Текст книги "Почтовая контора Фенимора"

Загадка мраморного карьера

С утра в корзине Фенимора лежал термос, пакет с сухарями, мешочек гречневой крупы и сушеные грибы. А еще начищенный походный котелок.

Значит, Фенимор собирался в дальний путь, в какие-то таинственные края, где нет ни столовых, ни кафе, ни магазинов – не зря же прихватил котелок. Наверное, будет варить кашу на костре.

И правда: на телеграмме, которую Фенимор получил, виднелось слово, которое одновременно было лесным, грибным и ягодным. И скалистым. Это слово «Карелия». Тогда действительно одним днем не обойдется.

– Так. Еще спички, – и Фенимор сверился с коротеньким списком вещей. – Вроде все собрал…

Однако кроме припасов в дорогу, в корзине больше ничего не было – ни коробок, ни бандеролей, ни даже письма. Странно, неужели он собрался ехать с пустой корзиной?

– Я не с посылкой еду, – ответил Фенимор, – а за посылкой! Туда с пустой корзиной поеду, а обратно с полной, – он снял с веревки свою шапочку, которую выстирал вчера вечером, и встряхнул. – Отлично, высохла… Надеюсь, довезу.

– Шапочку?

– Не шапочку! Корзину. Тяжелая будет.

– А что за дело на этот раз? – спросила я.

– Дело жутко таинственное, – сказал Фенимор. – Меня вызывают на мраморный карьер. Там, представляешь, внезапно объявились на скале знаки, по виду очень похожие на наскальную роспись разных туземцев.

– Как на острове Пасхи?

– И там тоже, – кивнул Фенимор. – Знаки нашли местные улитки. Пишут, что ничего подобного раньше не видели. Да и туземцев там никаких нет, кроме местных жителей, а они скалы разрисовывать не станут, не тот народ. Вот и еду за куском камня, чтобы отвезти в Этнографический музей, – и Фенимор закинул корзину на плечо. – Вернусь дня через три, не раньше. Так что не беспокойся!

– Удачи!

– Счастливо!

В этот раз везти Фенимора было некому. Чижик-пыжик сидел на Фонтанке, поскольку туристический сезон был в разгаре, и достопримечательностям отсутствовать не полагалось. Знакомые вороны возились с птенцами. А летчик Мухин усердно посещал лекции в Геологическом музее, вел конспекты и целыми днями просиживал в библиотеке, пытаясь самостоятельно разобраться, как все же устроена наша планета, раз таракан его так подвел…

Поэтому Фенимор забрался в один из туристических автобусов и теперь ехал по извилистым дорогам, попивая сладкий чай из термоса. Ехать пришлось долго, поэтому он успел даже немного поспать.

А когда пошли северные края, кривые сосны и гранитные глыбы, заросшие белыми мхами, Фенимор незаметно высадился с группой туристов на первой же остановке и свернул в лесную чащу.

Там он прошел по веревочному мостику через бурливую водопадную речку и сошел на крутой берег.

На берегу росли густые папоротники, стояли высокие муравейники и лежали большие валуны.

Фенимор огляделся. В этих краях он бывал, но уже давненько, поэтому не мешало бы спросить дорогу, а то еще свернешь не туда. Броди потом по лесу. Так, так… Ага, вот у кого можно уточнить!

Фенимор подошел прямо к валуну, лежавшему на берегу и деликатно постучал по нагретому солнцем боку.

– Эй, камень! Добрый день!

Можно подумать, Фенимору напекло голову, раз он решил поговорить с камнями. Однако все было не так просто.

В тех краях много древних камней, оставшихся там еще с ледниковых времен, то есть с очень давних пор, и камни эти непростые. Они живые. Много знают и помнят, а иногда даже потихоньку передвигаются с места на место – просто чтобы поразмяться или выкупаться в ручье. Столько лет лежать на одном боку и камням надоест.

Правда, они нелюдимые и любят поспать. Все-таки камни – камни и есть. Да и туристов в тех краях все больше и больше, от них шум, гам и разговоры. Вот камни и прикидываются неживыми, потому что не любят суеты и беспокойства.

Камень, с которым поздоровался Фенимор, все лежал и молчал. Фенимор уже подумал, что ошибся, и перед ним обычный лесной валун, но тут мхи и трещины на камне зашевелились, и камень приоткрыл глаза.

