Текст книги "Троянская война. Реконструкция великой эпохи"

Новое поражение ахейцев

Наступление троянцев отбросило противника, и пеласгиец Гиппофоой из Лариссы уже повлек тело Патрокла за ногу. Но на него обрушился Аякс, прорвавшись через толпу сражающихся. Он сразил пеласгийца, пробив ему копьем шлем. Подоспевший Гектор бросает копье, но Аякс вовремя уклоняется и погибает рядом стоящий фокеец Схедий. Сам Аякс поражает не Гектора, но другого троянца. Троянцы отступают, тела погибших увлекают ахейцы. Судя по всему, именно у ахейцев принято похищать тела воинов, особенно вождей, устраивая над ними надругательства и требуя за их возвращение выкуп у родственников. Троянцы этого не делают, и тело Патрокла им нужно только для обмена на тело Сарпедона.

Гиппофоой из Лариссы Фессалийской – пеласг. Что означает: далеко не вся Фессалия идет за Ахиллом и ахейцами. Как и не все фракийцы – за вождями-союзниками Трои.

Ярость сражения со стороны ахейцев объясняется очевидной реакцией Ахилла в том случае, если тело Патрокла не удалось бы отбить. Вполне возможно, что гнев Ахилла обрушился бы на них, а не на троянцев. При этом Патрокла из битвы надо не выволочь за ногу – как павших воинов противника, а вынести с почетом.

Отступление троянцев прерывает Эней, который стыдит их и выходит вперед войска. Схватка возобновляется, и герои убивают врагов. Ахейцы не отступают от тела Патрокла. И уже непонятно, день или ночь – «каждый сказал бы – верно, на тверди небесной не цело ни солнце, ни месяц, мраком таким на побоище были покрыты герои».

Битва идет также и в других местах – не только вокруг тела Патрокла. Причем солнце над равниной светит ярко, на небе ни облачка, и истомленные жарой войска вынуждены часто прерывать битву для отдыха, отступая и пуская в противника стрелы. И только вокруг тела Патрокла царил мрак – пыль, поднятая нещадной сечей.

Но почему-то схватка постепенно перемещается от тела Патрокла к его (Ахилла) коням, которых пытается вывести из битвы Автомедон. Завидев его попытку, наперерез бросаются Гектор и Эней. Автомедон зовет на помощь Менелая и Аяксов. Он уклоняется от копья Гектора, а подоспевшие Аяксы не дают им вступить в схватку на мечах. Гектору и его соратникам приходится отступить. Менелай меж тем продолжает разить троянцев у тела Патрокла.

При внешней успешности битвы для ахейцев, в ней происходит перелом, когда начинают отступать беотийцы во главе с Пенелеем, который был ранен в плечо Полидамантом. Идоменей попытался остановить Гектора, ударив его копьем, но оно сломалось при ударе о панцирь. Гектор же немного промахнулся и попал не в Идоменея, а в его возницу Мериона. Идоменей прыгает в колесницу, и они спасаются бегством, решая, что битва уже проиграна.

Аякс, обнаружив, что ахейцы бегут, засыпаемые стрелами троянцев, видит одно средство – призвать в битву Ахилла для мести за Патрокла. И просит Менелая найти того, кто мог бы выступить в роли вестника – отправиться в ахейский лагерь. Менелай находит на левом фланге Антилоха и отправляет его к Ахиллу. Возвратившись к Аяксам, Менелай разумно рассуждает, что Ахилл не вступит в битву, поскольку лишен доспехов, доставшихся Гектору. В результате Менелай и Мерион подхватывают тело Патрокла, а остальные герои обороняют их от наседающих троянцев. Отступление с телом Патрокла оказалось успешным, но остальные силы ахейцев разгромлены и бежали в лагерь под прикрытие частокола.

