Текст книги "Вторая жена. Цветок для варвара"

Как-то молча, едва глядя друг на друга, мы опустились на подушки напротив. Шаккар казался мне задумчивым, и его взгляд, что то и дело касался моего лица, приятно согревал и одновременно веял легким холодком.

Что-то происходило между нами. Что-то непонятное, но это стоило принять и жить дальше.

Принц разлил вино, привычно протянул мне чашу и проследил темным взглядом за тем, как я делаю первый глоток, как ощущаю сладость вишни на языке.

– Моя принцесса, – начал мужчина, и я впилась в его лицо немигающим взором. – Завтра тебе придется оставить свои земли и ту жизнь, что была до свадьбы, до нашей жизни! – Он держал свою чашу в руке, но не пил, лишь сжимал крепко. – Теперь ты – одна из нас! Завтра ты докажешь, что достойна считаться сильной и выносливой!

Я кивнула, понимая истину. Паланкин на рассвете возвращается назад. Я пересаживаюсь на лошадь и теперь еду только так до самого дворца мужа и повелителя. Как одна из женщин его народа. Теперь я тоже принадлежу им!

– Я готова, мой муж, – ответила тихо.

Шаккар одним махом опустошил чашу и поставил ее на столик.

– Я всегда буду заботиться о тебе, моя Майрам! – сказал он.

Я тоже сделала глоток. Слишком большой, и закашлялась, вызвав улыбку мужчины.

– Не торопись, – шепнул он.

Мы ели молча. Еда простая, такая, какую только и можно приготовить в походе. Но мясо, жаренное на углях, от этого не становилось менее вкусным. Вкушая еду, я отчего-то так некстати стала задумываться о том, как варвары добывают свежее мясо, и, как оказалось, поняла. Каждый день кто-то из воинов Шаккара отделялся от обоза и нагонял нас уже ближе к закату с дичью, привязанной к луке седла или переброшенной перед ним. Именно благодаря такой предприимчивости мы не тратили время и медленно, но верно приближались к своей цели.

– О чем задумалась моя жена? – Голос принца оторвал меня от размышлений. Я поделилась мыслями и вызвала его улыбку.

– Ты проницательна и внимательна, – похвалил меня Шаккар и улыбнулся широко и искренне. Я улыбнулась в ответ, зардевшись то ли от похвалы, то ли от вина, что растекалось по венам огнем, будоража мысли и воображение.

Теперь я думала совсем о других вещах. Ждала, когда мой принц, покончив с ужином, приступит к десерту… И этим десертом была я.

Темнота дышала свежестью. Ветер развевал волосы цвета огня, шевелил травы, поднимавшиеся высоко вверх над телами, переплетенными в объятиях страсти.

Оседлав своего любовника, Воительница двигалась. Жестко и решительно, словно завоевывала, словно порабощала. Ни капли нежности. Ни мгновения ласки. Только одна безудержная, звериная страсть.

Где-то далеко, очень далеко, пламенели костры лагеря. Шатры погрузились в сон, и только дозорные, что присматривали за тем, чтобы не уснуло и пламя, сидели у огня, переговариваясь время от времени в глубокой ночи.

Когда Сарнай перекатилась с Аббаса, довольная, улыбающаяся, запрокинув лицо к небу, он приподнялся на локтях и посмотрел в ее глаза, спрятанные тьмой. Он почти не видел ее лица, эта ночь была на удивление темна, ни звезд, ни лика луны, любопытно взирающей на мир, но Аббасу хотелось бы знать, о чем сейчас думает эта женщина.

– Давно мы не были с тобой, – проговорила Сарнай.

Ее тело покрылось потом, но она была довольна и улыбалась.

– Давно, – как-то отрешенно ответил мужчина.

– Шаккар вчера не пришел ко мне в шатер, – пожаловалась она. – Все время проводит со своей молодой женой. – В ее голосе не было горечи, и это совсем не удивило Аббаса.

– Зачем ты подсунула девчонке Наиму? – поинтересовался он вдруг, и Сарнай даже перестала дышать.

– Что? – проговорила она тихо, а затем более зло добавила: – Не лезь не в свое дело, менсувар моего мужа!