– А, Фенимор, – медленно произнес он. – Здравствуй, почтовик. Что привез?

Голос у камня был глуховатый – совершенно каменный голос.

– Сюда – ничего, – ответил Фенимор. – Я как раз за посылкой приехал.

Камень пошевелил густыми замшелыми бровями и спросил:

– Мед повезешь?

– Нет.

– Варенье?

– Тоже нет.

– Смолу?

– Снова не угадал.

– Ну… тогда не знаю, – заметил камень.

– Я приехал за куском скалы с доисторической надписью, – ответил Фенимор.

Камень удивленно приподнял брови-мхи, и с них посыпались сухие сосновые иголки.

– Это какая? «Тут был Вася», что ли? Здесь такие на каждом втором. Рисуют… а мы потом под дождями… отмывайся.

– Нет, еще более доисторическая, – сказал Фенимор. – Ты вот какого века?

– Палеозой, – поразмыслив, ответил камень. – Но точно не скажу. После ледника плохо помню.

«Вот бы Мухину такого собеседника», – подумал Фенимор.

– Нет, надпись помладше.

– Странно, – пробурчал камень. – Тогда туристы не болтались. Рисовать некому было. Что-то путаешь.

– Посмотрим. Как бы мне побыстрее до карьера добраться?

Мох на каменном лбу задвигался – это камень раздумывал.

– У того моста муравейник. Муравьи извозом занимаются. Шустрят. Договорись – подвезут.

Фенимор поправил корзину.

– Спасибо. Ладно. Спи дальше!

«Пять минут с камнем поговоришь, сам как камень станешь», – подумал Фенимор, поняв, что тоже начал разговаривать короткими фразами.

Камень хотел было кивнуть, но ему лень было двигаться, и он просто прикрыл глаза.

А Фенимор дошел до висячего мостика, угостил муравьев сахаром – муравьи его очень любят – те впряглись в небольшую тележку, стоявшую позади муравейника, и дружно покатили тележку по корням и тропам к лодочной станции на бурной реке.

На станции Фенимор взял напрокат маленькую резиновую лодку и начал спускаться по крутым речным порогам. На одном из порогов лодка перевернулась, и Фенимор оказался в бурной холодной воде.

Пока он мокрый добрел до турбазы на озере, весь продрог. Хорошо хоть база была недалеко. Там он развел костер и сварил в котелке гречневой каши. Козы, которые жили на турбазе, угостили Фенимора специальным козьим сыром, он поджарил его на костре. Получился неплохой ужин. Даже ранняя черника к чаю нашлась.

«Жаль, никого из друзей нет, – подумал Фенимор. – Отличный сыр, отличный костер… Да и каша ничего вышла, хоть и без грибов… Эх!»

Потом Фенимор затушил костер, набросал сверху сосновых веток и улегся на них. Получилась теплая постель, скоро он согрелся, обсох и заснул.

Утро выдалось солнечное, и Фенимор, высохший и отдохнувший, доехал на старинном поезде прямо до мраморного карьера.

Теперь предстояло найти улиток, которые обитали в местных пещерах, и нашли таинственную наскальную роспись. Где улитки жили, Фенимор примерно помнил, к тому же у входа в парк карьера висел указатель – ракушка, рожки над ней и надпись «Улитки». И стрелка.

Однако улиток у их пещеры почему-то не оказалось.

Фенимор обошел все вокруг, исходил окрестные лестницы и склоны, где смог пройти, протиснуться или пролезть, но ни одной улитки не было видно.

Ну и дела! Только вчера пришла от них телеграмма, а теперь ни одной улитки! Неужели это как-то связано с наскальным рисунком? А вдруг те, кто его оставил, не такие уж и безобидные? А если здесь завелись самые настоящие туземцы-дикари, и улиткам грозит какая-то опасность?

Придется выручать! Фенимор подобрал палку покрепче и пошел искать следы улиток. При этом нельзя сказать, чтобы Фенимору было совсем нестрашно – нет, ему было немного не по себе. Ведь он был невелик и представления не имел, что его ждет. Но на то он и был Фенимор.

