Текст книги "У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы"

Вклад в изучении темы войны историков Урала (Г. Е. Корнилов, А. В. Сперанский)

Выдающаяся роль Урала, как кузницы оружия, предопределила повышенный интерес исследователей к военной истории края, выразившийся в написании большого количества различных научных работ[213]213
  Урал в Великой Отечественной войне: Указатель литературы. Молотов, 1944; Урал в период Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.): Указатель литературы 1941–1973 гг. Свердловск, 1974; Агарышев П. Г., Дергач М. С, Евланова М. Н. Партийные организации Урала в годы Великой Отечественной войны. Челябинск, 1975; Наумова А. Г., Унгвицкий В. Н. Историография деятельности партийных организаций Урала в годы Великой Отечественной войны // Исследования по истории Урала. – Вып. 5. – Пермь, 1976; Оренбуржье в Великой Отечественной войне: Указатель литературы. Челябинск, 1977; Вопросы историографии Башкирской областной партийной организации. – Уфа, 1980; Евланова М. Н. Рабочий класс – фронту. Челябинск, 1984; Башкирия в годы Великой Отечественной войны 1941–1945: Библиографический указатель литературы. – Уфа, 1985; Урал в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.): Библиографический указатель. – Уфа, 1991 и другие.


[Закрыть]. Накопление научной информации по военной проблематике шло постепенно.

Первый этап – с 1941 г. до середины 1980‑х гг.; второй – с рубежа 1980‑х – 1990‑х – по 2010 г. Первые 45 лет (1941–1985 гг.), за исключением небольшого отрезка времени – с конца 1950‑х до начала 1960‑х гг., были отмечены безраздельным господством унифицированной методологии. При некоторых колебаниях в сторону усиления или ослабления идеологического диктата, общая направленность, выходящих из-под пера исследователей исторических трудов, не изменялась. Для последующих 25 лет (1986–2010 гг.) характерен мучительно сложный переход к новому качеству исторической науки, вектор которого был направлен от тоталитарной методологии к плюрализму мнений в рамках марксизма и далее к полному методологическому плюрализму.

За 1941–1985 гг. было опубликовано множество статей, брошюр по истории Урала периода Великой Отечественной войны. Одним из первых обстоятельный анализ развития уральской промышленности в период войны дал экономист К. И. Клименко[214]214
  Клименко К. Уральский промышленный район. М., 1945.


[Закрыть], чьи изданные статистические материалы до сих пор используются историками. Обобщенные сведения о промышленном производстве на Урале, о роли региона в выпуске военной продукции приведены в книге Н. А. Вознесенского. Он первым предложил концепцию об истоках экономической победы Советского Союза над фашистской Германией[215]215
  Вознесенский Н. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. – М., 1947; Вознесенский Н. А. Избранные произведения 1931–1947. – М., 1979.


[Закрыть]. Об исторической роли Урала в Великой Отечественной войне речь также идет в работах Н. М. Шверника, А. Н. Лаврищева, Н. С. Патоличева, А. Е. Ферсмана, других партийных и государственных руководителей, организаторов производства, ученых, непосредственно участвовавших в превращении края в «становой хребет обороны»[216]216
  Шверник Н. М. Речь на собрании избирателей Свердловского избирательного округа 1 марта 1950 г. – М., 1951; Лаврищев А. Н. Промышленность Урала в Отечественной войне // Плановое хозяйство. 1944. – № 3; Патоличев Н. С. Испытание на зрелость. – М., 1977; Ферсман А. Е. Урал – сокровищница Советского Союза. – М., 1942.


[Закрыть].

Историки, анализируя трудные годы военного лихолетья, естественно не могли обойти стороной и героические свершения жителей уральского региона. Много интересной и полезной информации о боевых и трудовых подвигах уральцев имеется на страницах энциклопедии «Великая Отечественная война»[217]217
  История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945. М., 1960–1965. – Т. 1–6; История Коммунистической партии Советского Союза. – Т. 5. – Кн. 1. – М., 1970; История СССР. – Т. 10. – М., 1973; История Второй мировой
  войны. 1939–1945. – М., 1973–1982. – Т. 1–12; Советский тыл в Великой Отечественной войне. – Кн. 1–2. – М., 1974; Советский Союз в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945. – М., 1976; Великая Отечественная война. 1941–1945. Энциклопедия. – М., 1985.


[Закрыть].

Материалы о военных буднях уральского тыла достаточно широко представлены в научных монографиях ученых-историков, пытавшихся проанализировать различные проблемы Великой Отечественной войны в общесоюзном масштабе. «Уральский след» явственно просматривается в исследовании Г. Д. Комкова, раскрывшего сущность идейно-политической работы КПСС в 1941–1945 гг., в трудах А. В. Митрофановой, Г. Г. Морехиной, Г. С. Кравченко, Г. А. Куманева акцент сделан на промышленном развитии СССР в военное время. В книге Ю. В. Арутюняна показан вклад советского крестьянства в общую победу над врагом[218]218
  Комков Г. Д. Идейно-политическая работа КПСС в 1941–1945 гг. М., 1965; Митрофанова А. В. Рабочий класс СССР в годы Великой Отечественной войны. – М., 1971; Морехина Г. Г. Рабочий класс – фронту. – М., 1962; Кравченко Г. С. Экономика СССР в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945. – М., 1970; Куманев Г. А. На службе фронта и тыла. Железнодорожный транспорт СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны (1938–1945). – М., 1976; Арутюнян Ю. В. Советское крестьянство в годы Великой Отечественной войны. – М., 1970.


