Текст книги "След паука. Пёс императора"

– Прекрасная, – подтвердил Гектор. – Но…

– Никаких «но», – отрезала сестра, и он усмехнулся. – Давай, порадуй наконец маму с папой. Женишься потом, как заговор раскроешь, раз тебе это так важно. А предложение сделай сейчас. Обещай мне, что сделаешь.

– Шантажистка ты, Сули.

– Я просто хочу, чтобы мой брат был счастлив, а для счастья тебе нужна своя семья. Не только родители и мы с Майком, а потом и будущие племянники, я надеюсь. Тебе нужна верная и надежная жена, дом, детишки. И Кэти подходит тебе идеально. Так что обещай мне.

Гектор улыбнулся и качнул головой.

– Я обещаю, что подумаю, но не более.

– Думай, – благосклонно кивнула Урсула. – Но побыстрее. Родители не молодеют, и ты – тоже. Так что с мыслями не затягивай.

– Постараюсь.

Сразу после того как Урсула вернулась в Риаму, Гектор перенесся в комитет. Ни Кэт, ни Роджера на месте не было, и Дайд, быстро изучив документы по текущим делам, отправился на совещание к императору. Проведя у Арена примерно час, Гектор возвратился в комитет и, заходя в приемную, невольно усмехнулся, наблюдая за слегка бледной Кэт в простом темно-сером платье. Девушка пыталась одновременно разбирать какие-то бумаги и отвечать на вопросы трех молодых дознавателей, столпившихся подле ее стола и почти закрывших обзор.

– Гектор! – воскликнула секретарь, и цвет ее лица начал возвращаться в норму. – Наконец-то!

Еще чуть-чуть, и она явно завопила бы «спасите меня», но Дайд все понял и без этого.

– Так, молодые люди, – он прошел дальше, и «молодые люди» вытянулись по струнке, негромко здороваясь, – нерабочие вопросы следует решать только в нерабочее время. Сейчас оно рабочее, так что быстренько удаляемся, пока я не рассердился.

Дознаватели попались понятливые и покинули приемную через несколько секунд после того, как Гектор закончил фразу.

– Слава Защитнице. – Кэт потерла кончиками пальцев виски, будто у нее разболелась голова, и опустилась на стул. – Я уже не знала, что делать, как их выпроводить. И они все пытались назначить мне встречу. Не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра! Кошмар!

– Может, следует просто выбрать кого-то одного, – заметил Гектор мягко. – Приличные ребята, не побоялись прийти в логово к змею. Неужели никто не приглянулся?

– Нет, – буркнула Кэт, опуская глаза, и Дайд нахмурился – белки были покрасневшими, будто его секретарь недавно плакала.

– Роджер здесь? – осторожно спросил Гектор, не желая пока задавать прямой вопрос.

– Нет, – повторила девушка, знакомым движением приподнимая плечи, словно пыталась втянуть туда голову. Значит, все-таки Роджер напортачил. – Он был здесь с полчаса назад, потом ушел, а эти, наоборот, пришли.

– «Эти», значит. Вот как ты к женихам относишься. – Дайд улыбнулся, обошел стол и сел рядом с Кэт на корточки. С такого ракурса то, что она плакала, оказалось еще очевиднее. И глаза девушка пыталась спрятать, чуть поворачивая голову и стараясь не смотреть на Гектора. – Кэти, детка, ты расстроена, – продолжил он ласково и положил ладонь ей на колено. – Расскажи мне, что случилось.

– Ничего, – ответила она напряженным и дрожащим голосом. – Все в порядке.

– Ты не слишком хорошо врешь. А уж мне – особенно. Дело в Роджере?

Кэт прерывисто вздохнула, набирая воздуха в грудь, открыла рот – и вдруг разрыдалась, уткнувшись лицом в ладони. Негромко, но очень обиженно.

Гектор тут же подхватил ее на руки и встал, держа девушку на весу, что было совсем не сложно. Кэт от неожиданности перестала плакать, отняла ладони от лица и прошептала, оглядываясь и краснея:

– Что вы… Что вы делаете?

– Ношу тебя на руках, – ответил Дайд невозмутимо и направился в свой кабинет. – Носил тебя кто-нибудь на руках раньше?

– Не-э-эт, – протянула она, продолжая краснеть. – А… зачем?