Аббас рассмеялся.

– Не угрожай мне, женщина! – ответил беззлобно.

– Я не стану трогать эту глупышку, пока она не принесет Шаккару то, что он так хочет от нее! – Сарнай села на траве. Длинные волосы упали на ее грудь, скрыв наготу женщины огненным пологом не хуже ночной темноты. Но Аббас не смотрел на ее тело, отвернувшись.

– Мне кажется или ты проникся к этой дурочке интересом? – спросила воительница. Аббас промолчал. Сарнай сделала из его молчания свои выводы и продолжила: – Не привыкай к повелительнице Майрам! Вторая жена недолго будет с нами! – и улыбнулась.

Аббас почувствовал ее улыбку, а посмотрев на женщину, смог увидеть только размазанное пятно ее губ.

– Мне кажется, ты превышаешь свои возможности! – сказал он.

Сарнай нахмурилась, но Аббас не увидел этого, а почувствовал недовольство, проявившееся в дальнейшей фразе.

– Ты забыл, с кем разговариваешь! – сказала она.

– Мне кажется, ты сама начала забывать, кто ты! – сухо заметил ей Аббас. – Шаккар возвысил тебя, но он же может и свергнуть с пьедестала твоей гордыни.

Сарнай вскочила на ноги, зашипев не хуже самой разъяренной кошки, которой наступили на хвост.

– А что скажет Шаккар, если узнает, что ты спишь с его повелительницей? – ровным голосом сказала она.

– Скажи ему и сделай себе еще хуже! – Аббас не сдержался и улыбнулся, радуясь и сожалея одновременно, что первая жена его брата не видит этой улыбки. – В таком случае наши головы полетят вместе!

Сарнай повела плечами и шагнула в траву, сминая ее босыми ногами. Подхватила свою одежду, натянула поспешно, поправив рыжие волосы. Повернулась назад и посмотрела на Аббаса. Его загорелое тело сливалось с темнотой.

– Я пойду первая, – привычно проговорила женщина как ни в чем не бывало. Будто они не спорили мгновение назад, мягко угрожая друг другу.

– Иди! – напутствовал ее мужчина и откинулся на траву, подняв лицо к небу, затянутому дымкой облаков.

Сарнай двинулась вперед, раздвигая травы своим телом. Уверенная в себе, с гордо поднятой головой, покачивая бедрами. Жесткая, решительная. Она всегда считала себя не просто женщиной-воином, она считала, что избрана богами, только еще не совсем догадывалась о цели своего существования.

Сарнай никогда и никого не любила. Любят только слепые или безумные. Страсть, движения тела, проникновение друг в друга – это да, это для нее! Потные тела, переплетенные, словно змеиный клубок, быстрые толчки, горячая кровь, что бежит по венам, будоража мысли и чувства, закаляя, делая сильнее… Вот какой была страсть Сарнай. Она пила мужчин, их силу, через их семя. Она становилась сильнее от их излияний в ее лоно. Она меняла мужчин не только для тела и удовольствия, нет, она брала их семя и понимала, что это дает ей могущество.

Но вот впереди вспыхнул первый костер. Его огонь танцевал на фоне черного неба, отплясывал дикие плавные танцы, трещал сушняком, смеялся, осыпаясь пеплом. Но еще раньше, чем воительница увидела дозорных, она заметила ту, что сидела на корточках, согнув спину и положив руки на сырую землю.

Огонь светил в спину женщины, делал ее фигуру черной и жуткой. Сарнай показалось, что языки пламени пляшут в седых волосах ведьмы, и она совсем не удивилась, когда увидела, что дозорный повернул голову в их сторону, но не увидел ни Наиму, ни повелительницу Сарнай.

– Вставай! – велела воительница, приблизившись к старухе.

Наима медленно подняла руки и распрямилась, бросив взор на свою хозяйку. Пусть она и сказала, что отдает ее второй жене Майрам, это ничего не значило. Наима давно уже поняла, что слова в этом мире просто пустой звук. А вот поступки… это совсем иное!

– Моя повелительница, – поклонилась Сарнай ведьма.

– Где сейчас твоя новая госпожа? – спросила тихо первая жена. – Развлекает нашего мужа?

