Текст книги "Новая книга ужасов (сборник)"

Дэнни умылся, быстро надел свежую футболку и джинсы и отправился на поиски столовой. Запах завтрака разносился по всему отелю, и мальчик надеялся, что нос поможет ему найти путь к еде. Однако вскоре он ошибся поворотом и забрел в полуосвещенную комнату с серыми стенами, забитую инвалидными колясками и неудобной по виду бледно-голубой мебелью.

На стене была нарисована простыми выцветшими красками большая картина. Мальчик решил, что она изображает небеса: обнаженные бесполые ангелы куда-то вели сутулых пожилых людей в белых тогах, и все это было вписано в сельский английский пейзаж, призванный изображать обширную перспективу.

В верхней части картины по небу на крошечных золотистых крыльях летели другие ангелы и тянули за собой ленты улыбающихся старых людей. И еще больше обитателей небес возлежали на мягких пушистых облаках под добрым, глупо улыбавшимся солнцем и играли на музыкальных инструментах к явному одобрению и благодарности множества дряхлых смертных, которые реяли вокруг.

Сначала Дэнни показалось, что он один в комнате, но потом он заметил у стен несколько пожилых людей, которые, казалось, спали в креслах и инвалидных колясках. Они кренились то в стороны, то назад или вперед, как марионетки с перерезанными веревочками. Один старик лежал, вытянувшись на столе; его лысую макушку в шоколадно-коричневых пятнышках обрамляло облачко жемчужных завитков непричесанных волос, которые начинались на задней части шеи и торчали над ушами, как кораллы или грибы.

Напуганный обстановкой, Дэнни на несколько секунд застыл.

Никто не двигался и не подавал знака, что заметил его присутствие, но потом слева от мальчика раздался голос:

– Сиделка! Это вы? Вы можете мне помочь? Подушка выскользнула. Я ее упустила.

Повернувшись на звук, Дэнни увидел невероятно тонкую старую леди, сильно наклонившуюся вперед в кресле-каталке. Она опиралась на колено рукой и так вытянулась, словно не подчинялась гравитации. Ее вторая рука безвольно болталась рядом, как веревка от колокола. Чтобы посмотреть на мальчика, женщине пришлось поднять голову. Ее широко открытый рот был черен, как железнодорожный туннель. На носу слегка косо сидели очки в красной оправе, а видневшиеся за стеклами глаза, казалось, были закрыты.

При звуке ее голоса начали шевелиться и некоторые другие старые люди.

– Я голоден, – настойчиво проговорил какой-то мужчина дрожащим голосом.

Кто-то начал кашлять и плеваться, другой застонал, словно внезапно почувствовал боль.

– Миссис Грендж снова обмочилась. Когда уже вы с ней что-нибудь сделаете? – устало и недовольно проговорила еще одна женщина.

Дэнни уставился на пол под ближайшей к этой пожилой леди женщиной и увидел на ковре под креслом темное пятно.

Женщина, которая жаловалась на потерю подушки, повторила просьбу, и теперь ее голос звучал сердито. Дэнни подошел ближе к ней и, видимо, попал в поле зрения, потому что она зло сказала:

– Кто ты? Ты же просто ребенок! Они теперь посылают детей за нами ухаживать?

Дэнни подхватил подушку и сунул ее женщине.

– Это не поможет, если ты меня не поднимешь и не усадишь обратно, – жалобно сказала та. – Ты разве не видишь, что если бы не ремень, я бы упала лицом вниз? Ты не можешь так меня оставить… я едва могу дышать… – ее голос стих, словно она действительно готова была испустить последний вздох.

Дэнни увидел, что ее удерживал в кресле толстый белый ремень, идущий вокруг талии и за спинкой кресла. Женщина была такой тоненькой, что пряжку ремня на ее животе отделяли от кресла считаные дюймы.

Дэнни положил руку ей на грудь – которая под пальцами ощущалась словно птичья клетка – и постарался усадить женщину прямо. Но он был недостаточно высок и, должно быть, сделал что-то не так, потому что женщина пронзительно взвизгнула и закричала:

– Что ты делаешь, мальчик? Что ты делаешь? Отпусти, ради Бога… мне больно.

