Текст книги "Грязные деньги"

Осокоров потер руки.

– Мне это уже нравится!..

14. Вред бесплатных удовольствий

Через несколько дней после убийства

Поезд ритмично стучал и лязгал, убаюкивая пассажиров. И все послушно спали, ведь до Киева еще почти два часа, зачем просыпаться? Вера бы тоже с удовольствием дремала, но у нее не получалось. Она была слишком возбуждена разговором с Марком Игоревичем, и этот разговор непрерывно вращался в ее голове. Слишком многое зависело теперь от того, какое он примет решение…

Сам Осокоров преспокойно спал в двухместном купе спального вагона. Хороший оказался старик: с лишними разговорами не пристает, даже не храпит. Они только обсудили ее безумную идею, он тут же начал звонить, затем писать со своего большущего смартфона письма к своим помощникам в Америку… А потом, довольный, уснул.

И ей надо заставить себя подремать, потому что сил совсем не останется… А силы нужны, ведь непонятно, куда ехать, что делать. Искать гостиницу? Звонить Андрею? Что раньше?.. И только Вера успела об этом подумать, как завибрировал телефон.

Она встала, стараясь не шуметь, быстро сунула ноги в сапоги и вышла из купе в коридор. Не глядя на монитор, ответила вполголоса:

– Слушаю.

– Вера! Але! – Женский голос пытался пробиться сквозь помехи.

– Кто это?

Снова шум, треск, и вдруг чистый ясный голос:

– Верунчик! Это я, Лида! Плохо слышу тебя!

Поезд качнуло, пришлось схватиться за поручень у окна. Лида? Вот это да… Она же теперь никогда и ни за что, или как она там сказала?.. А, вспомнила.

– Я никто и звать меня никак, – сказала Вера. – Сейчас слышно?

Пауза.

– Ну, Верка! Как ты можешь упрекать меня этой чушью! Я… Это… У меня беда-а-а-а! – Голос Лиды Завьяловой перешел в надрывный плач.

Любой другой человек тут же заволновался бы, но только не Лученко. Лидке заплакать – что высморкаться, даже еще проще. Не зря же она заслуженная.

– Ты давай коротко и по делу, – сказала Вера спокойно. – А то я в поезде еду, связь может прерваться в любой момент.

– Как в поезде?! – Рыдания мгновенно стихли. – Ты уехала?! Все, я погибла!

– Через полтора часа буду в Киеве.

– О, какое счастье! Я тогда сразу к тебе, потому что… В общем, Верунчик, солнце, ангел мой, я попала на деньги. А у меня их нет! И не знаю, что делать! Только ты можешь меня как-нибудь спасти! Загипнотизировать их, что ли.

– Значит, так. Во-первых, ко мне нельзя. Я там уже не живу.

– Как это? А где?

– Нигде.

– Ну, в клинику…

– Я на больничном. И вообще, кажется, уже туда не вернусь.

Лида на секунду замолчала.

– Тогда ко мне, наверное… Я придумала! Заберу тебя прямо с вокзала и отвезу к себе?

– А муж, Вадим?

– Как раз вчера вечером опять уехал, я одна. – Лида была замужем, но о существовании мужа вспоминала нечасто. Заводила романы так, будто она свободный человек, а ее муж вечно где-то пропадал, и, наверное, его это устраивало. – Ой, как здорово! Только я тебя умоляю, помоги!

– Ладно, потом все расскажешь. Тринадцатый вагон, поезд сто восемь, прибытие в десять сорок. До встречи.

Только сейчас Вера улыбнулась. Лида в своем репертуаре, можно было что-то такое предполагать. Она, конечно, та еще скотина, но обижаться на нее трудно.

Осокоров вышел первым, галантно подал руку Лученко, сказал: «Мы еще увидимся, и очень скоро», – и двинулся в сторону перехода в город. Ничуть не смущаясь, Завьялова обняла вышедшую из вагона подругу и расцеловала.

– А это кто был? Андрей знает? Вот я ему расскажу!

– Лучше не рассказывай, знаешь, что в старину делали с гонцами, приносящими дурную весть? Двинятин мужчина горячий.

– Ой, я уже испугалась! Ладно, у меня свои проблемы. А где твой багаж? Что ты делала в Миргороде, отдыхала в санатории каком-нибудь?

