Текст книги "Победитель всегда прав"

Глава 20

Эдуард Гаспаров был вне себя от ярости, после того как узнал последнюю новость. Человеком, принесшим плохие вести, был Супонев.

– Вы что, с ума сошли? – закричал Гаспаров, о колено ломая бильярдный кий и с остервенением стуча обломком по столу. – Вы меня подставили! Понимаешь, Супонев, вы меня подставили! Как? Кто навел?

– Я в этом не участвовал, Эдуард. Ты на меня не кричи, ты Тимуру поручил это дело.

– Тимуру! Тимуру, будь он неладен! Никому ничего нельзя поручить, все завалите! И мента пристрелили, и наших взорвали. Это Мамонтов навел, Мамонтов! Дай телефон, я ему сейчас позвоню, ублюдку!

– Погоди, Эдуард, не горячись, успокойся. Подумай хоть немного.

– Что здесь думать? Я его с землей сровняю, я из него все жилы вырву!

Но Гаспаров сам прекрасно знал, что ярость – плохой советчик. Он схватил бутылку коньяка, схватил так резко, что несколько бутылок упало на пол. Захрустело под ногами стекло разбитых бокалов. Гаспаров сделал несколько глотков прямо из горлышка, коньяк потек по толстому подбородку.

– Кошмар, кошмар… – бормотал он, всех проклиная и грязно матерясь. – Супонев, ты знаешь, где Тимур прячет девку?

– Прятал, – поправил Гаспарова Сергей Супонев. Ему и самому было не по себе, он понимал, что дело, созданное Гаспаровым и им, начинает разваливаться прямо на глазах, преданные люди гибнут один за другим, вот-вот милиция выйдет и на их след. – Не надо было, Эдуард, журналистку похищать, лучше бы дали ей денег, чтобы она заткнулась. Отправил бы ее главный куда-нибудь в отпуск на месяц-два. Что нам каких-то пять тысяч? А теперь все может рухнуть, надо думать, как дело спасать.

Гаспаров тяжело вздохнул, сел в кресло, обхватил горло руками.

– Дело спасать… Знаешь, Серега, его уже, наверное, не спасешь, надо свою шкуру спасать и выхватывать то; что можно выхватить.

– Я остановил всю работу, – сказал Супонев.

– Правильно, – с придыханием произнес Гаспаров, – правильно сделал.

– Я всех распустил, сказал, чтобы до моего сигнала все исчезли.

– Правильно, – тяжело дыша и поглаживая грудь слева, сказал Гаспаров.

– Что, сердце, Эдуард?

– К черту сердце! Все к черту! Ты хоть понимаешь, в какое дерьмо мы втюкались по самые уши? Журналистку кончать надо!

Эту фразу Гаспаров сказал шепотом, который напоминал шипение змеи. В этом шепоте была смертельная опасность, звучал приговор. Холодок пробежал по спине Супонева, будто разговор шел о его смерти.

– Убей ее, Сергей, и чтобы тело исчезло. А наших людей, которые ее прячут, тоже в расход. Меньше свидетелей – меньше головной боли. Ты меня слышишь, Эдуард?

– Я тебя хорошо слышу.

– А когда сделаешь это дело, решим, как отсюда ноги уносить.

Трубка сотового телефона в углу, рядом с лузой, ожила, издала веселенькую, а потому пугающую трель. Гаспаров, пошатываясь, подошел к столу, взял телефон, прижал к уху.

– Кто? Кто? – спросил он.

– ..

– А, Яков Павлович… Добрый вечер. Тебе чего?

– ..

– Говоришь, ее приятель появился, тот самый, который исчез вместе с деньгами?

– ..

– Конечно, не телефонный разговор. Давай приезжай, все расскажешь.

– ..

– Да-да, занимаюсь. Твою машину уже нашли, приедешь, все расскажу. Когда ты сможешь?

– ..

– Через час? Почему так долго?

– ..

– Ну хорошо, через час так через час, – Эдуард Гаспаров положил трубку на зеленое сукно, руки у него дрожали. Но он и не пытался это скрывать.

– Кто звонил? – взглядом спросил Супонев.

– Якубовский. Объявился тот мужик – с моста. Они мне клялись, что пристрелили мерзавца, что он в реку с моста упал и утонул. А он объявился.