Патрокла выносят с поля боя

Гомер с пафосом описывает явление Ахилла перед частоколом, которое, якобы, смешало ряды троянцев. Ахилл одним своим криком (что именно он кричал, не сообщается) достиг таких результатов, которых не могли достигнуть все ахейские герои вместе взятые. Но реальная причина прекращения преследования разбитого войска – наступление ночи.

Ахилл готовится к битве

Длинная заунывная песнь о страданиях Ахилла по погибшему другу Патроклу больше напоминает фрагмент трагедии, чем эпоса. Как и большинство речитативов, которые украшают «Илиаду», она не могла присутствовать в исходном эпосе, поскольку уводит повествование от главной линии. Подобные вставки, скорее всего, – отдельные песни, сочиненные после изначальной «Илиады» и включенные в нее во время собирания единого текста (комиссией Писистрата или последующими редакторами, подхватившими афинские народные мотивы на сюжет «Илиады»).

Страдания Ахилла на фоне его злобного характера выглядят явно преувеличенными. В войне уже погибли десятки ахейских вождей, но Гомер ни намеком не вспоминает об ужасных воплях, подобных тем, которыми оглашает ахейский лагерь Ахилл. Более того, друзья и братья обычно сражаются бок о бок и стремятся во время битвы отомстить врагу за гибель близкого человека. Ахилл же отправляет Патрокла воевать как на прогулку – будто никакой опасности он даже не предполагал. Поэтому вопли Ахилла выглядят демонстрацией мучений, которые маскируют очевидную вину за то, что героя не было рядом с другом, чтобы защитить его. Каждый ахеец мог бы сказать Ахиллу: из-за своей гордыни ты не пошел в битву с Патроклом, отчего он и был убит. Точно так же ты не шел в битву с ахейским войском, и вот теперь оно разбито.

Длинные речи (каковыми они не могли быть в устах исторических персонажей) как вставки в хронологическое повествование – своеобразие стиля некоторых хронографов. У Геродота их нет, несмотря на литературные красивости, зато они в изобилии присутствуют у Фукидида. Изложение исторических событий у Ксенофонта становится просто сухой передачей фактов. Мы вправе предположить, что украшение длинными речами – это позднее добавление к изначальной «Илиаде». И если у Фукидида речи служат для передачи позиции того или иного политика в споре, то речи в «Илиаде» практически полностью лишены полезной информации, которую можно было бы использовать для реконструкции Троянской войны.

Ахилл не вступает в битву, чтобы спасти бегущее ахейское войско по достаточно смехотворной причине: мать-богиня Фетида ему не велит. А не велит потому, что у Ахилла нет доспехов, обладающих божественной прочностью. И поэтому он обозначает себя только криком, от которого, якобы, в троянском войске смятение возникает до такой степени, что в давке гибнут 12 воинов. Мы можем считать это либо позднейшей вставкой, либо поэтическим преувеличением. Потому что троянское войско вовсе не дезорганизовано: Гектор (несмотря на предложения Полидаманта) решает переночевать в поле перед ахейским частоколом. Наутро он намерен приступить к новому штурму и достигнуть победы. Прятаться за стенами города после столь успешно прошедшего дня он полагает в высшей степени нелепым. Отметим также, что войско мирмидонцев в открытом бою оказалось наравне с другими ахейцами – оно так же бежало под напором троянцев. Причем, это была первая битва мирмидонцев за длительный период.

Что же происходит в лагере ахейцев? В ночь состоялось примирение Ахилла и Агамемнона. Агамемнон вручает Ахиллу обещанные ранее дары и публично выставляет их напоказ, а также отдает ему семь наложниц и восьмую – возлюбленную вождем мирмидонцев Брисеиду. Длинные речи, ритуалы с воздеванием рук к небесам… Ахилл, оставляя свой гнев, требует немедленно выступать в битву. И его долго уговаривают, что лучше дать войску подкрепиться завтраком (ночь уже сменяется утром), и только на сытый желудок выступать за частокол.

