Текст книги "След паука. Пёс императора"

Каждый раз, когда кто-то подходил поговорить с Дайдом, Кэт хваталась за его локоть, словно утопающий за спасательный круг, и отчаянно розовела. Кажется, она не представляла, какое количество народа захочет пообщаться с главным дознавателем Альганны, и теперь изо всех сил старалась не ударить в грязь лицом, вежливо улыбаясь и почтительно здороваясь с собеседниками.

– Не напрягайся так, Кэти, – произнес Гектор, вставая рядом с портретами прежних актеров театра, и развернул девушку лицом к себе. – Не нервничай, ничего страшного не происходит. – Он осторожно положил одну руку на талию Кэт, другой продолжая держать ее ладонь, и улыбнулся, заметив малиновые щеки и взволнованно вздымающуюся грудь. Видимо, Кэт решила, что он собирается лезть с поцелуями. – И все-таки ты прекрасно выглядишь, детка. Тебе нужно чаще носить такие платья. – Гектор многозначительно посмотрел в вырез декольте, и секретарь смущенно хихикнула. – Их можно использовать в качестве оружия массового поражения… – Он поднял ладонь девушки и нежно поцеловал запястье, глядя ей в глаза.

– «Их»? – пискнула малиновая Кэт.

Пульс ее участился, и Гектор, еще раз поцеловав взволнованно бьющуюся венку, лукаво ответил:

– Их. Платья. А ты о чем подумала?

Плечи Кэт задрожали от сдерживаемого смеха.

– Гектор… – простонала она, фыркая и качая головой. – Ну нельзя же так! Не вы, значит, сказали, а я подумала?

– Именно, – подтвердил Дайд, кивая. – Но ты права – те «их», о которых ты подумала, тоже можно использовать в качестве оружия, поражающего прямо в сердце. – Гектор закатил глаза и схватился за это самое сердце, а Кэт, не выдержав, все же залилась искренним и счастливым смехом, привлекая к себе внимание окружающих.

Они вошли в ложу за пятнадцать минут до начала спектакля. Рассчитанная на двоих, она находилась в зоне самых дорогих и элитных мест театра – сцену отсюда было видно замечательно.

Кэт, опустившись в мягкое кресло, обитое красным бархатом, провела ладонью по деревянным перилам и поинтересовалась:

– А ложа под иллюзией или?..

– Нет. – Гектор хмыкнул и опустился на второе кресло. – Под иллюзией имеют право сидеть только члены семьи Альго, у них здесь отдельная постоянная ложа. Когда-то дознавательский комитет тоже имел право заказывать ложу с иллюзией, но потом выяснилось, что некоторые сотрудники используют ее… скажем так, не по назначению. И император запретил.

– Не по назначению? – переспросила Кэт с недоумением, и Дайд улыбнулся ее наивности.

– Для личных целей, Кэти.

Она чуть нахмурилась.

– Смотрели спектакль вместо того, чтобы работать?

– О нет, – Гектор рассмеялся, – спектакль их не волновал. Они были увлечены только друг другом.

Кэт, внезапно осознав, о чем идет речь, смутилась и опустила голову.

– Ох…

– Ты не догадалась, – Дайд, по-прежнему улыбаясь, взял девушку за руку, – потому что слишком хорошая для грязных мыслей. – Он поднес маленькую ладонь к губам и коснулся нежной кожи. – И это прекрасно, Кэти.

Она молчала несколько секунд, не поднимая глаз, и Гектор подумал, что сейчас Кэт смущена гораздо сильнее, чем в холле театра, потому что там они были не одни и свет горел гораздо ярче, чем здесь.

– Я давно хотела вас спросить… – пробормотала она, не глядя на него. – Вы… почему вы не женаты?

– А должен? – усмехнулся Дайд, предполагая, что Кэт выпалила этот вопрос просто от растерянности. – Уйма магов в моем возрасте еще не женаты.

– Да, но… – Она закусила губу и, подняв голову, с неловкостью продолжила: – Не женаты обычно такие… типа Роджера. А вы… другой. И женщинам вы нравитесь…

– Правда? – Гектор заиграл бровями, и Кэти улыбнулась. – Интересно, откуда ты знаешь, что я нравлюсь женщинам? А?