– Да, вроде того… Багажа нет, идем скорее в машину, и помолчи.

Лида выглядела как обычно: лицо живое, подвижное, только в углах глаз тревога… Рассказывать о своей беде она начала еще в пути, уверив подругу, что это не мешает ей соблюдать правила движения. Позавчера ей позвонили на мобильный и радостным женским голосом объявили: ваш телефон дала Елена Петровна, мы салон косметики, и у нас для вас презентационная услуга, бесплатно! От вас нужны только паспортные данные. В этот момент насторожиться бы, но подозрительность заглушило слово «бесплатно»… Так что вчера Лида явилась в салон, называется «Жэн», и ее сразу взяли в обработку. Лида мгновенно догадалась, что ей хотят впарить набор косметики, но продолжала слушать: она очень любила всякие новые кремы и средства для ухода за лицом. Потом актрису положили на кушетку и начали процедуры для лица: тоник, масочка, крем… Она не сопротивлялась: почему нет, если на шару? Потом сверху обработали каким-то волшебным вибрирующим инструментом. А когда она встала и подошла к зеркалу…

– Ве-ерка, это был шок. – Они уже сидели у Завьяловой на просторной кухне, та успела заварить кофе и нервно курила. – Я помолодела лет на двадцать! Даже больше.

– И тут тебе предложили купить набор вместе с чудо-инструментом.

– Именно. Зашла их шефиня, солидная бизнесвумен, показала договор, озвучила сумму… От суммы я снова впала в шок: две с половиной тысячи евро! А мне говорят: «Это только сегодня и только для вас, известной артистки, гордости страны. А завтра будет три тысячи».

– Но ты же не носишь с собой столько денег, надеюсь?

– Конечно! А мне говорят: вот в соседнем доме отделение банка, с которым мы сотрудничаем, оформляете кредит и заключаете с нами договор, все это не сложнее, чем купить жетон в метро.

– М-да…

– Погоди так на меня смотреть! Конечно, одной половиной мозга я понимала, что нужно про эту «Жэн» спросить у Яндекса. Но второй… Позвонила Вадиму, он был, как назло, вне досягаемости. Еще раз посмотрела в зеркало… Все-таки это было чудо, поверь мне как женщина! Морщин нет, кожа гладкая, глаза горят!

– Тебе, случайно, не подсунули крем Азазелло? В такой тяжелой маленькой коробочке…

Лида поперхнулась кофе и укоризненно посмотрела на Веру.

– Хорошо тебе обижать маленьких…

– Ты? – засмеялась Вера. – Маленькая?

– Ты права… – Завьялова горестно вздохнула. – Я дура, идиотка и доверчивая кретинка. Не знаю, что тогда со мной произошло. Но я пошла в банк и заключила договор на эту косметику, оформила рассрочку на год…

Затем Лида получила заветную коробку, пришла домой и сразу помчалась к всеведущему Яндексу. И что же? Оказывается, она не одна «попалась»! То есть да, косметика настоящая, слава богу, но сделана на основе израильских кремов и добавок Мертвого моря. И себестоимость ее вполне нормальная, как у косметики, но все пострадавшие купили ее по цене бриллиантового колье! И никому не удалось потом добиться справедливости. Потому что в договоре сказано русским по белому: расторгнуть его можно лишь при условии, что косметика наносит вред здоровью. А она не наносит, а наоборот…

– Конечно, я уже звонила всем знакомым юристам. – Завьялова снова закурила. – Все в один голос твердят: ты попала, так расслабься и получай удовольствие. А какое может быть удовольствие?! – Ее глаза мгновенно наполнились слезами. – Я столько бабок не зарабатываю! Даже если собрать все гонорары за подработки на телевидении, рекламу, в других театрах… Я только и буду работать на этот гребаный кредит! И у меня что-нибудь отнимут, машину или квартиру… А главное, Вадим приедет – он меня убьет!

Вера откинулась на мягкую спинку кресла. Тут своих проблем не знаешь куда девать, так еще получите и распишитесь… Правда, в данном случае помочь Лиде можно, она уже знала, каким образом. Помучить ее или сразу обрадовать? Надо бы немного помучить.

– Внушаемая ты слишком, Лидка. Нельзя же так. А если к тебе на улице цыгане подойдут? Детский сад просто…

– Вера!

