Текст книги "Его светлость. Роман"

III

Его светлость разместили в особнячке городничего, со всеми удобствами, только мыслимыми при подобных обстоятельствах. Оба графа, старший и младший, дождавшись, пока Гараян успокоит и распустит толпу перед зданием Городского совета, отправились вместе с ним по городу: смотреть за отрядами, расчищавшими завалы, искать живых, хоронить погибших и считать потери. О времени забыли напрочь, разве что Дарен, заслышав очередной удар колокольни, посылал спросить, не было ли вестей из Червонного верха.

Между тем приближался вечер. Над городом расстилался закат, как безмятежное море, розово-золотое в лиловых облачных волнах. Утлой лодочкой стоял в них бледный серп месяца.

В седьмом часу вечера гонец не вернулся. Дорога, которая хорошо просматривалась на несколько миль вперед, была пустынна. Когда над Златой рекой отгорел закат, дальние повороты затянуло сумерками.

На равнине за городом разбили лагерь для тех, кто остался без крыши над головой, и разноцветная волна шатров и палаток подступала к городской стене. Кое-где горели огни – там готовили и подавали еду. Со стороны могло показаться, что в Злато-Вено обосновалась ярмарка, разве только под разваленными стенами.

– А что это за обломки там, у причала? – спросил граф. – Не та ли статуя?

– Она самая, – ответил Корабел, – памятник Серой цапле, который прошлый городничий соорудил. Хоть и хват человек был, а суеверный до ужаса, верил, что тот ему золото помог найти. Грех так говорить, только мне эту поделку не жаль. И статуя-то страшенная, какой-то мастеровой строгал, и люди ее стороной обходили… – он замолчал, хмурясь.

– Надо дозоры расставить, – сказал Дарен. – В городе особенно, теперь воров только держи.

– Да, я распорядился.

– Если надо, мы готовы.

– Перебьемся, сударь, ничего… И стражники есть, и добровольцы, а вам обоим на покой пора, вы вообще не с тем сюда ехали, а вроде как на празднество, – Гараян невесело усмехнулся. – И в городе я вас ночевать не оставлю, уж извините. Хоть дом и в порядке, а ну его к лешему, от греха подальше. На берегу останетесь, ваша палатка вон туда, за мостками.

– И под открытым небом переночуем, что за беда? – подходя, заметил Леронт. – Я давно так не спал. Держите, – он протянул дяде и Корабелу по кружке подогретого вина с перцем.

– Благодарю.

– Мы-то переночуем, – кивнул старший, – а вот насчет Расина сомнительно. Кстати, мы о нем позабыли… Отправляйся, забери его светлость, будь так добр.

– Людей дать? – окликнул Леронта городничий.

– Вот еще! – отмахнулся тот.

Признаться, шастать одному по темному разваленному городу радости было мало, и Леронт считал, что Расина вполне можно оставить там, где он сейчас находился. Хотя нет, кто знает, что ему на ум взбредет. Пусть рядом будет, так спокойнее… Леронт вскарабкался на земляной вал, пролез через щель в крепостной стене, спрыгнул на какую-то лестницу, а оттуда добрался до Лоцманской площади, тихой и пустынной. Здесь пахло пожарищем и горелым маслом из плошек-светильников. Приметные шпили на Доме городского совета выделялись на дымном небе, а от Дома до особняка Корабела оставался короткий проулок.

Пробежав между двух рядов домишек, скупо освещенных глиняными черепками с горевшим маслом, Леронт остановился у двери с медным вензелем городничего. Не желая тревожить прислугу, свистнул под окном. Тишина. Когда Леронт свистнул второй раз, уже громче, на втором этаже грохнул, распахнувшись, ставень, и показалась женская головка.

– Если вы к господину Гараяну, – высунувшись из окна, сообщила девушка, – так он в лагере на Черемуховом поле. Там его и ищите!

– Я за его светлостью, – ответил Леронт.

– А его светлость как на второй вечерний звон из дому вышел, так больше мы его не видали!

Леронта прошиб холодный пот.

– И куда его понесло? – не слишком вежливо крикнул он.

– А я знаю? – девушка развела руками. – Сказал – не мое дело. Ну не мое так не мое, будто других забот нету. Вроде на улице туда-сюда покрутился, а там в сторону площади зашагал.

– Благодарю, красавица! – на ходу крикнул Леронт.

