Текст книги "Эмоциональная зависимость в жизни. Я & Ты"

Пятая особенность самоощущения эмоционально зависимой личности тесно связана с переживанием беспомощности и выражается в восприятии себя как неценной, не имеющей значения, неадекватной. Это самовосприятие является глубинным и не всегда прямо и открыто транслируется вовне. Эмоционально зависимая личность может прятать его за фасадом, демонстрирующим другим людям спокойствие и высокую личную эффективность, однако оно фактически всегда есть. Иногда, в отдельные редкие моменты, когда налицо какие-либо успехи, финансовые, психологические или иные достижения, эмоционально зависимая личность переживает себя могущественной и грандиозной, однако это переживание никогда не длится долго. При этом не имеют значения никакие внешние доказательства того, что эта личность способна справляться с вызовами жизни ничуть не хуже, чем все остальные, что ее признают и ценят окружающие: в самой глубине своей души она ощущает себя беспомощным и неуместным ребенком. Именно в силу данного обстоятельства эмоционально зависимая личность обычно обнаруживает тяготение к магическому мышлению, верит в мистику и чудеса, в гадания и приметы, в сглаз и порчу и т. п., хотя на словах может не признавать этого и (опасаясь стыда) прятать это от окружающих. Одним из таких магических верований, имеющих особенное значение для эмоционально зависимой личности, является идея о всемогущей исцеляющей и преображающей силе любви, которую предстоит встретить. Такой человек никогда не признается в этом вслух в ситуации (или в компании), где есть хотя бы малейший риск быть пристыженным и высмеянным, однако сути дела это не меняет. Терапевту, готовому слушать и старающемуся понять, он проникновенно расскажет об этом, и сразу становится видно, какие огромные ожидания такой человек связывает со встречей со своей потенциальной «половинкой» (а понимается это именно так).

Древний миф об андрогинах, упоминание о котором можно найти в диалоге Платона «Пир», повествует о древней расе очень гармоничных, сильных, целостных существ, якобы существовавших когда-то. Эти существа сочетали в себе мужское и женское начало, были настолько совершенными, что соперничали своей мощью с богами. Наказав их за гордыню, боги разделили каждого андрогина пополам – и получилось по половинке, мужчине и женщине. Боги, согласно мифу, рассеяли эти половинки по свету, и в результате андрогины утратили свою целостность и гармоничность, но приобрели тоску и любовное влечение. С тех пор половинки ищут друг друга, чтобы воссоединиться и обрести друг в друге целостность и бессмертие.

У этого поэтического мифа об андрогинах есть много различных вариаций и много толкований, он вновь и вновь интерпретируется в гностической и средневековой философии. Однако самое важное, в связи с чем я упоминаю сейчас об этом мифе, независимо от его толкования – идея половинок. Идея о том, что сам ты – кусочек чего-то целостного, разбившийся, отколовшийся или потерявшийся, что ты внутренне подспудно ощущаешь свое стремление к целостности и стремишься найти свою вторую половинку, чтобы стать гармоничным существом.

Такое самоощущение очень близко человеку с зависимой структурой личности, и миф этот может вызывать у него сильный глубинный отклик.

Именно на реального (или еще не встреченного) партнера такая личность возлагает и надежды, и ответственность за собственное эмоциональное и в целом жизненное благополучие; партнер видится как мессия, способный избавить от страданий одиночества, стыда и беспомощности и наполнить жизнь теплом и светом. Эмоционально зависимая личность ждет, что партнер позаботится о ней (по сути, так, как взрослый способен позаботиться о маленьком ребенке); при этом ее собственная способность заботиться о себе (способность распознавать собственные потребности и адекватным образом реагировать на них) оставляет желать много лучшего. Ощущение себя «полезным инструментом» («полезным домашним животным») и связанное с этим непонимание смыслового конструкта «забота о себе» составляет шестую особенность самоощущения эмоционально зависимой личности. Довольно часто это выглядит таким образом, что человек словно не ведает тормозов, которые естественным образом работают у других людей: если ты занят каким-то делом, то, например, вовремя заметить, что ты устал и нужен отдых; вечером вовремя принять душ и отправиться спать; если болит зуб, записаться и сходить на прием к стоматологу и т. п. Окружающие часто ставят на вид эмоционально зависимой личности (да и сама она за собой это знает), что она работает и суетится до тех пор, пока не упадет в изнеможении; что она оказывается день за днем не в состоянии вовремя уложить себя спать, хотя для этого есть все объективные возможности, что к врачу она отправляется тогда, когда боли становятся невыносимыми и лишают покоя – либо когда разваливается зуб, дефект которого очень заметен окружающим. Иногда, стремясь к саморазвитию (а выше я уже упоминала, что идея саморазвития может быть очень близкой такому человеку), эмоционально зависимая личность и впрямь начинает заниматься йогой или выравнивает режим питания – однако и в этом случае действия ее исходят не из внутренней теплоты по отношению к самой себе, а из стремления «сделать правильно». Точно так же зависимая личность обычно хорошо знает, что «надо себя любить» (и может повторять эту фразу себе или кому-то из знакомых), однако на чувственно-эмоциональном уровне эту самую любовь не может ощутить даже намеком – скорее внутренние требования к себе и постоянное собой недовольство.