На этом некоторые другие старики начали выкрикивать оскорбления в его адрес. Мальчик почувствовал, как к глазам подступает влага, а горло сжимается, и понял, что сейчас заплачет.

– В чем дело, Бетти? – спросил мужской голос прямо из-за спины Дэнни. – Ты поднимаешь переполох. Молодой джентльмен просто пытался помочь.

– Где ты был, Келвин? – спросила тощая женщина. – Где наш завтрак? Ты сильно опоздал.

– Не опоздал, – возразил мужчина. – Я точно вовремя.

– Лжец проклятый, – сказала женщина сварливым голосом. – О чем вы думаете, посылая присматривать за нами маленьких детей?

– Он не из служащих, Бетти, он – гость, – объяснил мужчина, легко поднял женщину в сидячее положение и устроил руки так, чтобы ей было удобно сидеть.

– Тогда почему он здесь? Это не место для детей.

– Я не знаю, – мужчина, одетый в белую куртку, как работавшие в магазине рядом с домом Дэнни китайцы, окинул его любопытным и чуть сердитым взглядом, который был только чуточку прикрыт вымученной тенью улыбки.

На его костистой узкой голове росли зачесанные назад, прилизанные темные волосы, а под большим носом виднелись словно нарисованные карандашом усы. А эта улыбка напомнила Дэнни девушку, принесшую ему чай полтора часа назад – той, кажется, тоже сложно было сложить и удержать на лице доброе вежливое выражение более чем на секунду.

– Думаю, он потерялся, – продолжал мужчина. – Это так, молодой человек?

Дэнни, еле сдерживая слезы, вытер пальцами под носом и кивнул.

– Думаю, ты искал обеденный зал?

Дэнни кивал не переставая.

– Здесь – Сумеречная Гостиная. Комната, которая тебе нужна, этажом ниже. Тебе нужно было пройти дальше, еще на один лестничный пролет.

Мужчина с излишней силой сжал плечо Дэнни и вывел его за дверь.

Двое или трое стариков закричали: «Сиделка, сиделка!», протестуя против того, что их снова оставили одних.

– Вернусь в мгновение ока! – крикнул мужчина с толикой раздражения в голосе. Он кричал так громко, что Дэнни испуганно поднял на него глаза. Заметив это, мужчина объяснил более умеренным тоном:

– Они глухие, сынок. По большей части.

После этого он довел Дэнни до лестницы и указал дорогу к столовой.

Уже не плача, Дэнни, которого теперь раздирало любопытство, спросил:

– Эти старые люди в комнате… они думали, что вы сиделка, правильно?

– Таков я и есть.

– Но это отель, не госпиталь!

– Немного и того, и другого, – ответил мужчина после небольшой паузы.

– О, – Дэнни был совершенно сбит с толку.

Позади, в гостиной, старые люди болтали без умолку и звали Келвина. Тот одарил Дэнни жутковатым подмигиванием, от которого половина лица гостиничного служащего совершенно перекосилась, и вернулся в комнату.

Дородная женщина вытолкнула из лифта воняющую беконом тележку с подогревом и завела ее через коридор в Сумеречную Гостиную. Ее появление обитатели встретили небольшой издевательской овацией.

Дэнни сбежал по лестнице в столовую, которая оказалась почти пуста. Он вышел из комнаты ровно в восемь тридцать, а происшествие в гостиной заняло всего две или три минуты. Мальчик сел за столик у залитого дождем окна, выходившего на море. Он разглядел ящик на пристани, а также кусочек променада и пляж за ним через щель между двумя зданиями. Снизу ящик выглядел больше и как-то тяжелее. Ветер задувал под закрывавший его брезент, отчего свисавшие края ткани печально хлопали. Казалось, кто-то изнутри коробки высовывает руки сквозь дыры, пытаясь выбраться.

Когда спустя пятнадцать минут к Дэнни присоединились бабушка и дедушка, он уже почти закончил завтрак. Мальчик задумался о том, не стоило ли ему подождать и поесть вместе с ними, но бабушка ничего об этом не сказала. Может, даже не заметила. Ее лицо выражало беспокойство и озабоченность, к чему Дэнни начинал привыкать. Она постоянно краем глаза следила за дедушкой, за каждым его движением, поворачивалась к нему, когда он заговаривал, и слушала с полным вниманием. Что-то в том, как она обращалась с мужем, заставило Дэнни почувствовать себя вполне взрослым, словно они с дедушкой поменялись местами.

