Текст книги "Троянская война. Реконструкция великой эпохи"

Краткая реконструкция

Подведем предварительные итоги.

Троянская война произошла между коалицией ахейских племен и троянцами, также собравшими союзников из близлежащих анатолийских племен и фракийцев. Фракийцы также присутствовали и на стороне ахейского войска.

Причин войны было несколько. Прежде всего – возвышение Трои, которая прежде считалась одной из периферийных территорий микенского мира, но, укрепившись, стала контролировать черноморские проливы, а также вступила в союзные отношения с Хеттской империей. Ахейские владыки обычно тяготели к Египту и имели с ним союзные отношения в течение веков. На фоне войн между хеттами и египтянами и произошла Троянская война – между союзниками двух империй.

Кроме того, причиной войны была военная мобилизация микенских государств, которые находились в состоянии беспрерывных кровавых конфликтов. Падение Фив – величайшего города – привело к возвышению микенского владыки Агамемнона, чей брат Менелай также унаследовал от тестя престол в Спарте. Большие массы вооруженных людей, привыкшие к военной добыче, искали применения своим воинским навыкам, и Агамемнон нашел для них поле деятельности – поход на Трою.

Первым актом Троянской войны было нападение на Мисию (возможно, по ошибке), которая локализуется двояко – либо к югу от Троады, либо к востоку. Так или иначе, высадка ахейского войска закончилась для него неудачно – мисийцы нанесли им поражение, и ахейцам пришлось отплыть. После чего рассеянную штормом флотилию собрать не удалось, и пришлось формировать ее заново и высаживаться на этот раз уже непосредственно близ Трои – в устье реки Скамандр.

При высадке ахейцы столкнулись с сопротивлением троянцев, но смогли отбросить их немногочисленное войско и разбили лагерь, огражденный протоками Скамандра и его старым руслом. Вслед за высадкой в Трою было отправлено посольство с требованием вернуть спартанскую царицу Елену (ее похищение было формальным поводом для войны) и увезенные ею богатства. Это требование за давностью лет выглядело абсурдно, и было отклонено троянским царем Приамом.

Первая битва, в которой участвовало не все ахейское войско, а лишь передовой отряд, закончилась для него полным разгромом и бегством. От истребления ахейцев, включая их главных героев, спас отряд Менелая, который еще только высаживался на побережье. С этого момента ахейцы поняли, что война будет затяжной и укрепили естественный ров, образованный старым руслом Скамандра, частоколом. После чего приступили к систематическому разорению Троады, в котором больше всего отличился Ахилл, который в первой и ряде последующих битв не участвовал, предпочитая грабить островные и прибрежные города и малые поселения в глубине троянских земель.

Троянцы, отсиживавшиеся длительное время за крепостными стенами, все же сумели собрать большое войско из своих союзников и выступили против ахейцев. Ахейское войско, праздно проводящее время в своем лагере у кораблей, в это время разложилось. Что позволило троянцам вновь одержать победу в открытом бою. К этому времени относится объезд Агамемноном ахейских отрядов и упреки к вождям, не торопившимся вступить в битву.

Во второй битве перевес поначалу был на стороне ахейцев, но в дело вмешались ликийские лучники, один из которых (Пандар) ранил Мене-лая и тем самым способствовал отступлению его воинов. Кроме того, действующие на фланге фракийцы помогают троянцам переломить ход сражения в свою пользу. На этот раз ахейцы отступают упорядоченно.

В третьей битве троянцы пытаются вновь достичь решительной победы, чтобы затем прекратить разорение Троады отрядами Ахилла. Битва в целом склоняется в пользу ахейцев, а троянцы сдерживают их порыв только у стен Трои. В значительной степени их неудача связана с тяжелым ранением ликийского царя Сарпедона, которого едва смогли вынести из битвы.

