Текст книги "Очерки русской смуты"

…Вечер 22 марта.

Тягостное прощание с ближайшими моими сотрудниками в Ставке и офицерами конвоя. Потом сошел вниз – в помещение охранной офицерской роты, состоявшей из старых Добровольцев, в большинстве израненных в боях; со многими из них меня связывала память о страдных днях первых походов. Они взволнованы, слышатся глухие рыдания… Глубокое волнение охватило и меня; тяжелый ком, подступивший к горлу, мешал говорить. Спрашивают:

– Почему?

– Теперь трудно говорить об этом. Когда-нибудь узнаете и поймете…

Поехали с ген. Романовским в английскую миссию, откуда вместе с Хольманом на пристань. Почетные караулы и представители иностранных миссий. Краткое прощание. Перешли на английский миноносец. Офицеры, сопровождавшие нас, в том числе бывшие адъютанты ген. Романовского, пошли на другом миноносце – французском, который пришел в Константинополь на 6 часов позже нас.

Роковая случайность…

Когда мы вышли в море, была уже ночь. Только яркие огни, усеявшие густо тьму, обозначили еще берег покидаемой русской земли. Тускнеют и гаснут.

Россия, Родина моя…

В Константинополе на пристани нас встретили военный агент наш, ген. Агапеев, и английский офицер. Англичанин что-то с тревожным видом докладывает Хольману. Последний говорит мне:

– Ваше превосходительство, поедем прямо на английский корабль…

Англичане подозревали. Знали ли наши?

Я обратился к Агапееву:

– Вас не стеснит наше пребывание в посольстве… в отношении помещения?

– Нисколько.

– А в… политическом отношении?

– Нет, помилуйте…

Простились с Хольманом и поехали в русский Посольский дом, обращенный частично в беженское общежитие. Там моя семья.

Появился дипломатический представитель.

Выхожу к нему в коридор. Он извиняется, что по тесноте не может нам предоставить помещения. Я оборвал разговор: нам не нужно его гостеприимства…

Вернувшись в комнату, хотел переговорить с Иваном Павловичем о том, чтобы сейчас же оставить этот негостеприимный кров. Но ген. Романовского не было. Адъютанты не приехали еще, и он сам прошел через анфиладу посольских зал в вестибюль распорядиться относительно автомобиля.

Раскрылась дверь, и в ней появился бледный, как смерть, полковник Энгельгардт:

– Ваше превосходительство, генерал Романовский убит.

Этот удар доконал меня. Сознание помутнело, и силы оставили меня – первый раз в жизни.

Моральных убийц Романовского я знаю хорошо. Физический убийца, носивший форму русского офицера, – скрылся. Не знаю – жив ли он, или правду говорит молва, будто для сокрытия следов преступления его утопили в Босфоре.

Ген. Хольман, потрясенный событием, не могший простить себе, что не сберег Романовского, не настояв на нашем переезде прямо на английский корабль, ввел в посольство английский отряд, чтобы охранить бывшего русского главнокомандующего.

Судьбе угодно было провести и через это испытание.

Тогда, впрочем, меня ничто уже не могло волновать. Душа омертвела.

Маленькая комната, почти каморка. В ней – гроб с дорогим прахом. Лицо скорбное и спокойное. «Вечная память!..»

В этот вечер я с семьей и детьми генерала Корнилова перешел на английское госпитальное судно, а на другой день на дредноуте «Мальборо» мы уходили от постылых берегов Босфора, унося в душе неизбывную скорбь.

Мировые события и русский вопрос

Печатается в сокращении.

Издано в Париже в 1939 году

Часть первая

…Мировой передел.

О котором Геббельс, не открывая очередных планов рейха, говорил в Мюнхене:

– Наступил редкий в истории момент, когда готовится новый раздел земли.

Его не избежать. И в процессе его завершения возможны лишь два положения: полная капитуляция перед силой или жестокая борьба.

