Текст книги "Ухожу в монастырь!"

Глава 13

Профессор Ландберг умер довольно рано, когда его внуку еще не исполнилось и пяти месяцев. Поэтому он так и не узнал, что его триумф был полным – первый Сверхчеловек оказался именно таким. Сверх. Во всем. Кай Ландберг обладал мощнейшими ментальными способностями, он мог подчинять себе любого, мог передавать свои мысли на расстоянии, мог ощущать чужие чувства и эмоции, видеть чужие воспоминания.

Читать чужие мысли, как открытую книгу, Кай не умел, но он был сильнейшим эмпатом. Настроение, эмоции, ощущения – он мгновенно настраивался на собеседника. И мог увидеть возникающие в чужих мыслях образы, целостные картины воспоминаний – своеобразное кино.

В общем, эксперимент удался.

Но повторить его больше не получилось ни разу. Все остальные женщины, вынашивавшие детей по методике профессора Ландберга, либо теряли ребенка во время беременности, либо рожали хилых уродцев.

Вывод напрашивался только один – в записях профессора отражено не все. Главный секрет вывода на поток производства «истинных» арийцев Карл Ландберг держал в голове. И унес его с собой в могилу, не предполагая, видимо, что умрет так рано. Если бы он болел, угасая медленно и неспешно, тогда дед Кая озаботился бы, наверное, составлением научного завещания. Но профессор умер на рабочем месте, причем в буквальном смысле – обширный инсульт свалил Карла Ландберга в лаборатории, во время работы со следующей подопытной, вынашивавшей ребенка по его методике.

И поточное производство пришлось отложить. Не так уж и надолго, как предполагала Грета, со временем занявшая пост Председателя Президиума Восточного подразделения «Аненербе».

Она была абсолютно уверена, что эксперименты вновь возобновятся, когда ее сын достигнет половой зрелости и у него можно будет брать генетический материал, – дети Сверхчеловека обязательно должны унаследовать если не всего способности, то хотя бы часть.

Вот только не учла одного нюанса.

Мнения самого Кая.

А оно резко отличалось от мнения матери и Президиума.

Кай Ландберг не был фанатиком Великой Цели. Он вообще не был фанатиком, поскольку изначально не был чистым листом, на котором теоретики нацизма могли писать все, что им вздумается.

Эмпат Кай был бесконечно одинок в этом подземном мирке. Где не было настоящих чувств, семейных ценностей, обычных, человеческих радостей и горестей. Только фанатичная преданность своему делу, тотальное подчинение единой цели, механическое функционирование бездушных биороботов.

А в ту часть подземелья, где располагались генетические лаборатории, Кай вообще не заходил. После того как малышом случайно забрел туда и едва не сошел с ума от накрывшей его волны смертельного ужаса и муки.

Чувства и эмоции подопытных животных и «утилизируемых» младенцев…

Поэтому шестнадцатилетний Кай в довольно жесткой форме отказался от участия в производстве «правильных арийцев». А попытка применить к мальчишке насилие закончилась весьма плачевно – несколько лучших ученых-генетиков стали овощами.

Единственное, на что согласился Кай, – жениться на выбранной матерью девушке и производить на свет наследников естественным путем.

И подходящая девушка была найдена – в Западном подразделении «Аненербе». Брунгильда Вюнсдорф являлась генетической дочерью тамошнего Председателя Президиума, но выбрали ее не по этой причине. Просто Брунгильда оказалась единственным удачным образцом усилий западных генетиков, почти повторивших результат Карла Ландберга.

Девушка обладала такой же безупречной внешностью, как и первый Сверхчеловек: высокая, стройная, очень красивая, но главное – с точно такими же волосами цвета платины и серебряной радужкой глаз.

Вот только зрачок у Брунгильды был обычным – черным и круглым. И никаких ментальных способностей не наблюдалось.

Но в целом девушка Каю понравилась, и он готов был жениться.

А за месяц до свадьбы встретил ее. «Самку недочеловека», как с отвращением называла Викторию Демидову Грета.