Скорее всего, именно к этому моменту относится поединок Париса и Менелая, в котором ни одна из сторон не достигает решительного преимущества. Тяжелые потери заставляют троянцев искать перемирия, чтобы вновь обратиться за помощью к союзникам. Ахейцы тоже должны получить подкрепления, и первыми стараются прервать перемирие, выходя к стенам Трои всем своим войском. Троянцам удается затянуть перемирие, устроив поединок Гектора с Аяксом и большие поставки вина в ахейский лагерь через своих союзников. За это время к троянцам присоединяются дополнительные силы во главе с ликийцем Главком.

Пока собираются союзники, ахейцам кажется, что Троя уже готова пасть. И прекращают переговоры, отказываясь от выкупа за установление мира. Но положение в ахейском лагере резко изменяет эпидемия. Массовая гибель воинов склоняет Агамемнона к окончанию войны. В этот момент происходит ссора с прибывшим в лагерь Ахиллом, который до сих пор в больших битвах не участвовал, зато сильно обогатился в рейдах по Троаде. Войско завидует военной добыче Ахилла и склоняется на сторону Агамемнона, который разрывается между «партией мира» и «партией войны».

После преодоления эпидемии Агамемнон с войском выступает к Трое с полной уверенностью, что город падет. Между тем, троянцы со всеми союзниками уже стоят под частоколом – их армия перед битвой кажется ахейцам невероятно большой. Разведка Диомеда и Одиссея ободряет часть войска, но наутро сражаться оно не готово. Первое яростное наступление отряда Агамемнона сменяется паникой и бегством, другие герои тоже оказываются без поддержки своих воинов и получают тяжелые ранения.

Ахейцы отступают в лагерь, троянцы штурмуют частокол и прорываются к кораблям, которые стремятся сжечь, чтобы этим закончить войну. Раненный Агамемнон и Нестор уже готовы бежать – чтобы спасти хотя бы часть кораблей, но Одиссей и Диомед этому решительно препятствуют. Между тем, троянцам не удается наступать на корабли упорядоченно, а после ранения Гектора их ряды смешиваются и им приходится покинуть лагерь ахейцев. Попытка преследования дорого обходится ахейцам – за частоколом троянцев ждет подкрепление.

Троянцы не уходят от частокола, но проходит немало времени, прежде чем они вновь решаются атаковать лагерь противника. На этот раз частокол преодолевается достаточно быстро и у кораблей вновь завязывается жестокое сражение. Его исход решает внезапное вступление в битву мирмидонцев во главе с Патроколом, которому Ахилл позволяет возглавить его воинов. Войско троянцев ослабляет гибель царя ликийцев Сарпедона. Наступивший вечер заставляет троянцев покинуть лагерь противника.

Наутро Патрокл, вопреки воле Ахилла, увлекает ахейское войско в наступление. Окрыленные вчерашней победой, ахейцы решительно наступают (скорее всего, без отрядов Агамемнона, Менелая и Нестора), и троянцам приходится откатываться к стенам Трои. Но тут сражение приобретает упорный характер и Патрокл погибает от рук Гектора. Ахейцы, потеряв вождя, в котором они видели залог своего успеха, бегут в лагерь. Троянцы вновь осаждают частокол.

В течение ночи (или более длительного периода) происходит примирение Агамемнона и Ахилла и войско консолидируется. Возможно, прибывают подкрепления – прежде всего, из Фессалии. Они присоединяются к Ахиллу.

Перед битвой происходит поединок Ахилла с Энеем, в котором ахейский герой действует неуверенно. Но атака ахейцев на фланг, который в троянском войске занимают фракийцы, на этот раз оказывается очень успешной. Фракийцы оттеснены от бродов через Скамандр и прижаты к ставшему полноводным Симоису. Кровавая резня происходит на речных отмелях. Основная часть троянского войска успевает отступить в Трою, но фракийцы перебиты практически полностью.

Союзники Трои, потеряв своих вождей и понеся серьезные потери, начинают разбегаться. Троянцы ограничиваются вылазками за стены города, и во время одной из них мирмидонцам удается настигнуть их. Гектор отвлекает их на себя, и Ахилл, ослепленный жаждой мести, бросается в погоню.