Итак, мы рассмотрели наиболее заметные особенности самоощущения эмоционально зависимой личности. Обратимся к исследованию того, как она выстраивает столь желанные для нее близкие отношения и как проявляет себя в них. Суждено ли сбыться ее мечте об идеальной любви?

Зависимая личность ищет исключительной близости в паре с другим человеком, но легко вовлекается в отношения триангуляции. Это означает, что при возникновении напряжения в близких и не очень близких отношениях она склонна урегулировать это напряжение посредством вовлечения третьих лиц и образования треугольников отношений.

Данная особенность зависимой личности объясняется, с одной стороны, тем, что, как правило, в период своего становления она часто оказывается в таких отношениях. Например, зависимые личности часто в прошлом (и настоящем) – дети, мирящие родителей; дети, выполняющие функции взрослых людей в семейной системе; сыновья и дочери, реализующие функции эмоциональной поддержки для матери или отца, испытывающих недостаток психологического комфорта в отношениях с основным партнером; дети, на которых семейная система возлагает особые функции и которые активно вовлекаются родителями и прародителями в треугольники отношений.

С другой стороны, такая склонность к триангуляции обусловливается самой сутью зависимой личностной структуры с характерным для нее расщеплением. Неизбежно возникающий в слиянии с основным партнером негативный эмоциональный опыт необходимо куда-то девать; зависимая личность склонна его отщеплять и удерживать на приличном расстоянии и от осознания, и от контакта. Однако он никуда не девается, и в конце концов зависимая личность находит какой-то другой контакт, в котором может разместить этот опыт и разрядить накопившееся напряжение.

Например, при возникновении напряжения в отношениях с молодым человеком девушка жалуется на своего партнера подруге, не жалея красок. Пожаловавшись, она чувствует облегчение; напряжение уходит, и можно продолжать отношения дальше. Если на следующий день (или через какое-то время) подруга начнет делать попытки развивать тему, то с высокой степенью вероятности наткнется на нежелание и неготовность делать это с другой стороны; ее вопросы «Когда же ты уйдешь от этого нехорошего человека?» не встречают ожидаемой реакции. Подруга находится в недоумении: как же можно возвращаться и продолжать отношения с человеком, который тебя вчера оскорбил (унизил, ударил и т. п.), будто ничего не случилось? Ее отодвигают на некоторое расстояние, ее праведное возмущение встречают холодно («Давай я сама разберусь, что мне делать!»).

В этот период, воссоединившись со своим партнером, зависимая личность дистанцируется от третьего (триангулированного) лица, в адрес которой чувствует раздражение (к партнеру такого раздражения в данный момент нет). Новое накопление напряжения в паре с неизбежностью рано или поздно снова приведет к обращению к третьему лицу для его разрядки – круг замыкается. В качестве триангулированного третьего лица или объекта, стабилизирующего эмоциональное напряжение зависимой личности, может выступать другой человек, иногда – какой-либо вид деятельности (покупки, работа, хобби, социальная активность и многое другое) или вещество (пища, алкоголь, психоактивные вещества).

