Текст книги "Файролл. Два огня"

– Сама ты «Мэ», – послышался голос Мариэтты. – Сама ты икона.

– Есть такое, – согласилась с ней Шелестова и застыла в изящной позе. – Икона стиля. А еще я классно танцую в стиле «Вог».

– Это-то тут причем? – заинтересовался я неожиданным переходом ее мысли.

– Не знаю, – пожала плечиками Шелестова. – Навеяло. Я чего зашла-то – есть предложение перенести веселое празднование моей днюхи на один день раньше, на пятницу. Мы бы тогда там две ночи провели, благо дом большой, всем место найдется. В субботу, с похмура, на санках бы покатались или даже на лыжах походили, а потом в баньке попарились. Раздельно, конечно. Девочки без мальчиков, ну а мальчики – с пивом. А в воскресенье – домой.

– Чего это? – возмутился Стройников. – Я, если что, могу и не раздельно. Для экономии пара.

– Тоже не согласна, – поддержала его Таша. – Эти хмыри мне не нужны, но против пива я ничего не имею. Особенно если с рыбкой его употреблять.

– А можно я не поеду? – подала голос Ксюша. – У меня на пятницу и субботу планы есть.

– Нельзя, – сказала как отрезала Шелестова. – Знаю я твои планы – мучного накупить и сериалы смотреть два дня подряд. Нечего от коллектива отрываться, понятно? А этих павианов ты не слушай, до свального греха не дойдет, не бойся.

– Снова протестую, – было вякнул Стройников, но тут же замолчал – судя по всему, ему дружно показала кулак половина редакции.

– Я не против, – наконец мне удалось вклиниться в беседу.

– Не против чего конкретно? – озадачилась Шелестова. – Версий-то было много накидано. Не против пятницы, или пива, или Кубы? Опять же – прозвучало что-то и про свальный грех.

– Шеф, не делай ошибку, – заорал Стройников. – Выбирай нужную версию!

– Ша, Геннадий! – рыкнул я. – Жениться тебе надо, вот что, тогда и с версиями все в порядке будет. Что я, что Петрович – мы в твои годы уже по первому разу развелись уже, а ты все как мальчонка бегаешь.

– Петрович не разводился, – меланхолично уточнил мой приятель из своего угла. – Потому что Петрович и не женился.

– Хотелось бы конкретики, – Шелестова пританцовывала на месте. – Просто скоро Виктория Евгеньевна вернется, у нее свои взгляды на все происходящее, а я сегодня не настроена злословить. Я сегодня добрая.

– Добрая-добрая! – одновременно прокомментировали ее слова Стройников, Жилин и Таша. Не сговариваясь. Однако – совсем коллектив притерся друг к другу, радостно!

– Пусть будет пятница, – согласился я. – Предлагаю так – часов до двух поработаем, и отсюда все к тебе и отправимся. Даже с учетом пробок, часам к пяти-шести будем на месте. Да, вот еще что. Я люблю глинтвейн.

– Кто же его не любит, особенно зимой? – Шелестова потерла руки. – Ну и ладушки, тогда транспорт я заказываю на пятницу.

– Два дня калдырить будем, – скорее всего, Самошников адресовал свои слова Геннадию. – Круто.

И две глотки пропели что-то вроде: «И за борт ее бросает в набежа-а-а-а-авшую волну!».

– Вот Юшков порадовался бы, – заметил Самошников.

– А кто такой Юшков? – спросила Ксюша, не заставшая нашего «синяка».

– Был такой, тоже из первого набора, он вместе со мной, Димоном и Викторией Евгеньевной в редакцию пришел еще тогда, когда ее толком не было, – Стройников хмыкнул. – Дурак оказался несусветный – сначала просто выпивал, потом забухал, потом с ханыгами из спортивной редакции связался, и в результате отсюда с треском вылетел. Всему меру надо знать потому что. Димон, подтверди?

Надо же, я про Юшкова и забыл уже совсем. Впрочем – чего мне о нем думать? У человека был шанс, он сам его в унитаз спустил. Если бы мне в молодые годы такое, как здесь, подбросили – я бы, может, и в армию бы не пошел. И вся жизнь по-другому сложилась бы.