Супонев запустил руку в карман пиджака, пальцы нащупали пистолет. Вязкий страх на несколько секунд сковал тело Супонева.

– Ну и как теперь будем действовать? – побелевшими губами произнес он.

– Всех в расход! – отрезал Гаспаров. – И этого урода тоже.

– До урода, как я понимаю, еще добраться надо. – Доберемся, – сказал Гаспаров. – А сучку писучую поедешь и прикончишь, прямо сейчас. Если что, я тебе позвоню.

– Договорились, – сказал Супонев, взял бутылку коньяка и так же, как хозяин дома, сделал несколько маленьких глотков из горлышка, при этом даже не поморщившись.

* * *

Два охранника Варвары Белкиной, изрядно заросшие щетиной, с загоревшими лицами сидели на террасе в полосатых шезлонгах перед раскладным столиком. Они наблюдали, как солнце скатывается за фруктовые деревья, порхают птицы в ветвях.

Они поспорили, положив на край стола два кусочка рафинада, смоченных пивом, на который из кусочков раньше сядет муха. Оба смотрели на желтоватые сахарные кусочки так, словно муха могла решить их судьбу, все-таки каждый кусочек стоил, по условиям спора, двадцать баксов.

Мухи, как назло, не появлялись, зато сел комар.

– Это не считается, – сказал чернорубашечник, – комар – не муха, он слишком мелкое насекомое.

– Вроде нас с тобой, – уточнил электрик. И тут на террасе появилась огромная жирная муха, явно навозная. Она гудела, как тяжелый транспортный самолет, нарезая круги над столом. Мужчины сжались, насторожились. Они боялись пошевелиться, вращали лишь яблоками глаз, следя за полетом насекомого. «Ну, ну, давай! – думал каждый из них. – Сядь на мой кусочек, он такой хороший, сладкий!»

– Если бы на столе лежало дерьмо, – сказал электрик, – она бы уже села.

– Мухи, между прочим, сладкого не любят. Но досмотреть сцену с мухой, которая уже зависла над столом, готовая сделать вертикальную посадку, мужчины не успели: из оцепенения двух натуралистов вывел невероятный грохот. Муха испуганно взвилась и села на потолок. Грохот был ужасный, исходил он снизу, из подвала, слышались истошные крики. Естественно, человек, проходящий возле забора, услышать эти крики и грохот не мог, они пробивались сквозь доски.

– Чего это она?

– Хрен ее знает, – сказал электрик, – может, в туалет хочет?

– У нее есть ведро.

– Бабская истерика?

– Она спокойнее нас с тобой, вместе взятых. Она только и делает, что спит.

– Тимур куда-то запропастился, – задумчиво произнес электрик, – а он нам, между прочим, деньги за работу должен.

– Если должен, то отдаст, – сказал чернорубашечник и поскреб щетину.

– Тебе не приходит в голову, что нас просто кинули? Будем сидеть день, два, неделю, месяц, носить ведра, кормить журналистку, а никто так и не приедет.

– Такого не бывает. Если людей похищают, значит, это кому-нибудь нужно.

– Слушай, может, ты выпустишь ее, когда стемнеет? Пусть по двору потопчется, как лошадь стреноженная.

– Что я, дурак, что ли? Еще убежит, потом геморрой наживешь.

Больше игнорировать крики и грохот возможности не было. Электрик поднялся как более слабонервный. Он вошел в дом и поднял люк.

– Ты чего?

Внизу царила темнота, – Лампочка перегорела! Дайте мне другую, не могу читать.

– Что ты читаешь? – спросил электрик.

– Ничего не читаю – темно.

– Ладно, сейчас принесу.

Электрик выкрутил ближайшую лампочку, такую же, какими был укомплектован весь дом. Лампочка напомнила ему один из графинов, в которых в провинциальных ресторанах подают водку. Опустил руку с лампочкой в темноту.

– Открой люк шире, ничего не видно!

Электрик приподнял люк, передал еще горячую лампочку. Варвара, чертыхаясь, принялась ее вворачивать. Вспыхнул яркий свет, на мгновение ослепивший электрика. Он даже отшатнулся от слепящего света, который буквально ударил ему в лицо. Казалось, солнце зашло под землю и теперь светит оттуда.