[Закрыть]. Тема «Урал в обороне» самым активным образом разрабатывалась и на региональном уровне[219]219
  Наумова А. Г. Пермская областная партийная организация в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.). – Пермь, 1960; Очерки истории Башкирской организации КПСС. – Уфа, 1973; Очерки истории Пермской областной партийной организации. – Пермь, 1973; Очерки истории коммунистических организаций Урала. – Т. 2. – Свердловск, 1974; Очерки истории Челябинской областной организации КПСС. 2‑е изд. – Челябинск, 1977 и другие.


[Закрыть].

Постепенно по мере накопления материала уральские историки приступали к освещению отдельных аспектов и направлений функционирования Урала в годы Великой Отечественной войны. Прежде всего, пристальное внимание исследователей было обращено на процессы промышленных трансформаций уральской экономики в соответствии с условиями военного времени. Развитию отдельных отраслей промышленности Урала посвятили свои работы Г. И. Дедов, Н. П. Липатов, П. Г. Агарышев, А. Ф. Васильев[220]220
  Дедов Г. И. Кизеловский угольный бассейн в годы Великой Отечественной войны. Пермь, 1959; Липатов Н. П. Черная металлургия Урала в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.): Очерки истории строительства. – М., 1960; Агарышев П. Г. В забой, как в бой. Челябинск, 1972; Васильев А. Ф. Промышленность Урала в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945. – М., 1982.


[Закрыть]. Вопросы пополнения отряда уральских рабочих, их трудовой активности, организации патриотических движений на производстве, привлечения к производственной деятельности женщин и подростков, были проанализированы в исследованиях Н. А. Мошкина, А. Г. Карманова, М. Н. Евлановой, Г. П. Ануфриенко и других[221]221
  Мошкин Н. А. Патриотизм трудящихся Удмуртии в годы Великой Отечественной войны. – Ижевск, 1956; Карманов А. Г. Трудовой подвиг южноуральцев в годы Великой Отечественной войны // Челябинская область за 40 лет Советской власти. – Челябинск, 1957; Евланова М. Н. Из опыта работы партии по подготовке рабочих в годы Великой Отечественной войны // Из истории уральских партийных организаций: Сб. науч. трудов каф. ист. КПСС ЧПИ. – Челябинск, 1968; Ануфриенко Г. П. Деятельность партийных организаций по привлечению женщин к производительному труду в промышленности в первый период Великой Отечественной войны // Человек, труд, коммунизм (из истории партийной организации рабочего класса Магнитки). Сб. науч. трудов МГМИ. – Вып. 66. – Магнитогорск, 1970 и другие.


[Закрыть].

Важное место в налаженной работе тыла отводилось развитию аграрного сектора, обеспечивавшего городское население Урала продовольствием. В ряде публикаций А. Б. Сендеревой, В. И. Швыдченко, А. Г. Наумовой, в рамках господствовавшей в то время идеологии, была продемонстрирована сила и жизненность колхозного строя, готовность советского крестьянства вместе со всем народом защищать Родину[222]222
  Сендерева А. Б. Коммунисты Свердловской области во главе организации шефской помощи в массово-политической работе среди колхозников в первый период Великой Отечественной войны (1941–1942 гг.). Тр. СХИ. – Т. 9. – Свердловск, 1960; Швыдченко В. И. Сельское хозяйство Оренбургской области в годы Великой Отечественной войны // Победа Октябрьской революции на Урале и успехи социалистического строительства за 50 лет Советской власти (Материалы науч. сессии преподавателей кафедр истории КПСС вузов Урала, посв. 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции). – Свердловск, 1968; Наумова А. Г. Колхозное крестьянство – фронту (по материалам уральских партийных организаций 1941–1945 гг. // Из истории партийных организаций Западного Урала: Учен. зап. Перм. ун-та. – № 10. – Пермь, 1972.


[Закрыть].

Примечательным направлением исследовательской деятельности историков в «доперестроечное» время оставалась массово-политическая работа партийно-государственных структур среди населения, развитие духовного потенциала уральского региона в экстремальных условиях военного времени[223]223
  Партийные организации Урала в годы Великой Отечественной войны. Челябинск, 1975. Колесник А. Д. РСФСР в годы Великой Отечественной войны. Проблемы тыла и всенародной помощи фронту. – М., 1982; Организаторская и массово-политическая работа партийных организаций РСФСР в тылу. 1941–1945 гг. Л., 1980.


[Закрыть]. Что касается культурного развития уральского региона в военный период, то нужно подчеркнуть в первую очередь вклад исследователей в изучение проблем функционирования системы образования. Первая попытка показать деятельность уральских вузов в военный период была предпринята в одном из разделов монографии А. И. Деменева и Н. С. Добровольского «Высшее образование на Урале». Затем свет увидели статьи А. Г. Наумовой, З. И. Сираева, З. В. Семочкиной, Г. А. Ивановой, рассмотревших некоторые вопросы работы вузов Прикамья, Южного Урала и Башкирии[224]224
  Деменев А. И., Добровольский Н. С. Высшее образование на Урале. – Свердловск, 1958; Наумова А. Г. Пермская высшая школа в годы войны // Уч. зап. Свердловского пединститута. – Сб. 26. – Свердловск, 1965; Сираев З. И. Высшие учебные заведения и научные учреждения Башкирии в годы Великой Отечественной войны // Из истории советской Башкирии. – Уфа, 1967; Семочкина З. В. Вузы Челябинской области в годы Великой Отечественной войны // На путях строительства коммунизма. – Челябинск, 1977; Она же. Партийная забота о вузах Урала в годы Великой Отечественной войны // Материалы научной конференции (февраль 1985 г.). Всемирно-историческая победа советского народа в Великой Отечественной войне. – Челябинск, 1985; Иванова Г. А. Средняя специальная и высшая школа Башкирии в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.) // Из истории Среднего Поволжья и Приуралья. Науч. труды Куйбышевского пединститута. – Т. 143. – Вып. 4. – Куйбышев, 1974.