Вообще – страннейшее дело эти перекрестки судьбы. Нет, жизнь постоянно подбрасывает нам выбор своего пути, это нормально. Поступи так – и все пойдет по одному сценарию, поступи эдак – и по-другому. Но бывают события, которые определяют не просто то, как пройдет твой следующий день, а то, как ты потом будешь существовать в этом мире годы, а то и десятилетия.

Вот не выскочил бы лет десять назад у меня на монитор компьютера спам-сайт о трудоустройстве, где висело предложение от редакции газеты «Московский вестник» о найме на работу сотрудников, – и не сидел бы сейчас здесь, в этом кабинете. Ведь мне буквально через день после того, как я сходил сюда, в это самое здание, на собеседование с Мамонтом и дал свое согласие на его предложение поработать у него, позвонил знакомый и предложил место в своей фирме, от которого я в другой ситуации не отказался бы. И журналистика потеряла бы… Хотя ладно, не стоит себе врать – ничего бы она не потеряла. Но вот моя жизнь точно покатилась бы по другой дороге, с другими ухабами и поворотами. А всего-то вроде делов – один клик мышкой и не слишком хорошая работа «спамогасителя». Что это – судьба, рок, предначертание? Я не знаю.

Пока я размышлял о том, как судьба играет с человеком, от корректоров вернулась Вика.

– Слушай, я тут подумала, – вошла она в мой кабинет, прикрыла за собой дверь и понизила голос. – А может, и правда помочь этому Костику? Жалко его, он весь какой-то скукоженный, неухоженный, замурзанный. Да и это наше недоразумение… А так – может, хоть прыщи у нее пройдут.

– Ты сейчас о том, чтобы свести его с Мариэттой? – вытаращил глаза я. – Это не помощь, это приговор. Вик, я пошутил!

Конечно, у меня даже и мысли не было о том, чтобы подкинуть «головастику» такую подлянку. Его и так жизнь обидела, стоит ли усугублять? У меня в планах было что-то вроде «свидания вслепую», да и то в личных целях. А Вика-то размахнулась вовсю, готов поспорить – она уже их свадьбу планирует.

– Да ладно тебе, – Вика укоризненно покачала головой. – В каждой шутке есть доля правды. Они на самом деле чудно дополнят друг друга – оба мосластые и не от мира сего. Тем более что тебе и делать ничего не надо будет особо – я сама все проверну.

– Тебе-то это накой? – удивился я. – Других забот нет?

– Когда женщина счастлива, то она хочет, чтобы и другие были счастливы, – назидательно произнесла Вика. – Ну, кроме лучших подруг, конечно. Этим чем хуже – тем лучше, так свое личное счастье ощущается еще сильнее и всегда есть кого пожалеть.

– Как у вас все непросто, – поразился я – Мы-то просто пьем.

– Слушай, а давай его возьмем в субботу с собой? – предложила Вика. – Снег, романтика, шашлык. Идеальная атмосфера для романтического знакомства.

Ну, не знаю, как слово «романтика» соотносится с костлявой Соловьевой и взъерошенным горе-шантажистом.

– Договаривайся с Шелестовой, – решительно сказал я. – Это – без меня. И потом – мы не в субботу едем, в пятницу.

– Почему? – нахмурилась Вика. – Вроде о субботе речь шла?

– Переигралось, – пояснил ей я. – Решили отбыть в пятницу, во второй половине дня. Чтобы все удовольствия буколического бытия вкусить. Горки, лыжня, баня и так далее.

Вика против, судя по всему, ничего не имела, но ей явно не понравилось, что какое-то решение приняли без нее. Нет, вот все в ней хорошо, но эта её властность – это что-то. Во что подобные замашки превратятся лет через десять – страшно представить. Хорошо бы не дожить…

– Все! – предварил я ее реплики по этому поводу. – Я согласие дал, а по остальным вопросам – к Шелестовой. И с этой сладкой парочкой тоже сама решай. Если понадобится мое участие – я всегда готов, но только как исполнитель, а не как идеолог.

– Другого и не надо, – захлопала в ладоши Вика и совсем тихо сказала: – Вот только… Может, с этой стервой ты сам поговоришь? Мне у нее что-то просить совершенно неохота. Ты же знаешь, как мы друг с другом не ладим?

– Не «мы», а «ты», – совершенно справедливо заметил я. – Елена никогда первая не начинает, это ты вечно на рожон лезешь.

