Текст книги "Терапия пустого усилия. Когнитивно-ориентированный подход к быстрому облегчению душевной боли"
Автор книги: Антон Бурно
Жанр: Психотерапия и консультирование, Книги по психологии
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Субъективно–избыточные эмоции могут возникать и после овладевающих, как некое «последействие».
Мы имеем, таким образом, следующую картину.
Важно здесь отметить, что резких границ между этими разновидностями эмоциональных реакций не существует и они могут порой переходить друг в друга.
Теперь о реактивных фобиях. Эти симптомы по МКБ обычно попадают в группу изолированных фобий, а также социофобий.
Реактивные фобии похожи на субъективно–избыточные эмоциональные реакции. Отличие реактивных фобий от СИЭР состоит в следующем. Во-первых, при фобиях пациент склонен считать свой страх не просто «слишком сильным», а скорее абсурдным, совсем не имеющим никакого смысла. Во–вторых, страх этот навязывается определенной ситуацией (фобической ситуацией). То есть возникает при непосредственном столкновении с фобическим стимулом и вне такой ситуации не существует. Типичные примеры: страх летать на самолетах после известия о авиакатастрофе, страх ездить в метро после теракта, страх высоты после падения, страх собак после нападения собаки, страх публичных выступлений после неудачи.
Нужно сказать, хотя типичные случаи субъективно–избыточных эмоциональных реакций и реактивных фобий феноменологически достаточно очевидно отличаются друг от друга, все же, резкой границы между ними не существует. Есть немало переходных случаев.
Если мы вспомним случай Андрея, он как раз таков. Если добавить в его переживания ощущение «абсурдности» (для этого нужно лишь чуть–чуть увеличить имеющееся у него ощущение чрезмерности), мы получим классическую простую фобию – навязчивый страх ездить на автобусе, возникший после легкой аварии.
Также, как и СИЭР, реактивные фобии могут быть психологически понятными, и могут быть связаны с аутохтонным фактором (с аутохтонным тревожным напряжением). В первом случае они легко выводятся из особенностей личности, на которые падает травмирующая ситуация. Во втором случае травмирующая ситуация падает не на врожденные особенности личности, а на уже аутохтонно измененное психическое состояние. Но критерии раеактивности сохраняются: страх запускается обстоятельствами, содержание страха отражает обстоятельства, страх уходит вне этих определенных обстоятельств.
Я вижу, есть вопрос?
Скажите, правильно ли я понял, что с естественными и непродуктивно–естественными эмоциональными реакциями за помощью не обращаются?
Не совсем так. Обращаются. Довольно редко, но все же это бывает.
Но пациентские запросы, которые здесь звучат, сводятся к двум моментам: 1) стремление поделиться переживаниями, 2) получить рекомендации, касающиеся того, как «правильно» вести себя в трудной жизненной ситуации.
Что касается первого запроса, стремление разделить переживания с психотерапевтом и тем самым получить эмоциональную поддержку характерно для давних пациентов, которые видят в терапевте не только специалиста, но и хорошо понимающего и, по сути, близкого им человека. Но в принципе, такую помощь пациент мог бы получить и от близкого друга, если бы таковой имелся.
Второй запрос, связанный с естественными негативными реакциями, по сути дела, связан с детской верой пациента в психологическую науку, якобы знающую ответы на все вопросы, касающиеся человеческих взаимоотношений. Тогда обращаются с единственной и конкретной целью: получить информацию. Как правило, это информация про то, как повлиять на другого человека: на супруга (супругу), начальника, ребенка. Реже – на себя самого. К психотерапевту тут обращаются примерно также, как обращаются к юристу или в информационное бюро. Тогда стремятся получить конкретные рекомендации, инструкции, как в спортзале, на курсах кройки и шитья или в автошколе. И, если такой клиент не получает четких инструкций, он уходит с раздражением и неудовольствием, что зря потратил время.