И если бы это движение – одно – направляло политику и определяло психологию народов, международное положение не было бы столь безнадежно запутано, грани между друзьями и врагами были бы определеннее и политические прогнозы легче. Но в международные отношения, кроме советского нарыва, вклинилось еще расхождение двух идеологий, двух режимов – т. н. «великих демократий» и «фашизмов». Расхождение, которое осложняет и обостряет события и путает дипломатическую игру, перетасовывает карты, пересаживает партнеров – в преддверии мировой войны. Оно, на фоне будущих военных побед и поражений, приведет неизбежно к внутренним переворотам, которые, в свою очередь, повлекут новые неожиданные пересадки и перетасовки.

На этой почве идет борьба большого внешнего напряжения и величайшего внутреннего лицемерия. «Идеология» в большинстве случаев является лишь прикрытием самых реальных политических и экономических вожделений и интересов – агрессивных или оборонительных. Вожди и партии раздувают идеологическую вражду, а правительства устанавливают тактические соглашения с идеологическими противниками…

Наиболее жизненным для нас вопросом является отношение держав к России Национальной и России советской.

Та активная роль, которую раньше играла советская власть на авансцене международной политики, после ряда наглых и глупых ее выступлений, после грандиозных кровавых чисток в партии и в аппарате, оказавшихся переполненными «растленными псами», шпионами и агентами «диверсантов», после обезглавления Красной армии и флота, – упала до минимума. События идут мимо нее, хотя во всех мировых смутах видна ее скрытая рука, во все очаги разгорающегося пожара подброшены советские поленца.

В частности, обострение социальных распрей и перманентных рабочих беспорядков во Франции и ее колониях – в последних, как правило, принимающих характер центробежный – вызывается не только экстремистами б. Народного фронта и не только тайными большевистскими агентами, но иногда и явными. Так, в свое время Троцкий под охраной полиции вел из Фонтенбло пропаганду мировой революции по правилам I интернационала, и его дело продолжает и сейчас его организация, издающая «Бюллетень Оппозиции». Так, глава Профинтерна Шверник этим летом, со своей свитой, объезжал официально промышленные центры Франции – Париж – Лион – Тулузу – Марсель и др. для обработки их по правилам III интернационала…

Сам по себе франко-советский союз, являющийся прямой поддержкой советской власти, не может не вызывать в русской национальной эмиграции отрицательного отношения. A те привходящие обстоятельства, которые сопровождают этот альянс, усугубляют душевную горечь в большей еще степени… Я не буду останавливаться на мытарствах русской эмиграции – на борьбе за право труда, бесправных высылках, безнаказанных для Советов похищениях. Напомню только об уроне, наносимом России.

Прискорбно было слышать, как восторгается «делом своих рук» Эррио. Как бывший министр ин. дел Поль Бонкур отмечал «счастливое событие» французского альянса с Советами, которые-де «организуют свою внутреннюю революцию, но одновременно охраняют внешний мир». Как нынешний министр Поль Рено, ратуя за Советы, заявляет:

– Лично я согласен быть преданным в тех условиях, как это было в прошлый раз. Потому что, если мы были преданы в Брест-Литовске, то ведь зато русская армия в 1914 году оттянула с западного фронта 12 армейских корпусов…

Что это такое?! Самоотвержение на полях Восточной Пруссии и Волыни и… Брест-Литовск. Русская армия и… большевики. Жертва и… предательство.

С какою страстностью Блюм отстаивал участие в правительственной работе французской коммунистической партии – филиала советской Москвы…

Такое неумеренное советофильство начинает, однако, проходить. Оно поддерживается лишь социалистически-коммунистическим сектором. Народные настроения резко меняются. Но, наряду с этим, имеет место другое явление, чреватое последствиями и для Национальной России, и для Франции…

Мы слышали давно уже откровенные речи Тетенже:

– Мы не имеем права требовать, чтобы немецкий народ был лишен всякого рода экспансии. Раз эта экспансия не направлена в нашу сторону, нам не приходится смотреть на нее отрицательно…

