Текст книги "Сокровенная Россия: от Ладоги до Сахалина"

Сердцевина Русской земли

Если Древняя Русь родилась на ветреных просторах Ладоги и Ильменского поозерья, а пышным цветом расцвела над днепровскими холмами, то Русь Московская, та, из которой выросла Россия, зачиналась в междуречье Оки и Волги, в земле вятичей и мери, на берегах спокойных озер, по опушкам ростовских и суздальских перелесков. Когда-то это была полудикая окраина Киевской державы, спрятанная за дремучими лесами, – Залесская Украина. В XII веке здесь утвердились князья Мономахова рода: Юрий Долгорукий, затем его сыновья, Андрей Боголюбский и Всеволод Большое Гнездо. Образовалось сильное княжество, стали расти города. К древним Ростову и Суздалю, чье возникновение теряется в темном дописьменном прошлом, прибавились Владимир, Переславль-Залесский, Юрьев-Польский, Москва… Из этих семян выросло Московское княжество, превратившееся в Русское царство. Прежняя окраина стала центром Российской державы, а прежняя державная Киевщина сделалась Украиной.

Сейчас мы называем эти земли в междуречье Оки и Волги исконной, коренной Россией. Действительно, тут корни русской народности, государственности, культуры. Но тут и всходы: недвижимое духовное богатство, созданное за девять столетий, – церкви и соборы, грады и монастыри, дворцы и усадьбы.

У истоков

Летом 1152 года от Рождества Христова (по летописному счету – в 6660 году от Сотворения мира) у юго-восточного берега тихого озера, именовавшегося тогда Клещиным, было необычайно многолюдно. Сотни плотников стучали топорами; несчитаные работники во множестве сновали туда-сюда, обливаясь потом, таскали мешки с землей и песком. На подводах везли большие блоки серовато-белого известняка и сгружали их на обширной расчищенной площадке внутри кольца строящихся валов. Свист кнутов, скрип телег, окрики начальников, шутки и брань рабочих оглашали окрестность. Неподалеку от штабелей сгруженных и сложенных каменных плит горели огромные костры, поодаль бурлили и дымились ямы – прямо как в аду. На кострах пережигали мелкий известняковый щебень; в ямах гасили водой негашеную известь.

Случалось изредка, что работа вдруг замирала. Рабочий люд расступался, давая дорогу кавалькаде. На породистых конях к растущим насыпям подъезжали всадники. Впереди всех – широкоплечий, немолодой уже человек, в шелковой, шитой золотом рубахе, в кафтане, отороченном мехом, с золотой гривной, знаком княжеской власти, на шее. Он озирал стройку, спешивался, ходил, смотрел, указывал… Потом вновь садился в седло и уезжал в сопровождении свиты.

«Князь Гюргий сегодня довольный уехал, – перешептывались плотники, – авось бочку-другую хмельного меду выкатит к святому дню…»

Так, наверное, происходило строительство города, получившего имя Переславль, а потом еще, чтобы не путать с южнорусским тезкой, добавление к имени – Залесский.

Спасо-Преображенский собор

Крепость на берегу Клещина (ныне Плещеева) озера была заложена по приказу князя Юрия Долгорукого, младшего из сыновей Владимира Мономаха. Это был беспокойный князь, да и времена были беспокойные. Юрий (в летописях – Гюрги, то есть Георгий) вел бесконечную войну за отцовское наследие, за Киев. Врагами его были и южнорусские князья, и черниговские. От них он отгораживал укреплениями свои владения – Залесскую землю. Переславль должен был стать центром обороны Залесья. А центром – духовным и архитектурным – Переславской крепости призван был служить возводимый в ней храм.

Спасо-Преображенский собор в Переславле-Залесском – одноглавый крестово-купольный четырехстолпный трехапсидный храм – самый ранний из сохранившихся памятников архитектуры Северо-Восточной Руси. Стены собора выполнены в полубутовой технике: наружный и внутренний слои кладки – из хорошо отесанных известняковых блоков; средний слой – из мелкого бутового камня, пролитого известковым раствором. Толщина стен – 1–1,3 метра. Высота храма (с учетом нарастания культурного слоя) – около 22 метров.