Фетида снабжает Ахилла доспехами

Накануне решающей битвы большинство ахейских героев страдает от ран и сражаться не может. Войско дезорганизовано, мирмидонцы не придали ему достаточных сил, чтобы накануне сдержать натиск троянцев. Можно ли поверить, что один человек переламывает ситуацию настолько, что все принципиально изменяется? А что он именно один – свидетельство Гомера в сцене, когда Ахилл сидит в ахейском лагере и ждет исхода битвы, куда он отправил свое войско во главе с другом Патроклом.

Судя по описанию битв Троянской войны, стойкость войск с обеих сторон невысокая: триумф может очень быстро сменяться поражением, радостный натиск на врага – повальным бегством. Это может быть просто эпическим преувеличением, чтобы представить образы героев более мощными (при отступлении они, как правило, либо выпадают из повествования, либо проявляют чудеса мужества, не свойственные остальному войску). И в то же время логично представить себе повышенную эмоциональность древних: они быстро зажигаются и быстро потухают, они могут мгновенно преисполняться мужеством и тут же терять присутствие духа. Это объясняет постоянные перемены на поле боя, которые кажутся почти невероятными.

Отметим также крайне низкую управляемость войсками. В шуме битвы команды можно отдавать лишь тем, кто поблизости – не более одной-двум сотням воинов. Кроме того, вожди сами сражаются, и все их командование – подавать личный пример. Поэтому после сшибки фаланг в первый момент сражение становится рассеянным, и только там, где действуют вожди, наблюдается какой-то порядок и попытка выполнить общую задачу. Если же вожди начинают отступать, получают ранения или погибают, то войско дезорганизуется и предпочитает любыми способами выйти из битвы. Чем и объясняется стремительное бегство – как троянцев, так и ахейцев – в разных сражениях.

Среди всех героев Илиады мы видим наиболее часто в роли полководца Гектора. Остальные герои – больше воины, чем полководцы.

Погребальные игры по Патроклу

Одна из последних сцен «Илиады» – погребальные игры. Они происходят после убийства Ахиллом Гектора и жертвоприношений на погребальном костре Патрокла. По сюжету «Илиады» битва у кораблей побуждает Ахилла дать согласие Патроклу вступить в сражение во главе мирмидонцев и предотвратить катастрофу. Патрокл не только изгоняет троянцев из пределов ахейского лагеря, но и устремляется в наступление. Скорее всего, в тот же день. Патрокл в этом сражении погибает, а ахейцы вновь загнаны за частокол. На следующий день в битву вступает Ахилл, громит троянское войско (или, точнее, его левый фланг) и убивает Гектора. В тот же день пылает погребальный костер Патрокла, а на следующий день происходят игры. Итого после сражения у кораблей проходит максимум три дня.

Проблема хронологии состоит в том, что в сражении у кораблей не принимают участие ахейские вожди Агамемнон, Одиссей и Диомед, страдающие от ран. Они могут только наблюдать за ходом сражения с дистанции пущенной стрелы – чтобы не быть раненными вторично. Но через три дня все трое принимают участие в состязаниях памяти Патрокла: Одиссей – в борьбе и беге, Диомед – в поединке с копьями и щитами. Агамемнон тоже готов вступить в состязание метателей копий, но Ахилл присуждает ему приз без испытаний. Последнее может свидетельствовать как о том, что Агамемнон еще не оправился от раны, так и о том, что его авторитет и без того низок, и поражение в состязании его еще сильнее уронит. А это грозит расстройством ахейскому войску.

И все-таки Одиссей и Диомед, судя по сюжету «Илиады», не должны бы вступать в единоборство, да еще с таким мощным соперником, как Аякс Теламонид. Тем не менее, когда в борьбе Аякс поднял Одиссея, тот изловчился ударить противника пяткой под колено и опрокинуть на спину. Диомед же в поединке на копьях едва не убил Аякса, и ахейцы потребовали прекращения схватки, и в результате приз получил Диомед, а не Аякс, который считался вторым воином после Ахилла. И уж совсем удивительна победа Одиссея в беге. Если он был ранен, как он мог вровень бежать с невредимым и славным в этом состязании Аяксом Ойлидом? Кроме того, в «Одиссее» герой отказывается от состязаний в беге с феаками и предпочитает метать диск. Пусть Одиссей и победил, потому что Аякс поскользнулся и упал, но бежали они вместе, и Одиссей не уступал сопернику.

