Текст книги "У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы"

Проект французского конституционного устройства был написан самим Александром I, не говоря уже о том, что из его рук Польша, а еще ранее, до войны 1812 г., Финляндия получили конституционное выборное управление и определенные гражданские права и свободы.

Закономерно, что на конгрессах Священного союза Александр I поставил ряд кардинальных вопросов жизни европейских стран и европейского сообщества государств в целом. Так, на первом конгрессе в Аахене (1818 г.) русская делегация предложила провести ряд гуманистических актов, полноценно возвращающих побежденную Францию в лоно европейских государств, а именно: вывести оккупационные армии из страны досрочно, принять Францию в число союза европейских государств без всяких предварительных условий, облегчить выплату Францией репараций. Идеи русской делегации в отношении Франции были поддержаны.

На конгрессах в Троппау (1820 г.), Лайбахе (1821 г.), Вероне (1822 г.) Александр I ставил вопрос об одновременном сокращении вооруженных сил европейских держав, о взаимных гарантиях неприкосновенности территории, о принятии международного статуса лиц еврейской национальности, о создании межсоюзнического штаба. На последнем Веронском конгрессе Священного союза державы договорились о совместной защите морской торговли от пиратства, приняли протокол о запрещении работорговли. Российская делегация заявила об отказе России покупать колониальные товары у стран, не прекративших работорговлю. Это были уже, как мы говорим сегодня, экономические санкции[71]71
  См.: Орлик О. В. Указ. соч. – С. 30–34, 36–49.


[Закрыть].

Одновременно европейское сообщество и Священный союз столкнулись с возрастающим демократическим, антифеодальным движением народов Европы, разбуженным Французской революцией, затем крахом деспотии Бонапарта и новыми демократическими веяниями. Вспыхнули революции в Испании (1820 г.), Португалии (1820 г.), Италии (Неаполь и Пьемонт, 1820 г.).

Эти события стали подлинным испытанием для миротворческих и гуманистических принципов Священного союза. К этому времени обозначились и геополитические цели держав, укрепились имперские амбиции Александра I, считавшего себя освободителем и спасителем Европы и ее подлинным лидером, каковым, кстати, он и стал, что раздражало и настораживало. Австрия во главе с Францем I – Меттернихом, ревниво относилась к этой новой миссии российского императора и, сохраняя узы Священного союза, тем не менее, стремилась укрепить свое присутствие и влияние в Итальянских землях и с этой целью опереться на авторитет Союза. Англия ни с кем не хотела делить свою первенствующую роль в европейских делах.

Новая волна европейских революций стала своеобразной лакмусовой бумажкой для европейского сообщества. Здесь столкнулись как представления монархов Европы о путях стабилизации положения на континенте, так и геополитические притязания держав. Итак, можно ли было считать революции на Пиренеях и Апеннинах прорывом к новым, прогрессивным социально-политическим ценностям? Или это был необузданный бунт толпы, анархия, грозящая повторением событий конца XVIII – начала XIX вв.

Позиция России, Александра I была четко выражена в рескрипте П. А. Шувалову, который направлялся в Париж вскоре после событий в Испании: «Нельзя возвращаться к “правилам устаревшей политики”, необходимо сочетание формы правления, которую требует нынешнее время, с правилами порядка и дисциплины, которые только и могут обеспечивать прочность учреждений»[72]72
  См.: Вишленкова Е. А. Указ. соч. – С. 185.


[Закрыть]. Мартовская революция была признана Александром I, поскольку восстановленную в Испании конституцию признал король Фердинанд VII, но дальнейшее наступление на права легитимного монарха Александр I посчитал противоправным[73]73
  Орлик О. В. Указ. соч. – С. 38.


[Закрыть]. Так «новая форма правления» в его представлении сочеталась с «порядком и дисциплиной». Для того времени такая позиция, да еще со стороны абсолютного монарха, считалась несомненным прогрессом в оценке происходящих в Европе перемен. На конгрессах Священного союза, которые состоялись в 1820–1822 гг., российская сторона руководствовалась именно этими соображениями.

В Троппау (октябрь 1820 г.) Александр I выступил за меры морального воздействия на революционные правительства в случае, если они не обеспечат умеренность проводимых реформ и безопасность монархов – Фердинанда VII в Испании и Фердинанда I в Неаполе. Предлагалось привлечь к переговорам с революционными правительствами представителей других держав. Австрия и ее канцлер Меттерних жестко настаивали на одностороннем, австрийском выступлении против инсургентов в Италии.