– Что на улице? – спросила Белкина.

– Вечер, – ответил электрик, с грохотом опуская крышку.

Когда он вернулся, чернорубашечник показывал на свой кусочек, по которому ползала жирная черная муха.

– Гони двадцать баксов.

– Ты ее поймал, покалечил и посадил, – сказал электрик, заметив, что крылья у мухи оторваны. – Не считается.

– Давай поспорим на что-нибудь другое.

– Давай, – сказал электрик, протягивая руку. – На что спорим?

– Ставка прежняя, двадцать баксов, но только предмета спора пока не вижу.

– Давай, знаешь, на что? – предложил электрик. – Если за забором пройдет мужик, – ты мне двадцать баксов, а если баба – я тебе. Идет?

Чернорубашечник задумался, словно спор был для него очень важным.

– Ладно, идет.

Тут же по дачной улочке прошлась парочка в обнимку – парень с девушкой.

– Козлы вонючие! – в один голос произнесли мужчины.

Затем пробежала собака.

– Сучка или кобель, как думаешь? – спросил электрик.

– Догони, задери хвост, глянь.

– Сам догоняй.

По улице шла старуха. Чернорубашечник обрадовался. Старуха не дошла до них всего два дома и завернула в соседний.

– По-легкому мог срубить.

– Наверное, не твой день, иди лучше пивка принеси.

– Нет больше пивка, – сказал электрик.

– А что есть?

– Помидоры маринованные, огурцы, баклажаны, кабачки, чего тебе принести?

– У меня от даров природы понос начнется, сам жри. Я хочу пива.

– Мало ли чего ты хочешь!? Может, ты и журналистку хочешь трахнуть? Не получится.

Два охранника вяло спорили, убивая время, причем споры были абсолютно пустыми, если, конечно, не брать в счет поставленных на кон денег.

А в это время на скорости сто километров в час из поселка Сокол мчалась темно-вишневая «тойота», в салоне которой за рулем сидел и мерно жевал жвачку Сергей Супонев. «Где бы их всех прикончить?» – размышлял он над поручением Гаспарова.

Ехал Супонев быстро, но правила не нарушал, нигде не проскакивал на красный свет, рискованно не обгонял. Просто ехал, сосредоточенно думая, вспоминая места безлюдные и пустынные, где можно сделать черное дело. Наконец одно из таких мест он вспомнил, когда-то он туда ездил на съемки очередного порнофильма. Место находилось на реке, рядом был крутой берег, а под ним бурлила вода. Закручиваясь, вертелись по воде листья, обломки сучьев. Место было безлюдное, к нему вела лесная дорога. Супонев вспоминал, как проще до этого места добраться, сколько времени займет дорога.

«Пристрелю всех и сброшу в реку. Вода затянет трупы под корни деревьев, и будут их жрать раки, отщипывая колючими клешнями кусочки плоти. Да, это лучшее место. Завезу их к омуту и там порешу.»

Вспомнив место и прикинув, как станет действовать, Супонев успокоился. Выплюнул уже абсолютно безвкусную жевательную резинку в окно, он закурил и, глядя на закатное небо, на золотистый диск солнца, уже коснувшийся горизонта, замурлыкал маршевую песенку.

«Дела хреновые. Но ничего, бывали времена и похуже. В позапрошлом году был совсем край, и то мы с Эдуардом как-то вывернулись, даже смогли неплохо заработать. Думаю, сейчас тоже обойдется, только бы Эдуард дров не наломал. Кровь у него горячая… – и тут Супонев вздрогнул. – А что если я поеду кончать ненужных свидетелей, а Гаспаров тем временем вместе с бабками исчезнет с концами, повесив на меня всех собак? Может такое случиться? – сам у себя спросил Супонев. – Запросто! На его месте я бы так и поступил. Основная часть денег у него, а у меня что есть? Нераспроданный товар и нерастиражированные фильмы, да те деньги, которыми я должен был рассчитаться с персоналом? Есть у меня и дома немного денег, но это гроши, с такими деньгами далеко не уйдешь.»

