Текст книги "Обзор гениальности"

Интересно рассмотреть феномен гениальности, как онтологическое явление, когда гениальность является не моно, а поли явлением, то есть когда речь идёт уже об универсальных гениях, людях делающих открытия в разных областях знания. «Для обозначения различных степеней дара творчества употребляются большею частию два слова: талант и гений. Под первым разумеется низшая, под вторым – высшая степень способности творить. Но такое разделение довольно неопределённо: оно не даёт меры (критериума) для определения высоты художественной силы». (Белинский В. Г., О жизни и сочинениях Кольцова / Собрание сочинений в 3-х томах, Том 3, М, «ОГИЗ», 1948 г., с. 130) – пишет Белинский, указывая на речь о личности, о важности градации и обязательном использовании дифференцирования, разделения человека по степени его таланта и способностей.

Универсальные люди, или полиматы – это гениальные учёные, философы и деятели, которые сочетают в себе сразу несколько видов деятельности, в которых они добивались большого успеха. С точки зрения личности – это констатация высочайшей степени одарённости. С точки зрения гениальности, как онтологического явления – это констатация бытийного уровня.

Когда делаются открытия в смежных областях, проявляется открытие природы, как целого. Онтологически это очень значимо, потому что открытие в физике и одновременно в поэзии, в философии и других областях может играть объединяющую роль. Междисциплинарность указывает на универсализм в современном мире, через него понимается большее, а гениальный человек с такой одарённостью обязательно выводит законы природы через сопоставление своих знаний.

Если речь о политике, то гениальный властитель создаёт себя как личность, благодаря очень большому стечению обстоятельств, благодаря обусловленной множественности. Совокупность стечений обстоятельств, совокупность его умных поступков и идей способствуют этому.

Знание гения продиктовано не его спонтанным открытием нового, а его накоплением уже имеющегося знания, это некий фундамент, по начальной школе мы знаем, что самый начальный фундамент в образовании сразу должен быть крайне множественным, объёмным, включающим разные дисциплинарные идеи и теории.

Таким образом, гениальность – более важное понятие, нежели гений, она имеет онтологические основания, которые указывают на состояние поиска и нахождения принципиально нового.

Гениальность тесно связана с властью, и власть – самая характерная категория её проявления, которую можно отнести онтологической категории.

Скажем о гениальности в традиционаизме. Повествование об особенных личностях существует и в учении Библии, и в философии одновременно, во многих «священных» книгах.

Мы должны логически придти к следующим выводам, которые окончательно прояснят выбранную тему.

Генезис греческой философии, генезис христианства, генезис постхристианской философии, генезис современной западной философии не является переходом от одних категорий понимания к другим, от области эволюции к области инволюции, в зависимости от угла зрения и рассмотрения той или иной области, интересующей исследователя и мыслителя, – генезис философии и традиционализма есть сущностное отображение характера той или иной эпохи.

Философская мысль могла развиваться иначе, могла быть другой, это не обязательно эволюция взглядов, имеющая закономерность в своей основе, это не обязательно разобщённое, спонтанное, возникающее непредсказуемым образом знание. Генезис той или иной, уже осуществивших себя эпох философской мысли есть отображение личности, образа человека, соответствующего исторической эпохе. Таким образом, мы в ответственности за жизненное пространство существования, от нас зависит, какая эпоха будет эпоха философская, а значит, общечеловеческая, указывающая на то, каковы мы и каков мир. А потому традиционализм – это одна из перспектив нашего «выздоровления» и обращения к традициям, форма религиозной гениальности. Так, традиционализм утверждает, что человек максимально гениален, если он максимально духовен. В традиционализме нет понятия «гениальность», а есть понятие «духовность», «сакральность», и они обозначают степень причастности не искажённой религиозной или просто антимодернисткой философии жизни, когда человек верен священным текстам также сильно как он верен обрядам и всему тому, что передаётся в поколениях. В этом плане традиционализм не всегда конкретен, но он за «старое» во всех культурных и религиозных смыслах.