Кай увидел эту кареглазую девушку в аэропорту, когда возвращался после обручения из Альп. Они летели одним самолетом…

Много чего произошло потом[8]8
  См. романы Анны Ольховской «Тайна, деньги, два осла» и «Снежная жаба».


[Закрыть], причем мгновений бесконечного, всепоглощающего счастья было совсем мало, а вот боли, подлости и предательства – слишком много.

Но он сумел спасти их с Викой сына, маленького Михаэля. И спрятать его в лесу, у славного старика Степаныча, чтобы никто из его фанатичных соплеменников не узнал, что у их надежды и гордости родился ребенок не от кобылы… ох, простите, женщины чистейших кровей, а от какой-то переполненной генетическим мусором кареглазой девки!

А еще им пока не следовало знать, что внешность и способности Кая действительно передаются по наследству. Иначе они бы нашли способ выкрасть Михаэля и утащить его в свои мерзкие лаборатории, превратив малыша в подопытного кролика.

В общем, ребенка пришлось спрятать. И даже от собственной матери, каким бы жестоким это ни казалось.

Потому что одного взгляда на малыша было достаточно, чтобы понять, ЧЕЙ это сын. Михаэль родился точной копией отца – те же черты лица, платиновые волосы, но самое главное – глаза. Серебро с пульсирующим фиолетовым огоньком внутри.

Решить же проблему под названием «Аненербе» в одиночку Кай не мог. Нет, подчинить своей воле всех обитателей подземелья он мог и уже делал это, но – ненадолго. А проблему следовало решить кардинально.

Нет, о физическом уничтожении Кай даже думать не хотел. Да, все его соплеменники были зомбированы нацизмом, но они ведь не виноваты в этом! Просто их такими сделали. И белоголовые детишки, бегавшие по коридорам подземелья, тоже ни в чем не виноваты.

Но об этом вряд ли будут задумываться спецслужбы, узнай они о существовании у них под носом тщательно замаскированных и смертельно опасных нарывов. Что западные, что местные, российские, – все поступят одинаково, руководствуясь принципами завоевателей американского континента: «Хороший индеец – мертвый индеец».

То есть нет человека – нет проблемы.

Тем более когда проблема так удачно закопалась в землю. Парочка точечных ядерных ударов, которые потом можно будет объяснить аварией на атомной станции, и проблем нет.

Впрочем, у спецслужб найдутся, скорее всего, и менее заметные для мирового сообщества методы «зачистки» территории. Биологическое оружие, к примеру. Или химическое.

Но в том, что будет отдан приказ на тотальное уничтожение, Кай не сомневался ни секунды. Потому что его собственные соплеменники сделают все возможное, чтобы события развивались именно по этому сценарию.

Талантливых ученых здесь хватало, и новые, неизвестные наверху виды вооружения разрабатывались параллельно с генетическими исследованиями. Очень успешно разрабатывались, к сожалению.

И фанатики не замедлят им воспользоваться, если по какой-то причине тайна «Аненербе» будет раскрыта.

В общем, иного выхода, кроме как спрятать ребенка и пытаться решить проблему собственными силами, у Кая не было.

Ситуация к тому же осложнялась тем, что его соплеменники достаточно быстро поняли – Кай Ландберг никогда не будет таким же фанатиком, как остальные. И поэтому – учитывая его ментальные способности – может в любой момент стать опасным для окружающих.

Взять хотя бы то превращение ученых в растения!

И это еще никто не знал реальных возможностей Кая – он постарался ликвидировать все доказательства сеанса массового зомбирования соплеменников.

Но даже и того, что остальные знали о своем Сверхчеловеке, было достаточно, чтобы усиленно искать способы защиты от его воздействия.

Сначала были созданы специальные браслеты, но Кай довольно быстро смог преодолеть защитный барьер. За браслетами последовал специальный прибор – нейтрализатор, и вот с ним справиться было гораздо сложнее. Но он сумел.

Правда, с одним. А в этой комнате понатыкано как минимум три таких прибора. Вон те штуки с раструбами и есть нейтрализаторы. И экранирующее покрытие тоже призвано запереть его внутри коробки, не позволив «выглянуть» наружу.