При этом австрийцы мало заботились о поддержке конституционных устремлений революционеров, а беспокоились, прежде всего, об утрате своих геополитических позиций на Апеннинском полуострове. Пруссия поддержала Австрию. По существу, встал вопрос о судьбе Священного союза – первого опыта международного сотрудничества. Александр I вынужден был отступить. При поддержке конгресса Австрия получила свободу рук в Италии. В феврале 1821 г. 60-тысячная австрийская армия перешла реку По. Революция на Апеннинах была подавлена, а власть Габсбургов в Италии восстановлена. Ситуация повторилась и с судьбой испанской революции. На конгрессе в Вероне (конец 1822 г.) русская делегация настаивала на дипломатическом решении вопроса, прежде всего на «моральных методах», но требовала восстановления на престоле свергнутого монарха. Однако в конце концов, под давлением держав – и в первую очередь Англии, Франции, Австрии – Россия подписала протокол, санкционирующий подавление испанской революции силами французской армии. Весной 1823 г. стотысячная армия Франции вторглась в Испанию, революция была сокрушена, а власть Фердинанда I восстановлена.

Определенным шагом Александра I в сторону Европы в ущерб революционному движению стало осуждение Россией революции в Греции в 1821 г. против власти Османской Турции. Александр I назвал греческую революцию «преступным предприятием», хотя речь шла о восстании христианского народа против иноземного мусульманского владычества. Устои для Священного союза и здесь оказались выше и христианских, и освободительных ценностей[74]74
  Вишленкова Е. А. Указ. соч. – С. 190–191.


[Закрыть].

Таким образом, интересы легитимизма и стабильности, геополитические расчеты в 20‑е годы XIX в. по всем линиям взяли верх над революционными, освободительными тенденциями в Европе, которые деятели Священного союза рассматривали как анархию, угрозу порядку, эволюционному развитию общества. При этом наиболее жесткую позицию в данном вопросе занимала Австрия.

Однако, отступив от своих первоначальных христианских, нравственно-этических, правовых принципов в отношении малых государств, лидеры Священного союза остались верны им применительно к отношениям между ведущими европейскими державами, каковыми были Россия, Австрия, Пруссия, Франция и примыкавшая к Священному союзу Англия. Компромиссы по второстепенным вопросам были достигнуты. За счет этого мир и стабильность в Европе сохранились на десятилетия. Плата была высокой. Однако, для тогдашнего уровня развития европейского общества, возможно, она была вполне закономерной: в течение 40 лет мир и покой в Европе сохранялись, несмотря на локальные конфликты и насильственные действия со стороны отдельных держав.

Лишь в 1853 г. континент потрясла новая европейская война. Это была Крымская война 1853–1855 гг., когда против России выступила коалиция государств. Россия потерпела поражение в этой войне. А вместе с этим поражением закатилась и звезда Священного союза, который сохранял свои позиции на исторической сцене во многом благодаря могуществу и влиянию России и умению Александра I и его преемника идти на компромиссы, приносить тяжелые жертвы ради великой цели – мира как политической европейской системы.

К 95-летию восстановления патриаршества

Поместный собор. 1917 г.

В православном храме. Москва август 1941 г.

Восстановление патриаршества на Поместном соборе 1917–1918 гг. (С. А. Мельников)

Обращение к вопросу о восстановлении патриаршества диктуется не только личными симпатиями и пристрастиями, да и не столько ими. Наряду со всей историей православия в советский период, он остается недостаточно исследованным.

В этой связи основными задачами данной статьи являются:

– попытка: дать исторический очерк проблемы в предреволюционный период;

– выявить главные препятствия на пути успешного решения этого вопроса, как в предреволюционный период, так и в период с февраля по декабрь 1917 г.;

– проследить формирование двух основных церковных сил, вступивших в единоборство на Соборе;

– указать на причины, способствовавшие положительному решению вопроса о патриаршестве, и основные политические факторы, ускорившие это решение.

Все это необходимо рассматривать на фоне конкретного фактического материала, реальной атмосферы прений на Поместном Соборе, в ходе которых выявились аргументы «за» и «против» патриаршества, которыми оперировали стороны.

Источниковая база данной работы достаточно обширна и, вместе с тем, собрана компактно. Поскольку в центре исследования лежит Поместный Собор Русской Православной Церкви 1917–1918 гг., а также предсоборный период непосредственно с ним связанный, то главным источником следует назвать издание, которое именуется «Деяния Священного Собора Православной Российской церкви» (кн. I–IX) М, ПГ, 1918 г. и представляет собой весьма полное изложение стенограммы заседаний Собора, каждое из которых именуется «Деянием». Сюда же входят в качестве приложений информация о Богослужениях, Церемония Интронизации Патриарха, внесоборные речи и другие[75]75
  См. «Деяния Св. Собора Православной Российской Церкви», кн. I вып .3, С. Н. Булгаков «В защиту патриаршества»,
  доклад В. М. Васнецова «О русской иконописи», кн. III,V, «Церемония интронизации Патриарха». – Кн. II. – Ч. 2. – С. 118–122.


[Закрыть]. В I-ю книгу, которая состоит из 3‑х выпусков, сверх того включены Предсоборные документы: Постановления Священного Синода о Созыве Собора, образовании Предсоборного Совета и другие[76]76
  Там же. – Кн. I. – Вып. I.


