Текст книги "Помрачённый Свет: Финал"

– Ирьян, – епископ повернулся к бригадиру. – Отправь людей собирать все необходимое к походу в Пустоши. Провиант, снаряжение, кожу для ремонта обуви… ну, тебе виднее, что нам еще понадобится.

– Постойте! – Орин вскочил с кресла, вытаращившись на атлана. – Вы имеете в виду наши вещи и еду?

– Да. Что-то не так?

– Но они ведь наши…

– Уже нет. Запасы моего отряда подходят к концу. А мы должны выполнить миссию, порученную нам самим кардиналом Иустином, – Ферот посмотрел в бегающие глаза старика и подозрительно прищурился: – Или ты осмелишься препятствовать исполнению воли кардинала?

– И в мыслях не было! – испугался Орин.

– Тогда прикажи кому-нибудь проводить моих солдат к вашим складам за нашим провиантом. Немедленно.

Староста торопливо махнул рукой сыну, и тот угрюмо потопал вон из кабинета. Люди Ирьяна пошли следом за ним. Атлан и бригадир тоже уже собирались выйти наружу, но их остановил неуверенный оклик Орина:

– А как же… Нам ведь полагается компенсация.

Ферот остановился и медленно повернулся, попутно цепляясь взглядом за дорогостоящую мебель и изысканные безделушки, как будто пытался сопоставить всю эту роскошь со словами, вырвавшимися изо рта старосты. Выходила какая-то чушь. Как человек, обладающий впечатляющим для своего народа богатством, посмел потребовать с атлана плату за то, что обязан был предложить сам? Немыслимая наглость!

– Компенсация? – переспросил Ферот, пытаясь унять нервный тик глаза. – Ты хочешь, чтобы я заплатил тебе?

– Ну-у…

– Мы, верные подданные озаренной Атланской империи, служим нашей стране, защищая мир и покой каждого, даже самого жалкого создания Света! – тяжело дыша, прокричал епископ. – Я рискую своей жизнью, чтобы спасти вас!

– Э-э…

– И ты смеешь требовать с меня плату? Мои страдания и кровь – этого тебе недостаточно, ничтожество?! Что еще, по-твоему, я должен принести в жертву, чтобы иметь право помочь всем вам?!

Ноги Орина подкосились, и он тяжело упал в кресло. Староста смотрел немигающим взглядом на разъяренного атлана и чувствовал, что вот-вот испустит дух. Ночь действительно выдалась непростая. А ведь он просто хотел посидеть подольше в тишине, разбираясь со счетами, чтобы никто из посетителей не отвлекал. И тут началось такое…

– Отвечай, человек!

– Мы недостойны того, чтобы светлейший господин рисковал ради нас жизнью. Мы очень благодарны за все, что вы делаете для нас, – промямлил Орин, еле шевеля посиневшими губами. – Я просто оговорился. Прошу прощения.

Ферот презрительно фыркнул и направился к выходу.

– Мы счастливы знать, что плоды наших трудов пойдут на благое дело, – сказал ему вслед староста, вытерев пот со лба. – Уверен, вы отыщете проклятого одержимого…

«…и он хорошенько потреплет вас, высокородных кретинов, – широко улыбнулся Орин, прикрыв злорадство напускным подобострастием. – Теперь мне даже немного жаль, что Ахин обречен на провал. Поставить бы их всех на место… Впрочем, скоро мне до них не будет никакого дела. С таким-то богатством!»

Епископ покинул кабинет, не удостоив старосту даже взглядом на прощание. Насмешливо прищурившийся Ирьян по привычке пригладил пышные усы, коротко кивнул Орину, вышел и быстрым шагом нагнал в коридоре атлана. Бригадиру было что сказать, но он все же промолчал. Таково уж его правило – никогда не лезть вперед. Ни в битвах, ни в разговорах. Особенно в разговорах – они опаснее.