– Ты сразу должна была понять, что тебя вводят в специальный транс, наверное, у них это давно отработано. Ладно, попробуем. Но учти: будет немного некомфортно, может быть, даже больно.

Лида заколебалась, наглядно представила себе сумму в евро – и махнула рукой.

Вера попросила ее бросить сигарету, отодвинуть чашку с кофе и расслабленно откинуться на диванные подушки. После этого начала расспрашивать, кусали ли Лиду когда-нибудь пчелы, и выяснила, что не кусали. Спросила, не обжигалась ли она кипятком до красноты, – нет, бог миловал. Тогда – нет ли у нее аллергии на что-нибудь?

– Есть аллергия, – сказала Лида. – И всегда была. На киви. Очень давно, в детстве, я его попробовала, и у меня распух язык, отекло лицо…

– Прекрасно! – сказала Вера.

– Ты находишь это прекрасным? – обиженно заметила актриса. – Мне с тех пор приходится изо всех сил следить, чтобы в тортах и фруктовых салатах его и близко не было. И все равно попадалось пару раз. Ничего хорошего, это просто ужас.

– Прекрасно, ведь мы нашли, как тебя выручить. Слушай сюда: мы сейчас поедем в эту фирму, только не на твоем «мицубиси», а вызовем такси. А там ты скажешь, что от их косметики у тебя все лицо за ночь опухло, и значит, она тебе противопоказана.

– Но у меня ничего не опухло…

– Ну, милая, это дело техники.

Она велела Лиде прикрыть глаза и слушать ее голос. А сама приговаривала:

– Ты слушаешь меня, слышишь только меня… Видишь все ярко и четко… Вспомни вкус киви… Ты отрезаешь ломтик и кладешь его в рот… Он сочный, кислый, терпкий, у него лохматая кожица… Это все по-настоящему…

Через пять минут Лида вскочила и подбежала к зеркалу.

– Ой! Это я?! Мамочки!..

Вера тем временем вызывала такси. Они примчались в салон, всех там перепугали, к Лиде выбежала та самая бизнесвумен, начала звонить и вызвала их фирменного врача. Врач прибыл, и Вера вместо Лиды рассказала, что после процедуры с их косметикой «Жэн» ее подруга опухла, отекла, всю ночь терла лицо льдом, а лекарства Вера ей запретила пить – мало ли что, она же не знает химических составляющих косметики. Так что теперь Лидия Завьялова никакой «Жэн» иметь не хочет и желает договор немедленно расторгнуть. Звонили хозяину салона куда-то, кажется, за границу, звонили юристам – и пострадавшей клиентке разрешили косметику вернуть. Они пошли с запиской в тот самый банк, и кредит был закрыт через десять минут.

Снова Вера вызвала такси.

– Отвезу тебя домой, пострадавшая, – сказала она, когда машина подъехала.

– А когда это пройдет? – капризно спросила Лида. Она уже становилась сама собой. – А то вся морда ужасно чешется.

– Сейчас…

Вера пошептала ей что-то в ухо, и к моменту, пока они доехали по адресу, лицо актрисы вернулось почти в прежнее нормальное состояние.

Никакой особенно бурной благодарности она Вере не выражала, как будто спасение глупых артисток – это для ее подруги так, семечки и привычное дело. Лида даже сделалась немного задумчивой.

– Кофе хочу, – заявила Вера, рассудив, что с ее подругой нужно быть такой же, как она, – бесцеремонной. – И булочки какие-нибудь, ну не знаю, шоколадку там. Сделаешь?

– Да-да, конечно, пойдем… Сейчас все организую, у меня там наготовлено, Вадим состряпал плов, пальчики оближешь… Ты же голодная, небось?

Завьялова хлопотала и была непривычно молчалива. «Чего-то недоговаривает», – подумала Лученко.

– Ты моя должница, – сказала Вера. – Возражений нет?

– Что ты! Конечно! Я так счастлива…

– Значитца так. Первое: можно у тебя пожить пару дней? А то мне, понимаешь, пока негде.

– Давай, живи сколько хочешь, что за вопросы.

– Второе: теперь я к тебе в театр до конца жизни буду ходить бесплатно.

– Само собой!

