Текст книги "Академия Трех Сил. Смертельный турнир"

Анна Мичи
Академия Трех Сил. Смертельный турнир

© А. Мичи, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Удар, парировать, отступить, еще удар. Неожиданно быстрый и сильный, еле успела увернуться. Смартен по инерции проскочил мимо, я скользнула и оказалась у него за спиной. Уже почти возликовала: он потерял меня из виду, если сейчас атакую, бой за мной. Но накатил оглушающий шум трибун – и Смартен успел обернуться. Удар – и он встретил его своим мечом, отбросил по скользящей.

Я резко выдохнула сквозь стиснутые зубы. Хагосовы зрители! Почему они не в состоянии смотреть молча?! Еще немного, и я бы победила! Но Смартен уже отскочил и теперь медленно кружил вокруг меня, отыскивая слабину.

Я зло мотнула головой: пот заливал глаза, мешая смотреть. Напряжение зашкаливало. Бой длится всего пять минут, если исход не станет ясен, объявят дополнительное время. Если и тогда ничего не решится, будет ничья.

А мне нужна только победа.

Мы с Хаундом идем нос к носу, он только что победил своего противника. Если я проиграю бой со Смартеном, уже точно не попаду в пятерку лучших. А если выиграю, то все решит бой с Хаундом. Последний, восемнадцатый бой, финал турнира. До него еще две недели, но… не выиграю сейчас – все потеряет смысл.

А Смартен, как назло, идет нахрапом, сражается так, будто я его последний шанс.

Еще выпад и удар. Отскок, пируэт, снова удар. Трибуны орут, свистят, топают ногами, но этот шум почти не ощущается, не сбивает с толку. Вот только может подсказать, когда кто-нибудь совершает ошибку.

Нога запнулась о твердый песок арены. Щиколотка подвернулась, земля жестко и больно ударила колено. Трибуны взревели. Краем глаза уловила ликование на лице Смартена. Он вскинул меч, окутанное холодным пламенем лезвие понеслось ко мне неумолимо, как сама смерть.

Купился!

Я атаковала по-змеиному, снизу, мгновенно распрямляясь. Ликование на лице Смартена превратилось в отчаяние, он попытался увернуться – но его габариты сыграли против него. Мой сияющий голубой дымкой меч поразил его в середину живота. Распорол защиту, вздрогнул, натыкаясь на второй слой, поставленный целителями академии во избежание травм.

Сквозь шум и свист зрителей послышался длинный гудок.

– Сатьяна Тайсен – победа!

Трибуны ликовали. Рев накатывался волнами, постепенно складываясь в слова:

– Сать-я-на! Сать-я-на!

Я устало выпрямилась, улыбнулась, стирая пот со лба. Помахала рукой в неопределенном направлении, вызывая очередной шквал криков и аплодисментов. Где-то там, в этой толпе, Лидайя и Карин. А может, и Вейн – тайком, в «тени».

Смартен отбросил меч на песок. Зло выругался, но, пересилив себя, подошел, протянул руку. Рукопожатие было крепким, взгляд – прямым, без затаенной ненависти, так что я с удовольствием пожала его руку в ответ.

Фух. Теперь мы с Хаундом снова на одном месте. У каждого по десять побед и по шесть поражений.

Я даже не мечтала, что зайду так далеко: почти весь турнир была в первой десятке. Впрочем, как и хагосов Хаунд. Еще из первокурсников хорошо показал себя Буллар, более-менее – Смартен, остальные плелись в конце таблицы.

Конечно, главная заслуга моих успехов принадлежит Хену.

Даже сейчас, стоило мысленно произнести это имя, как внутри болезненно засаднило. Прошло почти полгода… ну хорошо, целых долгих хагосовых четыре с половиной месяца с тех пор, как он ушел.

Не то чтобы я ждала какой-нибудь весточки от врага, похитившего Хранителя и с легкостью предавшего меня, но… видимо, все же ждала. Вернее, надеялась, мечтала, воображала, что вот, в других обстоятельствах… в другом мире… другой жизни…

Я вышла с поля, и тут же грубый толчок в плечо прервал мои раздумья. Решив, что загородила кому-то дорогу, вскинув глаза, хотела было извиниться, но увидев, кто стоит передо мной, мгновенно все поняла.

