдельными индивидуумами – это стереотипные представления, зачастую весьма далекие от реальности. Что же касается вопроса об образовании у человека привычек в результате непосредственного воздействия на него других лиц, здесь есть многое, на что еще следует обратить внимание и о чем стоит поговорить. Этим мы сейчас и займемся.

Прежде всего посмотрим, какие механизмы функционирования внимания лежат в основе человеческого общения.

ЗАПРОСЫ И ОТВЕТЫ

Началом любого акта общения является ЗАПРОС, то есть обращение одного лица к другому. Разумеется, такое обращение имеет место лишь в том случае, если обращающемуся индивидууму требуется получить какую-то информацию от другого индивидуума или сообщить ему некоторую информацию. Термин «информация» следует понимать здесь в самом широком смысле: это не обязательно должна быть информация, передаваемая при помощи слов, но это может быть и информация, передаваемая при помощи каких-либо жестов или сигналов. Так что, когда один индивидуум подходит к другому и молча бьет его по лицу, – это в нашем понимании тоже передача информации, и, значит, здесь тоже имеет место акт общения, начинающийся с запроса.

Все запросы, какие только могут иметь место, мы условно делим на три группы. Запросы первой группы мы назовем «агрессивными», запросы второй группы – «неявно агрессивными», а запросы третьей – «конструктивными».

АГРЕССИВНЫЙ ЗАПРОС характеризуется агрессивными намерениями лица, делающего этот запрос, вполне осознаваемыми этим лицом. Иными словами, лицо, делающее агрессивный запрос, делает этот запрос с целью совершить некоторое насилие над другим лицом, отдавая себе отчет в том, что другим лицом это будет расценено именно как насилие. Термин «насилие» здесь следует понимать в широком смысле: это может быть как физическое насилие, так и насилие на ментальном или эмоциональном уровне. Когда один человек хочет заставить другого делать то, что другой делать не хочет, и для этого обращается к нему с запросом, такой запрос как раз и следует считать агрессивным.

НЕЯВНО АГРЕССИВНЫЙ ЗАПРОС, как и явно агрессивный, делается с целью совершить некоторое насилие над другим лицом. Однако в данном случае агрессор не осознает, что является агрессором. Он даже может считать, что совершает великое благо для того, к кому обращается с запросом, и рассматривать этот запрос как акт своей глубокой любви к тому, над кем творит насилие. И поскольку он не рассматривает свой запрос как агрессию, то зачастую рассчитывает на ответную благодарность и может быть очень удивлен и рассержен, не получив ее. К категории неявно агрессивных запросов, вероятно, относится подавляющее большинство запросов, делаемых людьми.

Прежде чем определить понятие конструктивного запроса, мы должны обратить внимание на тот факт, что вообще-то любой запрос – это до некоторой степени насилие, поскольку запрос всегда делается с намерением получить ответ или сообщить некоторую информацию, то есть в основе любого запроса лежит покушение на свободу того лица, к кому он обращен, распоряжаться своим временем. Поэтому принципиальное различие между видами запросов может состоять лишь в том, чем готово заплатить запрашивающее лицо за получение ответа.

КОНСТРУКТИВНЫЙ ЗАПРОС – это такой запрос, который делается с полным осознанием его насильственной природы и готовностью заплатить за ответ на запрос такую цену, какую потребует тот, к кому запрос адресован. В этом и состоит его отличие от агрессивного: здесь человек готов расплачиваться за чужие неудобства, а в случае агрессивного запроса вовсе не собирается этого делать. Конструктивные запросы, вне всякого сомнения, большая редкость.

Разумеется, «платой» за ответ на запрос может быть все, что угодно, в зависимости от конкретной ситуации. В одном случае запрашиваемому может оказаться достаточно удовольствия от общества запрашивающего, или от собственного ответа, или от полученной информации (если запрос делается не с целью получения, а с целью передачи информации). В другом же случае даже простое присутствие запрашивающего может быть невыносимым для запрашиваемого и никакая компенсация не будет достаточной для получения ответа.