[Закрыть].

Весомый вклад в изучение проблемы внесла З. И. Гузненко, подготовившая кандидатскую диссертацию «Руководство партийными организациями Урала высшей школой в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.). На материалах Свердловской и Пермской областей»[225]225
  Гузненко З. И. Руководство партийными организациями Урала высшей школой в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.). На материалах Свердловской и Пермской областей: Дис…. к.и.н. – Свердловск, 1973.


[Закрыть]. Вопросы, связанные с разработкой темы среднего специального образования на Урале в военный период, стали предметом исследования Н. Н. Баженовой. Автор проанализировала деятельность партийных организаций Урала по сохранению контингентов учащихся средних специальных заведений, по улучшению качества подготовки молодых специалистов, по укреплению учебной базы вузов и обеспечению их педагогическими кадрами[226]226
  Баженова Н. Н. Партийное руководство средним специальным образованием на Урале в период Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.). Дис…. к.и.н. – Свердловск, 1988.


[Закрыть]. Проблема развития в годы войны средних общеобразовательных школ и других детских учебно-воспитательных учреждений ставилась в исследованиях Ю. С. Токаревой, Н. Н. Кузьмина, О. Н. Грачевой, Г. А. Ивановой, З. И. Гузненко, И. Ф. Плотникова[227]227
  Токарева Ю. С. Роль партии в воспитании патриотизма учащихся: Из жизни общеобразовательной школы в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.). Пермь, 1962; Кузьмин Н. Н. Из истории средней школы Кургана в период Великой Отечественной войны и в послевоенное время // Учен. зап., посвященные 300-летию городов Кургана и Шадринска. – Курган, 1962; Грачева О. Н. Руководство партийными организациями Урала народным образованием в период Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.): Дис…. к.и.н. – Свердловск, 1965; Иванова Г. А. Общеобразовательная школа в Башкирии в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.) // Из истории Среднего Поволжья и Приуралья. – Куйбышев, 1972; Гузненко З. И. Партийное руководство учебным процессом в общеобразовательных школах в годы Великой Отечественной войны // Роль партийных организаций Урала и Западной Сибири в развитии народного образования и культуры. – Свердловск, 1981; Плотников И. Ф. Народное образование и культура Урала в период Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.) // Развитие школы: опыт партийного руководства, проблемы, задачи. – Свердловск, 1989.


[Закрыть].

В первый период накопления исторических знаний (1945–1985 гг.) наиболее слабым местом в историографии культурного развития уральского региона военных лет являлась область литературы и искусства. За исключением работ А. В. Сперанского и Е. И. Семочкиной, касавшихся соответственно проблем развития театрального и изобразительного искусства, все остальные немногочисленные публикации были написаны практиками культурной сферы, носили, в основном, искусствоведческий или мемуарный характер[228]228
  Сперанский А. В. Театральные учреждения Урала в годы Великой Отечественной войны // Урал в период Великой Отечественной войны. – Свердловск, 1986; Семочкина Е. И. Челябинские художники в Великой Отечественной войне // Седьмые Бирюковские чтения, посвященные 250-летию Челябинска. – Челябинск, 1987.


[Закрыть]. В годы Великой Отечественной войны Урал был не только надежной тыловой базой, но и центром подготовки многочисленных частей и подразделений, воевавших практически на всех фронтах. Боевая доблесть уральских воинов была отражена в монографиях И. А. Кондаурова, С. Х. Айнутдинова, А. И. Корзикова. На страницах этих книг авторы показали процесс формирования уральских полков, дивизий, корпусов, их боевые маршруты, сражения с противником, связи фронтовиков с тружениками тыла[229]229
  Кондауров И. А. Боевая доблесть коммунистов и комсомольцев Урала. 1941–1945. – Пермь, 1975; Айнутдинов С. Х. Священную клятву держали. – Свердловск, 1982; Корзников А. И. Уральцев слава боевая. – Свердловск, 1985.


[Закрыть].

Советский период историографии Великой Отечественной войны знаменовался появлением целого ряда работ, претендовавших на обобщение истории Урала. Это исследование Н. А. Мошкина, отразившее ратный и трудовой вклад трудящихся Удмуртии в победу над немецко-фашистским агрессором[230]230
  Мошкин Н. А. Патриотизм трудящихся Удмуртии в годы Великой Отечественной войны. – Ижевск, 1956; он же: Во имя Победы … – Ижевск, 1968; он же: Организационно-партийная и идеологическая работа Удмуртской парторганизации в годы Великой Отечественной войны. – Ижевск, 1985.


[Закрыть]. Самоотверженная борьба башкирского народа по укреплению уральского тыла показана в монографии Т. Х. Ахмадиева[231]231
  Ахмадиев Т. Х. Башкирская АССР в годы Великой Отечественной войны. – Уфа, 1984.


[Закрыть]. Итоговой работой первого этапа историографии можно считать коллективную монографию «Урал – фронту» (1985 г.). На основе широко используемых архивных документов автором комплексно рассмотрены вопросы организации тружеников края на развитие военного производства, сельского хозяйства, транспорта, работы партийных и советских органов власти[232]232
  Урал – фронту / Ред. А. В. Митрофанова. – М., 1985.


[Закрыть].

Следует заметить, что основную часть названных работ отличает «трепетное» отношение к коммунистической идеологии, как к лучшей в мире, поэтому в строгом научном плане они, безусловно, несут на себе печать ущербности. Их выводы и оценки базируются не на беспристрастном и объективном анализе всего спектра проблем, а, прежде всего, на идеологических догмах и политических стереотипах, навязанных господствовавшим в 1945–1985 гг. в СССР политическим режимом.