* * *

Такси желтого цвета остановилось у ворот дома Гаспарова. Уже смеркалось, хотя небо на западе все еще было по-закатному ярким. Охранник посмотрел на монитор охранной системы. Из такси вышел Якубовский. Хозяин предупредил, что главный редактор появится где-то часов в десять. Долго держать на улице Якубовского не следовало: зачем лишний раз демонстрировать визиты главного редактора к Гаспарову?

Опасаться было нечего.

Такси, мигнув габаритными огнями, умчалось. Яков Павлович, понурив голову, семенящей походкой, прижимая к груди портфель, шел к двери по дорожке, выложенной плиткой. Входная дверь перед ним открылась. Входя, редактор вытирал ладонью вспотевшее лицо, поэтому охранник не заметил подмены.

– Шеф там, – уже в спину сказал охранник, глядя, как гость замешкался перед дверью, словно забыл, в какую сторону она открывается.

Охранник, щелкнув замком, ушел в свою комнату. Дорогин понял, что дверь открывается на себя. Он сунул руку в карман, сжал рукоятку пистолета, открыл дверь и вошел в гостиную.

Над бильярдным столом ярко горел свет, льющийся из зеленого низко висящего абажура. Он освещал лишь руки Гаспарова и золотистый, матово поблескивавший кий.

– Что у тебя еще стряслось? – услышал Дорогин вопрос Гаспарова.

Тот стоял к нему спиной, глядя на три последних оставшихся на столе шара. Их предстояло загнать одним ударом. Гаспаров загадал желание: если комбинация ему удастся, то все будет хорошо. А для того, чтобы комбинацию разыграть, все следовало просчитать и обдумать.

Дорогин огляделся по сторонам. В гостиной, кроме Гаспарова, никого не было. Гаспаров низко склонился над столом, его локоть отошел в сторону. Взглядом он уже прорисовал траектории всех трех шаров и в успехе почти не сомневался. «Ударю, а потом поговорю с Якубовским.»

– Не мешай, Яков Павлович, дело тонкое. Но ударить кием Гаспаров так и не успел. Его затылка вдруг коснулся холодный металл. Голос, прозвучавший за спиной, не являлся голосом Якубовского. Он услышал:

– Без глупостей, Гаспаров. Положи кий на стол и подними руки. Делай все медленно, иначе я нажму на курок, и мозги вывалятся на зеленое сукно.

– Я спокоен, – произнес Гаспаров, медленно кладя на стол кий.

Гаспаров выпрямился. Они были примерно одного роста с Сергеем, но Гаспаров весил, наверное, килограммов на тридцать больше.

– Где Белкина? Она мне очень нужна, я приехал за ней.

– Не знаю.

– Мне такие ответы не нравятся. Повторяю вопрос: где Белкина?

– Здесь ее нет, – Гаспаров смотрел на аквариум. В стекле он видел отражение мужчины в светлом плаще с надвинутой на глаза шляпой. Лишь на первый взгляд этого субъекта можно было принять за Якубовского.

– Ты кто? – спросил Гаспаров.

– Хер в кожаном пальто, – грубо ответил Муму. – Давай отсюда уйдем. И не дай бог, Гаспаров, кто-нибудь из твоих людей попытается помешать нашему разговору!

– Без моего разрешения никто не войдет.

– Руки можешь опустить, – ствол пистолета переместился, прочертив по позвоночнику прямую линию, упершись прямо под лопатку.

* * *

Темно-вишневая «тойота», взвизгнув тормозами, остановилась на обочине у самого въезда в дачный поселок. Сергей Супонев докурил сигарету, выбросил ее в окошко, вытащил из-под сиденья револьвер, следом – короткий глушитель. Аккуратно и неторопливо навернул глушитель на ствол, отщелкнул барабан и посмотрел на капсюли патронов. Затем положил оружие между сиденьями, укрыв его полотенцем. «Ну что ж, дело надо делать. Чего волынку тянуть?» «Тойота» сорвалась с места.

Два охранника продолжали сидеть на веранде, заключая бессмысленные пари. Электрик уже проиграл чернорубашечнику сорок баксов. Деньги, в общем-то, небольшие, но, когда проигрываешь даже три копейки это неприятно. Оба охранника услышали шум приближающегося автомобиля.

– Какая автомашина едет?