– Хороший вопрос, – хмыкнул Гектор, заходя в кабинет. Закрыл дверь, подошел к дивану, усадил на него Кэт и опустился рядом с ней. – В данном конкретном случае я хотел отвлечь тебя, чтобы ты прекратила плакать. Вроде бы получилось. А теперь рассказывай, что такого сказал Роджер.

Кэт вновь вздохнула и, подняв руку, начала нервно теребить пуговицу на груди.

– Мне не очень хочется повторять…

– Придется, Кэти. Должен же я знать, за что буду его бить. – Она вытаращила глаза, и Гектор засмеялся. – Шучу я, шучу. Хотя все возможно, смотря насколько он накосячил. Итак, я слушаю.

Она закусила губу и затеребила пуговицу сильнее.

– Роджер… сказал… что я не должна позволять вам манипулировать собой… и что я приличная девушка, а не какая-то там, по крайней мере, он раньше так думал… Увидел утренние заметки и… и вот. – Кэти, всхлипнув, дернула за пуговицу и оторвала ее с громким треском, но даже не заметила этого, продолжая вертеть в пальцах. Из глаз ее вновь потекли слезы. – Он сказал, что вы… можете воспользоваться… моей слабостью. И… – Слезы потекли сильнее. – И я не понимаю. Как он может так говорить о вас?!

Гектор не мог осознать, чего сейчас больше в его чувствах. Ему было смешно из-за глупой ревности Роджера, и в то же время он сердился на него за то, что тот наговорил гадостей Кэт вместо разговора с ним самим. Кроме того, Гектор жалел девушку и испытывал к ней огромную нежность, при этом еще и умиляясь, потому что Кэт оскорбилась в первую очередь не за себя, а за него.

– Роджер просто ревнует, – произнес Дайд спокойно и, придвинувшись ближе, погладил Кэти по мокрой щеке. – Перестань плакать. Когда человек ревнует, он может еще и не то наговорить. Роджер прочитал парочку статей в газетах, разозлился и вылил на тебя свою злость. Не обижайся на него слишком уж сильно, но и не прощай легко. – Гектор ободряюще улыбнулся, заметив, что Кэт действительно перестала плакать. – Пусть помучается. – Он еще раз погладил ее по щеке и собирался убрать руку, когда Кэт вдруг закрыла глаза и прошептала:

– Это так задело меня, потому что в чем-то Роджер прав. Не в отношении вас – в отношении меня. – Гектор нахмурился, но спросить, что это все значит, не успел – она продолжила: – Вчера, когда вы сказали: «Не следует так поступать, если ты не хочешь, чтобы мужчина остался на ночь», а потом ушли… Я ходила по квартире и… и поняла… – Голос у Кэт сел, став почти неслышным, и следующие слова она произнесла совсем тихо: – Я хотела, чтобы вы остались. И мне было так неловко… неловко и стыдно… И Роджер сегодня…

– Так, – перебил ее Гектор, переместив ладонь на шею, а второй рукой обхватывая талию, – Кэти, открой-ка глаза.

Она мотнула головой и повторила шепотом:

– Стыдно.

– Здесь нечего стыдиться, – возразил Дайд, испытывая жуткую потребность придушить того, кто вбил в голову этой девушки такую неуверенность в себе. – Это обыкновенное человеческое желание, понимаешь? Обыкновенное. Ничего в нем нет особенного, и причины стыдиться тоже нет. Защитник, у меня семьдесят процентов преступников не стыдятся совершенных преступлений, а тебе стыдно за то, что ты, будучи совершеннолетней свободной женщиной, захотела провести время с совершеннолетним свободным мужчиной. Это законом не карается.

Губы Кэт дрогнули в улыбке, но глаза она так и не открыла.

– Но стыд – он же не только поэтому…

– Посмотри на меня, – перебил ее Дайд, придвигаясь ближе. – Сейчас же, Кэти. – На щеках девушки появилось два красных пятна, но теперь она послушалась. – Я хочу поцеловать тебя. Сейчас. Я должен стыдиться? – Пятна начали увеличиваться, и распахнувшиеся глаза – тоже. – Ответь мне. Я должен этого стыдиться или нет?

Гектор услышал, как упала на пол оторванная пуговица, а затем почувствовал ладони Кэт на своей груди.