Несомненный прорыв обозначился в историографии Урала периода Великой Отечественный войны в 1990‑е годы XX и в первое десятилетие XXI вв. Изучение истории уральской промышленности было традиционным для региональной историографии. Но только в монографии А. А. Антуфьева представлен комплексный анализ не только топливно-энергетической отрасли, черной металлургии и машиностроения, но и цветной металлургии, химической, лесной, деревообрабатывающей, легкой, пищевой промышленности, имевших общесоюзное значение. А. А. Антуфьев утверждает, что во время войны уральская индустрия развивалась главным образом за счет экстенсивных факторов. Трехкратное увеличение валовой продукции было достигнуто благодаря сравнительно высоким закупочным ценам на военную технику, боеприпасы, снаряжение и другую продукцию, шедшую на оборонные цели. Отсюда высокие темпы роста промышленного потенциала Урала, как считает автор, были связаны, главным образом, с интенсивным развитием, прежде всего машиностроения.

Машиностроение развивалось за счет внедрения научно-технических достижений, чему способствовала эвакуация на Урал десятков научно-исследовательских, академических, учебных, проектно-конструкторских институтов. А. А. Антуфьев попытался найти новые, неординарные подходы к оценке процессов, происходивших в кадровом составе уральской промышленности, выявлению роли командно-административной системы. Он исследовал уголовно-правовые меры принуждения, широко применявшиеся в сфере трудовых отношений, особенно при наборе рабочей силы на производство и в процессе укрепления трудовой дисциплины. В целом, автор делает правильный вывод, что, хотя СССР и превратился в величайшую военную державу, но по степени социально-правового развития, уровню жизни народа, образования, научно-технического прогресса страна оставалась на задворках мировой цивилизации[233]233
  Антуфьев А. А. Уральская промышленность накануне и в годы Великой Отечественной войны. Екатеринбург, 1992. С. 91.


[Закрыть].

Основные этапы становления и развития танковой промышленности на Урале выявил Н. Н. Мельников, он представил динамику выпуска основной продукции, исследовал взаимосвязи между танковыми заводами Челябинска, Свердловска и Нижнего Тагила, определил факторы роста производства бронетехники. Историк пришел к выводу, что к лету 1942 г. уральская танковая промышленность преодолела последствия эвакуации и с помощью переброшенных мощностей, кадров рабочих и специалистов смогла наладить серийное производство всех существовавших на тот момент типов танков: легких – Т‑60, средних – Т‑34, тяжелых – КВ[234]234
  Мельников Н. Н. Танковое производство на Урале в 1940–1945 гг.: история становления и развития: Автореф. …к.и.н. – Екатеринбург, 2005.


[Закрыть].

Значительное место в освещении основных направлений деятельности Военно-промышленного комплекса Уральского региона в военный период отведено в коллективной монографии «Щит и меч Отчизны. Оружие Урала с древнейших времен до наших дней». Научный труд, вышедший в свет под редакцией А. В. Сперанского, стал первым в отечественной историографии, в котором, комплексно рассматривалась эволюция оружейного дела в регионе, специализировавшемся на производстве вооружений и боеприпасов на протяжении очень длительного исторического времени. Во главу угла авторским коллективом был поставлен человеческий фактор, что дало возможность продемонстрировать и творческий поиск выдающихся советских конструкторов. Книга дает понять читателю, что создание великолепных советских танков КВ, Т‑34, ИС, обеспечивших советской стране победу в Великой Отечественной войне, напрямую связано с развитием инженерной мысли Ж. Я. Котина, А. А. Морозова, Л. С. Троянова, М. Ф. Балжи, творчества замечательных конструкторов артиллерии В. Н. Сидоренко, Ф. Ф. Петрова, Л. И. Горлицкого. Благодаря подвижнической деятельности конструкторов стрелкового оружия С. Г. Симонова, Ф. В. Токарева, М. Е. Березина, В. А. Дегтярева Красная армия оснащались в годы войны первоклассными пистолетами, винтовками, автоматами, пулеметами, ни в чем не уступавшими лучшим немецким образцам[235]235
  Щит и меч Отчизны. Оружие Урала с древнейших времен до наших дней/ Под ред. А. В. Сперанского. – Екатеринбург, 2008.


[Закрыть].

В отличие от промышленности, аграрная сфера экономики Урала за годы войны оказалась подорванной. Исследования В. Т. Анискова, М. Н. Денисевича, Г. Е. Корнилова, В. П. Мотревича, Р. Р. Хисамутдиновой и других показали, что уральская деревня, заплатив дорогую цену за победу, неуклонно шла к разрушению.

Документы Наркомата заготовок СССР позволили выявить механизм военно-экономической мобилизации сельского хозяйства. Государство в годы войны постоянно изыскивало возможности увеличения изъятия сельскохозяйственной продукции у крестьянства. В этих условиях невозможно было осуществление и простого воспроизводства. Деревня тыловых районов работала на износ.

Роль промысловых и потребительских кооперативов в создании системы материально-бытового обслуживания населения стала предметом исследования А. А. Пасса. Совершенствование институциональной среды благотворно отразилось на показателях уральских промсоветов и промсоюзов. В 1944 г. промартели произвели товаров первой необходимости в 2,5 раза больше, чем в 1940 г. Почти на 880 млн руб. было изготовлено боеприпасов, армейского снаряжения и обмундирования. Наличие в советской системе кооперативных ассоциаций с отличным от госпредприятий экономическим содержанием повышало ее приспособляемость к перекосам и деструктивным воздействиям, вызванным милитаризацией народного хозяйства и военной обстановкой[236]236
  Пасс А. А. Кооперативная промышленность и торговля на Урале в 1939–1941 гг. – Челябинск, 2000; он же: Война и кооперация. Промысловые артели и потребительские общества на Урале в 1941–1945 гг. – Челябинск, 2000.