Кэт, умеющая флиртовать примерно так же, как сам Гектор – вышивать крестиком, нервно поерзала в кресле, вновь розовея щеками.

– Ну… а разве вы можете не нравиться? Не представляю…

Дайд не выдержал и засмеялся.

– Конечно же могу. Я не нравлюсь многим людям, в том числе и женщинам. А жениться я собирался, Кэти. Когда-то очень давно. Но не сложилось.

– А… – Она запнулась на секунду, но все же спросила: – Почему?

– Я кое-что сделал, – ответил Гектор спокойно. – И с ее точки зрения это был непростительный поступок.

Кэт нахмурилась.

– Вы так говорите, будто с вашей…

– Верно. С моей стороны все выглядело – и выглядит до сих пор – иначе. – Заметив любопытство в глазах девушки, Дайд вкрадчиво спросил: – Хочешь знать, о чем речь?

– Конечно. – Она кивнула. – Очень интересно.

– А что мне за это будет? – поинтересовался Гектор, чувственно понизив голос и смутив этим вопросом Кэти так, что она почти полностью слилась цветом с платьем. – Ладно-ладно, – рассмеялся он, чуть сжав ладонь девушки, – я и так скажу, это не секрет. Отец моей невесты был преступником, и я его арестовал.

– Преступником?.. – Кэт разом побледнела, в ужасе распахивая глаза. – А… что он сделал?

– Он был насильником и убийцей. Его казнили. – Девушка побледнела сильнее, и Гектор поспешил сказать: – Не думай об этом, Кэти. Это действительно было очень давно.

– Дело не в этом, – пробормотала она и, придвинувшись, коснулась рукой груди Дайда. – Просто несправедливо. Вы выполняли свой долг, а она…

– Такое никто не простил бы. – Гектор, качнув головой, положил ладонь на талию Кэт. – Я же говорю: не думай. Все в прошлом. – Он, не дожидаясь, пока она скажет что-нибудь еще, наклонился и поцеловал ее. Легко и невесомо коснулся губ, лаская их и не собираясь углублять поцелуй, но Кэт, вздохнув, неожиданно обняла его за шею обеими руками и сама подалась вперед, неумело, но все-таки отвечая.

Гектор не ожидал этого. Он вообще предполагал, что девушка испугается, и думал: возможно, не будет никаких поцелуев, хотя для сплетен лучше, чтобы были. Но Кэт не испугалась, и Дайд позволил себе целовать ее еще несколько секунд – до тех пор, пока не почувствовал, что ей не хватает дыхания.

– Сладкая, – шепнул он, отрываясь от губ и наклоняясь к уху девушки. – Умница моя.

Кэт дрожала, кажется, не в силах отвечать. Сердце в ее груди билось так быстро, словно они только что бежали, а не целовались.

– Через минуту выключат свет, – произнес Гектор по-прежнему девушке на ухо и улыбнулся. – И будет чуть легче. Представление отвлечет.

– Не думаю, – пробормотала она. – Я… как вата. Это… всегда так?

– Не знаю, – хмыкнул Дайд, выпрямляясь. – Можно повторить и проверить. Для чистоты эксперимента. Давай?

– Какой вы хитрый, – засмеялась Кэт, и тут свет действительно выключили.

– Даже не представляешь насколько, – подтвердил Гектор, погладив ее ладонь.

– Тихо! Начинается же.

– Молчу-молчу.

За действием на сцене Дайд следил немного рассеянно – во-первых, потому что он эту пьесу тоже хорошо знал, а во-вторых, потому что ему было необходимо подумать.

Глядя на Элен Льер, в этот вечер вновь блиставшую в главной роли, Гектор вспоминал вино и виноград, найденные в желудке убитого Виго Вамиуса. Все указывало на то, что перед смертью бывший начальник охраны дворца был с женщиной, но… нет, не обязательно. Инсценировку Дайд полностью исключал – слишком уж нелепым в свете подлога фактов выглядело все остальное. Виго действительно ел и пил с человеком, который его убил, но вот была ли это женщина? Возможно, он встречался с другим участником заговора, также работающим в театре. В том, что такой человек был и есть, Гектор не сомневался – иначе Императорский театр не выбрали бы прикрытием.

