Текст книги "Алиса в стране пиратов"

Глава 4. «Нормально»

Топот и гогот, разговоры, ругань и присвистывание. Алиса суетилась с тарелками у столов. Уинстон шаркал следом, наливая суп (или это все-таки каша?) большим половником. Нет, он не таскал за собой огромный чан, а перелил часть варева в кастрюлю поменьше.

Алиса ожидала, что будет как в столовой – голодные пираты тянут тарелки в ожидании порции, но нет. Здесь другие порядки. Кок разливал еду, пока моряки рассаживались по скамьям. Кто-то принюхивался, кто-то морщился от очередной баланды. Кто-то подмигивал Алисе, а кто-то пытался ухватить ее. Одному из таких длинноруких она зарядила ложкой в лоб, чем вызвала всеобщий смех.

– Ну, оценим, что приготовила твоя помощница.

– А где сухари?

– Че так мало?

– А ты не ори, мож еще плеваться будешь.

– Мне рукой что ли есть? Мистер, Уинстон, будьте любезны…

Алиса подбежала к пирату и протянула ложку. Рыжий мужчина с ясными глазами (насколько освещение позволяло их разглядеть), аккуратной бородкой и усами, как у жгучих испанских мачо, только огненного цвета. Длинные ровные пальцы обхватили протянутую ложку, а их обладатель расплылся в притягательной улыбке. Левую бровь пересекала белая полоска шрама и еще больше украшала пирата. Рыжий Мачо с руками музыканта, мысленно окрестила его Алиса. Хорош, чертяка!

– Уфф, это же откуда такая нимфа? – промурлыкал он.

– Откуда взяли, там большшше нет, – прошипел Уинстон и плеснул в миску суп.

Рыжий не сводил глаз с Алисы. Сосед толкнул его локтем:

– Смотри, не подавись слюной!

Мачо опомнился и сказал:

– Простите мое невежество. Позвольте представиться – мистер Роллон. Но вы зовите меня Саймоном.

Пират снова выдал обворожительную улыбку. На правой щеке заиграла ямочка. Алиса улыбнулась в ответ и сказала:

– Алиса.

– Просто Алиса?

– Да, или можно Элис.

Услышав сопение Уинстона, Алиса засеменила следом – голодные мужчины ждали своей порции.

Наблюдать за жующими особо некогда, но скоро началось:

– А можно добавку?

– И мне тоже!

– Давай-давай, мы знаем, что у тебя там еще есть еда.

Уинстон и Алиса переглянулись.

– Обойдетесь, – проворчал кок.

– Да ладно тебе, не жадничай. В кои-то веки твоя баланда оказалась сносной. Накладывай еще! – говорили пираты.

Уинстон перелил из чана суп в кастрюлю и по второму кругу обошел желающих. Не все попросили добавки, но для Алисы это показатель успеха. Странно, капитана среди них нет. Может ему персонально в каюту отнести?

Алиса вернулась на кухню и захлопала дверцами шкафчиков и тумбочек. Нашла грязный и погнутый поднос – пойдет. Очистила его, положила сухарей (господи, они же каменные! Как их едят?), ложку и уже собиралась налить суп в миску, как из-за спины рявкнул Уинстон:

– Куда?

– Капитану отнести, – ответила Алиса. – Я подумала, раз его нет среди всех, значит нужно отнести ему в каюту.

– Не надо, – буркнул Уинстон и звякнул пустой кастрюлей.

Алиса пожала плечами и отставила миску. Не надо так не надо. Суп еще остался, проголодается – придет.

Тело отозвалось на зов природы. Ну и где тут у них туалет? У кого ж спросить? Кажется, Робин обещал экскурсию.

Алиса вышла в столовую и глазами искала плотника. Моряки разговаривали, посасывая сухари и глотая ром, разбавленный водой. То еще пойло. Один только запах с ног сбивает. Кто-то макал сухари в суп, а кто-то шутливо (или всерьез) – в ром.

Среди мужчин виднелась мохнатая голова и бегающие глазки.

– Робин, ваше предложение еще в силе? – спросила Алиса.

Соседи по столу протяжно заокали:

– Ну дает, всех опередил наш Робин!

Тот просиял, выпятил грудь и ответил:

– Конечно, мисс Элис. Что вам бы хотелось посмотреть в первую очередь?

– Ха-ха-ха, да ты совсем нескромный! – загоготали моряки.