Представим, что к вам на прием приходит женщина в бракоразводной ситуации и просит вас объяснить ей, что она должна сделать, чтобы вернуть мужа в семью. Эмоции ее субъективно совершенно естественны – она искренне, всем сердцем негодует и хочет сохранить семью. И спрашивает, как ей вести себя сейчас так, чтобы не наделать ошибок? У нее конфликт с мужем, но не с самой собой. Она борется за свою семью и беседа с психотерапевтом – это одна из стратегий этой борьбы. То, чего ей нужно – это знания, технологии. Удовлетворить такой запрос мы, по сути, не можем. Как специалист, вы можете привести какие-либо данные статистики, у вас имеющиеся. Вы можете поделиться с пациентом психологическими и психопатологическими знаниями, которыми владеете, но их явно не хватит для четких конкретных рекомендаций. В этой ситуации нужно отдавать себе отчет в том, что наши профессиональные знания никак не помогут нам учесть все нюансы ситуации пациента. Всякая жизненная ситуация уникальна: в ней участвуют уникальные люди с уникальными отношениями между собой. Мы просто не в состоянии учесть все эти особенности, тем более, если в вашем распоряжении имеется лишь пациентская версия событий. Если в этой ситуации вам приходят в голову какие-то «решения», вы можете предложить их пациенту только в качестве «вероятностно возможных», скорее в качестве собственного человеческого, и ни в коем случае не профессионального совета, в качестве «свежего взгляда со стороны». Психотерапевт не может играть роль специалиста, знающего «как надо жить». Поэтому не дело специалиста давать здесь какие-то конкретные советы и рекомендации. Не дело психотерапевта (и уж во всяком случае, не дело терапии пустого усилия) учить пациента как надо жить, а как не надо. А при естественных и непродуктивно–естественных негативных эмоциях часто просят именно это.
Не секрет, зачастую бывает так, что грамотнейший психотерапевт в своей собственной жизни делает массу ошибок. Мы знаем, что в жизни блестящие, уважаемые коллегами и пациентами, психотерапевты сплошь и рядом отнюдь не являют собой образцы жизненной успешности в общепринятом смысле этого слова. И это вовсе не потому, что такой психотерапевт является «сапожником без сапог». Дело в том, что задача психотерапевта состоит вовсе не в том, чтобы грамотно руководить пациентом, уберегая его от ошибок и вырабатывать «правильную» стратегию поведения. Его задача в другом – помочь пациенту осознать то, что мешает ему чувствовать себя свободным, то, что мешает ему делать самостоятельный выбор. Осознать то, что «незаконным» образом блокирует его, держит в зажиме… То есть помочь пациенту стать самим собой, ощутить собственную природу, собственные потребности, собственную правду, собственную спонтанность. Помочь пациенту испытать «мир в душе». То есть помочь тому, чему мешают, прежде всего, пустые усилия. Когда удается это сделать, у пациента сами собой рождаются свои решения, и внешние советы (даже советы психотерапевта) ему больше не нужны. Для человека, который чувствует себя самим собой, возможные ошибки больше не страшны, если они закономерно вытекают из его собственной природы. Это тогда, внутренне, уже не ошибки, это закономерная часть жизни, воспринимаемая легко и спокойно.
Но если запрос пациента вытекает из естественной эмоциональной реакции, то с ощущением собственной внутренней природы и с «миром в душе» у него все в порядке. Если же запрос вытекает из непродуктивно–естественной эмоциональной реакции, то «мира в душе» нет, человек в конфликте с самим собой, но считает этот конфликт необходимым и это отсутствие внутреннего мира нужным и полезным.