Рассуждая обо всем этом, Дайд держал ладонь Кэт в своей и минут через двадцать после начала спектакля ощутил, что пальцы девушки слишком уж расслабленны. Взглянул ей в лицо и улыбнулся – Кэт дремала, наклонив голову набок, и вид имела абсолютно умиротворенный. Что ж, неудивительно – больше недели без выходных работать, тут кто угодно уснет.

Гектор снял пиджак, осторожно уложил голову Кэт себе на плечо и накрыл девушку пиджаком, словно пледом. До антракта больше получаса, пусть поспит. А спектакль и еще раз посмотреть можно.

Кэт вздохнула, утыкаясь носом в Гектора, и он, вновь поглядев на нее, с неожиданной ясностью подумал: обидят ведь девчонку. Не важно, кто – Роджер или кто-то другой, – но обидят наверняка. Молодежь, им красоток вроде Элен подавай и отношения свободные, а девушки вроде Кэт кажутся скучными и пресными. Не понимают разницы между сверкающей стекляшкой и природным бриллиантом, не знают, что по-настоящему ценить надо. Не красоту и блеск, а верность, надежность и искренность. И, может, ну его к демонам, этого Роджера? И остальных туда же. Забрать Кэт себе, создать с ней нормальную семью… почему бы и нет?

Гектор усмехнулся собственным мыслям и качнул головой. Да уж, Урсула будет счастлива, да и родители обрадуются, они его давно женить мечтают. Другое дело – сама Кэти. Она-то как воспримет подобную идею? И не пожалеет ли потом, если согласится? Такие девушки хотят выйти замуж по большой любви, а не по выгодному предложению. А большая любовь… нет, она, конечно, бывает – Гектор видел. У других. А вот с ним ничего подобного не случалось, и вряд ли теперь случится. Слишком уж много в нем цинизма.

Оркестр громко заиграл музыку, зажегся свет, и Кэт, вздрогнув, проснулась. Приподнялась, окинула взглядом улыбающегося Гектора, подхватила почти упавший на пол пиджак, и стремительно покраснела.

– Защитник… я все проспала…

– Не все. Еще второе действие. А что было в первом, я тебе сейчас и так расскажу.

– Что же вы меня не разбудили! – воскликнула Кэт укоризненно и замерла, когда Дайд ласково погладил ее по щеке.

– Хотел, чтобы ты отдохнула. А спектакль можно и еще раз посмотреть, его ставят пару раз в месяц. Пойдем?

– Куда? – Она недоуменно моргнула.

– По коридору прогуляемся. А то у меня все затекло. Я же сидел и не шевелился, чтобы тебя не разбудить.

Кэт закусила губу, и Гектору показалось, что от неловкости девушка сейчас начнет дымиться.

– Я шучу, шучу, – сказал он быстро, подхватил ее под локоть и помог подняться. – В ресторан хочу зайти, купить что-нибудь, а то я толком не ужинал.

– А-а-а… – Она выдохнула с облегчением, и Дайд улыбнулся. Да, флиртовать ей еще учиться и учиться.

Во втором действии Кэт старалась не спать, но ей явно хотелось – она то и дело широко зевала, прикрыв рот ладонью. И за спектаклем следила с вялым интересом, скорее всего толком не вслушиваясь в диалоги. А вот Гектор иногда вслушивался, невольно сравнивая игру Элен с игрой Карлы и ловя себя на мысли, что прима Императорского театра, безусловно, хороша, но на сцене она все же играет, а не живет. Карла жила, полностью перевоплощаясь, играла как дышала, от нее невозможно было оторвать взгляд. Трижды ей поступало предложение от столичного Императорского театра, но Карла не хотела уезжать от родных, она безумно любила и родителей, и Гектора с Урсулой. «Мои снежинки», – так она их называла. Сама Карла пошла не в отца, на которого были похожи близнецы Гектор и Урсула, а в мать – черноволосую красавицу с бирюзовыми глазами. Она была старше брата и сестры на десять лет, но не имела магического дара. Зато у Карлы был другой дар – она прекрасно играла на сцене, собирая полные залы и восхищая поклонников. И нет, все же Элен до нее чуть недотягивала. Совсем немного, но…

Так искусственно выращенный драгоценный камень чуть недотягивает до созданного природой, хотя он тоже безусловно красив.