[Закрыть]. В целом, характеризуя этот источник, следует отметить его особую ценность и привлекательность, так как он дает возможность погрузиться в атмосферу Собора со всеми его перипетиями борьбы, столкновениями точек зрения и дискуссиями. К этой же группе примыкает «Собрание определений и постановлений Священного Собора», которые служат своеобразным приложением к Деяниям[77]77
  Собрание определений и постановлений Св. Собора Православной Российской церкви приложение к «Деяниям». – Вып .1–4. – М., 1918.


[Закрыть]. Четыре выпуска Определений и Постановлений включают юридические акты канонического права, принятые Собором и расположенные в Хронологическом порядке.

При рассмотрении деятельности Предсоборного Совета (весна – лето 1917 г.) использовались итоговые документы его деятельности – законопроекты и объяснительные записки по различным сферам церковной жизни, внесенные на Собор. Они вошли в издание «Материалы Священного Собора Православной Российской Церкви; Святейший Правительствующий Синод, в Поместный Собор» вып. 1–16[78]78
  Материалы Св. Собора Православной Российской церкви, Святейший Правительствующий Синод в Поместный Собор. – Вып .1–16. – М., 1917.


[Закрыть]. Надо отметить, что Предсоборный период февраль – август 1917 г. В меньшей степени обеспечен источниками, поэтому мной привлечены материалы периодической печати за этот и соборный период. Речь идет о 3‑х основных изданиях. В первых 2‑х, газетах «Церковные ведомости» (издание Священного Синода) и «Московских епархиальных ведомостях»[79]79
  «Церковные ведомости с 1917 (№ 1–48)», «Московские епарх. ведомости (№ 1–36)».


[Закрыть] отразились позиции основных группировок, существовавших на этот период[80]80
  3 печатное издание, о котором идет речь, выступление в МДА проф. архим. Иллариона с докладом «Живая жизнь» о Соборе. «Богословский вестник, издаваемый МДА», октябрь-декабрь 1917 г. – С. 418–436.


[Закрыть].

Сложнее обстоит дело с источниками по вопросу о патриаршестве до февраля 1917 г. Но так как смыслом этой части работы была попытка дать общую оценку вопроса о патриаршестве в предреволюционные десятилетия, достаточным будет лишь перечислить использовавшиеся источники. Следует назвать «Записки Санкт-Петербургских религиозно-философских собраний»[81]81
  «Записки Санкт-Петербургских религиозно-филосовских собраний», СПб., 1906.


[Закрыть], (которые первоначально были опубликованы в Журнале «Новый путь» за 1903–1904 гг.), «Журналы и протоколы заседаний высочайше утвержденного Предсоборного Присутствия»[82]82
  «Журналы и протоколы заседаний высочайше утвержденного Предсоборного присутствия». – т. 1–2. – СПб., 1906. – Т. 3–4. – СПб., 1907.


[Закрыть]. Кроме того, использованы ряд работ, которые служат, на наш взгляд, репрезентативным источником церковного общественного мнения по вопросу о восстановлении патриаршества в предреволюционный период. Во-первых, это цикл статей одного из виднейших церковных публицистов второй половины XIX в. прот. А. М. Иванцова-Платонова «О русском церковном управлении»[83]83
  Иванцов-Платонов А. М. «О русском церковном управлении», СПб., 1898.


[Закрыть], горячего сторонника патриаршества. На противоположенных позициях стоял известный историк церкви Е. Е. Голубинский в книге «О реформе в быте русской церкви»[84]84
  Голубинский Е. Е. «О реформе в быте русской церкви», М., 1913.


[Закрыть]. Прежде чем перейти к обзору историографии вопроса нужно обратить внимание на ряд книг, которые являются и источниками и историографическими работами. Поскольку их писали люди, которые непосредственно участвовали в Соборе и оставили труды, в которых делали попытку осмыслить и оценить происходившее. В качестве таковых следует назвать работу проф. Б. В. Титлинова[85]85
  Проф. Титлинов Б. В. «Церковь во время революции», Пг., 1925.


[Закрыть] и две книги в будущем одного из лидеров обновленцев прот. А. И. Введенского[86]86
  Прот. Введенский А. И. «Церковь Патриарха Тихона». – М., 1926, он же «Церковь и государство». – М., 1923.


[Закрыть]. Последний не участвовал в Поместном Соборе, но был вдохновителем деятельности Святейшего Синода и Предсоборного Совета.

* * *

Можно определенно считать, что почти сразу после упразднения патриаршества Петром I, которое, естественно, не вызвало энтузиазма в церковных кругах, настойчиво встал вопрос о статусе высшего церковного управления. Учреждение Святейшего Правительствующего Синода отнюдь не удовлетворило иерархов. Тем более, что церковь всегда очень ревностно относилась к канонам и традициям. Уже в 1742 г. член Святейшего Синода митрополит Ростовский Арсений (Мацеевич) и архиепископ Новгородский Амвросий (Юшкевич) общались к императрице Елизавете Петровне с просьбой избрать патриарха или Президента Синода, но в этом им было отказано[87]87
  «Русская Православная Церковь 988–1988. Очерки истории». – Вып. 2. – М., 1988. – С. 4.