Спасо-Преображенский («Старый», как его называют жители Переславля) собор и сейчас строен и прекрасен. Но примечателен он не только своей красотой. Главное, он стал эталоном для всех построенных позже белокаменных храмов Владимиро-Суздальской Руси. Именно при его строительстве мастера-каменщики (теперь уже, скорее всего, не греки, а русичи) вывели формулы надежности и основные архитектурные пропорции такого рода сооружений. Гармония этого храма эхом звучит в симфонии церквей и соборов Суздаля, Владимира, Кидекши, Боголюбова, Юрьева-Польского.

И еще в одном отношении он примечателен. Около 1220 года (точная дата неизвестна) у внука Юрия Долгорукого, переславль-залесского князя Ярослава, родился сын и был окрещен Александром. Скорее всего, крещение совершалось в Спасо-Преображенском соборе. Тогда еще никто не знал, что новокрещеному младенцу предстоит стать святым благоверным князем Александром Невским, одним из первостепенных героев и устроителей православной Руси.

Весной 1155 года Юрий Долгорукий после долгой, изнурительной борьбы занял наконец Киев. Новый начальник всюду расставляет своих людей; в соответствии с этой формулой Юрий принялся рассаживать на княжения родственных и союзных ему князей. Главной опорой во враждебно настроенной земле Киевской он мечтал сделать сына Андрея. Но Андрей, пробыв несколько месяцев в Вышгороде Киевском, против воли отца ушел в родную Суздальскую землю. Уходя, он забрал из Вышгородского монастыря святыню – чудотворную икону Богоматери «Умиление».

Караван с людьми и пожитками князя Андрея приближался к Суздалю. У берегов речки Нерль, невдалеке от города Владимира, повозка, в которой находилась икона, остановилась как вкопанная. Никакими усилиями не удавалось сдвинуть ее с места. Пришлось заночевать в поле. Ночью во сне князю явилась Богородица и повелела оставить образ Ее на месте сем, ибо оно Ей любо. Во исполнение воли Богородицы князь велел заложить здесь церковь, а несколькими годами позже выстроил около церкви собственную княжью усадьбу.

Такова легенда об основании села Боголюбова. Бесспорной исторической истиной является то, что Андрей ушел из Киевщины, что при нем в Суздальской земле началось почитание Владимирской иконы Богоматери, а также то, что в нескольких верстах от Владимира при нем был выстроен великолепный, не имевший себе равных на всем севере Руси дворцово-храмовый ансамбль.

От княжеской резиденции осталось немногое: часть лестничной башни с арочным переходом, ведущим на хоры церкви, и нижние ярусы кладки этой церкви, освященной во имя Рождества Богородицы. Возможно, под лестницей именно этой сохранившейся башни князь Андрей был убит злодеями-заговорщиками в 1174 году. Ходят слухи, что на камнях нижней площадки башни проступают иногда кровавые пятна…

В Ипатьевской летописи и во Владимирском летописном своде сохранилась «Повесть об убиении Андрея Боголюбского». Достоверность этого рассказа, написанного, скорее всего, очевидцем (возможно, духовником князя Андрея попом Микулой), была подтверждена в ходе исследования останков Андрея Боголюбского в 1934 и 2007 годах. Согласно повести, заговор возглавили родственники первой жены князя Андрея, бояре Кучковичи. Им удалось привлечь на свою сторону Якима, ближнего слугу князя, ключника осетина Анбала и, по-видимому, кого-то еще из княжьей челяди. В ночь с 28 на 29 июня 1174 года заговорщики проникли в покои князя в Боголюбове, предварительно испив вина в княжьих погребах. Подкравшись к опочивальне, они постучали в запертую дверь, и один из заговорщиков позвал:

– Господине, господине!

– Кто есть? – вопросил князь из-за двери.

– Прокопий, – назвался заговорщик именем любимого слуги князя.

Андрей, услышав чужой голос, не открыл дверь. Тогда заговорщики бросились ломать ее. Князь «вьскочи, хоте взяти мечь, и не бе ту меча»: меч святого Бориса похитил ключник Анбал. Но и без священного оружия могучий князь оказал убийцам богатырское сопротивление: двоих врагов поверг на пол, третьего в суматохе ранили свои же. Наконец, нанеся князю множество ударов мечами и копьями и решив, что он убит, злодеи покинули опочивальню[23]23
   Повесть об убиении Андрея Боголюбского // Библиотека литературы Древней Руси / Под ред. Д. С. Лихачева и др. СПб., 1997. Т. 4. Электронная версия: http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4937.