Комната наполнялась пожилыми людьми. Дэнни искал кого-то своего возраста, но нашлась только одна девочка, старше его на несколько лет и выше на несколько дюймов. Дэнни улыбнулся ей, но напряженное выражение лица девочки не изменилось, а после этого она не поднимала взгляда от тарелки.

Закончив есть, дедушка спросил жену, какой сегодня день. Бабушка ответила, что сегодня воскресенье, но немного погодя он снова задал тот же вопрос. Когда бабушка попыталась заставить его вспомнить полученный ранее ответ, дедушка сказал, что ничего у нее не спрашивал, и что если она не знает, какой нынче день, то почему бы так и не сказать?

Бабушка положила ладонь на его руку и очень тихо сказала, что уже отвечала, и недавно. Дедушка настаивал, что такого не было. Его голос звучал резко и странно, и Дэнни подумал, что дедушка выглядит встревоженным, даже испуганным.

Подошла официантка, чтобы убрать со стола, и дедушка обратился к ней:

– Моя жена забыла, какой сегодня день. Может, вы сможете прояснить для нее этот момент?

Девушка подняла брови, перевела взгляд с дедушки на бабушку и обратно и попыталась улыбнуться.

«Почему в этом месте никто не может улыбаться дольше секунды?» – подумал Дэнни и впервые засомневался в том, что каникулы его порадуют.

Девушка выглядела так, словно не была уверена, как отвечать на вопрос о таких простых вещах, и надеялась – хотя и сомневалась, – что это шутка. Чтобы не видеть ее замешательства, Дэнни посмотрел в окно, на ящик.

На нем сидела большая птица. Пока Дэнни смотрел, она начала кланяться вперед и назад, полураскрывая и складывая снова длинные узкие крылья. Дэнни догадался, что это какой-то вид чайки. Вроде, похожа, хотя мальчик не знал, что они могут вырастать такими большими, и никогда не видел такую темную чайку. Может, она попала в нефтяное пятно? Внезапно птица сорвалась с края ящика и взмыла в небо.

Заговорила официантка, и Дэнни снова повернулся к столу.

– Конечно же, сегодня воскресенье. Весь день.

– Большое спасибо, – ответил дедушка и глупо, издевательски кивнул жене.

На лице бабушки видны были злость, стыд и какая-то не поддающаяся определению боль. Она поднялась на ноги. Дедушка тут же автоматически встал с кресла, только медленнее, менее ловко.

Дэнни подпрыгнул, чтобы ему помочь.

– Чем мы сегодня займемся? – спросил он. – Дождь идет. Мы должны оставаться внутри?

– Мы – да, – ответила бабушка. – Пока что. Но ты, если хочешь, можешь пойти прогуляться, посмотреть округу.

– Конечно, хочу, – сказал Дэнни. – Здесь скука смертная.

Бабушка улыбнулась ему первой за день настоящей улыбкой.

– Только не простудись и не испорти себе отдых.

– Без проблем. Со мной все будет в порядке.

Обходя стол вслед за дедушкой и бабушкой, он заметил движение: что-то выпало из серых облаков и снижалось в его сторону. Та же чайка-переросток села на балкон в ярде от окна. Неторопливо сложила крылья и выгнула шею. Осторожно и неловко повернулась вбок, склонила голову и скосила на Дэнни глаза поверх грязно-желтого клюва, похожего по цвету на зубы заядлого курильщика. Птица потянулась вперед, крикнула, словно возвещая о своем прибытии, а потом застыла, глядя на мальчика. Она была по меньшей мере вчетверо больше любой виденной Дэнни чайки, и он подумал, что угадал насчет нефтяного пятна, потому что чернильное оперение глянцево блестело и напоминало мокрый брезент, на котором птица сидела, когда мальчик увидел ее впервые.