Легкость вовлечения зависимой личности в отношения триангуляции и ее склонность к этому объясняет тот факт, что довольно часто такой человек находится в партнерских отношениях, предполагающих присутствие третьего. Например, женщины с эмоционально зависимой структурой легко становятся любовницами женатых мужчин, живут в «открытых» отношениях (допускающих сексуальные связи партнеров на стороне), находятся в отношениях «дружбы с преференциями» (когда друг одновременно периодически является сексуальным партнером, при этом без всяких взаимных обязательств и взаимных ожиданий сексуальной верности) и полиаморных. Мне совсем не хочется здесь давать какую-либо морально-этическую оценку таким вариантам отношений, я всего лишь хочу сказать, что для зависимой личности в силу особенностей ее структуры такие отношения могут казаться привлекательными. При этом очень интересен тот факт, что такой человек, даже выбирая их в конкретный момент, часто делает оговорку: «Когда я встречу своего единственного (единственную), то мне будет нужен только он и больше никто». Иногда эмоционально зависимая личность категорически отрицает для себя возможность альтернативных форм отношений, однако спустя некоторое время (обычно со стыдом) обнаруживает, что по факту именно в такие отношения она и вовлечена и не хочет или не может из них выйти.

В своих взаимоотношениях с другими людьми зависимая личность легко вовлекается в драматический треугольник Карпмана (преследователь – жертва – спасатель). Это объясняется, во-первых, отмеченной выше легкостью вовлечения такой личности вообще в любые треугольники отношений. Во-вторых, каждый из персонажей треугольника Карпмана сосредоточен своим вниманием не на собственных потребностях, чувствах и переживаниях – наоборот, именно с ними он находится в наименьшем контакте, все внимание направлено вовне, на партнера и на события, которые происходят в поле отношений. Так, жертва демонстрирует собственную беспомощность, чтобы получить поддержку и спасение извне, при этом игнорируются собственные возможности как-то справляться с создавшейся ситуацией. Преследователь направляет агрессию вовне, на жертву, «сливая» на нее собственное эмоциональное напряжение, с которым он не справляется самостоятельно, а выбирает именно такой способ, связанный с вовлечением другого лица, и возлагает на это другое лицо ответственность за свое состояние и за возникшие проблемы (путаница с ответственностью всегда отражает нарушение границ в отношениях). Спасатель почти компульсивно вовлекается в оказание помощи жертве, при этом игнорирует собственные нужды и потребности и отдает много больше, чем позволяет его собственный ресурс. Ни в одной из этих ролевых позиций нет развернутости личности лицом к собственным эмоциям и переживаниям, к стоящим за ними потребностям, нет попытки сделать что-то и как-то помочь себе, находясь в границах собственной внутренней территории, каждая из этих ролевых позиций предполагает нарушение границ – как своих собственных, так и границ других людей. Для зависимой личности как-то позаботиться о собственных эмоциональных потребностях, не вовлекая в этот процесс кого-то, кто должен его спасти – большой вызов и весьма трудная задача. Одной из мишеней психотерапевтического воздействия в работе с эмоциональной зависимостью является развитие способности такой личности к автономной эмоциональной саморегуляции.

Следующая черта, которую хочется отметить здесь, потому что она очень характерна для зависимого способа построения отношений – вертикальный характер отношений и их принципиальное неравенство. Это отношения, в которых есть главный и подчиненный, ведущий и ведомый, контролирующий и контролируемый, учитель и ученик. Такие ролевые диспозиции отражают внутреннюю систему отношений зависимой личности, в которой есть требовательная часть, реализующая контроль контакта и своего партнера, и беспомощная подстраивающаяся часть, которую контролируют и которая реагирует на требования, исходящие от контролера. Поэтому и в пространстве контакта с другими людьми, и в особенности в близких отношениях, такой человек обычно выступает или в беспомощной роли (то, что обычно и ассоциируется с зависимым от партнера поведением), или в контролирующей (вспомним, например, Маргариту Павловну Хоботову и ее бывшего мужа Льва Хоботова из «Покровских ворот»[3]3
  Кинофильм «Покровские ворота» – СССР, 1982, киностудия «Мосфильм», режиссер Михаил Козаков.


[Закрыть]).