– Ну и целуйся со своей Шелестовой, – насупилась Вика. – Со своей Леночкой.

– Это прямое указание или сарказм? – уточнил я. – Ты же знаешь, я для тебя все всегда готов сделать. Скажешь целоваться – буду…

– Скотина ты, Никифоров, – Вика зашла за мое кресло и обняла меня за шею. – Ты безответственный, беспардонный, безалаберный, бессовестный…

– Виктория, тебе надо писать книгу, – сообщил ей я, накрывая ее ладони своими. – Я и название придумал уже. «Словарь синонимов для семейной жизни».

– Не-го-дяй, – меня чмокнули в макушку. – Хорошо хоть не лысеешь пока, как мой папка. Хоть что-то. Ладно, сама с ней поговорю, она такие авантюры тоже любит. Правда, боюсь, она из хорошего дела шоу устроит, но это ладно. Домой вместе едем, или ты раньше свалишь, как обычно?

– Как обычно, – подтвердил я. – Но исключительно для того, чтобы перед визитом наверх поужинать с тобой. В полвосьмого я уже выйду из игры и буду за столом. Я хоть и бессовестный, но легко обучаемый, и твои слова запомнил. И то – все игра да пьянки, а с тобой время совершенно не провожу.

– Неужто начал взрослеть? – ахнула Вика и посмотрела в окно. – Точно сегодня снег пойдет!

Угадала – снег пошел. Когда я вышел из редакции он лениво начал падать с неба мелкими снежинками, а когда мы подъехали к зданию «Радеона», света белого видно уже не было – так сильно завьюжило.

По дороге я размышлял о том, что надо бы Шелестовой подарок купить. Нет, не общий, на это мы с народом скинулись уже, и собранную сумму вручили Ксюше, назначив ее нашим постоянным казначеем. Подобная персоналия всегда есть в любом коллективе, она выбирается методом исключения, проще говоря – из тех, кто не сможет отказаться. Она, конечно, пробормотала: «Да я и не знаю, как чего», на что я сообщил народу, что в понедельник жду их предложений по предмету подарка, ибо это дело общественное. Победитель, тот чья идея будет самой козырной, получит право… На что-нибудь.

Но сейчас я думал о чем-то таком, что я подарю ей лично от себя. Собственно, почему мне хотелось это сделать, я не знал, но особо в этом и не копался. Скорее всего, мне было стыдно за Новый Год. Хотя, возможно, мне просто хотелось сделать приятное хорошему человеку, тем более что мое нынешнее финансовое состояние это позволяет.

Вот только что? Тут цацка или что-то такое не пойдет, тут нужно нечто с подвывертом, может даже и недорогое – но оригинальное. Интересно, Лика работает еще? Она девчонка креативная, на пару мы с ней можем что-то придумать. Самому мне идеи нынче в голову не идут. Можно еще по сети полазить, пожертвовав получасом, в ней чего только нет.

– Уффф, – прокряхтел я, входя в холл и отряхиваясь от снега, которым меня замело буквально за минуту, потраченную на то, чтобы дойти от машины до входа. – Однако – разбушевалась стихия.

– Так матушка-зима, что ты хотел, – пояснил мне знакомый голос. – Спинку отряхнуть?

Дарья, чтобы ей!

– Привет, – я повернулся к рыжеволосой красавице, в глазах которой скакали до боли знакомые бесенята. – Дежуришь сегодня?

– Ага, – та скользнула взглядом по моим рукам и радостно улыбнулась. – Вот, обед, решила пойти кофейку попить. Компанию не составишь?

А где «вы», «Харитон Юрьевич»? Хотя после того брякания пряжкой ремня в подсобном помещении – какое уж там «вы».

Я прислушался к себе – томления не наблюдалось, кровь не закипала, тумана в голове не было. Вроде все нормально, но кофий с ней пить не пойду, от греха.

– Да я как-то не ценитель этого дела, – развел руками я. – Не понимаю вкуса. И в целом – ну их, кафетерии, я лучше дома чайку попью.

– Хорошо, пошли к тебе, попьем чаю, – Дарья лучезарно улыбнулась. – Чай – так чай. Твоя-то вернется только часа через четыре, не раньше. Чайник, а то и два выпить успеем.