– Какая, какая.., легковая, – сказал электрик. – Хочешь, поспорим на двадцать баксов?

– И я слышу, что легковая. Если отгадаешь марку, – предложил чернорубашечник, – я тебе верну десяток баксов.

– Не угадаю, шансов мало.

– Тогда давай на что-нибудь другое поспорим.

– Не буду.

Темно-вишневая «тойота» остановилась у ворот, дважды коротко посигналив.

– Хотел же сказать, что «тойота», но побоялся.

– Кого это черт несет? – оба охранника соскочили со своих мест и направились к воротам.

Водитель из машины не выходил. Электрик посмотрел через забор.

Супонев высунулся и крикнул:

– Открывай ворота!

Супонева знали и электрик, и чернорубашечник. Он был поважнее Тимура. Охранники засуетились, бросившись наперерез друг другу к воротам. Каждый из них отводил свою створку. «Тойота» въехала во двор прямо к крыльцу.

– Здорово, ребята! – выбираясь из машины, произнес Сергей. – Как тут у вас делишки?

– Тимур чего не приехал? Он обещал нас навестить.

– Я за него приехал.

Задавать вопросы ни электрику, ни чернорубашечнику не хотелось, Супонев не мог привезти деньги.

– Хорошо тут у вас, тихо, птицы поют. Небось водку хлещете?

– Как можно! – сказал чернорубашечник.

– Как журналистка поживает?

– Нормально.

– Скандалит, истерики устраивает?

– Ведет себя тихо. Мы ее не мучим, а она баба на удивление спокойная. Мы ей книжки сбросили в подвал, она их читает.

– Значит, так, ребята, сейчас мы отсюда уедем.

– Куда и почему? – спросил электрик. Вместо ответа Супонев взглянул на него так презрительно, что электрик понял: вопрос, который он задал, лишний.

– Надо так надо, – тут же промямлил он.

– Свяжите ей руки, рот залепите пластырем. Сядете втроем на заднее сиденье и поедем отсюда. Так что закрывайте дом. Вода у вас есть?

– Сейчас принесу, – электрик побежал в дом и вернулся с большой керамической кружкой.

Супонев жадно принялся пить воду, затем подошел к умывальнику, сполоснул лицо теплой, нагретой солнцем водой. Чистым носовым платком промокнул глаза.

– Где она у вас?

– В подвале, конечно, не в гостиной же, – сказал чернорубашечник.

– Давайте готовьте ее, а я перекурю.

Супонев взглянул на часы. Было четверть одиннадцатого, на улице уже окончательно стемнело.

Пока Супонев курил, Белкину со связанными руками и ртом, заклеенным белым пластырем, вывели во двор. Она трясла головой, топала ногами, что-то пыталась кричать.

– Тише, успокойся, ничего с тобой не случится. Просто переедем в другое место, – пояснил действия двух охранников Сергей Супонев, глядя в глаза Варваре.

Ее лицо было перепачкано, волосы растрепаны.

– Ничего, – откинув с глаз Варвары светлую прядь волос сказал Супонев, – ты симпатичная.

Варвара резко отвернулась.

– Что ты злишься? Я же тебе сказал, все будет хорошо. Садитесь в машину.

Электрик возился с ключами, закрывая дом, затем подал связку ключей Супоневу. Тот положил их в карман куртки.

Когда Варвара и чернорубашечник уже сидели на заднем сиденье, Супонев забрался в машину. Электрик открыл ворота, и «тойота» выехала. Чернорубашечник взглянул на дом, окруженный фруктовыми деревьями. «Наконец-то, – подумал он, – может, сегодня буду дома. Надоела собачья жизнь.»

Створки ворот, заскрипев, захлопнулись. Электрик хотел сесть на переднее сиденье рядом с Супоневым, но тот резко отрезал:

– Назад!

– Там тесновато втроем будет.

– Ничего, поместитесь.

Варвара подвинулась, электрик даже крякнул от удовольствия, ощущая упругое бедро женщины. «Тойота» с выключенными фарами выехала за территорию дачного поселка, лишь на дороге Супонев включил фары.

– Далеко хоть ехать? – спросил чернорубашечник – Ты спешишь куда-то?

– Не спешу, это я просто так.