Наима закивала.

– Повелитель Шаккар в своем шатре уединился с госпожой Майрам, – проговорила она.

– Я не удивлена! – Сарнай опустилась на корточки рядом с Наимой, заглянула в лицо старой женщине. – Думаю, Шаккар не понимает, почему я еще не потребовала его объяснения! – Она рассмеялась. – Он ведь не первую ночь не приходит в мой шатер.

– Хозяйка, вам надо быть осторожнее, – прошептала ведьма. – Мои силы не безграничны. Я не могу отводить глаза всем.

– Можешь, – в голосе Сарнай прозвучали стальные нотки, – и будешь!

– Я устала! – пожаловалась старая женщина.

– Ничего! – снова рассмеялась воительница. – Эта дурочка Майрам слишком мягкая. У нее ты уставать не будешь, но продолжай следить за ней и… – Она сделала паузу. – Скажи мне, вторая жена еще не носит наследника?

Наима опустила глаза.

– Я не знаю, хозяйка, – произнесла она. – У меня еще не было возможности прикоснуться к ней.

– Так найди эту возможность! – Сарнай встала. – Я должна знать!

Наима закивала и тоже поднялась, сгорбившись.

– Ладно, – отмахнулась от нее женщина. – Ступай к Майрам и следи за ней! – И прошла мимо ведьмы, задев ее плечом. Старуха вздохнула и подняла руки, а затем развела их в стороны, отпуская силу. Темнота ночи рассеялась. И хотя тучи по-прежнему затмевали звезды и лик луны, уже не было так темно. Словно ушел туман, рассеялся, гонимый ветром.

У костров оживились дозорные. Им совсем расхотелось спать, и дремота, с которой мужчины боролись еще мгновение назад, отступила, сменившись бодростью.

Сарнай зашла в свой шатер и растянулась на ложе. До рассвета было еще далеко, и она успеет отдохнуть для дальнейшего переезда. Еще несколько дней пути, и они будут дома. Неожиданно для себя первая жена задумалась о том, понравится ли Майрам повелителю Вазиру, и отчего-то пришла к выводу, что да… понравится.

«Разве это важно для меня?» – подумала она и закрыла глаза, засыпая. После бурной любви на траве, после крепких объятий Аббаса ее тело устало расслабилось. Сарнай уснула.

В эту ночь Шаккар был нежен со мной, как никогда прежде. Даже движения его тела в моем лоне были медленными, но от этого не менее сводящими с ума. Сравнивая эту ночь и прошлую, я понимала, что сегодня просто плыву по спокойной реке с почти гладкой, зеркальной поверхностью. Таким бывает иногда и море, в самый тихий штиль.

Прошлый раз нашей любви был сродни бушующему шторму, что обрушивает свои волны на берег. Будто я плыла в лодке по порогам…

Не знаю, что мне нравится больше. Шаккар, каким я его увидела сегодня, или тот мужчина-скала, сильный, настойчивый, решительный, словно ставящий клеймо на моем теле, словно кричащий всему миру – она моя!

– Майрам. – Шаккар прошептал мое имя мне на ухо и ускорил свои движения. Я обхватила его ногами, лежа на спине, и старалась двигаться в такт сильному тяжелому телу. Шаккар удерживал свой вес на локтях, но все равно я ощущала его тяжесть, и это оказалось приятно, это сводило с ума.

Его руки больше не блуждали по моему телу, исследуя и лаская, нет. Он снова превратился в дикого варвара… Тихая река была забыта, и меня сметало его страстью, как маленькую лодку швыряет в волнах посреди штормящего моря.

Изогнувшись назад, мужчина излился в меня и замер на мгновение, а затем осторожно вышел и лег рядом, тяжело дыша. Я не удержалась и привстала, чтобы заглянуть ему в лицо. Света от светильников хватило, и я увидела, что он закрыл глаза и даже улыбается чему-то, понятному только ему одному.

– Мой повелитель! – Сама не знаю, что толкнуло мою руку, и я, подняв ее, положила пальцы на сомкнутые мужские губы, такие твердые, но умеющие быть мучительно нежными.