Контролирующая роль предполагает понимание (непонятно чем обоснованное) потребностей и нужд партнера, далеко превосходящее его собственное, видение его ключевых проблем и недостатков и требование их исправления, предложение мер по их исправлению и контроль за качеством их выполнения, настойчивую работу по «искоренению недостатков», которые есть в отношениях – все это без всякой просьбы со стороны того, кому это адресовано. В роли контролирующей эмоционально зависимая личность нарушает границы своего партнера, далеко вторгаясь в них, ее поведение очевидно агрессивно. Оно очень настойчиво и обнаруживает нечувствительность к обратной связи. «Я не хочу так», «пожалуйста, остановись», «мне плохо от того, что ты сейчас делаешь» – такие посылы и просьбы не достигают своей цели. В отношениях эмоционально зависимая личность, придерживающаяся такой ролевой модели, ощущается как тираническая – и это тем более обескураживает, что это тиран, очевидно, дорожащий связью с тем, кого он тиранит, привязанный к нему, желающий контакта с ним.

Беспомощная роль предполагает демонстрацию пассивности, подчиненности, неприспособленности, неспособности решать жизненные задачи – начиная от глобальных и заканчивая очень простыми и конкретными, вроде той, как повесить упавшую в ванной штангу с занавеской. В роли беспомощной эмоционально зависимая личность позволяет партнеру нарушать свои границы и даже «приглашает» партнера к такому нарушению.

Очень характерным и очень интересным, на мой взгляд, является интуитивное восприятие зависимой личностью собственной роли в близких отношениях. Такой человек, рассказывая психотерапевту о них (или непосредственно в диалоге с близким партнером), сравнивает себя, как правило, с животным – чаще всего с собакой (или щенком) или котенком. В комментариях к этому образу часто подчеркивается нуждаемость в связи, ее жизненная значимость, часто животные, образ которых возникает, находятся в плохом состоянии, беспомощны и незащищены. Образы эти персонифицируют внутреннего ребенка и одновременно дают ключ к пониманию восприятия таким человеком близких отношений и его потребностей в них. Приведу несколько цитат.

Клиентка: Муж не доверяет мне, часто подозревает то в тех, то в этих дурных намерениях, в неискренности, лживости, в том, что я заглядываюсь на других мужчин. Если б он только мог видеть, какая я на самом деле… мог видеть, что я пес!..

Терапевт: Пес?

Клиентка: Ну да, преданный пес, который просто самого себя готов с потрохами отдать!..

* * *

Отрывок из письма: «Ты не понимаешь, что ты для меня и как я себя чувствую рядом с тобой. Я для тебя щенок, всегда твой щенок, я заглядываю тебе в глаза, я ловлю твою улыбку, каждое движение твое, я готов играть с тобой по первому зову, бежать гулять, я буду лежать у твоих ног, я разделю с тобой любую твою беду. Я умру, если тебя не станет, я погибну, если ты уйдешь».

* * *

«…Я напоминаю себе бездомную собаку, несчастную и жалкую, которая сидит на улице у дверей магазина, и водит носом, и смотрит своими собачьими глазами с надеждой и тоской на прохожих, на людей, выходящих из магазина – каждому из них в глаза. Тепла, чуточку тепла, пожалуйста, кто из вас мой хозяин, кто из вас скажет: “Ты нужен мне?” Иногда она ловит чей-то взгляд и виляет хвостом, и тут же встает, готовая идти по малейшему знаку вслед. Но ее надежда обманчива. Кто-то даст кусочек хлеба, кто-то щелкнет пальцами или причмокнет губами, но никто не заберет ее с собой…»

«Я в такие моменты чувствую себя как забившийся в угол смертельно перепуганный, грязный, больной, совсем маленький котенок… (слезы) …который боится, что сейчас что-то случится опять, что его обидят, сделают больно, вышвырнут… ему очень нужен хотя бы добрый взгляд в этот момент, он весь трясется. Если б вы только знали, как ему в этот момент нужно тепло!»

