Текст книги "Ирония как компонент английского стиля коммуникации"

3. Иногда для реализации иронии необходим мегаконтекст, содержащий экстралингвистическую информацию социального, географического и исторического характера, включающий культурные реалии.

Например, цитата из российской прессы: «Известно, что с южных гор до северных морей человек проходит как хозяин» (Нов. Газ. 4–6.10.04 № 73) [Брюханова 2004] воспринимается носителями русской культуры как ироническая, направленная на фальшь патетического утверждения. Однако человек, хорошо знающий русский язык, но не знакомый с песнями советского периода, вряд ли распознает здесь иронию.

Рассмотрим примеры необходимости анализа мегаконтекста для понимания авторской иронии из произведения О. Уайлда «Кентервильское приведение»: «There is no such thing as a ghost, and I guess the laws of nature are not going to be suspended for the British aristocracy…» [Wilde 2007: 5].

(«В природе не существует такого явления, как приведение, а законы природы, я полагаю, действительны для всех, даже для английской аристократии…»)

Для того чтобы авторская ирония была понятна, необходимо обладать знаниями из истории США, а также понимать различия между британской и американской культурой и противоречия, вызванные этими различиями. Автор этого произведения – британец Оскар Уайльд, мягко иронизирует над американцами, полными гордости за свою страну и чрезмерно, на его взгляд, дорожащими своей историей. Герой «Кентервильского приведения» – чересчур уверенный в себе и в могуществе своего государства американец, говоря о законах природы, которые не может отменить даже британская аристократия, на самом деле демонстрирует свое презрительное отношение к Англии и англичанам.

Приведем еще один пример значимости мегаконтекста для понимания иронии:

«In Regency times, the village became a fashionable haunt for the likes of Lady Hamilton, who scandalized polite society with her many suitors. This held dire consequences for Lord Nelson when he wagered drunkenly at the gaming table: «If Lady Hamilton isn't completely faithful to me, and me alone, you can pull my arm off and poke me in the eye with it» [Pattinson 2008: 9]. («В эпоху регентства особенно популярна была леди Гамильтон, которая приобрела скандальную известность благодаря многочисленным поклонникам и любовным похождениям. Это имело серьезные последствия для лорда Нельсона, как-то раз заявившего спьяну за игорным столом: «Если леди Гамильтон не верна мне, и только мне, можете оторвать мне руку и выколоть ею мне глаз».

Авторская ирония в данном тексте скрыта и может быть распознана только теми читателями, которые обладают знаниями о том, что в бою адмирал Нельсон лишился руки и глаза. Таким образом, посвященному человеку становится понятно, что клятва Нельсона является ложной. В данном контексте ирония граничит с «черным юмором», поскольку обыгрываются увечья, что характерно для этого явления.

Что касается межличностной коммуникации, то здесь роль контекста выполняет обстановка общения, отношения между собеседниками, их знания друг о друге и степень близости, различные экстралингвистические факторы. В проанализированных нами интервью нередки ситуации, когда объектом иронии является человек или явление, хорошо знакомое собеседникам (и, возможно, части аудитории), но не известное массовой публике. В этом случае смысл иронизирования остается непонятным для зрителей, а особенно для представителей других лингвокультур, не обладающих необходимыми для интерпретации иронии знаниями, которыми владеет английская аудитория (подробнее примеры рассмотрены в Главе 3).

Несколько слов о ложной интерпретации иронии. Некоторые исследователи, освещая современные изменения в английском языке, указывают на устойчивое употребление некоторых слов в их противоположном значении, что не всегда используется для выражения иронии и сарказма [Виссон 2010]. Эти слова настолько укрепились в речи в этой новой роли, что имеет смысл говорить о появлении еще одного их значения. (Оговоримся сразу, что наблюдения Л. Виссон относятся к американскому варианту английского языка, но описываемые ею изменения быстро распространяются по всему миру и проникают в британский вариант). Особенно неожиданным поворотом смысла отличается, едва ли не повсеместно, молодежный жаргон, замечает автор. Приведем несколько примеров.

В контексте полисемии молодежного жаргона слово sick приходится переводить как «крутой», «классный».

John was sick yesterday– he has the flu. Too bad he couldn't go to the movies with us – that new Italian film was really sick, wonderful acting and so funny! [Виссон 2010:12].