[Закрыть].

Но князь был жив и, придя в себя, попытался выбраться из окровавленных покоев. Невольные стоны выдали его. Заговорщики настигли его на лестнице дворцовой башни и добили мечами, причем Петр Кучкович отсек ему правую руку.

Колокольня Богородице-Рождественского собора

Тело князя Андрея было брошено во дворе. Его слуги и окрестные жители бросились грабить княжеские хоромы. Лишь на шестой день убиенный был привезен во Владимир и похоронен в Успенском соборе.

Но душа боголюбивого князя осталась жить в другом построенном в его правление храме – в церкви Покрова Богородицы на реке Нерль. От бывшего Боголюбовского замка до нее всего пятнадцать минут пешего хода через поля.

Церковь Покрова на Нерли – четырехстолпный трехапсидный одноглавый храм, слегка вытянутый по продольной оси (примерно 8 на 9 метров без учета апсид). Высота с куполом – около 16 метров. Наиболее вероятная дата постройки – 1158 год.

Церковь Покрова на Нерли

Специалисты отмечают исключительно высокое качество строительного камня, его обработки и кладки. Фундамент храма также уникален: он сложен на глубину 4 метра из камня, под ним – бутовая основа еще на 2 метра в глубину.

Храм был окружен с трех сторон галереями (их фундаменты были открыты при археологических исследованиях) и стоял на мысу над слиянием Нерли с Клязьмой (сейчас русло Клязьмы ушло далеко в сторону) на насыпном холме, склоны которого были облицованы белым камнем.

Церковь Покрова на Нерли удивительна. Ее красота так же непередаваема в словах, как тайна веры, как святость Самой Богоматери. О былом великолепии храмового комплекса, отражавшегося в водах Нерли 800 лет назад, мы можем только догадываться. Но и сейчас благородное изящество, стройность, чистота этого храма не оставляют равнодушным никого. Покров на Нерли – белокаменная душа России, символ древнерусской архитектуры.

На высоком, обрывистом холме над Клязьмой высятся стройные стены, увенчанные величественным золоченым пятиглавием. Пять куполов несут к небу свои кресты. Большой, могучий центральный купол в окружении четырех малых – как царь со своими рындами-телохранителями, как Христос с евангелистами, как престол Божий в окружении херувимов. Пятиглавие плывет в светлом воздухе над городом, над рекой, над широкой равниной.

Собор Успения Богородицы во Владимире – самое величественное произведение архитектуры древней Владимиро-Суздальской земли.

Каменное строительство в Древней Руси было делом не только духовным, но и политическим. Храм – знак могущества князя. Перебравшись с берегов Днепра в залесские дали, в молодой, не осененный славой прошлого град Владимир, князь Андрей Боголюбский задумал возвести здесь храм, превосходящий все построенное в Суздальской земле до него. Собор во имя Успения Пресвятой Богородицы был заложен в 1158 году. Годом раньше в Киеве скончался Юрий Долгорукий. Андрей отказался принять отцовское наследство – киевский престол. Править Русской землей он вознамерился из Владимира. Городок на Клязьме вдруг сделался центром могучей державы, глава которой, князь Андрей, не стеснялся именовать себя царем…

Строительство собора знаменовало рождение новой столицы. Через два года храм был освящен.

Успенский собор Андрея Боголюбского – шестистолпный, трехнефный, трехапсидный. Глав было, согласно последним исследованиям С. В. Заграевского, пять (в источниках, опирающихся на более ранние исследования Н. Н. Воронина, храм характеризуется как одноглавый). Сторона подкупольного квадрата – около 6,4 метра (шире, чем у большинства других храмов Древней Руси). Длина здания без учета апсид – около 22,5 метра, ширина – около 17,5 метра, высота стен – около 21 метра, высота вместе с куполом – 32,3 метра (выше Софии Киевской).

В древнерусском строительстве начался новый этап. Своих предшественников Успенский храм превосходил точностью пропорций и отличался от них неведомым на Руси декором. Есть указания, что над украшением собора трудились мастера из разных стран. Действительно, в его обличье звучат мотивы романской архитектуры Западной Европы, камнерезной пластики Грузии и Армении, византийского и собственно русского зодчества. Сложные узкие пилястры с коринфскими капителями членили его фасады на стройные прясла; в украшении стен и барабанов использовались фигуры и лики, вырезанные из камня.