– Нет.

На этот раз он целовал ее гораздо дольше и глубже, чем в театре, а она гораздо смелее гладила его по спине и волосам, тихонько то ли всхлипывая, то ли постанывая, и сердце ее колотилось еще быстрее, еще взволнованнее.

Отстранившись, Гектор с улыбкой взглянул в абсолютно малиновое от смущения лицо девушки, и подумал, что Урсула права и ждать не стоит. И дело не в том, что Кэт могут увести, это как раз не проблема. Просто с ней нельзя делать то, что сейчас делал Гектор, не рассчитывая потом жениться.

– Я опять как вата, – прошептала девушка и тоже улыбнулась. – Это я так работать не смогу.

– Сможешь. Но прежде чем мы с тобой вернемся на рабочие места, я хочу задать тебе вопрос, Кэти. Когда я закончу расследовать дело о заговоре против императора, ты выйдешь за меня?

Глаза у Кэт полезли на лоб, и дышать она перестала вовсе. И не отвечала ничего секунд пятнадцать, глядя на Гектора так, словно увидела спустившегося с неба Защитника.

– Мне повторить? – поинтересовался он иронично и, чтобы привести девушку в чувство, опустил ладонь с ее талии на бедро. – А то ты, кажется, не расслышала.

– Рас… Я…

– Можешь ответить не сегодня и даже не завтра. Думай хоть до окончания расследования. Я просто решил озвучить вопрос.

Кэт кашлянула, опустила на мгновение глаза, а потом, подняв их вновь, тихо поинтересовалась:

– Вы правда этого хотите?

– Правда.

– Но…

– Кэти, детка, – Гектор засмеялся и покачал головой, – не надо никаких «но». Либо «да», либо «нет». И не обязательно сегодня, можно…

– Да, – перебила она его. – Если вы правда этого хотите – да. Тут и думать не о чем.

– Не о чем? – Дайд шутливо поднял брови. – А как же Роджер?

Кэт насупилась, сразу став похожей на маленькую девочку, и у Гектора защемило в сердце. Защитник, ну какое ей замужество, тем более – главный дознаватель Альганны… На что он ее обрекает?

– А Роджер пусть идет к демонам. Я на него обиделась, – буркнула Кэт.

– Я понимаю. И вот еще что, Кэти. Никому ничего не говори до окончания расследования. Я скажу своим родным, но больше…

– Разумеется. – Она важно кивнула. – Ни одной живой душе не скажу. Честное слово.

– Очень хорошо. – Гектор поцеловал свою новоиспеченную невесту в щеку и отпустил ее, отсев на прежнее место. – Давай теперь к делу. Я вчера просил подготовить мне документы на мужское имя. Сделала?

– Да, конечно, – ответила Кэт, почему-то вновь смутившись. – Сейчас принесу.

Через полминуты Дайд понял, отчего девушка так смущалась – на удостоверении личности и корочке Дознавательского комитета значилось имя Джона Эйса.

– Джон Эйс? – спросил Гектор изумленно, поднимая голову и изучая розовое лицо секретаря. – Кэти?!

– Ну, вы сказали – любое имя. Так моего отца звали, и я подумала…

– Ах вот оно что. – Дайд фыркнул. – Что ж, принимается. Только обещай мне одну вещь.

– Какую?

– Обещай, что никогда и ни при каких обстоятельствах ты не будешь называть меня папочкой.

Пару секунд Кэт молчала, удивленно хлопая ресницами, а потом громко рассмеялась, закрыв рот ладонью, и глаза ее радостно светились.

Следующие несколько часов Гектор разговаривал с сотрудниками первого отдела по поводу происходящего в Императорском театре, изучал отчеты третьего отдела и слушал доклад по арестованным подозреваемым, в том числе по Арвену Асириусу. Тот, как оказалось, полдня терпел и не просил помочь ему зажечь оставленную Дайдом сигару, но потом все же не выдержал. И это было отлично. Значит, подозреваемый впервые проявил слабость, пошла первая трещина, и в дальнейшем она будет только расширяться. Впрочем, Гектор не сомневался, что с Арвеном он и его коллеги еще хлебнут проблем.

