Текст книги "От земель к великим княжениям. «Примыслы» русских князей второй половины XIII – XV в."

«Места татарские и мордовские»

В московско-рязанском договоре 1381 г. записано: «А что Татарская мѣста отоимал князь великий Дмитрии Иванович за себя от татаръ до сего до нашего докончанья, та мѣста князю великому Дмитрию. А что князь великий Олегъ отоимал Татарская от татаръ дотоле же, а то князю великому Олгу та мѣста»[403]403
  ДДГ. № 10. С. 29.


[Закрыть]. В договоре Василия I с Федором Ольговичем Рязанским 1402 г. данная статья сформулирована иначе: «А что будет отець наш, князь великы Дмитреи Иванович, оттаимал Татарьская мѣста и Мордовска мѣста, а ци переменит Богъ татаръ, и та мѣста мнѣ, князю великому Василею Дмитреевичю. А что будет отнял отець твои, князь великы Олегъ Иванович Татарьския мѣста и Моръдовския, а та тобѣ и есть»[404]404
  Там же. № 19. С. 54.


[Закрыть]. Таким образом, к этому времени «места», названные на сей раз «татарскими и мордовскими», Москве принадлежать перестали (в отличие от аналогичных «мест», захваченных Олегом Рязанским – они оставались за Рязанью), но московский князь надеялся вновь их получить в случае «перемены» в Орде.

Договор Юрия Дмитриевича с Иваном Федоровичем Рязанским 1434 г. также говорит о надежде на возвращение «мест татарских и мордовских» в случае «перемены» Орды, но захват их приписывается не Дмитрию Донскому, а самому Юрию: «А что будешь ты, князь велики Юрьи Дмитреевич, отоимал мѣста Татаръская и Мордовская, а ци переменит Богъ татары, та мѣста тобѣ и есть. А что будет дѣд мои, князь великий Олег, или отець мои, князь велики Федоръ, отнял мѣста Татарьская и Мордовская, та мѣста мнѣ и есть»[405]405
  Там же. № 33. С. 85.


[Закрыть]. В договоре Василия II и Ивана Федоровича 1447 г. повторена формулировка 1402 г.: «А что будет дѣд мои, князь велики Дмитреи Иванович, отоимал мѣста Татарские и Мордовскаа, а ци переменит Богъ татар, и та мѣста мнѣ, великому князю Василью Василъевичю. А что будет отнял дѣд твои, князь велики Олег Иванович, и отець твои, князь велики Федоръ Олгович, Татарскаа мѣста и Мордовскаа, а то тебѣ и есть, великому князю Ивану Федоровичю, та мѣста»[406]406
  Там же. № 47. С. 144.


[Закрыть].

Упоминание «татарских» и «мордовских» «мест» вместе позволяет думать, что речь идет об одном регионе[407]407
  Предположение, что под «местами татарскими» имеется в виду территория правобережья Дона между Тулой и Ельцом (Лаптенков В. В. Государственное разграничение верхнего Подонья в XIV–XV вв. // Проблемы исторической демографии и исторической географии центрального Черноземья и Запада России. Липецк., 1998), не представляется основательным. В московско-рязанском договоре 1483 г. эта территория определена как «Елец» и «Меча», а «места татарские», помимо того что называются вместе с «мордовскими», упомянуты между двух статей, посвященных Мещере (ЦДГ. № 76. С. 285–286, 289), что ясно указывает на их принадлежность именно мещерско-мордовскому региону.


[Закрыть]. Владения Дмитрия Донского непосредственно с мордовскими землями не граничили. К ним можно было выйти через Мещеру, также присоединенную к Москве при Дмитрии (см. параграф «Мещера»). Территории собственно татарских кочевий начинались только к югу и востоку от мордовских земель. Довольно сомнительно, чтобы анклавы московских владений заходили так далеко на юго-восток. Но территория Мордвы считалась ордынским владением[408]408
  См.: Егоров В. Л. Историческая география Золотой Орды в XIII–XIV вв. М., 1985. С. 43–44.


[Закрыть] и в этом смысле тоже была «татарской землей». Поэтому вероятнее всего, что речь в цитированных документах идет не о двух группах «мест» – отдельно «татарских» и отдельно «мордовских», но о двух названиях одних и тех же «мест», а союз «и» имеет не соединительный, а пояснительный характер[409]409
  Об этом его значении см.: Янин В. Л., Зализняк A.A. Берестяные грамоты из новгородских раскопок 1997 г. // Вопросы языкознания. 1998. N93. С. 30; Горский A.A. Москва и Орда. С. 166, примеч. 78.


[Закрыть]: т. е. «места татарские (те, что мордовские)». В пользу этого говорит и тот факт, что в договоре 1381 г. упоминаются только «места татарские», а в последующих – «татарские и мордовские», причем захваченные как Дмитрием, так и Олегом Рязанским. Если считать, что речь идет о разных территориях, то надо допускать, что до 1381 г. Дмитрий и Олег захватывали только «места татарские», и лишь позднее и тот и другой – еще и по куску мордовских земель[410]410
  Впрочем, если считать, что «татарские» и «мордовские» «места» – не одно и то же, под первыми все равно вероятнее понимать татарские поселения в мордовской земле, а не какие-то территории в глубине ордынских владений.


[Закрыть].