Одновременно с этими образами у этих же самых людей обычно присутствуют и другие, которые они так же связывают со своей ролью в отношениях с этим же самым партнером. Эти другие образы отражают иную ипостась их проявления. Например, та же женщина, которая сравнивает себя с маленьким котенком, говорит, что она для своего партнера – женщина-воин, которая будет защищать его до последнего вздоха, равно как и заботиться о всех его нуждах, как никто другой. Зависимая личность стремится давать своему партнеру много и даже очень много – для того, чтобы не быть оставленной, для того, чтобы чувствовать собственную ценность в его глазах. Кроме того, заботясь о другом, она делает для него то, чего фактически хотела бы для себя, и, заботясь, делает это из собственного понимания понятия заботы – далеко не всегда спрашивая партнера, есть ли в этом потребность, и если да, то в какой именно заботе он нуждается.

Это действительно очень интересный вопрос – исследовать, как именно мы интуитивно воспринимаем наши роли в отношениях, наше ощущение себя в близости с партнером. Читатель, попробуйте поисследовать это в собственном опыте – внутренне попытайтесь уловить, как интуитивно вы чувствуете ваши отношения с партнером, на что они похожи для вас, какой образ отношений приходит, если расслабиться, прислушаться к себе и дать ему время появиться. Можете ли вы обнаружить себя в рамках этого образа? Какими переживаниями и ассоциациями наполнен образ отношений, какие чувства он в вас вызывает, какой внутренний отклик? И если бы вы попробовали уловить, кем вы себя ощущаете в этих отношениях, какой бы образ появился?

Зависимая личность, как мы уже говорили, переживает отношения как исключительно важную часть собственной жизни, которая определяющим образом влияет на ее качество. При этом при внимательном рассмотрении можно обнаружить, что само по себе физическое присутствие партнера (равно как и другого человека и другого близкого человека) меняет ее самоощущение и течение психического процесса. Зависимый человек легко улавливает разницу самоощущения в случае своего пребывания в полном одиночестве и в присутствии другого человека. Эта разница внутренне может ощущаться по-разному.

Иногда это чувствуется на контрасте таким образом, что в полном одиночестве наступает определенное облегчение в связи с переживанием свободы и возможностей размещать себя в пространстве, вести себя, что-то делать (или чего-то не делать) как заблагорассудится. Это приносит радость и удовольствие. В присутствии же кого-то, в особенности – близкого человека, – такая свобода и легкость исчезают, уступая место внутреннему чувству, в котором есть доля тягостности и вынужденности. Если углубиться в это чувство, можно обнаружить в нем переживание несвободы, будто вместе с появлением другого человека мгновенно возникает множество «должен». Так, женщина может наслаждаться легким ужином и расслабленностью, сидя вечером на кухне в компании кота или собаки; любимый муж, который значительно ранее ожидаемого времени появляется дома, будет встречен с самыми позитивными эмоциями; однако, если эта женщина обратит внимание на то, что происходит в ней в момент появления супруга, она заметит, что кроме радости там есть более или менее выраженное неудовольствие, являющееся реакцией на мгновенно появляющиеся внутри «должна», которые словно невозможно проигнорировать, оставить без внимания (должна перестать сидеть, надо встать, заняться сервировкой стола и подачей ужина для мужа, надо прибрать и помыть грязную посуду, и, что еще важнее, помимо всего этого еще «какой-то» надо быть). Расслабленность, естественность самоощущения и удовольствие уходят.

В практике мне приходилось видеть много женщин, измотанных этим хроническим долженствованием (при этом далеко не всегда в реальности их близкие что-то от них ожидали). Появление другого человека, в особенности значимого, словно принуждает к чему-то, и одновременно с подчинением внутри появляется напряжение и неудовольствие. Данное переживание точно сигнализирует о том, что отсутствует внутренняя возможность свободно и аутентично проявлять себя в контакте с другим человеком. Для зависимой личности долженствования и следование им являются платой за близость, а раздражение и напряжение при появлении близкого и любимого человека являются следствием неизбежно происходящего при этом расщепления внутреннего процесса на «желательную» в контексте данного контакта часть и нежелательную. Все это приводит к тому, что от близости и отношений периодически хочется «отдыхать»: одним из заветных желаний зависимой личности может быть периодическое пребывание в полном одиночестве, когда не нужно ни под кого подстраиваться и можно позволить себе ощущать себя и проявлять себя максимально естественным образом. В своем более ярком выражении этот же самый процесс внутреннего расщепления становится источником разделения жизни зависимого человека на тайную и явную. Приведу пример.