В связи с естественными негативными реакциями мне хочется вспомнить одну буддийскую историю. Был такой китайский мастер дзен, которого звали Хакуин. В молодости он был свидетелем того, как солдаты напали на монастырь и жестоко расправлялись с монахами. Он видел и слышал, как его старый учитель от страха и боли кричал так, что его было слышно на несколько километров вокруг. Хакуин тогда сильно разочаровался в буддийском учении. Он не мог понять, как просветленный учитель может так страдать. Ведь буддийское просветление – есть освобождение от страданий. Он решил, что учение – обман. И только позднее он понял, что страдание, которое испытывал старый монах, может никак не противоречить высшему духовному состоянию. Дело в том, что учитель кричал искренне, целостно, всей душой, он не был при этом расколот внутри себя. В его крике не было страдания по поводу собственного страдания. Он не гнал от себя свою боль, как не имеющую права быть. В этом смысле в его переживании не было двойственности, не было душевного раскола. Не было у него и раскола с миром, как целым. Было противостояние между ним и мучителями, но не было противостояния между ним и миром как таковым. Крича, он относился к своему страданию как к закономерной части бытия. И такой же закономерной частью мироустройства были для него те, кто это страдание причинял. В целом мире эти явления (как и все другие) были взаимозависимы и имели равное право на существование. И в этом смысле в его переживании тоже не было двойственности, конфликта. Негативные естественные эмоции как раз таковы. Несмотря на душевную боль, здесь нет разлада с самим собой и разлада с миром как с целым. Это душевная боль с миром в душе, с миром с собой.
Еще вопрос?
Можно ли сказать, что субъективно–избыточные эмоциональные реакции – это новая психопатологическая единица?
Можно, только с оговоркой. Непродуктивные эмоции – это часть тревожно–депрессивных реакций в широком смысле. То есть, «непродуктивные эмоции» – это уточнение, разделение внутри этого классического понятия. Может быть, лучше сказать, что это привычные явления в новом ракурсе. СИЭР (и другие эмоциональные реакции из нашей классификации) становятся видимыми, наблюдаемыми только тогда, когда мы посмотрим на общее поле тревожно–депрессивных реакций через принцип, в этой классификации заложенный. То есть, если мы зададимся вопросом: «Каково отношение человека к испытываемой им эмоции?». Тогда мы увидим, что это отношение может быть разным. Собственные эмоциональные реакции могут ощущаться как естественные и продуктивные; как естественные, но непродуктивные; как непродуктивные и избыточные (в момент существования); как продуктивные и избыточные (после исчезновения).
Как СИЭР соотносятся со сверхценными переживаниями?
При стойких сверхценных идеях пациент не чувствует, что его реакция чрезмерна. Только с «объективной» точки зрения мы можем сказать, что он чувствует неадекватно и преувеличивает реальную опасность. Субъективное ощущение избыточности собственного переживания, в отличие от СИЭР, здесь отсутствует.
Как СИЭР соотносятся с навязчивыми эмоциями в рамках ОКР? Например, с навязчивым чувством антипатии? Или с навязчивым страхом ошибки, ведущему к проверкам. Они ведь иногда похожи на реакции.
Классические навязчивые явления в виде ОКР (навязчивые действия, контрастные навязчивости) обычно, если и напоминают реакции, то только формально. На самом деле, подавляющее большинство из них возникает аутохтонно. Кроме того, пациент с классическими навязчивыми явлениями в типичных случаях относится к своим переживаниям как к абсурдным и нелепым, как к чему-то не имеющему право на существование. Пациент с СИЭР, напротив, не ощущает, что переживает зря. Он чувствует, что само наличие эмоционального дискомфорта (тревоги, тоски, гнева или стыда) закономерно в текущей ситуации, то есть, имеет смысл. Не имеет смысла только чрезмерность эмоции. Та же эмоция, но не столь выраженная, была бы вполне естественна в этих обстоятельствах. Должно переживать в этих обстоятельствах, но не должно переживать так сильно. Так, пациент с навязчивым чувством антипатии или хульными мыслями понимает, что его чувство или мысли не уместны в принципе. Пациент с СИЭР в виде гнева считает свой гнев уместным по сути, но преувеличенным по силе.
Как субъективно–избыточные эмоциональные реакции соотносятся с патологическими сомнениями, с тревожной мнительностью?