Экая настырная. Но какая симпатичная! Рыжая, с веснушками… И потом, – когда оно само в руки идет – это дураком надо быть, чтобы отказываться.

В кармане у меня зазвонил телефон, вырвав меня из мыслей о грехопадении. Лицо Дарьи на секунду перекосилось, и она еле слышно недовольно зашипела.

– Ага, – ответил я на звонок, стряхивая с себя неприятно-знакомое оцепенение и изобразив извинительную улыбку – мол, «сорри».

– Киф, это я, – Вика явно была довольна собой. – Шелестова дала добро, ей эта идея понравилась, она назвала ее «забавным перформансом». Ну, оно и понятно, для этой шалавы люди – способ развлечься. Так что тебе надо будет поговорить с Костиком, а я подготовлю Соловьеву. Але! Ты меня вообще слышишь?

И не верь после этого в женское чутье. Вот как она позвонила так вовремя? Нет, против непосредственно грехопадения я ничего не имею, но вот конкретно с Дарьей как-то не слишком разумно это делать. Хоть она и красавица, но есть в ней что-то не то, я это еще тогда понял, на встрече Нового Года. Слишком уж много в ней животного магнетизма, что наводит на нехорошие мысли. Чересчур много. Неестественно много.

Я сделал ей ручкой, снова скорчив некую гримаску, которую можно было расценить как покаянную, и быстро-быстро, не оборачиваясь, зашагал к лифту.

Глава двадцать вторая
действие которой происходит в практически безлюдных местах

Назир стоял там, где я его и оставил в прошлый раз. Ну, оно и понятно – он же не живой, ему есть-пить не надо, в туалет тоже ни к чему бегать. Кстати – а вот интересно, что происходит после того, как игрок выходит из «Файролла»? К примеру, – вот я вышел – и Назир так и стоит тут до моего возвращения, буравя раскосыми глазами проходящих мимо людей и сурово говоря им:

– Проходи мимо, нечего тут!

Или эта данность только для меня, поскольку я на ней квестами повязан, а в остальное время Ромул, как ему и положено, работает казначеем, а Назир… Ну, тоже чем-то занимается.

Впрочем – какая разница? Эти технические подробности все равно мне жизнь не упростят. Так что – пора в пустыню.

– Ну, как дела? Сидит наш красавец? – деловито поинтересовался я у ассасина, тот степенно кивнул.

– Ваша милость! – раздался из-за двери какой-то просто мычащий голос Ромула. – Выпустите меня! Пожа-а-алуйста! Мне очень надо!

Я распахнул дверь, и казначей со скоростью пули промчался мимо нас по коридору прямиком к резной двери, на которой было искусно выжжено два нуля. Через мгновение оттуда раздался его облегченный вопль:

– Всю ночь не выпускали! Изуверы!

Не угадал я. Никогда бы не подумал, что НПС мечтают об удобствах.

– Он тебе так не нравится? – уточнил я у Назира и получил в ответ утвердительный кивок. – Мне тоже. Молодец, одобряю.

Мне показалось, или Назир улыбнулся? Нет, он со мной совсем человеком станет.

– Уффф, – Ромул подошел к нам, счастливо улыбаясь. – Нельзя так с людьми, месьор Хейген. С ними надо это… Помягче как-то.

– Ну, извини, – развел руками я. – Куплю тебе горшок на будущее. Хороший, фаянсовый, вместительный.

– Купите, – с готовностью согласился Ромул. – Горшок вещь хорошая.

Ну да, ему что не купи – все хорошо. Главное – халява.

Вам предложено принять задание «Всего и побольше».

Данное задание является стартовым в цепочке квестов «Предприимчивый пройдоха».

Условие – разными способами добиться того, чтобы Ромул проникся к вам теплыми чувствами.

Награды:

1000 опыта;

Получение следующего квеста в цепочке.

Награды за выполнение всей цепочки заданий:

16000 опыта;

Уникальная скрытая цепочка заданий, которую может выдать только этот НПС;

Уникальный предмет из заначки Ромула, соответствующий классу игрока;

Редкий предмет из заначки Ромула, соответствующий классу игрока;

100 единиц к показателю «Здоровье»;

Пассивное умение «Проныра».

Внимание!

Денежная награда в данной цепочке не предусмотрена. Ромул для этого слишком прижимист.

Принять?