Примерно через три часа явился Роджер. Хмурый и мрачный, совсем непохожий на себя обычного, он прошел в кабинет Гектора, отчитался по текущим делам, не глядя на начальство, и уже хотел удалиться, когда Дайд спокойно приказал:

– Погоди, Роджер. Еще два слова. – Финли напрягся и все-таки кинул на Гектора настороженный взгляд. – Насчет нашего секретаря. Впредь, пожалуйста, я прошу тебя держать язык за зубами и обращаться к Кэт только по рабочим вопросам. Если ты желаешь обсудить ее или мое поведение – милости прошу в этот кабинет, я дам тебе возможность высказаться. Но если я еще раз увижу ее расстроенной по твоей вине – приму меры. Все понятно?

Роджер, явно сжавший зубы во время этой отповеди, кивнул.

– Тогда можешь идти.

Он встал, несколько мгновений медлил, не отходя от стола Гектора, а потом выпалил с отчаяннем человека, который ждет, что ему вот-вот дадут в морду:

– Зачем тебе Кэти, Гектор?

Дайд, все это время с интересом изучавший физиономию своего заместителя, поднял брови.

– Если тебе нужно было попасть в театр и пустить определенный слух, для этого отлично подошла бы сотрудница первого отдела. А ты повел туда Кэт, и теперь все газеты смакуют, как главный дознаватель развлекался в театре с неизвестной девушкой.

Гектор чуть не засмеялся. Развлекался в театре с неизвестной девушкой – звучало это так, будто он не всего лишь ухаживал и поцеловал один раз, а по меньшей мере задрал ей юбку.

– И я не понимаю. Ты бы не стал использовать Кэт просто для того, чтобы запустить сплетни. Но в чем тогда дело? Ты же… – Финли сжал кулаки. – Гектор, я прекрасно знаю, где и с кем ты проводишь время.

– Прекрасно знаешь? – хмыкнул Дайд, доставая из нагрудного кармана портсигар. – Серьезно?

– Ну хорошо, это слухи, но я им верю. Верю, что ты посещаешь заведение в переулке Магнолий.

– Верь. – Гектор пожал плечами, раскуривая одну из сигар и не отрывая взгляда от постепенно багровеющего лица Роджера. – И при чем тут Кэти?

– А при том, что она не шлюха! – чуть не заорал Финли, но в последний момент понизил голос: – Ее нельзя просто поиметь и оставить!

Гектор вновь чуть не засмеялся, удивляясь тому, что Роджер от ревности совсем с ума сошел. Не зря говорят, что от любви даже самые умные голову теряют. Вот что Финли ему сейчас тут нагородил? Ну бред же полнейший!

– Тебе не кажется, что это не твое дело, Роджер? Я взрослый человек, да и Кэт совершеннолетняя. Мы с ней можем заниматься чем угодно, когда угодно, где угодно и в какой угодно позе, и тебя это абсолютно не касается. Или я не прав?

После этих слов парень стал окончательно напоминать вареную свеклу, и Дайд его даже немного пожалел. Сам Гектор давно не испытывал ревности, ему казалось, он уже и забыл, что это такое. Помнил только, что соображать в процессе сложно, и Роджер ему это только что продемонстрировал наглядно.

– Иди работай, – продолжил Дайд, не дождавшись ни «да», ни «нет». – И к Кэт с этими глупостями не приставай. Если бы я не ценил тебя, то сегодня же уволил бы. Ты сейчас показал мне абсолютное неумение анализировать ситуацию, опираясь на логику, факты и психологию людей, которых ты, Роджер, знаешь.

– Я… – начал Финли, но Гектор его перебил:

– Замолчи. Подумай обо всем, когда остынешь, а пока просто возвращайся к работе. И чтобы завтра же представил мне список подозреваемых по делу об убийствах в центральном парке Грааги.

– Но…

– Завтра, я сказал. Утром. Все, свободен.

Роджер, попыхтев несколько мгновений, все же вышел, и Дайд, как только захлопнулась дверь, откинулся на спинку стула и устало потер ладонью лоб.

Ох уж эти влюбленные! Сколько же от них проблем.

Риан тяжело молчал весь день, а вечером, сразу после ужина, куда-то ушел, и Тайра даже забеспокоилась. Мало ли что он надумает предпринять после известия о смерти матери? Она ведь знает его всего несколько дней и не способна предугадать, как он себя поведет. Может, на ближайшем дереве решит повеситься или пойдет в деревню самогон пить.