Это цель, которую обозначил Григорий Палама в споре с Варлаамом, цель о которой говорит всё мистическое богословие, легитимируемое опытом Церкви и святых. (Добротолюбие. Сретенский монастырь, М., 2006, с.55).

Любое учение, истолковывающее традиционализм и христианство в аспектах не только гносеологического, но и этического, эстетического, аксиологического характера является апологетической деятельностью. Если за исходную посылку философствования берётся искажённое влияние постмодернизма, как направления мысли и Постмодерна, как эпохи, если видится сила «вреда» разобщения личности современной моделью существования.

Любая теория познания и онтология, как ещё показал Иммануил Кант, синергетически соединена с антропологическими вопросами, любая тема относительно познания, натурфилософского дискурса есть также тема антропоцентрического характера. (Кант И. Критика чистого разума. – М.: Московский клуб, 1992)

Есть авторы, такие как Р. Генон и Ю. Эвола, которые настаивают на единственно подлинном образе личности – человеке традиции (Генон Р. Традиционные формы и космические циклы» («Formes traditionelles et cycles cosmiques», Блуа, Франция, 1970, с. 94 – 99), Юлиус Эвола, и наш современник Александр Дугин (Дугин А. Радикальный Субъект и его дубль – М. 2009, с. 105 – 107), мыслители, выступающие против Постмодерна, не обязательно традиционалистского плана, но неизбежно, выражаясь художественно-литературной терминологией, романтического или реалистического характера философствования являются провозвестниками такой мысли.

Существует психоаналитический подход в истории философии и выявление соответствия между Традицией и душевным здоровьем, как между гениальностью и душевным здоровьем. «Всё течёт, всё изменяется», как говорил Гераклит. Другое дело: в какую сторону: в область войны, на которую указывал в своей книге «Государь. Искусство войны» Макиавелли, или в область «ремиссии» сознания, о чём говорит психоанализ. Можно перейти к рассмотрению темы спасения и познания в христианском литературном наследии, главным образом в Библии.

Чему учит Бог человека больше – спасению или познанию, является важным вопросом.

Вот, что мы читаем уже во второй главе книги Бытия: «И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному, сотворим ему помощника, соответственного ему. Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привёл к человеку, чтобы видеть, как он назовёт их, и чтобы, как наречёт человек всяку душу живую, так и было имя ей. И нарёк человек имена всем скотам и птицам небесным, и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника подобного ему» (Быт. 2:18—20)

Как мы видим, с первых же дней своего существования человек ориентирован на познание. Важность познания и метафизической силы познавательных сил Адама является преобладающей константой поведения человека. Адам неполноценен изначально и изначально предопределён к познанию, как своей основной деятельности. Потому Платон, если сразу же провести сравнение, как один из рода человеческого, возводит и укрепляет на олимпе славы философию, как метод познания и метафизических размышлений, именно за счёт соответствия божьего замысла и направленности человека. Хотя Платон – это дохристианский философ. Посчитаем такое сравнение уместным.

Если современная Церковь говорит о спасении, то она поясняет, что такое спасение, и сам процесс спасения такжерасшифровывается; если мы принимаем авторитет Библии, то мы должны и принять авторитет знания, как первичной доминанты бытия, а знание – это основа гениальности. Не может быть гения без открытия и не законченного поиска нового.

Платона по праву считают основателем идеализма, это человек, который жил в ветхозаветную эпоху (по христианским нормативам времени), и тем ценнее то, что он говорил о познании.

Станислав Лем в своей работе «Философия случая» (Станислав Лем «Философия случая», Транзиткнига, М., 2005, с. 354—355) пишет о том что, истина может излагаться на разных языках и это не является неправдой, важно не то, что непонятно или очень экзальтированно объяснено, главное – смысл. Мы приходим к неподвижности и постоянству главных истин, которые заключены в мироздании. Их надо дополнять и открывать. Истины, касающиеся откровения о спасении, давно известны, потому любая сотериология несёт «повторение», на языке герменевтики Гадамера. Так он говорит об истории и языке: «Из бесконечного движения человеческо-исторических миров в историческом опыте нельзя даже осмысленно составить бесконечную идею истинного мира». (Гадамер Х. Истина и метод. – М.: Издательство политической литературы, 1990)

Если мир XXI века, имея эти истины о спасении, истины сотериологического качества, всё равно заходит в некий экзистенциальный «тупик», то нужно обращаться к гениальности традиции и религии.