Сразу после окончания спектакля за Гектором и Кэт зашел директор Императорского театра и с улыбкой поинтересовался, как им представление. Девушка тут же залилась смущенным румянцем, а Дайд невозмутимо ответил, что все прекрасно, очень захватывающе и профессионально, и они с Кэт под большим впечатлением.

– Рад, – кивнул Бирион Вандаус, удовлетворенно сверкнув глазами. – Если вы не устали, я могу провести вас в гримерные. Актеры будут счастливы.

– Конечно, мы с удовольствием, – произнес Гектор, покосившись на Кэт, которая явно сдерживала широкий зевок, если судить по выражению лица. – И программки на память подпишем обязательно.

– Тогда прошу. – Директор совсем расцвел, и это было неудивительно – он должен был понимать, какое количество статей и заметок обрушится на читателей газет и журналов после посещения театра и гримерных Дайдом, и это наверняка поднимет популярность спектакля в частности и театра в целом.

В гримерную их с Кэт повели не совсем тем же путем, каким Гектор шел в прошлый раз в одиночестве, а более коротким: из коридора, который находился прямо за сценой. Но людей здесь сейчас было не меньше, и все старательно отводили глаза, стараясь лишний раз не смотреть на директора в компании главного дознавателя Альганны. Поэтому любопытные взгляды чаще всего доставались Кэт как наиболее безопасному персонажу в их компании. В результате к моменту, когда Вандаус распахнул перед ними дверь, ведущую в коридор с гримерными, девушка была уже слегка малиновой и цеплялась за локоть Гектора так, словно мечтала в него врасти.

Поначалу директор повел их в общую гримерную, где приводили себя в порядок несколько десятков артистов, исполняющих в спектакле второстепенные роли, и Дайд в очередной раз убедился в том, что расслышать в этом шуме и гаме хрип умирающего действительно проблематично – вокруг громко переговаривались, смеялись и даже что-то пели хором и поодиночке. Он невольно улыбнулся, глядя на воодушевленные и преимущественно молодые лица, вспомнив, что Карла когда-то тоже начинала с маленьких ролей, а уж из общей гримерной она так и не переехала, хотя у нее была возможность. «Сидеть в одиночестве скучно», – говорила она, взмахивая маленькой белой рукой, и пожимала плечами. Она была абсолютно нетщеславна и полностью лишена звездной болезни, которой столь часто болеют примы.

После появления в гримерной Гектора и Кэт актеры стали вести себя чуть скромнее и тише, но ненадолго – поняв по улыбке и непринужденной позе Дайда, что сегодня главный дознаватель просто отдыхает, они быстро расслабились и даже начали аккуратно подшучивать над слухами о том, что Гектор никогда не отдыхает и другим не дает.

– Отдыхаю, конечно, – сказал он невозмутимо, – только в таких местах, о которых запрещено писать в газетах.

Секундное молчание, а затем – взрыв хохота, нестройные аплодисменты, улюлюканье и смущенное лицо Кэт, которым она уткнулась Гектору в плечо, силясь спрятать улыбку.

Следующие гримерные принадлежали ведущим актерам театра – трем мужчинам и двум женщинам. Милые и очаровательные, они расслабленно улыбались, подписывая программки, шутили, и, если бы не настороженность в глазах, Дайд бы даже поверил в то, что его визит их нисколько не взволновал. Впрочем, сама по себе настороженность ничего не значит – кто бы не насторожился на их месте, далеко не каждый день в гости заходит главный дознаватель.

Гримерная Элен Льер была последней как по времени посещения, так и по своему расположению. Она находилась справа от двери, ведущей в служебный коридор, и была чуть просторнее предыдущих. И подарков от поклонников, в том числе цветочных букетов, здесь тоже оказалось больше.

Когда Гектор, Кэт и директор театра вошли внутрь, Элен сидела перед зеркалом за столиком, уставленным различными баночками и бутылочками, и протирала лицо небольшим кусочком ваты. Увидев гостей в отражении, девушка отложила вату в сторону и медленно, грациозно встала. В отличие от остальных своих коллег, она не улыбалась.