Захват данных «мест» нужно связывать, по-видимому, с периодом конфронтации Дмитрия и Олега с Ордой. Это 1374–1380 гг. (до похода Мамая). В начале 1378 г. московские войска повоевали мордовские земли (в качестве мести за действия мордовских князей, подведших Мамаевых татар к русскому лагерю на р. Пьяне в 1377 г.), а в августе 1378 г. московские и рязанские полки разбили войско Бегича на р. Воже[411]411
  ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 120,134–135.


[Закрыть]. Скорее всего, захват Москвой и Рязанью мордовских «мест», т. е. какой-то части мордовской территории, считавшейся владением Орды, произошел примерно в это время.

Поскольку договоры 1402,1434 и 1447 гг. связывают возобновление владения Москвой «местами татарскими и мордовскими» с «переменой» в будущем Орды, постольку уход этих «мест» из-под московской власти явно имел своей причиной действия ордынских правителей. Событием, которое могло между 1381 и 1402 гг. повлечь их возвращение Орде, был конфликт Москвы с Тохтамышем 1382 г.[412]412
  Ср. утерю, вероятно в то же время, Тулы (см. параграф «Тула»). Не исключено, что помещение «мест татарских и мордовских» в число владений Василия I в его договоре с Владимиром Андреевичем 1404 г. (ДД Г. № 16. С. 44) указывает на возвращение этих территорий Москве после временного налаживания отношений с Ордой в 1403 г. (см. параграф «Козельск»). В этом случае надо предполагать их вторичную утрату в результате конфликта с Едигеем, начавшегося в 1408 г. Но возможно, упоминание данных мест в конце перечня владений Василия в договоре с Владимиром Андреевичем имеет в виду (не оговаривая это специально) ту же надежду на их возвращение в результате «перемены» Орды, что зафиксирована в московско-рязанских докончаниях 1402,1434 и 1447 гг.


[Закрыть].

Остаются два вопроса. Во-первых: почему в договоре 1434 г. приобретение «мест татарских и мордовских» связывается не с Дмитрием Донским, а с Юрием Дмитриевичем? Между 1402 и 1434 гг. Юрий совершил один поход в сторону мордовских земель. Зимой 1414–1415 гг. возглавляемое им войско изгнало из Нижнего Новгорода местных князей, поддерживаемых Ордой[413]413
  ПСРЛ. Т. 15. Стб. 486–487.


[Закрыть]. В последней в то время фактическим правителем был Едигей, и власть временщика в Москве не признавали[414]414
  Горский A.A. Москва и Орда. С. 134–136.


[Закрыть]. Обратно часть войск, возглавляемая непосредственно Юрием, двигалась по Оке[415]415
  ПСРЛ. Т. 15. Стб. 487.


[Закрыть]. Именно тогда мог быть совершен рейд на юг или юго-восток, в мордовские земли, с возвращением ранее захваченных Дмитрием Донским и позже утраченных «мест» под московскую власть. Когда же после гибели Едигея (1419 г.) в Орде было восстановлено законное, с московской точки зрения, правление, эти территории пришлось вновь возвратить. Однако кратковременное их отвоевание Юрием могло отразиться в составленном от его имени договоре указанием на то, что именно он приобрел (подразумевалось, что вторично, вслед за отцом) данные «места».

Во-вторых: почему в договорах Москвы с Иваном Федоровичем Рязанским говорится о захвате «мест татарских и мордовских» не только Олегом Ивановичем, но и Федором Ольговичем? Здесь возможны два объяснения. Федор мог захватить часть мордовской территории в период правления в Орде Едигея (до конца 1410-х гг.): известно, что Орда одно время поддерживала претензии на стол в Переяславле-Рязанском пронского князя (обладателя второго по значимости стола в Рязанской земле) Ивана Владимировича[416]416
  См.: Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М.; Л., 1950. С. 466–467.


[Закрыть]; возможно, Федор Ольгович, как и Василий I, не признавал верховной власти ордынского временщика. Не исключено в то же время, что упоминание Федора связано с тем, что он непосредственно участвовал в захвате «мест» при жизни отца (возможно, еще до 1381 г.).

Если в московско-рязанских договорах 1434 и 1447 гг. «места татарские и мордовские» упоминаются по-прежнему лишь как территории, которые могут в будущем вернуться под московскую власть в случае, если «переменит Богъ татар»[417]417
  ДДГ.№ 33, 47. С. 85, 144.


[Закрыть], то в договоре Ивана III с Иваном Васильевичем Рязанским 1483 г. они фигурируют уже вновь как московское владение: «А что прадѣд наш, князь велики Дмитреи Иванович, поотоимал мѣста Татарьские и Мордовские, и та мѣста нам, великим князем»[418]418
  Там же. № 76. С. 285–286.


[Закрыть]. Очевидно, возвращение «мест татарских и мордовских» произошло в ходе ликвидации зависимости Москвы от Орды, имевшей место в 1470-е гг.[419]419
  Зависимость была ликвидирована в результате ряда событий 1472–1480 гг., а не одного т. н. «стояния на Угре» 1480 г., как обычно считалось в историографии (см.: Горский A.A. Москва и Орда. М., 2000. С. 156–177).


[Закрыть].

Тула

В московско-рязанском договоре 1381 г. о Туле сказано следующее: «А что мѣсто князя великого Дмитрия Ивановича на Рязанской стороне, Тула, как было при царице Таидуле, и коли еѣ баскаци вѣдали, в то ся князю великому Олгу не вступати, и князю великому Дмитрию»[420]420
  ДДГ.№ 76. С. 149.