[Закрыть]. Тогда это выглядело, как попытка вернуться к допетровским церковно-государственным отношениям, что, конечно, было невозможно в условиях абсолютизма. Правительственная позиция мало изменилась вплоть до начала XX в., но, насколько нам известно, в практическом плане, вопрос о патриархе больше не ставился. Однако еще в 70‑80‑е гг. XIX в. теоретическом уровне он стал появляться в трудах публицистов православного направления. Один из них А. М. Иванцов-Платонов выступил в печати[88]88
  «Русь», 1882. – № 1–16.


[Закрыть] с целой серией статей, которые потом были опубликованы отдельным оттиском под заголовком «О русском церковном управлении»[89]89
  Прот. Иванцов-Платонов А. М «О русском церковном управлении». – СПб., 1898.


[Закрыть].

Несколько статей были непосредственно посвящены интересующему нас вопросу. При чтении этих разделов, знакомому с речами сторонников патриаршества на Соборе 1917–1918 гг. трудно отделаться от мысли о том, что он слышит что-то очень схожее. Автор задает вопрос: «Нет ли надобности восстановить в России «степень патриаршескую» и тут же отвечает себе: «восстановление патриаршества было бы желательно по многим причинам»[90]90
  Там же. – С. 18.


[Закрыть].

Доводы оппонентов, о которых пишет автор, тоже очень похожи на Соборные. Противников патриаршества пугает «единоличная власть, таящая опасность для соборности» и «опасность столкновения с правительством»[91]91
  Там же. – С. 19.


[Закрыть]. Всем этим, как и критикой синодальной системы[92]92
  Там же. – С. 67–68.


[Закрыть], совпадения далеко не исчерпываются. Эти факты позволяют предположить, что аргументация сторонников и противников патриаршества Соборного периода начала складываться уже в конце XIX в. Не секрет, что к началу XX в. между официальной церковью и религиозной интеллигенцией не существовало полного взаимопонимания. С начала XX в. предпринимаются попытки преодолеть это отчуждение. В Петербурге с 1901 до 1903 г. регулярно заседают религиозно-философские собрания представителей светской культуры и деятелей церкви под председательством епископа Ямбургского Сергия (Старогородского)[93]93
  «Записки Санкт-Петербургских религиозно-философских собраний». СПб., 1906.


[Закрыть], впоследствии Святейшего Патриарха Московского и всея Руси.

Мысль о необходимости преобразований в церкви звучала все настойчивее. В 1905 г. в условиях нестабильности в государстве работает Особое Совещание при Комитете Министров под началом С. Ю. Витте, на котором дискутировался вопрос о новом статусе церкви в государстве[94]94
  Кузнецов Н. Д. «Преобразования в Русской церкви. Рассмотрение вопроса по официальным документам в связи с потребностями жизни». М., 1906. – С .8–10.


[Закрыть]. Любопытно, что именно в революционный период в церкви оформилось течение, с которым потом оказались генетически связаны и противники патриаршества на Соборе, и будущие обновленцы. Речь идет о так называемой «группе 32‑х», в которую входили Петербургские священники, направившие в марте 1905 г. митрополиту Антонию письмо «О необходимости перемен в русском церковном управлении»[95]95
  Церковный вестник, 1905. – № 11, 17 марта.


[Закрыть]. Они требовали введения выборного и соборного начала, но деликатно умалчивали о необходимости восстановления патриаршества[96]96
  Там же.


[Закрыть]. Генетическую связь этой группы с обновленчеством и партией Синода 1917 г. отмечал протоиерей А. И. Введенский (самый активный сторонник обновленцев)[97]97
  Введенский А. И. «Церковь Патриарха Тихона». – М., 1923. – С. 19.


[Закрыть]. Так, мы уже в 1905 г. имеем дело с началом формирования этой силы. Тогда же Комитетом Министров был принят проект «Вопросы о желательных преобразованиях в Постановке у нас Православной церкви», представленный на заседание митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Антонием (Вадковским)[98]98
  Кузнецов Н. Д. «Преобразования в Русской церкви», с. 9.


[Закрыть]. В документе указывалось на необходимость «устранить или хотя бы ослабить ту постоянную опеку и тот бдительный контроль светской власти над жизнью церковной, которые лишают церковь самостоятельности и инициативы»[99]99
  Там же, с. 10.


[Закрыть]. Несмотря на небольшой масштаб требований, они встретили противодействие со стороны обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева. Когда составленная С. Ю. Витте записка «О современном положении православной церкви» попала в Синод, она была положена под сукно обер-прокурором[100]100
  Кузнецов Н. Д. «Преобразования в Русской церкви». – С. 40.


[Закрыть].

22 марта 1905 г. Св. Синод подал императору Николаю II доклад, где содержались прямые требования созвать в Москве Собор для выборов Патриарха[101]101
  Там же. – С. 59–61.