– Третье… Ты пальчики загибаешь? Загибай, загибай. Третье: и имею право в театр кого угодно с собой приводить.

– Конечно!

– А также требую право первой ночи с любым твоим мужиком.

Лида уронила вилку и уставилась на Веру.

– Шучу, шучу! – рассмеялась та. – Но никогда не смей больше меня ревновать ни к кому! Ты же знаешь, у меня есть Двинятин.

– Верка, ты садистка. Надо же совесть иметь! Так испугала…

Они поели плов, закусили соленым огурчиком, поставили чайник, чтобы насладиться кофе. Вера нарочно молчала. И наконец дождалась.

– Слушай, я должна тебе это рассказать, – сказала Лида с таинственным видом, – а то просто лопну.

– Я вся внимание.

– Ты не поверишь. Оказывается, эта молодежь, то есть ребята-артисты из моего театра, они устраивали разные козни и диверсии…

– Знаю, – вздохнула Вера. – Воевали таким способом против строительства торгового центра напротив театра. И против варварских методов стройки: у вас же по фасаду театрального здания трещины пошли. А главным у твоих диверсантов был Антон.

– Ну, – протянула Лида разочарованно, – с тобой неинтересно. Ты все знаешь, колдунья этакая!

– Но у тебя что-то другое было на уме, что-то посерьезнее. Выкладывай.

– Это правда… Понимаешь, мне-то их борьба с ветряными мельницами мимо кассы, но у парнишек была всякая хитрая техника. А я же ревновала Антошку, как не знаю кто. Ну и, в общем, уговорила поставить в его гримерную маленькую такую телекамеру. Сказала ребятам: раз вы воюете против стройки, а у нее наверняка высокие покровители, то вам надо себя обезопасить, на случай, если придут угрожать. В гримерке у них собирался как бы штаб. И техник согласился. На самом деле я хотела знать, кого Антон к себе приводит, ведь у меня недавно закончился с ним роман… И для меня он еще не совсем закончился.

– А еще ты хотела знать, не мелькну ли там я, – спокойно сказала Вера.

Лида от неловкости замешкалась.

– Я уже все поняла, Лидуся. Кто там был, на записи? Кого вы увидели?

Лида стала ругать безрукого мальчишку, который поставил камеру криво и косо. В общем, когда артисты после убийства спохватились и кинулись смотреть записи с камеры, то ничего интересного на ней не увидели, только в зеркале мелькнуло чье-то ухо. А запись милиции не отдали, умолчали – ведь тогда надо было признаться в своих хулиганских действиях на строительстве, запугивании рабочих.

– Да и вообще, – подвела итог Лида, – наших ментов все знают и дела с ними иметь не хотят. Артистов самих сразу бы повязали и повесили бы на них все смерти на этой уродской стройке. Так оно все и оста…

Вера вскочила.

– Мне надо срочно, немедленно посмотреть эту запись! Звони в театр, ребятам, черту, дьяволу! Скажи, чтобы мне ее показали.

– Я поеду с тобой, – сказала ошеломленная актриса. – Мне все равно на репетицию. А что случилось?

По пути Вера позвонила Андрею и сообщила, что давно приехала, соскучилась, но надо тут кой-какие дела решить, в театре. Потом она смотрела запись раз десять, от начала до конца. Действительно, только ухо. Но ухо особенное.

Вера все поняла. Окончательный узор сложился.

* * *

Перед дверью в квартиру Даши Сотниковой ветеринар что-то достал из сумки. Это что-то было мягким, пушистым и беззащитным, Двинятин обернул его в бумажный пакет с серебряной фольгой и нажал на звонок.

Открыла Дарья, мужчина вошел в ярко освещенную гостиную и продекламировал:

– «У меня уже готов для тебя букет котов, очень свежие коты! Они не вянут, как цветы». – Тут он запнулся. – Как там дальше? А! «Я принес букет котов, дай скорее вазу. Очень свежие коты – это видно сразу!»

Сотникова всплеснула руками:

– Мамочки мои!

Из нарядного кулька вылез на свет божий очаровательный котенок в плюшевой дымчато-голубой шубке. Он уставился удивленными изумрудными глазками на Дашу, посмотрел на Андрея, на пакет, откуда вылез. На его умильной мордочке легко читалась простая мысль: «Спрятаться обратно или здесь дадут вкусненького?»