Одиссей получил рану копьем, которое скользнуло по ребрам. Ранение нетяжелое, но для полного исцеления требует минимум две недели. Если бы Одиссей был даже относительно здоров, он наверняка вступил бы в битву у кораблей или же во время наступления Патрокла. Но этого не случилось. Диомед же получил тяжелое ранение в ногу стрелой Париса, и это ранение должно было надолго лишить его подвижности. Агамемнон на собрании, где после смерти Патрокла Ахилл примиряется с ним, все еще страдает от тяжелого ранения руки. Хотя эта рана наверняка левой руки (Агамемнон после ранения смог убить своего обидчика и отрубил ему голову), но она была пробита копьем насквозь. С такой раной состязаться в метании копья совершенно невозможно.

Предположение о том, что Диомед и Одиссей во время битвы у кораблей просто струсили, хотя уже были здоровы, не проходит, потому что именно они потребовали от Агамемнона продолжения битвы, а не бегства на кораблях, к которому владыка ахейцев и его ближайший советник Нестор уже были готовы.

С натяжкой мы можем представить себе, что Агамемнон еще нездоров, но хочет как-то поднять свой престиж в глазах войска и участвовать в состязании, где он прежде одерживал победы. Ахилл не дает ему прославиться и тем самым утверждает себя как нового лидера – по крайней мере, до полного выздоровления Агамемнона. Одновременно он спасает Агамемнона от позора, если бы рана помешала ему выступить на состязании успешно.

С той же степенью достоверности можно считать, что Одиссей, еще нездоровый накануне, решается, превозмогая рану, участвовать в состязании борцов и бегунов. Аякса Великого он повергает хитростью, Аякса Малого обгоняет, потому что тот поскользнулся. Оторвать Аякса Великого от земли в борьбе ему так и не удается.

Неразрешимая проблема остается только с Диомедом. Мы можем предположить, что схватка была остановлена не только потому, что Аякс едва смог избежать удара копьем в горло, но также и потому, что Диомед уже не мог продолжать поединок из-за еще не прошедшего ранения.

О ранениях, которые тревожили бы героев во время состязаний, у Гомера ничего не сказано. Но, по крайней мере, мы можем объяснить ими некоторые странности, которые бросаются в глаза при подведении итогов состязаний и раздаче призов.

Уже первое состязание колесниц с участием Менелая расценивается совершенно не по порядку пересечения финишной черты. Ахилл пытается вручить первый приз не тому, кто пришел первым, а тому, у кого (по общему признанию) лошади лучше. Потом Менелай предъявляет претензии, что ему пришлось придержать лошадей из-за опасных действий соперника. Конфликт едва удалось разрешить. Но в дальнейшем несправедливое присуждение призов также является скорее нормой, чем исключением. Ранение служит одним из факторов, которые учитываются наряду с результатами состязаний, а также общественным мнением. Для получения более значимого приза важно не только победить, но победить в честной борьбе и в борьбе в равных условиях с равным соперником.

Так получилось, что разъясняя хронологическую проблему, мы приходим к пониманию справедливости в ахейском войске, которое предполагает вознаграждение по достоинству, а не за победу, достигнутую по воле случая (помощи богов).

Поединок Ахилла и Энея

Появление Ахилла как вождя ахейцев позволяет им выстроиться перед частоколом и пойти в новую битву. Обретя вождя, войско восстановилось. А потери, оказывается, не столько велики.