И не надо было обладать какими-то сверхспособностями, чтобы понять – за всеми этими мерами предосторожности стоит она.

Та, которая больше всего на свете боится возвращения своего мужа из небытия.

Та, которая пыталась его убить.

Пусть случайно, пусть в порыве гнева – сути это не меняет. Раздробив «любимому» череп, Брунгильда не опомнилась, не бросилась за помощью, нет, она решила довести дело до конца. Вынесла тело мужа из подземелья и спрятала в лесу, надеясь, что он там и подохнет.

Кстати, вряд ли она смогла бы проделать такое самостоятельно, учитывая понатыканные повсюду видеокамеры. Да и тащить высокого и здорового мужчину по тоннелям ей было бы проблематично.

А значит, у малышки Бру имеются здесь помощники.

Ничего, разберемся, главное – побыстрее встать на ноги.

Глава 14

Что удалось ему довольно быстро. Кай и сам не ожидал, что восстановление пойдет такими темпами, но оно не просто пошло – оно побежало!

Да, основным двигателем внутреннего сгорания были его способности – Кай, помимо всего прочего, научился исцелять. И не только себя – не так давно он смог избавить от запущенной онкологии молодую девушку из Екатеринбурга. И пса своего, Лока, Кай тоже вытащил с того света. Так что и себя, любимого, он, руководствуясь методикой барона Мюнхаузена, вытащил из болота небытия самостоятельно. Не за волосы, конечно, но трясина отпустила его с тем же недовольным чавком, что и барона.

А точкой приложения силы была душа. Измученная тревогой за судьбу сына. Как там Михаэль, что с ним? Мальчику ведь всего полтора года, и он невероятно шустрый и развитой для своего возраста, Степаныч еле управляется с серебряным живчиком. Если бы не помощь его пса, здоровенного кавказца Казбека, старик вряд ли уследил бы за юрким воспитанником.

Тем более что Михаэль – или Помпошка, как его называла в свое время Вика и как теперь звал Кай, – всегда знал, где находится Степаныч и чем занят, и застать малыша врасплох над какой-либо шкодой было невозможно. Что поделаешь – папин сын!

И любознательный парнишка давно бы уже вляпался в меганеприятность, не ходи за ним по пятам здоровенная мохнатая и клыкастая нянька.

Которая, вернее, который являлся к тому же и отцом Лока, питомца Кая. Этого полукровку Кай отбил в свое время от стаи волков, решивших раз и навсегда разобраться с позором стаи. И напомнивших этим соплеменников самого Кая.

Собственно, со Степанычем и его псом первым познакомился Лок, а потом уже Кай. И этот ворчливый, нелюдимый, но невероятно добрый и преданный старик оказался единственным человеком, которому Кай смог абсолютно спокойно доверить сына.

Конечно, решающим оказалось место, где жил Степаныч, – затерянный в глухом лесу хутор, куда не забредали даже любители поохотиться. Старик в свое время, после смерти жены, ушел туда из деревни, где, по его словам, было «слишком много людев». Особенно не очень старого еще вдовца донимали молодухи от шестидесяти и старше: непьющий и рукастый мужик в деревне – явление уникальное.

Сыновья Степаныча, уехавшие когда-то на Север за длинным рублем, там, на Севере, и остались. Женились, родили детей, но внуков своих старик не нянчил – слишком далеко они жили, на лето не наездишься. Он и видел-то внуков всего пару раз в жизни, в последний раз – когда сыновья с семьями приезжали хоронить мать.

Может, поэтому Степаныч с ходу, с первых минут общения, прикипел душой и сердцем к странному мальчонке с нечеловеческими глазами. И Кай мог не волноваться за сына – Михаэль был под надежным покровом беззаветной любви.

Сам он старался выбираться к сынишке как можно чаще, приносил памперсы (правда, мальчик уже в девять месяцев, как только сделал первые шажки, наотрез отказался надевать на себя эти мешающие штуки, отдав предпочтение горшку), детское питание, одежду, игрушки, книжки – в общем, все то, что Степаныч не мог купить, не привлекая внимания, в сельском магазине, куда он раз в неделю выбирался за продуктами. Местные кумушки, увидев, как бобыль покупает игрушки и детские смеси, мгновенно почуяли бы неладное и сунули свои любопытные носы туда, куда их, носы, совать не следует во избежание утери оных. Носов, в смысле.