– Кто это? – прошептала сраженная наповал женщина.

– Британец, полтора месяца. Смотри, какой крупный.

– Андрюха! Это мне?! Что за чудо такое?

– Ну, не мне же. Британцы – они очень ласковые и очень красивые. Этот с отличной родословной, учти. Береги его!

Котенок подошел к Даше, она его погладила. Он громко заурчал. Сотникова села на диван, взяла котенка к себе на колени…

– Но ведь я целыми днями на работе! – спохватилась она.

Андрей пожал плечами: дескать, ерунда.

– Наш мальчик отличается терпеливым и спокойным нравом. Лишь бы была вода в поилочке и еда. Ну, со временем мы можем устроить ему подружку или друга…

– Так, Двинятин! – улыбнулась Даша. – Остынь! Лучше скажи, где ты раздобыл такое чудо?

– Обслуживаю одну фелинологическую организацию, вот они мне и удружили. Новый год же на носу!

– Спасибо тебе, Андрей. – Даша терлась лицом о пушистую шерстку котофея. – А как ты узнал, что я давно мечтала о таком вот существе?

– Ну, есть такая наука – зоопсихология. Зная ее, можно понять, кто кому нужен.

– Ты прямо как Вера… – Сотникова осеклась и посмотрела на гостя исподлобья, не зная, что говорить и делать дальше.

– Так вот, – деловито заметил Андрей, – как раз о Вере и о тебе. Я ведь зачем приехал? Хватит тебе дурью маяться, корчить из себя жертву предательства. Никто тебя не предавал.

– Андрей! Ты ничего не знаешь! – вспыхнула женщина. – Вере ничего не стоило выполнить работу для Чернобаева. А теперь по ее милости мы закрываемся.

– Смешная ты, Сотникова. – Двинятин отошел к балкону, приоткрыл дверь и закурил. – Ты с человеком дружишь полтора десятка лет и ничего про нее не поняла?..

– Настоящей женской дружбы не бывает. Это всем известный факт, – огрызнулась Сотникова.

– Дружбы между мужчиной и женщиной тоже нет. Вопрос: с кем дружить женщине? – Андрей усмехнулся, наблюдая, как осваивается в чужом месте британец. – Лучше послушай, что произошло на самом деле.

И он очень лаконично и жестко объяснил подруге, почему Вера поступила так, как она поступила. Затем рассказал, какому прессингу подверглась она только потому, что не захотела быть марионеткой в игре Чернобаева. О том, что им отказали от квартиры, о том, как Вере пришлось уйти на больничный, а впереди маячило увольнение с любимой работы.

– Мы уже с ней это проходили несколько лет назад. Она была без пяти минут безработным психотерапевтом, – вспомнила Сотникова, до которой стал доходить смысл всего происходящего.

– Ты – лучшая подруга моей жены, и усомнилась в ее порядочности. Что с тобой, Даша?

– Не добивай меня, Андрей! Я и так чувствую себя мерзко. Какая же я идиотка! У меня словно ампутировали часть мозга. Как я ей в глаза теперь буду смотреть?

Даша была готова вот-вот расплакаться.

– Слушай, как мы назовем этого красавца? – мастерски переключил разговор на другую тему ветеринар.

– Лапсик? Он же такая лапонька…

– Это будет его домашнее имя. А для посторонних и по документам пусть будет Ланселот. Ты посмотри на него: типичный кот-рыцарь.

– Да. Ой!.. Мне же нечем его кормить! – спохватилась Дарья.

– За вас подумали, – успокоил ее Двинятин, доставая банку специального корма для котят из рюкзака и оттуда же извлекая поролоновую, обшитую тканью колыбельку. – Вот тебе для него спальное место на первое время, пока чуток не подрастет. Так что, поехали мириться?

– Ну… Только я новый костюм надену. Вера его еще не видела!

Даша умчалась в спальню переодеваться.

– Что бы они, девочки, без нас, мужиков, делали, – сказал Двинятин котенку. – Согласен, Ланселот?