Битва начинается с поединка Энея и Ахилла, которые предварительно обмениваются колкими речами. Ахилл напоминает Энею, что тот бежал от него по Идейским горам, а потом едва спасся из взятого штурмом Лирнесса – небольшого города в Троаде. Также Гомер упоминает о разорении Ахиллом Педаса – по всей видимости, тоже небольшого города Троады. При этом Педас – имя одного из коней Ахилла, который был захвачен им при разорении Фив Плакийских (Малоазийских). Возможно, имя было дано коню также в честь взятия Педаса.

Перед схваткой Ахилл язвительно замечает, что надежда Энея получить от Приама милость за победу над лучшим воином ахейцев напрасна. У Приама много сыновей, и власть будет передана им, а не тому, кто проявит доблесть. Здесь мы видим отзвук соперничества Энея со своими родственниками – Приамидами. И нам становится ясна оговорка Гомера о том, что Эней был зол на Приама за то, что тот не оказывал ему должной чести. Вместе с тем, раскрывается и замысел Ахилла. Ему также недоступна власть над войском, которую Агамемнон может передать кому угодно, но только не строптивому Ахиллу. Тем самым, Ахилл заинтересован в том, чтобы большинство ахейских героев погибло, и тогда он сам возвысится. Что в итоге и произошло: после убийства Гектора именно Ахилл становится реальным вождем войска – и это хорошо видно во время погребальных игр по Патроклу.

Эней отвечает Ахиллу длинной речью о славе своего рода, который начинается от легендарного Дардана и предлагает уже перейти к схватке, закончив словопрения.

Поединок заканчивается очень быстро. Герои обмениваются ударами копий. Копье Энея проникает лишь на два слоя в пятислойный щит Ахилла, и герой, ожидающий, что от столь мощного удара щит будет пробит, отклоняется назад. Ахилл бросает копье так, что попадает в верхнюю часть щита и пробивает ее, но Эней успевает присесть, и копье пролетает над его головой. Продолжая поединок, Ахилл выхватывает меч, а Эней поднимает камень.

В этот момент происходит божественное вмешательство – Ахилла окутывает мгла, а Эней переносится на фланг, где в битву готовятся вступить воины фракийского племени киконов. Когда мгла рассеивается, Ахилл не видит перед собой Энея, зато перед Ахиллом лежит его собственное копье, которое кто-то (Посейдон, разумеется) вытащил из щита Энея.

Если устранить божественные причины из этой сцены, то мгла в глазах Ахилла – следствие удара камнем в его шлем. И что после этого удара он не был добит Энеем – следствие помощи со стороны других воинов. Ну а Энею надо командовать своим флангом в начинающейся битве, и он отправляется туда, где должен находиться, бросив непригодный для битвы щит.

Заметим, что Эней для поединка выходил далеко от своих фаланг – на это прямо указывается в словах Ахилла во время словесных препирательств перед поединком. Надо полагать, что Ахилл, напротив, был достаточно близко к ахейской фаланге. Как обычно, ретировались вожди в случае опасности достаточно быстро – вблизи их ожидала колесница с возничим. Можно предположить, что Эней, завидев решительно бегущих к нему воинов врага, предпочел воспользоваться колесницей и унестись на дальний фланг, где Гектор определил ему позицию в битве.

Почему не Гектор вышел на поединок с Ахиллом? Еще раз заметим, что Гектор исполняет обязанности полководца, и предпочитает уклоняться от опасных ситуаций, чтобы не рисковать судьбой всего войска. Он уклонялся от схватки с Аяксом, пока это было возможно. Теперь он так же уклоняется от схватки с Ахиллом.

Месть Ахилла

Битва, которая по «Илиаде» должна считаться завершением сюжета и окончательным разгромом троянцев (чего они могут стоить без Гектора?) на самом деле – далеко не финал Троянской войны. Это финал «Ахиллеиды» – обрывка, сложенного как афинская эпопея. В этой битве из виду исчезают все герои. Никого нет, кроме Ахилла. Куда-то подевались оба Аякса, Идоменей и другие. Действует только Ахилл. И как же он действует? Мы видим страшную резню, в которой Ахилл убивает пленных, раненных, детей – всех подряд. Только два поединка описаны более или менее подробно.