[Закрыть]. Текст можно понять так, что Тула признается местом, находящимся вне власти обеих договаривающихся сторон[421]421
  Ср.: Соловьев СМ. Соч. Кн. 2. М., 1988. С. 462; Егоров В. Л. Указ. соч. С. 41, 52.


[Закрыть]. Но такая трактовка порождает ряд вопросов. Во-первых, непонятно, зачем вообще оговаривать статус территории, не принадлежащей ни Москве, ни Рязани. Во-вторых, неясно, почему тогда Тула названа «местом великого князя Дмитрия»; если же допустить, что он владел ею ранее, то вызывает удивление, что в 1381 г., после Куликовской победы, Дмитрий отказывается от Тулы в пользу Орды. Наконец в последующих московско-рязанских докончаниях о Туле говорится в связи с принадлежностью ее одной из договаривающихся сторон (см. ниже). Упоминание царицы Тайдулы и ее баскаков говорит не о нынешней принадлежности Тулы Орде, а о пределах тянущей к ней территории[422]422
  Ср.: Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. Пг., 1918. С. 243, примеч. 2.


[Закрыть] – т. е. оговаривается, что речь идет о Туле и ее окрестностях в тех границах, какие были, когда Тула принадлежала царице Тайдуле, и эту территориальную единицу ведали ее баскаки.

Полагаю, правы авторы, считающие, что договор 1381 г. фиксировал принадлежность Тулы великому князю московскому[423]423
  Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 5. М., 1993. С. 46; Экземплярский A.B. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г. Т. 1. СПб., 1889. С. 114; Любавский М. К. Формирование основной государственной территории великорусской народности. Заселение и объединение центра. Л., 1929. С. 44.


[Закрыть]. Фраза «в то ся князю великому Олгу не вступати, и князю великому Дмитрию» может пониматься не только как «не принадлежит ни великому князю Олегу, ни великому князю Дмитрию», но и как «не принадлежит великому князю Олегу, а [принадлежит] великому князю Дмитрию». Нельзя исключать и возможность порчи текста. Договор дошел до нас в копии конца XV в.[424]424
  См.: Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV вв. Ч. 1. М., 1948. С. 51.


[Закрыть]; при переписке могла быть пропущена частица «то» – «и [то] князю великому Дмитрию». Смысл всей статьи, скорее всего, следующий: «А что владение великого князя Дмитрия за Окой, Тула с теми границами тянущей к ней территории, какие были при царице Тайдуле (когда ее баскаки ведали), то великому князю Олегу туда не вступать, это принадлежит великому князю Дмитрию».

Поскольку Тайдула была убита в 1360 г.[425]425
  ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 69.


[Закрыть], переход Тулы под московскую власть состоялся между 1360 и 1381 гг. Напрашивается предположение, что Тула была занята москвичами во время похода Дмитрия на Дон в августе – сентябре 1380 г.[426]426
  Ср.: Зайцев А. К. Историко-географическое исследование района Куликова поля // Куликово поле и Донское побоище 1380 года. М., 2005. С. 197.


[Закрыть]. Не исключено, впрочем, что она могла быть приобретена каким-либо образом и ранее – например, в период «замятии» в Орде 60-х гг.

Однако по московско-рязанскому договору 1402 г. Тула объявляется рязанским владением. «А в Тулу и в Берести не въступатися мне, князю великому Василью Дмитреевичю»[427]427
  ДДГ. № 19. С. 53. Берестей – село близ Тулы.


[Закрыть]. Аналогичную норму содержат московско-рязанские договоры 1434 и 1447 гг.[428]428
  Там же. № 33. С. 84; № 47. С. 143.


[Закрыть]. Таким образом, между 1381 и 1402 г. Тула отошла от Москвы к Рязани. Возможны две версии относительно того, когда это произошло. 1. Тула была передана Рязанскому княжеству Тохтамышем после конфликта с Москвой 1382 г.: в 1383 г. московское посольство во главе со старшим сыном Дмитрия Василием вело переговоры в Орде, результатом которых стало оставление за московским князем великого княжения владимирского[429]429
  См.: Горский A.A. Москва и Орда. С. 108–110.


[Закрыть]; не исключено, что в этой ситуации Москва поступилась Тулой, после чего Тохтамыш мог отдать ее поддержавшему его во время похода на Москву Олегу Рязанскому.

2. Тулу Москва уступила Рязани в результате военного конфликта с ней 1385 г. Тогда Олег Иванович захватил Коломну, а ответный поход московских войск на Рязань не принес успеха; мир был заключен благодаря посольству к Олегу Сергия Радонежского[430]430
  ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 150–151.


[Закрыть]. Возможно, в обмен на отказ от претензий на Коломну Москва отдала Тулу[431]431
  Ср.: Мазуров А. Б. Средневековая Коломна в XIV – первой трети XVI в. М., 2001. С. 104–105.


[Закрыть], являвшуюся московским анклавом на правобережье Оки и непосредственно с основной московской территорией не граничившую.

В 1427 г. рязанский князь Иван Федорович заключил договор с великим князем литовским Витовтом, по которому признавал свою зависимость от последнего и поступался в его пользу Тулой и окрестными местами[432]432
  ДДГ.№ 25. С. 68.