После того как человек осуществляет запрос, он либо получает ответ, либо не получает (в случае если запрос делается не с целью получения, а с целью сообщения информации, ответом, очевидно, является сам акт восприятия этой информации лицом, которому она предназначается). В случае если ответной реакции нет – сеанс общения следует считать несостоявшимся. Если же ответ получен, сеанс общения состоялся и может быть продолжен в виде последующей серии запросов и ответов. И при этом по мере взаимодействия общающихся лиц осуществляется взаимная НАСТРОЙКА.

НАСТРОЙКА

Любое взаимодействие требует настройки.

Для того чтобы общение состоялось, прежде всего должна осуществиться настройка (т. е., попросту говоря, переключение внимания) на осознание того, кому передается или от кого получается информация, и на сам акт ее передачи или получения. Это, так сказать, «поворот антенны».

Затем – и это не менее важно – надо настроиться на менталитет собеседника, на его мировосприятие. Это своего рода «настройка приемника и передатчика на одну и ту же волну». Если приемник и передатчик не настроить на одну и ту же волну, передача информации через эфир будет невозможна. Точно так же, если запрашиваемый и запрашивающий не настроятся на одну и ту же картину мира, адекватное взаимодействие между ними будет невозможно. Это представляется совершенно очевидным, если вспомнить (39).

(43)

Чем сильнее совпадают картины мира общающихся людей, тем более адекватным будет их общение, то есть тем лучше они смогут понять друг друга.

(44)

Для того чтобы хорошо понимать друг друга в ходе общения, людям в процессе общения приходится осуществлять взаимную настройку картины мира.

ПРИМЕР

Наш г-н X – человек очень вежливый и ко всем незнакомым и малознакомым людям обращается на «вы».

Но вот однажды один его близкий друг – заядлый рыболов, как и он сам, – предложил ему познакомиться с человеком, который изобрел новый интересный способ подледного лова рыбы. X конечно же очень заинтересовался этим предложением. Но друг предупредил его, что изобретатель – человек без предрассудков и тех, кто обращается к другим на «вы», просто не воспринимает. И нашему X пришлось скрепя сердце настроиться на нового собеседника и вести себя так, как ведут себя люди, имеющие его стереотипное представление в отношении общения, а именно что все люди братья и должны обращаться друг к другу исключительно на «ты».

(Пример специально утрирован, чтобы было понятно, что представляет собой настройка. На самом деле обычно все гораздо тоньше.)

Каким именно образом осуществляется настройка, понять нетрудно. Рассмотренный пример показывает, что настройка – это не что иное, как временная замена собственных представлений о мире на чужие.

Настройка – это временная замена собственных стереотипных представлений о мире на чужие.

Но осуществляется этот процесс подмены обычно неосознанно, на интуитивном уровне, на уровне подсознания: человеку часто бывает достаточно увидеть другого человека, чтобы интуитивно определить, что он собой представляет, то есть какова его картина мира (ведь поступки человека определяются его осознанием (см. (16), а также (37a)), а осознание есть порождение картины мира (см. (39)), а определив это, понять и то, способен ли этот человек адекватно осознать приготовленный для него запрос, или же картина мира этого человека (во всяком случае, в той части, к которой относится запрос) сильно отличается от его собственной, и потому прежде, чем посылать запрос, необходимо осуществить настройку, чтобы сформулировать запрос в наиболее понятной запрашиваемому форме.

Итак, очевидно, что настройка является совершенно необходимым инструментом общения. Уже для того, чтобы общение состоялось, его инициатор должен начать с того, что настроиться на мировосприятие другого человека, и лишь после этого формулировать запрос в наиболее адекватной форме, так, чтобы он был как можно более понятен запрашиваемому в соответствии с его картиной мира. (Конечно, возможен случай, когда картины мира запрашиваемого и запрашивающего полностью совпадают, и тогда настройка не производится, но случай такого детального совпадения нетипичен.) Если же речь идет об агрессивном запросе, инициатор общения стремится настроить запрашиваемого на собственное мировосприятие или просто действует так, как если бы запрашиваемый имел такую же картину мира, что и он, так что настраиваться приходится запрашиваемому. Таким образом, и в этом случае настройка так или иначе происходит. В случае же неявной агрессии мы можем иметь какой-то промежуточный вариант настройки, когда и запрашивающий, и запрашиваемый частично настраиваются друг на друга.