– Вот и хорошо, что не спешишь.

– Тише едешь, дальше будешь, – вставил электрик. Варвара тряхнула головой и что-то злобно промычала через нос.

– Спокойно, не ругайтесь, барышня, – бросил через плечо Супонев, положив руку на полотенце, под которым покоился револьвер с глушителем.

Электрик и чернорубашечник смотрели на дорогу, Они оба надеялись, что машина свернет к городу. Но «тойота» свернула вправо и поехала не к Москве, а в противоположную сторону. Электрик и чернорубашечник переглянулись.

– Здесь недалеко, – пояснил Супонев. Через десять минут быстрой езды по асфальту автомобиль съехал с дороги на гравейку и, проехав еще минут десять, сбросив скорость возле высоковольтной опоры, съехал на проселок. Медленно и мягко двигаясь по ухабистой дороге, он въехал в темный лес. Электрик знал, что никаких дачных поселков впереди нет. Супонев мурлыкал песенку и курил. Он вел машину очень осторожно. Ветки деревьев мелькали за стеклами, иногда хлестали по крыльям автомобиля.

Наконец машина выехала к реке и поползла вдоль берега. Небо было темным, на нем зажглись редкие звезды. От реки пахло сыростью и рыбой. Еще минут через пять «тойота» резко затормозила, Супонев погасил фары.

– Нас здесь должны забрать, – сказал он, выбираясь из машины и беря в руки полотенце. – Посидите здесь, я пойду осмотрюсь.

Он подошел к реке, оперся рукой на ствол старой ивы, ветви которой почти касались воды. Внизу, метрах в трех, темнела и поблескивала вода. Изредка всплескивала рыба. В лесу, который был совсем рядом, исступленно заливался соловей. «Да, место хорошее», – подумал Супонев, взводя курок револьвера.

Он вытащил трубку телефона, но позвонить так и не успел. Внизу с шумом всплеснула крупная рыба, он даже вздрогнул от неожиданности, переложил револьвер в задний карман и медленно побрел по мягкой траве к машине.

– Выходим! – крикнул он.

– И ее выводить?

– И ее тоже, – ответил электрику Супонев, сжимая задеревеневшими пальцами рукоять револьвера.

«Три выстрела, и все кончено Всего три раза нажать на курок и – „финита ля комедия“.., можно возвращаться в Москву».

Варвара выходить из машины не хотела. Ее сердце громко билось в груди, ей казалось, что оно сейчас разорвется. Страх буквально парализовал ее. «Неужели меня сейчас убьют?»

Электрик и чернорубашечник выволокли ее из машины. Она упала на траву. Ее подхватили под руки, поставили на ноги. Она трясла головой, дергалась. Ее судорожные попытки вырваться вызывали лишь улыбки. Она хотела ударить электрика ногой в пах, но тот увернулся и расхохотался, глядя в лицо Белкиной.

– Ведите к обрыву, туда подъедут! – сказал Супонев. Перетаскивать трупы ему не хотелось, он, как садист, как эсэсовец, как настоящий каратель, хотел максимально облегчить себе дело. «Прикончу их прямо на обрыве, а затем сброшу в реку, в омут.»

Белкину буквально тащили к старой иве, чьи длинные ветви, как волосы, касались воды. Она мычала, рвалась, но что она могла сделать со связанными руками и закрытым ртом? Двух дюжих мужиков ее сопротивление лишь забавляло, даже не злило.

Сергей Супонев вытащил пистолет, спрятал его за спину и медленно пошел по мягкой пахучей траве к старой иве, до которой было шагов пятнадцать. Там, в темноте, стояли его жертвы. Когда до белеющих фигур оставалось шагов семь, Супонев крепче сжал рукоять револьвера.

И тут надсадно и нервно запиликала телефонная трубка в кармане куртки.

– Твою мать! – произнес Сергей, отворачиваясь от своих жертв и пряча револьвер в карман.

Электрик закурил. Вспышка зажигалки осветила его лицо, глаза сверкнули.

Супонев прижал трубку к уху.

– Супонев, ты? – услышал Сергей сдавленный голос Гаспарова.

– Я, а кто же еще?

– Как у тебя дела?

– Нормально, – холодно ответил Сергей.