[Закрыть].

Новым направлением в изучении истории Урала военного времени стали историко-демографические публикации. Введение в научный оборот демографической статистики позволило выяснить количественные и качественные изменения в структуре населения региона. В ряде работ показана связь и зависимость демографических процессов с экономическим и социальным развитием. Более глубоко изучено сельское население региона[237]237
  Население России и СССР: Новые источники и методы исследования. – Екатеринбург, 1993; Население Урала. XX век. История демографического развития. – Екатеринбург, 1996.


[Закрыть]. В работах Г. Е. Корнилова выявлены две противоположные тенденции демографического развития: с одной стороны, значительный рост населения Урала в 1941–1942 гг. (на 9,9 %), с другой – неуклонное сокращение его к концу войны (на 7,8 %). Выявлено, что определяющим фактором количественных и качественных характеристик населения Урала были миграции[238]238
  Корнилов Г. Е. Миграция сельского населения Уральского региона в годы войны // Отечественная история. 1993. – № 3; он же: Война и уральское село. Проблемы демографического развития. – Екатеринбург, 1993. – С. 94 – 102.


[Закрыть].

Специфика Урала состояла в том, что он находился в глубоком тылу. Через его территорию проходили основные транспортные магистрали из европейской части СССР на восток. Промышленный потенциал региона позволил обеспечить трудоустройство эвакуированного населения и беженцев, а, следовательно, возможность его выживания. Поскольку Урал принял более 2 млн мигрантов, изучение проблемы на материалах такого масштаба вышло за рамки регионального исследования.

В монографии М. Н. Потемкиной прослежены не только местные особенности приема, устройства и деятельности эваконаселения, но выявлены общие закономерности этих процессов. Автор, проанализировав процессы реэвакуации населения, показала, что она осуществлялась с декабря 1941 по 1948 гг., проходила многообразными потоками, завершившись возвращением подавляющего большинства эвакуированных граждан на прежние места жительства. Последствиями пребывания эвакуированного населения на Урале были: интенсивное промышленное развитие региона, изменение кадрового состава рабочей силы, рост научного и культурного потенциала края.

Плодотворной, на наш взгляд, является попытка М. Н. Потемкиной выделить социальные потоки среди эвакуированных граждан[239]239
  Потемкина М. Н. Эвакуация в годы Великой Отечественной войны: люди и судьбы. – Магнитогорск, 2002.


[Закрыть]. В исследованиях Н. П. Палецких впервые в региональной историографии рассмотрена социальная политика на Урале в годы войны. В ее монографиях в центре внимания оказались объективные и субъективные основы, пределы необходимого и возможного в социальной политике в условиях войны. Автор анализирует процессы выработки и реализации трудовой и налоговой политики, организации системы жизнеобеспечения, показывает источники и способы осуществления социальных мероприятий, выявляет основные тенденции развития социальной структуры, эффективность и результаты социальной политики в экстремальных обстоятельствах военного времени.

Автор пришла к выводу, что в основе трудовой политики в годы войны лежали апробированные методы: использование революционного энтузиазма масс, государственное принуждение и ограниченное применение экономических стимулов. Нельзя не согласиться с выводом Н. П. Палецких о том, что в годы войны советское государство прибегло к административно-мобилизационному механизму организации совокупного общественного труда. Разнообразие административных санкций давало усиление внеэкономического принуждения к труду, а в социальном смысле они означали широкомасштабные горизонтальные и вертикальные перемещения работников. По мнению Н. П. Палецких, первостепенное значение для превращения Урала в опорный край державы имели его социальные ресурсы, а также деятельность властей по их сохранению, возобновлению, наращиванию, использованию, развитию.

В решении социальных проблем властные структуры и в центре, и на местах проявили оперативность и политическую волю. В чрезвычайной обстановке и зачастую чрезвычайными методами партийно-советская система выполнила свою основополагающую функцию: организовала общество на отпор врагу и достижение победы[240]240
  Палецких Н. П. Социальная политика на Урале в период Великой Отечественной войны. – Челябинск, 1995; она же: Социальные ресурсы и социальная политика на Урале в период Великой Отечественной войны. – Челябинск, 2007.


[Закрыть].

Одному из аспектов социальной политики – трудовому подвигу подростков государственной системы трудовых резервов посвящена монография Г. К. Павленко. Формирование и развитие системы трудовых резервов исследованы на фоне процессов, проходивших на фронте и в тылу. В монографии сделана попытка выявить психологию поведения подростковучащихся РУ и ФЗО, мастеров, руководителей учебных заведений. Автор отметила, что в годы войны воспитанники учебных заведений трудовых резервов составили 59 % от рабочих, принятых в промышленность, на транспорт и стройки Урала. Что именно они – подростки военной поры, составили костяк тружеников страны, восстановивших ее из руин, освоивших новые технологии в 1950‑1960‑е гг.[241]241
  Павленко Г. К. Юные гвардейцы тыла. Трудовые резервы Урала – фронту. 1941–1945. – Челябинск, 2004.


[Закрыть].

Представление о репрессивной политике советских властей на Урале дают исследования В. М. Кириллова. Он показал, что в конце 1930‑х – 1940‑е гг. в регионе были созданы многочисленные лагерные системы, пропустившие через себя сотни тысяч заключенных. Наиболее крупными из них были – Ивдельлаг, Севураллаг, Богословлаг, Тагиллаг. Обобщающий характер носит для историографии вывод В. М. Кириллова, что репрессии привели к колоссальной деформации морали и нравственности уральцев и невольных мигрантов. Лагеря и спецпоселения формировали новый тип человека – надломленного, привыкшего жить тяжелым нелюбимым трудом, молчаливого и покорного государственному насилию[242]242
  Кириллов В. М. История репрессий в Нижнетагильском регионе Урала в 1920–1950‑е гг. – Ч. 1–2. – Нижний Тагил, 1996; он же: История репрессий на Урале. 1920‑е – начало 1950‑х гг. (на материале Нижнетагильского региона). Автореф. …д.и.н. – Екатеринбург, 1996.