– Вот, айл Дайд, айла Эйс, познакомьтесь с нашей лучшей актрисой, – заговорил Вандаус торжественно. – Уже пять лет Элен – наша гордость. Вы видели ее сегодня в главной роли. Правда же, великолепна?

Кэт тихонько вздохнула – она явно разделяла мнение директора. И неудивительно – сейчас, абсолютно без грима, с чистым и свежим лицом, Элен выглядела даже эффектнее, чем на сцене. Сливочная кожа с легким румянцем на щеках, оставшимся, скорее всего, после протирания лица, казалась мягкой и нежной, совсем не испорченной гримом. Полные губы притягивали взгляд не хуже, чем глубокое декольте – настолько глубокое, что Гектору было странно, как грудь Элен умудряется не вываливаться оттуда при малейшем движении и даже обыкновенном дыхании. Распущенные волосы редкого медного оттенка контрастировали с необыкновенной порочностью губ и груди: в ярком свете немагических ламп они отливали рыжиной и словно светились, окружая лицо и делая его каким-то одухотворенным. Им вторили глаза – карие, огромные, с длинными пушистыми ресницами, они должны были принадлежать невинной девушке, а не приме Императорского театра, о которой ходили слухи, будто любовников у нее было больше, чем пальцев на руках и ногах.

Элен Льер

– Абсолютно великолепна, – подтвердил Гектор и, подойдя к Элен, взял ее за руку и поцеловал ладонь, глядя девушке в глаза. – Очень рад познакомиться с вами. Восхищен вашей игрой.

На самом деле Гектор не был восхищен ничем – ни игрой, ни внешностью. Да, талантливая – но он видел талантливых. Да, красивая, и очень, – но он видел красивых. Однако нужно ведь было сказать какой-то ничего не значащий комплимент?

Элен облизнула губы маленьким розовым языком, вздохнула, и грудь ее колыхнулась.

– Я тоже рада, – произнесла она тихим, но глубоким голосом, напомнившим Гектору кошачье мурлыканье. – О вас ходят легенды, айл Дайд. – Короткое, словно невзначай, прикосновение к запястью, как намек на большее, легкая улыбка. – Правда, они в основном страшные.

Очень интересно. Не показалось ли ему?

Гектор опустил глаза и уставился Элен в вырез платья. Снова вздох – уже глубже, провокационнее, и закушенная нижняя губа, и еще одно прикосновение к запястью – как сигнал, что он все понял правильно.

Дерзко.

– В легендах мало правды, – усмехнулся дознаватель, второй раз склоняясь над рукой примы и целуя ее. – Не больше, чем в спектаклях, где вы играете.

И Гектор, пользуясь тем, что остальные находятся сзади и не могут видеть, что именно он делает, лизнул ее ладонь. Элен вздрогнула, но в ответной улыбке Дайд заметил толику торжества.

– Что ж, тогда я не буду им верить, – проговорила она с истинно женским кокетством, и Гектор отпустил ее руку.

– Кэти, дорогая, – сказал он, оборачиваясь и подзывая девушку, выглядевшую слегка растерянной, – подойди. Элен, позвольте представить вам мою спутницу Кэтрин Эйс.

Губы примы Императорского театра сложились в удивленное «о» – кажется, она пыталась понять, кем может быть Кэт, учитывая недавнее поведение Гектора, но не преуспела в этом.

– Вы прекрасно играли, – произнесла Кэти, пожалуй, с излишним пылом. – Мне так понравилось! И знаете… вам, наверное, говорили – вы очень красивы. Очень!

– Да? – Элен рассмеялась, и Гектор услышал в этом смехе фальшь. – Спасибо большое. Приходите еще на мои спектакли. Бирион, – а вот теперь она будто приказывала, – может, мы дадим айлу Дайду и… – Она запнулась, и Кэт подсказала:

– Кэтрин Эйс.

– Да, и айле Эйс. Может, мы дадим им приглашения на премьеру нового спектакля в следующем месяце?

– Разумеется. – Вандаус важно кивнул. – Я и сам хотел предложить, но ты меня опередила.