После гибели Гектора (чем заканчивается повествование «Илиады»), троянцам вновь удается привлечь союзников – по большей части новых. В войну вступают фракийские племена под руководством царицы-воительницы Пенфесилеи, а потом эфиопы под руководством царя Мемнона. В жестоких сражениях Ахилл (возвысившийся над формальным главой ахейцев Агамемноном) одолевает вождей противника, но и сам погибает от стрелы Париса. Парис вскоре погибает тоже от стрелы, и военачальником троянцев становится его брат Деифоб.

Тяжелые потери и гибель Ахилла вынуждают большую часть ахейцев покинуть Троаду, но «партия войны» использует это, чтобы с помощью уловки все-таки проникнуть в город. «Троянский конь» в виде корабля с богатствами (в основном это то, что привез в лагерь ахейцев Приам – в качестве выкупа за тело Гектора), поставленный на колесные повозки, предложен троянцам в качестве трофея. Трофей оказывается за стенами Илиона, и ночью из его чрева появляется небольшая группа, которая нападает на вождей троянцев (убиты Приам и Деифоб) и поджигает город. В наступившей панике лазутчики (во главе с Одиссеем, Диомедом, Неоптолемом, Аяксом Ойлидом) покидают город и уводят с собой пленников – дочерей Приама Кассандру и Поликсену, а также вдову Гектора Андромаху и вдову Париса Елену. Кассандру Аякс Ойлид отдает Агамемнону, и позднее она погибает вместе с ним во время переворота в Аргосе – от рук жены Агамемнона Клитемнестры. Поликсену Неоптолем приносит в жертву на могиле своего отца Ахилла, а Андромаха становится его женой. Елена возвращается Менелаю.

Клитемнестра убивает Кассандру. У нее в руках ритуальный топор лабрис. Что означает: убийство имеет ритуальный характер. С правой стороны мы видим жертвенник, слева – треножник, который обычно служит подарком святилищу. Таким образом, Клитемнестра совершает убийство во имя божества. И это делает сюжет загадочным.

На этом война заканчивается, но между отплывшими от берегов Троады ахейцами продолжаются распри, а дома их ждут без восторгов – длительная война не привела к существенным результатам, изнурив ахейские царства. Судьба всех ахейских вождей (исключая разве Нестора и Менелая) трагична. В Трое тоже происходит борьба за власть – в основном между бывшими союзниками. Пока Троя не попадает под контроль фракийских вождей.

Разорены и погружены в войны ахейские царства, разорена и лишена прежних правителей Троада – это итог Троянской войны.

Часть 2.
Детали

Перед Троянской войной

В самом начале «Одиссеи» мы получаем информацию от вождя тафийцев Ментеса, что накануне Троянской войны Одиссей оказался в далекой стране в городе Эфире и обратился к Илу, сыну Мермера, с целью получить от него смертельный яд для своих стрел. Но Ил, скорее всего, был как-то связан родством с Илионом-Троей (Ил – эпоним Илиона, рядом с Троей курган – «могила Ила»), и поэтому дать яд отказался, опасаясь раздражения «всезрящих богов». Зато яд дал Одиссею отец Ментеса. И об этом сам Ментес рассказывает Телемаху, сыну Одиссея.

О возможном путешествии Телемаха в Эфиру говорят также женихи Пенелопы, насмехаясь над ним. Якобы, Телемах может там попросить яду, чтобы отравить своих ненавистников. Это повтор со слов Ментеса из разговора с Телемахом, который женихи Пенелопы могли слышать. Но это неоправданный оборот для литературного произведения. Настойчивое упоминание Гомером неизвестно где существующей Эфиры вряд ли случайно. Кроме того, упоминается именно Эфира, где Одиссею было отказано в яде, а не Тафос, где он его получил.

Городок Эфира существует в северо-западной части Пелопоннеса, но он никак не подходит для обозначения отдаленного места, куда мог прибыть Одиссей в поисках яда. Идентичность имен разве что свидетельствует, что Эфира, где проживает Ил, относится к микенскому миру. И позднее переселенцы оттуда основали город с идентичным названием.