В первом поединке после убийства юного сына Приама, который в битве просто по-мальчишески бегает меж рядов, Гектор все-таки выступает против Ахилла. Бронзовый щит он поразить не может. Вероятно, никто из троянцев и не подозревает, что щит столь прочен. И поэтому щиту Ахилла приписывают какие-то божественные свойства, когда раз за разом его не удается поразить. Копье Гектора отскакивает от этого щита.

Казалось бы, Ахилл вполне может расправиться со своим главным врагом. И что же? Оказывается, Аполлон снова напускает на него какую-то тьму. Да так, что Ахилл четырежды бросает копье и каждый раз промахивается. Здесь тоже божественное приписывается самому обычному действию: как герой Ахилл не может промахнуться, поэтому все его промахи списываются на какую-то божественную «мглу». При этом Ахилл, так и не решившись броситься на Гектора и поразить его в схватке с ближней дистанции, ретируется.

Второй поединок – с Астеропеем, который выходит против Ахилла с двумя копьями. И бросает их как великолепный воин – с двух рук. Если первое копье Ахилл отражает щитом, то второе наносит ему кровавое ранение. В дальнейшем о ранении нет ни слова. Зато Ахилл расправляется с Астеропеем, которого он также не смог поразить копьем – его знаменитое копье пролетает мимо и увязает в рыхлой земле. Ошибка Астеропея в том, что он пытается вырвать это копье, увязшее в почве. Завладев копьем, он получил бы над Ахиллом решающее преимущество. Но Ахилл успевает добежать до противника и убивает его мечом. Очевидно, что Астеропей не имеет щита. Иначе он не смог бы бросить копья с двух рук. Поэтому защититься от меча Ахилла он толком не может. Этим и пользуется его противник, которому главное – убить как можно больше воинов из троянского войска.

Ахилл участвует не в битве, а в резне. И каждый раз убийство вызывает у него злобное торжество. Одного из безоружных пленников он убивает просто потому, что считает того ниже достоинством чем Патрокол или он сам – в предвкушении своей близкой гибели, предсказанной ему богами.

Общий рисунок битвы мы можем лишь отчасти проследить, понимая, что не знаем ее финала. Часть троянского войска стала отступать, а на левом фланге пеоны и другие фракийцы держались более стойко, что и привело к тому, что они были отрезаны от основных сил и прижаты с Скамандру в области его слияния с Симоисом – там, где до того Диомед со своим войском, когда наступать довелось троянцам, тоже чуть не сложил голову. Попытка перейти реку вброд не удалась, оттого что вода в реке сильно поднялась – либо наступило половодье, либо от обильных дождей, прошедших в горах. В избиении пеонов, прижатых к реке и тонущих на затопленных бродах, и принимает участие Ахилл. Причем, он так увлекается убийством, что река подхватывает его и несет стремительным потоком. Ахилл едва выжил, уцепившись в упавший в воду вяз.

Половодье настолько сильно, что река выходит из берегов и заливает равнину, усеянную погибшими воинами. Скорее всего это – болотистая пойма Скамандра. Нет сомнений, что битва в таких условиях не могла быть продолжена. Но мы не знаем того, как она закончилась. Гомер просто опускает заключительную часть битвы.

Поскольку в божественном сюжете торжество речной стихии смиряется Гефестом, поджигающим степь и прибрежные заросли, мы можем предположить либо иносказание, в котором речь идет о другом времени года, иссушившем поле битвы, либо об уловке троянцев, которые подожгли степную траву. И пожар выжег степь и трупы павших на ней воинов. С тем и битва была закончена, а троянцы смогли в порядке отступить за стены города.