– Думаю, Риану просто надо побыть одному, – отмахнулся Морган, когда Тайра высказала свои соображения. – Но, если ты переживаешь, попробуй его найти и убедиться, что все в порядке.

– Да, я лучше так и сделаю.

Она вышла на крыльцо, подозвала Джека и, погладив собаку по лобастой голове, попросила:

– Джек, где Риан? Ищи!

Несколько секунд пес явно раздумывал, о ком или о чем говорит Тайра, и девушка на всякий случай повторила:

– Риан. Мы сегодня ходили с ним на родник. Ищи Риана!

Джек всегда был понятливым, понял он все и сейчас. Развернулся и, рыкнув, посеменил вперед, по направлению не к поселку, а к лесу. Тайра не знала, радоваться этому или огорчаться. С одной стороны, в лесу самогон не водится, а с другой… Если бы Риан пошел в Тиль, это было бы понятнее, но он предпочел лес, который не успел изучить, и Тайре это не нравилось.

Она шагала за Джеком – пес не торопился, держался у ноги, и девушка привычно ощупывала тростью землю, чтобы не споткнуться, определяя направление. Она сразу поняла, что Джек ведет ее по одной из тропинок, в конце которой через час должно быть чистое озеро. Но Риан знать об этом, конечно, не мог – скорее всего, путь он выбрал произвольно.

Минут через десять Тайра услышала впереди тихий шорох травы от человеческих шагов и крикнула:

– Риан!

Он остановился, и она на всякий случай прокричала:

– Стой, пожалуйста! Это я, Тайра!

– Я стою, – крикнул он в ответ.

Голос звучал спокойно, и она приободрилась.

Еще через минуту Тайра наконец достигла цели и, остановившись в нескольких метрах от Риана, поинтересовалась:

– Куда ты идешь?

– Я просто решил прогуляться. – В голосе было удивление. – Я же говорил, что умею ориентироваться в лесу.

– Ты такого не говорил. Ты говорил, что ходил в походы, это не одно и то же.

– Значит, теперь говорю. Я не заблудился бы. А ты… – В голосе появилось воодушевление. – Ты волновалась?

Вот и как она должна отвечать? «Нет» – глупо, «да» – обрадуется еще. И то, в чем для Тайры нет ничего особенного, будет считать чуть ли не признаком зарождающейся влюбленности.

– После того, что я сказала тебе утром, я не могла не волноваться. Я же совсем не знаю тебя. Может, ты повеситься решил.

– Что?.. – Риан, кажется, изумился. – Нет-нет, вешаться я не собираюсь. Я просто гулял. А еще… я сделал кое-что. Хотел завтра подарить, но раз уж ты пришла… Возьми, пожалуйста. Это тебе.

Тайра ощутила краткое прикосновение к ладони, а в следующий миг в ее пальцах оказалось что-то длинное, деревянное, похожее на дудочку.

– Что это? – спросила она, и Риан подтвердил ее догадку:

– Дудочка. Я не знаю, умеешь ли ты играть, поэтому… В общем, я ее зачаровал на десять простейших веселых мелодий. Они повторяются в произвольном порядке. Можно играть и как на обычной дудочке, но я не знал, умеешь ли ты, – повторил он с какой-то странной неловкостью, словно извинялся.

– Умею, – кивнула Тайра. Она растерялась из-за этого подарка и теперь не знала, что ей делать. – На дудочке и на гитаре, папа научил.

– Хорошо, – ответил Риан и замолчал. Он все молчал и молчал, и, чтобы прервать это молчание, ставшее невыносимым, Тайра поднесла дудочку к губам и дунула.

Первой заиграла веселая детская песенка «Одуванчики», особенно популярная здесь, на севере – под нее дети весной и летом играли и водили хороводы, некоторые даже умели ее насвистывать без всяких дудочек.

Через минуту, когда мелодия закончилась и Тайра опустила руку, Риан негромко сказал:

– Такая дудочка была моим первым артефактом. Когда я немного подрос, мы ее сделали… вместе с мамой. Я вспомнил об этом сейчас и решил сделать, а потом подарить тебе.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Тайра и добавила, чтобы его отвлечь: – А я не знала своей мамы, она умерла при родах. У нас есть только магпортреты, которые я видела, пока не ослепла, но уже не могу вспомнить, что на них изображено. Папа говорит, я на нее похожа.