Хаунд.

Он возвышался надо мной, как башня, огромный, с неприветливой ухмылкой на полных губах. Сложив руки на груди, буравил меня презрительным взглядом.

– Мелкая крыска обрадовалась, что победила? Радуйся, пока можешь, потому что через две недели ты сдохнешь.

Какое многозначительное начало…

Приподняла брови, одновременно быстро оглядывая помещение. Парень зажал меня в очень неудобном месте: выход на поле уже закрыли на замок, там проходил следующий бой, а проход вперед преграждал этот самый Хаунд. И, что хуже всего, кроме нас с ним здесь никого не было.

А ведь сукин сын специально поджидал меня. Не ушел в общежитие, не отправился на трибуны – нет, засел в темном закутке, дожидаясь, пока я выйду.

Хаунд, то ли решив, что я растерялась, то ли просто раздуваясь от апломба, наклонился к моему лицу. Промурлыкал, обдавая тяжелым дыханием:

– О-о, я жда-а-ал этого боя. И не думай, что защита тебе поможет. Есть одно очень хитрое заклинание… Раз – и твои кишки на арене. Несчастный случай, кто бы мог подумать!

Я стиснула зубы, отвечая таким же ненавидящим взглядом. Его словам я ни на мгновение не поверила, он блефует, это ясно. И блефует глупо: было бы куда умнее попытаться смутить меня прямо перед боем, а не сейчас, когда до него еще две недели.

Но, может быть, стоит сделать вид, что испугалась? Он купится на это, как купился Смартен, все они подсознательно недооценивают девчонку.

Но нет. Не могу. Даже ради потенциальной победы, ради воинской хитрости – не могу. И я ухмыльнулась в нависшее надо мной чужое лицо.

– Думаешь, ты один знаешь всякие хитрые заклинания? Смотри, как бы оно не обернулось против тебя. Еще посмотрим, чьи кишки будут на арене.

Я его не боялась. За эти пять месяцев успела выучить все его привычки, любимые приемы, подлые маневры. К бою с ним я была полностью готова.

– Вот как заговорила, да? У крыски остренький язычок… Сейчас ты у меня его прикусишь! – и он схватил меня за затылок с явным намерением приложить о колено.

Я вывернулась, отскочила, взмахнула рукой, собираясь вызвать меч. Не успела. Хаунд молниеносно перехватил мое запястье и вывернул его, заставив меня зашипеть от боли. В следующий миг я увидела несущийся к моему лицу кулак. Напряглась, собираясь увернуться, сделать финт, повиснув на держащей меня руке, и врезать по ненавистной роже ногами, но тут его кулак кто-то перехватил.

Рывок – Хаунд обернулся и получил прямо в нос.

Это был прекрасный удар. Быстрый, мощный и, что главное, совершенно неожиданный. Хаунд отлетел в сторону, ударился спиной о загородку, на некоторое время замер. Потом ошеломленно поднес руку ко рту, вытер кровь, хлынувшую из разбитой губы. Уставился так, словно никогда не видел. А в следующее мгновение взревел, как бык. Выхватил меч и, словно выпущенный из арбалета болт, на огромной скорости бросился на моего защитника.

Воздух вспыхнул, мгновенно электризуясь, сверкнула белая молния, отвердела, приобретя очертания длинного острого лезвия. Это был меч. Невероятно прекрасный, сияющий серебром, литой – вне всякого сомнения, магический.

Увидев этот меч, Хаунд замер, будто напоровшись грудью на невидимый барьер. Я понимала его сомнения: его собственный меч, хоть и тоже магический, с этим не шел ни в какое сравнение. Зубочистка против сабли.

И подлый трус, прорычав сквозь зубы ругательство, тут же ретировался.

– Ты в порядке? – спросил парень, подавая мне руку.

Я приняла ее, вдруг почувствовав себя не боевиком, а какой-то слабой ар-теранной. Слегка смутилась под пристальным, неожиданно жарким и долгим взглядом. И сама не удержалась от того, чтобы не уставиться в ответ.

Парень был совершенно незнакомый. Удивительно, ведь я знала всех боевиков со старших курсов – а в том, что он старшекурсник, сомнения не было. Но этого я бы запомнила, увидев его хоть раз: шикарная грива светлых волос спадала на темные, почти черные глаза – большая редкость для обитателей Морвенны.