В отличие от пациента с мнительностью или тревожными сомнениями у пациента с СИЭР в виде тревоги нет ощущения дефицита информации в отношении объективных обстоятельств. Соответственно, нет и потребности этот дефицит восполнить, чтобы избавиться от сомнений. Здесь нет колебаний в смысле «опасна или не опасна внешняя ситуация» и, соответственно, «напрасно или не напрасно я беспокоюсь». Пациент с СИЭР считает, что ситуация объективно опасна, но в то же время не настолько, чтобы беспокоиться так неестественно сильно. Например, пациент с мнительностью и сомнениями может беспокоиться о том, правильно или не правильно он поступил, и искать ответ на этот вопрос. Тогда, как пациент с СИЭР уверен, что поступил неправильно, но чувствует при этом, что переживает по этому поводу чрезмерно. Это, что касается отличий ярко выраженных субъективно–избыточных эмоциональных реакций от ярко выраженных патологических сомнений.
Но в то же время нужно понимать, что моменты СИЭР могут быть частью переживаний при патологических сомнениях. Само слово «сомнения» предполагает колебания. Колебания между чем и чем? Если воспользоваться нашей классификацией эмоциональных реакций, то видимо, прежде всего, между крайними полюсами: между успокоением (отсутствием реакции, отсутствием тревоги) и овладевающей эмоциональной реакцией, паникой. Но между этими полюсами могут возникать и переживания в виде тревоги непродуктивно–естественной, и в виде субъективно–избыточной, и в виде естественной (продуктивной). Поэтому внутри патологического сомнения как состояния, часто можно найти весь спектр возможных негативных эмоциональных реакций (по нашей классификации), постоянно меняющихся, колеблющихся, переходящих друг в друга. Думаю, что все эти виды, кроме СИЭР можно обнаружить всегда. А СИЭР может здесь и не быть в составе общего переживания. Но бывают случаи, когда в патологическом сомнении удельный вес СИЭР достаточно велик. И тогда удаление пустого усилия может вести здесь к выраженному облегчению, даже при невозможности начисто купировать патологическое сомнение доказательством безосновательности опасений.
Добавим, что СИЭР часто сочетается с другими видами тревожных переживаний. Мы не раз встречали у одного и того же пациента сочетание СИЭР и патологических сомнений (в основном, у психастеников), СИЭР и навязчивых страхов (в основном у синтонных), СИЭР и тревожных сверхценностей (у синтонных и аутистических пациентов).
Как соотносятся СИЭР и мешающие эмоции А.Эллиса?
Понятие «мешающие эмоции», использующееся в РЭПТ, значительно шире. Во–первых, оно включает в себя не только реакции, но и аутохтонные переживания. Во–вторых, из эмоциональных реакций кроме СИЭР под это понятие подпадают овладевающие эмоциональные реакции. Кроме того, и реактивные фобии тоже подходят под «мешающие эмоции».
Лекция 6. Пустое усилие в структуре непродуктивных эмоциональных реакций и реактивных фобий. Два вида пустых усилий. Слияние напряжения пустого усилия с напряжением естественной эмоциональной реакции.
Давайте для начала вспомним наши определения пустого усилия.
Пустое усилие – это стремление насильственным образом влиять на непроизвольную психическую активность в отсутствии необходимых для ее спонтанного изменения факторов.
Пустое усилие – это стремление прямым волевым образом совершить что-либо, кроме передвижения внимания и сокращения–расслабления скелетной мышцы.
Последнее определение в практическом плане самое полезное. Оно легко позволяет заподозрить пустое усилие в переживаниях пациента. Достаточно в терапевтической беседе уловить в волевых стремлениях человека нечто, несводимое к этим двум элементам произвольной деятельности, увидеть в его самоприказах нечто сверх передвижения внимания и мышечного сокращения.
И теперь, когда мы знаем феноменологию негативных эмоциональных реакций и фобий, мы можем углубиться в вопрос о том, как именно они связаны с пустым усилием. Как мы уже говорили, пустое усилие играет большую роль в формировании непродуктивных эмоции (обеих разновидностей) и косвенным образом участвует в образовании некоторых овладевающих эмоциональных реакций.