Итак, долой сентименты! Долой все эти «устаревшие предрассудки», вроде боевого братства, каких-то нравственных обязательств за старое добро! Они, эти «предрассудки», похоронены давно – на полях Восточной Пруссии и Волыни, в русских братских могилах. Только реальные ценности имеют значение на современной политической бирже. Хорошо, будем реалистами. И в качестве таковых оценим две возможности. 1) «Дранг нах Остен» удался. Русский хлеб, уголь и проч. чрезвычайно усилили экономическую и военную мощь Германии. Устроив свои дела на Востоке, не повернет ли Гитлер своих штыков на Запад? И чем это обстоятельство грозит Франции? 2) Гитлер «сломил себе шею на Востоке». Германия бросает самоубийственную политику, враждебную России. Встает Национальная Россия. Неизвестно, с кем тогда пойдет пресловутая и столь непонятная Западу «âme slave»: с поверженным, но образумившимся бывшим врагом или с теми, кто отвернулся от нее в дни великого ее несчастья…

…После окончания гражданской войны в Англии орудовало сообщество, занимавшееся в широких размерах скупкой, за бесценок, земель, оставшихся в сов. России и принадлежавших раньше помещикам, ныне эмигрантам. Эмигранты немножко подкормились, дельцы нажились, а держатели бумаг общества, как и надо было ожидать, прогорели. До сих пор идет таким же порядком скупка английскими компаниями нефтеносных русских земель у прежних владельцев в наивной надежде, что будущая российская власть признает эти сделки. Это – откровенная спекулятивная игра на русском разорении. Но была игра пошире и посложнее… Я разумею памятную всем деятельность компании Скоропадский – Коростовец – Тафнел, собиравшей деньги на «гетманское движение», причем жертвователям были обещаны «особые экономические привилегии» на Украине, когда она будет отторгнута от России. Это уже игра на расчленение России. Сейчас Скоропадский и Коростовец обещают концессии немцам, a последний, вместо английского «Инвестигатора», пишет в немецком «Цейтшрифт фюр Геополитик». Причем, сообразно вкусам своих хлебодателей, проповедует там, что «Россия – государство континентальное, которое по методам и идеям является противоположностью (другого) государства – колониального». В России, мол, «не было места татарам, украинцам, грузинам, калмыкам», колониальное же государство, «расширяя свое владычество через торговлю и превращая подпавшие под его влияние территории в колонии и доминионы, признает национальные права за их обитателями».

Готовый базис для нового немецкого «Дранга» и интронизации Скоропадского на манер тунисского бея.

Украинская пропаганда в самой Англии не прекратилась. Образчиком ее может служить журнал «Contemporary Russia» («Современная Россия»), в последнем номере которого несколько статей посвящены апологии самостоятельности Украины и украинцев, переживших якобы «несколько веков угнетения». Есть в ней также пропаганда «Карпатской Украины» и удивительные по невежеству суждения бывшего русского генерала Генерального штаба, фон Валя, о России и ее судьбах. Фон Валь считает российский национализм понятием «нереальным», a Россию – искусственной постройкой, «путем бессердечного угнетения национальных чувств народов». Даже слово «русские» он заменяет полупрезрительным – «московиты» и обвиняет этих «московитов» в том, что они украли от Украины само имя – Русь… Московиты одни прияли всецело большевизм и угнетают им другие народности. С падением монархии 144 народа России перестали считать себя россиянами и, «испытав гнет царей и иго коммунизма», никогда не подчинятся вновь России…

…Займемся только фактами.

Чрезвычайные вооружения Германии, превосходящие надобности государственной обороны, имеют характер наступательный. Это очевидно. Кроме приобретения колоний и объединения с рейхом земель, заселенных немцами, Германия всеми силами стремится на Восток, к Черному морю – обстоятельство, угрожающее не только Балканским государствам, но и непосредственно России. Этому всемерно противилась императорская политика с начала 90-х годов, т. е. со времени крушения бисмарковской системы. Соответствуют ли эти задачи российским национальным интересам и можно ли в какой-то степени им сочувствовать или способствовать?