– Я Анс, – представился он, бережно сжимая мою ладонь.

Он был худощав и высок, почти как Хен, и сердце болезненно заныло, затрепетало, предательски ускоряя ход. Пришлось напомнить себе, что с Хеном давно покончено и поросло быльем.

– Сатьяна, – аккуратно высвободила руку, – первый курс боевой магии. А ты?

– Первый? – Анс озадаченно вскинул брови. – Ты очень хорошо сражалась. Из какого ты клана?

Криво усмехнувшись, покачала головой:

– Я вышла из клана и не хочу это обсуждать, если можно.

– Да, конечно, – немного растерянно согласился парень.

Мы прошли тесный, заставленный ящиками и деревянным оружием закуток и бок о бок вышли на яркое солнце. Анс прищурился, и его черные глаза сложились забавными полумесяцами.

– Ты с какого курса? – повторила вопрос, чувствуя себя немного неловко.

– Последний, – Анс улыбнулся, – только не здешней академии. Я из Халда Великого. Приехал на межакадемические.

– О-о-о… – Головоломка сложилась.

Вот почему я никогда его тут не видела: он с другого конца Морвенны. Но я не ожидала, что участники межакадемических уже начали собираться, ведь предварительный турнир еще не закончился.

– Мы самые первые. – Анс словно прочел мои мысли. – Там, где нас поселили, кажется, вообще никто не живет, один только дух-хранитель.

А ведь их наверняка поселили там же, где живу и я. Теперь наше здание начнет потихоньку заполняться. К началу межакадемических соревнований там вообще не протолкнуться будет. Но меня это обрадовало: возвращаться в пустынную тишину, подниматься на свой этаж, слыша только эхо собственных шагов, мне порядком надоело.

Признаться Ансу, что живу в том же общежитии, не успела. К нам подлетел невысокий, почти с меня ростом, вихрастый паренек и застрочил скороговоркой:

– Вот ты где, тебя тренер ищет, идем скорее, вечно ты линяешь, когда другие работают! – Он бросил на меня любопытный взгляд.

Анс поморщился, взглянул на меня чуть виновато.

– Я пойду.

– Да, конечно. – Помахала рукой, но парень не спешил тронуться с места.

– Мы еще увидимся? – неожиданно спросил он.

– Конечно, – ответила абсолютно без задней мысли.

Естественно, мы увидимся, они же пробудут здесь почти два месяца. И только потом сообразила, что это был явный намек на интерес ко мне как к девушке, и запоздало смутилась.

Анс улыбнулся, кивнул и пошел рядом с парнишкой, который снова что-то затараторил. А я поспешно зашагала домой, к общежитию. Хагос, мне показалось или он слегка флиртовал? Не верю. Я взлохмаченная, мокрая – после боя-то. Скорее, это была простая любезность – или Ансу хочется завести в нашей академии друзей. Вполне понятное желание, если подумать.

– Вот и я, – привычно пропела, едва отворив дверь. Думала, никто не откликнется, но из кухни выглянула Лидайя.

– Где тебя твари носили? – осведомилась она с ходу. – Думала, сразу после боя домой побежишь, сама сорвалась, хотела еду успеть подогреть.

В доме и впрямь тянуло запахом супа, мясных фрикаделек и совсем уж божественным ароматом запекающегося в духовке сырного пирога. Когда только Лидайя все успевает? Хотя форму с пирогом я еще с утра приметила.

– Ты ж моя мамочка! – Я кинулась на подругу с объятиями, она завизжала и стала отбиваться.

– Иди мыться! И немедленно! Отвратительное грязное чудовище! Ты вся в песке!

– И вовсе не вся, только немного коленки и локоть, – оскорбилась я.

Предложению тем не менее последовала: быстро схватила домашнее и юркнула в душ.

После того как Хен пропал, некоторое время академия стояла на ушах. Вернее, ее административный аппарат: выяснилось, что в учебное заведение был обманом зачислен никогда не существовавший человек, который к тому же ухитрился выкрасть Хранителя у одного из сильнейших кланов.