– Прекрасно. – Элен довольно улыбнулась. – Обязательно приходите. Но, конечно, мы будем рады видеть вас и раньше… на других спектаклях. – Она вновь облизнула губы, глядя на Гектора, и Дайду стало одновременно смешно и любопытно.

Чего же она добивается столь откровенным соблазнением? Во внезапно вспыхнувшую страсть Гектор верил не больше, чем в летающих слонов. Нет-нет, у примы Императорского театра есть какая-то цель, и она собирается добиться этой цели, используя собственную привлекательность.

Это будет интересно.

– Обязательно придем, – уверенно сказал Дайд и еще раз полюбовался на то, как Элен провокационно облизывает губы.

После визита к актерам Гектор и Кэт не задержались в театре надолго. Директор выдал им приглашения, о которых говорила Элен, а затем проводил к зал для переносов, вежливо улыбаясь и обсуждая с Дайдом репертуар. Он почти неуловимо удивлялся, когда выяснялось, что главный дознаватель разбирается в сюжетах и тонкостях постановок, но откуда эти знания, не спрашивал. И правильно делал. Вандаус вообще-то не был дураком. Он, как и многие аристократы, не поддерживал закон о передаче титулов, но делал это лишь в кулуарах, в заговоре первой волны он не участвовал. Мог ли директор Императорского театра поддерживать последователей Аарона и помогать Виго? Пожалуй. Но Гектор все же склонялся к мысли, что это был не он. Иначе у бывшего начальника охраны дворца был бы доступ на перенос в особняк в Ритайле, где он скрывался после побега. А доступа не было.

Попрощавшись с Вандаусом, Гектор построил пространственный лифт в квартиру Кэт, и, как только они оказались в прихожей, девушка широко и с наслаждением зевнула, прикрыв рот ладонью.

– Завтра можешь опоздать на работу, я разрешаю, – сказал Дайд, глядя на Кэт с улыбкой. – Поспи подольше.

Она опустила руку и смущенно посмотрела на Гектора.

– Да я просто…

– Ты просто устала. Вторую неделю без выходных, ничего удивительного. Так что отдохни и приходи не раньше полудня.

Кэт нахмурилась.

– Вы, между прочим, сами уже сколько месяцев без выходных! И завтра наверняка не будете отсыпаться.

– Наверняка, – засмеялся Гектор. – Что ж, спокойной ночи, Кэти, я пойду.

Он собирался начать строить лифт к себе домой, когда девушка вдруг воскликнула:

– Подождите!

– Что такое? – Дознаватель поднял брови, изучая резко покрасневшее лицо своего секретаря. – Кэти?

Она нервно вздохнула, помолчала пару секунд, заливаясь краской сильнее, а потом опустила голову и произнесла очень тихо:

– Я просто хотела сказать вам… спасибо. Знаете, я… чувствую себя ужасно рядом с мужчинами. Мне все время кажется, что я жалкая и некрасивая, что я не могу никому понравиться. И только с вами все иначе, я ощущаю себя… – Кэт запнулась и продолжила еще тише: – Привлекательной. Я понимаю: то, что было сегодня и вчера, – притворство, спектакль, но…

– Так. – Гектор решительно шагнул вперед и коснулся подбородка девушки ладонью, заставляя поднять голову. – Во-первых, Кэти, детка, ты действительно привлекательна. Единственное, чего тебе не хватает, – это уверенности. А во-вторых, все, что происходило сегодня и вчера, не такое уж и притворство. Да, я рассчитывал на зрителей, но я не был неискренен с тобой. Я пригласил тебя в театр, потому что желал провести время с девушкой, которая мне нравится. Чтобы этот поход был не только работой, но и удовольствием.

Кэт не знала, куда деть глаза, особенно когда Гектор произнес слово «нравится», и ему было немного смешно из-за этого. А еще – жаль ее. Жаль, потому что этот комплекс наверняка родом из какой-то неприятной ситуации в прошлом, и мужчины вроде Роджера лишь подбрасывают дров в огонь вместо того, чтобы тушить его.

– Правда? – шепнула она тихо-тихо, как мышка.