Попытка разобраться в том, кто такие Ил и его отец Мермер, к сожалению, не дают результата. Мы знаем лишь Мермера, связанного с Ясоном и Медеей. Если это их сын (по одной из версий), то он был убит в младенчестве вместе с братом самой Медеей. Впрочем, это версия недостоверная, отдающая позднейшими трагедийными передержками в духе кровавых сюжетов Еврипида и морализаторства Сенеки. По еще одной из версий Мермер, сын Ясона, в юношеском возрасте либо погиб на охоте, либо был убит коринфянами после бегства Медеи. По имени брата Ферет назвал своего сына. А его внук Ил знал тайну изготовления яда как родовое таинство, идущее от Медеи.

Ферет и Мермер локализуются исходно в Коринфе, но после безобразий Медеи (измены и заговоры) ей пришлось бежать в Фивы, а затем в Афины, бросив Ясона и своих детей. Медея всюду подчиняла себе властителей и героев (в Коринфе – Сизифа, в Фивах – Геракла, в Афинах – уже престарелого Эгея). Судьба Ясона неясна – по одной версии, он с Медеей вернулся к колхам, по другой – ретировался в родной Йолк (Фессалия, впоследствии город назван Фтией, где правил Пелей, отец Ахилла), по третьей – покончил с собой в Коринфе (или был убит коринфянами), по четвертой – жил в забвении рядом со своим кораблем «Арго», где и умер.

Ясно лишь одно: сын Ясона Ферет мог оказаться где угодно – в мире, доступном древним микенцам (которых мы привыкли называть «греками»). Но вряд ли дальше Малой Азии, которая считалась «далекой страной» только потому, что путь туда мог быть осложнен морской непогодой. И три дня пути при хорошей погоде могли закончиться многомесячным ожиданием попутного ветра в какой-нибудь недружелюбной стране. Ключница Евриклея также говорит о путешествии Телемаха в «отдаленную чужую землю», когда он отправляется в Пилос, до которого всего полдня морского пути (ночь и утро).

Троада для Одиссея могла быть «далекой страной», и предположение о том, что Ил – это имя сына Ферета, данное по месту пребывания, вполне логично. Как логичен и отказ Одиссею в его просьбе дать яд (или рецепт яда) для стрел его воинов. Может быть, яд позднее получил Филоктет, который им и воспользовался при осаде Трои в заключительной фазе войны.

Наша версия вполне могла бы иметь право на существование, если бы не генеалогическая несуразица. Филоктет был спутником и оруженосцем Геракла и моложе его на поколение. Ясон, с которым Геракл плавал на «Арго» вряд ли был заметно моложе Филоктета. Сомнительно, чтобы правнук Ясона мог быть современником Троянской войны, в которой Филоктет, несомненно, участвовал. Мы вынужденно приходим к мысли, что упомянутый в «Одиссее» Ил – это только эпоним. Имеется в виду не конкретное лицо, а «земля Ила», то есть Троада. Одиссей не получил яда в Троаде и обратился к тафийцам (возможно, живущим на Кипре в городе Пафос, чье название произошло от трансформации названия «Тафос»).

Попутно отметим, что Ментес прибыл на Итаку для обмена железа на медь. Из далекой страны тафиев. Что дает нам информацию о том, что микенские греки еще не умели добывать железо, а обрабатывали его очень примитивно. Изделия из железа упоминаются у троянцев, когда пленники ахейцев предлагают их для обмена. Но Гомеру явно неизвестно, что это за «изделия». В «Илиаде» и в «Одиссее» дважды поминается набор железных топоров. Они служат вовсе не для работы, а в качестве богатства. Именно поэтому они ценны в наборе, а не каждый топор по отдельности. Сначала Ахилл их выставляет в качестве приза на погребальных играх в память Патрокла. Затем топоры появляются во время испытания Одиссея после возвращения на Итаку. И тоже в наборе. Ни слова не говорится о том, для чего они нужны.