Но стоило только свернуть за угол… Как тут же невдалеке послышалось пение. Фенимор прислушался, опустил свою палку и с облегчением вздохнул. Песенку эту он знал – это была любимая песня улиток. Они частенько ее распевали, когда направлялись куда-нибудь по своим улиточьим делам.

Песенка была очень простая, и состояла из одной-единственной строчки, которую улитки распевали на разный мотив:

– Тише е-е-е-дешь, дальше бу-у-удешь,

Тише е-е-е-дешь, дальше бу-у-удешь!

Вот из-за каменного утеса показались и сами улитки. Они ползли откуда-то, растянувшись на всю дорогу, да еще вдобавок тащили за собой какие-то тележки и тачки, словно возвращались из далекого похода.

Здесь нелишне заметить, что пословица «Тише едешь – дальше будешь», которую улитки выбрали своей песней, имеет продолжение, о котором не все знают. Полностью она звучит так: «Тише едешь – дальше будешь от того места, куда едешь».

Но улиткам, понятное дело, такое окончание пословицы не нравилось, и они считали, что его просто-напросто выдумали недоброжелатели.

Фенимор от удивления даже палку выронил. И тут его увидела главная Улитка, которая ползла первой:

– О! Фенимор! Фенимор уже приехал!

И другие улитки загомонили:

– Быстро приехал! Как метеор! Фенимор-метеор!

Фенимор совершенно не понял, с чего это вдруг он стал метеором, когда провел в дороге весь вчерашний и немного сегодняшний день. Это обычное время пути до этих мест, и никакой особой быстроты в его прибытии не было.

– Мы с почты! – радостно продолжала Улитка. – С почты идем! На почту и с почты! Телеграмму отправили, а ты уже тут! Фенимор-метеор!

И улитки снова весело загалдели, подползая к своему дому. Тут-то Фенимор понял, в чем дело. Получается, улитки вчера отправили телеграмму и весь день ползли с почты! Тогда, конечно, им показалось чудом, как быстро явился Фенимор. Так что все относительно.

Улитки расползлись хлопотать по хозяйству, а главная Улитка осталась принимать гостя.

– Где ваша разрисованная скала? – спросил Фенимор.

К делу надо было приступать без промедления, потому что неизвестно, как далеко рисунок, сможет ли Улитка объяснить, где он, а если нет, то идти с ней придется долго.

– Почти сразу над нами, – ответила Улитка. – Сейчас покажу. А ты завтракал? Чай пить будешь с вареньем?

Если рисунок близко, то чашку можно было и выпить.

– Не откажусь, – ответил Фенимор. – Тем более что ваше варенье знаменитое.

– Пойдем.

И Улитка поползла к пещере, продолжая удивляться, как быстро добрался до них Фенимор и как далеко зашел нынче технический прогресс.

Улитки варили варенье из всего, что росло в тех краях, а росло много чего. К тому же улитки хоть и ползают медленно, но проползти могут почти везде – и по земле, и по деревьям, и по листьям и камням. И собрать все, что растет или просто лежит, им проще простого.

В пещере улиток на стенах было множество полок и полочек, и все уставлены банками с вареньем – и обычным, и необычным, и совсем удивительным. На банках были наклеены аккуратные бумажки с надписями.

Надписи, к примеру, были такие:

«Варенье из брусники»,

«Варенье из черники»,

«Черемуха с крапивой»,

«Орехи с дикой сливой»,

«Сварили из сирени»,

«Натерли из корений»,

«Полезный джем с морковкой»,

«Варенье из кладовки»…

– Варенье из кладовки? – удивился Фенимор. – Ни разу о таком не слышал! Что же это за варенье такое?

Улитка подползла и внимательно разглядела банку.

– А, это просто банка варенья из кладовки, – ответила она. – Вон дверь в кладовку, видишь? Бумажка с названием отклеилась, а мы уже забыли, из чего оно. По виду похоже на землянику, – она подумала немного, пошевелив рожками, – но это может быть все, что угодно.

Улитка поставила на костер чайник, в котором варились карельские лесные травы, и положила варенья в миски, сделанные из скорлупы грецких орехов.

А пока они чаевничали, Улитка рассказала, как нашлась таинственная надпись.

Наскальные знаки заметили неделю назад.