Что со мной делать, оставалось совершенно неясным. Вернуть меня на прежнее место было нельзя: в ту комнату уже заселили другую девушку, свободных мест пока не было. Оставили жить в общежитии для гостевых команд, но одной мне было тут невмоготу.

Некоторое время я ночевала у Лидайи, а потом меня осенило. Раз уж отведенные мне две комнаты все равно рассчитаны на двоих, так почему бы не уговорить ректора поселить со мной подругу?

Новый виток уговоров довольно быстро увенчался успехом: по-моему, ректор вообще опасался иметь со мной дело и обращался как с одуванчиком, на которого чуть дунь – и рассыплется. А Лидайю долго уговаривать не пришлось: она ужасно сочувствовала мне из-за истории с Хеном и винила себя, мол, если бы не ее уговоры, все бы не закончилось так плохо.

Мы начали жить вместе буквально через пару недель после исчезновения Хена, и я до сих пор не уставала благодарить Нигоса, подарившего мне такую великолепную идею. Нет, дело было не только в том, что Лидайя божественно готовила, – она буквально стала моей новой семьей. Заменить Хена подруга, конечно, не могла, но этого мне и не требовалось. Зато она дала то, что было так необходимо: обычное человеческое тепло, присутствие рядом, дружеское «Как прошел день?» по возвращении домой.

– Эй, – в дверь ванной постучали, – тебе письмо принесли, Хранитель только что доставил. Лежит на твоем столе.

– Спасибо, – ответила кисло.

От кого письмо, знала и так, мама с завидным постоянством засыпала меня посланиями. Если раньше все известия от семьи обычно шли через Вейса, то теперь мать писала напрямую. Не удивлюсь, если дело в том, что Вейс взбунтовался, устав быть между нами третьим лишним.

Выйдя из ванной, убедилась в своей правоте.

– Так, первая треть – перечисление проблем, свалившихся на бедный клан Сантерн после того, как их Хранителя украли, вторая – нытье и упреки, и третья – какое удивление! – требование возвратиться домой и послушно выйти замуж за того, за кого скажут, – вслух подытожила я, пробежав глазами исписанные острым почерком строчки.

– Пишет, чтобы выбросила из головы дурь и вернулась в клан? – понимающе усмехнулась Лидайя.

– К Хагосу я вернусь. – Скомкала бумагу и прицельным броском запулила в корзину для мусора.

– И правильно. Ты теперь глава, тебя никто ни к чему принудить не может. Я бы тоже ни за что не вернулась.

– Хоть какой-то плюс от всей этой истории с Хеном, – усмехнулась я лихо и только чуть-чуть через силу. – Благодаря ему на свет родился новенький, ни в чем не замешанный, никому ничем не обязанный род – и я теперь его единственный член.

Вытянув руку, сосредоточилась. На тыльной стороне ладони проявился знак: большое «тай», заключенное в круг. Когда-то я видела этот знак главы рода у Хена – теперь, когда Хеннай Тайсен растворился в небытии, знак перешел ко мне.

Хен провернул с этим родом очень сложную аферу. Все это выяснилось уже после его исчезновения. Новый род нельзя основать на пустом месте. Можно создать новую ветвь из старой, но связь с основным родом обычно сохраняется, ее нельзя уничтожить. Этим Хен и воспользовался, чтобы стереть все следы. Он зарегистрировал новый род Тайсен как исходящий из клана Тайсен в Вендае. Скорее всего, воспользовался кровью кого-то из настоящих членов рода – несколько представителей клана сообщали о нападениях.

Получился новенький род, не имеющий никакого отношения к клану Тайсен, состоящий только из Хена, а потом и меня. Создан он был по всем правилам, с обязательным жертвоприношением, с благословением богов, так что даже теперь, после того, как Хен пропал, сам род остался. А вместе с ним и все мои права как новой главы рода, и мой статус – все это было настоящим.

Пять месяцев назад, когда все раскрылось, мать хотела забрать меня из академии. Я сбежала, добралась до Отрая сама и только тут узнала, что я по-прежнему Тайсен, и мать по-прежнему не имеет в отношении меня никаких прав.

Да, пожалуй, это было единственным подарком Хена… напоследок.

Во входную дверь постучали. Я обернулась. Кого еще принесло как раз к обеду? Вариантов было немного: это или Ларн, парень Лидайи, или Карин. У обоих было право приходить без уведомления, обо всех других гостях дух-хранитель сообщал и спрашивал, можно ли пропустить.