[Закрыть]. В 1432 г., в начале княжения в Литве Свидригайлы Ольгердовича, Тула еще была под литовской властью[433]433
  См.: Коцебу А. Свидригайло, великий князь литовский. СПб., 1835. С. 8 третьей пагинации; Kuczinski S.M. Ziemie chernihowsko-siewierskie pod rzadami Litwy. Warszawa, 1936. S. 42.


[Закрыть]. Но уже в договоре рязанского князя Ивана Федоровича с Юрием Дмитриевичем 1434 г. она снова фигурирует как рязанское владение[434]434
  ДДГ.№ 33. C.84.


[Закрыть]. Очевидно, после погружения Великого княжества Литовского в междоусобную войну в начале 1430-х гг. Рязань вернула себе свои западные территории.

Как рязанское владение Тула упоминается и в московско-рязанском договоре 1447 г.[435]435
  Там же. № 47. С. 143.


[Закрыть]. В следующем докончании московского и рязанского князей – 1483 г. – она не названа. Но к этому времени в составе Московского великого княжества уже были бывшие рязанские территории, расположенные к северу и востоку от нее и купленные Василием II у Рязани в конце 50-х или начале 60-х гг.[436]436
  См. об этом: Горский A.A. Московские «примыслы» конца XIII–XV в. вне Северо-Восточной Руси // Средневековая Русь. Вып. 5. М., 2004. С. 130–132.


[Закрыть]. Вероятно, одновременно с этой куплей и Тула с окрестностями отошла по договоренности с малолетним рязанским князем Василием Ивановичем (он воспитывался с 1456 по 1464 г. в Москве, а Рязанской землей в это время фактически управляли московские наместники[437]437
  См.: ПСРЛ. Т. 25. М.; Л., 1949. С. 275, 278.


[Закрыть]) в состав московских владений.

Мещера

Мещерой в XIV–XV вв. именовалась территория по обеим берегам Оки, вытянутая с северо-запада на юго-восток и отделявшая Рязанское княжество от Муромского и мордовских земель. Население там имело этнически смешанный характер[438]438
  О пределах Мещеры см.: Черменский П. Н. Материалы по исторической географии Мещеры // Археографический ежегодник за 1960 год. М., 1962.


[Закрыть]. Русских князей в Мещере не было, этим краем управляли местные правители татарского происхождения[439]439
  Черменский П. Н. Из истории феодализма на Мещере и в Мордве // Археографический ежегодник за 1962 год. М., 1964. С. 3–4.


[Закрыть].

Впервые как московское владение Мещераупоминается в договоре Дмитрия Донского с Олегом Ивановичем Рязанским лета 1381 г.: «А что купля князя великого Мещера, как было при Александре Уковичѣ, то князю великому Дмитрию, а князю великому Олгу не вступатися по тот розъездъ»[440]440
  ДДГ. № 10. С. 29. Оборот «как было при Александрѣ Уковичѣ» имеет в виду границы Мещеры с Рязанским княжеством, установленные при этом князе и рязанском князе Иване Ярославиче в первой половине XIV в. (см.: Черменский П. Н. Материалы… С. 44). В. А. Кучкин считает, что в Александре Уковиче «следует видеть не одного из местных князей народности мещеры… а одного из рязанских Рюриковичей»; имя его отца он трактует как «славянское имя Вук, по сей день распространенное, в частности, у сербов» (Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV века. Внешнеполитические договоры. М., 2003. С. 259–260). Но сербское «Вук» означает «волк». Следуя В. А. Кучкину, надо признать, что один из представителей рязанской династии носил имя-прозвище Волк (среди княжеских, нехристианских имен Рюриковичей не встречающееся), при этом почему-то в сербской огласовке, и что его сын получил отчество не по христианскому имени отца (коего не могло не быть), а по этому прозвищу, но с выпадением начальной согласной. Каждое из этих допущений невероятно само по себе, тем более невозможно их сочетание. Неясно, почему В. А. Кучкин не учитывает признанной в историографии версии о татарском (а вовсе не местном – из народности мещеры) происхождении мещерских князей.


[Закрыть].