– Дэнни! – раздался голос бабушки. Вместе с мужем она ждала у двери. Все, кто был в комнате, повернулись к нему.

«Они все такие старые», – подумал Дэнни.

Мальчик знал, что Тодли-Бэй пользовался популярностью среди пожилых людей и своей известностью был обязан обслуживанию, которое мог предложить людям в возрасте. Мама рассказала ему это еще несколько недель назад и объяснила, что в эти каникулы бабушка с дедушкой должны отдохнуть, поэтому ему нужно вести себя как можно лучше, слушаться и не доставлять им никаких хлопот.

Так что он знал, что курорт окажется местом в их вкусе и, вероятно, там будет мало занятий для детей, но не ожидал увидеть столько стариков. Большинство выглядели по-настоящему древними. Едва ли в комнате был кто-то моложе… скольки? Он попробовал прикинуть наобум… семидесяти? Восьмидесяти?

Не считая официанток и замеченной девочки, он был здесь единственным молодым человеком. Дэнни снова бросил взгляд на девочку и увидел, что та, как и все остальные, смотрит на него. Ее испепеляющий взгляд заставил мальчика вздрогнуть. Он решил, что в этой девочке есть что-то, роднившее ее со стариками. Она выглядела выжатой, разбитой, изношенной. Потом Дэнни понял, что девочка, наверное, очень больна, и тут же ей посочувствовал.

Он поспешил к двери, но прежде чем выйти в коридор, обернулся. Чайка не сдвинулась. Она стояла все там же и смотрела в окно.

Дэнни страстно желал сорить деньгами. Неделями он собирал карманные деньги и не мог дождаться возможности покидать монетки в игровые автоматы, купить любимые длинные ананасные леденцы и игрушки для пляжа.

Но магазины его разочаровали. Тусклые и темные, с кучами старого товара, который никто никогда не купит, а владельцы постоянно за ним наблюдали, словно считая вором. В одном магазине у берега леденцы и другие сладости были покрыты серой пылью и под оберткой выглядели негодными. Дэнни купил одну палочку – потому что должен был что-то купить, – но на вкус она оказалась хуже карандашей, которые он имел привычку грызть в школе, и мальчик выбросил конфету в мусорный ящик.

В поисках чего-нибудь интересного он углубился в город, уходивший почти строго вверх по холму, но вскоре устал от бесконечных рядов светло-желтых домов с рекламой «Постели и завтрака» или предлагающих себя в качестве «Жилых домов для людей в возрасте». Дэнни прошел мимо церкви. Та была открыта, звонил колокол, но никто не входил и не выходил. Сухопарый мрачный викарий со свинцово-серым лицом стоял у дверей, неподвижный, как восковая фигура, ожидая возможности кого-нибудь поприветствовать.

Подъем по крутым улицам утомлял, так что Дэнни повернул обратно. Ноги хотели сбежать по резкому спуску к пляжу, и он не стал их удерживать. Подошвы кроссовок хлопали по мокрым пустым улицам, словно кто-то аплодировал, и мальчик почувствовал, как поднимается настроение: так, как и положено на каникулах.

Было время отлива, и Дэнни без задержки сбежал прямо на пляж к кромке воды. Здесь, внизу, было холодно, и летевший с моря ветер нес тонкую, почти невидимую морось, но Дэнни старался не обращать на это внимания. Он покидал голыши в медуз, поиграл с волнами в салки, потом потрусил вдоль моря, пока внезапно не уперся в причал, еще наполовину остававшийся в воде. Пристань была примерно десять футов высотой, но сбоку нашлись ступени, по которым Дэнни, не раздумывая, взобрался. Когда он достиг вершины и бросил взгляд на порт за причалом, справа, со стороны города, раздался голос. Словно безумная женщина провизжала его имя. Дэнни повернулся и увидел в пяти ярдах от себя ящик и зависшую над ним, готовую приземлиться огромную чайку с вытянутыми лапами. Она крикнула снова, едва не танцуя над брезентом на кончиках когтей и взрезая воздух крыльями, чтобы не упасть, а потом села и замерла как чучело в музее. Чайка смотрела прямо на Дэнни. В позе птицы было что-то угрожающее: она выглядела напряженной, как будто готова была в любой миг взорваться в неистовом движении. Дэнни осторожно сделал несколько шагов в направлении птицы. Под ударом ветра чайка один раз сдвинулась вбок, чуть изменив положение, но не выказывала страха или желания улететь. Стоя на коробке, она оказалась чуть выше головы Дэнни, и клюв находился выше его глаз. Этот клюв напоминал уменьшенный меч из фэнтезийного фильма. В нем было по меньшей мере восемь дюймов длины, и верхняя часть резко искривлялась вниз, сводясь к жестокому твердому крючку. Дэнни подумалось, что с таким природным оружием птице не составит труда вскрыть его череп.