Дело в том, что позапрошлая неделя выдалась страшно дождливая, в пещере улиток подтопило земляной пол, и на несколько дней им пришлось выселиться, пока все не просохнет. Но это пустяки. Главное, что не пострадали запасы варенья.

Улитки расползлись по деревцам и каменным утесам, куда только улитки и могут забраться. А когда тучи разошлись по своим дальним краям, снова выглянуло солнце, то на скале и небольших утесах наверху обнаружились странные рисунки. По рассказу Фенимор понял, что рисунки эти очень похожи на простейшее творчество доисторических людей.

Сейчас гости карьера даже начали их фотографировать – конечно, те, кто смог разглядеть и кому фотоаппараты позволяют, потому что рисунки мелкие и накарябаны высоко. Однако о причинах появления уже начинают гадать и раздумывать. Ведь туда ни один человек не заберется и не удержится… Кто и зачем это изобразил?

Целый кусок скалы отбить не выйдет, да и отвезти его вряд ли кому под силу, а вот небольшой камешек отколоть можно. На нем как раз будут следы того, чем чертили, ученые проведут свои научные исследования и разберутся, что же за всем этим стоит.

– Раньше рисунков точно не было?

– Кажется, раньше не было, – ответила Улитка, подумала и добавила: – Мы не встречали. Может, это даже знаменитые петроглифы.

Фенимор допил чай.

– Все возможно. Замечательное варенье. Теперь идем!

Тут он поймал себя на том, что снова разговаривает как камень, и выразился иначе:

– Большое спасибо за отличное угощение. А сейчас настало время пойти и посмотреть ваши таинственные рисунки!

Улитка выползла из пещеры, Фенимор пошел за ней.

– Вон они, – сказала Улитка, глядя наверх.

Фенимор задрал голову, но только шапочку уронил – надпись была на отвесной каменной стене. Отсюда ее было не разглядеть. И уж тем более не достать кусок камня.

– Полезай на спину, – предложила Улитка. – И доберемся.

Фенимор задумчиво посмотрел на Улитку. Улитка посмотрела на Фенимора. Кажется, все выходило не так и легко – Улитка была гладкая, раковина тоже гладкая. На такой не удержишься. Фенимор мог запросто упасть, а с такой высоты падать не хотелось.

– Минутку, – сказал Фенимор и заглянул в корзину. Вдруг там найдутся какие-нибудь скалолазные принадлежности с инструкцией по пользованию? Это сильно облегчило бы дело.

Но ничего подобного в корзине не нашлось. Зато вывалился полосатый вязаный шарф.

– Ага, вот в чем дело, – заметил Фенимор. – Я повяжу тебе шарф и буду за него держаться. Ты не против?

– Красивый шарф, – сказала Улитка. – И по цвету подходит.

– Дарю, – ответил Фенимор. – Тем более я и сам не знаю, откуда он тут взялся.

Фенимор забрался на Улитку, и она медленно поползла по отвесной скале. Пока ползли, Улитка шевелила рожками и высказывала разные предположения о том, кто мог нацарапать загадочные петроглифы.

– Возможно, доисторические люди поднялись туда на воздушном шаре. Шар прицепили к дереву, и рисовали себе.

– Они же доисторические, – возразил Фенимор. – Откуда у них тогда воздушный шар? И зачем забираться на воздушном шаре, чтобы нарисовать что-то на скале…

Улитка подумала.

– Ну да. Тогда это были гигантские доисторические люди, которые просто дотянулись до такой верхотуры.

– Разве рисунок такой большой? – спросил Фенимор.

– Рисунок маленький. Чуть меньше нас.

– Но тогда гигантские люди не смогли бы нарисовать такой маленький рисунок!

– Тоже да. Тогда рисунок мог выдолбить дятел.

– Что же это за дятел, если он скалу может продолбить? – удивился Фенимор. – Да и зачем ему это?

– Гм, все догадки рассыпаются. А если это белки?

Тут они наконец-то приблизились к надписи. Фенимор разглядел ее и подумал, что белки здесь уж точно не при чем – о нарисованных на скале предметах они наверняка и понятия не имели.

Это вправду походило на настоящую наскальную роспись, которую Фенимор видел в книгах и журналах про историю и путешествия.

– Похоже? – спросила улитка.