Но говорят: «Это дело будущего, a Россия умирает, ее надо спасать сейчас»… Хорошо, обратимся к намеченным методам спасения. Стало уже банальностью повторять определения, прогнозы, национальные задачи, поставленные в «Майн Кампф». Но ведь эта книга до сих пор составляет основу воспитания наци, ведь ее программа фактически проводится в жизнь. Ведь Гитлер вчера еще говорил в ней с величайшим презрением о русском народе. Что же, изменил он свой взгляд сегодня? Ведь он требовал отторжения от России Украины, «казачьих государств», Кавказа и Туркестана, с тем что «большевизм останется Великороссии». Где, когда и как отказался он от этих своих заявлений? Наоборот, в августе текущего года приглашенному в Берхтесгаден Альфонсу Шатобриану во время долгой и дружественной беседы Гитлер, между прочим, поведал:

– Россия от Иоанна Грозного и Петра Великого вплоть до Ленина и Сталина идет своим неизменным путем. Я скажу более: Россия в организации советов нашла выражение своей истинной природы.

Сообразно с таким определением намечается и метод не освобождения, a изоляции коренной России. Английский журналист Уорд Прайс, которого наша немцефильская пресса рекомендует как лицо, «неоднократно и подолгу беседовавшее с Гитлером и лучше кого бы то ни было осведомленное о настроениях правящих кругов Германии», свидетельствует:

– Гитлер предпочитает не нападать непосредственно на СССР, а развивать там самостийные течения.

Известное подтверждение этого взгляда мы видим в ряде статей цитированного мною казенного журнала «Цайтшрифт фюр Геополитик» – в Германии, как и в СССР, вся пресса казенная, – где развивается идея «освобождения» Украины – от Галиции до Кавказа и – попутно – преимуществ для нее колониального режима… А еще раньше издающаяся в Берлине немецкой пропагандой «русская» эмигрантская газета «Новое слово» обратилась к читателям с таким… новым словом: «Распад Российского государства ничем не остановим, неизбежен, более того – единственный путь возрождения»…

Еще более определенным показателем отношения немцев к России являются практические шаги их в отношении к украинскому движению: пригревание и быв. гетмана, и Полтавца-Остраницы, и организации покойного Коновальца, и даже петлюровских наследников, лишенных польских субсидий и пристраивающихся к Берлину… Особенной поддержкой пользуется организация УНО бывшего злейшим врагом России Коновальца. Сведения газет, что Коновалец был выслан из Германии, неверны. В течение ряда лет он, при содействии Гестапо, входил в связь с самостийными элементами советской Украины, но, главным образом, руководил ирредентой и террористическими выступлениями в Галиции. После германо-польского примирения почти официальное пребывание Коновальца в Берлине сочтено было неудобным, и он на время выехал из Германии, сохраняя связь с Гестапо до своей смерти и посещая часто Берлин, где оставалась его семья и личный штаб. В последнее время УНО находилась в распоряжении Розенберга, по директивам которого в Мюнхене, на секретном заседании с участием японского военного агента, был выработан план мобилизации и сосредоточения украинских контингентов, в том числе и американских, на случай войны.

В связи с охлаждением польско-германских отношений возобновилась работа Гестапо – УНО в польской Украине – обстоятельство тем более серьезное для Польши, что после аншлюса и протектората над Чехословакией рейх роковым образом приближается к Галиции и Буковине. Эта же сила, довлеющая над Прагой, произвела насилие над совестью и национальным самосознанием карпатороссов. Не надо забывать, что с 20-го года антирусская советская власть – первая и одна только – пустила в оборот термин «Прикарпатская Украина». С самого начала чехословацкой трагедии, по директиве Берлина, вся немецкая печать усвоила этот термин, и одновременно в Прикарпатскую Русь брошены были немецкие советники и украинские агитаторы из Вены. Помимо бешеной пропаганды в пользу «самостоятельной великой Украины», ведущейся из Бреславльского и Венского центров во всей Европе и в Америке, и особенно в Англии, во Франции и в Соед. Штатах, германская официальная пресса дает место обширным украинским воззваниям, а казенные немецкие радиостанции распространяют по свету призывы их в пользу утверждения «Прикарпатской Украины»…

В таком аспекте это – не освобождение, а поход на Россию, на раздел ее, на порабощение нашего Юга силой – толкающей две ветви русского народа не против большевизма, а друг против друга – на междоусобие и братоубийство; чтобы, по завершении этого каинова дела, на развалинах и Великой и Малой России диктовать свою волю. Никогда, конечно, никакая Россия, авторитарная или демократическая, республиканская или монархическая, не допустит отторжения Украины. Нелепый, безосновательный, питаемый и обостряемый извне спор между Русью Московской и Русью Киевской – есть наш внутренний спор, никого более не касающийся, который должен быть и будет разрешен нами самими.