Подойдя на несколько футов и все еще оставаясь вне досягаемости чайки, Дэнни остановился, опасаясь за свои глаза, которые внезапно показались очень уязвимыми. Во взгляде птицы он видел холодное и безумное выражение, напомнившее ему о змеях и аллигаторах.

Дэнни выдохнул сквозь сжатые губы и покачал головой. Он понял, что боится – и не только чайку. Дело было не только в ней. Воздух вокруг казался наэлектризованным и опасным. Сам город за причалом, казалось, наблюдает за ним, покачиваясь, готовый обрушиться на него лавиной, если мальчик сделает что-то не так. Он чувствовал, что что-то висит на волоске.

Впервые он посмотрел на ящик вблизи. Тот был сделан из дерева, обтянутого полосами зеленоватого металла, может быть, меди, а некрашенную поверхность покрывали пятна влажной темно-изумрудной зелени. Вероятно, это был какой-то вид морских водорослей. Ящик стоял в набежавшей с него луже. Дерево было пропитано водой, что частично объясняло, почему толкавший ящик мужчина нашел задачу такой тяжелой. Крышка, если она была, оставалась под хлопающим брезентом, но что-то в том, как выглядел ящик, создало у Дэнни впечатление, что он очень крепко закрыт. Он выглядел непроницаемым! Мельком он подумал о том, что же было внутри – если что-то было, – и тут же поспешно прогнал уродливые образы, которые пытались выползли из глубин воображения.

Внезапно Дэнни захотелось вернуться в город. Причал был узким, но коробка занимала едва половину его ширины. Он легко мог проскользнуть мимо, но в процессе мальчик бы оказался в пределах досягаемости чайки. Если бы она напала, он мог бы свалиться с пристани. Пляж был далеко внизу, и из песка выступали гранитные валуны. Дэнни снова посмотрел на клюв создания. Чайка вернула взгляд и резко кивнула, словно подтверждая его опасения.

– Послушай, – начал Дэнни, сам не зная, зачем. – Мне ничего такого не надо. Я тут просто на каникулах. Извини, – в последнем слове прозвучало скорее замешательство, а не извинение. Договорив, он повернулся и сбежал по лестнице вниз.

Почувствовав под ногами песок, он не остановился, а продолжил бежать. Когда он уже почти добрался до отеля и бежал по подъездной дороге, из-за туч выглянуло солнце, высветив весь город будто лазерным лучом.

Остаток дня дождило, поэтому все трое не отходили далеко от телевизора в холле. Когда Дэнни поднялся наверх, собираясь лечь спать, ему показалось, что он снова слышит, как толкают по причалу коробку, но мальчик слишком устал – несмотря на то, что почти весь день ничего не делал – и заснул почти сразу.

На следующее утро, когда девушка вошла в комнату, откинула занавески, открыв чистое синее небо, и подошла к Дэнни с чашкой чая, он тут же подскочил в кровати, чтобы у нее не было никакого повода его трогать. Однако, пока он прихлебывал напиток, девушка положила руку ему на голову и начала перебирать волосы, словно ненавязчиво искала колтуны.

Дэнни показалось, что кончики ее пальцев похожи на холодные каменные шарики, катающиеся по его голове. Он предположил, что девушка таким образом проявляет симпатию – придумать других причин ему не удалось, – и подавил порыв вывернуться. Но когда девушка села рядом, он выпрыгнул из постели, убежал к раковине и начал умываться.