(«Джон был болен вчера – у него грипп. Как жаль, что он не пошел с нами в кино – мы смотрели крутой итальянский фильм, смешной и с прекрасными актерами!»)

Английское Terrific, в прошлом означавшее «страшный, внушающий страх» (террор), сегодня означает «превосходный» (great, fantastic): a terrific dinner at a five-star restaurant; an actor's terrific performance in a play («превосходный обед в пятизвездочном ресторане, прекрасная игра актера в пьесе»).

В течение многих десятилетий Awesome было в переводе чем-то «внушающим страх», «приводящим в трепет» и «благоговейным» (inspiring reverence or wonder):

The Grand Canyon at sunset is an awesome sight, with the play of colors on the enormous cliff [Виссон 2010:12].

(«Большой Каньон в лучах заката представляет собой приводящее в трепет зрелище: игра красок на массивной скале»).

В результате проникновения этого слова в молодежный жаргон awesome употребляется теперь в американском и британском варианте английского языка в смысле «отличный»:

That was an awesome evening, we had so much fun getting together with old friends and singing school songs. («Это была отличная вечеринка, мы здорово повеселились, общались со старыми друзьями и пели старые школьные песни»).

Речевые хамелеоны порой становятся оборотнями или полу-оборотнями. Случается и так, что старое (буквальное) значение многозначного слова остается в живой речи наравне с новым (метафорическим) [Виссон 2010:12].

Таким образом, мы наблюдаем, как первоначальное употребление слова в противоположном или близком к противоположному смысле становится нормой языка, и слово приобретает еще одно значение. Здесь возникает опасность неправильного толкования этого нового значения слова как ироничного, так как в большинстве случаев ирония представляет собой употребление слова в значении, противоположному буквальному, с целью выражения насмешки, недовольства, критики и т. д. Следует отметить, что процесс, описываемый исследователем, – явление, отличное от иронии по смыслу, но сходное с нею по форме выражения.

Действительно, ирония часто становится источником энантиосемии. Антонимические значения, возникающие на основе иронии, могут не только оставаться в пределах контекста, но и закрепляться в слове наряду с исходным, что находит отражение в словаре [Ермакова 2005:122]. Энантиосемия нередко приводит к расширению значения слова или к изменению в сторону закрепления иронического.

1.3. Ирония в кругу смежных явлений

Ирония, как уже отмечалось, явление многогранное, которое пересекается с рядом других форм комического, таких как, юмор, шутка, сатира, сарказм и др. Попытаемся определить сходства и различия между данными явлениями, а также то место, которое занимает среди них ирония.

Чувство юмора – национальное достояние каждого народа, оно проявляется в образе жизни и способах взаимодействия с окружающей действительностью, во взаимоотношениях между людьми и, конечно, в языке. Представители разных культур смеются над разными вещами, то, что считается смешным у одного народа, возможно, не вызовет ни тени улыбки у другого. Поскольку юмор является неотъемлемой частью языковой картины мира, необходимо знать и понимать его механизмы, чтобы эффективно общаться. Мы разделяем мнение о том, что одним из условий плодотворного межкультурного общения может быть восприятие и понимание национального юмора [Sousa, Bazenga, Antunes 2009: 9].

Сравним юмор и остроумие. Остроумное высказывание является преднамеренным и направлено на определенный объект; для его оценки и понимания необходима аудитория, следовательно, это явление социальное. У юмора нет определенного объекта; цель его – не нападение, а самозащита; это скорее щит, чем меч. Остроумие – продукт работы ума и нашего воображения, которое пытается найти общее в непохожих явлениях; юмор возникает неосознанно, без видимых усилий и направлен на то, чтобы найти отличие в похожем. Если для того, чтобы понять остроумное высказывание, необходимо затратить какие-то умственные усилия, то юмор воспринимается интуитивно, часто на уровне бессознательного.

Юмор и шутка направлены на то, чтобы вызвать смех; цель иронии – выразить отношение к объекту, часто насмешку. Часто ирония может не содержать ни тени юмора, выражая раздражение, возмущение, горечь, неприязнь и другие чувства, весьма далекие от желания шутить и смеяться, хотя, как мы хотим показать в нашей работе, она может служить и средством оптимизации межличностного общения и сближения коммуникантов.

Слово «юмор» используется по-разному: объективно, когда мы описываем то, что вызывает смех; и субъективно, для обозначения понимания того, что смешно. Рассмотрим его толкование в русских и английских словарях.