– Иди открой, Ларн сегодня занят, – крикнула с кухни подруга.

На пороге и впрямь оказался Карин – как всегда весь в черном, смоляные волосы перехвачены цветным шнурком, как в последнее время стало модно у наших парней.

То есть, кажется, Карин: я с полсекунды молча сверлила его глазами, чтобы быть точно уверенной. Буквально на прошлой неделе Вейн опять обвел меня вокруг пальца, притворившись братом. Я болтала с ним полчаса, прежде чем сопоставила лукавые искорки в зеленых глазах и странные, полные подколок реплики.

– Я это, я, – рассмеялся Карин. – Пароль помнишь?

Он начертил в воздухе знак «иссен», и только тогда я его пропустила.

Не то чтобы случилось бы нечто страшное, пусти я не Карина, а Вейна, просто он снова изводил бы меня идиотскими шуточками и злил бы Лидайю. Хуже всех при этом раскладе приходилось Карину, потому что соседка понятия не имела, что их двое, и злость потом вымещала на Карине. Вот мы и договорились о пароле.

– Привет. – Лидайя выглянула из кухни.

– Все кашеваришь? – Карин протянул ей набитую битком холщовую сумку. Судя по торчащему из нее пучку зеленого лука, внутри были продукты.

– Ты ж моя радость! – расцвела подруга. – От Сатьянки не дождешься, она, по-моему, вообще не знает, где в академии продуктовые лавки.

– Обижаешь, – вмешалась я, – еду я везде найду.

Обмениваясь добродушными шуточками, мы сели за стол. Такие обеды у нас в последнее время вошли в привычку. Лидайя обожала готовить, говорила, это напоминает ей о доме, ну а мы с Карином обожали хорошо поесть. При этом каждый делал посильный вклад: Карин притаскивал продукты, а я мыла посуду.

Сразу после обеда Лидайя куда-то засобиралась и быстро сбежала «по делам». По каким именно, не сказала, но перед тем как исчезнуть бросила на меня многозначительный взгляд.

Я закрыла за ней дверь и в нерешительности застыла.

Воздух в комнате вмиг изменился, стал тяжелым и тягучим, неловко было даже поднять глаза. Негодяйка Лидайя специально оставила нас с Карином наедине. Раньше она сводила меня с Хеном, теперь у нее появился новый объект.

И все бы ничего, да только…

– Может, поиграем во что-нибудь? – спросил вдруг Карин.

Голос у него стал ломким и хрипловатым, было ясно: он тоже заметил и понял мое напряжение. Но великодушно предложил способ развеять его.

Я с радостью согласилась. Достала карты, и мы с Карином устроились в гостиной на диване, купленном несколько месяцев назад, когда мы с подругой стали жить вместе.

Мы сыграли несколько партий в карты, потом в сигнисс – новую игру, только-только начавшую входить в моду, с деревянными фишками и хитроумными ловушками. А потом Карин, так же просто и внезапно, задал тот самый вопрос, которого я ждала и боялась с момента, когда за Лидайей закрылась дверь.

– Ты… подумала? Скажешь, что решила? Или тебе нужно еще время?

Я закусила губу. Сердце застучало сильнее, волнение разгорячило кровь. Нахлынул сильный внутренний жар. Чувствуя на себе неотрывный взгляд, я встала и отошла к окну.

Неделю назад Карин предложил мне встречаться.

Впервые он признался мне в своих чувствах почти сразу после того, как Хен ушел. Но одновременно с этим я узнала еще кое-что: оказывается, он подозревал, что Хен из ночных, и ничего мне не сказал. Не предупредил, не намекнул.

Карин оправдывался этикой ночных, тем, что не допускал и мысли, что Хен может мне навредить, но все равно шок оказался слишком большим, и, узнав об этом, я почти месяц с ним не разговаривала. Потом общение возобновилось, но о чувствах никто не заговаривал. Я все еще не допускала мысли о новых отношениях, а Карин, кажется, давал мне время оправиться. Но потом осада возобновилась.