Из этого мы можем заключить, что «железный век» для тафиев уже наступил, а для ахейцев и троянцев – еще нет. Именно поэтому они сражаются «острой медью», не имея железного оружия. А более прочные бронзовые изделия кажутся им божественными – как щит и доспехи Ахилла.

Возвращаясь к беседе Телемаха с Ментосом, зададимся вопросом: зачем Одиссею нужны были ядовитые стрелы, если он не взял свой лук на Троянскую войну и воспользовался им только по возвращении на Итаку через два десятка лет? Кроме того, мы знаем лишь единственный факт применения ядовитой стрелы под Троей – такой стрелой был поражен насмерть Парис.

Лук подарил Одиссею герой Ифит, сын Еврита, во время их встречи в Лакедемоне – задолго до Троянской войны. Еврит был искусным стрелком и правил в Эхалии, локализация которой неточна – на Эвбее, в Мессении, в Фессалии, в Аркадии. Следов Эхалии не осталось – она была разорена Гераклом, а Еврит и его сыновья убиты. Что свидетельствует о том, что лук Одиссею достался еще в ранней юности.

Так почему же знаменитый лук не попал под Трою, а остался дома? Это может объясняться тем, что лучники в ахейском войске не пользовались почетом. В «Илиаде» несколько раз герои пренебрежительно высказывались о лучниках. Это была легкая пехота, которая сражалась, не сближаясь с противником на дистанцию броска копья. И это считалось позорным – избегать рукопашной схватки. Поэтому вождь и герой не мог брать в руки лук. Хотя Парис пользуется луком очень успешно. И остановить его может только другой лучник – ахейский вождь Филоктет. Причем именно Филоктет применил отравленную стрелу (о чем сказано в «Малой Илиаде»), выпустив ее из лука Геракла. Прослеживается параллель: Геракл убил Еврита и его сына Ифита, а лук знаменитого стрелка Еврита оказался у Одиссея; Геракл же свой лук подарил Филоктету. Причем, в «Одиссее» главный герой упоминает между делом: «Луком один Филоктет меня побеждал неизменно».

Филоктет появляется в ахейском войске, именно потому, что никто не может одолеть Париса, разящего противника с дистанции. Парис становится главным героем троянцев после гибели Гектора. Остановить Париса может только лучник. Лучшего лучника приходится поискать: Филоктет не принимает участия в Троянской войне, поскольку по пути к Троаде на корабельной стоянке его укусила змея. За десять лет войны Филоктет не вылечился или предпочел войне какие-то другие занятия. Он не захотел участвовать в походе, удобно устроившись на Лемносе.

Мы имеем либо обрывок сюжета, который не в состоянии расшифровать, либо намек, что перед Троянской войной Одиссей отправился в Троаду с разведывательной миссией (может быть, прослышав об отравленных стрелах троянцев). Миссия оказалась в меру успешной: рецепт яда был им найден, но не в Троаде. Правда, этот рецепт не пригодился вплоть до последней фазы Троянской войны, и использован он был не Одиссеем, а Филоктетом. Множество надуманных деталей оставляют нам лишь одно: Одиссей пытался что-то выведать в Троаде. И, может быть, по собранной им информации, предпочел уклониться от похода против Трои, в котором до этой поры намеревался участвовать. Разыграть сумасшествие не удалось, и тогда Одиссей приложил все силы для организации похода.

Троя и/или Илион?

В «Илиаде» название Илион встречается 106 раз, а Троя – 53 раза. В «Одиссее» картина обратная – Троя упоминается 36 раз, Илион – 19 раз11
  Можно встретить и другие данные. Различия в статистике у разных авторов объясняется учетом или отсутствием учета некоторых грамматических форм одного и того же слова.


[Закрыть]. Мы предполагаем, что «Илион» – это название сакральное, название цитадели. А Троя – название самого города (включая Нижний город). Сопутствующие определения с очевидностью разделяют оба названия. Общее для них – только наличие крепостной стены (ευτείχεος – «добростенная», «крепкостенная»), которое используется для Трои 2 раза, для Илиона – 4 раза. Остальные определения не совпадают.