15. Деньги побеждают деньги

31 декабря

Вот уже три недели любой киевлянин или гость столицы, который хоть раз вышел из подземного перехода возле здания театра, с изумлением убеждался: снова что-то изменилось. Со скандально известным строительством, о котором не поленился написать почти каждый журналист в городе, происходило что-то непонятное. Буквально на глазах у публики с помощью кранов рабочие сносили верхние, только недавно появившиеся перекрытия и недостроенные этажи. Оставшиеся три этажа в спешке привели в порядок: фасад нарядился в красивую плитку, засияла стеклом и украшениями входная группа.

А самое странное – убрали забор!.. Возле строительства постоянно находились глазеющие любопытные граждане, и никто их не разгонял. Охраны не было. Если кто-то слишком увлекался и подходил, то ближайший рабочий вежливо его выпроваживал, мотивируя безопасностью. Кирпичи падают, знаете ли.

Незадолго до Нового года здание окончательно освободили от лесов, вымыли все, что полагалось вымыть, и стало заметно – какое оно небольшое и красивое. Даже погода, видимо, в честь такого дня сделалась приятной: легкий, почти незаметный морозец, солнце и никакого снега. На стене, на светло-шоколадной мраморной плитке появилась табличка с витиеватой надписью: «Международный центр искусств имени Н. В. Гоголя».

А в самый канун праздника, днем тридцать первого декабря по центру города двигался белый лимузин «линкольн». Он плыл плавно, как корабль, и казалось – автомобиль рассекает поток других участников дорожного движения, как мелкую волну. Белый цвет лимузина в этот зимний день воспринимался естественно, и даже его девятиметровая длина на фоне старинных улиц не выглядела чрезмерной.

Автомобиль подъехал к центру искусств и бесшумно остановился, вызвав некоторое оживление среди прохожих и зевак, рассматривающих здание. Из дверей белоснежного красавца вышло несколько человек, с другой стороны вышел водитель. Он постелил на капоте что-то вроде скатерти, потом поставил на нее поднос с шампанским и фужеры.

– Чур, я открою! – сказал Андрей Двинятин, но обнаружил, что на него никто не смотрит. – Ну, я так не играю…

– Вот это да! – Лида Завьялова захлопала в ладоши. – Я туда уже хочу! Марк Игоревич, когда открытие?

Осокоров усмехнулся в усы.

– Лидочка, понимаю ваш актерский пыл. Открытие на Рождество, сценарий вам пришлют, и ваша роль не последняя, уверяю.

«Это же артистка Завьялова, ну, та самая, из сериала!.. Забыла название», – послышались неподалеку голоса. К Лиде подошли, попросили автограф; она держала себя снисходительно, играя роль «знаменитость среди обожателей».

– А вот у вас автографа не спросят, – сказала Вера, рассматривая здание, но обращаясь к меценату. – Никто не знает, что вы…

– Вот и хорошо, – прервал ее Осокоров. – Я вовсе не стремлюсь к такой популярности, как у нашей уважаемой и знаменитой актрисы. И потом, не только я это сделал.

Дарья Сотникова не могла наглядеться на построенный дом. Она отошла в сторону, глянула оттуда, потом вернулась.

– Так вот что здесь будет вместо… Ну да, логично. Выглядит хорошо, – сказала она задумчиво. – Важнее то, что будет внутри.

– Внутри будет искусство, написано же, – сказал Андрей, которому не дали открыть шампанское: это сделал водитель. – Давайте тогда за искусство!

Пять человек пригубили шампанское из пяти бокалов. На них смотрели с любопытством. Вера неожиданно собрала у всех бокалы, где игристого вина оставалось на самом донышке, подошла ко входу в центр искусств и выплеснула на ступеньки.

– На счастье! – сказала она.

– А теперь прошу снова занять свои места, – сказал Осокоров.

Автомобиль плавно понесся по улицам.

– Марк Игоревич, куда мы едем? – кокетливо спросила Завьялова.

Она уже видела себя в какой-то роли в Фестивале магии и фэнтези и, конечно же, в одной из главных. Так что Осокорова она считала для себя потенциальным боссом. И поэтому не имеет значения, сколько ему лет, – важно ему нравиться. Для этого подойдет и бархатный голос, и улыбки, и комплименты…

– Сюрприз! – кратко ответил Мистер Вертолет.

– Сюрпрайз! Обожаю сюрпрайзы! – Лидия залилась радостным, хорошо поставленным смехом.