[Закрыть]. Император отвечал уклончиво. «По примеру Византийских императоров» – Николай II обещал созвать собор – «когда наступит благоприятное для сего время»[102]102
  «Церковные ведомости», 1905. – № 14. – С. 99


[Закрыть]. Все-таки, в целом позитивный ответ был получен. Следующим этапом подготовки к собору, главной целью которого должно было стать восстановление патриаршества, был созыв Предсоборного присутствия, состав которого был утвержден 16 января 1906 г., а его председателем стал митрополит Антоний (Вадковский)[103]103
  «Журналы и протоколы заседаний высочайше утвержденного предсоборного присутствия». – Т. 1–2. – СПб., 1906; – Т. 3–4. – СПб., 1907.


[Закрыть]. Итоги работы этого учреждения были весьма скромными. Это объяснялось главным образом позицией правительства, которое находило данное время «неблагоприятным» для созыва собора. Тактика была изменена. 28 февраля 1912 г. при Святейшем Синоде было создано Предсоборное совещание, в которое вошли семь человек[104]104
  «Церковные ведомости», 1912. – № 9. – С. 52–53.


[Закрыть]. В документах, ими разработанных, значился вопрос о высшем церковном управлении, тогда как глава церкви уклончиво именовался предстоятелем[105]105
  Там же. – С. 58.


[Закрыть]. Но и эта тактика не принесла положительных результатов. В целом итогом всего предреволюционного десятилетия, всего предреволюционного периода была лишь постановка вопроса о патриархе, но, отнюдь, не решение этой проблемы.

Было бы, однако, упрощением считать, что произошел безусловный раздел на два лагеря: противников патриаршества – государственная власть, и его сторонников – церковь. Как уже было показано, в предреволюционный период сложилась группировка сторонников патриаршества и его противников. В последнюю, помимо «группы 32‑х», входили представители церковной интеллигенции: академик Е. Е. Голубинский[106]106
  Голубинский Е. Е. «О реформе в быте Русской Церкви». – М., 1913. – С. 73–91.


[Закрыть], профессор П. В. Верховский, А. И. Бриллиантов. Сложилась и система аргументации, которой оперировали стороны на Соборе.

* * *

Падение монархии в России по логике вещей должно было бы распутать клубок противоречий, который завязался вокруг вопроса о патриаршестве. И, казалось бы, действительно произошло заметное оживление церковной жизни. По стране прошла волна съездов клира, на которых обсуждались вопросы церковной жизни[107]107
  «Русская Православная Церковь 988–1988. Очерки истории». – Вып. 2. – М., 1988. – С. 9.


[Закрыть]. Но крайняя политизированность общества в этот период сыграла злую шутку. Основным мотивом всех церковных форумов было введение выборного начала. Выражая эти настроения, Святейший Синод 29 апреля 1917 г. выпустил «Послание к архипастырям, пастырям и всем верным чадам Российской православной церкви». В нем отмечалась необходимость ввести выборное начало «во все доступные для него формы церковного управления»[108]108
  «Церковные ведомости». – № 18–19 (6 мая), 1917. – С. 101.


[Закрыть].

Интересно, что избрание предстоятеля церкви в документе не фигурировало. Это было заменено аморфной формулой о необходимости изменений в сфере высшего церковного управления[109]109
  Там же. – С. 102.


[Закрыть]. В тот же день было принято долгожданное решение о созыве Собора и об образовании для этих целей Предсоборного Совета[110]110
  «Деяния Св. Собора Православной Российской Церкви». – Кн. 1. – Вып. 1. – М., 1918, – С. 5–6.


[Закрыть]. Два этих документа примечательны тем, что составляют разительный контраст с актами, принимаемыми Синодом до февраля 1917 г. Объяснение тому простое. Последовательный противник патриаршества, вдохновитель обновленчества А. И. Введенский пишет о послефевральских событиях в церкви: «Инициативная группа петроградского духовенства… прот. А. Я. Смирнов, прот. Ф. Д. Филоненко, прот. А. Рождественский и автор этих строк, организуют новый состав Св. Синода…»[111]111
  Прот. Введенский А. И. «Церковь Патриарха Тихона». – М., 1926. – С. 20.


[Закрыть].

В Синод вошли также ряд либерально настроенных епископов. Новый Синод признал факт революции и необходимость ее[112]112
  Церковные ведомости, 1917. – № 9–15.


[Закрыть]. В силу своих установок «демократическое» руководство нового Синода не желало избрания патриарха, ибо видело в нем прообраз единовластия. Этим фактом, в сущности, и объясняется вся дальнейшая тактика этой группировки и в Предсоборное время и на соборе, а также деятельность учреждений, где она имела большинство. Предсоборный Совет, образованный Указом от 29 апреля и 8 мая 1917 г.[113]113
  «Деяния Св. Собора Православной Российской Церкви». – М., 1918. – Кн. 1. – Вып. 1, – С. 6.