Юмор — беззлобно-насмешливое отношение к чему-нибудь; изображение чего-нибудь в смешном, комичном виде [СРЯ1984].

Английские словари толкуют данное слово следующим образом: Humour — «the quality of something that makes it funny; the way that a particular person or group find certain things amusing; the ability to understand and enjoy amusing situations or laugh at things» [LDCE 2001] (Юмор – качество чего-либо, что производит эффект смешного; то, что кажется смешным определенному человеку или группе людей; способность понимать и наслаждаться забавными ситуациями или смеяться над чем-либо).

Заметим, что для объяснения понятия «юмор» используются слова, связанные с положительными эмоциями, то есть это нечто, от чего человек способен получать удовольствие.

Современные исследователи трактуют юмор как результат взаимоотношений субъекта и объекта, субъективного восприятия объективного мира [Пропп 1997, Дземидок 1974], как способ коммуникации [Чубарян 1994, Третьякова 2001], как вид социально-информативного воздействия [Латышев 2003]. Так, предлагается следующее определение: юмор — это результат отражения комического в сознании субъекта и преобразования его в материальную форму (шутка, карикатура, анекдот, частушка, байка) определенным образом (иронично, сатирически, саркастично) с помощью чувства юмора [Латышев 2003. http://www/dslib.net/soc-filosofia/latychev.html].

Здесь возникает еще одно понятие – чувство юмора — качество, присущее человеку, которое является врожденным, но которое можно развить. Отсутствие у человека чувства юмора может повлечь за собой трудности в коммуникации. Г. Николсон пишет, что, когда мы говорим, что ситуация не лишена юмора, это означает, что она содержит элементы, вызывающие смех; но когда мы говорим, что человек лишен чувства юмора, мы имеем в виду, что он не способен распознать шутку: «When we say that a situation is «not entirely devoid of humour» we mean, that it contains elements which make us laugh: but when we say that a person «is entirely devoid of humour» we mean that he is incapable of seeing certain kinds of joke» [Nicholson 2009: 65]. Таким образом, мы видим, что понятие «юмор», применяемое к ситуации, имеет несколько иное значение, чем то же понятие, применяемое к человеку. Ситуация, лишенная юмора, не является необычной, в то время, как человек без юмора рассматривается как ущербная личность.

Обратная картина, хоть и нечасто, но встречается. Словарь современного английского языка (LDCE) предлагает следующее определение человека, лишенного чувства юмора: «слишком серьезный, неспособный смеяться над тем, что кажется забавным другим людям» («There are people who are generally humourless – too serious, not able to laugh at things other people find amusing»). Такая ситуация может привести к нежелательным последствиям и для самого человека, лишенного чувства юмора, и для окружающих. Тот, кто не в состоянии почувствовать иронию, оценить шутку, многое теряет в процессе коммуникации. Именно поэтому, замечает Т.А. Комова, так важно развивать чувство юмора, наравне с другими чувствами [Комова 2010: 47]. Юмор всегда выполняет позитивную функцию и способствует сплочению людей. Исследователи отмечают, что он создает солидарность, давая людям ощущение принадлежности к общей группе: «The humour creates team or constructs in-group solidarity… humour makes people feel like members of the team» [Holmes, Schnurr 2005:127,141].

Понятие «смех» (как неизбежный результат юмора) было рассмотрено исследователями (Nicholson, Пропп) и определялось в основном как физическая реакция человека на смешную ситуацию. В вербальной коммуникации смех расценивается как реакция на юмористическое высказывание. Существует разделение спонтанного смеха и рефлективного. Первый связан с инстинктивной, почти физической реакцией организма на какое-либо событие, такой смех, как правило, не направлен на определенный объект и не имеет цели и мотивации, это психо-биологическая реакция на смешное. Смех рефлективный связан со значительной умственной работой и по характеру часто является критическим по отношению к жизни вообще или применительно к конкретному индивиду («…laughter can be divided into the two categories of spontaneous and reflective… By spontaneous laughter I mean the laughter which arises from instinctive, primal, or elementary sensation or amusement. In such laughter there is comparatively little reflective or mental quality; there is no clear perception of relations; although arising from a specific cause, it possesses no specific object, motive or purpose; it represents an immediate, almost physical response to an event; and such it is akin to a physiological reaction») [Nicholson 2009:78].