Он скорым шагом двинулся в указанную сторону. Вокруг уже совсем стемнело. Улицы обезлюдели – в этой части города жилых домов было немного, всех, кого могли, вытащили, кто мог, ушли сами. Огней зажигать было некому. Леронт порядком устал и переволновался за весь этот проклятый день, теперь кидался из одного переулка в другой, окликая Расина, который мог запропаститься куда угодно. Редкие прохожие в ответ на беглые вопросы только качали головами, но тут какой-то стражник, услышав про молодого человека, светловолосого и хорошо одетого, сказал, что вроде видел кого-то похожего.

– Где? – вскинулся Леронт.

Тот махнул рукой в сторону.

– Трактирный пятачок, – сообщил он, – с полчаса назад.

– Трактирный… Ах да… Да, благодарю!

Леронт обругал себя, что сразу не подумал про это место, хотя откуда было догадаться, что Расин так быстро освоился в городе. Точнее, не во всем городе, а в той его части под крепостной стеной, где располагались питейные заведения. Граф огляделся, вспоминая, как идти, и, чуть не падая от усталости, направился обратно к земляному валу. Эх, если бы не понесся тогда к площади, мог бы перехватить Расина сразу, а теперь ищи ветра в поле…

Но искать не пришлось, он совершенно неожиданно наткнулся на князя в первой же харчевне. Его светлость, расположившись под дырявым навесом, заседал в окружении троих новых друзей, совсем не похожих на тех, кто весь день спасал город. Стол был уставлен бутылями с напитком, подозрительным даже на вид. Расин уже основательно подвыпил, и что-то вещал, но по счастью был цел и невредим, хотя посиделки с таким народом чем только не заканчиваются. Леронт в первый миг успокоился, но, подходя, уже чувствовал, как нестерпимо зачесались у него кулаки.

– Добрый вечер, – из последних сил сдерживаясь, произнес он.

Расин, повернув голову, небрежно кивнул, бродяги зашушукались и сбились в кучу. Да, случись что, одному против троих туго придется, особенно если кто с ножом, а на Расина надеяться уж точно не стоит…

– Вы… вы почему от Корабела ушли? – наклонившись к его уху, злым шепотом спросил Леронт. – Вам кто разрешил?!

– Стану я еще разрешения спрашивать, – гордо ответил Расин.

– Вставайте и пошли, – по-прежнему тихо произнес граф, выпрямился и уже в голос добавил: – Корабел вас обыскался, на той улице застрял вместе с дядей. А, вон они! – и он крикнул в темноту соседнего проулка, где очень кстати послышались чьи-то шаги: – Сюда!

Стулья вокруг Расина опустели вмиг, Леронт и помыслить не мог, что так просто отделается. Он в изнеможении прислонился к столбу, отчего хлипкий навес покосился. Его светлость недовольно огляделся, приняв слова о Гараяне за чистую монету, и начал отряхиваться, думая, что старший граф снова полезет со своими нравоучениями.

– Да потом уже, – Леронт рывком поднял Расина со стула.

– Эй-эй-эй, почтенные господа! – послышался возглас, и из-за стойки показалась голова трактирщика. – Так не пойдет! А счет кто оплатит? Сидели, пили-ели, а теперь куда? Вы ж меня по миру пустили! Раскошеливайтесь, а то ведь я не посмотрю, что важные вельможи!

Леронт скрипнул зубами.

– Странное дело, в таких заведениях обычно вперед платят, – ответил он.

– В каких это таких, а? В каких? За оскорбления отдельно высчитаю!

– Будет, я услышал. Сколько с нас?

– Десять злотых.

Граф обвел взглядом склянки.

– Здесь самое большее на четыре, дорогой хозяин.

– До чего ж бессовестный народ, сразу видать – не местные! Ради вашего только приличного вида – выкладывайте пять и идите себе с миром.

– Расплатитесь, – важно произнес его светлость.

– Будьте-ка любезны сами, вам сегодня Казначей выдал, – отрезал Леронт и вдруг замер от догадки. – Расин, вы… вы что, все спустили? Как? – князь пожал плечами. – Вельгеру расскажу, следующую неделю на хлебе и воде просидите, узнаете, как…

– А вы мне не угрожайте, паршивый скряга, – возмутился Расин. – Тоже воспитатель выискался, еще из-за какой-то мелочи, никто и не вспомнит…

– Хороша мелочь! Полсотни золотых, сейчас бы хоть городничему отдали!

– Разумеется, а то он без них не справится. Вздумаете доносить – скажу, что вместе тратили, имейте ввиду! Вам же первому от дяди влетит, потом Казначей от щедрот добавит.

– Совесть-то есть у вас? – Леронт быстро собрал по карманам несколько монет и швырнул на стойку. – Стойте! Перстень ваш где?

– Перстень? – переспросил Расин.