Понятно, что естественные эмоциональные реакции с пустым усилием не связаны никак. Именно поэтому они, даже будучи очень сильными, никогда не представляют собой проблемы. Возможно, к ним вообще не совсем применимо понятие «страдание». Потому, что естественные эмоции – это всегда «состояние потока», включенности в жизнь, «непротивопоставление» себя миру. По сути, это либо «азарт борьбы», либо «светлое смирение».
Зато непродуктивные эмоциональные реакции связаны с пустым усилием самым непосредственным образом. Пустое усилие – необходимая составляющая непродуктивных реакций. Без пустого усилия последние не существуют. Пустое усилие, возникающее при непродуктивных эмоциональных реакциях мы назовем пустым усилием 1 типа. (Пустым усилием 2 типа будем называть пустое усилие при аутохтонных симптомах, об этом речь впереди).
Как именно пустое усилие входит в структуру переживания при непродуктивном эмоциональном реагировании? Как пустое усилие 1 типа соотносится с другими, присутствующими здесь душевными движениями?
По сути дела, пустое усилие 1 типа представляет собой реакцию на реакцию. То есть оно возникает в ответ на естественную негативную эмоцию. В определенных жизненных обстоятельствах человек может отреагировать естественной тревогой, печалью или гневом. Эти эмоции сами по себе неприятны. Они возникают для того, чтобы человек что-то предпринимал, как-то менял обстоятельства или самого себя. В этом, собственно, смысл негативных эмоций как таковых, смысл естественных эмоциональных реакций. Своим появлением они как бы говорят человеку: сделай то-то и то-то, и тогда успокоишься. Можно сделать что-то конкретное и выполнимое (разложимое на элементарные волевые акты), и тогда вслед за результатом этого деяния придет успокоение. А можно попытаться успокоиться, проявив насилие над собственными душевными движениями, не получить никакого результата и оказаться в ситуации «пойди туда, не знаю куда». Можно завязнуть в тщетной попытке ради успокоения изменить собственное душевное состояние при помощи одной только воли, без необходимых навыков, стимулов и врожденных программ. Такое насилие над собственной психикой может показаться пациенту кратчайшим и наименее затратным путем к цели. Тогда в целях успокоения он будет пытаться реализовать пустое усилие и не уменьшит, а наоборот, увеличит в разы свое напряжение.
Есть две разновидности пустых усилий 1 типа, пустых усилий, встречающихся при непродуктивных эмоциональных реакциях: позитивные и негативные. (Позже мы увидим, что и пустые усилия 2 типа, связанные с аутохтонными симптомами, тоже делятся на две эти разновидности.) Разница между позитивными и негативными пустыми усилиями в том, как они субъективно переживаются.
Позитивные пустые усилия 1 типа переживается как попытка увеличить собственную психическую продуктивность: заставить мозг работать быстрее и эффективнее или произвести в своей душе что-то новое, что-то, что поможет решить жизненную проблему.
Пациенты с негативным пустым усилием 1 типа говорят о своем усилии, как о стремлении подавить в себе «ненужные» душевные движения, вызванные негативной ситуацией, удалить, выключить мешающие, «ненужные» чувства или мысли.
Позитивные пустые усилия (1 типа) мы уже видели. Вспомним стремление Катерины за последний оставшийся перед занятием вечер так «вникнуть вглубь материала», чтобы в нем не осталось белых пятен… «Вникнуть в глубь материала» – это и есть стремление заставить мозг работать особенно продуктивным образом. Стремление Андрея включить водительский транс – еще один пример (для этого нужно ускорить работу мозга).
Еще несколько примеров позитивных пустых усилий 1 типа приведем.