Шаккар открыл глаза и повернул голову в мою сторону. Наши взгляды встретились, и мое сердце отчего-то зашлось в бешеном ритме. То, что я осознала сейчас, глядя в лицо этого мужчины, меня напугало и обрадовало… Даже не знаю, какое из чувств оказалось сильнее! Понимание того, что я начинаю влюбляться в своего мужа-варвара, или то, что мне показалось, будто я заметила в его глазах нечто большее, чем просто похоть и страсть.

«Не ошибаешься ли ты, Майрам? – спросила себя. – Слишком мало времени прошло, чтобы полюбить!» Хотя что такое любовь? Разве я понимала смысл этого слова раньше? До встречи с Шаккаром я иначе представляла себе это чувство. Теперь я поняла, что это жгучая смесь из вожделения и страсти с горечью ревности. Это желание обладать и быть единственной, не делить своего мужчину и принадлежать только ему одному!

Шаккар притянул меня к себе. Я вдохнула запах его тела, уткнулась носом в грудь и закрыла глаза. Мне хотелось, чтобы он сейчас что-то сказал мне. Что-то приятное, и одновременно с этим я мечтала, чтобы принц просто молчал. Когда любишь, разве нужны слова?

– Спи, мое сокровище, – шепнул мужчина и погладил широкой ладонью мои волосы.

Удивительно, но я действительно уснула раньше, чем поняла, что муж продолжает гладить меня по плечам и волосам и шепчет что-то непонятное, но такое приятное сердцу. Сердце понимало все!

Глава 9

Для Тахиры первым подарком, который сделал муж, оказался масар. Теперь она могла беспрепятственно ходить по всему дворцу, заглядывая во все его самые укромные уголочки. Исключение составляли только покои повелителя Борхана и его жены, госпожи Ширин, но спустя день Тахира побывала у своей свекрови, погостила в ее комнатах и выпила ароматного жасминового чая, слушая новую родственницу и внимая ее рассказам о доблести Акрама. Сразу было видно, что мать гордится своим сыном, и Тахира понимала ее, поскольку тоже мечтала именно так гордиться своими детьми, как это делала повелительница Ширин.

Ширин мало говорила о Майрам, и то отвечая на вопросы невестки. В основном все ее разговоры крутились вокруг принца. Это Тахира тоже могла понять. Дочь – отрезанный ломоть. Она уходит из своего родного дома, она принадлежит после свадьбы роду своего мужа и становится, в понимании даже варваров, чужой. Но все равно Тахира замечала грусть в глазах женщины и ее тоску по Майрам, а потому старалась меньше интересоваться второй женой своего брата.

На третий день своего пребывания во дворце в качестве жены наследника Тахира снова столкнулась с Дилией. Мрачная наложница сидела на подушках в большом общем зале сераля, окруженная рабынями, пытавшимися отвлечь и развлечь красавицу песнями и играми.

Тахира прошлась по балкону, что тянулся по периметру второго этажа, возвышаясь над залом, и просто смотрела на соперницу, в глубине души понимая, что Дилия ей вовсе таковой не является.

Словно почувствовав на себе чужой взгляд, наложница вскинула глаза и обвела стены и балкон долгим взглядом, но заметила только развевающуюся штору, за которой мгновение назад скрылась принцесса.

Акрам приходил через ночь. Его ласки нравились Тахире, да и сам мужчина пришелся по сердцу. Делить его с кем-либо она была не намерена и прекрасно осознавала это, хотя и понимала абсурдность своих мыслей. Они казались самой принцессе крамольными, но иначе она уже не могла.

Вторым подарком, который преподнес своей жене наследник, оказался приятный сюрприз, из которого молодая женщина сделала правильные выводы.

– Вас просят спуститься вниз! – сообщила после завтрака Ирада. Хазнедар появилась неожиданно и попросила впустить ее. Тахира согласилась и услышала те слова, что хотела услышать. Принцесса сразу поняла, кто именно послал за ней Ираду.

– Вас ждет сюрприз от его высочества, – с поклоном сказала старая женщина.

Тахира улыбнулась.

– Я люблю сюрпризы, – сказала она и встала с подушек.

В саду ее действительно ждал подарок. Прекрасный жеребец, черный, словно сама ночь, с длинной гривой, струящейся почти до бабок, такой шелковистой, что принцесса не удержалась и пропустила гриву между пальцев.