[Закрыть], имел своеобразную систему комплектования, в него вошли все присутствовавшие в Святейшем Синоде (8 человек) и 18 человек по приглашению Святейшего Синода[114]114
  Там же. – С. 6–11.


[Закрыть]. Естественно, что такая процедура позволяла руководству синода получить большинство голосов в Предсоборном Совете и принимать нужные им решения. Итоги его деятельности тому подтверждение. Известны два итоговых документа по вопросу о высшем Церковном Управлении: «Законопроект о высшем церковном управлении» и «объяснительная записка» к нему[115]115
  Материалы св. Собора Православной Российской Церкви. Святейший правительствующий Синод в Поместный Собор. – СПб, 1917.


[Закрыть]. Суть их состояла в том, что высшими органами в Церкви признавался Поместный Собор и Святейший синод. Комментируя эти документы в выступлении уже на Соборе, архимандрит Илларион, профессор Московской духовной академии, констатировал, что: «Предсоборный Совет ответил на вопрос о патриаршестве очень быстро и решительно: патриаршество будто бы противоречит началу Соборности, а потому его не следует восстанавливать»[116]116
  «Богословский вестник, издаваемый Московской Духовной Академией», октябрь-декабрь 1917. – Сергиев посад, 1917. – С. 424–425.


[Закрыть]. С такими результатами пришла к Собору группа сторонников революции в церкви. Вернемся, однако, к вопросу заданному в начале данной главы, а именно, мог ли февраль и Временное правительство помочь восстановлению патриаршества. В историографии на этот вопрос часто отвечали положительно[117]117
  См. Введенский А. И. «Церковь Патриарха Тихона». – М., 1923. – С. 21–22; проф. Шабатин И. «Русская Православная Церковь в 1917–1967 г.г.», «Журнал Московской Патриархии», 1968. – № 10. – С. 32.


[Закрыть]. Думается, что это не так. Во-первых, необходимо отметить, что новый Синод был во многом детищем февраля, и относительно благожелательное и доверительное отношение к нему со стороны Временного Правительства и обратное. 5 марта Синод объявил о своем подчинении и благословении Временному Правительству[118]118
  «Церковные Ведомости», 1917. – № 9–15.


[Закрыть], а 8 марта решил поминать его в ектеньях[119]119
  Там же.


[Закрыть]. В свою очередь на заседании Временного Правительства было заслушано сообщение обер-прокурора Святейшего Синода о положении дел, и поручено именно ему представить свои соображения об устройстве Православной Церкви[120]120
  Шишкин А. А. «Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской Православной Церкви». – Казань, 1970. – С. 8.


[Закрыть]. Однако, главное в чем были едины Синод и Правительство, заключалось в том, что патриарх церкви не нужен. На соборе министр исповеданий Временного Правительства А. В. Карташев недвусмысленно заявил, что необходимо «сохранить впредь до принятия государственной властью нового устройства высшего Церковного управления в ведении Святейшего Правительствующего Синода и состоящих при нем установлений»[121]121
  «Деяния Св. Собора Православной Российской Церкви». – Кн. 1. – Вып. 2. – М., 1918, – С. 30.


[Закрыть].

Правительство не сомневалось, что на Соборе будет принят и представлен на утверждение ему проект, разработанный Предсоборным Советом. В дни, когда проявилась внутренняя слабость правительства А. Ф. Керенского, оно не прочь было иметь послушный синод, а не сильного независимого патриарха. Это во многом и объясняет тот факт, что в период пребывания у власти Временного Правительства, вопрос о патриархе, в принципе, не ставился. Вторая группировка в церкви была несравнимо сильнее, чем обновленцы. Сам Введенский констатировал, что «Новый Синод опирается на сочувствующий ему немногочисленный слой либерального духовенства»[122]122
  Прот. Введенский А. И. «Церковь Патриарха Тихона». – М., 1923. – С. 20.


[Закрыть], и на правительство – забыл добавить он. Эта другая группировка была представлена большинством епископата, провинциального духовенства и мирян, что показала расстановка сил на Соборе. Главным в их позиции было преодоление цезарепанизма, создание достаточно независимой церковной организации, и поэтому было бы близоруким связывать ее с какой-либо классовой или социальной группой, как это часто делалось[123]123
  См. Корзун М. С. «Русская Православная Церковь 1917–1967 гг.». – Минск, 1987. – С. 7–8.


[Закрыть]. В эту группу входили иерархи, часто оппозиционно-настроенные как ко Временному правительству Митрополит Харьковский (Антоний Храповицкий)[124]124
  Титлинов Б. В. «Церковь во время революции». – Пг., 1924. – С. 92.


[Закрыть].

5 июля 1917 г. Святейший Правительствующий Синод постановил «назначить открытие Поместного Собора Всероссийской православной церкви в Честнаго Успения Пресвятые Богородицы 15 августа 1917 г. в богоспасаемом граде Москве»[125]125
  «Деяния Св. Собора Православной Российской Церкви». – Кн. 1. – Вып. 1. – М., 1918, – С. 11.