Пациентка переживает сильную тревогу, связанную с обстановкой на работе. Она – бухгалтер. Ее новый и сумасбродный начальник поставлен на свое место «по знакомству». Он постоянно меняет планы, задания, суетится, ставит подчиненных в такие условия, что они, не закончив одну работу, вынуждены браться за другую и т.д. В связи со всем этим, дела накапливаются, запутываются, царит постоянная неразбериха и т.д. Свою тревогу пациентка ощущает как избыточную. В этих обстоятельствах действительно есть, чего опасаться, и все же такого сильного беспокойства ситуация не заслуживает. Под воздействием тревоги она, конечно, стала делать больше дел, но тревога не успокаивается, требуя еще больше усилить производительность, хотя пациентка и так уже работает на пределе своих возможностей. Делать больше не получается, но тревога не снижается. Такой уровень тревоги оказывается бессмысленным. Пациентка чувствует, что произошедшие изменения (некоторое ускорение работы) произошли бы и при значительно менее сильной тревоге. Налицо контраст между силой переживания и реально вызванными им изменениями. При анализе обнаруживается пустое усилие (ясно неосознаваемое) – «заставить себя соображать в три раза быстрее».
Следующий пример. Реакция, связанная со смертью супруга. Женщина испытывает тоску, жалость, чувство вины и тревогу. Тревогу ощущает чрезмерной. С одной стороны, беспокойство оправдано – женщина попадает совсем в новую для себя ситуацию. С другой стороны, оно слишком сильное, «зашкаливающее». При психотерапевтическом анализе выясняется, что пациентка считает, что будто бы сможет решить свои текущие и будущие жизненные трудности (с работой, бытом, воспитанием и обеспечением детей), если перестанет быть «слабой», «мечтательной», и, хотя бы отчасти, станет «железной леди». То есть она должна так изменить свои душевные качества, чтобы превратиться в женщину «сильную», собранную, организованную, «без сантиментов», всегда знающую, чего ей нужно, и «умеющей ходить по головам» (у нее есть такая подруга). Она соглашается с тем, что толку от ее тревоги мало. Реальных изменений в ней не происходит, энергия тревоги «уходит в песок». Пустое усилие в данном случае заключается в том, чтобы здесь и сейчас начать внутренне меняться, начать преображаться в человека с другими качествами. То есть задача – создать в себе нечто новое.
Еще пример. Тревожно–депрессивная реакция вследствие потери работы. Помимо раздражения и переживания вины пациент испытывает субъективно–избыточную тревогу. «Каждому будет беспокойно, но не так же, до потери сна!». «От моей тревоги, похоже, один только вред, она ничем не помогает мне». Как оказывается, пациент стремится «заранее просчитать все «подводные камни» на предстоящих собеседованиях и переговорах, чтобы чувствовать себя совершенно уверенно». Нужно заставить мозг работать продуктивнее и эффективнее, чтобы все просчитать. Алгоритма, техники такого «заставления», такого «просчитывания» у него нет, следовательно, усилие это пустое, оно превращается в напряжение без конкретной точки приложения.
Еще пример. Пациентка жалуется на избыточный гнев на своего руководителя по работе. Она соглашается, что начальник заслуживает сильных негативных чувств с ее стороны, он действительно часто ее несправедливо обижает. Но она из-за этого гнева–ненависти не может не думать о нем после работы, не может расслабиться дома, все время прокручивает в голове воображаемые беседы с ним, плохо спит и т.д. Все это она сама считает «явно неадекватным» и просит избавить ее от таких сильных («изматывающих») переживаний. Пустое усилие, обнаруживаемое при психотерапевтическом анализе: «заставить себя найти для него такие слова, которые донесут до него его неправоту». Причем «найти такие слова» нужно не с помощью, например, специалиста по межличностной коммуникации или чтения психологической литературы, не с помощью советов уважаемых людей и т.д. «Найти такие слова» нужно «из себя», нужно заставить себя «включить интуицию и мудрость», причем начать это делать нужно прямо здесь и сейчас.
И еще. Молодой человек испытывает «душераздирающую», разрушающую тоску из-за разрыва отношений. Он понимает, чем соперник отличается от него в «лучшую сторону». Ничего приятного в такой ситуации нет, но, все же, он предпочел бы реагировать не так остро. От такой реакции все равно нет толку. Пустое усилие – неосознаваемое стремление здесь и сейчас для того, чтобы восстановить утрату улучшить свои душевные качества, привнести в них нечто новое («стать не хуже, чем он»).