Если общение состоялось, то по мере его продолжения взаимное настраивание картины мира в той или иной степени обычно имеет место всегда, вне зависимости от того, какие виды запросов используются в процессе общения. Ну и конечно, если один человек часто общается с другим (что, кстати, согласно определению само по себе является привычкой), то их картины мира, то есть их стереотипные представления о мире, постепенно «притираются» друг к другу, становятся все ближе и ближе. Это конечно же связано с тем, что, как уже было отмечено, настройка – это временная замена собственных представлений о мире на чужие, а регулярное повторение такой подмены приводит к тому, что у человека формируется привычка часто удерживать внимание на чужих представлениях о мире (вспомним (11) и (3)), в результате чего, естественно, они перестают быть чужими.

(45a)

Чем чаще люди общаются друг с другом, тем ближе становятся их картины мира.

А поскольку стереотипы обусловливают привычки (см. (37b)), то приходится признать, что…

(45b)

Чем чаще люди общаются друг с другом, тем больше у них появляется общих привычек.

Как говорится, «с кем поведешься, от того и наберешься…»

(45c)

Регулярная настройка картины мира человека в процессе общения на картины мира других людей лежит в основе образования стереотипов человека и как следствие – его привычек.

Из (45a) мы можем сделать следующий вывод:

(46a)

Ключом к изменению человеком его картины мира является изменение им круга общения.

Вспоминая (37b), заключаем, что…

(46b)

Ключом к избавлению человека от привычек является изменение им круга общения.

Разумеется, речь идет не просто об изменении круга общения, но о смене старого круга общения на такой новый, в котором поддерживается иное представление о мире, нежели в старом, а если быть предельно точным – о таком, в котором НЕ ПОДДЕРЖИВАЮТСЯ СТЕРЕОТИПНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О МИРЕ.

Далее, (45) в сочетании с (39) и (40) наводит нас на еще один очень важный вывод:

(47a)

Факт поддержания всеми людьми мира очень сходной картины мира является прямым следствием их интенсивного общения.

(47b)

Наличие близкого сходства в осознании мира всеми людьми и близкого сходства в их самоосознании является прямым следствием их интенсивного общения.

Заметим, что сходные представления людей о себе в сочетании со способностью настройки на собеседников в процессе общения зачастую наводят людей на мысль о том, что все люди практически одинаковы (речь, конечно, идет здесь не о внешнем сходстве, а о сходстве в представлениях о мире и побуждающих мотивах к совершению тех или иных поступков). И для многих людей эта идея о всечеловеческом сходстве занимает видное место среди их стереотипных представлений о мире. Конечно, такие представления имеют под собой ряд реальных оснований, но лишь до некоторой степени. Наблюдения показывают, что все люди чем-то отличаются друг от друга, причем значительно сильнее, чем может казаться. Кроме того, есть немало людей, чьи представления о мире, склонности и побуждающие мотивы поступков сильно отличаются от представлений, склонностей и мотивов остального большинства (в качестве примера можно привести тех из ведущих представителей различных религиозных движений, которые являются истинными образцами веры). Так что…

(48)

Стереотипное представление о том, что взгляды на мир, склонности и побуждающие мотивы поступков всех людей практически одинаковы, не соответствует действительности.

К чему приводит человека представление о полном сходстве картины мира всех людей? Нетрудно догадаться. К тому, что человек поступает с другими так, как он хотел бы, чтобы другие поступали с ним. И считает это правильным. Но другие-то вовсе не таковы, каков он. И потом этому неявному агрессору только и остается, что удивляться, почему это другие недовольны тем, что он делает по отношению к ним.

(49)

Человек, поступая с другими так, как он хотел бы, чтобы другие поступали с ним, зачастую творит насилие над другими, не отдавая себе в этом отчета.

(50)

Следует поступать с другими так, как ОНИ хотели бы, чтобы с ними поступали.

Люди редко понимают, что правильным будет следовать именно этому правилу (а чего еще можно ожидать от людей, основывающихся в своих поступках на стереотипных представлениях, а не на безмолвном знании?), и потому им часто бывает сложно понимать друг друга. И получается, что человек с одними представлениями о мире вкладывает в свои слова одно, а его собеседник – человек, придерживающийся иных взглядов, – понимает из этих слов совсем другое. Как сказал об этом поэт, «мысль изреченная есть ложь…».