Открывается перспектива. Мартин Хайдеггер попытался решить эту проблему через понимание вопроса о забвении бытия. (Хайдеггер М. Основные понятия метафизики. Вопросы философии. – М.: 1989.) Выход из затруднения экзистенциального «тупика» может быть во второй доминирующей философской силе – традиции. Проблема человека не в его поступках и мыслях, проблема в недостаточности понимания. Онтологические предпосылки появления (существования) гения весьма разнообразны. Любая онтологическая категория может, так или иначе, отражать предпосылку формирования гения.

Биологизаторский подход обозначает деятельность гения в связи с работой головного мозга, структурными особенностями и их развитием, даже поэзия рассматривается как творение гения с повышенным гормональным уровнем. Но ясно и то, что мир является дуализмом, двойственностью. Если мы что-то чувствуем, то осознаём это, как чувство, как созерцание. И это объективная реальность. Процесс понимается из самого процесса. Скрытыми процессами он может объяснён быть уже дополнительно. Скажем о том, что выпивать кружку чая – такая же реальность, как и процесс усвоения жидкости чая в организме, первая реальность – эстетическая, вторая – биологическая. Потому так во всём. Гениальность – это и биология, и нечто описываемое во всей полноте только на гуманитарном языке.

Религиозный подход или традиционалистский доминировали до появления науки и техники. Это был подход оценивания человека с точки зрения его духовности. Но он был неполным, потому что указывал только на духовность, и говорил о человеке, как о чисто духовном существе, на самом деле проблема человека со времени основателя философской антропологии Макса Шелера и до наших дней не решена.

Понимание гениальности и гения в философии – крайне обширное понимание, которое требует всестороннего анализа. Гениальность человека заключается в гениальности мышления – это главный тезис философии.

Онтологические категории истины, свободы, познания – являются центральными в понимании гения, как ищущего, находящего ответы и решения субъекта истории.

Социальная, историческая обстановка, условия быта и семьи, в которой развивается гений, являются также факторами в понимании того, что он из себя представляет.

Важно заметить, что очень часто при жизни признания такой человек не получает. Это оказывается глубокой и сильнейшей трагедией его жизни. Это происходит от того, что слишком необычные и далеко в будущее смотрят его мысли, идеи, открытия, откровения.

Можно установить, что главной предпосылкой возникновения гения и гениальности в истории является врождённое свойство личности иметь интеллектуальный потенциал. Есть врожденность и есть условия для ее обнаружения, востребованности. Гениальность не развивается, она врождённа. Но будучи врождённой, может не развиться в условиях социальной нестабильности и семейного неблагополучия. Гениальность тесно связана с понятием «власть», потому что имеет в себе нацеленность обладать знанием, изменять мир с помощью знания, и через это самоутверждаться. Также аспектом является то, что гений способен решать задачи, которые перед собой ставит, а не гений не способен, если даже это хочет.

Отсюда нарастание лженауки, либо имитации творческой деятельности, преувеличения многими своих способностей и как следствие разочарование, либо откровенно глупое поведение тех, кто мнит свои способности.

Таким образом, гениальность имеет важнейшие предпосылки для своего существования, предпосылки для существования гения, выражающего эту гениальность через творчество.

2.Бытие гения. Особенности влияния гениальности

История является многогранным процессом. Жизнь человека на Земле обуславливается не столько его поведением, сколько той социальной и научной, культурной и философской программой, которые заложены в его поведение от рождения. Человек появляется в мир, как в уже готовую реальность, в том смысле, что эта реальность прошла эволюционный путь технического и культурного развития. Надо чётко представлять, что мир, в котором мы живём – это мир, который искусственно (то есть с помощью человеческой творческой деятельности) создан. Если бы люди жили только на основании того, что есть в природе и никак не улучшали своё жизненное бытие с помощью умственной работы и напряжения интеллекта, то мир состоял бы из людей, которые имели бы животный тип поведения.