– Еще как, – ответил Фенимор. – И вот тот кусочек скалы, кажется, можно отломить… Сейчас попробуем.

Странный был рисунок, и чем больше Фенимор его рассматривал, тем больше удивлялся.

На скале был нацарапан длинный дом, от которого в разные стороны расходились ровные дорожки. На дорожках сидели мелкие крылатые козявки. И такие же козявки кружились над плоской крышей.

– Мы думаем, это стрекозы, – сказала Улитка. – Либо пчелы, которые расселись вокруг улья. Правда, улей какой-то странный. Ни разу таких не встречала.

– Да нет, – ответил Фенимор. – Это не стрекозы и не пчелы.

– Бабочки?

– И не бабочки. Это похоже на самолеты!

– Самолеты? – удивилась Улитка. У нее даже рожки разошлись в разные стороны. – Это кто же такие? Тоже какие-то летающие букашки?

Не успел Фенимор ответить, как откуда-то из-за камней донеслась песня:

– Однажды вечером, вечером, вечером,

Задумал я поесть немного каши гречневой…

– Мухин! – воскликнул Фенимор.

Песня оборвалась.

– Ушам своим не верю! – крикнул кто-то в ответ. – Неужели ты, дружище?

– Что происходит? – удивленно спросила Улитка.

– Пока не понял, – ответил Фенимор. – Но похоже, ваш наскальный рисунок ученым не пригодится… Мы можем подтянуться еще немного наверх?

Улитка, шевеля рожками и бормоча про удивительные вещи, подползла к вершине. Там из зарослей кустов торчало и блестело на солнце что-то сине-голубое. А рядом сидел Мухин и весело размахивал руками.

– Но ведь ты должен быть в Геологическом музее! – воскликнул Фенимор.

– Я там был! Целую неделю ходил и даже вел конспекты, как положено! – и Мухин вытащил из самолета тетрадь. – Вот, смотри!

Фенимор взял тетрадь и полистал.

Мухин даже конспекты вел по-своему – вся тетрадь была расписана и разрисована непонятными крючками и чертежами, выделялись только две надписи: «А Земля-то, оказывается, круглая!» и «В двенадцать в буфете пирожки».

Больше ничего геологического в тетради не было.

– А потом я прочитал про петроглифы, старинные надписи и рисунки, – продолжил Мухин. – И решил непременно оставить свой рисунок. А здесь самое подходящее место.

Наверх пилот добрался на своем «Шмеле», который теперь был вовсе не «Шмель», а «Василек», потому что Мухин перекрасил пропеллер в ярко-синий цвет.

Так что загадка мраморного карьера отгадывалась очень просто.

– Вот и разрешилась еще одна научная тайна, – сказал Фенимор.

– Ну и ладно, – пошевелив рожками, заметила Улитка. – Мы сначала обрадовались, что у нас будет своя научная загадка, а потом решили, что тогда людей станет гораздо больше. А всякие самолеты нам тут и вовсе не нужны, без них забот хватает. Бумажки вон от банок отклеиваются, а потом не вспомнить, что в банке… Чай будете пить?

– С сахаром? – спросил Мухин.

– С вареньем.

– Буду. Сейчас, пропеллер заведу… Вы только скажите, куда лететь.

– Вон пещера внизу. Сможешь сесть?

– Попробую.

– Кстати, пока не забыл! – спохватился Фенимор. – Тебе больше не придется добывать доисторических тараканов. Тут в лесах есть такой камень…

– Дружище, – проникновенно сказал Мухин. – Кажется, я нашел свое настоящее призвание, и это не геология.

– Нет? – переспросил Фенимор.

– Это живопись! – с гордостью произнес Мухин и посмотрел на свое наскальное изобразительное искусство.

Фенимор тоже посмотрел на кривые рисунки и почесал затылок.

– Что ж, многих художников тоже не сразу поняли, – ответил он. – Я подарю тебе альбом и фломастеры.

На всякий случай Мухина попросили больше не рисовать на скалах – мало ли чем может кончиться. А Фенимор вместо куска скалы с таинственными рисунками положил в корзину банку с вареньем. Он выбрал то самое «Варенье из кладовки», потому что любил сюрпризы. Для научных исследований банка, конечно, не годилась, но для лесного чаепития лучше и не придумать.