О как. Вот правда – неожиданно. И, что примечательно – этот квест я приму, почему бы и нет? Он ни к чему меня не обязывает, совершенно. Сложится – хорошо, не сложится – да и шут с ним.

– Так, выдвигаемся! – я хлопнул в ладони. – Чего тянуть?

– Я сейчас, – Ромул юркнул за дверь своего убежища, чем-то там погрохотал, и снова появился перед нами.

В руке у него была лопата, за плечами котомка немалых размеров, ну а на голову он напялил что-то вроде войлочной панамы. Отдельно замечу – на поясе человека мирной вроде профессии красовался внушительных размеров «свинокол».

– Теперь – пошли, – с готовностью предложил он.

– А? – я показал на диковато смотрящуюся панаму.

– Так там жарко, – пояснил казначей. – Солнце.

– Понятно, – я перевел взгляд на лопату.

– Захоронку вскрыть, – на лице Ромула появилась хитрая улыбка. – Я как раз по этому поводу поговорить хотел. Места там неспокойные, боюсь, что разбойники могут на меня напасть, когда я откапывать свое добро буду. Светлейший месьор, вы, с вашим героизмом, с вашей добротой, можете помочь своему преданному соратнику. Да что соратнику – практически наперснику.

– Ты еще скажи – наследнику, – скептически заметил я. – И потом – когда именно ты собираешься копать свою ямку?

– А почему бы и нет? – казначей стукнул черенком лопаты по камню пола. – Кому еще передать власть и имущество? Кто, кроме вашего верного Ромула, их сбережет и преумножит? Эльфийка эта вечно бегает – хвост трубой, да и не жена она вам, гном туповат, у короля своих забот полон рот, а дочку вы изгнали. И правильно сделали – чтобы у такого великого человека как вы – и была такая наследница? Ни ума, ни манер, ни кожи, ни рожи, уж извините меня за прямоту, ваша светлость. Не в вас она пошла, не в вас. Не хочу кидать тень на ту, кто была ее матерью, но есть у меня сомнения, что и не вы её…

– Но-но, – как-то даже опешил я. – За словами следи!

– Она была достойная женщина, это несомненно, – немедленно поправился Ромул. – Так что, может, это не она согрешила, а мать ее. Через поколение передалось нездоровое наследие – и вот результат!

– Она была вилиса, – забавно, что он на это скажет?

– Вилиса? – Ромул поперхнулся. – Ваша светлость спутался с вилисой? Ну вы и б… Большой оригинал! Но тогда многое становится понятно. И ваше решение теперь выглядит не просто разумным, а политически верным.

– Какое именно? – поинтересовался я.

– Сделать именно меня вашим наследником, – немедленно сообщил Ромул. – Вилисы – они шустрые! Вы еще остыть не успеете, а дочка эта ваша крылатая тут как тут будет – подавай ей и отчий дом, и отчие богатства.

Ну и хват! Был бы он настоящим человеком, не цифровым – я бы его там, в песках и прикопал бы, от греха.

– Ты не каркай, – неожиданно сказал Назир. – И запомни – если с мастером Хейгеном хоть что-то случится, я тебя на куски порежу, замариную, зажарю и собакам скормлю.

О как. Но Ромул притих, хотя глазки поблескивают.

– Так, – откашлялся я. – Наследство я завещаю фонду защиты одиноких фэйри. Их в Файролле очень мало осталось, всего двадцать девять штук. И все девочки.

– Значит, они все равно вымрут, – подал голос Ромул. – И потом – зачем фэйри деньги? Что они с ними делать будут?

Так тут и фэйри есть? А я пошутить хотел.

– Копить, – рявкнул я. – Все, давай, переноси нас к пустыне Гуль-Хаббит.

– К оазису Туссатр, – уточнил Ромул. – Мы вроде о нем говорили?

– Мне не нужен оазис, – начал злиться я. – Мне нужна пустыня.

– А как же моя захоронка? – казначей явно был настроен стоять на своем. И ведь понимал, подлец, наверняка, что деваться нам некуда. – Ваша милость, но так не пойдет. Не хочу показаться непочтительным, но…

– Короче, – приказал я.