– Хочешь… – Риан говорил медленно, словно не был уверен в том, что предлагает. – Хочешь, я посмотрю на эти магпортреты и расскажу тебе, какой была твоя мама? Как сегодня утром, когда мы наблюдали рассвет.

Тайра улыбнулась, понимая: это такая неловкая попытка хоть как-то сблизиться с ней. И несмотря на то, что отец много раз описывал внешность мамы, она ответила:

– Хочу.

Судя по вздоху, Риан обрадовался. И отец тоже будет рад. В конце концов, в чем-то он прав и Тайре не обязательно быть такой упрямицей. Пусть Риан ухаживает, если ему нравится, главное, чтобы не настаивал.

И на танцы она давно хотела сходить.

Глава шестая

Иногда Тайре казалось, что спать она любит гораздо сильнее, чем бодрствовать. Точнее, не спать, а видеть сны. Ключевым словом здесь было «видеть», ведь во сне Тайра действительно видела, и окружающий ее мир был ярким, как в детстве. Таким она его помнила.

Ее пес тоже был здесь, как и всегда. Лежал рядом, уткнувшись мокрым носом в руку, и посапывал. Тайра привстала и огляделась – они находились на широкой поляне, усыпанной ярко-желтыми одуванчиками, а вокруг шумел и волновался лес. Молодой, зеленый и живой – наверное, такой же лес окружал ее и наяву.

Тайра села прямее, погладила пса по голове. Он посмотрел на нее светло-голубыми, почти прозрачными глазами, и она вдруг сказала, сама не понимая, зачем это делает:

– Интересно, что будет, если я выйду замуж?

Несколько секунд пес смотрел на нее, будто пытаясь понять сказанное, а потом оскалился и зарычал, и в этом рычании Тайре послышалось ревнивое «не смей!».

Она засмеялась и качнула головой, глядя на пса с лукавством.

– Что ты рычишь? Есть тут один кандидат, отец меня за него сватает. Говорит, что хороший парень и маг сильный. И я вот думаю…

Договорить Тайра не успела, внезапно оказавшись прижатой к земле тяжелым телом своего пса, который продолжал рычать ей в лицо и скалить зубы. Она фыркнула и поцеловала грозную морду.

– Отец утверждает, что ты выдумка, – произнесла Тайра тихо и серьезно. – Плод моего воображения. Но я не верю. Я думаю, ты настоящий. И ты – человек. – Пес замер, и она обняла его, продолжая осторожно целовать. – Ты ведь понимаешь, что я говорю, да?

Он лизнул ее в щеку, а затем… кивнул. Совершенно по-человечески кивнул, и от этого кивка у Тайры закружилась голова. На одно краткое мгновение девушке показалось, что на ней лежит не пес, а мужчина, но это наваждение быстро развеялось.

– Тогда стань человеком, – прошептала она с отчаянием. – Стань им хотя бы во сне!

Пес молчал, и Тайра отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. Кажется, он был озадачен – хмурил брови, щурился, как человек, который пытается решить сложную задачу.

«Наверное, он не помнит, кем является наяву, поэтому не может стать собой во сне, – подумала Тайра, вздохнув. – Да, это логично. Но что я могу сделать, чтобы… он вспомнил себя человеком?.. Мужчиной?»

Тайра застыла, повторяя про себя еще раз это слово. Мужчиной. А что, если попытаться воздействовать на него, как на мужчину?

И Тайра, приняв решение, потянулась к вороту платья.

Одна пуговица, другая, третья. Сначала он просто смотрел, но, когда девушка расстегнула четвертую и потянула ткань в сторону, почти по-человечески протянул:

– Мм! – И ткнулся носом в ладонь Тайры.

– Хочешь еще? – шепнула девушка, погладив кружево белья. – Снять это?

– Мм! – подтвердил пес нетерпеливо, и Тайра, внезапно смутившись до жара в щеках, дернула кружево вниз. Ткань послушно сползла, обнажив одну грудь, и теплый воздух коснулся нежно-розовой кожи маленького соска.