В такой грозный момент под крылом наци собираются и объединяются две группировки: с одной стороны, крайне враждебные России сепаратистские организации, в том числе – кавказских народностей, под главенством грузинских шовинистов. И с другой стороны, именующие себя «Национальным фронтом» четыре русских эмигрантских организации. Между той и другой группировкой, казалось бы, непроходимая пропасть. Казалось бы… Но вот орган Рос. Нац. Соц. Движ., одной из составных частей пресловутого «фронта», по требованию своих хозяев уже перекидывает мостик, заявляя: «мы были бы рады распространить единый фронт даже на стоящие на ярко сепаратической точке зрения национальные организации народов России». При этом Марков Второй – новоявленный национал-социалист – в оправдание столь желанного будущего похода и… колонизации, с вернопреданным усердием подносит: «Русский не есть только славянин, но славянин с примесью немца; и только при наличии этого сочетания выявляется вся чистота русского характера»…

Итак, во имя возрождения России нашествие на нее двунадесяти языков и… принудительная расовая примесь немца. Дальше этого, в холопском усердии, идти некуда.

Но, быть может, другие факторы германской жизни являются более благоприятными в отношении русской проблемы…

Бывшие русские немцы, на которых весьма надеялись наши немцефилы, отбросили протянутую им руку, заявив в своем органе «Дейтше Пост», что они отвергают «конструкцию Российской нации» и считают, что «общероссийская крыша совершенно не подходит для целей освобождения и обновления России»…

Вермахт? Мы знаем, что прежний Рейхсвер находился в дружественных отношениях с Красной армией и содействовал ее материальному восстановлению. Что в нынешнем Вермахте не исчезло советофильство, являясь одним из элементов раздора между армией и партией. Что генералы Бломберг, Кейтель, фон Фрич и многие другие не скрывали своих тенденций к союзу с советской Россией… Достойно внимания, что советская печать, выступая против Гитлера и наци, доброжелательно относится к Вермахту и его руководителям даже теперь, после того, как в последних процессах и казнях обвинение маршалов в продажности немцам играло главную роль.

И тут трагическая двойственность русского восприятия: поскольку руководители германской армии воздерживаются от посягательства на Россию – это явление благоприятное; поскольку же они поддерживают при этом советскую власть – это прямой ущерб русскому делу. Есть, впрочем, и третья возможность – связи руководства Вермахта с национальными элементами Красной армии… Но такая связь была бы одинаково чужда и враждебна и большевизму Сталина, и национал-социализму Гитлера.

При всех этих условиях совершенно непонятно, откуда берется такое безоглядное германофильство среди определенных кругов русской эмиграции. Наиболее ярко, вероятно, выразилось оно в известном послании Гитлеру Карловацкого синода. И наиболее острую полемику вызвало среди двух лагерей, представленных «Возрождением» и «Последними Новостями». Оставим увлечения и преувеличения. Только – объективные факты. Я думаю, достаточно ясно, что гитлеровское правительство, воздвигающее гонение на христианские церкви и поощряющее паганизм Вотана, построило православный храм в Берлине из побуждений вовсе не миссионерских. Нужно ли было, независимо от мотивов, которыми руководилось германское правительство, поблагодарить его? Конечно, не подлежит сомнению. Но есть пределы, определяемые ролью и достоинством церкви. Митрополит Анастасий счел возможным вознести Гитлера как всеобщего вождя «в мировой борьбе за мир и правду». Да, за мир и правду… Уверял, что «русский народ постоянно возносит к Богу молитвы о даровании Гитлеру своей всесильной помощи»… Испрашивал Божие благословение Гитлеру «на дело его государственного строительства и на создание его народной империи». Какой империи, в каких пределах, каких захватов?..