В.Я. Пропп справедливо утверждает, что определенные виды смеха напрямую связаны с определенными формами комизма. Решая проблему о том, сколько вообще видов смеха можно установить, он ссылается на теоретика и историка советской кинокомедии Р. Юренева, который пишет: «Смех может быть радостный и грустный, добрый и гневный, умный и глупый, гордый и задушевный, снисходительный и заискивающий, презрительный и испуганный, оскорбительный и ободряющий, наглый и робкий, дружественный и враждебный, иронический и простосердечный, саркастический и наивный, ласковый и грубый, многозначительный и беспричинный, торжествующий и оправдательный, бесстыдный и смущенный. Можно еще и увеличить этот перечень: веселый, печальный, нервный, истерический, издевательский, физиологический, животный. Может быть даже унылый смех!» [Юренев 1964: 8]. Эту классификацию В.Я. Пропп предлагает дополнить «насмешливым смехом», который важен для понимания литературно-художественных произведений [Пропп 1997. http:// librus4. ilive.ro/vladimir_propp_problemi_komizma_i_smeha_23909. html]. Отдельно выделяется иронический смех, как способ просодического оформления иронического высказывания [Alba-Juez 1998]. Таким образом, смех многообразен и может принимать разные формы, выражая таким образом богатый спектр эмоций.

Рассмотрим понятие смешной ситуации, вызывающей улыбку, смех и веселье у окружающих. Помимо юмористических и иронических высказываний (о них будет сказано позже), существует «комедия положений», иными словами, абсурдные действия, совершаемые в неподходящий момент в неподходящей ситуации. Облеченная в художественную форму – фильм или спектакль – такая неуклюжесть вызывает смех у аудитории; однако, та же ситуация в реальной жизни может не казаться смешной: падение человека со ступенек вызовет сочувствие и сожаление, а не смех, как у зрителей популярного в Великобритании и во всем мире сериала про мистера Вина. Смешной может также показаться любая непреднамеренно возникшая ситуация, идущая вразрез с коммуникативными ожиданиями присутствующих: чихание священника во время проповеди, не сработавший после тщательных приготовлений фейерверк, внезапно порвавшаяся деталь одежды… Продолжать можно до бесконечности, но тема невербального юмора не является предметом нашего исследования.

Продолжая мысль о делении смеха на две категории, Г. Николсон выделяет семь типов речевых жанров, вызывающих рефлективный смех:

1. Остроумие

2. Сатира

3. Ирония и сарказм

4. Высмеивание

5. Разоблачение претенциозности, такой, как ложное достоинство, помпезность, снобизм

6. Выявление нарушений морали, таких как ложные ценности, самодовольство, тупоумие

7. Более тонкие формы смешного – такие как несоответствие, непоследовательность, для понимания которых необходимо чувство равновесия и утонченность.

Что касается спонтанного смеха, здесь тоже наблюдается определенная градация:

1. Веселье, вызванное либо чувством общего благополучия, либо неожиданным избавлением от страха или разрешением затруднительной ситуации

2. Любая форма игры, включая игру слов, пародию, пан, парадокс

3. Дружеское подшучивание и розыгрыш

4. Гротеск

5. Нечто неизвестное, слишком сложное, либо устаревшее

6. Очевидная форма несоответствия, например, солдаты, сбивающиеся с ритма во время марша

7. Неопасные неприятности у других, такие, как мелкие аварии, зубная боль и морская болезнь

8. Непристойность и шутки на сексуальную тему

9. Явное несовпадение первоначального намерения и результата действия

10. Клоунада и буффонада [Nicholson 2009:78].

Такая классификация не представляется нам удачной, поскольку здесь прослеживается смешение вербальных и невербальных проявлений смешного. Тем не менее, заслуживает внимания утверждение о том, что типы спонтанного смешного не требуют умственного напряжения, реакция на такие ситуации является интуитивной и непреднамеренной; более высокий уровень смеха – рефлективный – подразумевает обдумывание и выражение собственного отношения к сказанному.

Попытку классифицировать смешное предпринимали многие исследователи. Так, М. Войнаровский в работе «Алгоритм юмора» (2003) использует термины «примитивное смешное» и «сложное смешное». Базовые виды смешного, по мнению этого исследователя, подразделяются на следующие группы:

1) притворное смешное – когда человек улыбается или смеется без желания, прилагая к этому сознательное усилие.

2) рефлекторное смешное – обеспечивается срабатыванием безусловного рефлекса.