– Княжеский, с голубым топазом, – продолжал Леронт. – Казначей вам сегодня утром выдал, вместе с деньгами!

Расин похлопал глазами.

– А, этот… Погодите-ка… – он ощупал себя, похлопывая по ремню и пуговицам, хотя и без того ясно было, что на них перстень не висит. – Ну да, так и есть. Я ж его этим посмотреть дал! Они, знаете ли, не верили, паскудники, что я настоящий князь.

– Я их почему-то хорошо понимаю, – Леронт закашлялся, чувствуя, как во рту пересохло, – значит, вы свой перстень бродягам отдали, да?

– Так ведь не насовсем, они вернуть обещали! Идите, догоните…

– Догонишь их теперь! Ладно, Корабел наверняка местных бродяг знает, – Леронт говорил сам с собой, растирая горевший лоб, – и не сегодня-завтра они перстень сторговать попытаются, может, где на развалах всплывет… Хотя плетей бы вам всыпать за такое дело! И спасибо скажите, что вас не опоили и не прибили! Бросили бы куда в яму, потом бы не нашли. Эй, а ну не вздумайте! Расин!

Его светлость прислонился к стене и тут же задремал. Леронт схватил его за шиворот, встряхнул, но тот пробормотал что-то неразборчивое и засопел. Младший граф, сам еле державшийся на ногах, уже не сдерживая ругательств, взвалил его на плечо, и, пошатываясь, двинулся к городской стене.

Когда до лагеря было уже рукой подать, Расин пришел в себя, или сделал вид, что пришел в себя, завозился и сполз на ноги.

– Вот говорил же я, что незачем сюда ехать, – с вызовом заметил он, отряхивая рукава, – где теперь ночевать – прямо в этой дыре?

И он направился вперед. Леронт, весь клокоча, шел следом.

Дарен, увидев их, отделился от кучки мастеровых, убедился, что это и вправду племянник с князем, и движением руки распустил людей.

– Что так долго? Я уже людей собирал на поиски… – он оглядывал их обоих, не понимая, злиться ему на них или нет.

– Да ваш племянник неважно знает город, – на ходу бросил его светлость, – так что мы слегка заплутали.

IV

Из Злато-Вена отряд выехал на следующий день, ближе к вечеру, когда картина бедствия уже обрисовалась, и Гараян Корабел составил первые сметы на город. В столицу вернулись в сумерки. О приезде всех известил недовольный голос Расина, перечислявшего беды и неприятности, которые ему довелось пережить за эти полтора ужасных дня.

– Ноги моей больше не будет в тех местах, – торжественно объявил он, сбрасывая слуге тяжелый от грязи и пыли плащ. – Тоже – именины города… Постель готова?

И он направился по лестнице, едва удостоив приветствием Казначея, который вынесся навстречу, запахивая полы своего вечного балахона.

Через полчаса Дарен сидел в покоях Казначея, и первое, что увидел Вельгер, было прошение о временном уходе из Совета. Казначей пробежал глазами написанное и разорвал бумагу на четыре части.

– Вот вам мой ответ, – произнес он, швырнув обрывки в корзину под столом.

– Как прикажете понимать? – сдержанно произнес Дарен.

– А так и понимайте. Мне за вас стыдно – здесь беда, а вы к себе в нору.

– У меня дела в Излучинах, я там уже полгода не был.

– Можно подумать, я не знаю вашего управляющего, – ответил Вельгер. – Посевная кончилась, что там еще? Мост снесло или ограда где провалилась? А? Бежите. В трудный момент бежите, а ведь знаете, что здесь вы нужнее.

– Не доводите до греха, Верфус, отпустите хотя бы на месяц. Сил моих нет, он просто преступник.

– Ну-ну, перестаньте, – Вельгер понизил голос. – Не стоит вести такие разговоры здесь – еще доложат…

– Пусть докладывают, я готов сказать это Расину в глаза. Он, впрочем, и сам знает, кто и какого о нем мнения, насчет меня уж точно сомневаться не должен.

– Это вряд ли, – Казначей пожал плечами, – кажется, его светлость искренне считает, что правитель из него хоть куда.

Вельгер заложил руки за спину и подошел к открытому окну. Уже стемнело, только горела розоватая полоса там, где небо смыкалось с далекими зубцами гор. Сизые дымки поднимались от крыш и расплывались в синеве. По улицам разбросало огоньки. Где-то стучала колотушка сторожа.

– Нет, я не отпускаю вас, господин граф. Здесь вы нужнее, я уже сказал. Отправьте лучше в свои Излучины племянника. И пусть трактирщика с собой захватит, да по дороге в Люмион спихнет. Да-да, я знаю, что он водит дружбу с моим бывшим писарем.