Ну а в том, что старик решил завести наконец хозяйство – козочку, кур, огород засадил, – в этом ничего странного не было: сколько можно покупать картошку и зеленушку у бывших соседей, когда вокруг дома столько земли пустует!

В общем, жизнь на дальнем лесном хуторе наладилась, мальчик рос крепким и здоровым, и Кай мог бы больше времени уделять решению главной задачи – нейтрализации «Аненербе».

Мог бы, но не уделял. У него ведь так долго не было настоящей семьи, он не ощущал рядом искренне любящих душ, и никто никогда не искрился безграничной радостью, почувствовав его приближение. И не выбегал навстречу, вереща счастливое: «Папка плисол!»

Михаэль в свои полтора болтал уже довольно свободно, только не все буквы пока выговаривал. Но от этого его речь казалась отцу еще милее, еще забавнее. И хотелось проводить с сыном как можно больше времени, особенно сейчас, зимой, когда световой день был коротким и чаще всего пасмурным.

Не то что летом, когда Каю, обладавшему, как и все остальные жители подземелья, слишком чувствительной к солнцу кожей, приходилось прятаться от палящих лучей под навесом либо искать тень. И обрабатывать открытые участки кожи специальной защитной мазью, разработанной в лабораториях «Аненербе».

Глаза соплеменников, в том числе и Кая, не выдерживали яркого солнца, без темных очков никто наружу не высовывался. Правда, Кай носил очки еще и из-за своих необычных глаз, не снимая даже в помещении, – когда находился среди обычных людей.

Собственно, именно из-за этих особенностей жители подземелья очень не любили выбираться на поверхность, предпочитая жить в привычном искусственном освещении. И Кай мог не особо волноваться о том, что кто-то решит проследить за ним.

Он ведь и раньше, до появления в его жизни сына, почти каждый день выходил на прогулку вместе с Локом. Ну а то, что отлучки стали более продолжительными, Кай матери и остальным соплеменникам объяснил просто – Брунгильда стала слишком навязчивой и утомительной.

Грета, уставшая ждать появления нового носителя драгоценнейших генов от идеальной невестки, разрешила Каю «употребить» в дело любую из понравившихся ему девушек подземелья. Главное, чтобы хоть кто-то наконец забеременел от Сверхчеловека!

Собственно, именно это плюс откровенная неприязнь мужа и спровоцировало тогда Брунгильду на убийство.

А вот все остальное, последовавшее за этим, – действия абсолютно хладнокровные и продуманные. «Любящая» супруга явно что-то замышляла, причем замысел ее не был спонтанным, он, замысел, зародился гораздо раньше, до той попытки.

Сейчас, сутки проводя в горизонтальном положении, Кай смог проанализировать все, что происходило вокруг него за последние годы, с момента появления рядом Брунгильды Вюнсдорф. И на что он просто не обращал внимания, считая жену всего лишь более молодым клоном Греты. Та же эмоциональная холодность, тот же фанатизм, та же приверженность Великой Цели. От свекрови невестку отличало только отношение к Каю – невестка желала обладать мужем единолично.

Брунгильда с первой их встречи влюбилась в Кая, он это сразу почувствовал. Вот только любовь эта заключалась лишь в неудержимом физическом влечении, жажде секса, эротического наслаждения. И все. И больше ничего.

Душа? Нежность? Сопереживание? Стремление разделять все беды и радости любимого?

Фу ты, глупость какая! Бред для недочеловеков. Причем опасный, ослабляющий стальную волю «истинного» арийца бред. Во времена Третьего рейха правильно воспитывали будущих наци – дарили мальчику щенка, тот растил пса, привязывался к нему, а потом, когда оба взрослели, мальчику вручали пистолет и приказывали пристрелить собаку.

И тот, кто мог сделать это без колебаний, выдерживал экзамен на истинного арийца. А всякие там слюнтяи ослабляют нацию!