Таким образом, ранее лета 1381 г. Дмитрий Иванович «купил», очевидно у местных князей, Мещеру или ее часть[441]441
  В. А. Кучкин полагает, что князем, продавшим Мещеру, был Александр Укович (Там же. С. 260).
  По мнению К. А. Аверьянова, «купля» Мещеры – это передача ее Дмитрию Ивановичу в приданое при его женитьбе в 1366 г. на дочери Дмитрия Константиновича Нижегородского Евдокии (Аверьянов К. А. Купли Ивана Калиты. М., 2001. С. 29–33). Автор исходитиз статьи договора Василия I с Владимиром Андреевичем 1404 г.: «А мнѣ, господине князь великий, брату твоему молодшему, князю Володимеру Андрѣевичю, и моим дѣтем под тобою и под твоими дѣтми, твоего удела, Москвы и Коломны с волостми, и всего твоего великого княженья, да Волока и Ржевы с волостми, и Новагорода Нижнего с волостми, и что к нему потягло, с Мурома с волостми, и что к нему потягло, и Мещеры с волостми, и что к ней потягло, и в та мѣста в Татарьская и в Мордовьская, как было, господине, за твоим отцомъ, за великим князем, и за твоим дѣдом, за великим князем Дмитрием Костянтиновичем, и за тобою, за великим князем, того ми, господине, и моим дѣтем подъ тобою, великим князем, и под твоими дѣтми блюсти и боронити, а не обидѣти, ни въступатися» (ДДГ. № 16. С. 44). Он полагает, что ссылка на прежних владельцев, в том числе Дмитрия Константиновича, относится здесь только к землям, упомянутым в конце перечня – Мещере и «местам татарским и мордовским» (забывая, что московско-рязанские договоры говорят об отнятии последних Дмитрием Донским у татар, а не получении от тестя; см. параграф «Места татарские и мордовские»). На самом деле прежние владельцы упоминаются в связи с перечнем всех владений Василия. Называются они в соответствии с давностью и значимостью: сначала Москва с Коломной, затем великое княжение владимирское, потом отдельно Волок и Ржева, ранее принадлежавшие Владимиру Андреевичу (ДДГ. № 13. С. 37), а теперь переходившие к великому князю, далее «примыслы» – сначала Нижний Новгород (вновь присоединенное великое княжение), потом Муром (княжение рангом пониже), затем Мещера (территория, не имевшая статуса русского княжества), наконец «места» татарские и мордовские. Отсылки на отца было недостаточно, так как он не владел Нижним Новгородом и Муромом. Но нижегородским князем являлся дед Василия по матери Дмитрий Константинович, поэтому он и был упомянут (поминать еще и его преемника на нижегородском столе Бориса Константиновича Василию было ни к чему, так как он не являлся великому князю прямым предком и не владел, в отличие от Дмитрия, всей тянувшей к Нижнему территорией; см. об этом: Горский A.A. Москва и Орда. С. 114–115). В отношении же Мурома можно было сослаться только на владение им самим Василием I, поэтому после упоминания Дмитрия Константиновича сказано «и за тобою, великим князем». Никаких оснований считать Мещеру бывшим владением нижегородских князей, таким образом, нет.


[Закрыть]. В летописном рассказе о походе Дмитрия Донского на Новгород зимой 1386–1387 гг. в числе участвовавших в нем ратей упоминается и «мещерская»[442]442
  ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 345. В «Сказании о Мамаевом побоище» среди воевод полка Владимира Андреевича Серпуховского упомянут князь Юрий Мещерский (Сказания и повести о Куликовской битве. Л., 1982. С. 34), известный и по родословцам (РИИР. Вып. 2. С. 168). Поздний (начало XVI в., см.: Клосс Б. М. Избранные труды. Т. 2: Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI веков. М., 2001. С. 333–348) характер источника не позволяет судить о достоверности известия. В любом случае неясно, идет ли речь о владетельном князе.


[Закрыть].

Однако Мещера не фигурирует ни в духовной Дмитрия, ни в завещаниях Василия I и Василия II – о ее передаче по наследству сказано только в духовной Ивана III (1503 г.)[443]443
  ДДГ. № 89. С. 354, 356.


[Закрыть]. Каков же был статус этой территории в течение столетия с конца XIV по конец XV в.?

В 1392 г., когда Василий I получил в Орде от Тохтамыша ярлык на Нижегородское княжество, ему одновременно достались Муром, Мещера и Таруса: «…и онъ (Тохтамыш. – А. Е) ему далъ Новгородское княжение Нижняго Новагорода, Моуромъ, Мещеру, Торусоу»[444]444
  ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 373. О датировке пожалования см. параграф «Нижний Новгород».


[Закрыть]. Следовательно, «купля» Дмитрия Донского не была связана с санкцией Орды. Лишь в 1392 г. приобретение Мещеры было закреплено ханским ярлыком.

В договоре Василия I о Федором Ольговичем Рязанским 1402 г. сказано: «А что Мещерьская мѣста, что будет купил отець твои, князь велики Олег Иванович, или вы, или ваши бояря, в та мѣста тобѣ, князю великому Федору Олговичю, не вступатися, ни твоим бояром, а земля к Мещерѣ по давному. А порубежъе Мещерьским землям, как было при великом князѣ Иванѣ Ярославичѣ, и при князи Александре Уковичѣ»[445]445
  ДДГ. № 19. С. 54.


[Закрыть]. С одной стороны, Мещера здесь мыслится как территория, принадлежащая Василию. С другой, упомянутые факты приобретения рязанскими князьями «мест» в ней говорят о непрочности владения.

В договоре Василия I с Владимиром Андреевичем Серпуховским (1404 г.) содержится перечень великокняжеских владений, в котором последовательно названы: Москва и Коломна, «великое княжение», Волок и Ржева, Нижний Новгород, Муром, Мещера, «места татарские и мордовские»[446]446
  Там же. № 16. С. 44. См. текст перечня выше, в примеч. 442.


[Закрыть]. Мещера выступает как владение Василия, отдельное от великого княжения и на том же месте, что и в летописной статье о приобретениях 1392 г. – после Нижнего Новгорода и Мурома.

Существует список XVII в. с жалованной грамоты Василия II от 20 апреля 1426 г. на наместничество в мещерских городах Елатьме и Кадоме[447]447
  АСЭИ. Т. 3. М., 1964. № 108. С. 145–146.


[Закрыть]. Однако не исключено, что этот документ является подложным (топоним Елатьма известен только с XVI в.)[448]448
  См.: Черменский П. Н. Из истории… С. 4–5.


[Закрыть].