Один час утром он провел вместе с бабушкой и дедушкой в скучном маленьком кафе на набережной, где пил банановые молочные коктейли. После обеда они втроем отправились на пляж. Вел их дед, на которого нашло ребячливое настроение. Из-за того, что за последний год дедушка потерял так много веса, он выглядел так, словно нарядился в чужую одежду, но Дэнни узнал желтовато-коричневые брюки, которые пожилой мужчина носил последние три раза, когда они отдыхали вместе. Дэнни заметил, что бабушка больше всего волновалась за мужа, когда тот возбуждался, словно боялась, что его поведение может стать неуправляемым. Как только дедушка поворачивал кепку козырьком назад, а губы расплывались в теперь уже такой знакомой мальчику глупой клоунской улыбке, на лице бабушки проявлялось страдальческое выражение. Она выглядела так, словно у нее болела голова.

Дедушка куда-то девался дважды, и во второй раз бабушке потребовалось полчаса, чтобы его отыскать. Он нашелся в компании двух мужчин, которые вели его куда-то прочь – или так казалось. Когда она потребовала вернуть мужа, мужчины не проронили ни слова, но они ей не понравились. Бабушка сказала, что они выглядели как грабители.

Дэнни, который сочувствовал им обоим, старался вести себя как можно лучше, хотя и хотел, чтобы бабушка и дедушка немного расслабились. Теперь он уже неоднократно задавался вопросом, что же это окажутся за каникулы!

Бабушка решила, что на пляже слишком ветрено, поэтому завела деда под навес на променаде, откуда они могли видеть, как Дэнни занимается вещами, которыми дети занимаются в таких случаях. Он построил похожий на пирог замок из песка – без особенного энтузиазма, потому что ему начало казаться, что он уже слишком взрослый для таких дел, – потом разделся до трусов и устремился к морю, которое было довольно близко.

Кое-где отлив образовал на песке жесткие гребни, которые тянулись по всей длине пляжа. Бежать по ним было больно для голых ступней, так что Дэнни вынужденно притормозил и пошел осторожнее. Мальчику казалось, что эти гребни похожи на сотни бесконечных жирных червей, которых парализовало под поверхностью.

«У старины Песка появились морщинки», – подумал он и рассмеялся несмотря на то, что в этом образе было что-то не-слишком-приятное и тревожное, что он постарался спрятать поглубже.

Поплескавшись на мелководье у берега – море уже начало нагреваться под солнцем, – и немного лениво поплавав, Дэнни обратил внимание, что чувствует себя скованно и неловко. Чего-то не хватало! Не считая звука разбивающихся о берег волн и редких криков чаек – обычного размера, – на пляже было до странности тихо.

Он понял, что не хватает шума, столпотворения. Мальчику не хватало голосов детей, восторженно орущих друг другу или во всю глотку оповещавших родителей, чем они собираются заняться. Весь пляж, даже весь залив казался приглушенным, тихим и почему-то застывшим, несмотря на то, что теперь на нем было больше людей.

Пляж выглядел как картина. Дэнни поискал взглядов собратьев-купальщиков.

Их нашлось немного. На двадцать ярдов от него полдюжины пожилых людей в закатанных брюках и поддернутых юбках прогуливались по щиколотку в воде. Здоровенный мужчина с выпученными глазами и красной, словно его так избили, что все тело превратилось в огромный кровоподтек, кожей время от времени бросался на глубину и делал несколько резких, яростных гребков.

Женщина в лаймово-зеленом костюме, стоявшая недалеко от Дэнни, неожиданно резко опустилась на колени, села на пятки и склонила голову в молитвенной позе. Когда женщина двигалась, ее плоть выпирала через края костюма подобно вязкой жидкости. Кожа была покрыта морщинами, как помещенный в бутылку мозг мартышки из школьного кабинета биологии. Казалось, женщине было неудобно в этой позе, и она повернулась так, чтобы лечь на песок.

Накатившая волна создала иллюзию, что женщина скользит в море ногами вперед. Через несколько секунд, когда вода схлынула, Дэнни показалось, что он увидел, как что-то ухватило ее за лодыжки и потащило в море.