3) радость – удовольствие или удовлетворение в связи с достижением цели.

4) анике (от англ, unexpected), или рафинированный юмор – особые случаи неожиданности, резко превращающейся в озарение.

5) стеб – особые случаи унижения собеседника.

6) бунт – обретение свободы вопреки известным ограничениям.

По мнению М. Войнаровского, первые три типа смешного вызывают смех и улыбку, но не являются проявлениями настоящего юмора, поэтому их можно назвать «примитивным» смешным. Создание шуток и анекдотов, вызывающих остальные типы смешного, считается признаком остроумия. Это – «сложное» смешное [Войнаровский 2003].

Весьма популярной теорией среди исследователей комического является деление на тонко-комическое и грубо-комическое [Пропп,1997. http://librus4. ilive.ro/vladimir_propp_problemi_ lcomizma_i_smeha_23909. html]. При этом природа «грубого» комизма чаще всего не имеет четкого объяснения. Как правило, сюда относят все, что связано с человеческим телом и его отправлениями, например, обжорство, пьянство, потение. К «низшим», или «внешним», видам комизма в большинстве случаев относят такие фарсовые элементы, как красные носы, толстые животы, словесные выверты, драки и потасовки, надувательства и т. д. К области тонко-комического относятся шутки, остроумные высказывания, тонкая насмешка. Исследователь указывает на нелогичность и несостоятельность такого определения, так как вместо очерченных границ предлагается неопределенная градация. Действительно, исходя из термина «грубый комизм», все вербальные проявления комизма можно считать «тонко-комическим». Мы не можем согласиться с таким определением, так как, как мы убедились в нашем исследовании, часто вербальный юмор находится на низком уровне.

Как видно из сказанного, мы заключаем, что исследователи склонны подразделять юмор на две основные категории – спонтанный, не требующий умственного напряжения, и сложный, связанный с работой по производству и пониманию шуток. Ирония и сарказм относятся ко второй группе. На наш взгляд, заслуживает внимания утверждение о том, что типы спонтанного смешного не требуют умственного напряжения, реакция на такие ситуации является спонтанной и психо-биологической; более высокий уровень смеха – рефлективный – подразумевает умственную работу и выражение собственного отношения к сказанному.

В отличие от юмора, некритического и оптимистичного по своей природе, ирония служит определенной цели – привлечь внимание собеседника к несоответствию реального и идеального. По мнению некоторых исследователей, юмор противоположен иронии, цель которой – не смешить, не развлекать, а, напротив, подчеркивать всю серьезность и даже трагичность положений и ситуаций.

Л.И. Тимофеев толкует иронию как промежуточную форму между юмором и сатирой. По его классификации, юмор принимает явление в целом, смеется над частными недостатками; сатира отвергает все явление целиком; ирония и сарказм занимают серединное положение при такой градации («Ирония это насмешка… сарказм – злая насмешка» [Тимофеев 1976: 388]). По тому же пути идет Ю. Борев: «Ирония – один из оттенков комедийного смеха, одна из форм особой эмоциональной критики, при которой за положительной оценкой скрыта острая насмешка. Ирония притворно хвалит те свойства, которые по существу отрицает, поэтому она имеет двойной смысл: прямой, буквальный, и скрытный, обратный» [Борев 1970:98].

Т.А. Комова пишет, что юмор является более широким понятием, чем ирония. Ирония используется тогда, когда подразумевается противоположное значение слова, чтобы позабавить собеседника или показать свое раздражение. Поэтому, юмор может быть мягким и добрым, с одной стороны, и злым и черным, с другой, если мы имеем дело с неприятной стороной человеческой жизни [Комова 2010:47].

Обобщая перечисленные точки зрения, можно сделать вывод, что многие исследователи сходны во мнении, что юмор является более широким понятием, чем ирония; ирония, в отличие от юмора, часто имеет своей целью критику и насмешку.

Мы склонны лишь частично разделить данную точку зрения. Действительно, юмор представляется нам явлением более широким, чем ирония, затрагивающим разнообразные стороны жизни, использующим больший набор средств выражения. Однако несправедливо было бы сводить иронию лишь к употреблению слова в противоположном значении; она также имеет дело с преувеличением и преуменьшением, выполняет разнообразные функции в процессе коммуникации. Юмор и ирония имеют много общего и в то же время каждое из этих явлений представляет собой отдельный жанр, основное различие которых проявляется в функциональном аспекте.