Алиса наклонилась к уху Робина и прошептала:

– Мне бы в уборную.

Робин улыбнулся еще шире. Как бы не принял это за намек.

Пират подскочил, хлебнул остатки пойла и направился к выходу, увлекая за собой Алису. За спиной остались шутки и гогот. Пусть скалятся – не жалко.

Они шли коридорами, одолели один лестничный пролет. Уже по запаху Алиса определила, место назначения. Зловоние распространялось почти по всей нижней части корабля, но здесь оно сильное аж до рези в глазах. Робин указал на дверь и сказал:

– Прошу простить нас за не самого лучшего вида уборную, но другой не имеем.

Алиса кивнула и вошла. Бегло осмотрела дверь на наличие шпингалетов или крючков – черт, они и тут ничего не стесняются! Никаких закрывашек не оказалось. Тогда Алиса приоткрыла дверь и прощебетала:

– Робин, вы ведь джентльмен, верно?

Робин взъерошил волосы и почесал макушку.

– Не затруднит ли вас подежурить минутку-другую у этой двери, пока я справляю нужду и привожу себя в порядок?

– Клянусь Посейдоном и прочей божественной живностью, что не сойду с этого места! – отчеканил тот.

Алиса выдавила самую нежную из своих улыбок и закрыла дверь. Итак, туалет. Впрочем, ничего нового – три грязных отхожих ведра, одна дырка в полу, откуда доносился плеск воды. Если кто-то промахнулся, то никто и не убирал. Зловонные кучи лежали вокруг дырки и ведер. Ёпрст, как бы на все это не наступить?

Приметив ведро, которое наименее заминированно, Алиса примостилась над ним. Пришлось включать режим турбо и справлять нужду побыстрее. Кто знает, насколько честным и терпеливым окажется Робин.

Облегчившись, Алиса на цыпочках двинулась к выходу. Робин и правда стоял на том же месте спиной к ней – ладно в щелку не подсматривал. Хотя кто его знает?

– Можем идти? – спросил он.

Алиса кивнула и отправилась следом.

Робин болтал без умолку. Алиса и сама не отличалась молчаливостью, но плотник может с ней посоревноваться в говорливости. Голова Алисы закружилась от морских терминов: крюйт-камера (куда строго-настрого входить нельзя, ибо там порох и боеприпасы), трюмы с разным содержимым, уже знакомый камбуз, трюм для квартирования команды. Полуподвальное помещение с терпким запахом сырости. Вдоль стен раскачиваются десятки гамаков. Ого! Так вот как спят пираты. Их, тут, кстати, хватает.

Мужчины оживились, когда Алиса вошла в трюм. Шутки, присвистывания, гомон. Робин же отмахивался, призывая всех сохранять приличия. И тут Алису осенило – она же будет ночевать вместе со всеми. Здесь… Она точно не доживет до рассвета.

– Робин, а что там наверху? Может покажешь мне море? – попросила Алиса.

– Да, Робин, покажи ей море и свою мачту!

– Ха-ха, да откуда у него мачта? Так, якорек…

Робин провел Алису на верхнюю палубу. Наконец-то свет! Плотник протянул руку, Алиса сопротивляться не стала. Подниматься и впрямь неудобно – слишком крутая лестница.

– Странная у тебя обувь, – заметил Робин.

Алиса осмотрела многострадальные балетки, наклонилась протереть, потом передумала. Смысла никакого, а руки испачкает еще больше.

– Подходящей обуви не нашлось, – ответила она. – Сара сказала, на острове можно будет купить что-то по размеру.

– Или на первом же захваченном корабле, – хихикнул Робин.

Алиса оглянулась и ахнула. Гигантское закатное солнце висело над горизонтом, окрашивая воду в багровые оттенки. Палуба, казалось, наполнена светом. Паруса (боже, какие они огромные!) заиграли персиковым и пшеничным оттенками. Красотень!

– Вот это да! Никогда такого не видела вживую, – восхищалась Алиса.

Робин щурился.

– Что правда? Ты никогда раньше не была в море?

– Не была.

Жила в Питере, где можно любоваться кораблями и закатами вдоволь, но в открытом море не довелось побывать. Короткие экскурсии на прогулочных катерах и лодках не считаются.

Робин пожал плечами и смотрел на закат. Потом ему это надоело, он стал переговариваться с пиратами, что слонялись по палубе. Алиса уловила его скуку и начала расспрашивать о мачтах, парусах. Названия все равно не запоминала – их слишком много для непривычного уха.