[Закрыть]. К Собору обе церковные силы пришли с разными намерениями. Вопрос о патриархе никак не фигурировал в Предсоборных документах и законопроектах. Но как мы увидим, он прорвался на Соборе сквозь положенные заранее препоны и сразу на несколько месяцев оказался в центре внимания большинства его членов.

По словам докладчика, по вопросу о высшей церковной власти епископа Астраханского Митрофана, участники Собора «с изумлением наблюдали, как прямо чудодейственно вырастала мысль о Патриархе и скоро воплотила в себе лучшие чаяния русских людей»[126]126
  «Деяния Св. Собора». – Кн. 2. – Вып. 2. – С. 237.


[Закрыть].

* * *

Открывшийся в Москве 15 августа 1917 г., Поместный Собор был самым представительным в истории Русского православия. Он состоял из 564 членов, в их числе было: десять митрополитов, семнадцать архиепископов, пятьдесят три епископа, пятнадцать архимандритов, всего двести шестьдесят пять духовных лиц и двести девяносто девять мирян[127]127
  «Русская Православная Церковь 988–1988. Очерки истории». – Вып. 2. – М., 1988. – с. 9.


[Закрыть]. По справедливому замечанию И. Шабатина, время следует разделить на два периода[128]128
  Шабатин И. «Русская Православная церковь 1917–1967 гг.» // «Журнал Московской Патриархии»,1967. – № 10. – С. 34–35.


[Закрыть] – 1 сессия с 15 августа по 9 декабря 1917 г. было посвящено реорганизации высшего церковного управления[129]129
  См. Определения Постановления Св. Собора Православной Российской Церкви. Приложение. – Вып. 1–4. – М., 1918.


[Закрыть] и будет нас интересовать в первую очередь.

На второй и третьей сессиях с 20 января по 7–20 сентября 1918 г. были рассмотрены вопросы преобразования епархиального управления, принят Приходской Устав, приняты определения о порядке избрания Патриарха и о местоблюстителе Патриаршего престола и другие[130]130
  Там же. – С. 4–9.


[Закрыть].

В общем списке членов Собора, между прочим читаем: «№ 14. Алексей – иеромонах, духовник Смоленской Зосимовой пустыни, Московской епархии»[131]131
  «Деяния Поместного Собора Православной Российской Церкви». – Кн. 1. – Вып. 1. – М., 1918. – С. 60.


[Закрыть]. Запомним это имя… Попали в число членов Собора и старые наши знакомые: проф. Б. В. Титлинов, Н. В. Цветков, Н. Павлович – главным образом, включенные в состав Собора по приглашению Св. Синода и впоследствии противники патриарха, а некоторые из них активные деятели обновленчества[132]132
  См. Титлинов Б. В. «Новая церковь». – М., 1923.


[Закрыть]. Что касается А. И. Введенского, то он посчитал, то деятельность Синода недостаточно радикальна, он (Синод) «начинает править… проваливать невинные реформы»[133]133
  Прот. Введенский А. И. «Церковь патриарха Тихона». – М., 1923. – С. 21.


[Закрыть]. Введенский был первым, кто почувствовал активизацию оппозиции церковным «либералам». Он писал: «церковники начинают пытаться взять реванш на Соборе»[134]134
  Там же. – С. 22.


[Закрыть]. Оппозиция, тем не менее, проявила себя не сразу. Открывшийся, как и было намечено, 15 августа 1917 г. в Москве Поместный Собор жил первоначально по сценарию Предсоборного Совета. Более того, в списках образованных отделов нелегко, а попросту невозможно найти отдел, ведающий подготовкой вопросов о реформе высшего церковного управления. Это и вызвало первоначально недоумение выступивших в прениях. 25 августа А. И. Покровский: «в проекте, предложенном нам, нет упоминаний о двух отделах: о Высшем церковном управлении и пересмотре Устава для Собора»[135]135
  «Деяния Св. Собора Православной Российской Церкви». – Кн. 1. – Вып. 3. – М., 1918, –С. 135.


[Закрыть]. С похожими заявлениями выступили А. Г. Куляшев, прот. С. И. Шлеев, Н. М. Абрамов[136]136
  Там же. – С. 134–139.


[Закрыть]. «Недоразумение» скоро выявилось. Оказывается, дела о высшем церковном управлении были включены в компетенцию уставного отдела. 28 августа 1917 г. Собором было принято постановление о том, что необходимо разделить уставный отдел на два отдела: о высшем церковном управлении и об уставе[137]137
  Там же. – С. 143.


[Закрыть]. Поскольку запись в отделы была объявлена добровольной, отдел о высшем церковном управлении стал самым большим на Соборе – 138 человек[138]138
  Там же. – С. 151.


[Закрыть] и оказался заполнен сторонниками восстановления патриаршества во главе с председателем епископом Астраханским Митрофаном[139]139
  «Деяния Св. Собора Православной Российской Церкви». – Кн. 2. – Вып. 2. – М., 1918, –С. 225.