Во всех этих примерах позитивных пустых усилий люди напрягаются, чтобы изменить себя в лучшую сторону путем ускорения собственных психических процессов или добавления себе новых качеств. Прибавления количества или качества.
Приведем теперь примеры негативных пустых усилий 1 типа.
Пациентка винит себя за то, что «не получается не испытывать гнев» при общении с бывшим мужем. Хотя она и считает, что он причинил ей «много зла», в то же время она убеждена в том, что «гнев разрушает душу». Эта ненужное, лишнее, вредное, с ее точки зрения, чувство. Она ругает себя за него, но эти претензии к себе не дают никакого результата. Гнев следует уничтожить в себе. Пустое усилие здесь в том, чтобы заставить себя простить исключительно усилием воли, использовать прямой волевой контроль над чувствами и мыслями в качестве инструмента подавления ненужных переживаний.
Другой пример. Женщина испытывает слишком сильную тревогу. Она опасается «потерять мужа». В силу череды обстоятельств, к мужу она «охладела». Он все больше и больше ее раздражает, и по этому поводу частенько случаются скандалы. В тоже время она не хочет разрушать семью (из–за детей, из–за общего имущества и других моментов). Жить двойной жизнью она тоже не хочет. Ее пустое усилие (как она сама озвучивает свое стремление, не понимая его невозможности здесь и сейчас) – ради семьи подавить неприязнь к мужу, «полюбить его обратно».
Молодой человек, занимающийся продажами, каждый раз перед встречей с «серьезными» клиентами или руководством чрезмерно волнуется. Он при этом хорошо понимает, что тревога мешает ему, что не будь ее, он работал бы продуктивнее и быстрее поднимался бы по карьерной лестнице. Пустое усилие, которое мы выявляем в процессе терапии, – взять себя в руки и прекратить волноваться. «Разум должен быть сильнее эмоций».
Я думаю, на следующих занятиях, когда мы будем работать с нашими насущными переживаниями, мы увидим негативные пустые усилия вживую. А пока ограничимся этими примерами. Мы видим, что во всех этих случаях люди пытаются волевым способом отказаться от каких-то своих переживаний.
Итак, повторим. Позитивное пустое усилие – это попытка непосредственным усилием воли прибавить что-то к своим наличным душевным движениям – увеличить их продуктивность или создать новые. Негативное пустое усилие – это попытка опять же непосредственным усилием воли подавить, устранить, то есть уменьшить или уничтожить что-то из своих наличных душевных движений.
Пойдем дальше. Мы уже говорили, что биологический смысл негативных эмоций состоит в том, чтобы мы предпринимали действия, которые помогут восстановить гомеостаз, душевное равновесие, что в итоге поможет устранить эти негативные эмоции и успокоиться. Это касается не только конкретных действий, но и «недодействий», нереализуемых действий – пустых усилий. Конечная цель любого пустого усилия – успокоение, восстановление душевного покоя. И позитивные и негативные пустые усилия, в конечном итоге, преследуют эту цель.
Но у позитивных пустых усилий, кроме этой конечной цели, есть еще и цель промежуточная, которой у негативных нет.
Мы видим во всех примерах позитивных пустых усилий, что они совершаются (вернее, предпринимаются, собственно «совершаться» они не могут) с целью активно повлиять на так или иначе угрожающую внешнюю ситуацию. Заставить себя вникнуть вглубь материала, чтобы на занятии не ударить в грязь лицом, то есть вызвать уважение окружающих. Ускорить работу мозга, чтобы навести порядок в рабочих делах. Стать железной леди, чтобы успешно решать жизненные задачи. Заставить мозг работать эффективнее, просчитать возможные подводные камни, чтобы выиграть. Заставить себя найти такие слова, чтобы доказать несправедливость обвинения. Изменить свои душевные особенности, чтобы вернуть отношения. И так далее.