Их диалог звучал так:

– А это что?

– Это *бессвязная абракадабра*. С его/ее помощью натягивают паруса и регулируют их.

– А эта штуковина для чего?

– Это *очередная абракадабра*. Она нужна, чтобы менять направление судна.

– Понятно.

– Робин! – кто-то крикнул над головой. – Говорят, ты увел помощницу у кока.

Голос свыше принадлежал мужику, который сидел то ли в корзине, то ли ступе (как же эта штука называется?) высоко на мачте. Оттуда обычно кричат «Земля!» или «Парус!».

Робин задрал голову и ответил:

– Ага! Уинстон ненадолго отпустил ее. Вот я и показываю ей корабль! Экскурсия, так сказать!

– И он не боится? – вполголоса спросила Алиса.

– А? – спросил Робин.

– Он не боится сидеть на такой высоте?

– А-а-а, не, на марсель и не каждого пустят. Только самого глазастого и крикливого. А трусам у нас и вовсе нет места.

На этом Робин снова выпятил грудь.

Алиса поежилась. Высоты она боится до одури. Хотя однажды довелось прыгнуть с тарзанки с пятнадцатиметровой высоты. Хватило.

***

На мостике стоял Гримм и наблюдал за двумя фигурами на палубе. Рядом чавкал Зак – уплетал остатки супа. Притащился с миской, чтобы умаслить капитана поужинать. Гримм не обратил на него внимания – пусть ест, раз так хочется. У него самого почему-то аппетита нет.

– Ммм… Кажется, вкуснее суп я ел еще ребенком у бабушки, – прочавкал Зак.

– У тебя не было бабушки, – ответил Гримм.

– Ну может и не у бабушки, но точно вкуснее супа я давно не ел.

– Я рад за тебя.

– В самом деле, капитан, чего вы так упрямитесь? Еда сносная впервые за долгое время нашего плавания. Элис исполнила обязанности, да и Уинстон о ней хорошо отозвался.

– В самом деле? Это как же?

– Он сказал «нормально».

– Так и сказал?

– Ага, – ответил Зак и заглотил еще ложку.

Это и впрямь нечто. Уинстон никогда ни о ком хорошо не отзывается. Даже слово «нормально» для него является высшей оценкой. Обычно от него слышатся проклятия, ругань и грязные шуточки. Впрочем, самого Уинстона тоже недолюбливают. Еще бы, такой амбал, а сидит себе в тепле, всегда сытый. В сражениях не участвует из-за увечья, а долю от добычи имеет. Его иногда называют «камбузный жеребец», «ветчинный принц» или вовсе «сальная тряпка». За последнее ругательство можно крепко отхватить. Не успел увернуться – получай здоровенный кулак по затылку или под дых.

– Посмотрим, как будет дальше, – пробурчал Гримм.

– Не понимаю, капитан, – начал Зак. – То вы соглашаетесь со мной, то негодуете по поводу исправного поведения пленницы. А ведь она в первые же часы пребывания здесь не растерялась и нашла общий язык с большей частью команды.

Гримм нахмурился и переступил с ноги на ногу.

– Посудите сами, – не унимался квартирмейстер. – Команда сытая. Вместо баланды с жуками они наконец-то наелись нормальным супом. Сухари, правда, те же. Но думаю, Элис и их исправит.

– Уинстон – не большая часть команда, – ответил капитан. – И она не нашла ни с кем общий язык. Накормить команду – не значит договориться с ней. Ей еще ночевку пережить.

– Кстати, о ночевке, – вставил Зак. – Вы ее поместите вместе с остальными в трюм?

– А что для нее отдельную каюту выделить? Команда и так охренела, что я принял женщину на корабль. Да не в качестве трофея, а поставил на службу в камбузе. Если я ей выделю отдельное место, знаешь, что будет?

Зак досмаковал суп, что-то прикинул в уме и промолчал. Капитан перевел взгляд на парочку. Элис с Робином уже двигались к носу корабля. Закатное солнце почти наполовину скрылось за горизонтом. Скоро темень поглотит корабль, а вместе с ним и все приличия.

***

– Элис! – рявкнула высокая лысая фигура.

Алиса оглянулась.

– Я за тебя шшшто ли буду посуду убирать, мать твою?!

Алиса посмотрела на Робина – тот понимающе кивнул.