Жеребец фыркнул и покосился на девушку.

– Это для тебя. – Акрам появился словно из ниоткуда. Прошел вперед размеренным шагом, при этом заложив руки за спину и улыбаясь. Он видел по глазам жены, что подарок ей пришелся по душе, и был доволен своим выбором. Право же, угодить подобной женщине оказалось делом нелегким. Здесь было мало простых украшений из золота, здесь был необходим иной подход.

– Спасибо! – только и ответила Тахира.

Она повернулась к принцу и в несколько плавных шагов оказалась рядом. Вместо привычного поклона обвила руками его за шею и прижалась губами к мужским губам, заставляя его плоть загореться желанием, а сердце забиться сумасшедшим стуком. Он и думать забыл о том, что хотел сказать дальше жене, и лишь ответил на поцелуй, не обращая внимания на то, что слуги поспешили отойти в стороны и жеребца увели, оставив молодую пару наедине.

Такого Акрам еще никогда не чувствовал. Подобных эмоций не переживал.

Он показался самому себе глупым мальчишкой, впервые познавшим женщину, которого заводит один взгляд прекрасных глаз, одна улыбка и движение тела.

Подхватив жену на руки, Акрам поспешил уединиться с ней в ее покоях, почти сорвавшись на бег и продолжая при этом целовать прекрасную Тахиру, словно обезумевший от страсти юнец.

За отношениями принца и его избранницы следили все.

Ирада вздыхала, понимая, какая участь вскоре ожидает ее внучку. Тахира была не из тех, кто потерпит рядом соперницу, а значит, если хазнедар ничего не предпримет, скоро ее девочку отдадут седому шаху в жены, и она покинет пределы дворца. Больше не сможет приглядывать за внучкой старая Ирада.

«Надо что-то придумать!» – решила она. Нет, вредить принцессе Тахире хазнедар не собиралась, но побороться за место рядом с принцем для своей Дилии была обязана.

Птица появилась на исходе второго дня, после того как люди отца покинули обоз, выдвинувшись ранним утром в обратный путь. Помню, как простилась с Гнуром и проводила взглядом удаляющийся паланкин. Они возвращались в то место, которое раньше было моим домом. Теперь я осталась одна. Совсем одна, без тех привычных людей и вещей, что окружали меня на протяжении всей жизни.

Я села на лошадь и последовала за своим мужем, более не глядя на отряд Борхана, удаляющийся прочь.

Я больше не дочь своего отца. Я больше не одна из своего народа. Теперь я жена Шаккара. Теперь я женщина-варвар, как и все они, только почему-то эта мысль больше не страшила меня. Я приняла свою судьбу окончательно и бесповоротно, следуя вперед, к будущему.

Весь день я провела в седле, лишь изредка пересаживаясь на телегу, когда уже совсем не могла держаться верхом. Статус второй жены предполагал, что я буду ехать во главе обоза, за спиной своего повелителя, рядом с его братом Аббасом, в то время как сам принц и его первая жена возглавляли воинов и вели их за собой. Но я не всегда следовала за ними. Порой придерживалась телег и лишь издалека наблюдала за горделивой осанкой своего повелителя, что время от времени оглядывался на меня, словно желая удостовериться, хорошо ли я держусь в седле, не устала ли. Несколько раз он даже придерживал своего жеребца и ехал подле меня, поглядывая с настороженностью.

– Как ты, Майрам? – спросил меня Шаккар, когда мы снова сели в седла после короткого отдыха.

Я устала. Спину ломило, и мне казалось, я никогда больше не смогу свести ноги вместе, но я не могла позволить себе проявить слабость, тем более когда на меня смотрели его люди – воины то и дело оглядывались на свою новую повелительницу, словно только и ждали, когда я начну жаловаться и причитать. В их глазах я была слабой изнеженной принцессой, не ровней Сарнай. И хотя я понимала, что в какой-то степени так и есть, я не могла так просто сдаться.

– Я горжусь тобой, – чуть наклонившись, шепнул мне муж и улыбнулся.