В следующее мгновение пес, замотав головой, застонал и исчез, и Тайра осталась одна, не понимая, что все это значило, и не ведая, что в эту самую минуту проснувшийся посреди ночи главный дознаватель Альганны, прижав ладонь ко лбу, пытается не выпустить из собственной памяти стремительно ускользающий сон. Но сон уходил, забывался, растворяясь в окружающей тьме, как и раньше, в течение целых пятнадцати лет до этого.

Гектор терпеть не мог это состояние: когда просыпаешься и хочешь вспомнить, что же тебе снилось, а вспомнить не способен. Он помнил только, что во сне злился, а потом волновался, чего-то желая то ли увидеть, то ли потрогать, но на этом – все. Пустота. Это раздражало, и Гектор даже выкурил на нервной почве две сигары подряд, ломая голову над загадкой сна, но не помогло. И молоко не помогло, и холодный душ – память продолжала упрямо молчать, не подбрасывая ни одной картинки.

«Может, поинтересоваться у Ив, что все это значит? – подумал Дайд, хмуро поглядев на браслет связи. До будильника оставалось полчаса, и ложиться обратно спать не было никакого смысла. – Не первый раз ведь такое, что сон не могу вспомнить».

Поколебавшись, Гектор решил, что этот вопрос все же не стоит беспокойства шаманки. Он и так в последнее время постоянно наведывался с консультациями, за которые Ив отказывалась брать деньги, и тревожить ее лишний раз не хотелось. Да и с чего он вообще решил, что там, во сне, было нечто важное? Наверняка ерунда какая-нибудь. И вместо того, чтобы думать о каких-то снах, лучше подумать о реальной жизни.

Решив так, Гектор отправился на кухню завтракать, и по пути его взгляд невольно упал на комод, где стоял магпортрет Карлы. Улыбающаяся сестра тискала щенка белого риамского дога, которого ей подарили за месяц до гибели, поэтому воспитать его должным образом она не успела. Дрессировкой занимались они с Урсулой, и в итоге из Мальта – так звали щенка – получился прекрасный пес, который однажды спас Гектору жизнь.

Дайд на минуту застыл перед портретом, глядя даже не на Карлу, а на Мальта. Кольнуло сердце, и это не было привычным сожалением от потери верного друга – нет, это было что-то совсем другое. Но что, Гектор так и не смог определить, и, вновь разозлившись на свое глупое беспамятство, пошел на кухню, оставляя позади магпортрет с вечно улыбающейся Карлой – девушкой, которая никогда не постареет.

Карла Дайд

В комитет Гектор перенесся около семи утра и, поднявшись к себе, вдруг вспомнил, что у Роджера сегодня должен быть выходной, но из-за вчерашнего задания отчитаться по подозреваемым Финли наверняка придет на работу. Интересно, успел ли он за сутки успокоиться и понять, что Дайд никогда не смог бы использовать Кэт, а сама Кэт, несмотря на мягкость характера, не позволила бы себе легкомысленной внебрачной связи, или у Роджера до сих пор мозги набекрень? Гектору хотелось верить, что Финли сегодня будет вести себя лучше, иначе окажется, что он серьезно ошибся в сообразительности своего заместителя. Даже с учетом влюбленности, действующей на эту самую сообразительность, – все равно ошибся.

К удивлению Дайда, когда он вошел в приемную, Кэт уже была там. Обрабатывала шкафы антипылевым заклинанием и, услышав шаги, резко развернулась, чуть не свалившись с табуретки.

– Ай! – раздался испуганный вскрик, а следом – вздох облегчения, как только Гектор поймал девушку и прижал к себе, не давая упасть. – Ох…

– Что же ты так нервничаешь, Кэти? – засмеялся дознаватель, глядя в смущенные серые глаза. Из-за табуретки они были на уровне его собственных и явно не знали, куда себя деть. – Я ведь захожу сюда каждое утро и до сих пор тебя не съел.

– Я от неожиданности, – пробормотала девушка, улыбнувшись, и чуть наклонила голову. Да, она, очевидно, смущалась близости лиц, и это было очень мило и забавно.

– Что ты тут делаешь так рано? – поинтересовался Дайд, не спеша отпускать Кэт. – Всего-то десять минут восьмого.