– Иди, – сказал он. – С Уинстоном лучше не шутить. А то этот камбузный жеребец всех тут осеменит своим…

– Спасибо, Робин, – перебила его Алиса. – Экскурсию продолжим завтра.

– Конечно.

Алиса направилась навстречу коку, мысленно костеря свою инициативность. Сидела бы себе в сыром трюме, да крыс давила. Вдруг по спине пробежали мурашки. Алиса обернулась и поймала взгляд капитана. Вот уж с кем шутить не стоит.

Глава 5. Жаркая ночка

Алиса бегала между скамьями, собирая грязные миски. Несколько моряков лениво за ней наблюдали. Не стеснялись в выражениях, поигрывали ножами, как зубочистками. Кто-то собрал жуков в кружку. Потряс ею, перевернул и застучал ножом, накалывая насекомых, бросившихся врассыпную. Команда улюлюкала, подбадривая ловкача. Один жук успел избежать участи и скрылся под столом. Раздался гогот:

– Ха-ха-ха, промахнулся! Плохой из тебя трюкач. Смотри, как надо.

И игра продолжилась по новой.

Алиса наблюдала за ними с любопытством. При этом отдавала себе отчет – любое проявление наивности грозит в лучшем случае шлепком по заднице. В худшем – изнасилованием. Каким бы грозным ни был капитан, а за полусотней голодных до женщин мужчин не уследишь. Так что Алиса старалась даже ходить тише и глаз не поднимать.

Под недовольное сопение Уинстона Алиса плеснула воды в таз. Видимо сегодня команда впервые похвалила кока за сытый ужин, вот и не ворчит по поводу и без.

Остатки еды успели присохнуть, но теперь отмывать тарелки в разы проще, чем несколькими часами ранее. Зазвенели ложки. Алиса принялась отскабливать стол от толстого слоя жира, крошек, песка, раздавленных жуков и прочей гадости.

Если капитан сдержит слово, то она попадет на сушу через трое суток. Надо же себя чем-то занимать это время – не на море же глазеть! Хоть без морской болезни обошлось. За годы студенчества пришлось тысячи раз прокатиться в вонючих ПАЗиках. Видимо, вестибулярный аппарат смирился.

За этой возней Алиса не заметила мускулистую фигуру у входа. Гость с интересом наблюдал за ней. Шаркнул обувью, чем испугал помощницу кока.

– Капитан! – подскочила Алиса. – Я уж думала, вы не придете на ужин.

Глаза Гримма сузились. Он осмотрел ее работу и ответил:

– Аппетита не было. А потом Зак меня доканал похвалой удачной похлебки. Пришлось спуститься, чтобы он наконец-то отстал.

– Я сейчас вам положу.

Алиса заметалась. Блин, да где тряпки? Она вытерла руки влажной тряпкой. Взяла чистую миску и потянулась к кастрюле. Там на донышке плавали лавровые листы и несколько горошин чечевицы.

– Ой, придется из чана набирать. Поможете? – обратилась она к капитану.

Тот подошел к жаровне, в которой еще тлели угли. Дотянулся до чана – рост позволял – и переставил его на стол. Супа еще достаточно – примерно четверть объема чана занимал. Алиса привстала на цыпочки, чтобы зачерпнуть. Щедро налила в миску. Потом вспомнила предостережения Зака о том, что тут все равны. Но не переливать же обратно, да еще на глазах капитана! Достала чистую ложку и подала Гримму порцию. Тот принял одной рукой и вышел.

Сухари! Алиса поковырялась в мешке и вытащила горстку галет. Положила в отдельную миску и вынесла в столовую. В рядах ленивых моряков поредело. Разговоры стихли. Даже воздух будто стал прохладнее.

Встречаться взглядом с капитаном не хотелось, но оценить его реакцию любопытно. Так что Алиса поставила тарелку в сухарями и скорым шагом вернулась в кухню. Подглядывала за морским волком (хотя он больше похож на льва) сквозь щели дощатой перегородки.

Гримм проглотил одну ложку. Ноль эмоций. Вторую. Никакой реакции. Третью. Да что ж такое-то? Наблюдать надоело, так что Алиса снова заскрипела тупым ножом по столу.

– Неплохо получилось.

Капитан поставил опустевшую миску и посмотрел на Алису, заставив ее побледнеть. У него всегда такой взгляд? Или только на меня так таращится?

– Эээ… я рада, – ответила Алиса.