Интересно, что в газете «Православная Русь», выходящей при участии митрополита Анастасия, в том самом номере, в котором появилось описание освящения берлинского собора, мы находим такие строки известного богослова А. В. Карташова:

«Почти незаметное для людей безрелигиозных различие между тоталитарным и авторитарным государством неизмеримо для христиан. Тоталитаризм – целая, не допускающая никакого изъятия власть государства над телом, душою и духом людей. Это значит – отдача Божьего Кесарю, сотворение кумира, иными словами – чистое язычество, Римская империя, потому и гнавшая церковь. Гибкий Муссолини логически непоследовательно уступил упругой силе папской церкви… В негибкой Германии хаотическая борьба языческой психологии с христианским сознанием безысходно продолжается. После тоталитарности марксистской тирании в России немыслимо найти сочувствие языческим претензиям государства. Жажда освобождения от религиозных гонений не допустит проповеди тоталитарности, нового язычества. Государству, для его конструктивных целей, достаточно простой авторитарности, без оскорбления христианской веры насилием над ней»…

Так говорит ученый богослов, так пишет духовная газета карловацкой юрисдикции. Что же тогда означает послание архиерейского синода – ревность о вере православной или чистейшую и притом сугубо эмоциональную политику? Наш церковный раскол глубоко терзает совесть верующих людей. Две церковные власти в плохом мире сосуществуют все же как-то в Западной Европе. Но посмотрите, что делается в Германии… В марте 1936 года германским правительством признана была единственно законной юрисдикция митрополита Анастасия, и министерство исповеданий, не желая слишком явно проявлять насилие, предложило митрополиту Евлогию «добровольно» передать свои приходы. Но так как ни прихожане, ни митрополит Евлогий на это не пошли, то началось гонение: Гестапо насильственно отобрало ряд церквей и церковное имущество, разорвав само, без суда, арендные договоры. В тех же общинах, где имущества не было, начало разлагать приходскую жизнь, вызывая к ответу и устрашая приходское духовенство и влиятельных мирян. На общее собрание прихода приходит чиновник, который требует подчинения, ген. Бискупский, который угрожает, и архиепископ Серафим, который увещевает. Можно только удивляться смелости некоторых приходов, которые отказывают в повиновении всесильному Гестапо… Приемы этого почтенного учреждения поразительны: наиболее стойкий священнослужитель был вызван в этот застенок, и ему объявлено было следующее:

– Нам известно от ваших соотечественников, что вы были прижиты вашей матерью не от законного мужа, а от жида. Если не докажете противного, будете высланы.

Это не анекдот, a трагедия беззащитных людей, которым плюют в душу.

Тяжко наше церковное нестроение, но когда суд над ним творит немецкий полицейский, становится вдвое тяжелее.

Я не позволил бы себе выносить на политическую кафедру нашей тяжелой церковной распри, если бы не одно обстоятельство. Состоявшийся в августе в Сремских Карловцах собор вышел на подлинно политическую дорогу. Собор постановил создать «Церковно-общественный центр» под главенством митрополита Анастасия – центр, который должен объединить вокруг себя «все русское Зарубежье». Как видно из протокола № 6, собор возложил задачу на «священный синод, епархиальных преосвященных и настоятелей приходов – помочь русским зарубежным организациям» выйти на путь – не только «подлинно православных», что было бы вполне естественно, но и «подлинно русских миропониманий и общественно-государственного идеала». С этой целью руководящие центры эмигрантских организаций должны быть поручены попечению «местного настоятеля прихода» или другого пастыря, который будет их проверять, вразумлять и увещать.

Признавая высокий авторитет церкви в деле «духовного окормления верующих», я не могу поверить в непогрешимость политического руководства приходских пастырей в таких вопросах, как подлинно русское миропонимание или общественно-государственный идеал. И уж во всяком случае, тех пастырей, которые возносят моления о «создании Гитлером его народной империи».