Заодно Фенимор с Мухиным, раз уж оказались в северных краях, решили не терять времени и увидеть все, что только можно.

И вот что из этого вышло…

Старая ладья

Если разбросать по большому озеру несколько скалистых островков и пустить между ними извилистые проливы, получится шхера – каменистый архипелаг.

Вечером на одном из таких островков сидели Фенимор с Мухиным, а у берега в воде стоял «Василек» с погнутыми лопастями, привязанный к кривой сосне. Было прохладно и ветрено. По озеру ходили волны.

Фенимор варил в котелке суп из кореньев, а Мухин пек блины. То есть Мухин, конечно, пек не настоящие блины из муки, а бросал плоские камешки так, чтобы они подпрыгивали по воде несколько раз. Это тоже называется «печь блины».

– Вкусно пахнет, – заметил Мухин.

– Это специальный походный суп, – ответил Фенимор, мешая веткой в котелке. – Варится на голодный желудок из всего, что есть в походе под рукой. Такие супы обычно получаются самыми вкусными, – он вытащил из котелка кусок коры. – Правда, иногда попадает мох и всякие прутья…

– Это ничего, – сказал Мухин. – Эх… У меня, по-моему, даже в животе бурчит.

– Еще чуть-чуть, и будем ужинать.

Сверху на голову посыпались сушеные грибы, а следом упала большая сосновая шишка.

– Очень вежливо, – заметил Фенимор. – Впрочем, спасибо, – он подобрал грибы и покрошил в суп. – Надо же – белые! Их-то как раз и не хватало. Все, готово. Прошу к столу.

– Да… Подкрепимся и подумаем, как быть дальше.

Пока Мухин с Фенимором ужинают и пьют чай с вареньем из кладовки – кстати, варенье и правду оказалось земляничное – надо рассказать, как вообще получилось, что они оказались на островке шхеры с поломанным самолетом.

Итак, после разгадки мраморного карьера решено было прокатиться по большому озеру, что лежит за лесом.

По озеру ходит множество разных судов – весельных лодок, моторных лодок, катеров и даже огромных «Метеоров». И тут-то Мухину пришла в голову мысль прицепить канатом «Василек» к одному из быстрых катеров, чтобы прокатиться с ветерком, а заодно и сэкономить топливо, которое вечно заканчивалось в самый неподходящий момент.

Сначала все шло как нельзя лучше.

Катер несся по озеру, «Василек» скакал за ним по волнам за ним, Фенимор с Мухиным вертели головами туда-сюда, еле успевая разглядывать островки. Они так увлеклись, что не заметили, как катер резко развернулся. «Василек», пристегнутый канатом, по инерции продолжил двигаться вперед и влетел прямо катеру в борт. К счастью, Фенимор и Мухин тоже были пристегнуты, как положено, и кроме самолета никто не пострадал. Но и пострадавший самолет – дело неприятное.

Теперь Мухин с Фенимором сидели на берегу и ждали у моря погоды. То есть никакой специальной погоды, они, конечно, не ждали – так говорят, когда люди ждут, сами не зная чего. Они просто не понимали, что им делать.

Очевидно, что нужен был катер, к которому бы снова можно прицепить самолет. Время от времени в шхеры заходят прогулочные катера. Но на горизонте никого не появлялось, а погода между тем портилась. Ветер крепчал, или, как говорят моряки, «свежел». Если начнется шторм, а шторма тут не редкость, то никаких судов ждать не стоило, и застрять на скалистом островке можно на целую неделю, а то и дольше…

По всему видно, пора собирать ветки и строить шалаш для житья.

Похлебка из грибов и кореньев была съедена, когда сверху снова кто-то кинул шишку, которая попала Фенимору по затылку. В ветвях сосны завозились и захрустели ветками.

– Фокусы! – пропищал кто-то. – Фокусы, фокусы!

– Опять двадцать пять, – со вздохом ответил Фенимор, откладывая ложку.

– Бельчата? – спросил Мухин.

– Они самые. Показал им фокусов на свою голову, теперь не отстанут.

– А какие фокусы показываешь? Карточные?