[Закрыть].

Исследование жизнедеятельности формирований из советских немцев-трудармейцев, мобилизованных в лагеря НКВД СССР на территории Свердловской области, предпринял С. А. Разинков. На основе анализа массовых источников (карточек персонального учета и личных дел трудармейцев, архивно-следственных дел, учетных карточек и личных дел спецпоселенцев) он исследовал дислокацию, состав, режим содержания, условия трудового использования, материально-бытовое положение, господствующее психологическое состояние мобилизованных немцев двух крупнейших лагерных систем региона. По его мнению, общее количество советских немцев-трудармейцев, прошедших через Тагиллаг, составило 6,7 тыс. чел., через Богословлаг – около 20,7 тыс. чел.[243]243
  Разинков С. Л. Социальный портрет и судьбы советских немцев-трудармейцев, мобилизованных в лагеря НКВД на территории Свердловской области в 1941–1946 гг.: опыт создания и применения электронной базы данных. Автореф. …к.и.н. – Екатеринбург, 2001.


[Закрыть]

Деятельность военизированных трудовых формирований в годы войны на Урале проанализировал Г. А. Гончаров. Он полагает, что с первых дней военного лихолетья была выделена особая социальная группа людей, которая должна была работать до конца войны в составе рабочих колонн. Наибольшей численности личного состава трудармия достигла в середине 1943 г. В это время она насчитывала более 190 тыс. чел., из которых: 61,7 % представляли мобилизованные немцы, 35 % – трудмобилизованные из Средней Азии и Казахстана и 3,3 % – спецпоселенцы. В середине 1944 г. их численность сократилась до 140 тыс. чел. Вклад в победу над врагом они вносили в условиях полной изоляции и политического недоверия к себе[244]244
  Гончаров Г. А. Трудовая армия на Урале в годы Великой Отечественной войны. – Челябинск, 2006; он же: «Трудармия» на Урале в годы Великой Отечественной войны: состав и численность // Труды кафедры новейшей истории России Челябинского государственного университета. – Том 1. – Челябинск, 2007.


[Закрыть].

Механизм реализации политики советского государства по отношению к иностранным военнопленным на Урале исследован в монографии Н. В. Суржиковой. На ее страницах автор раскрывает характер и направленность эволюции системы учреждений для содержания плененных солдат и офицеров противника, проанализирована динамика их численности и состава, освещены особенности материально-бытового обеспечения и трудового использования, политической и оперативно-следственной работы. Н. В. Суржикова определила, что на территории Свердловской области в 1942–1949 гг. функционировало 13 лагерей для военнопленных, через которые прошло более четверти миллиона военнослужащих германской, итальянской, венгерской, румынской, финской и японской армий[245]245
  Суржикова Н. В. Иностранные военнопленные второй мировой войны на Среднем Урале (1942–1956 гг.). – Екатеринбург, 2006.


[Закрыть].

Оперативную деятельность территориальных органов государственной безопасности в годы Великой Отечественной войны впервые в региональной историографии изучил А. И. Вольхин. В его работах определено соотношение реальных и потенциальных, внешних и внутренних угроз безопасности Урало-Сибирского региона. Автор выявил роль и место органов госбезопасности в политической системе советского общества военных лет, исследовал разведывательные, диверсионные, вредительские, саботажнические, идеологические, повстанческие, террористические акции спецслужб иностранных государств и враждебных антисоветских элементов. По мнению А. И. Вольхина, органы госбезопасности СССР никогда не являлись самостоятельной и независимой силой, своеобразным «государством в государстве». Их деятельность находилась под контролем Политбюро ЦК, крайкомов и обкомов правящей партии, определявшей задачи, направления, формы и методы работы, структурные реорганизации спецслужб. Это предопределило их дуалистическую природу[246]246
  Вольхин А. И. Деятельность органов государственной безопасности Урала и Западной Сибири в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Автореф. …д.и.н. – Екатеринбург, 2001.


[Закрыть].

Продовольственное положение горожан Урала оказалось в центре внимания исследований А. Н. Трифонова. Историк проанализировал основные черты продовольственного положения населения региона накануне войны, выявил основные мероприятия по реорганизации системы снабжения продовольствием в военных условиях. В результате автор пришел к выводу, что сосредоточение в руках государства запасов продовольствия, строгая централизация планирования, распределение товарных ресурсов по единому плану, карточная система, жесточайший режим экономии позволили советскому государству наиболее эффективно использовать ресурсы и обеспечить нормированное снабжение городского населения[247]247
  Трифонов А. Н. Продовольственное положение на Урале в период Великой Отечественной войны. – Екатеринбург, 1993.


[Закрыть].