Движущими силами истории являются события, которые создают персоны, личности и выдающиеся умы. Существует, однако, мнение, что гениев не бывает, что любое открытие – это плод труда и накопления знаний и на основании этих знаний создание открытия. Такая точка зрения высказывается А. Г. Невзоровым в его книге «Происхождение личности и интеллекта человека». (Невзоров А. Г. Происхождение личности и интеллекта человека. Опыт обобщения данных классической нейрофизиологии. – СПб.: Анатомия и Физиология, 2012. – 544 с.). Эта мысль правильная, но только отчасти, потому что существует два исторически подтверждённых аспекта относительно природы нового знания.

Первая идея заключается в том, что знание обо всём существует в природе и надо только уметь его находить. Это тезис Восточной философии, особенно даосизма и буддизма, об этом рассказывает в своей книге кандидат философских наук Е. Л. Павлова. (Павлова Е. Л. Национальные религиозные системы Древней Индии: индуизм, джайнизм; История религий мира: учеб. пособие / Под ред. И. Г. Палий; Рост. гос. эконом. ун-т. «РИНХ». – Ростов н/Д, 2010. – 22—40 с.)

И вторая идея в том, что открытие делается за счёт количества знаний, но только при условии того, что называют «озарение», потому что есть вещи, которые спонтанно возникают в мыслях учёных, философов и изобретателей, которые невозможно логически вывести даже из огромной базы данных знаний. Этой мысли созвучна идея Канта, когда он пишет о том, что гений создаёт что-то без явных предпосылок для создания данного, как бы из ничего.

Количество новшеств в истории характеризует историю, как постоянный процесс увеличения знания. Достижения, например, медицины, в XIX – XX веках являются коллосальным прогрессом в сторону увеличения продолжительности жизни людей. Особенно хирургия и вакцинация способствуют кардинальным переменам в области улучшения, сохранения и продления здоровья и жизни людей.

Если рассматривать роль гениальных людей в истории, то надо, прежде всего, определиться, кого считать гением. Академик Савельев даёт такое определение гениальности, которое мне кажется наиболее целесообразным и адекватным: «гениальность – это способность создавать то, чего не было до человека в истории и что не утрачивает свою актуальность никогда». Причём в этом определении он имеет ввиду морфологические особенности мозга.

Также релевантным будет определение гуманитарного типа, которое в лице А. Шопенгауэра звучит так: «Гений – это фантазия» и Аристотеля: «Гений – это способность к метафоре», которые обозначают гибкий ум гения, открытый для парадоксальности и необычности, нестандартного и неординарного мышления.

Определимся также кратко, что считать историей. История – это пространство, существуют работы И. Ньютона, в которых он отказывается от серьёзного отношения к понятию времени и ссылается на понятие пространства, как основополагающее и наиболее важное. Пространство – это и есть история, в которой гений творит во взаимодействии с пространством и поэтому создаёт только для истории и данной реальности актуальные и необычные вещи, которые могут быть в виде открытий, изобретений, шедевров литературы, искусства, новых парадигм в философии, чего угодно нового и дающего толчок к развитию мира и цивилизаций.

Характерной чертой деятельности гения в истории является его концентрация на настоящем. Гений является человеком, который не откладывает на будущее своей деятельности, но благодаря огромному трудолюбию и терпению работает и творит в настоящем. Это и трудно, и доставляет наслаждение гению одновременно.

Второй характеристикой является создание принципиально нового. Мы уже сказали об этом, но особенность этого нового в том, что оно опережает даже своё время и может распространяться на столетия и даже тысячи лет, и потому современники очень часто не принимают гениев, борются с ними или иронизируют над ними. Шопенгауэр пишет: «гениальная идея проходит три стадии в своём становлении: высмеивание, сопротивление и принятие».