– А вот я не очень люблю сюрпризы, – проворчал Двинятин.

Он действительно старался, чтобы ситуация не выходила из-под контроля. Вера порой упрекала его в «повышенной тревожности»…

– Вам понравится, – загадочно сообщил Осокоров, при этом глядя не на мужчину, а на Веру. – Вы же волшебница! Так куда мы едем, вы уже знаете?

– Куда вы нас везете, не знаю, но сейчас мы заедем к нам с Андрюшей на Подол. Надо взять с собой Пая, ему тоже хочется праздника.

– Само собой! Скажите водителю адрес.

Меценат поглядывал на своих гостей с видом добродушного и гостеприимного хозяина.

Появление Пая в салоне дорогого арендованного лимузина сопровождалось суматохой и повизгиванием. Сперва песик вылизал Веру, затем Андрея – «Ведь это ты привел меня к маме, спасибо, лизь-лизь!». Он бы с удовольствием попрыгал по коленям всех остальных, но Вера взяла его за ошейник и усадила возле ноги. Места в автомобиле было более чем достаточно. Тогда Пай просто улыбнулся во всю пасть, подкрепляя радость веером хвоста.

– У меня дома тоже красавец пес, черный Лабрадор, умнейший товарищ, – с интересом наблюдая за Паем, сказал Осокоров.

– Как его зовут? – подключилась к разговору Даша. Она теперь живо интересовалась домашними любимцами.

– Брюс.

– Это в честь Брюса Уиллиса? Я его обожаю! – не утерпела Лида.

Вскоре машина выехала за пределы города. Ехали по шоссе, потом по проселочной асфальтированной дороге; с одной стороны возвышались особняки и заборы, а с другой стоял сосновый лес. Стемнело, замелькали новогодние украшения на особняках, забегали гирлянды огней на заборах.

Андрей и Вера переглянулись.

В самом конце улицы, за магазином и замерзшим озерцом, возле одной из калиток с недостроенным въездом лимузин посигналил. От двухэтажного особняка к ним навстречу вышла закутанная в теплый оренбургский платок женщина. Когда все выбрались из машины, она провозгласила:

– По православному календарю в этот день именины празднуют, кроме других, Вера и Марк! С именинами вас, дорогие!

Вера опешила. При чем тут православный календарь?

– Милена Леонидовна, а что вы здесь делаете? – спросила она. – И где…

Она запнулась и принялась озабоченно оглядываться вокруг, бормоча: «Это же участок Андрея… Или нет?» Лида с интересом смотрела на особняк, Даша восхищенно разглядывала голубую ель на полянке перед домом, Марк Игоревич наслаждался достигнутым эффектом.

– Дорогая Вера Алексеевна, – снова зачастила Милена, – сегодня ваши и Марка именины, грех не отметить в своем-то доме…

– Да погодите вы про именины, про святцы!.. В своем… Что? Не может быть. Андрей! Это наш участок?

– Наш, наш, – улыбнулся Андрей хитрой улыбкой.

– Да, я соседние дома тоже узнаю, – сказала Вера. – Но наш дом с лета стоял недостроенный, я помню… У него первый этаж был закончен, а второй – только каркас… Ничего не понимаю. Андрей, ты продал наш недостроенный дом вместе с участком? Тебе надоел долгострой?

– Милая, что же ты сразу худшее предполагаешь? Плохих сюрпризов под Новый год не делают…

Вера нахмурилась.

– Мы с Марком Игоревичем хотели сделать тебе сюрприз… – Интрига уже раскрылась, и Андрей поцеловал свою женщину.

Вера рассмеялась.

– Ну, хорошо, не буду тебя мучить. Я сразу догадалась, это я нарочно, прости.

– Что мы на холоде стоим, – пригласила Милена, – песик лапки поджимает, все в дом!

Через широкую прихожую они попали в большой каминный зал, где уже приветливо плясали языки пламени. Низкий журнальный стол был накрыт: неизбежный салат «оливье», шампанское, другие салаты, сыры и колбасы, водка и вино – все ждало, когда гости отдадут им должное. Вместо стульев и диванов на полу лежали толстые шкуры, и было неясно, то ли они настоящие, то ли искусно изготовлены под натуральный мех. У входа торчала одинокая вешалка, куда гости повесили свои шубы, куртки, пальто и дубленки.