С вопросами продовольственного обеспечения уральцев в годы военного лихолетья тесно связана проблема голода. Эта тема находится в стадии разработки, поэтому исторические исследования в этом направлении ограничиваются пока небольшими статьями, затрагивающими лишь ее отдельные аспекты. Так, в работе М. Н. Денисевича предпринята попытка выявить и сформулировать основные этапы голода: время возникновения, апогей и продолжительность. Автор отметил, что на рубеже 1942–1943 гг. Урал оказался на грани голода. Апогей продовольственного кризиса и локальные очаги голода длились два года – 1943 и 1944 гг., однако массового распространения в период войны голод в регионе не получил. Эту точку зрения разделяет Г. Е. Корнилов, который, используя методику П. А. Сорокина, проанализировав широкий массив документов, также пришел к заключению, что массового голода, хронического недоедания в уральском регионе в 1941–1945 гг. не было[248]248
  Денисевич М. Н. Война и голод // Урал в Великой Отечественной войне. 1941–1945 гг. – Екатеринбург, 1995; Корнилов Г. Е. Питание и смертность сельского населения в годы Великой Отечественной войны // 50-летию победы. Тезисы докладов научно-практической конференции. – Челябинск, 1995. – С. 80–83.


[Закрыть].

Культурному развитию Урала в годы войны посвящена монография А. В. Сперанского. Автор отметил, что влияние культуры ощущалось на состоянии общества военной поры, способствовало осмыслению происходившего, определяло единство целей, задач, чувств нашего народа, обуславливало его сознательное участие в боях.

Историк выяснил, что доля Урала в общероссийском культурном потенциале была значительна. В регионе к концу войны были сосредоточены 14 % вузов, 16 % средних специальных заведений, совместно подготовившие 10 % всех российских специалистов. В областях и республиках Урала работало 15 % общеобразовательных школ, 16 % театральных учреждений, 27 % киноустановок.

В годы войны, приходит к выводу А. В. Сперанский, проанализировав развитие литературы и искусства, героико-патриотические произведения, созданные деятелями культуры, не могли быть конъюнктурными, а выражали стремление всей страны к победе и во многом способствовали ее достижению. Впервые в региональной историографии А. В. Сперанский рассмотрел роль церковных организаций в годы войны. Он пришел к выводу, что либеральный поворот большевистской диктатуры к церкви был спланированным политическим маневром, целью которого было полное подчинение церковных институтов интересам воюющего государства. Автор заключает, что культурный потенциал Урала был полностью использован для организации обороны страны[249]249
  Сперанский А. В. В горниле испытаний. Культура Урала в годы Великой Отечественной войны (1941–1945). – Екатеринбург, 1996.


[Закрыть].

На втором этапе развития региональной историографии объектом пристального внимания историков стали религиозные процессы, происходившие на Урале в период военного времени. В свет вышел ряд публикаций, отражающих изменение религиозной ситуации, как на отдельных территориях, так и по всему региону в целом. В частности, в статьях Г. С. Бирилова, Г. М. Нечаева анализируется патриотическая деятельность представителей Пермской (в годы войны Молотовской) епархии, дается характеристика мобилизационного подъема среди верующих Прикамья. Т. А. Чумаченко, Г. Е. Корниловым на материалах Южного Урала и в общесоюзном масштабе прослеживают влияние новой религиозной политики советского государства на положение тружеников аграрного сектора[250]250
  Бирилов Г. С. Пермская церковь в годы Великой Отечественной войны // Тезисы докладов научно-практической конференции, посвященной истории Прикамья в годы Великой Отечественной войны. – Пермь, 1991; Нечаев Г. М. Пермская епархия в годы Великой Отечественной войны // Урал в Великой Отечественной войне. 1941–1945 гг. – Екатеринбург, 1995; Чумаченко Т. А. Новая религиозная политика советского правительства: положение в уральской деревне в 1940‑е годы // Летопись уральских деревень. – Екатеринбург, 1995; она же: Государство, Православная Церковь, верующие. 1941–1961 гг. – М., 1999; Корнилов Г. Е. Религиозные представления крестьян накануне и в годы Великой Отечественной войны // Менталитет и аграрное развитие России. – М., 1996.


[Закрыть].

В публикации Р. С. Аюпова представлена картина возобновления исламского движения в Башкирии, отражены его противоречия и компромиссы при взаимодействии с местными органами власти. А. Б. Юнусова, А. В. Сперанский исследовали историю распространения и функционирования ислама на территории Башкортостана в длительной исторической ретроспективе, процесс нормализации государственно-религиозных отношений, религиозной жизни мусульман в период войны и первые послевоенные годы, провели обобщенный анализ религиозной обстановки во всех пяти областях, двух автономных республиках уральского региона[251]251
  Сперанский А. В. Религия и власть в годы Великой Отечественной войны: проблема взаимоотношений (на материалах Урала) // 50-летию Победы. Тезисы докладов научно-практической конференции. – Челябинск, 1995; он же: Православие и Вооруженные Силы: патриотическое движение духовенства и верующих Урала в годы Великой Отечественной войны // Армия и религия. Екатеринбург, 1996; он же: Русская православная церковь и война: проблема патриотизма // Христианское миссионерство как феномен истории и культуры. 600-летию памяти святителя Стефана Великопермского. – Т. 1. – Пермь, 1997; он же: Процесс религиозного возрождения на Урале в годы Великой Отечественной войны // Культурное наследие Российской провинции: история и современность. К 400-летию г. Верхотурья. – Екатеринбург, 1998; он же: Новая религиозная политика Советского государства в годы Великой Отечественной войны: противоречия компромисса. // Роль органов и войск государственной безопасности в достижении победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. – Екатеринбург, 2005. – С. 56–66; он же: Власть, Церковь, Народ: единство во имя Победы // Государство и народ в условиях социалистического эксперимента: опыт ретроспективного анализа. Екатеринбург, 2008. С. 97–138.


[Закрыть].