– Идем в пустыню, потом в оазис, – быстро протараторил Ромул. – Там выкапываем мои дене… Вещички и возвращаемся сюда. Свитки перемещения – за ваш счет. Заметьте – я вам верю, сначала веду в пустыню, зная, что вы меня не обманете. Благородство не позволит.

– Ишь ты, – присвистнул я. – И охрана твоей тушки тоже на нас?

– Я ваш слуга, это ваш священный долг, – раболепски склонился Ромул.

– Ты прохиндей, – обличительно ткнул я пальцем в его макушку, прикрытую панамой. – И кое о чем забыл.

– О чем? – поинтересовался казначей, не разгибаясь.

– О том, что мне, как твоему господину, принадлежит все твое добро, – тут я лукавил, он мой слуга, а не раб. Но почему бы и нет? – По идее, я могу поджарить тебе пятки, узнав, где находятся и оазис, и пустыня, а после обойтись без тебя. Кстати – а я так и сделаю. Назир, позови-ка мне брата Миха.

– Не надо пятки, – Ромул распрямился, его лицо было серьезно. – И Миха не надо! Хорошо. Десять процентов ваши.

– Ты мне еще поторгуйся, собака, – добродушно погрозил ему кулаком я. – Две трети мои. Одна, так и быть, твоя.

На этот раз уважение в глазах Ромула было неподдельное. Фу ты, а то я уж подумал – не переборщил ли?

– Невозможно это, – твердо, хоть и почтительно, сказал он. – Двадцать процентов вашей светлости – но не больше.

Наверное, следовало бы еще поторговаться, просто из любопытства – до чего бы дело дошло, но времени было жалко. К тому же я в любом случае продвинулся вперед – из «милости» «светлостью» стал.

– Ладно, четверть моя – и шабаш, – рубанул рукой по воздуху я. – Плюс с меня свитки и охрана. Но сначала – пустыня. Слушай, я сейчас выходить из себя начну.

– Идет, – со вздохом согласился Ромул. – Давайте свиток. Как я могу не верить своему повелителю, он ведь не может меня обмануть? Ведь не может?

Редкий пройдоха и словоблуд. Интересно, в глазах Старика я не так же выгляжу? Надеюсь, что не так. Иначе… Бррррр!

Взмах свитком – и мое лицо обжигает ветер пустыни. Барханы, пустота, и только на горизонте торчат какие-то три пальмы, создавая пусть хоть унылый – но пейзаж. Впрочем, как выяснилось, не все так печально – у нас за спиной, практически в шаговой доступности оказался оазис, тот самый Туссатр. Он выглядел куда приятней и просто-таки манил к себе свежими красками зелени.

– Никогда не любил эту местность, – надвинул панаму на уши Ромул – Воды нет, растительности нет… Проклятое место. Только змеи кругом да песок этот.

– Чего ж ты тут тогда ошивался? – резонно поинтересовался у него я.

– Так заработок хороший, – казначей поправил котомку за плечами. – Караваны-то водить. Туда-сюда сводил – вот тебе и десяток золотых. Хе-хе.

Нет, все-таки теплая у меня компания НПС подобралась в результате. Один другого краше. Это даже не кунсткамера, это как-то по-другому называется.

Я открыл карту и приятно обрадовался. Оказывается, отметка, которую мне поставил Бахрамиус, была не такой уж и бестолковой вещью. Вместо непонятного и бесформенного красного пятна, обычно обозначавшего радиус, в котором находится искомое, у меня теперь стоял вполне себе четкий маленький кружочек, по сути сводящий поиски Джавы Детта к минимуму. Разумно. Так просто, не попав сюда, ничего не увидишь, но уж коли добрался – получай награду за упорство.

Теперь главное, чтобы этот кружочек обозначал именно Джаву, а не его могилку. От этих паразитов под командой Костика чего угодно ждать можно. Вместо беседы с одичавшим магом я могу получить задание вроде «Призови дух и спроси у него». Кстати – если этот Детт еще жив и в самом деле такой мизантроп, как бы под раздачу не попасть. Шарахнет файерболом, как памятный маг-алкаш из Архипелага – и все, поминай как звали.

– Пошли, – я двинулся в сторону трех пальм. – Чего стоять?

– Ваше сиятельство, – Ромул остался на месте. – Может – ну его? Пустыня эта и все такое… Я согласен на тридцать процентов, пошли в Туссатр.