За дневной переход я всего лишь три раза пересаживалась на телегу отдохнуть, чтобы не задерживать обоз больше положенного. А во время привалов просто сидела, привалившись к тюку и позволяя Наиме массировать мои ноги. В тот же день произошло нечто, показавшееся мне странным. Старая рабыня попросила подержаться за мою руку.

– Зачем? – спросила я, недоумевая.

– Я знахарка! – отозвалась женщина, пристально глядя мне в глаза. – Хочу знать, не переутомились ли вы, моя госпожа. – А сама провела пальцами по моей ладони, покрытой шершавыми буграми от поводьев. Она несколько мгновений словно ласкала мою руку, а затем широко улыбнулась и, отпустив ее, взялась снова за мои многострадальные ступни и икры.

– И что ты почувствовала? – Я не удержалась от вопроса.

Наима покачала головой и только улыбнулась.

– Все хорошо, госпожа! – ответила она, и я успокоилась. А затем появилась эта птица.

Ястреб прилетел со стороны, куда направлялся наш обоз. Молча опустился на подставленную руку в кожаном нарукавнике, заклекотал, требуя внимания. На небе уже зарождался закат, солнце клонилось к западу, бросая последние лучи по волнам степных трав. Я видела только, что человек, принявший птицу, что-то снял с ее лапки, а затем направил своего коня в начало обоза, туда, где ехал Шаккар.

«Что это может быть?» – подумала я, и какая-то тревога сжала сердце. Предчувствие беды, вот что это было.

Я ударила пятками в бока лошади и стала объезжать едущих впереди воинов. Они расступались, давая мне дорогу, и я почти добралась до мужа, когда путь преградил Аббас. Он посмотрел на меня и только покачал головой, давая понять, что мне пока не стоит тревожить принца.

– Что случилось? – спросила я и поехала рядом с молочным братом мужа.

– Вести из дома, – ответил Аббас.

Я посмотрела на Шаккара, который неожиданно вскинул руку, призывая обоз остановиться. Человек с ястребом склонился к уху варвара и стал зачитывать послание, принесенное птицей. Мне сильно захотелось узнать, что за новости подарил нам ястреб – хорошие или плохие? И кто отправил письмо – враг или друг?

Придержала кобылу, дожидаясь вместе со всеми, пока Шаккар выслушает чтеца. Оглянулась назад и увидела, что воины Шаккара в нетерпении переглядываются. Задержка насторожила всех. Даже рабы, что шагали за телегами, недоуменно смотрели друг на друга.

На несколько коротких мгновений затихло все. Только ветер шумел да шумно дышали кони. Люди хранили молчание, а затем принц выпрямился в седле, и мужчина с ястребом отъехал в сторону. Я ждала, что Шаккар повернется к своим людям и расскажет о том, какие новости прилетели из родного дома, но он ничего не сказал. Только поднял вверх руку и резко опустил ее вниз, приказывая обозу и воинам трогать дальше.

Мы с Аббасом переглянулись.

– Почему он молчит? – спросила я.

Менсувар принца покачал головой.

– Значит, новости плохие, – нахмурился мужчина. – Если бы весть была радостной, он непременно уже поделился бы ею со всеми.

Внутри у меня все сжалось. Липкие пальцы страха коснулись сердца, сдавили, пугая. Я хотела было направить своего коня в начало обоза, чтобы спросить у своего мужа и повелителя о содержимом послания, но Аббас схватил мои поводья и удержал меня от подобной затеи.

– Не надо! – сказал он.

– Но… – Я попыталась было воспротивиться, а затем поняла, что он сделал правильно. Варвар не станет при всех рассказывать жене то, что узнал. Видимо, еще не время. Было бы что-то срочное и действительно опасное, об этом уже знали бы все. Шаккар объявил бы это своим громогласным голосом, не спускаясь с седла на землю.

Мы продолжили путь. Я молчала, понимая, что вечером, если мой принц навестит меня перед сном и если он захочет, я узнаю все подробности, но сейчас стоит выждать и проявить кротость, присущую хорошей жене.

До вечера оставалось всего ничего, и я собрала остатки сил, чтобы вытерпеть этот путь до того самого момента, когда спущусь с лошади и упаду на подушки шатра в изнеможении.