Поначалу он действовал мягко, исподволь: звал гулять, водил в город, помогал с тренировками, выступая бессменным партнером, тормошил, не давая скатиться в меланхолию и жалость к себе. А неделю назад припер к стенке внезапным признанием.

Перед внутренним взором встали лихорадочно блестящие зеленые глаза. Вечером, проводив меня до дома после очередной тренировки, Карин вместо того, чтобы помахать на прощание и уйти, вдруг встал перед дверью, загораживая мне путь. Его голос звучал хрипло и надрывно, как будто то, что он говорил, разрывало ему душу. Сначала я вообще не поняла, что он несет, он говорил глухо, отрывисто, неразборчиво, и в осмысленную фразу это никак не складывалось:

– …если нет, то скажи нет. Просто я не могу больше так. Или я с тобой, или мы друг друга не знаем. Потому что больше это терпеть невозможно.

Я как окаменела, впитывая этот бессвязный поток эмоций. Не дождавшись ответа, Карин посмотрел на меня с отчаянием.

– Я… – было видно, как тяжело ему даются слова, – не знаю, что делать… ты мне нравишься… очень сильно. Я думал, когда его больше нет… Нет, не так. Не знаю, что я думал. В общем, я ни на чем не настаиваю, только… Не хочу оставаться просто другом, безотказной жилеткой. Я не подхожу на эту роль. Поэтому хочу, чтобы ты знала: или мы будем вместе, или я уйду из академии.

Он выпалил это с готовностью осужденного на казнь и вдруг как опомнился. Я впервые видела, как Карин краснеет: на смуглых скулах появился темный румянец. Продолжая сверлить меня отчаянным взглядом, пробормотал, что отвечать сразу не обязательно, и позорно сбежал, оставив меня перед дверью, изумленную и растерянную.

Это произошло где-то с пятидневку назад, а на следующий день Карин снова вел себя как ни в чем не бывало, так что я даже усомнилась, не привиделось ли все это во сне. А потом между нами появилось странное напряжение, усиливавшееся, когда мы оставались наедине. Вот как сейчас.

Хагос… Карин дал неделю на раздумья, но этого времени мне не хватило. Можно сказать, за эту неделю мое единственное достижение оказалось в том, что я научилась запихивать воспоминание о признании Карина в самый дальний уголок мозга. Потому что чем больше я о нем думала, тем меньше понимала себя саму и собственные чувства.

Карин мне нравился. Определенно нравился, даже больше, я подсознательно считала его своим. Настолько, насколько своими обычно ощущаешь руки или ноги: они все время при тебе, послушны, почти никогда не подводят. Вот и Карин постоянно был рядом, подставлял плечо, выслушивал разные глупости, смешил и вообще делал жизнь веселее.

Но при этом мне было сложно представить его своим парнем. Просто потому что – ну, это же Карин. Но когда он смотрел на меня тем отчаянным взглядом, внутри совершенно точно заволновалось и потеплело. Что-то полузабытое, засыпанное пеплом словно вздрогнуло, проклюнулось сквозь слой золы новым ростком.

И сейчас тоже – я ощущала затылком его пристальный взгляд, и от этого кровь быстрее текла по жилам и сбивалось дыхание. А когда услышала, как Карин встает, вообще все волоски на теле встали дыбом, как перед грозой.

Шаг, другой, третий. Не оборачиваясь, прикусила губу. Спине стало теплее – передавался чужой жар. Карин совсем близко… Если шагнуть назад, коснусь спиной его тела.

Но я не двигалась с места – и парень тоже не приближался.

Дышать становилось все труднее, грудь словно тугие огненные кольца охватывали. Я вцепилась руками в подоконник, склонила голову. Если сейчас я не обернусь и ничего не скажу, он уйдет. Уйдет, и я никогда его больше не увижу. Он исчезнет, вместо него на тренировки будет ходить Вейн, никто даже не заметит. Только я буду знать об этом.

Эта мысль принесла боль, будто в грудь вонзился острый нож.

Нет.

Я не могу его потерять. Даже мысль такую допустить не могу. У меня и так слишком мало дорогих людей. Лас, продолжавший тайком передавать мне новости и поддерживать, невзирая на запреты семьи, Лидайя – и вот он, Карин. А любить я все равно никого не люблю.