В договоре Юрия Дмитриевича с Иваном Федоровичем Рязанским 1434 г. (тогда Юрий занимал великокняжеский стол) о Мещере говорится следующим образом: «А что будет покупил в Мещерьских мѣстех дѣд мои, князь велики Олег Иванович, и отець мои, князь велики Федоръ Олгович, и аз, князь велики, или мои бояря, и в ти мѣста мнѣ не вступатися, ни моим бояром, знати нам свое серебро, а земля в Мещере по давному. А порубежье Мещерьскои земли, как было при великом князи Иоаннѣ Ярославичѣ и при князи Александрѣ Уковичѣ… А князи мещерьские не имут тобѣ, великому князю, правити, и мнѣ их не примати, ни в вотчинѣ ми в своей их не держати, ни моим бояром, а добывать ми их тебѣ без хитрости, по тому целованыо»[449]449
  ДДГ.№ 33. С. 85.


[Закрыть]. По сравнению с договором 1402 г. добавлено обязательство рязанского князя «не принимать» к себе мещерских князей, а в число лиц, покупавших земли в Мещере, добавлен Иван Федорович. Это вновь говорит о непрочности московской власти над данной территорией: и после заключения договора 1402 г. продолжались покупки в ней владений рязанскими князьями, сохранялись князья местные, которые могли пожелать служить рязанскому князю, причем не исключено, что имелось в виду поступление в зависимость вместе со своими землями.

В докончании Василия II с Иваном Федоровичем 1447 г. текст о Мещере практически идентичен договору Юрия (с той лишь разницей, что на сей раз сохранившаяся грамота составлена от лица московского князя)[450]450
  Там же. № 47. С. 144.


[Закрыть].

В договоре Василия II с великим князем литовским и польским королем Казимиром 1449 г. о Мещере сказано: «Тако жъ и у вотчину мою в Мещеру не въступатися, ни приимати»[451]451
  Там же. № 53. С. 162.


[Закрыть]. Королю вменяется в обязанность не претендовать на территорию Мещеры и не принимать на службу мещерских князей.

В 50-е гг. XV в. на части территории Мещеры Василием II было создано образование во главе со служилым татарским царевичем Касымом – будущее так называемое Касимовское ханство (с центром в Городце Мещерском на Оке)[452]452
  См.: Вельяминов-Зернов В. В. Исследование о касимовских царях и царевичах. СПб., 1863. Ч. 1; Зимин A.A. Витязь на распутье. М., 1991. С. 171–172.


[Закрыть].

В договоре Ивана III с Иваном Васильевичем Рязанским 1483 г. статья о Мещере была сформулирована следующим образом: «А что Мещерскаа мѣста, что будет покупил прадѣд твои, князь велики Олег Иванович, или прадѣд твои, князь велики Федоръ Олгович, или дѣд твои, князь велики Иван Федорович, или отець твои, князь велики Василеи Иванович, или ты, князь велики Иван Васильевич, или ваши бояря, в та мѣста тебѣ, великому князю Ивану Васильевичю, не въступатися, ни твоим бояром. А знати ти свое серебро, и твоим бояром. А земли по давному к Мещере. А порубежье Мещерским землям, как было при великом князи Иванѣ Ярославичѣ, и при князи Александре Уковичѣ. А что наши князи мещерские, которые живут в Мещерѣ и у нас, у великих князей, и тебѣ их къ себе не приимати. А побежат от нас, и тебѣ их добывати нам без хитрости, а добывъ ти их, нам выдати»[453]453
  ДДГ. № 76. С. 285–286, 289.


[Закрыть].

Из текста следует, что покупки рязанскими князьями и боярами земель в Мещере предпринимались и при отце Ивана Васильевича – Василии Ивановиче, и при нем самом. Мещерские князья в 1483 г., как видно из текста, частью находились в Мещере, частью – на службе у великого князя в других регионах.

В договоре Ивана III с великим князем литовским Александром Казимировичем 1494 г. Мещера отнесена к владениям московского князя: «Так же ми (Александру. – А. Г.) и в Мещеру, и во отчину твою не вступатися и не приимать их»[454]454
  Там же. № 83. С. 330.


[Закрыть].

Наконец, в завещании Ивана III Мещера названа в числе великокняжеских владений, передаваемых по наследству сыну Василию: «Да ему ж даю город Муром с волостми и с путми, и з селы, и со всеми пошлинами, и с мордвами, и с черемисою, что къ Мурому потягло, да Мещера с волостми, и з селы, и со всѣмъ, что к ней потягло, и с Кошковым, да князи мордовские всѣ и з своими отчинами, сыну же моему, Василью»[455]455
  Там же. № 89. С. 356.


[Закрыть]. Мещера, как и в летописной статье о событиях 1392 г. и в договоре Василия I с Владимиром Андреевичем начала XV в., названа вслед за Муромом.