– Мне не спалось, – ответила она тихо и все-таки начала розоветь. – После вчерашнего я совсем не могла уснуть, лежала и думала…

– О чем же? – Гектор поднял руку и коснулся нежной щеки. – Говори, не бойся. Ты можешь забрать назад свое согласие в любой момент, я не обижусь на тебя.

– Ну что вы, – возмутилась Кэт, нахмурив светлые брови, – я думала вовсе не об этом. А о том, смогу ли… сделать вас счастливым.

Дайд улыбнулся и все-таки снял девушку с табуретки. Но на пол не опустил, продолжая держать на весу так, чтобы ее глаза были напротив его и ей было сложно отвести взгляд.

– Ты сможешь сделать счастливым кого угодно, Кэти, – сказал он серьезно. – Меня – в том числе. Ты прекрасная, умная и верная, о такой жене все мужчины мечтают. Не сомневайся в себе. – Гектор быстро поцеловал Кэт в губы, а затем осторожно опустил на пол. И с изумлением услышал тихий вопрос:

– А можно еще?

– Еще? – переспросил Дайд, думая, что мог ослышаться или неправильно понять. – Что именно?

Нет, судя по пламенеющим щекам, он все правильно понял. Вот только высказать свое пожелание в более откровенной форме Кэт явно не могла, стеснялась. Ну ничего, успеет научиться.

Гектор наклонился, чтобы поцеловать девушку, и улыбнулся, ощутив, как Кэт обняла его обеими руками за шею. Он тоже обнял ее, стараясь не опускать ладони ниже положенного, – а хотелось, честно говоря, попробовать и посмотреть, как отреагирует, – и целовал с полминуты, пока не почувствовал, что Кэти начала неосознанно прижиматься сильнее. Это все же было ни к чему, тем более – на работе.

– Хорошего понемногу, детка, – усмехнулся он, отстраняясь, и ласково погладил Кэт по щеке. – Принеси-ка мне чаю. И отчеты. И напомни Кристофу из первого отдела о его задании по сбору информации.

– Вот вы всегда так. – Она вздохнула и покачала головой. – Семь утра, а вы про отчеты и сбор информации.

– Пятнадцать минут восьмого, – уточнил Гектор, и она фыркнула.

– Да хоть бы и двадцать! Кстати, Кристоф все сделал, документы уже у меня.

– Прекрасно. Обязательно захвати.

Чуть позже Гектор, отпустив Кэт, выпил сразу полкружки чая и погрузился в принесенные документы.

Сотрудник первого отдела Кристоф Дан был одним из лучших информаторов, и обычно именно ему Дайд заказывал получение особенно сложных или важных сведений. В случае с шаманами Морганом Ридом и Заком Иниго информация была важной, но достать ее особого труда не составило. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.

Итак, Иниго. Гектор начал изучать его досье первым, хотя на самом деле подозреваемым номер один был вовсе не он. Но «сладенькое» – напоследок.

Зак Иниго родился и вырос в Милоре – городе в нескольких километрах от поселка, где он жил сейчас, – в семье торговцев мясом. В детстве у мальчика обнаружился слабый магический дар, и родители записали его в профильную школу. Окончив ее, Иниго поступил в местное медицинское училище – для института у него не хватало уровня дара, – но бросил его на четвертом курсе. Судя по воспоминаниям некоторых преподавателей, исключительно из-за лени и жадности. Вместо того чтобы учиться, мальчишка стремился зарабатывать деньги, причем незаконным путем, занимаясь врачеванием, для которого у него не было ни диплома, ни лицензии. В итоге был пойман и оштрафован, после чего сбежал из города, бросив мать с отцом, и отправился путешествовать по стране. Путешествовал он так лет десять, занимаясь то одним, то другим, и нигде не останавливаясь дольше чем на год-два. В итоге двадцать лет назад вернулся в Милору, некоторое время жил с родителями, бездельничая, а после их смерти продал квартиру, чтобы заплатить долги за нее перед хозяйственным комитетом, и переехал в Тиль. Там обзавелся женой и сыном, а затем занял ставку местного лекаря, что вообще-то было нарушением закона, ведь диплома и лицензии у него до сих пор не имелось.

Да, биография так себе. Ни ума, ни таланта, и вряд ли этот человек мог научить шаманству принца Аарона. Хотя шаманом Иниго действительно был, это подтверждали его знакомые, в том числе преподаватели училища, но, судя по их отзывам, он не блистал.