– Конечно, правда, – ответил Дайд твердо и замер от удивления, потому что Кэти, приподнявшись на цыпочках, попыталась поцеловать его в щеку – но Гектор оказался для девушки все же слишком высоким, и вместо щеки поцелуй пришелся на губы. Краткий и почти невесомый, но Кэт хватило и этого, чтобы перепугаться и с негромким «ой» попытаться отпрыгнуть в сторону.

Гектор не дал ей этого сделать, опустив одну ладонь на талию, а второй вновь касаясь подбородка.

– Кэти, – сказал Дайд с улыбкой, погладив большим пальцем нежную кожу, – не следует так поступать, если ты не хочешь, чтобы мужчина остался на ночь. Это провокация. – Испуг в глазах усилился, и Гектор поспешил продолжить, стараясь говорить со спокойной ласковостью: – Ничего страшного, просто потом будет неловко объяснять, что тебя неправильно поняли. Будь осторожнее.

– Я… постараюсь, – выдавила из себя Кэт. – Вы… извините…

– Тебе не за что извиняться. – Он покачал головой, отошел и уже поднял руку, чтобы начать строить лифт, когда девушка, зажмурившись, словно перед прыжком в воду, выпалила:

– А все-таки Элен вам понравилась больше! Больше, чем я.

Гектор, застыв поначалу на мгновение, не выдержал и фыркнул, а потом и вовсе рассмеялся. Кэт, услышав это, осторожно открыла глаза.

– Элен мне вообще не понравилась, – признался Дайд, и после этого она открыла еще и рот.

– Да?..

– Да.

– А… почему?

– Давай поговорим об этом завтра, хорошо? Я сам очень устал и хочу спать. Ладно?

Кэт кивнула, и Гектор, еще раз пожелав ей доброй ночи, перенесся в собственную прихожую.

Браслет связи завибрировал через полчаса – Дайд как раз только вышел из душа. Покосился на экран и расплылся в довольной улыбке – с ним пытался связаться Вольф Ассиус, муж принцессы Анны, глава Комитета культуры, науки и образования и, кроме того, один из главных подозреваемых в деле о второй волне заговора.

– Я слушаю.

Проекция Вольфа выглядела обеспокоенной, широкие брови озабоченно хмурились.

– Доброй ночи, Гектор. Надеюсь, я тебя не разбудил?

– Нет, – хмыкнул дознаватель, опускаясь в одно из кресел в гостиной. – Да даже если бы и разбудил – невелика беда. Чем могу помочь?

– Мне принесли на утверждение статьи и заметки в утренние газеты. Ты же знаешь: все, что касается императорской семьи и глав комитетов, мне обязательно показывают. И я бы запретил печать, но… учитывая специфику твоей работы… Я подумал – может, это провокация и тебе нужно, чтобы это напечатали?

– А ты полагаешь, провокация? – Гектор потянулся за портсигаром, лежавшим на столике, и вытащил оттуда толстую сигару.

– От тебя всего можно ожидать. – Ассиус криво усмехнулся. – И я склоняюсь к мысли, что да.

– Это еще почему? – поинтересовался Дайд, прикуривая.

Выпустил в воздух струю серого дыма и довольно облизнул губы – хороший табак, качественный. Еще бы молока налить, но сейчас не до этого.

– Потому что ты меня не предупредил. А мог бы.

– М-да. – Гектор иронично фыркнул. – В моем комитете тебе точно не работать, Вольф. Как раз наоборот – если бы это была провокация, я бы тебя предупредил. Но с чего бы мне это делать, если я просто решил сходить в театр с красивой девушкой?

Ассиус нахмурился сильнее, внимательно глядя на Дайда, словно пытался понять, врет тот или нет.

– Но ты же понимал, какой ажиотаж это вызовет. Ты ведь никогда…

– Все когда-нибудь случается впервые, – перебил собеседника Гектор и вновь затянулся. – Тем более ты наверняка помнишь, кем была моя сестра и что с ней случилось. Так что театрал из меня не очень. Но если собираешься ухаживать за девушкой, еще и не на такие подвиги решишься, верно? – Дайд подмигнул, имея в виду ухаживания самого Вольфа, который, дабы произвести впечатление на принцессу Анну, чего только не предпринимал много лет назад.