Брунгильда была «правильной» арийкой. То есть эмоциональным инвалидом. И, поняв это, Кай утратил к ней интерес. Нет, он выполнял условия договора, но выполнял механически, управляя, если можно так сказать, процессом. Со стопроцентной гарантией своей стерильности.

А потом, когда в его жизни появился теплый лучик счастья, его малыш, его Помпошка, Кай вообще перестал обращать внимание на жену, он даже отселил Брунгильду в другую часть подземелья, подальше от его личных апартаментов. И навещал спальню супруги только тогда, когда этого требовала Грета.

Он меньше всего думал о том, что его жена – молодая здоровая женщина. Красивая женщина. И что Брунгильда очень любит секс. Желательно ежедневный.

Если честно, Кай вообще не думал о навязанной путем обмана и предательства девице. Ему было искренне безразлично – есть у его женушки любовник (или несколько) или нет.

Чего нельзя было сказать о Грете – будущая Мать Нации должна быть безупречной во всем. И речи не может быть о том, что ей позволено трахаться с кем попало и где попало.

Хотя это, собственно, и происходило в подземелье. Секс здесь рассматривался как обычная физиологическая потребность. Захотелось – пошел, нашел подходящего партнера, который тоже не прочь расслабиться, уединился в первом попавшемся закутке и – вперед! Если случались беременности, ребенку позволяли появиться на свет, а там уже смотрели – «правильный» он или нет.

Но такое происходило редко – организмы искусственно созданных людей почему-то в большинстве случаев не были способны к естественному зачатию. Только ЭКО, и больше никак.

Так что секс был всего лишь приятным и безопасным во всех отношениях развлечением.

Для всех, кроме Брунгильды. Но, как теперь понимал Кай, его жена нашла способ избежать надзора свекрови. И со вкусом оттягивалась с местными самцами.

Причем не просто так, дражайшая супруга, судя по всему, с помощью виртуозной техники секса (а в этом ей не было равных, Кай мог убедиться) смогла собрать вокруг себя группу преданных ей самцов. И вряд ли сделала это исключительно ради устранения постылого мужа, тот инцидент был случайностью.

Нет, милашка Бру что-то затеяла за спиной у свекрови и всего Президиума. И ему, Каю, в планах супруги явно отводилось какое-то место, а вот какое – предстоит узнать.

Вот только сделать это надо очень осторожно, для всех выздоравливая только физически. И оставаясь прежним патиссоном во всем остальном.

Не помню, не знаю, никого не узнаю, говорю плохо. Умею есть, пить, спать, пользоваться туалетом. Все. А, еще и одеваться сам могу.

Мгням.

Глава 15

Судя по всему, ему неплохо удавалась роль овоща, во всяком случае, нейтрализаторы не включали – их действие невозможно не почувствовать. Но защитные браслеты были на руках у всех, входивших в палату Кая, он незаметно сканировал посетителей.

Собственно, только на посетителях он и мог проверять степень восстановления ментальной силы. И делать это приходилось с максимальной осторожностью – о фискальных окулярах видеокамер Кай не забывал ни на минуту. И прекрасно знал, – в том числе и благодаря «просмотру» визитеров, – что с того момента, когда он открыл глаза, наблюдение за ним ведется круглосуточно. Причем серьезное наблюдение, без перерывов и халтуры – Грета лучше других знала своего сына. И подозревала – он видел, – что Кай только притворяется овощем.

Впрочем, валун подозрения с настойчивостью крота-фанатика подкапывал доктор Краух. Он категорически отрицал даже малейшую вероятность игры со стороны пациента, упорно долдоня про серьезность травмы и необратимость последствий.

«Кай уже никогда не будет прежним, радуйтесь, что он вообще вернулся! Ваш сын, Грета, и ваш муж, Брунгильда, к моему глубокому сожалению, навсегда останется умственным калекой. Физически он – я до сих пор поражаюсь фантастическим возможностям организма Кая, это что-то невероятное! – скоро окончательно восстановится и будет вполне здоровым мужчиной. Но только физически, повторяю. Умственно же в лучшем случае – уровень пятилетнего ребенка».