– Карточных они не понимают, – ответил Фенимор. – Масти не различают, для них все рисунки одинаковые. Фокуса с пальцем боятся, думают – я по-настоящему палец оторвал. Кричат и прячутся, – он набрал воды в котелок и принялся оттирать его песком. – Я с ними в наперстки играю.

Сверху посыпалась кора.

– Фокусы! – снова раздалось из веток. – Фокусы, фокусы!

– А вы веток на новый пропеллер насобирали, как мы просили? – строго спросил Мухин.

С верхушки сосны упала связка прутиков. Фенимор поднял одну сучковатую ветку и с сомнением оглядел.

– Нет, лопасти я из этого не соберу, – со вздохом сказал Мухин. – Совершенно не подойдет.

– Ну хоть старались, и на том спасибо… Ладно. Так, наверху! – он задрал голову, придерживая шапочку. – Шишками больше не кидать! А для фокусов мне нужно что-нибудь мелкое и круглое. Орех или камешек. Старый камешек я потерял.

Из хвои высунулись пять мордочек бельчат.

– Луна, – пискнул один из них.

Другие тут же загалдели:

– Луна, луна! Неси луну!

Фенимор даже не успел удивиться как следует – какой такой луной ему предлагают играть – как на камень перед ним звонко упало что-то блестящее. Это была…

Настоящая серебряная монета!

Теперь стало понятно, почему белки говорили про луну: в деньгах и монетах они, конечно, не разбирались, и больше всего блестящий белый кругляшок походил на луну, которая вставала над озером и в полнолуния бывала совершенно круглой.

Фенимор поднял монету.

– Ну и дела творятся… Ты только посмотри, Мухин!

– Неужели клад? – с замиранием сердца спросил Мухин. – А вдруг нас сама судьба привела на этот таинственный остров, чтобы мы все же нашли сокровища?

– Может, на этот раз ты и прав, – задумчиво сказал Фенимор, разглядывая монету. – Я даже примерно не могу определить, какого она времени… Как она сюда попала? А? – и он посмотрел на бельчат. – Откуда луну взяли?

В ответ поднялся такой писк и гвалт, что Фенимор с Мухиным чуть не оглохли. Бельчата наперебой что-то объясняли, но понятнее не стало. Из рассказа выходило, что луны выбрасывают на берег волны озера, да еще плавает тут какое-то рогатое бревно.

– Про какое бревно они говорят? – спросил пилот. – Ты что-нибудь понял?

Фенимор сморщил лоб и покачал головой. Дело становилось все таинственнее.

Был уже вечер, когда бельчата насмотрелись фокусов и ни разу не угадали, под каким стаканом пряталась монетка.

Путникам пора было укладываться на ночлег. Они погасили костер, набросали сосновых веток, сверху возвели шалаш и накрыли остатками брезента. Того самого, что дала крыса в Музее океана. Получилась хорошая палатка.

Бельчата с удивлением наблюдали за ними – сами они жили в дупле и никогда не видели, как строят шалаш.

Мухин заполз внутрь, повозился немного, и из палатки донеслось:

– Однажды вечером, вечером, вечером… – он помолчал, пробормотал что-то, подбирая рифмы, но так ничего не подобрал, и песенка осталась недопетой.

Оба они устали и расстроились – и из-за происшествия с самолетом, и из-за того, что так ничего и не надумали.

Фенимор решил посидеть немного на берегу и спокойно поразмыслить, как быть дальше. Он порылся в корзине – конечно, запасной пропеллер и бидон топлива найти он всерьез не рассчитывал, хотя это не помешало бы – но думал, что какой-никакой выход корзина подскажет. Но внутри лежали только пустой термос, пакет с гречневой кашей и банка варенья. Из этого выходило, что все необходимое для решения Фенимор с Мухиным могли найти сами. Надо было только подумать хорошенько…

Погода, к счастью, сильно не испортилась – волны погуляли по озеру и улеглись. Видимо, тоже спать. Облака разбрелись кто куда, открыв красивый закат. Солнце укатилось за край озера, но озеро и не думало темнеть. Оно прикрылось прозрачным одеялом сумерек и задремало. Наступила светлая северная летняя ночь.

Фенимор тоже задремал, иногда вздрагивая от ночной прохлады. Над озером поплыл туман. Покрикивали чайки. И сквозь сон Фенимору почудился легкий плеск весел. Фенимор надвинул шапочку на уши, но плеск усилился, и вот из-за камней шхеры… показался корабль.