Везде в этих примерах промежуточная цель пустого усилия – вызвать изменения во внешнем мире. И именно через это достигнуть конечной цели – вернуть себе эмоциональное равновесие.
Всегда при СИЭР позитивное пустое усилие заключается в стремлении прямым усилием воли вызвать в своих душевных движениях такие изменения, которые помогут исправить (решить) текущую психотравмирующую ситуации и успокоиться (избавиться от эмоционального дискомфорта) через это. Это старание насильственным образом направить свои чувства и мысли в определенное русло, а именно в то, что выгодно для разрешения психотравмирующей ситуации. Изменение внешней ситуации здесь насущно необходимо для субъекта, именно в этом здесь непосредственная цель «старания». Это попытка при помощи включения в себе якобы имеющихся ресурсов активно воздействовать на обстоятельства. Попытка путем включения в себе необходимых душевных движений навести порядок во внешнем мире. Только когда внешняя ситуация получит решение, можно будет успокоиться.
У негативных пустых усилий 1 типа «смысловая структура» другая. Здесь задача пустого усилия в том, чтобы вызвать изменения во внутреннем мире напрямую, не изменяя мир внешний. Это стремление прямым усилием воли вернуть душевный покой и чувство внутренней гармонии, несмотря на негативные обстоятельства. Стремление испытывать внутренний комфорт, несмотря на травмирующую ситуацию. Для переживания покоя нужно лишь устранить мешающие ей моменты. Душевная гармония представляет здесь ценность сама по себе, безотносительно к внешним обстоятельства, она жестко от них не зависит и сама по себе представляет собой и промежуточную и конечную цель. И считают, что в принципе, все необходимое для этого уже есть в душе.
При более подробном знакомстве с такими пациентами становится понятным, что дело здесь идет о чрезвычайно важной для них «личностной философии», точнее глубинном, пронизывающим всю «когнитивную карту» мироощущении. Мы уже касались этой темы, когда в самом начале говорили о том, что среди нас и людей вообще, есть «идеалисты» и реалисты–естественники по мироощущению. Помните, мы обнаружили, что часть людей (как раз, идеалистов) не может принять вывод о том, что прямой волевой самоконтроль в принципе невозможен. Дело в том, что для таких людей такие понятия, как «абсолютная душевная гармония», «бесстрастие», «безусловная любовь», «святость», «духовное просветление», «чистое сознание», «духовная реализация» и т.п. вовсе не являются абстракциями, как для многих других. Для них это не абстрактные, несуществующие реально идеалы, к которым, может быть, и хорошо стремится, но которых уж точно невозможно достигнуть. Для таких людей «духовные состояния» в онтологическом смысле реальнее, чем обычное состояние среднестатистического человека. Именно в этом смысле они идеалисты (причем «до мозга костей»). Скорее обычное человеческое состояние, с их точки зрения, является онтологически неполноценным, «падшим», «покореженным грехом», «недоразвившемся», «обусловленным», как бы «незаконно существующим» и т.д. Но это обычное (и неправильное) состояние можно и нужно преодолеть. «Духовное развитие», «личностный рост», стало быть, не просто романтические слова для таких людей. Слова эти обозначают как раз движение к этому «идеальному состоянию» (которое ощущается ими как однозначно достижимое, возможное для человека). Именно поэтому «идеалисты» способны мыслить и чувствовать свою душу как относительно независимую от реальности и не определяемую последней. Они чувствуют, что не бытие должно определять сознание, а скорее наоборот сознание должно определять бытие. И поэтому у «идеалистов», в принципе, есть возможность (во всяком случае они так чувствуют, они так верят, и эту веру невозможно у них отнять) добиться внутренних изменений внутренними же средствами, не изменяя внешние обстоятельства, без опоры на внешний мир и даже вопреки ему. Свободный разум способен навести порядок и подчинить себе чувства, страсти и мысли. И восстановить гармонию.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