Толкнув дверь с такой силой, что та едва не слетела с петель, Ферот выскочил на улицу и полной грудью вдохнул свежий ночной воздух. Точнее, свежим он являлся лишь номинально – темная вонь комесанов, естественно, никуда не исчезла. Тем не менее гнев епископа медленно таял и разливался по светлой душе противной жижей разочарования. Раньше он ни за что не позволил бы себе сорваться на какого-то жалкого человечишку, недостойного даже того, чтобы обращаться к нему напрямую.

Однако атлан почувствовал себя намного лучше, позволив скопившейся нервозности вырваться наружу. Хотя остался неприятный осадок. Благородная невозмутимость и чувство собственного достоинства внезапно подвели его, и теперь он окончательно убедился в том, что изменился. Вот что было хуже всего. Ферот считал свои убеждения и образ жизни правильными. Выходит, перемены могут означать только одно…

– Я очень устал, – тяжело вздохнул епископ, подняв глаза к звездному небу. – А Камиен так близко… Хочу все бросить и вернуться домой прямо сейчас.

– А сможете? – хмыкнул Ирьян.

– Нет.

Ферот еще раз глубоко вдохнул и поморщился. Комесаны действительно несносно воняют.

– У нас еще есть шанс поймать одержимого, – продолжил епископ. – Пока к нему не присоединились демоны, мы вполне способны справиться с ним своими силами.

– А вы уверены, что он направился к Пустошам?

– Куда же еще?

– В топи на юго-западе или южные леса, – предположил Ирьян. – Там частенько ошиваются беглые рабы.

– Вряд ли, – отмахнулся Ферот. – Одержимый уже один раз собрал банду из темных отбросов. И что из этого вышло? – епископ печально усмехнулся. – Нет, он найдет себе более сильных союзников. Свирепых, несломленных, свободных духом и жаждущих поквитаться с созданиями Света. Ярость демонов давно готова вспыхнуть, им лишь нужен тот, кто высечет искру.

– Приграничные гарнизоны без особого труда отбивали атаки кочевников на протяжении десятилетий, – заметил бригадир. – Я сам служил на границе с Пустошами и знаю, о чем говорю. Они нам не ровня.

– Ты так считаешь?

– Конечно.

– Быть может, демоны, пришедшие пограбить деревни, и в самом деле не способны справиться с регулярной армией, – согласился епископ. – Но что ты скажешь о демонах, идущих убивать? Их будет не десяток-другой, а целое племя или даже альянс племен, объединившийся под знаменем Ахина.

Ирьян задумчиво прищурился, собрав вокруг глаз снопы мелких морщин. Усы старого солдата встопорщились, и он тут же машинально пригладил их. Кажется, бригадир понял, что имеет в виду Ферот. И очень живо представил последствия.

– Так или иначе, они обречены, – наконец произнес Ирьян.

– Естественно. Но что они успеют сделать до момента своей гибели?

Ночная тишина поспешила воспользоваться моментом и заняла пустующее место между атланом и человеком. Бригадир был уверен, что епископ не нуждается в ответе, однако молчание со временем становилось все напряженнее и неприятнее. Да, Ферот определенно не нуждался в ответе, но все же очень хотел его услышать.

– Они нанесут ущерб Атланской империи, – осторожно подбирая слова, произнес Ирьян. – Пострадает репутация правительства, начнутся волнения среди народа…

– Вот именно! – воскликнул Ферот, перебив бригадира. Впрочем, тот был даже рад, что ему не придется договаривать. – А ты слышал этого престарелого наглеца? – епископ резким движением ткнул пальцем в сторону дома старосты. – Он посмел требовать с меня плату! С меня! С атлана! Ему представилась возможность сделать вклад в благое дело, а он думает лишь о возмещении убытков!.. И что же произойдет, если авторитет Атланской империи пошатнется? Сотни таких же обнаглевших управленцев тут же начнут предъявлять свои надуманные права и нелепые претензии, сеять смуту в стране! Сейчас они просто жалуются на налоги, но могут и вовсе перестать повиноваться, объясняя это неспособностью правительства защитить их интересы, имущество и жизни! Они отвернутся от нас, отвернутся от Света! Вот чем опасен Ахин, вот чем опасен его союз с демонами Пустошей!