На фоне реального сюжета Троянской войны в повествование введена довольно нелепая «битва богов». Впрочем, битвы как таковой не происходит. Затевается довольно банальная драка, да еще с грязной руганью. Причем эту драку организует сам Зевс, насмехаясь над богами. Он выстраивает богов друг перед другом как на шахматной доске и побуждает к схватке, которая к исходу человеческой битвы отношения не имеет. Арес бросается на Афину, но получает камнем по шее. Афродита пытается поднять и отвести в сторону стенающего Ареса, но Гера ударяет ее в грудь. Аполлон просто отказывается сражаться со своим дядькой Посейдоном и уходит. Артемида начинает его упрекать за отказ от сражения, за что Гера срывает с нее лук и хлещет этим луком по щекам. Гермес, следуя разумному поведению Аполлона, отказывается сражаться с Лето. Всё, «битва» закончена. И боги отправляются к Зевсу – кто с жалобами и стонами, кто с гордостью за свою «победу».

Так или иначе, через какой-то период троянское войско вынуждено скрыться за стенами города. И здесь с большим перерывом снова появляется Приам, который распоряжается только в черте городских стен: он приказывает не закрывать ворота, пока все войско не войдет в него.

Превращение «Илиады» в «Ахиллеиду» предполагает несколько методов «сшивания» песен о Троянской войне: включение в нее длинных диалогов, где тщательно перечисляются родовые связи; наложение божественных сцен, которые влияния на сюжет не оказывают, но имитируют сопричастность богов (прежде всего Афины – главного «спонсора» Ахилла) к триумфу ахейцев; наконец, расстановка отдельных песен таким образом, чтобы поэма начиналась и заканчивалась именно Ахиллом. Проводить реконструкцию нам позволяет щепетильность компиляторов, составлявших «Илиаду» из отдельных песен: они старались не касаться текста фрагментов, почитая их как священные.

Изначальная «Илиада» открывается нам путем снятия целого ряда поэтических пластов, которые сюжетно или стилистические отличаются от основной канвы повествования. Безболезненно удается пласт божественных сюжетов, в которых довольно примитивными способами выдвигаются наиболее деятельные боги – Афина и Гера. Это элементы теогонии с политическим контекстом, призванным подтвердить возвышение Афин божественной санкцией. И унизить пелопонесских богов – прежде всего, Аполлона и Артемиду.

Последняя битва «Илиады» (но далеко не последняя битва Троянской войны) не описана так, как описаны другие. От нее остается лишь финальный сюжет – спешный уход троянского войска за стены города. От боевых схваток остается лишь два поединка: Агенора (сына Антенора, одного из самых уважаемых троянских старейшин) против Ахилла и Гектора против Ахилла. Никаких других героев не видно, они вытеснены из сюжета. Поэтому мы не знаем, что происходило на других участках битвы.

Агенор выступает против Ахилла с очевидной целью: задержать его воинов, пока троянское войско укрывается за стенами Трои. Правда, «Илиада» расшифровывает его мотивы по-другому: мол, бежать за ворота вместе со всеми – означает высокую вероятность получить копье в спину, бежать мимо города к Идейским горам – означает возможность погони без шансов спастись. Поэтому, дескать, шансы на выживание возникают только в поединке с Ахиллом. Очевидно, что этот фрагмент вставной, поскольку более надежного способа найти себе погибель, чем выступить против Ахилла, просто не существует. На самом деле у поступка Агенора только одна задача – задержать Ахилла, отвлечь его от города, воспользовавшись его яростью. Агенор своим вызовом Ахиллу останавливает наступление ахейцев – точно так же, как Тлиполем во время отступления ахейского войска бросает вызов Сарпедону, чтобы спасти своих воинов.