Собор пережил своего ктитора на десять лет. После пожара 1185 года возникла угроза его обрушения. Новый правитель Владимиро-Суздальской земли Всеволод, сводный брат Андрея, принял решение расширить и укрепить Успенский собор. С трех сторон он был обстроен просторными галереями, игравшими роль дополнительных опор перекрытия. Новые четыре главы были воздвигнуты ближе к углам здания. Наружные стены украшены эффектным поясом из арочек и изящных колонок с резьбой. Возведением апсид расширена алтарная часть. В новом обличье храм пережил века и сохранился до наших дней.

Собор Всеволода Большое Гнездо – пятинефный, пятиглавый, трехапсидный. Ширина – 30,8 метра, длина без учета апсид – 30 метров. Аркатурно-колончатый пояс, проходящий по всем фасадам здания, состоит из 114 колонок. Щелевидные окна расположены в два яруса: ниже аркатурно-колончатого пояса простые, выше – с перспективными скосами.

Князь Всеволод Юрьевич, в крещении Дмитрий, получил прозвание Большое Гнездо за свое чадородие: было у него восемь сыновей и четыре дочери. Утвердившись на владимирском престоле после шестилетней смуты, вызванной убиением Андрея Боголюбского, он, как и положено могущественному князю, начал отстраивать свою столицу. Неподалеку от Успенского собора был возведен новый княжий двор с палатами, а возле него – храм во имя святого великомученика Дмитрия Солунского. Сюда князь со своим семейством приходил молиться прямо из жилых палат, с которыми храм был соединен, по-видимому, деревянными переходами.

Успенский собор

По сравнению с Успенским Дмитриевский собор кажется небольшим. Композиционно он прост; его общий облик и тип конструкции соответствуют канону, заданному «старым собором» Переславля-Залесского. И тем не менее Дмитриевский собор отличается от всех предшествующих построек Древней Руси. И вообще, он уникален. Его неповторимость – в декоре, в резном убранстве.

Дмитриевский собор – одноглавый, четырехстолпный, трехапсидный храм, построенный из белого известняка очень высокого качества. Длина (без учета апсид) – около 16,5 метра, ширина – около 15 метров, высота с куполом – около 26 метров. Стены выше аркатурно-колончатого пояса и подкупольный барабан украшены резьбой по камню. Всего насчитывается около 600 рельефных изображений.

Построенный в конце XII века собор неоднократно горел, ремонтировался, обрастал пристройками. Его резные колонки, орнаменты, рельефы отламывались и разрушались. Но все же необыкновенный облик его привлекал внимание всех – и простых богомольцев, и сильных мира сего. Привлек он внимание и царя Николая I: в 1834 году государь повелел привести древний памятник в «первобытный вид». Была осуществлена первая реставрация, разобраны все пристройки и заново выполнены утраченные детали резьбы. Потом реставрационные работы проводились неоднократно. Так что современный вид собора – результат совместной деятельности строителей, реставраторов и времени.

Резные рельефы дышат: как будто на мертвый камень побрызгали живой водой. Изображения святых соседствуют с фигурами фантастических птиц и зверей. Ветви райских растений и замысловатое орнаментальное плетение на колонках и порталах создают ощущение нереальное, сказочное. Царь-песнопевец Давид сидит на троне, держа в руке музыкальный инструмент – псалтырь; ему внимают птицы, львы и грифоны. А ниже престола – львиная голова, у которой два хвостатых тела. Рядом с изображением святого мученика крылатый грифон терзает какое-то животное: церковное предание соседствует со сказкой. Есть изображения почти реалистичные, есть совсем фантастические. Посреди этого пестрого многоголосья, в полукруге одной из закомар, некто в княжеском венце сидит на престоле, подобно Давиду; на руках у него мальчик. А с двух сторон несколько юношей склоняются почти раболепно… Принято считать, что это изображение самого князя Всеволода с сыновьями. Но почему князь изображен безбородым, а сыновей только пять?

Убранство Дмитриевского собора причудливо и полно загадок. Почему столь совершенной каменной резьбой на Руси украшали немногие храмы, и только с 1160-х по 1230-е годы? Откуда явились создавшие ее мастера и почему исчезла основанная ими школа?