Из приведенных данных ясно, что молчание о Мещере в духовных грамотах Дмитрия Донского, Василия I и Василия II не может быть объяснено допущением, что она скрыта в упоминании о «великом княжении», так как в договорных грамотах Мещера называется отдельно от великого княжения. В договоре с Владимиром Андреевичем Василий I называет Мещеру среди своих владений, которые должны перейти к его детям; в 50-е гг. часть территории Мещеры была передана царевичу Касыму. Московские князья постоянно старались препятствовать приобретению владений на территории Мещеры рязанскими князьями и боярами, опасались возможности перехода мещерских князей на рязанскую и литовскую службу. В договоре с Литвой Мещера именуется «отчиной» московского князя. Источники явно донесли отголоски длительной борьбы за власть над этой территорией, свидетельствующей о непрочности московского владения ею. Поэтому надо полагать, что ярлык на Мещеру 1392 г. не предоставлял Василию I права наследственного владения, он требовал подтверждения при каждой смене великого князя. В Орде Мещера рассматривалась, по-видимому, не в одном ряду с русскими княжествами в силу смешанного характера населения и наличия там князей татарского происхождения. Примечательно, что в послании Ахмата Ивану III тот требовал «свести» с Городца Мещерского царевича Данияра, сына Касыма[456]456
  Горский A.A. Москва и Орда. Приложение 2. № 2. С. 198.0 ярлыке Ахмата и отразившихся в нем реалиях см.: Там же. С. 175–177.


[Закрыть]: хан явно считал себя вправе распоряжаться данной территорией. Лишь после ликвидации зависимости от Орды Иван III смог считать Мещеру владением, которое он вправе передать по наследству.

Великое княжение Владимирское

Во второй духовной грамоте Дмитрия Донского (1389 г.) «великое княжение», т. е. территория, подвластная Дмитрию как великому князю владимирскому, рассматривается как наследственное достояние московской династии: «А се благословляю сына своего, князя Василья, своею отчиною, великимъ княженьем»[457]457
  ДДГ. № 12. С. 34.


[Закрыть]. Предшественники Дмитрия – его отец Иван Иванович, дядя Семен Иванович и дед Иван Данилович Калита передавали по наследству только московское княжение[458]458
  Там же. № 1,3,4.


[Закрыть]. Выбор и утверждение великого князя владимирского со времен Батыя являлись прерогативой хана Орды. Закрепление великого княжения за московскими князьями справедливо оценивается в историографии как важнейшее политическое достижение Дмитрия Донского, но время и конкретные обстоятельства этого закрепления остаются непроясненными.

Передача великого княжения по завещанию не отменяла ханской санкции. И сын Дмитрия Василий I, и внук Василий II, и правнук Иван III вступали на великое княжение по ханским ярлыкам[459]459
  См.: Горский A.A. Москва и Орда. С. 116, 119,137,141–142,153-154.


[Закрыть]. Тем не менее преемники Дмитрия Донского явно не сомневались, что великое княжение не уйдет из рук московского княжеского дома. Об этом свидетельствует тот факт, что Василий Дмитриевич по смерти отца не ездил в Орду за ярлыком (как делали его предшественники), что не помешало приезду оттуда высокопоставленного посла, шурина хана Тохтамыша, который и возвел Василия на великокняжеский стол[460]460
  ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 157. В. А. Кучкин напрасно усомнился, что посол Шихмат являлся ханским шурином, указывая на то, что в сообщении о возведении на великокняжеский стол Василия I, на которое автор этих строк сослался на с. 117 книги «Москва и Орда», он так не назван (Кучкин В. А. Договор 1390 г. великого князя Василия Дмитриевича с Владимиром Серпуховским//Исторические записки. Т. 8 (126). М., 2005. С. 84). Однако четырьмя страницами выше, на с. 113, я даю ссылку на известие о посольстве Шихмата в Нижний Новгород 1382 г., в котором он «царевым шурином» именуется (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 146; Т. 18. СПб., 1913. С. 133). Даже если между 1382 и 1389 гг. жена Тохтамыша умерла, ее брат не перестал быть шурином хана.


[Закрыть]. Ясно, что объявление великого княжения наследственным достоянием московских князей было с их стороны актом не самозваным, а согласованным с Ордой. Это и позволило наследникам Дмитрия Ивановича быть уверенными, что князья других ветвей не станут претендовать на владимирский стол, не будут оспаривать в Орде ярлык на великое княжение. Когда же и при каких обстоятельствах произошло признание со стороны Орды принадлежности великого княжения московской династии?

После того, как в 1362–1363 гг. Дмитрий Иванович утвердился на великокняжеском столе, началась борьба за признание великого княжения «отчиной» московских князей. Зимой 1364–1365 гг. суздальский князь Дмитрий Константинович, в 1360–1362 гг. занимавший великокняжеский стол, отказался в пользу московского князя от ярлыка на великое княжение, привезенного ему от одного из претендентов на власть в Орде в обмен на поддержку в борьбе с братом Борисом за Нижний Новгород[461]461
  ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 77–78; Горский A.A. Москва и Орда. С. 82.


[Закрыть]. Последующая попытка привести в свою волю тверского князя Михаила Александровича привела к столкновению с Великим княжеством Литовским, чей правитель Ольгерд был женат на сестре Михаила; литовские войска дважды – в 1368 и 1370 гг. – доходили до стен Москвы[462]462
  ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 88–90, 94–95.


[Закрыть].

В 1370 г. фактический правитель западной (к западу от Волги) части Орды Мамай посадил на престол нового хана – Мухаммед-Бюлека. Воспользовавшись этим, Михаил Тверской отправился в Орду с жалобой на московского князя. Результатом стала выдача Михаилу ярлыка на великое княжение. Дмитрий Иванович отказался признать ярлык, летом 1371 г. сам поехал к Мамаю и ценой богатых даров добился возвращения ему великокняжеских прерогатив[463]463
  Там же. Стб. 92–93, 95–96; Горский A.A. Москва и Орда. С. 83–84.