Троя – это широко раскинувшийся город с просторными улицами (5 упоминаний) и красивыми крепостными башнями, большими воротами и плодородной землей (в двух разных формах всего 8 раз повторяется эпитет о тучной земле). Последнее, скорее всего, относится не к городу, а к стране. Также Троя – это город Приама, великий город.

Реконструкция Илиона

Илион – это совсем другой объект. Это священный, неповторимый, неподражаемый и даже наводящий ужас город. Который при этом хорошо построен, и в нем удобно жить, хотя в нем и дуют сильные ветры. Он красив и славится хорошими жеребятами (eupolos).

Все эти характеристики вполне однозначно свидетельствуют: Троя – большой город, Или-он – его священный центр. Троя просторна, а на возвышенности размещен Илион – оттого там и дуют сильные ветры.

«Конская» тема является для троянцев священной, относится она именно к сакральному центру. Неслучайно у Гомера только троянцы (и никакой другой народ) характеризуются как hippodamoi – конеборцы. Такое определение встречается в «Илиаде» 19 раз. Правда, такое же определение относится к 9 героям, не все из которых троянцы (Антенор, Атрей, Кастор, Диомед, Гектор, Гиппас, Гипенор, Фарасимед, Тидей).

Троя не называется «святой» (Ιερή) ни разу. Но таковыми Гомер считает Фивы, Пилос, Афины и др. И Илион (23 раза). Трое повезло лишь однажды – «святыми» названы ее зубцы, вероятно, венчающие стены. Илион 7 раз называется «крутым» (имеются в виду крутые склоны холма) и 7 раз «ветреным». Троя этих эпитетов не имеет. Эпитеты «крутая», «высокая», «доброконная» применяются исключительно к Илиону. Илион однажды называется «обрывистым», а Троя однажды – крепкобашенной.

Существенным является отсутствие у Гомера именования народа по названию крепости – у него нет «илионцев» или «илийцев». Зато город определяется как «город троев» – город троянцев (Τρώων πόλις). В то же время этот эпитет относится к любому городу Троады – о чем свидетельствует негодование Ахилла, что Агамемнон получает львиную долю добычи от захвата цветущих городов троянцев. То есть, Троя и троянцы тесно связаны: название народа и столичного города совпадают. Тем не менее, «Илиада» не знает названия страны, в которой живут троянцы. Троя – однозначно город. Наименование «Троада», которым пользуемся и мы, относится к постгомеровскому периоду.

У Гомера встречаются три термина, обозначающие город – πόλις, πτόλις, πτολίεθρον. Первый термин самый распространенный и применен у Гомера 204 раза. Второй термин встречается у Гомера только 32 раза, но ни разу не отнесен к Трое. Третий термин из 31 применения у Гомера в 26 случаях сопровождается эпитетом, что относит его к диалектам микенского происхождения (северо-эолийский диалект, характерный для Кипра и Фессалии). При этом Илион назван πτολίεθρον 6 раз, а πόλις всего три раза. Троя названа πτολίεθρον лишь в одном случае и обозначает «град троянцев», в аналогичных случаях (в том числе и с эпитетами) Гомер предпочитает πόλις.

Столь резкое различие между Троей и Илионом создает соблазн представить их как два разных топонима, соединенных у Гомера в результате напластований различных эпох. Если не верить, что поэмы Гомера есть цельные и выверенные в сюжете и языке произведения, то возникают чудовищные трудности, которые занимают исследователей изощренными доказательствами того, что тексты Гомера прямо опровергают. Реконструировать древнюю историю становится невозможно – она заполняется множеством в разную меру обоснованных версий, подкрепленных ухищрениями в обход Гомера. И это тупик. Поверить Гомеру гораздо проще и продуктивнее.

Наше предположение о том, что Илион и Троя – два названия, относимых к одному географиескому пункту, не посягает на Гомера, а позволяет понять его, выделяя смысловую нагрузку двух топонимов.