Захваченный этим зрелищем, он подошел ближе, чтобы присмотреться получше. Но следующая волна оказалась больше, и совершенно скрыла женщину под собой. Вопреки ожиданиям Дэнни, она не подскочила, когда вода залила ей лицо, но тело чуть сместилось, подчиняясь отливу. Глаза женщины были закрыты, а рот широко раскрыт, словно она кричала, смеялась или даже зевала.

Сбитый с толку и встревоженный, Дэнни подумал, что ей следует помочь, хотя женщина никак не давала понять, что нуждается в помощи. Он задумался, не стоит ли попросить помощи в этой ситуации у кого-то из других пожилых людей, а потом заметил, что еще двое из купальщиков опустились на колени. Пловец с красной кожей исчез, но Дэнни был уверен, что тот не проходил мимо него по дороге к берегу. В последний раз, когда мальчик его видел, мужчина неуклюже нырял головой вперед. Там, где он стоял, Дэнни впервые заметил нечто, похожее на темные тени под волнами. Казалось, они движутся. Он подумал, что это, наверное, покрытые водорослями камни на дне, едва различимые в серо-зеленой воде.

Один или два стоявших на коленях человека легли в воде на спину.

Дэнни внезапно посмотрел на свои ноги. Ему показалось, будто что-то коснулось правой лодыжки. Песок рядом с ногой выглядел потревоженным, словно в него поспешно закопалось что-то быстрое. Дэнни развернулся, отбежал от воды на несколько ярдов, остановившись на почти сухом песке, и оглянулся.

Он подумал, что прилив, должно быть, надвигается быстро, потому что в море не было следа женщины в зеленом костюме. Он не видел больше некоторых людей, которые недавно плескались в воде, но еще несколько ковыляли от берега в море. Мальчик осознал, что никто из них ему не кивнул и даже не посмотрел в его сторону.

Он пожал плечами и потрусил туда, где под навесом сидели бабушка с дедушкой. Бабушка выглядела спокойнее, может быть потому, что ее муж заснул. Она прижала палец к губам, призывая Дэнни не говорить слишком громко, и спросила, хорошо ли он провел время. Дэнни не хотелось ее расстраивать, рассказывая правду о том, как себя сейчас чувствует – в любом случае это было бы сложно объяснить, – поэтому он просто кивнул. И попросил денег на мороженое.

Пока бабушка рылась в сумочке, Дэнни заметил, что за ним наблюдает мужчина, который сидел на скамейке по другую сторону от дедушки. Он был крепко сложен и лыс, с тяжелой челюстью, а его наряд составляла старая темная рабочая одежда. Мужчина походил на рыбака. Одна его рука лежала на спинке скамьи за головой дедушки так, что два пальца касались плеча. Поймав ответный взгляд Дэнни он убрал пальцы и наполовину сжал руку в кулак.

Добыв два мороженых для себя и для бабушки, Дэнни заторопился обратно. Лысый человек исчез, и мальчик уселся на освободившееся место.

– Бабушка, что это был за мужчина? – спросил он.

– Который?

– Тот, что обнял дедушку за плечо.

– Дэнни, о чем ты говоришь? Я уверена, он ничего подобного не делал.

– Делал, – настойчиво сказал мальчик. – Я думаю, он хотел, чтобы дедушка пошел с ним.

Услышав в голосе Дэнни убежденность в правоте, бабушка наклонилась вперед и повернулась к нему.

– Странное это место, верно? – продолжил Дэнни.

– Тодли-Бэй? Тебе здесь не нравится?

– Не так, как в Брайтоне.

– Я думаю, здесь очень мило.

– Нет детей.

Бабушка улыбнулась.

– Сколько-то должно быть.

– Я ни одного не вижу.

Бабушка поправила очки на носу и огляделась вокруг.

– Может быть, не здесь и не сейчас, – уступила она, – но на пляже…

Дэнни проглотил последний кусочек мороженого и вытер рот.

– Нет. Все здесь старые, повсюду.

– Ты преувеличиваешь. Как насчет той девочки, которая живет в нашем отеле? Она примерно твоего возраста. Почему бы тебе не попробовать с ней познакомиться?

– Она болеет. Зуб даю, она никогда не выходит из отеля.