Ферот медленно выдохнул. За последнее время он сомневался очень во многом, балансируя на грани ереси. Но одно епископ знал наверняка – нельзя допустить возникновения беспорядков в стране. А для этого нужно поймать одержимого. Все очень просто. Об остальном лучше не думать до поры до времени. Или вообще не думать. Но это сложно. Если бы кто-то мог его направить…

«Мне нужна помощь», – угрюмо заключил епископ.

Тишина торопливо вернулась на свое место, но, услышав топот солдат, отступила назад и растворилась в ночной темноте.

– Он посмел потребовать с меня оплату, – устало повторил Ферот, отлавливая блуждающие где-то рядом мысли. – Эти люди… Я уже начинаю думать, что мое стремление восстановить порядок в Атланской империи ничего для них не значит.

– Они избалованы хорошей жизнью, – прищуренные глаза Ирьяна пробежались по большим домам и аккуратным садам Бирна. – Здесь, рядом с Камиеном, одержимый не представляется им хоть какой-то угрозой. А вот сборщик налогов, пришедший раньше срока, вполне способен вызвать панику.

– Но требовать с меня деньги за то, что я пытаюсь их защитить?! – внутри Ферота снова вскипело возмущение.

– Защитить, используя их ресурсы, – заметил бригадир. – И они видят не защиту, а всего лишь лишние затраты.

– Не пытайся оправдать старосту, ты же знаешь, что он неправ. Я имею право снабдить экспедицию вещами и едой тех, ради кого мы рискуем своими жизнями. Все справедливо! Да он сам должен был предложить это!

– Я никого не оправдываю. Орин – редкостный хапуга, согласен, – Ирьян покосился на дом старосты и задумчиво взялся двумя пальцами за седой ус. – Я говорю о разных взглядах на ситуацию. Они исправно платят налоги, но не хотят тратиться на то, что, по их мнению, им не грозит. Для них – это их справедливое право. И оно было попрано.

– Справедливость одна для всех, – поморщился Ферот. Ему не нравилось то направление, куда намеревался свернуть разговор, потому что оправданность собственного негодования уже вызывала сомнения. Как будто мало он сомневался в последнее время… – Иначе какая это справедливость? Если каждый будет думать, что он прав, и начнет поступать по-своему, то наступит анархия.

«Просто согласись со мной, пожалуйста…»

К сожалению, Ирьян не умел читать мысли.

– Значит, жители Бирна не правы в том, что хотят получить за свой труд оплату, представляющую для них хоть какую-то ценность?

– Защита… – начал было епископ.

– Учтена в налогах. В немаленьких, кстати.

Прозвучало не очень уважительно, но пожилой бригадир тонко чувствовал моменты, когда его мнение имеет вес. И сейчас атлан готов прислушаться к нему.

– Налоги – это налоги, – буркнул Ферот. – А у нас чрезвычайная ситуация.

– Урожаю и стадам плевать на то, какая сейчас ситуация, – возразил Ирьян. – От того, что нам что-то надо, зерна и скотины больше не станет. А если из запасов что-то испортится, то, с учетом поборов, простые крестьяне будут вынуждены как-то изощряться, чтобы не голодать целый сезон.

– Придется потерпеть.

– Но только им, верно?

Ферот молча потупил помутневший светлый взор.

«Как смеет этот человек так дерзко разговаривать со мной? – попытался разозлиться на него атлан, но почему-то начал испытывать лишь неприязнь к самому себе. – Да потому что он прав…»

Вообще, получалось, что правы тут многие. Ирьян прав, Ферот прав и даже староста Орин по-своему прав. Справедливость относительна, а истина многогранна. Следовательно, и одержимый может быть в чем-то правым.