Ирада стояла у колонны и смотрела на то, как веселятся наложницы в серале. Девушек было немного. У принца Акрама – только Дилия, а у повелителя Борхана трое красавиц – Дания, Закия и Лазиза – последняя была самой старшей, ее повелитель взял первой, после нескольких лет жизни с женой Ширин. Сам Борхан наложниц посещал редко. Он любил жену, хотя был очень строг в ее отношении. В видении Борхана женщина почти не играла роли в жизни мужчины. Он не считался с ними, полагая наивно, как и большая часть мужчин, что женщина – существо, достойное только греть постель и суетиться на кухне.

«И конечно же, рожать наследников!» – усмехнулась Ирада.

Ширин свою работу выполнила – подарила Борхану прекрасного сына и не менее прекрасную дочь, воспитанную по женскому идеалу повелителя. Иногда, думая о маленькой Майрам, Ирада жалела ее и с трудом представляла, как эта мягкая и наивная девочка сможет удержаться возле мужа-варвара. Ираде посчастливилось увидеть первую жену принца Шаккара во время брачной церемонии, и старая хазнедар сделала свои выводы – воительница Сарнай не та женщина, что станет терпеть подле мужа другую женщину. Какие причины заставили Сарнай дать позволение на этот брак, Ирада не знала, но догадывалась, что это нечто значимое.

Нижний большой зал сераля прекрасно подходил для развлечений. В самом центре его журчал фонтан с чистой прозрачной водой. На полах дорогие пушистые ковры, в которых ноги просто утопали, как в густой траве. Диванчики с подушками, расшитыми яркими нитями и лентами, столики с фруктами и сладкой водой, музыканты-евнухи, игравшие ненавязчивую музыку для услады слуха наложниц, райские птицы в огромных клетках, висевших на стенах… Райская жизнь для тех, кому нравится прожигать ее в безделье. И наложницам нравилось. Ирада знала, что девушки вполне могли проводить время, читая книги, вышивая, раскрашивая ткани, создавая картины – для этого на женской половине существовали специальные комнаты, и рабыни с удовольствием помогли бы наложницам освоить эти науки. Но нет. Девушки предпочитали пить вино и танцевать, дожидаясь прихода своего мужчины.

Ирада невольно вспомнила принцессу Тахиру, которая сейчас в одном из верхних залов постигала премудрости истории своего нового народа. Затем у нее начинался урок языка, а после…

Ирада вздохнула. Принцесса варваров оказалась умна и настойчива в своем стремлении стать достойной сменой повелительнице Ширин, и это не могло не вызывать уважения.

Хазнедар посмотрела на свою внучку, щебетавшую о пустом, невольно сравнила ее с принцессой и поняла, что сравнение не в пользу первой.

– Дилия, подойди ко мне! – воспользовавшись моментом, когда девушки перестали говорить, подозвала внучку Ирада.

Наложница принца Акрама глаза на старую женщину подняла неохотно. Еще более неохотно встала с подушек, лениво приблизилась к хазнедар и замерла, ожидая ее дальнейших слов.

Девушки проводили взглядом Дилию и продолжили говорить и смеяться. Слов и смысла их пустого разговора Ирада не слышала и не желала слышать. Наложницы постоянно болтали только об одном – украшения и наряды, больше ничто их не волновало. Хазнедар смотрела на свою внучку и жалела о том, что Дилия выросла такой же пустой. Но что поделаешь, своя кровь – не вода.

– Принц был у тебя прошлой ночью? – спросила Ирада.

Дилия кивнула.

– Ты делаешь все, как я тебе сказала? – уточнила старая женщина.

– Отвары пью, – кивнула наложница.

Ирада вздохнула. Она давно поняла, что Дилия не удержится на своем месте надолго, и понимала, что единственная возможность сделать так, чтобы внучка осталась во дворце, это ее беременность от принца. Сейчас, когда у принцессы Тахиры наступили женские дни и Акрам по этой причине не мог посещать ее спальню после заката, он снова проявил внимание к наложнице. Ирада ходила к знахарке, и та дала хазнедар хорошее средство, как заставить мужское семя прорасти в лоне женщины.