– Сегодня будешь ночевать в общей каюте. Зак тебе все покажет и выделит место. Если доживешь до утра, не проспи – завтрак с рассветом.

Алиса смогла лишь кивнуть. Кажется, даже не дышала. Гримм вышел за перегородку, прошелся между скамьями и заскрипел ступеньками.

Разговоры стали громче, мужики что-то бубнили, шутки стали откровеннее.

– Слышал? Ночевать с нами будет.

– Вот жаркая ночка выдастся.

– Я бы насадил ее на свою мачту.

– Да какая у тебя там мачта? Так, кормовой флагшток. И то кривой! Ха-ха-ха!

– А у тебя-то? У тебя вообще клотик! Ха-ха-ха!

Что такое флагшток и мачта, Алиса уже знала – Робин просветил. А если ночевать придется со всеми, то узнает заодно, что такое клотик и полсотни других терминов. Мамочки!

С такими угрюмыми мыслями Алиса отдраила большую часть стола и почувствовала дикую усталость. Ноги подкашиваются, руки болят, пальцы не разгибаются. Она присела на бочку, чтобы перевести дух, и стала оттирать руки. Грязь забилась под ногти. На костяшках пара ссадин, а на мизинце порез.

Вошел Уинстон. Зыркнул из-под мохнатых бровей, что-то прошамкал и заглянул в чан. Перемешал деревянной ложкой, закрыл и поставил на жаровню.

– Ты чшшего расселась тут?

Алиса вздохнула. Ну хоть не зарыдала – уже хорошо.

– Устала. Давно я так не бегала, – ответила она.

– Угу, проваливай. На сегодня все. Завтрак с рассветом.

– Знаю, – сказала Алиса и поднялась с бочки. – Капитан сказал.

– Он приходил сюда?

– Да, вылакал миску супа и вроде как похвалил.

Уинстон на нее уставился, бык на мышонка.

– Сказал «неплохо получилось», – уточнила Алиса.

– Ага.

Алиса отложила тряпку и направилась к выходу.

– Опачки, вот и наша принцесса, – оскалился коренастый пират с белесыми волосами и плешкой на затылке.

Алиса даже на него не взглянула. Тот подскочил и перегородил ей дорогу.

– Говорят, спать с нами будешь, – сказал плешивый. – Если замерзнешь, могу погреть тебя. Трением, ха-ха-ха!

Алиса попыталась его обойти или оттолкнуть, но плешивый стоял на своем.

– Смотри, я первый на очереди. А мистер Норрис забил уже после меня.

– Если не заткнешься, то это будет последнее, что ты скажешь в жизни, – раздалось из темноты.

Сара вышла на свет и одарила плешивого взглядом, которым можно разрубить на куски.

– Ты что ли ее телохранителем вызвалась? – рявкнул тот.

Весто ответа Сара врезала ему по уху. Плешивый пошатнулся, прижал ладонь к уху и зашипел:

– С-сука!

– Дернешься – без уха останешься, – пригрозила Сара.

Потом посмотрела на Алису и сказала:

– Пошли.

Без разговоров Алиса зашагала за пираткой. Они прошли несколько помещений в молчании.

– Сара, что это было? – спросила Алиса.

В ответ – тишина. Они вошли в темный трюм. Горят редкие свечи. Все пространство заполняют подвешенные гамаки. Некоторые из них пусты. На одних полулежат пираты. На других уже дремлют. Кто-то играет в кости, кто-то бренчит на гитаре – кстати, неплохо бренчит. Кто-то гогочет, а кто-то жует табак.

Запах потягается с амбре ночного плацкартного вагона. Резкий смрад немытого тела, дерьма, чего-то скисшего и гнилого. Оно и понятно, кто ж тут уборку наводить будет? Пиратский корабль – не круизный лайнер.

– Сюда, – сказала Сара.

– О-о-о-о! – донеслось с разных сторон.

– У нас пополнение, да какое!

– А я думал, Доусон трындит про новую женщину на корабле.

– Мистер Дилан, ты как всегда все проспал.

– Такое я точно не просплю. И даже заснуть не смогу.

Сара двигалась как нож в масле. Алиса плелась за ней, не сводя глаз со спины. Не дай бог пересечься с кем-нибудь взглядом.

– Здесь.

Сара указала на свободный гамак.

Спальное место, конечно, не ахти какое, но выбора немного. Гамак красуется темными пятнами, но вроде целый, да и держится крепко. Приловчиться бы еще залезать и слезать. Это только в кино и рекламе гамак ассоциируется с райским отдыхом. А здесь он мало что имеет общего с удовольствием.