«Вот уж нет, точно нет, только не этот! – нервно усмехнулся Ферот, почувствовав, как по спине пробежал неприятный холодок. – Чтобы мерзкое отродье Тьмы могло мыслить правильно? Здесь, в озаренном Светом мире? Немыслимо… Уму непостижимо! Только Свет озаряет правду, истина заключена в добре! Зло ни на что не способно, у него не может быть правды. Ни своей, ни чужой!.. Хотя… почему нет?.. Я ведь не знаю. Я ничего не знаю. Зачем Ахин это делает? Чего он пытается добиться? И главное… вдруг именно он поступает правильно?..»

Атлан часто задышал, брызжа слюной через до боли сжатые зубы. Его кожа посерела. Взгляд безумно метался из стороны в сторону, как будто пытался найти ответ во вращающемся с сумасшедшей скоростью мире. Звезды на темном небе превратились в узкие светлые полоски, пересекающие размазанное лунное пятно, дом старосты, лицо Ирьяна, землю…

Ферот почувствовал, что падает. Сознание стремительно померкло. Епископ окунулся в вязкую массу обморока.

– Тебе нужны твои сомнения?

Ферот открыл глаза, но его окутала такая непроницаемая мгла, что даже сквозь сомкнутые веки он смог бы разглядеть больше, нежели всматриваясь в мрачную бездну. Но там определенно что-то есть. Или кто-то.

Голову епископа пронзила игла боли и разделилась на несколько частей, рассыпавшихся впоследствии мельчайшими осколками, чтобы проскользнуть по всему телу нестерпимыми мучениями.

Ферот застонал. Он инстинктивно попытался схватиться за голову, но тут же обнаружил, что рук у него нет. Ни рук, ни ног, ни тела, ни даже многострадальной головы. Только боль.

– Отдашь их мне?

Голос раздавался отовсюду. Звуки будто бы рождались внутри атлана, разлетались во все стороны, отражались от неведомых границ и возвращались обратно, ввинчиваясь в пустоту, из которой сплетен сам Ферот.

– Какой-то бред… – пробормотал епископ, как только ирреальные спазмы отступили. – Что все это значит?

– Отдай мне свои сомнения, если они тебе не нужны.

Атлан усмехнулся. Все понятно – он потерял сознание и позорно валяется перед людьми, а изнуренный воспаленный рассудок что-то нашептывает ему. Как интересно. Наверное, именно так сходят с ума.

– Забирай! – великодушно разрешил Ферот, широко улыбнувшись.

– Как щедро…

Боль, готовая вспыхнуть с новой силой, внезапно исчезла. Мысли понемногу пришли к единому порядку, и впервые за очень долгое время епископ почувствовал, что может спокойно подумать о… обо всем.

– А надо-то было просто довести себя до изнеможения и свихнуться.

– Совсем немножко. Ты вовремя остановился.

– Что ж, хорошо… Наверное. Сумасшедшим-то легко живется.

– Только сами они этого почему-то не могут понять. Наверное, из-за страхов, которые в здравом уме невозможно даже представить. Или из-за путаницы в головах, когда вещи вокруг оказываются не тем, чем являются в действительности, отличающейся от реальности. Или из-за постоянного ощущения…

– Ладно, я понял, не продолжай, – поморщился Ферот. – Просто неудачно выразился.

– Весьма.

– Со стороны ведь…

– Да. Но только со стороны.

Повсюду мрак. Никакого намека на прояснение сознания. Однако с минуткой безумия пора бы и заканчивать – епископа ожидают неотложные дела в реальности. А они, как известно, более реальны.

– И долго мне еще валяться в обмороке?

– Да нет. Можешь выйти.

– Выйти?

– Конечно. Видишь дверь? Тебе туда.

Неизвестно куда указывал голос, но там действительно была дверь. Ферот почти удивился тому, что до сих пор не замечал ее. Впрочем, все вокруг – лишь плод его воображения. Поэтому, пожав несуществующими плечами, епископ пододвинул себя к выходу.

Пожалуй, атлан прекрасно понимал, что происходящее с ним сложно назвать нормальным. Скорее всего, это именно то, чем оно казалось на первый взгляд – сумасшествие. Однако какого-либо беспокойства по этому поводу он не испытывал. Должен был, но не испытывал.

Ферот приоткрыл дверь. Оттуда вырвался яркий свет, но даже он не смог развеять абсолютный мрак.