Точнее, Карина я люблю – пусть не совсем так, как любила Хена, но он-то как раз доказал свою преданность и честность. И сразу признался, кто он такой. Даже брата впутал. Представляю, чего ему стоило признание, ведь если их раскроют, оба вылетят из академии после пинка под зад.

И я медленно обернулась, чувствуя, как от волнения шумит в ушах, а пол уходит из-под ног. Обернуться обернулась, но посмотреть на Карина не осмелилась. Опустила взгляд и пробормотала:

– Если ты еще хочешь, я не… не против…

Хагос, даже ужу на сковородке приходится куда легче. Теперь я отлично понимала, что чувствовал Карин неделю назад.

– Не против?.. – откликнулся он негромким эхом.

Я боязливо взглянула на него.

Парень, похоже, или не понял, или ожидал совсем другого ответа. Ошарашен так, что некоторое время молчал и растерянно смотрел на меня. А потом вдруг ярко, радостно, по-мальчишески улыбнулся.

– Правда?!

Я кивнула. Невольно тоже улыбнулась, захваченная такой явной радостью. И затаила дыхание, видя, как взор Карина медленно темнеет, улыбка сходит с лица, и оно становится серьезным. Не сводя с меня глаз, парень придвинулся. Его руки легли по обе стороны от меня, заключая в своеобразное объятие. Я не возражала, стояла смирно, и только сердце билось так часто, словно хотело выскочить из груди.

– Можно? – спросил Карин, наклоняясь ближе.

Спросил тихо-тихо, но я расслышала. Взгляд сам зацепился за его губы. Я словно впервые их увидела и поняла, что они неожиданно красивы, эти губы, по-мужски четкие, решительные и вместе с тем притягательно мягкие на вид. Внутри дрогнуло, заливая непрошеным жаром, и я кивнула.

Поцелуй был легким, плавным, будто Карин осторожничал, опасаясь, что я в любой момент могу сбежать. Сначала прикоснулся одними губами, поймал дыхание, сам вдохнул трепетно и рвано. И тогда уже, убедившись, что я не возражаю, поцеловал по-настоящему, жадно, горячо, с напором, от которого у меня закружилась голова.

Но в следующий миг я вспомнила Хена. Наверное, это было попросту неизбежно: только с Хеном целовалась по-настоящему, он был единственным, кто до сих пор вызывал во мне такой трепет и слабость, и желание отдаться. А теперь меня целовал Карин, и в объятиях сжимал Карин, и его запах щекотал ноздри, будоражил сознание. В какой-то миг воспоминания стали невыносимы, и я отвернулась, спрятала лицо на груди парня. Сердце судорожно бухало, и в унисон с ним, так же быстро и сильно, билось чужое сердце.

– Что это? – вдруг спросил друг, мгновенно выводя меня из блаженного покоя.

Он смотрел куда-то поверх моей головы, в окно, на его лице было удивление.

Обернувшись, успела увидеть только длинный белый хвост. Он мазнул по стеклу и тут же исчез – какой-то мелкий зверек устремился по стене вниз. Не обращая внимания на вопросы, кинулась открывать окно. Опоздала: когда рама поддалась и я выглянула наружу, внизу уже никого не было.

Я по-прежнему молча смотрела в пространство, когда Карин сказал:

– По-моему, там было какое-то животное. Что-то вроде горностая.

Сама не зная почему, поспешно возразила:

– Тебе показалось, откуда здесь горностай. Это голубь белый на подоконнике сидел, слетел вниз, вот и все.

Карин посмотрел на меня с сомнением, но возражать не стал. А я не понимала, почему не призналась. Это совершенно точно была ласка.

Белая ласка, которую в последний раз я видела полгода назад в руках Хена, когда она сбежала. Видимо, из-за этого в сознании она оказалась связана с Хеном – и воспоминания нахлынули, захлестнули, мгновенно перенося в прошлое, в то время, когда я еще ничего не знала и была счастлива.

Ласка… Она вернулась, значит, за мной снова кто-то шпионит?

Наверное, я должна была обеспокоиться, встревожиться, почувствовать себя неуютно, но вопреки всему появление зверька почему-то обрадовало. Словно это означало для меня что-то очень хорошее – что-то, о чем я пока не имела никакого понятия, но что обязательно должно произойти в ближайшем будущем.