– М-м, – задумчиво согласилась бабушка. – Она выглядит нездоровой. Думаю, она поправляется.

– Я думаю, что она умирает, – прозаично сказал мальчик.

– Дэнни! – воскликнула бабушка, заставив мужа проснуться от дремы. – Я уверена, это не так. Что в тебя вселилось?

– Что стряслось? – требовательно спросил дедушка. – Что вселилось в кого?

– В Дэнни, Гарри. Я думаю, ему здесь не нравится. Он в очень странном настроении.

– Дэнни? – дедушка смотрел на внука как на совершенно чужого человека.

Лицо бабушки снова помрачнело. Она посмотрела на часы.

– Господи боже, посмотрите, который час. Нам пора возвращаться, если хотим успеть к ужину, – с этими словами она поднялась со скамейки.

Дедушка последовал за ней и пристроился к плечу как сиамский близнец.

Дэнни удивляло, как легко можно было заблудиться в отеле. Коридоры и общие комнаты выглядели одинаково на всей территории, из-за чего сложно было ориентироваться, но даже это не объясняло того, что мальчик так часто терялся. Раз за разом он оказывался не на том этаже! Он внимательно считал лестничные пролеты и был уверен, что точно знает, где находится – только для того, чтобы промахнуться на этаж, а то и два.

Он заметил, что довольно много бродящих по отелю пожилых людей время от времени выглядят более озадаченными, чем обычно. Предположение, что не только он один испытывает подобные сложности с ориентированием, заставило его почувствовать себя лучше.

Несколько раз Дэнни натыкался на Келвина, медбрата с тонкими усиками, который рассказывал ему, как добраться туда, куда требовалось. Он был не то чтобы недружелюбным, скорее, очень занятым человеком, потому что задерживался ровно настолько, чтобы дать нужные указания, а потом уносился прочь.

На третий вечер каникул Дэнни, оставив бабушку и дедушку в гостиной смотреть телевизор, десять минут блуждал по неправильным коридорам, прежде чем смог найти свою комнату. Он похвалил себя: дело шло все лучше. Прошлым вечером найти дорогу заняло у него вдвое больше времени.

Надевая пижаму, он услышал, как большой ящик толкают по пристани.

Выглянув в окно, он обнаружил, что светящийся туман, прокравшийся с моря с наступлением темноты, ушел. В чистом воздухе мальчик увидел, что мужчина почти дотолкал ящик до окончания пристани. Дэнни стало очень любопытно, что будет дальше: он знал, что с пристани на променад ведут две ступеньки, и не понимал, как один человек без помощи сможет поднять по ним ящик.

Он забрался в кровать и, когда зашла бабушка, притворился спящим, чтобы она сразу же ушла. Из-за этого Дэнни чувствовал себя виноватым, но он был сыт по горло ее компанией за сегодняшний вечер, потому что бабушка без остановки квохтала над дедом, который определенно двинулся умом. Им обоим явно становилось хуже с каждым днем. Часто их общество раздражало.

Стоило бабушке уйти, Дэнни снова поднялся и выглянул в окно. Ящик лежал примерно в ярде от ступенек, а мужчины не было видно. Мальчик некоторое время подождал, но ничего не происходило, так что он разочарованно, чувствуя себя обманутым, скользнул под простыню и заснул. Позже что-то его разбудило. Звуки со стороны пристани. Разнообразные звуки! Он протрусил к окну и посмотрел.

Мужчина вернулся. Он поставил фонарь на краю верхней ступеньки и положил рядом с ящиком со стороны ступеней длинную металлическую трубу или вал четырех-пяти дюймов диаметром. И поднимал ящик домкратом.

Когда тот оказался на нужной высоте, мужчина пинком загнал конец трубы под ящик с одного края, опустил ящик и обошел его, чтобы повторить процесс с другой стороны. Когда труба полностью скрылась под ящиком, мужчина подошел сзади и начал толкать. Усилия привели к тому, что ящик немного сдвинулся по направлению к ступеням, а его край, под которым лежал валик, чуть приподнялся. Через три сильнейших толчка мужчина достал откуда-то еще одну, более толстую трубу и поместил ее перед первой. Потом снова зашел сзади и начал толкать дальше и дальше.