– Постельку согреть?

– Может колыбельную? Я ее хорошо пою.

– А может помолимся на ночь? Что предпочитаете «Отче наш» или «Богородицу»?

Алиса смотрела на гамак и боялась оборачиваться.

– Заткнись, Бредли! Тронешь ее – будешь иметь дело со мной, – прорычала Сара.

– Ой-ой-ой, – передразнил тот, кого Сара назвала Бредли.

Здоровенный мужлан с пузом наперевес и страшно густой шевелюрой, разросшейся от пупка до груди, а от груди до подбородка. Сквозь отекшие веки проглядывают поросячьи глазки. Кожа лоснится не то потом, не то жиром.

Бредли не сводил глаз с помощницы кока, но и приближаться не смел.

Сара улеглась на соседний гамак и достала кортик. Она вертела его в руках, чистила кончиком лезвия ногти и перебрасывала из ладони в ладонь.

Помощница кока опомнилась и попыталась влезть на гамак. С первого раза естественно не получилось. Она чуть не свалилась на пол, чем вызвала общий гогот. Не обращая внимания, Алиса попробовала еще. Удача ей почти улыбнулась. Алиса повисла поперек гамака. Шевельнись немного и повалишься либо вперед, либо назад.

– Помочь? – игриво спросил Бредли.

И не дожидаясь ответа, схватил Алису как пушинку и уложил на гамак.

– С-пасибо, – выдавила Алиса.

Бредли ощерился, обдав вонью изо рта.

– Прощу прощения, – произнес знакомый голос. – Мистер Бредли, не будете ли вы так любезны, освободить проход?

Бредли обернулся, улыбка сползла с лица.

– Проваливай, Роллон!

Из-за широченной спины пузана выглядывал рыжий мачо. Он кивнул Алисе и обратился к жирдяю:

– Мистер Бредли, как вы себя ведете с дамой?

– Святоша нашелся, – прорычал тот. – Как заслуживает, так и веду.

– И чем же она заслужила такое отношение? Может быть сытной похлебкой на ужин без червяков и жуков? Или может чистыми тарелками?

Жирдяй почесал пузо.

– Если вы не заметили, – продолжил Роллон, – то сегодняшний ужин был на редкость великолепным. Не сойти мне с этого места, если кто-то думает иначе.

Мужики, что с любопытством таращились на спорщиков, закивали.

– Так вот, мистер Бредли, не соблаговолите ли вы сохранить жизнь и честь даме, которая сегодня удостоила всю команду и вас, в том числе, вкусной едой? Одним словом, катитесь к черту.

Недолгую речь Роллон завершил сияющей улыбкой, обрамленной идеальными усами. Ну обаяшка!

Бредли что-то буркнул, бросил озлобленный взгляд на Алису и пошел прочь. Сара пнула его ногой под зад для ускорения. Тот со злостью ойкнул и зашипел. Пиратка, как ни в чем не бывало, продолжила разглядывать кортик.

Алиса посмотрела на своего спасителя и шепнула:

– Спасибо, мистер…

– Саймон, – так же шепотом ответил рыжий мачо, – для вас – просто Саймон.

Затем пробежался раздевающим взглядом по ногам Алисы и отвернулся.

Появился Зак, зевая на ходу. Он протиснулся между гамаками и спросил у Алисы, как дела.

– Н-нормально, – ответила она.

– Хорошо, – сказал Зак и плюхнулся на свой гамак.

Он, как и все остальные, не снимали одежды и обуви на ночь. Да и зачем? Жизнь пирата слишком непредсказуемая, чтобы тратить время на переодевания.

– Зак, – прошептала Алиса.

– Что?

– Я не знаю, во сколько мне нужно вставать. И не уверена, что проснусь к завтраку…

– Я разбужу тебя.

– Спасибо.

Сара покосилась на нее, но ничего не сказала.

Алиса надеялась провалиться в сон после такого напряжения, но не тут-то было. То ли сказалась нервозность, то ли непривычное место, то ли духота и гогот. Но уснуть никак не удавалось. Она ворочалась в гамаке, шорохом пополняя общий шум. Мысли скакали в голове: как же я все-таки здесь оказалась? Как вернуться домой, если это возможно? А может это все сон, и я-таки очнусь в своей квартире? А если нет? А там дома меня сочтут пропавшей без вести? Господи!