Больше всего напоминал он старинную ладью, а на носу ладьи были укреплены рога, как делали в старину. Ладья проплывала мимо островков, останавливалась у каждого, и в ночной тишине кто-то протяжно спрашивал:

– Не находили вы наш груз? Нет ли здесь наших монет?

Но на безлюдных каменистых островках некому было отвечать, и ладья грустно проплывала дальше. Наконец она исчезла за высокой скалой. Плеск весел стих.

«Приснится же такое», – подумал Фенимор и вздрогнул.

Вокруг занималась заря. Висел туман над озером. Фенимор основательно продрог и влез в палатку, где было еще тепло от прогоревших углей. И уже засыпая, вдруг понял, что за рогатое бревно видели бельчата, и откуда в шхере взялась «луна».

Когда наступило настоящее утро, Фенимора разбудил запах гари. Это Мухин решил похозяйничать, развел костер и стал варить кофеек. А тот возьми да и убеги. Бельчата уже сидели на сосне и пищали, что невкусно пахнет.

– Ну и что, – отвечал на это Мухин. – Подумаешь! Фенимор, дружище! Встаешь?

– Встаю, – ответил Фенимор и выбрался из палатки.

Мухин подгорел не только кофе, но и гречневую кашу. Но это была ерунда – зато остались сухари и полбанки земляничного варенья.

– Послушайте, разбойники, – сказал Фенимор бельчатам, – мне нужен кто-то, кто знает, откуда тут взялась луна и что за рогатое бревно плавает ночами по озеру.

Мухин от удивления даже выронил кружку.

– Так оно все же плавает? – спросил он.

– Похоже, да, – кивнул Фенимор и вопросительно посмотрел на бельчат.

А бельчата молчали и тоже смотрели на Фенимора во все глаза. Очевидно, он задал очень сложный для них вопрос.

– Елки-палки, – с досадой сказал Фенимор.

Бельчата загалдели, поскакали на дерево и начали бросать оттуда ветки и палки.

– Стойте! – закричал Фенимор. – Хорошо! Кто на острове долго живет? Кто все знает?

Бельчата посовещались.

– Рак, – сказал один из них, и остальные снова загалдели:

– Рак, рак, рак!

– Ведите, – скомандовал Фенимор, и бельчата поскакали куда-то вниз, куда уходила россыпь каменных валунов.

Как ни странно, в этот раз они поняли и сказали все правильно, и привели к самому настоящему раку. Жил он прямо у воды, в пещере под большим камнем.

Это не был, конечно, рак-отшельник из тех, что водятся в теплых южных морях, но по образу жизни являлся самым настоящим отшельником и очень не любил шума и гама. Рядом с домом рака сушились удочки, и висела рыболовная сеть.

Фенимор вежливо кашлянул и постучал по камню.

– Здравствуйте, – сказал он.

В пещере сначала было тихо, потом из-под камня сообщили:

– Никого нет дома.

– Как никого нет? Кто же тогда отвечает? – спросил Фенимор.

В пещере помолчали.

– Странно… – донеслось из глубины. – Я всегда так говорю, и все отстают без вопросов. Кто отвечает, гм… Хорошо, – в пещере подумали. – Допустим, это отвечает эхо.

– Не могу согласиться, – заметил Фенимор. – Эхо – это отражение звука, оно может повторить часть сказанного, но само ничего не придумает.

– Это кто такой умный выискался? – спросила пещера. – Белки, что ли, книги читать выучились?

– Нет. Это путник из дальних краев, – ответил Фенимор. – Уделите мне минуту внимания, пожалуйста.

Камни зашевелились, и из-под них выполз рак. Самый обычный черный рак с усами.

– Добрый день, – сказал он. – Не буду говорить, что рад знакомству…

– С чего бы это? – спросил Фенимор.

– Я, видите ли, вообще не люблю ни с кем знакомиться. Особенно не рад я белкам – они шумные и бестолковые. Что ж, изложите мне дело, с которым вы явились в мое уединенное жилище. По возможности, побыстрее.

– Сегодня ночью я видел корабль, – сказал Фенимор. – Очень похожий на старинную ладью. Вы что-нибудь об этом знаете?