[Закрыть]. Впервые на Соборе открыто вопрос о патриаршестве был поднят в выступлении А. В. Васильева 28 августа: «Я считаю долгом своей христианской совести сказать, что в программе деятельности Собора должен быть поставлен вопрос о патриаршестве. С этим вопросом творится что-то неладное… Предсоборный Совет в своем проекте не дал места патриарху, а в объяснительной записке высказался, что в том смысле, что идея патриаршества противоречит соборности. Как и в гражданстве темные силы разрушают Россию, так и тут хотят обойти молчанием важный вопрос. Я настаиваю, чтобы Собор сосредоточил на нем свое внимание»[140]140
  Там же. – Кн. 1. – Вып. 3. – С. 140.


[Закрыть]. После этого выступления и до заседания 11 октября 1917 г. центр дискуссий о патриаршестве переместился в Отдел о высшем церковном управлении. По свидетельству его председателя епископа Митрофана, в отделе «целых семь заседаний обсуждался вопрос о церковном устройстве и, в связи с этим, о патриаршестве»[141]141
  Там же. – Кн. 2. – Вып. 2. – С. 230.


[Закрыть]. 11 октября на заседании Собора Митрофан выступил с докладом «по поводу формулы перехода к очередным делам, принятой отделом о Высшем церковном управлении». Главная мысль доклада содержалась в следующих словах: «народ желает видеть во главе церкви живую личность… Нам нужен патриарх»[142]142
  Там же, с. 235.


[Закрыть]. Досталось в докладе и оппонентам: «Синод является чуждым для нас…Синод чужд русскому сердцу…, в Синоде присутствует безжизненность и безответственность»[143]143
  Там же. – С. 228–229.


[Закрыть]. Была предложена формула перехода к вопросу о патриаршестве, один из пунктов которой гласил: «Возстановляется патриаршество, которым возглавляется управление делами Российской Православной церкви»[144]144
  «Собрание определений и постановлений Св. Собора Православной Российской Церкви». Приложение. – Вып .1. – М., 1918. – С .3.


[Закрыть]. Как выяснилось в ходе прений, из 133 членов Отдела только 32 человека были решительными противниками такой резолюции. Эту группу возглавлял профессор П. П. Кудрявцев, сторонник «Церковного либерализма» – по словам Б. В. Титлинова[145]145
  Титлинов Б. В. «Церковь во время революции». – Пг., 1924. – С. 87.


[Закрыть].

106/32 похоже нереально отражает расстановку сил в отделе и дальнейшие прения это подтвердили. По докладу епископа Митрофана и по вопросу о восстановлении патриаршества записалось выступать свыше ста человек. В ближайшие после доклада дни за патриаршество выступили: архиепископ Кишиневский Анастасий («Церковь должна развить всю силу своего благодатного влияния на народ через пастыря…»[146]146
  «Деяния Св. Собора Православной Российской Церкви». – Кн. 2. – Вып. 2. – М., 1918. – С. 257.


[Закрыть]), Д. И. Волков, И. И. Сперанский и другие. Против – Е. И. Кузнецов, князь Чагодаев и Н. В. Цветков[147]147
  Там же. – С .225–442.


[Закрыть], этим список, конечно, не исчерпывается. Постепенно становилась ясна аргументация сторон. Противников патриаршества пугала единоличная власть будущего предстоятеля церкви.

Часть епископата во главе с митрополитом Антонием (Храповицким) ставили патриарха над Синодом и высшим Церковным Советом[148]148
  Проф. Шабатин И. «Русская Православная церковь в 1917–1967», Журнал Московской Патриархии, 1967. – № 10. – С. 35.


[Закрыть]. Столкновение это было связано еще с одной линией, если не противостояния, то напряженности, которая существовала между частью епископата с одной стороны и белого духовенства и мирян с другой стороны. Участник Собора Б. В. Титлинов по этому поводу замечал, что «на Соборе вначале ходили толки о епископских замыслах выделиться в особую курню, изменить соборную конституцию и т. п.»[149]149
  Проф. Титлинов Б. В. «Церковь во время революции». – С. 92.


[Закрыть]. Однако эти противоречия сглаживались, когда речь заходила о том, нужен ли патриарх или нет. В этом вопросе епископат поддерживало: соборное большинство клира и мирян, а также церковные интеллектуалы С. Н. Булгаков, кн. Е. Н. Трубецкой, В. М. Васнецов, архимандрит Илларион профессор Московской духовной академии И. М. Громогласов, В. Н. Бенешевич[150]150
  См. «Деяния Св. Собора». – Кн .3–4. – речи изв. участников Собора; см. также «Русская Православная церковь 988– 1988. Очерки истории». – М., 1988. – С. 10.


[Закрыть]. С. Н. Булгаков и архимандрит Илларион выступили на Соборе с блестящими речами, в которых помимо «цветов красноречия» содержалась законченная аргументация необходимости избрания патриарха. Архимандрит Илларион выступил на заседании Собора 23 октября 1917 г.