– Извини, родной, – щелкнул я его по краю панамы. – Нам туда надо, у нас там дело. Впрочем – ты иди себе в свой оазис, рой ямку, а мы потом подтянемся. Слово чести даю – придем, не сомневайся.

– Да это я не сомневаюсь, – невесело пробормотал Ромул, заставив меня подумать о том, что он темнит. Что-то в этом оазисе не так. – Просто в пустыне разделяться – это плохая идея. Очень плохая. Я с вами пойду.

– Пошли, – согласился я. – Отчего нет?

Надо заметить, что, против моих ожиданий, Ромул не начал канючить через двадцать-тридцать минут пути. Он знай себе вышагивал по пескам с лопатой на плече, что-то мурлыкал под нос и время от времени озирался.

– Ты чего головой вертишь? – спросил я у него наконец.

– Места тут лихие очень, – отозвался он. – Здесь никогда не знаешь, с какой стороны беду ждать. Может – разбойники нападут, а может, и буря налетит. Опять же – города есть, занесенные песком, найти такой – за удачу. Я лично одного человека знал, он вот так же себе по пустыне шел-шел, да и набрел на заброшенный город. Повезло ему, озолотился. Правда, потом его все равно зарезали, но это уже несущественно.

– Зачем тебе столько золота? – удивился я. – Семьи у тебя нет, на себя ты ничего не тратишь – так какой в нем смысл?

– Я коплю золото не ради выгоды, а ради идеи, – сообщил нам Ромул. – А идея у меня одна – купить себе личное баронство на Западе, с титулом, землями и правом первой ночи. Я знаю, там такие продают, надо только нужного человека задействовать.

В принципе можно позавидовать – у человека есть мечта, и он к ней упорно идет. Впечатляет.

Мы шли, шли, а пальмы, торчащие на горизонте, вроде как и не становились ближе. Впрочем, это была лишь иллюзия – через час с копейками мы все-таки к ним дошагали.

«Пустыня Гуль-Хаббит – самая загадочная и самая опасная пустыня Востока, черное сердце песков. Мало кто сюда добирается, еще меньше людей могут сказать: «Я там был и выжил». Никто никогда не знает, что его ждет в песках Гуль-Хаббита – какие испытания, какая смерть?».

Жизнеутверждающе. Прямо захотелось туда сходить, посмотреть, что к чему.

Судя по всему, эти пальмы, с прилагающимися к ним полузанесенными песком развалинами какого-то древнего селения, и были пограничной отметкой, отделяющей просто пустыню от Гуль-Хаббита. Или – Гуль-Хаббит, уже не знаю, есть у нее родовое окончание или нет.

– Здесь давно никто не живет, – сообщил мне Назир, заглянувший в колодец, обложенный камнями и стоящий там, где некогда была центральная площадь селения. – Тут нет воды, внутри – песок. А без влаги в этих местах никто не выживет.

– А что я говорил? – с возмущением в голосе заявил Ромул. – Только время зря потеряли.

Ну да, нет тут признаков жизни. Красное пятнышко на карте есть, а вот всего остального нет.

«А-а-а-а-а», – донесся до нас звук, который одновременно напоминал шелест песка и протяжное пение. – «А-у-у-у-а-а-а».

Это было что угодно, но только не голос живого существа. Или это существо очень оригинальное.

– Что за дела? – завертел головой я и уцепился за рукоять меча. – Это что?

– Пески поют, надо полагать, – лениво объяснил нам с Назиром Ромул, плюхнувшись рядом с колодцем и вытирая панамой пот с лица и шеи. – Гуль-Хаббит в переводе с восточного – «Поющие черные пески». Повелитель, а ты этого не знал?

– Откуда? – я сплюнул. – У меня образования нет, чему папенька и капеллан в детстве выучили – то и знаю.

– Это зря, – Ромул порылся в котомке, которую снял с плеч, достал оттуда деревянную фляжку и отпил из нее воды. – Учение – свет.

«А-а-а-а-у-у-у-а-а-а-а-у-у-у» – звук нарастал, в него вплетался шорох песка и гул ветра.

– Ну что? – казначей отпил еще глоток, цокнул языком и убрал фляжку обратно в котомку. – Посидели и пошли? Вон, ветер усиливается, как бы самум не налетел.