– Вот что, все меняется. Как журналистка?

– Пока нормально, – с напускным безразличием произнес бандит.

– Слушай, тут все меняется, – быстро произнося слова, заговорил Гаспаров. – Бери ее и немедленно ко мне!

– Как меняется?!

– Потом все объясню. Давай быстрее! Ты сейчас где?

– В красивом месте на берегу реки.

– Не время любоваться природой, ко мне, немедленно, Супонев, немедленно! – приказным тоном прокричал в трубку Гаспаров. – Ты меня понял? Скажи, понял или нет?

– Что случилось, Эдуард?

– Потом все узнаешь. Давай быстрее, чтобы ни один волос не упал с головы журналистки, понял?

– Ты вовремя позвонил, очень вовремя, – Супонев вытер вспотевшее лицо, часто задышал, хватая ртом холодноватый вечерний воздух. – Эй, ребята, – с присвистом крикнул он, – давайте ее в машину, едем в город, нас ждут там.

У Варвары словно камень упал с души.

* * *

– Ну вот видишь, Гаспаров. Стоило тебе захотеть, и журналистка нашлась. А говорил, не знаешь, где она.

Гаспаров сидел в кресле, его руки были связаны, кресло было придвинуто к двери кабинета. Между Гаспаровым и Муму стоял черный чемодан размерами в два раза больше фотографического кофра. Крышка была откинута, в чемодане лежали деньги и паспорт.

Дорогин сидел в кресле в четырех шагах от Гаспарова, пистолет лежал у него на коленях.

– Гаспаров, я тебя не убью, если привезут Белкину. Но, если с ней что-нибудь случится, я тебя застрелю как последнюю собаку, как бешеного пса. Так что давай без фокусов.

Рядом с чемоданом на полу лежала трубка мобильного телефона. В дверь кабинета постучали.

– Скажи, что ты занят.

– Я занят, – под диктовку зло крикнул Гаспаров. Шаги удалились.

– Вот видишь, Гаспаров, все у нас с тобой пока получается.

Охранник спустился вниз к своему напарнику, сидевшему перед экранами мониторов и лениво переворачивающему страницы толстого журнала.

– Смотри, Паша, какая телка! Класс!

– Я на них смотреть не могу. Я этот журнал за прошлую ночь вдоль и поперек пересмотрел, там на последней странице мулатка очень даже аппетитная. Вот от нее я бы не отказался.

– Извращенец. Сколько нам еще сидеть?

– Еще час, потом хозяин пойдет спать. В соседнем помещении спали три охранника, а двое дежурили.

* * *

Темно-вишневая «топота» подъехала к дому. Охранник позвонил и сообщил хозяину, что прибыл Супонев.

– Впусти, – коротко произнес Гаспаров и посмотрел на Муму.

Тот согласно кивнул, подошел к креслу, отодвинул его от двери. Стволом пистолета он приказал Гаспарову сесть, а сам стал так, чтобы дверь его прикрыла. Гаспаров сидел с потным лицом, испуганно моргая глазами. Чемодан с деньгами Муму поставил к аквариуму.

– И без шуточек!

Электрик и чернорубашечник остались на улице у дома. Супонев въехал в гараж, он никак не мог понять, какого черта предельно осторожный Гаспаров приказал привезти журналистку прямо к себе домой. Что-то во всем этом было не так, но что, Супонев понять пока не мог. Он был настороже. Из гаража он попал в гостиную, взглянул на три шара, замерших на зеленом сукне.

– Хорошая комбинация.

– Хозяин наверху, – сказал охранник.

– В кабинете? – уточнил Супонев.

– Да.

– Он спустится? Охранник пожал плечами.

Дверь кабинета открылась, и Супонев услышал голос Гаспарова:

– Поднимайся сюда, Сергей, и журналистку веди.

– Пошли, – сказал Супонев, несильно толкая Варвару в спину.

Та двинулась по мягкому ковру к лестнице, ведущей на второй этаж. Она увидела мужчину, сидящего в кресле, лицо которого показалось ей знакомым. Следом за Варварой порог переступил Супонев, он держал правую руку в кармане, пальцы сжимали револьвер. Но выхватить оружие Супонев не успел, Муму сильно ударил его по голове рукояткой пистолета, тут же захлопнул дверь и повернул ключ. Супонев упал. Муму наклонился, вытащил из кармана револьвер. Варвара шарахнулась к стене.