Даша – яркая, красивая молодая девушка. Ее близкие отношения раз за разом оказываются неудовлетворительными для нее самой. Когда она встречает молодого человека и очаровывается им, а впоследствии и начинает жить с ним вместе, события развиваются по одному и тому же сценарию. В отношениях она проявляется, по ее словам, как «идеальная жена» – она готовит изысканные блюда, поддерживает дома порядок и уют, возвращается домой не позже восьми часов вечера. В отношениях она проявляется как уступчивая, мягкая, полностью ориентированная на партнера, даже собственную внешность оформляет в соответствии с его пожеланиями (реальными либо, если партнер прямо их не высказывает, угадываемыми) – например, поддерживает вес на определенном уровне, меняет прическу и т. п. В то же время каждый раз, когда у нее есть близкие отношения, появляется и «тайная жизнь» – параллельные походы со старыми приятелями маргинального толка по «злачным местам» и тусовкам. В этой сфере своей жизни Даша проявляется прямо противоположным образом: тяготеет к рискованным экспериментам с психоактивными веществами и большими дозами алкоголя, дерзка, одевается и ведет себя, с ее слов, вызывающе. Чем более значимы для нее отношения с основным партнером, чем больше ожиданий она на них возлагает, тем более проявленной становится «тайная жизнь». Даша смутно понимает, что в этом «что-то не так», и упрекает себя в неискренности и двуличии, ведь от партнера эта вторая жизнь всегда удерживается в строгом секрете. На старте отношений Даша старается «вести себя хорошо», однако вскоре, несмотря на ее собственное недовольство, тайные приключения возобновляются.

Другой пример.

Арине тридцать пять лет, четыре года назад она вышла замуж. Это ее повторный брак, который она сравнивает с тихой гаванью. «Много всяких драм было в отношениях, – говорит она. – Я так устала от них. Наконец появился человек, который любит и принимает меня полностью. В этом браке я нашла, наконец, покой, я теперь знаю, что такое защищенность, я ценю и люблю своего мужа, наши чувства взаимны». Их отношения внешне вполне благополучны, однако есть то, чего муж совсем не знает, та область ее жизни, в которой мужа нет. Это влюбленности Арины в мужчин-коллег, которые она переживает периодически, стараясь всячески удержать себя от физической измены (влюбляться она себе уже разрешила). Это траты, которые она скрывает – Арина покупает себе красивые наряды, многие из которых впоследствии так и не надевает; шкаф ломится от одежды – красивые вышитые бархатные платья, откровенные блузки, дизайнерская одежда, которая ей так нравится. Арине доставляет удовольствие примерять их, ей приятно видеть себя то в одном, то в другом, то в третьем образе, фантазировать, как мужчины с восхищением смотрят на нее, однако все эти одеяния она держит взаперти – предстать в таком виде перед окружающими ей почему-то стыдно, к тому же все это некуда надеть, работа Арины предполагает строгий дресс-код. Очень интересно, что муж этих костюмов даже не видит, и на вопрос, почему это так, Арина не находит ответа. Когда муж уезжает в командировки, она пускается «в загул» – покупает несколько бутылок своего любимого вина (муж Арины воинствующий трезвенник, и при нем употреб-лять спиртное ей стыдно), делает щедрый заказ самых любимых своих блюд из ресторана (муж Арины придерживается принципов правильного питания, еда, которая обычно готовится, довольно пресна, на ее вкус). Арина заказывает то, нужды в чем не чувствует отчетливо, когда муж дома – жареные свиные ребрышки, копченую утку, блюда с жирной ветчиной. Она берет на работе отгул и предается несколько дней безудержному обжорству и пьянству, а вечерами отправляется гулять по городу. Иногда ей хочется каких-нибудь авантюр – пойти в ночной клуб или на танцевальный вечер, или на экспресс-свидания вслепую, но на это не хватает духу – Арина боится случайно столкнуться там со знакомыми мужа. Ее кошмаром является фантазия о том, что кто-то из них сделает фото на телефон и обо всем узнает муж.

Зависимая личность, находясь в отношениях, испытывает особые трудности с тем, чтобы четко обозначить партнеру свои желания и предпочтения, просить о том, что ей нужно, в особенности – отказывать или обозначать свою неготовность идти навстречу пожеланиям партнера. Остановимся на этих трудностях, чтобы рассмотреть их подробнее.