– Эй, голос! Ты идешь?

– Нет. Если пойду с тобой, то обратно уже не вернусь.

– Как хочешь, – Ферот махнул ему на прощанье пустотой, обретающей очертания руки. – Понадобятся новые сомнения – обращайся.

– Обязательно.

– Ха… – усмехнулся епископ, перешагнув порог. – Причудится же такое…

Ферот открыл глаза и увидел пышные седые усы, к которым прилипло обеспокоенное лицо бригадира.

– Вы в порядке?

– Да… – неуверенно ответил епископ. – Да, в порядке.

Атлан встал, поправил перевязь с мечом, неторопливо осмотрел себя и отряхнулся. Некогда исключительно белым одеяниям это не помогло, но хотя бы создало иллюзию, что Фероту не плевать на свой внешний вид.

– Точно? – осторожно поинтересовался Ирьян. – Вы что-то бормотали, пока были без сознания.

– Забудь об этом, – неловко отмахнулся епископ. – Все в порядке. Точно.

«А ведь и правда…» – он внезапно осознал, что в голове как-то прояснилось, да и преследующая его от самих ворот Камиена усталость наконец-то покинула тело. Она, конечно, еще вернется, причем очень скоро, если судить по медленно наваливающейся на плечи тяжести, но пока что Ферот чувствовал себя прекрасно. И к тому же мысли перестали путаться. Похоже, минута в спокойном обмороке действительно помогла расставить все на свои места. Что, в общем-то, как-то неправильно…

«Особенно если учесть… это… яркий свет… или непроглядный мрак? И то и другое? А еще… Нет, не помню. Да и какая разница?»

– Мы могли бы переночевать в Бирне, – предложил седой бригадир. – Здесь должен быть постоялый двор с отдельными комнатами и нормальными постелями. Вам не помешает хорошенько выспаться, вы выглядите…

– Скверно, – хмыкнул Ферот, оставив тщетные попытки вспомнить прибредившееся во время обморока. – Но у нас нет времени на отдых. Нужно догнать одержимого.

– Что ж, как прикажете.

Солдаты Ирьяна уже стояли снаружи двора старосты и терпеливо ожидали командиров. Их сумки и заплечные мешки ощутимо потяжелели, но, будучи опытными и выносливыми бойцами, они быстро привыкли к новому весу. Такая ноша не тянет – она спасает от голодной смерти.

«В принципе, я бы даже заплатил, – подавил вздох Ферот, переведя заметно посветлевший взгляд с туго набитых мешков на Ирьяна, затем на дом Орина и обратно. – Но все равно нечем».

И уверенно зашагал вперед, небрежным жестом руки велев солдатам следовать за собой. Вскоре Бирн остался позади, а лес охотничьих угодий гостеприимно распахнул атлану и отряду вооруженных людей зеленые шелестящие объятия, как будто уже успел соскучиться по ним.

К гатляурам они вернулись утром. Побледневшее ночное небо ползло к западу и торопливо подбирало рассыпанные звезды, уступая место огненному шару рассветного солнца, которое не очень-то хотело отрываться от горизонта и лишь лениво бросало лучи света на наскучивший обломок мира.

Ферот остановился на полянке у огромного пня и посмотрел верх. В раскидистой кроне дерева едва угадывались очертания двух больших корзин, ставших последним пристанищем для Вилбера и Консалии. Эберн и остальные гатляуры сидели под ними на земле и, похоже, дремали. Или молились. Или еще что-нибудь…

«Я так мало о них знаю, – снова подумал епископ. – И не только о них».

Эберн открыл глаза, одним плавным движением встал на ноги и подошел к атлану:

– Выяснил что-нибудь?

– В Бирне никто не видел одержимого.

– И ты тоже? – прищурился эмиссар.

– Его там нет и не было.

– Может, ты просто не смог найти следы?

– Я тоже кое-что умею, – твердо ответил Ферот и посмотрел прямо в кошачьи глаза: – Одержимого в Бирне нет.