Как чудесное видение – явилось и исчезло…

Есть в России города, в которых само время течет по-особому. Оно сгущается в тени крепостных валов, замирает в тихих двориках, ложится многоцветным блеском на купола храмов. У таких городов – всегда маленьких, всегда несуетливых, спрятавшихся в сторонке от шумных магистралей современности – есть две отличительные черты.

В смысле историческом это города с прошлым, великим или невеликим, но самостоятельным. Каждый из них «сам с усам», каждый знавал золотые времена и этим по достоинству гордится.

В плане архитектурно-градостроительном каждый из них обилен памятниками, которые ценны не по одиночке, а все вместе, в контексте всего города – с его ветхими заборами, непритязательными деревянными домишками, разбитыми мостовыми, резными наличниками и даже с типовыми домами-коробками советского времени. Тут нужно увидеть не только отдельные церкви и гражданские постройки, тут нужно окинуть город единым взором, почувствовать его неповторимую душу.

Душа эта росла и развивалась долго, не одно столетие. Периоды расцвета сменялись временами упадка. Архитектура таких городов разновременна, порой простодушна, порой замысловата; в ней сочетаются самые несхожие стили, самые противоположные веяния. Провинциальность подсвечивается столичным лоском, аристократизм подпирается обывательской прагматичностью. И все сливается в одно живое, многоликое и обаятельное целое. Этим они и интересны.

На путешественника, приехавшего сюда впервые, Суздаль производит необычное впечатление: вроде все реально и в то же время – такого не бывает. Городок маленький, разбросанные в живописном беспорядке деревянные домики… И почти все пространство, особенно в центре, заполнено церквами. Главки, главки, главки… Разнообразной формы купола, кресты, белые стены, колокольни, звонницы… Кажется, что, кроме церквей и туристов, в городе ничего и никого нет.

При населении около 10 000 жителей (число это почти не менялось вот уже несколько столетий) в Суздале и в пяти его монастырях можно насчитать около полусотни старинных храмов. Храмы эти теснятся, окружают путешественника, возносят над ним свои одухотворенные головы, раскрывают ему свои объятия – паперти. Вертикальные фигуры церквей там и сям соединены горизонтальными поясами монастырских стен, а в самом центре города это архитектурное ожерелье скреплено огромной пряжкой – зданием Торговых рядов.

Суздальское градостроительное чудо создавалось более восьми столетий. Самые ранние упоминания о Суздале относятся к рубежу X–XI веков; письменные свидетельства о строительстве первой каменной церкви – к концу XI века. Древнейшая, частично сохранившаяся постройка – собор Рождества Богородицы – датируется 1222–1225 годами. А последние значимые дополнения – Преподобенская колокольня и Торговые ряды – внесены в архитектурный облик города в первой четверти XIX века.

Торговые ряды

В 1960-х годах Суздаль превратился в город-музей, жемчужину Золотого кольца, объект паломничества туристов. Были проведены большие реставрационные работы. Памятникам древности, подвергавшимся за свою долгую жизнь многочисленным перестройкам, был возвращен первоначальный вид. Городской пейзаж дополнился избушками и церковками, собранными в Музее деревянного зодчества. И Суздаль стал таков, каков он сейчас: немного игрушечный, немного напоминающий художественную декорацию, но обаятельный, стройный, наполненный историческими воспоминаниями.

Резные украшения Богородице-Рождественского собора

Окруженный земляными валами, опоясанный излучиной речки Каменки, возвышается собор Рождества Богородицы. На этом месте был заложен первый суздальский храм, Успенский, еще при Владимире Мономахе. Ни он, ни сменивший его собор времен Юрия Долгорукого не сохранились. В 1222 году, в княжение Юрия Всеволодовича, внука Долгорукого, началось возведение шестистолпного трехглавого белокаменного храма, посвященного Богородице, но не Успению Ее, а Рождеству. (Уж не в противовес ли Успенскому собору Владимира? Со стольным градом у Юрия сложились непростые отношения…) Подобно другим памятникам владимиро-суздальского зодчества, Богородице-Рождественский собор был украшен каменной резьбой, аркатурно-колончатым поясом и снабжен притворами с южной, западной и северной сторон. В 1445 году, во время очередной «татарщины», Суздаль горел; от пожарного пламени своды собора растрескались и обрушились. Восстановили собор из руин зодчие Василия III в 1530 году. Низ его до середины остался древний, белокаменный, а верх надстроен кирпичный, увенчанный пятиглавием. Эти пять ярко-синих луковичных глав, усыпанных золотыми звездами, плывут сейчас над Суздалем, над Каменкой.