Кай едва сдерживался, ощущая волны радости, буквально накрывавшие его женушку при этих словах. Радости и облегчения.

А вот мать искренне огорчалась. Каю очень хотелось верить, что Грета расстраивается не из-за утери «национального достояния» – гордиться Восточному подразделению теперь нечем, увы, – а из-за него, Кая, лично. Из-за того, что сын не будет смеяться и грустить, беседовать на разные темы, принимать участие в научных исследованиях, да просто общаться с матерью, как раньше.

Тем более что «национальное достояние» совсем скоро, по заверениям доктора, станет полностью готово к продолжению рода. И у него можно будет без проблем брать генетический материал и экспериментировать с ним столько, сколько понадобится. Да и сам носитель драгоценных генов должен с удовольствием принимать участие в воспроизводстве себе подобных, доктор Краух гарантировал. Ведь дебилы половозрелого возраста гиперсексуальны и готовы иметь все, что движется.

Так что вместо упрямого сверхчеловека, опасного своей силой, на выходе получили гигантского кролика, больше всего в жизни обожающего есть и спариваться. Что гораздо перспективнее в плане поточного производства «истинных» арийцев.

Но Грета почему-то совсем не радовалась, Кай ощущал это каждый раз, когда мать приходила навещать его.

Может, потому, что он никак не проявлял больше своих способностей, старательно изображая полную потерю их вместе со способностью мыслить?

Хотя проявить порой хотелось, и еще как! Особенно во время визитов «преданной» супруги.

Стоило Брунгильде войти в палату, как жгучая ненависть буквально взрывала дремавший адреналин, и он бурлящим потоком разлетался по венам, разгоняя сердце.

Что немедленно фиксировали фискалы. Нет, не видео – медицинские.

– Да-а-а, фрау Брунгильда, – маслено ухмылялся Краух, присутствовавший при всех посещениях его главного пациента, – после окончательного выздоровления вашего супруга мы вас будем видеть очень редко.

– Это еще почему? – включалась в игру та, присаживаясь на стоявший у кровати стул.

– Потому что из постели вас будут отпускать очень ненадолго. Вернее, будет. Ваш муж. Видите, как он на вас реагирует? Стоит вам появиться, как пульс учащается почти вдвое!

– Да он ведь даже не помнит, кто я. Или уже вспомнил? – В голосе зазвенели нотки настороженности.

– Ну что вы! Что ж вы заладили с фрау Гретой одно и то же! Я ведь сто тысяч раз говорил: Кай сейчас – чистый лист, с которого стерли прежнюю жизнь, и предстоит написать новую. Правда, места для письма осталось совсем немного, но на основную информацию хватит. Кто же та сволочь, что сотворила с ним такое!

– Ну кто – недочеловек какой-нибудь, кто же еще! Я всегда говорила Каю, что его постоянные хождения по лесу до добра не доведут. Прогулки ему нужны были, в подземелье ему, видите ли, дышать нечем! Вот и догулялся!

– Но зачем кому-то понадобилось нападать на него?

– Ой, что вы хотите от этих дикарей! Увидели человека с необычной внешностью, испугались и ударили.

– Всего один удар, причем нанесенный чем-то металлическим, не палкой или камнем, не прикладом ружья – металлом!

– И что?

– Да странно все это.

– Что странного, не пойму?

Кай почувствовал, как все больше напрягается Брунгильда – докапывание въедливого эскулапа ей совсем не нравилось.

– А то и странно, что Кая не застрелили издалека, а ударили по голове, подойдя сзади.

– Ну, подкрался кто-то, что тут странного?

– Брунгильда, вы что, успели забыть, на что был способен ваш муж? Он ведь прекрасно знал, чувствовал всех, находившихся как минимум в радиусе пятисот метров, и вдруг – подпустил незнакомца вплотную!

– А вы не допускаете, герр Краух, – процедила сквозь зубы Брунгильда, – что Кай мог банально заснуть?

– Зимой? В лесу?

– Слушайте, что вы пристали? – Ну вот и истерика прорвалась. – Расследованием занимается наша служба безопасности, их и расспрашивайте! Я пришла мужа навестить, соскучилась по нему, а вы меня снова возвращаете в тот ужасный день! Когда я едва не овдовела!!