Агенор пускает копье не в щит Ахилла, свойства которого к тому времени, как следует полагать, уже известны, а в ногу, которую Ахилл неаккуратно выставил из-под щита. Но копье соскальзывает с оловянной поножи. Ахилл в ответ бросает копье и промахивается (что с ним бывает, как мы видим, довольно часто). Обычное продолжение подобных поединков – сражение накоротке. Но в данном случае Агенор бросается бежать. То есть, реализует план, который (по мысли Гомера) только что отбросил. На самом деле, он уводит мирмидонцев Ахилла от города. Потому что с момента, когда копья брошены, ритуальный характер поединка исчерпан.

Ахилл преследует Агенора, но не может его нагнать, как ни пытается. Пока не решает, что тут дело нечисто – налицо божественное вмешательство. Действительно, в облике Агенора у Гомера выступает Аполлон. Ахилл гневно кричит, что отомстил бы и бессмертному, если бы мог. И возвращается к Трое. Мы же делаем вывод, что план Агенора удался: он втянул Ахилла в поединок, а потом в погоню, чем дал возможность троянцам не допустить прорыва врага в город на плечах отступающего войска.

Полностью троянцы все же не успели войти в город. Их отход прикрывает Гектор. И он повторяет уловку Агенора. Ахилл, завидев своего врага, яростно бросается к нему. А Гектор бежит сначала от стен Трои к берегу Скамандра, где бьют ключи и устроены водоемы. Расстояние, если следовать карте местности вокруг Трои Шлимана, – менее километра (река, как полагает Шлиман, в древности имела другое русло и протекала почти вплотную к цитадели). Затем Гектор разворачивается и пытается прорваться к Дарданским (южным) воротам, но Ахилл и его воины отсекают героя, вынуждая его вновь бежать к Скамандру. Ахилл, несмотря на свою репутацию «быстроногого», не может догнать Гектора.

Загон мирмидонцами Гектора (и, возможно, небольшой группы воинов) продолжается достаточно долго, чтобы в эпосе можно было указать, что они трижды обежали Трою. Когда Гектор убеждается, что войско вошло в город и находится вне опасности, он прекращает гонку и вступает в поединок с Ахиллом. При этом мы видим, что поединок этот вовсе не носит какого-то ритуального характера. Он происходит по принципам, принятым в массовом столкновении воинов в сражении, – убить врага любыми средствами. Или добить.

Скорее всего, Гектор и его немногочисленные соратники просто окружены мирмидонцами и другими ахейцами. И смерть их – лишь вопрос времени. Ахилл же требует своего права убить Гектора. И не обходится без помощи слуг.

Сражение Ахилла с Гектором (Гектор ошибочно изображен со щитом)

Гектор бросает свое копье, но надежный щит спасает Ахилла. Ахилл в ответ бросает свое – и снова (в который уже раз!) мимо. Гектор не получает второго копья для повторного броска – его оруженосец (в роли которого ошибочно выводится Деифоб, облик которого приняла Афина) оттеснен или отстал, а Ахиллу копье подают (по воле Афины, разумеется). И когда Гектор бросается вперед с мечом, этим неожиданно оказавшимся у противника копьем он получает смертельный удар в шею, не прикрытую доспехом.

Гектор, очевидно, бегал без щита. Иначе он далеко убежать бы не смог. Ахилл, очевидно, тоже гнался за ним без щита. Но в поединке у Ахилла щит откуда-то появляется. Очевидно, оттуда же, откуда и второе копье, – от его воинов, которые следовали за ним.

Умирающий Гектор просит Ахилла лишь об одном: отдать его тело троянцем, не осквернять труп. Но злобный Ахилл намерен продолжать ахейскую традицию: труп врага должен быть обезображен. Ахилл злобно отвергает просьбу Гектора и в запредельной ненависти заявляет, что готов рвать зубами живое тело врага – наподобие псов, которым он хочет бросить его на растерзание. После совлечения с трупа Гектора доспехов мирмидонцы по очереди подходят и вонзают в него копья, злобно подшучивая, что теперь Гектор стал «мягким» – не таким, как в сражениях. Ахилл цепляет тело умершего Гектора к своей колеснице, прокалывая ему лодыжки, и волочит в лагерь ахейцев.