Третьей характеристикой гениального творчества является то, что во многом это онтологическая работа, потому что не всех авторов открытий и произведений нового знают, но сами открытия и знают, и пользуются ими. Онтология, то есть бытие и сущее гениального открытия, гениального нового является первенствующим по отношению к личности гения, учитывая ещё и то, что одни и те же новые вещи могут открывать разные люди, как в разное время, так и в одну и ту же эпоху.

Важным моментом в понимании феномена гениальности является понимание главного актора гениальности – непосредственно гения. Бытие гения кардинально отличается от бытия всех остальных людей. Философ Александр Пятигорский говорил, что «философ в лучшем случае оставался один в ходе своей жизни» (М. Мамардашвили, А. Пятигорский «Символ и сознание», Москва, 2009, «Прогресс – Традиция», Фонд МерабаМамардашвили, с.232—285).

Тем самым он указывает на то, что судьба особенного человека – это очень часто драма или одиночество. Истории известны очень многие судьбы людей, которые в своём величии достигали вершин, а потом как бы расплачивались за свою гениальность тяжёлым финалом, страшным концом или ещё какой-то борьбой против них со стороны общества.

Но почему чаще всего судьба гениальных людей является трагичной? Биографические исследования говорят нам о сложности, трагичности и трудности пути гения. В Средние века философ Пьер Абеляр написал книгу «История моих мучений», это был гениальный человек. Многим известна фраза: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца», использованная А. Гитлером в его «Майн Кампф», известны высказывания великих людей о сложности пути гения в связи с завистью окружающих, чему был подвержен гениальный Эдмунд Гуссерль во время пришествия нацистов к власти, когда с ним перестали даже здороваться в университетах Германии.

Бытие гения – это бытие модерна, это современный этап, это оформление особого одарённого типа личности. В разные времена были разнящиеся трактовки величия и гениальности. Великими мучениками считались святые люди христианства. Было принято считать, что любой христианин «несёт крест», а святые несут подвиги страдания. Святые, как особые люди, считались лучшими из людей. Но эпоха Возрождения принесла идеал разума, возрождает идеал сильной личности и кладёт начало для будущего преобразования мира, создания идейных и интеллектуальных основ мира. Это явилось постепенным переходом от превалирования духовности к доминации интеллекта. Гениальность – это «новая святость», новая тенденция отношения к особенному, особенный человек Нового Времени – человек сверх способностей ума, а не духа.

Бытие гения определяется с того времени через количественные и качественные характеристики занятия в области творчества, науки и искусства, философия – некий индикатор понимания гениальности, и вместилище оценок, производящее гениальные идеи звено.

Бытие гения – явление относительно молодое. Но, всё же, нужно попытаться разобраться: почему именно страдание и мучения сопутствовали и сопутствуют этому явлению.

В первую очередь нужно сказать, что гений, в силу того, что это человек огромного ума, сверх интеллект, хочет признания и реализации своих творческих способностей в жизни. Без этого его нет. И это вполне соответствует марксистской идее материального мира, в котором материальные отношения играют колоссальную роль, только гению важно именно материальное коммуницирование. Но социальные законы устроены не гениями, общество живёт по законом, условно говоря, выражаясь терминологией профессора института морфологии РАН Савельева С. В. – посредственностей, и потому, как пишет тот же Савельев в своей книге «Нищета мозга» не может реализоваться, его идеи не принимают, так как они слишком необычны, слишком новы, слишком опережают своё время. (Нищета мозга. – М.: Веди, 2014. – 192 с.)

Гениальный человек желает в течении жизни реализации, но не реализуется из-за социально обусловленной несхожести его идей и потребностей населения, потребностей мира людей. И очень часто он не может проявлять инициативу, не может активно позиционировать себя в борьбе за признание, будучи человеком со своей спецификой психофизиологического типа. Проще говоря – гений не адаптивен к обществу, потому что оно слишком отличается интеллектуально от него, в социальных взаимоотношениях он проявляет слабость. Элементарно оформить научный труд, или книгу в том формате, который должно, он не может, а иногда и сопротивляется, говоря, что формат плохой, говоря о своём видении методологии, чему есть примеры. Сёрен Кьеркегор в своём «Дневнике» пишет о том, что не надо отдавать на корректуру тексты, что надо сразу печатать любой труд, как только автор завершил над ним работу, потому что главное смысл, а корректура мешает мышлению.