Собор Покровского монастыря

Рядом – восьмериковая шатровая колокольня XVII века и Архиерейские палаты. Если Богородице-Рождественский собор обретал свой нынешний вид 300 лет, то этот комплекс зданий – около 200. Самый древний из сохранившихся корпусов был возведен при начале широкомасштабного кирпичного строительства на Руси, в конце XV века; Благовещенская церковь – во времена его расцвета, в XVI столетии. Другие строения и переходы – в эпоху прекрасного заката старомосковского зодчества, в конце века XVII. Тогда же сооружена была и Крестовая палата: огромное помещение 8,5 на 8,5 сажени (338 квадратных метров), перекрытое одним сводом, без дополнительных опор. Крестовая палата – гордость суздальских архиереев: она превосходит по своим размерам одноименную залу Патриаршего дворца Московского кремля.

Идя от Архиерейских палат по улице Кремлевской, попадешь, минуя древние валы, на мощенную булыжником Торговую площадь. Ее широкая панорама образована тремя архитектурными доминантами. Центр – Воскресенская церковь, построенная в 1720 году по старине: белый куб, увенчанный одной главкой на двухъярусном восьмигранном барабане; притвор, крыльцо, приземистая апсида. Вертикаль – незамысловатая колокольня: высокий восьмерик на низеньком четверике, со шпилем. Горизонталь – Торговые ряды, созданные в 1806–1811 годах по всем правилам столичного классицизма: главный фасад расстилается вдоль площади длинной галереей со сдвоенными колоннами; посередине – парадные ворота, украшенные замысловатым фронтоном со шпилем. В этом ансамбле поражает удивительно точное, гармоничное сочетание несочетаемого. Имперский классицизм и провинциальная простота. Тосканские колонны и старомосковское упрямство. Точеные шпили над ширококостными, укорененными в земле постройками.

На северо-восток от Торговой площади ведет главная улица Суздаля, до сих пор носящая непригожее древнему городу имя Ленина. Мимо двухшатровых ворот Ризоположенского монастыря выходим на высокий берег Каменки. Вот Спасо-Евфимиев монастырь, он окружен внушительной кирпичной стеной с орудийными башнями; за стенами громоздятся тяжеловатые главы Преображенского собора XVI века и, как бы окрыляя их приземистость, возносится шатер Успенской церкви.

Отсюда, со стороны надвратной башни, открывается дивный вид: внизу, на другом берегу извилистой Каменки, белоснежный силуэт Покровского монастыря. Спасо-Евфимиев – воин, мужчина. Покровский – девица-краса, Христова невеста.

Этот монастырь – лучшее украшение Суздаля. Главный храм – собор Покрова, построенный в годы прекрасного взлета московской архитектуры, в начале XVI столетия, – светло-гармоничен, воздушен, чист. Трехглавый, четырехстолпный, трехапсидный (классическая форма древнерусского храма), он стоит на высоком подклете, окруженный галереей-аркадой, придающей ему ажурную легкость. Есть в нем царственное благородство. И недаром: в его белых стенах, никогда не знавших росписи, молилась инокиня София, в миру Соломония, первая жена государя Василия Ивановича, насильно постриженная в монахини за бездетность. И другая царственная страдалица, инокиня Елена, в миру Евдокия, наказанная за неведомую вину мужем – царем Петром. В Суздале она встретила своего «утешителя», майора Степана Глебова, – и потом, уже переведенная в Новодевичий монастырь, оплакивала его, казненного лютой казнью, а вместе с ним и сына своего, царевича Алексея, замученного в петербургской темнице.

В 1935 году в подклете Покровского собора было вскрыто древнее захоронение: под каменной плитой – маленький гробик, а в нем – тряпичная кукла в шелковой детской рубашечке. Предполагают, что великая княгиня Соломония так похоронила своего долгожданного, так и не родившегося сына.

Плохо на Руси царицей быть…