– Леронт мне обещал…

– Оставьте, – раздраженно прервал Казначей. – Это ваши с ним семейные дела. Лучше о том, что до меня имеет прямое касательство…

Дарен коротко изложил происшедшее за два дня.

– Назавтра внеочередной Совет, – сказал Казначей, выслушав. – За ночь посижу, посчитаю, откуда еще можно урезать. Бедные наши головы…

Июньские события

I

Вообще молодые люди – я имею в виду князя и его приятеля – жили весело.

Расин частенько брал в руки карты, и скоро вся округа знала, что садиться играть с молодым князем на честное слово не стоит, потом гроша ломаного не выбьешь, а так как играл Расин плохо, то чаще продувался в пух. После того, как из княжеских карманов утекло содержание, взятое на два месяца вперед, обозленный Вельгер объявил в Пяти колокольнях, что долги по личным векселям и распискам его светлости покрываться из казны не будут ни под каким видом. Это послужило предметом очередной ссоры между князем и Казначеем, которые в последнее время стали делом почти ежедневным.

Видимо, назло Вельгеру на следующий день князь проиграл что-то очень прилично, а в залог оставил ни много ни мало как «горную росу» – княжескую цепь, которую по недосмотру не забрали после очередного приема. Для выкупа Казначею пришлось даже отсрочить очередной платеж по Весенней хартии – старому заемному договору с Эрейским королевством. Разговор тогда вышел крупный, и когда Вельгер уже собирался хлопнуть дверью, Расин пригрозил, что если его долговые бумаги не будут оплачиваться надлежащим должностным лицом, так он найдет других, кто согласится на этот благородный поступок. Верфус от души плюнул, но намек был яснее ясного.

Помощь явилась со стороны старшего графа: после того, как пару расписок погасил он, деньги были вычтены из доходов от имения, причитавшихся Леронту, а тот, видимо, с другом разобрался быстро, и на следующий день Расин появился с шишкой на лбу, но с этой стороны беда на время ушла.

В свободное от карт и гуляний время князь порой садился за клавикорды, и тогда трудно было решить, что хуже, так как его светлость безбожно фальшивил. Когда Вельгер, чьи покои располагались неподалеку от княжеских, изложил Расину просьбу не играть в определенные часы, посвященные государственным делам, тот, видимо, нарочно, стал играть еще громче.

Неожиданно Расину взбрело на ум устраивать музыкальные вечера, приглашения на которые должны были выкупать местная знать и купеческие люди из тех, что побогаче. Леронт поднял его светлость на смех и заявил, что гостей Расин не дождется.

– Я и не настаиваю, – пожал плечами тот, – платили бы только деньги. Казначею скажите, пусть займется…

Все эти истории вконец расстроили здоровье Вельгера, и он отбыл на неделю в Пастуший ключ, на тамошние источники, передав обязанности графу как второму по старшинству в Совете.

Приободрившийся Расин сунулся было в денежные дела, но и тут ему не посчастливилось: граф железной рукой выпроводил его из казенных подвалов, и его светлость вернулся к обычному занятию – времяпрепровождению в сомнительных местах.

На следующий день после возвращения Вельгера Айдано, разбиравший письма, принесся к хозяину, размахивая конвертом с зеленой печатью. Книжник сломал печать и вздохнул, увидев знакомые каракули.

«Господину Рифею,

третий дом в Фонарном переулке, срочно.

Жду нынче вечером на Зеленой горе. В.»

Судя по тону письма, Вельгер, который мало отдавал дани приличиям и редко церемонился в переписке, сейчас и вовсе находился в крайнем раздражении. О причине гадать не приходилось – она в последнее время была одна и та же.

В четверть шестого вечера Рифей отдал поводья конюху, встречавшему его у малого въезда, прошел в замок и поднялся к Казначею.

– Мое почтение. Что опять стряслось? – спросил гость, бросив послание на стол.

Хозяин кивнул через плечо вместо приветствия, притушил горелку и разлил по фарфоровым кружкам горячий травник с сильным хвойным запахом.

– Расин завтра отправляется в путешествие, – угрюмо сказал Вельгер, ставя приборы на стол. – Садитесь, чего встали.

– В Лисий угол?

– Именно туда. Откуда вы знаете?

– В конце июня у господина Лиса именины, как мне помнится. Младший граф с ним в дружбе, его наверняка звали. А он прихватит своего приятеля, – Рифей глотнул травника, – да и сам Расин об этом заявлял не далее как вчера вечером. По-моему, вся Лудильная улица слышала.