– Будь ласкова! – снова наставляла внучку Ирада. – Не спорь с принцессой Тахирой, иначе она заставит своего мужа избавиться от тебя…

– Не посмеет! – вырвалось у молодой девушки резкое. – Акраму нравится мое тело!

– Тело – это слишком мало, – зашипела в ответ Ирада. – Он начинает влюбляться в свою жену, и очень скоро принцесса воспользуется этим, чтобы избавиться от всех соперниц. И ты будешь первой, особенно после того, как позволила себе войти без позволения ночью в ее покои и посмела дерзить!

Дилия свела брови недовольно.

– Твой шанс остаться здесь – это принести сына Акраму. Пусть он и не будет наследником, но он станет первенцем, а для мужчин это важно! – Ирада распрямилась. – У тебя мало времени, Дилия! – добавила она.

– Я поняла! – кивнула девушка.

– Не забывай пить отвар! – велела старая женщина.

Дилия отвернулась и направилась обратно к наложницам, чтобы продолжить в беззаботности и веселье проводить напрасно свое время. Ирада проводила ее со вздохом разочарования. В этот миг старой хазнедар показалось, что все ее ухищрения напрасны. Такая пустышка не удержит принца даже ребенком. И почему только девушка не переняла хотя бы толику ее силы и ума? Тогда все стало бы проще, но нет… За нее приходилось думать старой Ираде.

Как я и предполагала, еще один день пути выбил из меня остатки сил, вытянул их и вышвырнул меня на подушки, почти в изнеможении уронил на ложе.

Я помню совсем мало. Только то, что рабыни помогли помыться и переодеться, а затем уложили меня на одеяла и ушли все, кроме старой Наимы, что осталась сидеть у полога, охраняя сон, словно преданный пес.

В голове витали мысли о Шаккаре. Когда засыпала, зарывшись в подушки, память подбрасывала картинки всадника с птицей, спину моего варвара, застывшего в напряжении, усмешку Аббаса, не позволившего мне поехать к мужу, а затем все смешалось в чреду бесконечной степи с сухими травами, поднимающимися к жаркому солнцу.

Я уснула. Просто провалилась в темноту. Ни снов, ни картинок – одна тьма, подаренная усталостью.

Последней мыслью было – придет ли ко мне Шаккар!

Хотя даже если придет, что он увидит? Спящую жену!

А после я уснула, и мне стало все равно…

Шаккар застыл на пороге своего шатра, глядя на Наиму, что на коленях сидела в шаге от полога, сложив морщинистые руки на коленях и выжидающе глядя на вошедшего. Затем она опомнилась и поклонилась, коснувшись лбом ковра, а после поднялась на ноги, чуть пригнувшись, как полагалось делать хорошему и послушному рабу.

– Принцесса Майрам спит, – сказала она тихо.

Шаккар видел это и без ее слов.

Он пришел поговорить с молодой женой, но неожиданно понял, насколько девушка устала. Непривычная для подобных переходов, она утомлялась даже в паланкине, а тут проделать такой путь верхом, не жалуясь, не ноя…

Улыбка тронула губы мужчины, и он посмотрел на старуху ведьму.

– Хорошо служи ей, – велел, обращаясь к Наиме.

Женщина снова поклонилась, а принц вышел из шатра и направился к костру, где его дожидались Сарнай, Аббас и первые махарибы[10]10
  М а х а р и б – воин (араб.).


[Закрыть] войска. С ними он был намерен поделиться тем, что узнал из послания, отправленного отцом.

Весело трещали сухие поленья, но разговор получился нерадостным.

Шаккар сел на топчан, обтянутый воловьей кожей, и обвел взглядом присутствующих. Всего пятеро, не считая самого принца и вождя. Люди, проверенные временем и не одним полем сражения, где не раз прикрывали своего повелителя и закрывали собой. Сарнай была обманчиво спокойна. В глазах молочного брата играли огненные блики, отраженные от всполохов огня.

– Рассказывай, – попросил первый из махарибов по имени Саиб. Он был старше Шаккара и когда-то ходил под началом его отца, но затем сам пришел в войско принца, и Шаккар принял его с радостью, так как Саиб был мудрым человеком и хорошим вождем для воинов.