Также ещё одной проблемой не признанности гениев является проблема, связанная с неприятием, или слабым приятием новых идей в академической консервативной среде, потому что всегда привычней и легче работать со сложившейся системой оценок. Гений со своей стороны постоянно вносит перемены.

И при всём этом гений ощущает свою власть. Он знает, понимает, что он гений. Понимает насколько революционны и опасны его идеи, какое изменение они могут принести в мир, но реализоваться не может и из-за этой фрустрации тяжело страдает. Получается некая онтология власти, которая в нём живёт, является автономией и не выливающейся в настоящее силой. Конрад Лоренц, известный биолог и лауреат Нобелевской премии писал в одной из своих книг примерно так: если вы знаете человека, которого читают при жизни, то будьте уверены, скорее всего это не гений. (К. Лоренц…) Тем самым Лоренц К. хотел сказать, что любой гениальный человек настолько другой по отношению к остальным, что даже массовое чтение его работ, было бы нонсенсом.

Будущие поколения, как писал А. Шопенгауэр в «Parerga und paralipomena» признают гения и он должен как бы ощущать уже при жизни связь с потомками, данную мысль Шопенгауэр также повторяет в «Мир как воля и представление», когда размышляет об иррационализме гениальности, её частичном сходстве с безумием. (Мир как воля и представление/пер. с нем. Ю. И. Айхенвальд. – Минск: Харвест, 2011. – 848 с.)

Но не всё так однозначно. Существовали гении, которые добивались признания, пускай частичного, в определённых кругах. И. Ньютон был известен при жизни, хотя скрывал свои труды, боясь критики, то есть тоже частично раскрывался миру, но признание со стороны академии и сообщества учёных было для него наиважнейшим аспектом его индивидуального благополучия. Точно также уже к 30 годам Лейбниц Г. был признан в научных кругах, как умнейший человек, и точно также, как Ньютон И. утаивал многие свои труды, в том числе не опубликовал при жизни известную сейчас «Монадологию». (Белл Э. Т. Творцы математики. – М.: Просвещение, 1979. – 256 с.)

Многие политические гении были очень популярны при жизни, но после смерти для одних были осмеиваемы, а для других оставались великими. В этом особенность гениальности политика, он, в отличие от других гениев, при жизни может быть крайне популярен и реализует свою власть, но после смерти бывает забыт, либо сама смерть его бывает трагедией, когда ненависть врагов побеждает его идеализм. Как писал Макиавелли Н. в произведении «Государь. Искусство войны», что правитель будет осуждён, если допустит хотя бы одну ошибку, например, не примет жестоких мер тогда, когда это необходимо для сохранения его власти. И история знает полное совпадение со словами великого философа. (Государь. Искусство войны / Николо Макиавелли. – М.:АСТ: Астрель, 2010. – 339—340 с.) Интересно, что Н. Макиавелли умер во многом из-за неудавшейся политической борьбы, после долгого отсутствия вернувшись в свой город, он не был избран в правление, жестко страдал от этого.

Признания гораздо меньше, чем не признания. Это является проблемой для гения. Но если представить ситуацию, когда гениальных людей выявляют и они могут великие идеи реализовывать при жизни, каким будет мир? В Москве отдельные учёные хотят создать томографы, которые бы имели разрешение огромной силы и могли бы выявлять способности людей через сканирование головного мозга, но пока это лишь в проекте.