– Дурак, – тихо, но внятно сказал Казначей. – Где, вы сказали – на Лудильной улице? Они опять квасили «У стола»?

– Да, сидели часов до десяти, затем, как говорили, то ли погром устроили, то ли сцепились с кем-то. Любегаст даже к стражникам бегал, чтобы вытащили владетельного гостя и сопроводили в замок. Жаль, вы в отъезде были, много пропустили.

– Боже, какой позор…

– Да бросьте, все уже привыкли, во всяком случае – в городе, – философски продолжал Рифей, – местные пьяницы вполне одобряют Расина в качестве государя, трактирщики тоже ничего против не имеют, особенно ваш любимец. Но вернемся к нашему разговору. Вроде бы господа собирались выехать сегодня.

– Так и было, – отозвался Вельгер. – Но с утра Расин страдает от похмелья, поэтому торжественный выезд пришлось отложить на день. Очень кстати…

– Ну что ж, Расину желаю удачной поездки, и пусть не упивается до белой горячки. А господину Лису – мои поздравления. Лисий угол и так переживает не лучшие времена, и если его светлость закатится туда на неделю-другую, владелец будет разорен дотла… Так зачем вы меня-то звали?

– Вы вправду не понимаете или только делаете вид? – едко спросил Вельгер. – Я хочу, чтобы ваши люди вместе с Фаради отправились в Лисий угол за ним. В пути может случиться все, что угодно – либо Расин сам во что влетит, либо его будут поджидать! Вы же сами говорили об этом!

Рифей поджал губы, неодобрительно глядя на собеседника.

– А, вы опять за свое, – сказал он, – так если не помните, его светлость уже вопил как оглашенный примерно по такому же поводу, врывался ко мне в дом и грозил всеми карами.

– Послушайте…

– Да-да, голову обещался с меня снять. А как вы представляете, что Расин не заметит целый отряд?

– Это уж ваша забота.

– Как вы прекрасно распорядились! Действительно, что это я, дурак, сразу-то не догадался: нарядим-ка их в невидимые одежды. Да, так и поступлю.

– Перестаньте изгаляться! – взорвался Казначей. – Я вашими капризами сыт по горло… То граф в самое тяжелое время вздумал от дел уйти, теперь вы!

– Граф в Совете, – возразил Рифей, – ему и предъявляйте претензии, а я – лицо негосударственное, никому не обязан. – Он вздохнул: – Сколько нужно людей?

– Человек десять сможете дать?

– Найду. Но при условии, что их поведет мессир Фаради.

– Я уже сказал вам это.

– Ладно, будь по-вашему. Надеюсь, это в последний раз.

– Надейтесь… Я-то знаю, что никуда мы от Расина не денемся. Наградила судьба государем, хоть в петлю лезь! Да не морщитесь вы, пора бы привыкнуть. Ну что ж, к делу. – Казначей взял с полки том «Подробнейшей карты Люмийского анклава», и начал листать, бормоча под нос: – Галартэн, Церковные луга, так, Роман-Ял, Люмийские излучины…

– Вы знаете, как они поедут?

– Через Приречье, думаю, там прямая дорога. В объезд четыре мили крюк, да и совсем они без царя в голове, что ли, через Сатхал ехать, – Вельгер нашел нужный разворот, где были обозначены несколько деревенек, известных под общим названием Лисьего угла.

Рифей встал, обошел стол и склонился над картой.

– Люмийский тракт, от Пяти колоколен миля, две, поворот на Малый тракт, Приречье. Да, скорее всего, так и поедут. А если на его светлость и впрямь обдумывают нападение, то ждать следует на обратном пути. По дороге туда опасно – поднимут тревогу, не дождавшись гостя ко времени, и начнут поиски. Я бы не рискнул, во всяком случае. Хотя, кто знает, что у них на уме… Чужих людей в окрестностях не встречали ближайшие недели две?

– Да кто их разберет, чужие они или свои. Место проезжее, гостиницы и трактиры на каждом шагу, разных рож вечно болтается без числа, – вздохнул Казначей, – но сильно подозрительных как будто не видели, всяко Фаради бы доложили. Может, и не будет ничего, только мне что-то неспокойно.

– Здесь я с вами соглашусь. Если затевать какую пакость – место и время самое подходящее, удобнее не придумаешь. Хорошо, любезный друг. Передайте Фаради, что завтра в восемь утра буду ждать его в «Соскочившем колесе». На том и условимся… – Рифей махом допил остывший напиток, и Казначей встал заварить новый.