Сказать «нет» в отношениях может быть так трудно для зависимой личности потому, что в этом случае она ощущает угрозу отношениям, угрозу контакту. Даже самые трудные, тяжелые отношения в ее мировосприятии могут быть предпочтительны одиночеству. Свое «нет» она старается преподнести так, чтобы оно звучало как «да» или «да, но через некоторое время», идет на манипуляции и организует события таким образом, чтобы нежелательный для нее поворот дела стал либо объективно маловероятным, либо невыгодным для ее партнера. Зависимая личность часто повернута к партнеру только одной своей стороной (как Луна видна с земли только одной своей стороной), часто партнер видит только то, что ему позволяют увидеть, то, что ему показывают – но и показываемое ему далеко не всегда отражает истинные чувства зависимого, часто это скорее то, что с точки зрения зависимой личности хочет видеть в ней ее партнер. Поразительно, до каких пределов это может простираться. Давайте обратимся к примеру. Главная героиня истории, которая приведена ниже, случайно узнала о том, что я пишу книгу на тему эмоциональной зависимости, и попросила меня рассказать здесь об одном эпизоде ее жизни.

Илона – назову ее так – переживала тогда не лучшие времена. Ей было тридцать с небольшим, она только-только развелась с мужем и очень тяжело проживала развод. Ее преследовали депрессивные настроения, самоуважение упало, она начала сомневаться в собственной привлекательности, в собственной компетентности, в том, что она может быть достойна хорошего отношения к себе. Мать ее, воцерковленная женщина, познакомила ее с религиозным служителем (по просьбе Илоны я не называю здесь религиозную конфессию, к которой она принадлежит), чтобы тот духовно поддержал ее дочь.

Религиозный деятель, мужчина около пятидесяти лет, сразу понравился Илоне. Чуткий (как ей тогда показалось), неравнодушный, он был готов уделять ей свое время и внимание, что произвело на нее большое впечатление – она переживала кризис, и самоуважение ее было в плачевном состоянии. Встречи следовали за встречей, и вскоре Илоне стали закрадываться крамольные и странные мысли, которые и пугали, и будоражили ее – ей стало казаться, что религиозный служитель по-мужски неравнодушен к ней. Она и получала удовольствие от этих мыслей, и стыдилась их, между тем продолжала ездить на встречи с ним.

Вскоре оказалось, что он пишет книгу духовного содержания и ему очень нужна помощь в редактировании и оформ-лении текста. Поскольку Илона имела филологическое образование, ее услуги могли бы очень пригодиться. Она предложила свое содействие, которое немедленно было принято. Позже Илона удивлялась тому, как быстро она предложила свою помощь – даже не успев подумать о том, располагает ли временем для такой работы, какой объем может реально потянуть и хочет ли она работать за плату или безвозмездно. Уже через несколько дней она сидела за компьютером и правила текст.

Религиозный деятель, чтобы как-то отплатить Илоне за услуги, стал приглашать ее отобедать в ресторан. Поскольку текст оказался очень объемным и потребовал от Илоны несколько месяцев кропотливой работы, то и приглашений последовало пять или шесть. Все они были приняты. Илоне приятно было пообедать в дорогом ресторане вместе с видным мужчиной, даже бывший муж никогда никуда ее не водил, не говоря уже о прочих, а сама она была весьма небогата. Кроме того, ей очень хотелось понять, действительно ли он испытывает к ней интерес. После развода ей начало казаться, что она не может быть привлекательной. Мысль о том, что она может быть соблазнительной для служителя религиозного культа, особенно будоражила ее.

Однако была и не столь приятная сторона происходящего. Илона явно не рассчитала своих усилий. Когда через три месяца оказалось, что необходимо отредактировать еще один значительный объем текста, она часто ловила себя на том, что сильно злится – за работой приходилось сидеть ночами. Ей захотелось отказаться от дальнейшего оказания помощи. Ей перестали нравиться и посиделки в ресторанах – слишком дорогой ценой они давались. Однако как об этом сказать? Ей было неловко отказывать, раз уж она однажды согласилась. Несколько раз она собиралась обозначить свой отказ, однако слова так и застревали в горле.