– Тише, спокойно!

Она не сразу узнала Дорогина. Сергей сорвал пластырь, затем перерезал веревку на ее руках. Гаспаров сидел, боясь шевельнуться.

– Возьми телефон, Варя, звони Терехову. Быстро! – Сергей продиктовал номер. – Скажи своим, – зайдя за спину Гаспарова и упирая ствол пистолета в его затылок, произнес Дорогин, – чтобы сюда не совались, иначе я тебя прикончу, разряжу в твою башку всю обойму.

– Не лезьте сюда, не лезьте! – закричал Гаспаров, когда два охранника, услышав грохот, попытались открыть дверь в кабинет хозяина. – Не лезьте сюда! – истерично, брызгая слюной, закричал Гаспаров.

Охранники с пистолетами в руках замешкались. Су-понев попытался подняться, но Дорогин ногой ударил его в голову. Супонев растянулся на ковре, ноги его дернулись.

Белкина смотрела на все испуганно, тыча онемевшими пальцами в кнопки телефона.

– Звони, Варя, торопись!

– Не получается, – всхлипывая, произнесла Белкина, словно она не кнопки телефона нажимала, а пыталась продеть нитку в ушко иголки, а нитка не лезла.

– Давай, Варя, давай! И к стене, к стене прижмись! Белкина прижалась к стене. Дверь была сработана на совесть. Охранник с разбегу попытался плечом высадить ее, но дверь выстояла. Сергей дважды выстрелил в дверь, грохот заполнил дом.

– Уроды, не лезьте сюда, не лезьте! Я вам что сказал! – закричал Гаспаров.

Охранник на выстрелы Дорогина тоже ответил выстрелами. Сергей не успел оттолкнуть кресло, в котором сидел со связанными руками Гаспаров, и пуля, пробив дверь, вошла ему в шею. Гаспаров захрипел, запрокинул голову и, корчась, упал на пол. Сергей еще раз выстрелил в дверь и услышал крик. Он подбежал к письменному столу, массивному и тяжелому, и принялся толкать его к двери кабинета. Затем присел на корточки, прижал пальцы к сонной артерии на шее Гаспарова. От двери отлетали щепки.

Дорогин прыгнул в сторону от мертвого Гаспарова. Когда в его пистолете кончились патроны, он принялся стрелять из револьвера Супонева.

Через двадцать минут послышался вой милицейских сирен. Охрана Гаспарова сдалась, понимая, что сопротивление бесполезно.

– Все-таки день выдался удачный, – сказал полковник Терехов. Он был в бронежилете поверх черной рубашки.

– Ночь, – ответил Дорогин.

– Наверное, мне тебя, Дорогин, надо арестовать.

– Не вопрос, полковник, – сказал Сергей, протягивая к Терехову руки.

– Все-таки хорошая вещь – телефон. По твоему звонку, Варвара, мы бы прибыли к шапочному разбору, – оглядываясь по сторонам и встретившись взглядом с Супоневым, на руках которого были наручники, сказал полковник Терехов. – Хорошо, что Якубовский смог до меня дозвониться, очень даже хорошо.

Варвара стояла у бильярдного стола и дрожала. От волнения она даже не могла говорить. Затем вдруг, придя в себя, бросилась на шею Муму и принялась его целовать.

– Хорошо, Сергей, что твоя Тамара этой душераздирающей сцены не видит. Кстати, Варя, для тебя есть еще одна хорошая новость – Черкизяну поставили диагноз «шизофрения».

– Эта новость для врачей, но не для меня. Терехов пошел на улицу. Сотрудники спецподразделения уже заталкивали в машину Супонева и охранников Гаспарова. А в машину «Скорой помощи» сносили со второго этажа прикрытый белой тканью труп Эдуарда Гаспарова.

– Пошли, Варя, выпьем чего-нибудь, – Дорогин вел Белкину, одной рукой бережно прижимая ее к себе. Другая рука сжимала ручку большого, как два фотографических кофра, портфеля.

Слезы текли по лицу Варвары, но она их абсолютно не стеснялась.