– Не гони лошадей, – я заглянул в развалины ближайшего дома. – Пока все не обшарю – не уйду.

Не бывает так, чтобы квест не закрылся. Либо этот Джава тут где-то прячется, либо кости его лежат, либо указание, как и кому за него мстить. Что-то да есть, не может его не быть.

– Что вам надо? – глухо громыхнул чей-то голос, такое ощущение, что прямо из-под земли.

– Твою! – взвизгнул Ромул и юркнул мне за спину.

Прошуршали сабли Назира, ассасин настороженно озирался.

– Джава Детт нам нужен, – немедленно ответил я. – Мудрец и даже пророк, чьим именем благословляют детей и запечатывают сосуды с джиннами.

– С кем? – удивился голос. – Какие сосуды?

– Ну, большой мир не стоит на месте, – пояснил я, мысленно потирая руки. Тут главное беседу затеять, а потом все будет как надо. – Новая нечисть появляется, а тех, кто ее победить может – мало, их почти не осталось. Но имена величайших магов работают, даже если они покинули этот мир. В смысле – не померли, но ушли от людей.

– Врешь ты все, – около одинокой руины зашуршал песок, там обнаружился люк, из которого показалась голова человека. Это был старик, с изрезанным морщинами лицом, седыми длинными волосами и такой же бородой. – Никто меня не помнит. Людям свойственно помнить только тех, кто приносит им пользу, для прочих места в памяти они не отводят.

– Но я же пришел? Вот, ищу вас.

– Это значит только одно – что-то тебе от меня нужно, – справедливо предположил старик.

Бинго! Это он!

Вами выполнено задание «Мудрец на краю пустыни».

Награды за выполнение задания:

3500 опыта;

2000 золотых;

Старый свиток, изъеденный временем;

+ 50 к показателю маны.

В сумке зашуршало – как видно, обещанный свиток в нее упал.

Вам предложено принять задание «Аргументы и факты».

Данное задание является третьим в цепочке квестов «Путь к третьей печати».

Условие:

Убедить Джаву Детта рассказать вам, где спрятана третья печать.

Награды за выполнение задания:

3000 опыта;

1500 золотых;

Медный кумган старинной работы;

Получение следующего квеста цепочки.

Принять?

– Так не для себя же, – стал строить защиту я. – О людях радею, хоть они, конечно, и сволочи через одного.

– Снова врешь, – Джава выбрался из люка и отряхнул замызганный халат. – У тебя на роже написано, что ты еще тот выжига.

– Очень ваши слова мне обидные, – насупился я.

– Вот, теперь ваша светлость понимает, что я чувствую, когда люди меня беспочвенно обвиняют, – подал голос из-за моей спины Ромул. – Причем это происходит постоянно.

– И нечего обиженного из себя строить, – приказал Джава. – Говори коротко – чего приперся?

– Назир, давай-ка, отведи этого красавца в сторонку, чтобы он уши тут не грел, – я показал ассасину на Ромула.

– Я что услышал – сразу забыл! – заверещал казначей, но ассасин взял его за шиворот и поволок к одной из пальм.

– Интересная у тебя компания, – заметил Детт, глядя на то, как мой телохранитель тащит упирающегося руками и ногами казначея. – Один из детей Кровавого Хассана и Рэм Оторва. Ты, часом, не душегуб?

– Какой Рэм? – удивился я – Вы про Ромула?

– Не знаю, как его зовут сейчас, но раньше он носил имя Рэм Оторва и был правой рукой Искандера по прозвищу «Ястреб Шема». А Искандер этот лютый был разбойник, народу перебил очень много, но куда-то бесследно пропал лет тому семь назад, вместе со всеми своими людьми. Надо думать – погиб. А этот жив, погляди-ка ты.

Вам предложено принять задание «Смерть головорезов».

Условие – Узнать у Ромула, при каких обстоятельствах погиб Искандер «Ястреб Шема» и его люди.

Награды за выполнение задания:

3000 опыта;

1500 золотых;

Возможность открыть цепочку заданий «Преступления без срока давности»;

Принять?

– Эва как, – у меня в голове сложились кое-какие факты, и я принял это задание. Все равно на обратной дороге что-то делать надо будет. – Удивили вы меня. Вообще-то он при мне казначеем служит, хотя в свете последних событий это кажется мне не слишком умным кадровым решением.