– Верно. – Глава Комитета культуры засмеялся, но как-то натянуто. – И все же, Гектор… давай вернемся к статьям. Что мне с ними делать?

– Печатать. Все, кроме имени-фамилии девушки, с которой я был в театре. И никаких магпортретов, разумеется.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Пусть народ отвлечется безобидными сплетнями, а то только и обсуждают, что портальную ловушку возле Императорского музея.

Ассиус поколебался пару мгновений, но все же проговорил:

– В нескольких статьях есть данные, будто ты упоминал, что уходишь в отпуск. Это… оставлять?

– Да, конечно. Тем более это правда.

– Не понимаю, как это связано с расследованием… – пробормотал Вольф и удивленно приоткрыл рот, когда Гектор спокойно сказал:

– Дело закрыто. Все арестованные сознались. Больше мне там нечего делать, коллеги справятся. В отпуске я не был очень давно, так что…

– Сознались? – по слогам повторил Ассиус. – Однако…

– Мы умеем добывать информацию, – вкрадчиво произнес Гектор. – И еще раз повторяю: печатай что хочешь, кроме имени девушки. Пусть хоть помоями меня обольют – ерунда.

– Учту, – кивнул Вольф, и через несколько секунд они попрощались, пожелав друг другу доброй ночи.

Дайд немедленно пошел на кухню за молоком, налил большую чашку и выпил сразу половину, а затем вернулся к сигаре. Когда-то давно у них с Карлой и Урсулой была традиция – перед сном пить молоко. Изначально это придумала Карла, чтобы заставить брата и сестру, как она говорила, «пить полезное», а потом этот ритуал превратился просто в дружеские посиделки и болтовню. Несколько лет после смерти старшей сестры Гектор и Урсула на молоко даже смотреть не могли, но постепенно это ощущение ушло в прошлое.

Интересно, что творится в голове Ассиуса после всего сказанного? Если он ни при чем – это один вариант поведения, если замешан – другой. Во втором случае ему нужна будет информация. И кто может ее добыть? Вновь два варианта. Либо крыса среди сотрудников комитета – а Гектор был уверен, что таковых не имеется, – либо это… одна очень симпатичная актриса.

Что ж, поглядим, как она станет это делать.

Стрелки часов в гостиной показывали час ночи, когда дверь, ведущая в комнату Тайры неслышно скрипнула, открываясь, и внутрь шагнул ее отец. Девушка, несмотря на глубокий сон, сразу беспокойно заворочалась, но Морган, мгновенно подскочив к кровати, коснулся рукой лба дочери, вновь погружая ее в сон, и Тайра тут же расслабилась, задышав глубоко и спокойно.

Мужчина, запустив в воздух тусклый магический светлячок, поставил на тумбочку возле кровати круглую жестяную банку, а затем резким и привычным движением откинул к стене одеяло. Не менее решительно, хоть и аккуратно, Морган снял с Тайры ночную рубашку и потянулся за банкой. Поморщился, отвинтив крышку: он ненавидел запах этой мази, хотя на самом деле в нем не было ничего неприятного, всего лишь смесь определенных трав. Но…

Зачерпнув ладонью немного маслянистого снадобья, Морган положил себе на колени ноги Тайры и начал размазывать мазь, двигаясь от ступней вверх, к бедрам. Через несколько секунд после начала процедуры кожа девушки начала светиться, как Луна в ночном небе, – и это было бы красиво, если бы не было настолько жутко.

Морган не пропустил ни одного участка на коже Тайры, смазывая даже между пальцами на руках и ногах. Всего через несколько минут его дочь светилась вся, целиком, и свечение это потихоньку распространялось на волосы, которые мужчина не трогал, однако они тоже словно заполнялись светом изнутри, и со стороны казалось, будто Тайра горит.

Закончив, Морган вернул на место ночную рубашку и, вздохнув, обнял дочь, усадив на колени, как раньше, когда она была маленькой. Днем Тайра и не подумала бы сидеть так, но сейчас она спала.

Он коснулся губами ее лба – горячего, как кипяток, – и прошептал почти с отчаянием, ощущая, как замирает сердце:

– Ты будешь жить, моя ласточка. Ты обязательно будешь жить.