Марк Игоревич открыл водку, наполнил небольшие штофики.

– Разрешите мне произнести речь, – торжественно сказал он хозяевам дома. – Не все вам людей удивлять, уважаемая Вера Алексеевна. Мне тоже удалось вас удивить, чему я очень рад.

– Но как? Кто дал пинка этим паразитам, которые только деньги брали и исчезали, ничего не сделав? – спросила Вера. – Впрочем, мне кажется, я и об этом догадываюсь…

Андрей, улыбаясь в усы, налил себе целый фужер водки.

– Я еще не закончил, – весело погрозил пальцем Осокоров, как театральный Дед Мороз. – Вера и Андрей, вот что я хочу вам сказать. Я ехал в эту страну с несколькими целями. Вернуть свое родовое гнездо, нашу усадьбу. Не вышло. Забрать единственную кровную родственницу по папиной линии в Америку. Не получилось: не хочет…

Милена в подтверждение его слов покивала головой.

– Побывать на родине матери, в Полтаве, вообще ощутить свои корни – сделал. Посмотреть гоголевские места – увидел. Я думал пробыть здесь неделю, а пробыл целый месяц. И какой месяц! Благодаря вам я смог сделать удивительные вещи, которые… Но об этом потом. Короче, выпьем за вас!

– Ура! – поддержали тост Лида с Дашей.

Гости расселись на шкурах. Для старика его племянница где-то раздобыла старый стул, а себе нашла табуретку, отдали должное закуске, но штофики недолго оставались пустыми.

– Предлагаю тост за Милену Леонидовну, ее золотые руки, – сказала Вера. – Ведь это она?

Осокоров кивнул.

– Ну конечно, кого еще можно было назначить бригадиром на эту стройку?

Милена просияла. Осокоров поднялся со своим бокалом.

– Действительно, на достройку второго этажа с избытком хватило гонорара, который я вам выплатил за эффективное лечение моей племянницы. Но дело не столько в деньгах, сколько…

– Да, что тут объяснять! – сказала Милена. – Марк предложил мне проконтролировать строительство вашего дома. Вначале я уволила вора-прораба. Он же на каждой банке краски наживался, гад такой. Цену на материал завышал в три, а иногда и в пять раз. Короче, взяла я все под свой контроль. Рабочих построила. А электрики? Они ж пытались халтурно сделать! Так я им сказала: «Пока, говорю, не будет мне проведена медная проводка по всему дому, я вас отсюда не выпущу. Вы, говорю, под домашним арестом!» Сделали по-людски, как миленькие! В общем, дорогой доктор, я не только от себя, думаю, что если бы тут собрать всех ваших пациентов, то они бы заняли не только ваш участок, но и весь поселок… И каждый хотел бы сделать для вас что-то хорошее…

Марк Игоревич счел нужным добавить:

– Вы же понимаете, Вера Алексеевна, при всем желании сделать вам сюрприз к Новому году мы не могли устроить это само вольно, не поставив в известность Андрея Владимировича. Милена мне предлагала сделать все самим, потихоньку, но… Это была бы вопиющая бестактность. Войти в чужую собственность и все там переделать по своему разумению? Даже с самыми добрыми намерениями? Явно медвежья услуга. Такой поступок мог бы унизить хозяев дома, особенно мужчину, для которого этот дом – больное место и причина конфликтов… Вот поэтому мы с ним договорились.

– Сюрприз вполне удался, – искренне ответила Лученко. – Я вам всем благодарна.

Выпили и помолчали. Андрей уже представлял, как они с Верой тут заживут… Пай вначале суетился, нервничал, цокал когтями по гладкому полу, с опаской вынюхивал шкуры. Потом устроился возле Веры, привалился к ней теплым боком и стал ждать своей порции вкусной еды.

– Дашка, позовем наших мужчин? – спросила Лидия, уже названивая своему Вадиму.

– Мой Романенко встречает в кругу семьи, – вздохнула Сотникова.

– Что заказать к столу? – спросила Завьялова. – Он вернулся из командировки, спрашивает. Колбаска? Есть… Спиртного тоже достаточно…

– Пусть привезет диван, – мрачно пошутила Дарья. – У меня зад утомился сидеть на полу.