Ай, молодца! Даже слезы в голосе зазвенели. Вот только это не слезы горечи и потери, это злоба вытекает из серебряных глаз безупречной внешне и уродливой внутренне женщины.

– О майн готт! – переполошился эскулап. – Простите меня, фрау Брунгильда! Я не хотел вас расстраивать, просто я тоже очень переживаю за нашего Кая и очень хочу, чтобы его убийца был наказан. Хотя это, скорее всего, невозможно – мерзавец давно уже вернулся в свой город и затаился там.

– Ничего, наши найдут негодяя, в какую бы нору он ни залез! – пафосно взвыла Брунгильда, а потом Кай почувствовал, как на его щеку легла узкая ладонь. Вполне человеческая, теплая и мягкая, но мужчине показалось, что на него прыгнула жаба, холодная и скользкая, отчего его буквально передернуло. – Ой, он вздрогнул! Ганс, он узнал меня, да?

– Кай начнет вас узнавать, как только снова усвоит, кто вы и кем для него являетесь. А пока – это все та же реакция мужчины на красивую женщину.

– Странная какая-то реакция, – капризно надула губы Брунгильда. – Частичная. Главный орган почему-то меня явно не замечает.

– А потому что хозяин органа еще не до конца восстановился, – хмыкнул Краух. – Зато когда восстановится… Впрочем, об этом я вам говорил в начале нашей беседы.

– Кай, милый мой Кай! – На щеки легли уже обе ладони, развернув голову лежавшего лицом к гостье. – Ну, посмотри же на меня! Я – твоя жена! Ты помнишь, что такое жена? Помнишь?

Кай пару мгновений тупо пялился в лживые серебряные озера, едва удерживаясь от мощного точечного удара, после которого эта двуличная тварь навсегда превратилась бы в нуждающуюся в постоянном ношении памперсов кретинку. И ничего ему за это не было бы – он ведь патиссон и не отвечает за спонтанные выбросы силы. Вот только где потом искать ее сообщников?

Да и защитный браслет, как уже заметил Кай, был совсем другой модификации, не такой, как те, прежние. И если его удар будет хоть частично нейтрализован браслетом, последствия, сопя и толкаясь, не замедлят прибыть на место. Причем первым из последствий будет задействование нейтрализаторов. И в лучшем случае – одного.

Вот тогда – без вариантов.

Потому что он даже на помощь позвать не может – этот чертов экран не пускает его за пределы палаты. Кай даже не мог определить, в какой части подземелья он находится. И как далеко выход из этой норы.

А еще – он не «слышал» Лока. Обычно Кай мог в любой момент найти своего пса – тот не отходил слишком далеко от пещер. Но теперь вокруг была пустота.

Да, в Лока стрелял охранник Брунгильды, но Кай почему-то был абсолютно уверен, что его пес жив. И просто не может отыскать своего хозяина, спрятанного в самой глубине горы.

А зачем, кстати, его женушке личный охранник здесь, в подземелье? Мифический убийца Кая ведь там, снаружи? Или этот верзила Адольф – Кай видел его пару раз, когда тот являлся сюда вместе с Брунгильдой – и есть один из сообщников его дражайшей супруги?

Вполне может быть, жеребчик вполне в ее вкусе.

Все, надоело таращиться в это холодное серебро, а то точно не удержится.

Кай слегка нахмурил брови и надул губы, изображая проблеск мыслительного процесса. Для полноты образа даже слегка скосил глаза к переносице.

Вдохновленная исцеляющим действием своих рук Брунгильда приблизила лицо почти вплотную и, нежно проворковав: «Сейчас ты меня вспомнишь, милый!», пиявкой присосалась к губам мужчины.

Это было уже слишком. Отвращение оказалось настолько глобальным, что организм Кая взбунтовался против сдержанности и терпения хозяина.

И отреагировал мощным срабатыванием обратной перистальтики…

Визг и проклятия прелестного арийского цветка потом долго звучали ангельской музыкой в ушах мужчины.