[Закрыть]. Михаил опять прибег к помощи Литвы и летом 1372 г. вместе с Ольгердом двинулся на Москву. Противоборствующие силы сошлись на Оке у Любутска, где было заключено мирное соглашение. Согласно его тексту, великий князь литовский признавал «великое княжение» «отчиной» Дмитрия Ивановича[464]464
  ДДГ. № 6. С. 22; ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 99-104; Горский A.A. Москва и Орда. С. 84–85.


[Закрыть]. Полтора года спустя, зимой 1373–1374 гг., вынужден был отказаться от претензий на великое княжение Михаил Тверской[465]465
  ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 105.


[Закрыть].

Однако в 1374 г. «князю великому Дмитрию Московскому бышеть розмирие съ татары и съ Мамаемъ»[466]466
  Там же. Стб. 106.


[Закрыть]. Воспользовавшись этим, Михаил Тверской отправил в Орду своих послов, и в июле 1375 г. ему снова привезли от Мамая ярлык на великое княжение[467]467
  Там же. Стб. 109–110.


[Закрыть]. В ответ Дмитрий Иванович двинул на Тверь соединенное войско признававших его власть князей (в него вошли все князья Северо-Восточной Руси, некоторые князья из Смоленской и Черниговской земель, а также новгородцы). Михаил вынужден был капитулировать. Согласно заключенному тогда московско-тверскому договору он признал великое княжение «отчиной» Дмитрия, а себя – его «молодшим братом»[468]468
  ДДГ. № 9. С. 25–26; ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 110–111.


[Закрыть].

Таким образом, в 1375 г. Орда еще не признавала великое княжение наследственным владением московских князей, коль скоро был выдан ярлык на него представителю другого дома. Дату этого признания нужно искать в промежутке 1375–1389 гг.

В период правления в Орде Мамая, т. е. до осени 1380 г., такое признание было явно невозможно. Вплоть до Куликовской битвы Дмитрий Иванович и Мамай находились в состоянии войны[469]469
  См.: Кучкин В. А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва. М., 1980. С. 96–108; Горский A.A. Москва и Орда. С. 90–96.


[Закрыть]. Ярлык, выданный в 1375 г. Михаилу Тверскому, отменен не был, и если бы Мамай одержал в 1380 г. победу, он, скорее всего, реализовал бы свое решение пятилетней давности[470]470
  В конце августа 1380 г., когда Мамай с войском кочевал за Доном, а Дмитрий находился в Коломне, Мамаевы послы привезли требование платить «выход» в размерах, какие были при хане Джанибеке, «а не по своему докончанию. Христолюбивый же князь, не хотя кровопролитьа, и хотѣ ему выход дати по христианской силѣ и по своему докончанию, како с ним доконча лъ. Онже не въсхотѣ» (Памятники Куликовского цикла. М., 1998. С. 32–33,69). Речь шла об условиях аннулирования ярлыка Михаила: Дмитрий соглашался вернуться к условиям выплат, на которых он договорился с Мамаем во время своего визита в Орду в 1371 г., когда ему был выдан ярлык на великое княжение; Мамай же требовал большего размера дани.


[Закрыть]. Следовательно, решение о закреплении отчинных прав на великое княжение Владимирское за московскими князьями принимал Тохтамыш.

До войны между Тохтамышем и Дмитрием Донским 1382 г. этого, однако, произойти не могло. После взятия ханом Москвы в августе 1382 г. Михаил Александрович Тверской отправился к хану (еще когда Тохтамыш находился в пределах русской территории), «ища великого княжения»[471]471
  ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. Л., 1925. С. 339; НiЛ. С. 379. См. также: Горский A.A. Москва и Орда. С. 107.


[Закрыть]. Это означает, что на тот момент ханского решения о закреплении его за московским княжеским домом еще не существовало. Тверской князь пребывал в Орде конец 1382 и почти весь 1383 год. Весной 1383 г. туда приехало московское посольство во главе со старшим сыном Дмитрия Ивановича 11-летним Василием (сопровождаемым «боярами старейшими»). В результате Тохтамыш выдал ярлык на великое княжение московскому князю, в связи с чем во Владимир приезжал ханский посол Адаш. При этом Тверское княжество было выведено из-под верховной власти великого князя владимирского[472]472
  ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 2. С. 339; Т. 15. Вып. 1. Стб. 149; Горский A.A. Москва и Орда. С. 107–112.


[Закрыть].

Итак, признание Тохтамышем наследственной принадлежности великого княжения московскому дому произошло не ранее 1383 г. Поскольку в последующие годы, вплоть до 1389 (когда это признание нашло отражение в тексте духовной грамоты Дмитрия Донского), московско-ордынских переговоров на высоком уровне не проводилось, остается полагать, что Тохтамыш принял решение о предоставлении великого княжения Владимирского в отчинное владение московским князьям именно в 1383 г., во время нахождения в Орде посольства, возглавляемого Василием Дмитриевичем[473]473
  Очевидно, именно к этому времени следует отнести появление включенного в текст духовной грамоты Ивана III перечня центров, с которых шел некогда самостоятельный выход в Орду (см. о нем выше, в параграфе «Ростов») – он включает Тверь, Нижний Новгород, Ярославль и Тарусу, в 1383 г. еще не вошедшие в состав великого княжения, и не называет другие стольные города Северо-Восточной Руси, уже подчиненные к этому времени Москве.


[Закрыть].