Если провести такой мысленный эксперимент, то мы увидим, что подобное привело бы к тому, что мир стремительно бы изменялся, потому что новые, лучшие идеи внедрялись бы, но очень часто идеи опасны, и поэтому не всегда полезно их быстрое внедрение, мир мог бы быть в опасности, как и писал один английский литератор: «Благими намерениями дорога в ад вымощена». (Самюэль Джонсон, «Ламермурская невеста», 1755)

Наверное, самым целесообразным и оправданным было бы частичное внедрение идей гениальных людей, внедрение с оговорками, потому что весь остальной не гениальный мир игнорировать нельзя. Он тоже мыслит и имеет много разумных мыслей и понятий относительно жизни. Гении располагают инструментом власти, а власть – это априори опасность, потому что она приводит к решениям, которые могут быть крайне сильные и крайне быстрые.

Скажем об общих положениях в мировой литературе относительно подхода к бытию гения в политике и социальных отношениях. Власть и гениальность – это союз, который не является чем-то готовым, готовой онтологией, но союз, который должен быть разумно, рационально исследован, который должен быть проанализирован, который должен быть подвергнут разумному внедрению в жизнь.

Ещё нет таких механизмов распознавания гениев и внедрения их идей в жизнь. И потому проблема страдания гения остаётся актуальной, как проблема его нереализованности. В такой ситуации гении остаются веками, при жизни слава к ним приходила волей случая, либо частично, либо вообще не приходит. Но может ли тогда гений не претендовать на славу, решить, что он будет жить как все и просто ещё творить параллельно – можно задать такой вопрос. Этот вопрос сравним с вопросом о том: а может ли человек, который носит каждый день с собой оружие не думать об этом оружии. Всё-таки потребность реализации гением своих способностей нельзя отбросить, это очень большая, очень сильная потребность, которая часто вводит в депрессию гениального человека, потому что он не может не хотеть поделиться той силой, которая у него есть и не хотеть восхищения и удивления в той деятельности, которую производит.

Не реализация гения рационально не может приниматься, как само собой разумеющееся, о чём можно не думать. Нужны альтернативные подходы. И одним из таких подходов может быть философия, учение, которое бы ответило на этот вопрос, которое бы дало «зелёный свет» в жизни гениального человека и помогло развиваться всему миру в союзе с новыми идеями.

Рассмотрим подход Фридриха Ницше к бытию гения в политике. И одним из ответов на этот вопрос является учение Ф. Ницше о сверхчеловеке, о переоценке ценностей, о вечном возвращении, и о смерти бога. Ницше занимался не только философией человека. Для него важна онтическая сила человека, он ценит личность, он живёт осознанием величия и требованием быть уважаемыми тем, кто действительно стремиться к сверхчелвоечеству и сверхчеловеческой реальности. Р. Вагнер, с которым они были в сложных отношениях после долгих лет дружбы, писал, что гений должен в первую очередь осознавать гениальность и жить духом своей гениальности. (Энциклопедия юного музыканта / Игорь Куберский, Е. В. Минина. – СПб.:ООО «Диамант», 2001, 576 с.)

В этой связи интересна политика, она прямо относится к идеям Ницше. По-сути выход из страдания – это выход всего человечества на принципиального новый уровень, переоценка ценностей для пользы гениев – это мир, в котором политика так устроена, что выполняется лозунг коммунистического интернационала: «От каждого по способностям, каждому по потребностям (или по труду)». Только политическая система может исправить дело. И период Советской власти в России – это период власти науки, как и сейчас США – это страна, в которой делают науку, финансируют науку. Так и раньше СССР – страна, в которой давали материальное необходимое и развивали за счёт труда инфраструктуру городов и науку. Это был некий шаг. Но ещё не шаг в реализацию гениев, потому что широко известно, что, например, Роберт Людвигович Бортини, гениальный конструктор из Италии, которого Советская власть обвинила в работе на спецслужбы фашистов, на Муссолини, предлагал огромное число проектов летательных аппаратов, а реализованы были единицы, и то благодаря одобрению Сталина И. В.

Политика делается людьми. Ницше прав. И политика как реализация этого переворота всего мира в сторону сверхчеловечества и была бы дорогой к гениальному, потому что сам акт перехода к радикально новой жизни имел бы в себе нечто гениальное.