А если я усну, и кто-то заберется на меня? Я ведь даже пикнуть не успею. Даже Сара не поможет. Да и с чего бы ей помогать? Что вообще происходит?

Еще казалось, что какая-то гадость ползает по шее, щекочет или жалит. Алиса ерзала и чесалась.

Постепенно гогот и бренчание гитары сменили храп и посапывание. Иногда слышалась ругань и проклятья в стиле «а ну заткнулись все, черт бы вас побрал». Но идеальной тишины так и не стало. Из-за духоты одежда пропиталась потом. Но Алисе хотелось укрыться – то ли по привычке, то ли ради чувства защищенности. Пару раз ей удалось вздремнуть, как она услышала звон склянок. Кто-то тряс ее за плечо:

– Вставай, уже рассвет.

– Спасибо, Зак.

Алиса поднялась – слезть с гамака проще.

Грязные босые ноги виднелись на соседних лежанках. Храп стоял из левого угла. Кажется, это Бредли. Сара спала, закрыв лицо шляпой, а Зак потер лицо и перевернулся на другой бок. Тихонько шагая между гамаками, Алиса вышла из трюма. А теперь куда идти-то?

Дорогу до камбуза она не запомнила. Уинстон убьет ее своим жутким тесаком, если она опоздает. Ладно, сначала на палубу, там можно спросить кого-нибудь. Только выйти бы. Палуба наверху, значит надо идти наверх. И правда, через несколько минут Алиса оказалась на нижней палубе. Над горизонтом поднимался золотистый блин солнца. Мимо кто-то промчался, сверкая пятками, и как обезьяна взобрался по канатам. Новоиспеченная помощница кока сладко потянулась, сделала несколько наклонов вперед и в стороны, провела рукой по волосам. Фу, какие они спутанные, а у корней уже жирные. Интересно, они тут хоть как-то моются или только по прибытии на берег? Ополоснуть лицо бы…

Алиса осмотрелась и увидела знакомую дверь – ага, нам, кажется, сюда. Поплутав в темноте, она наконец оказалась на камбузе.

– Чшшего дрыхнешшшь? – проворчал Уинстон.

– Я немного заблудилась, – оправдалась Алиса.

– Заблудилась… Иди сюда.

Алиса зашла за перегородку. Кок что-то переливал из кастрюли в кружки.

– Неси давай.

Алиса взяла две кружки и понесла в столовую. По пути понюхала жидкость и чихнула. Кажется, это смесь рома и чего-то тухлого. Есть расхотелось.

– А почему нельзя сначала расставить кружки, а потом разлить в них… это? – спросила она.

– А почему бы тебе не заткнуться?

Что ж, никто и не обещал, что благосклонность будет сохраняться все время. Алиса таскала кружки и расставляла их на столы. Потом Уинстон сунул ей большой поднос с сухарями. И это завтрак? Алиса начала раскладывать сухари по три штуки рядом с кружками.

– Ты шшшто делаешшшь? – зашипел Уинстон.

У Алисы сердце ушло в пятки.

– С-сухари раскладываю.

– По одному! – рявкнул кок. – Расщшшедрилась она.

Алиса исправилась и разложила положенное количество сухарей рядом с каждой кружкой. Он это серьезно? Сам-то поди, вчерашнюю кашу доест и не подавится. А капитан тоже это ест? Вот она романтика золотого века пиратства.

Уинстон таращился из-под мохнатых бровей, уперев руки в боки. Точнее одну руку, обрубок висел вдоль тела.

На подносе еще осталось несколько сухарей.

– Тут еще сухари… может?..

– Я сказал, по одному!

Алиса пожала плечами. Как скажете, камбузный жеребец. Вслух она, конечно, этого не произнесла, но про себя улыбнулась.

И снова топот. Распахнулась дверь, и в камбуз влетела дюжина пиратов. Бодрые взгляды, отвязные шуточки, скалистые улыбки. Вахтенные?

Они поприветствовали Уинстона и перебросились короткими фразами. Тот послал их к черту и скрылся за перегородкой. Алиса поплелась за ним – а что еще делать-то?

Кок вытащил грязный мешок из тумбочки, пошарил в нем рукой, сплюнул и сказал через плечо:

– Принеси ешшше чшечшевицы.

Алиса не сразу сообразила, что он просит ее.

– Эмм, откуда?

– Ну не знаю, у Господа Бога, например.