Уникальным явлением в историографии Урала стала публикация монографий, освещающих жизнедеятельность уральских городов в условиях военного времени. Первым исследованием подобного рода стала работа А. В. Федоровой, посвященная истории г. Оренбурга в годы Великой Отечественной войны. Как расширились функции города, стал ли город «городом-заводом», что представляла собой в тот период социальная сфера областного центра – на эти и другие вопросы отвечает историк. А. В. Федорова показала этапы мобилизации горожан на фронт, организацию военного производства, прием и размещение эвакуированных предприятий и населения. Лучшими сюжетами книги, на наш взгляд, являются те, где дан рассказ о культурной жизни города – театрах, деятелях культуры. Эта работа явилась отправной точкой для развития исторического городоведения на Урале[252]252
  Федорова А. В. Оренбург годы Великой Отечественной войны. – Оренбург, 1995.


[Закрыть].

Вторым обобщающим трудом, воссоздавшим историю города в военных условиях, стала коллективная монография «Во имя победы. Свердловск в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945 гг.». В книге, опубликованной под редакцией А. В. Сперанского, отмечено, что предприятия города за годы войны увеличили объем продукции в 7 раз. Главным источником самоотверженной работы «свердловчан», их стойкости и терпимости в преодолении трудностей, их готовности пойти на жертвы и лишения был патриотизм. Впервые в региональной историографии проанализирована демографическая ситуация в городе. Показана динамика роста населения Свердловска, достигшего 548 тыс. чел. Сделан вывод о том, что город стал не только грандиозной кузницей оружия и местом подготовки прославившихся на фронте воинских частей и соединений, но и уникальным центром культуры, оказавшим влияние на всю борющуюся с неприятелем страну. Авторы монографии приходят к выводу, что суровые годы войны сплотили население города, заставили его в едином порыве отдавать все свои силы для достижения победы над врагом[253]253
  Во имя победы. Свердловск в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945 гг. / Ред. А. В. Сперанский. – Екатеринбург, 2005.


[Закрыть].

Начиная с 1990‑х гг., по вполне понятным причинам, практически прекратились исследования деятельности партийных, комсомольских, профсоюзных организаций. Последней работой, посвященной анализу исторического опыта идеологической работы коммунистов в годы войны, стала монография Б. П. Дементьева. Коммунисты, безусловно, влияли на все сферы общественной жизни, формировали образ врага, призывали к беззаветному служению Отечеству, поднимали патриотический дух, объединяли население на борьбу с фашизмом. Выдвинув четкий и понятный людям лозунг «Все для фронта! Все для победы!», они сумели добиться общественно-политической консолидации советского общества[254]254
  Дементьев Б. П. Идеологическая работа партийных организаций Урала в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.). – Свердловск, 1990.


[Закрыть]. В условиях, когда конъюнктурно-политические страсти заметно поостыли, исследования деятельности партийных, общественных организаций, местных органов государственной власти необходимо продолжить, используя труды предшественников и появившиеся возможности изучения ранее недоступных архивных документов.

Проблемы подготовки резервов для фронта, включая ее боевую, политическую, материально-техническую составляющие, боевые действия уральских подразделений на фронтах Великой Отечественной войны тоже стали меньше привлекать исследователей в постсоветский период накопления исторических знаний. Тем значимей вклад в региональную историографию работ В. П. Могутнова. С началом войны, демонстрирует автор, мобилизация людских и материальных ресурсов осуществлялась на основе расчетов мобилизационного плана. На одно из первых мест выдвинулась задача мобилизации в РККА военнообязанных, находившихся в запасе и получивших армейскую подготовку в предвоенные годы. Анализируя потребность армии в пополнении, В. Могутнов охарактеризовал дополнительные источники ее комплектования. Он приводит сведения о направлении в армию военнообязанных из числа ранее судимых, рабочих строительных колонн, ограниченно годных по состоянию здоровья, других категорий населения. Автор изучил деятельность военных комиссаров и исполкомов местных советов по подготовке молодежи к военной службе, организации лечебно-оздоровительных и профилактических мероприятий, повышении общеобразовательного уровня призывников. За годы войны, отметил историк, заметно выросло количество призывников, прошедших вневойсковое обучение на различных курсах, подразделениях Всевобуча, осоавиахимовских подразделениях[255]255
  Могутнов В. П. Владеть оружием учились на Урале (Войсковая подготовка резервов на Урале в годы Великой Отечественной войны. 1941–945). – Часть I. – Курган, 1998; он же: Владеть оружием учились на Урале (Вневойсковая подготовка резервов на Урале в годы Великой Отечественной войны. 1941–945). – Часть II. – Курган, 1998; он же: Война. Урал. Резервы (1941–1945 гг.). – Курган, 1999; Он же. Подготовка резервов для фронта в годы Великой Отечественной войны (1941–1945) (на материалах Урала). Автореф. …д.и.н. – Челябинск, 2000.


[Закрыть].

На втором этапе региональной историографией предпринимались попытки комплексных исследований по истории Урала в годы Великой Отечественной войны. К работам субрегионального характера относится монография В. Д. Павленко и Г. К. Павленко, посвященная воинам и труженикам Челябинской области. На ее страницах отражены основные военные операции с участием южноуральцев на фоне широкой панорамы тяжелой и самоотверженной работы тружеников области ради свободы и независимости Родины[256]256
  Павленко В. Д., Павленко Г. К. Огненный рубеж фронта и тыла. Челябинская область в 1941–1945 гг. – Челябинск, 2005.


[Закрыть]. Вклад в победу над грозным врагом еще одной уральской территории – Башкирии, отражен в монографии Р. С. Аюпова. Изучив большой массив опубликованных и архивных документов, труды предшественников, автор исследовал перестройку на военный лад народного хозяйства Башкирии, общественно-политическую жизнь, развитие культуры и искусства. Положительным моментом является и то, что в книге изложен не только трудовой, но и ратный подвиг тружеников республики[257]257
  Аюпов Р. С. Республика Башкортостан в годы Великой Отечественной войны. – Уфа, 1994.


[Закрыть].