Амбал выпрямился во весь рост амбал.

– Тебя же Робин водил по кораблю, – сказал он. – Вот и спроси у него, где хранятся продукты.

Алиса сначала дернулась в сторону выхода, потом замешкалась и сказала:

– А чего это мне просить какого-то Робина, когда вы на кухне главный? Покажите дорогу, просветите неумеху.

Уинстон обнажил зубы, затем сплюнул, вытер грязную руку об такой же грязный фартук (он его вообще снимает?) и повел помощницу за собой. Уловка подействовала. Стоило сказать волшебное слово «главный» в противовес «какому-то Робину».

Они миновали пару помещений и вошли в чуть более освещенный трюм. На бочках бликовала какая-то слизь. Несколько ящиков пусты наполовину. Дюжина мешков больше походит на смятые грязные тряпки.

Под ногами хрустнуло. Большой черный жук в последний раз дернул лапкой. Гадость какая! Алиса огляделась. Многие мешки подъедены, ящики погрызаны. Только бочки целы, но мерзкая слизь выглядела тошнотворно.

Кок указал обрубком на грязно-коричневый мешок в правом углу.

– Вон тот, – сказал он.

Как назло именно сюда свет почти не попадал. Алиса подкралась к мешку, ожидая, что какая-нибудь живность так и набросится на нее. Открыла мешок (он еще, блин, и не завязан) и ахнула!

Червяков и жуков там было больше, чем самой чечевицы.

– Это что такое?! – взвыла Алиса.

– Заткнись и набирай, – сказал Уинстон и бросил мешок поменьше.

– Ты спятил? Да здесь сикарашек больше, чем крупы! Это же какие убытки!

– Заткнись, я сказал!

Алиса огляделась и открыла другой мешок – та же история. Жуки и червяки вместо крупы. Мешок поменьше оказался твердым. Мука превратилась в грязные влажные комки. На этом Алиса выругалась отборным шахтерским матом.

В низком ящике полугнилые, изжеванные яблоки. Он них исходит аромат сидра, а не спелых садовых плодов. Алиса всплеснула руками и еще громче выругалась. Это же надо быть такой свиньей! Паек значит – сухари и вонючие супы, а здесь столько продуктов пропадает!

Кок навис над помощницей с готовностью раздавить ее, но Алиса не поддалась на угрозы. Она продолжила ругаться и размахивать руками, причитая «разве так можно?» и «какого черта, Уинстон?».

– Ты ведь знаешь, что так хранить продукты нельзя!

– Я знаю, если ты не заткнешшшься, то отсосешшшь у меня, – прорычал кок.

– Уинстон, если так и дальше пойдет, то отсасывать будем мы оба. Сначала у всей команды, а потом еще и у капитана. Возможно по нескольку раз!

– Неплохая перспектива, – прервал их спор капитан.

Гримм оперся о дверной косяк и одарил Алису уже знакомым взглядом дровосека.

– Сутки на корабле, а уже порядки наводишь? – спросил он.

– Да вы только послушайте! – начала Алиса, но кок ее перебил.

– Закрой рот, с-сука, и делай, шшшто я сказал!

Алиса увернулась от оплеухи и встала рядом с капитаном.

– Вы только посмотрите, а выводы делайте сами.

Она указала на подъеденные мешки, ящик с гнилыми яблоками и грязные бочки.

Гримм приоткрыл один мешок, потом другой. Пнул ящик с яблоками. Из-под него выбежала крыса и скрылась в неизвестном направлении.

Капитан хоть и смотрел на кока снизу вверх, но тот перечить не смел. Уинстон опустил глаза и засопел.

– Делай, что она говорит, – сказал Гримм и направился к выходу.

Алиса не могла поверить. Капитан одобрил ее инициативу?

Гримм остановился в дверях и бросил через плечо:

– И пошевеливайтесь.

Помощница и кок переглянулись и выдохнули. Но прежде чем приступить к реформам, Алиса созналась Уинстону, что не претендует на его место и должность, что он все равно остается главным в камбузе. И что она по-прежнему будет помогать ему в приготовлении еды, не прекословя, за исключением тех случаев, которые вредят желудкам команды и общей прибыли. Кажется, кока это успокоило. Он взвалил сразу три мешка и, пригнувшись, потащился на палубу. А где еще все это просушивать и перебирать? Следом в закутке на корме появились четыре ящика с яблоками, лимонами (почти все гнилые) и сухофруктами.