Гатляур без особого труда выдержал его взгляд.

– И все-таки надо отправить кого-нибудь из моих бойцов проверить это.

– Там ужасно воняет комесанами. Вряд ли ваш нюх уловит хоть что-то, кроме запаха этих тварей.

– Мы обладаем не только нюхом. Лучше убедиться…

– Староста Бирна – довольно ушлый тип, – Ирьян позволил себе присоединиться к беседе, поняв, к чему клонит гатляур. – Но он не станет укрывать одержимого.

Эмиссар брезгливо покосился в его сторону.

– Откуда такая уверенность?

– Ахину нечего предложить ему, – усмехнулся в седые усы бригадир.

– Хм…

Эберн все еще сомневался. Пусть умом он понимал, что атлан и противный старый солдат правы, но чутье упрямо твердило об обратном.

– Эти люди живут недалеко от Камиена. Они избалованные свободой, безопасностью и сытой жизнью обыватели, считающие свое захолустье центром мира, а свои жалкие права – непреложными законами. Жители Бирна и пальцем не пошевелят, если это не принесет им выгоды, – подтвердил Ферот и слегка наклонил голову в сторону бригадира: – Без обид. Не все люди такие.

– Да нет, – в прищуренных глазах Ирьяна блеснул какой-то невеселый огонек. – Все.

– К тому же я использовал святой оберег для обнаружения зла, – продолжил епископ, заставив себя самодовольно улыбнуться. – Мне, конечно, далеко до мастеров светлого искусства, но несколько десятков нежити я бы точно заметил.

– Одержимый мог оставить их где-нибудь в другом месте, – возразил Эберн.

Улыбка Ферота немного померкла.

– Мог. Но зачем?

– Откуда мне знать? Этот кретин наглухо отбитый, такого поди пойми, – пожал плечами эмиссар. Однако, с шипением выругавшись, он понуро кивнул: – Ладно, ты прав. Нечего спориться на пустом месте… Значит, темные либо обошли Бирн, сделав огромный крюк, либо свернули к Пустошам где-то здесь. Склоняюсь ко второму.

– Согласен.

– Ну и? Что теперь?

Улыбка окончательно растворилась на осунувшемся лице атлана. Все верно, миссия еще не окончена. Нельзя расслабляться.

– Вы сможете взять след? – поинтересовался епископ, внимательно посмотрев на гатляуров.

Ответ он уже знал.

– Вилбер был самым чутким среди нас, – вздохнул Эберн. От его обычного раздражения не осталось и следа. – Второй была Консалия…

– А остальные бойцы гвардии?

– Нет, конечно, мы все, да… Верно, но… – эмиссар еще раз вздохнул и виновато отвел взгляд. Совершенно на него не похоже. – То, что произошло здесь… Нам предстоит многое понять. А до тех пор мы должны быть осторожны, потому что еще не до конца знаем, где находится грань меж членом общины и… – он немного помялся, прежде чем договорить: – И зверем из стаи.

«Ожидаемо, – не без сожаления подумал Ферот. – Но я не вправе осуждать их. Из двух возможных путей они решились пойти иным, третьим, верным… Атланам есть чему поучиться у них».

– Мы не можем пока что обострять чутье и инстинкты. Нам нужно время. Прости, – закончил Эберн.

– Ничего страшного, – понимающе улыбнулся епископ. Вышло легко и искренне, не пришлось даже заставлять себя. – Что-нибудь придумаем.

– Спасибо…

Откровение и благодарность дались эмиссару нелегко. Любому другому бледнорожему он бы просто плюнул под ноги и ответил презрительным отказом. Однако Ферот, по мнению Эберна, не походил на остальных атланских высокомерных ублюдков – Ферот был вполне сносным атланским ублюдком.

– Итак, ситуация следующая! – епископ повысил голос, чтобы его слышали все члены отряда. – Ахин определенно направляется на восток, в Пустоши. Наша задача – схватить мятежника прежде, чем он заручится поддержкой кочевых демонов.

– А ты знаешь, где он с ними встретится? – поинтересовался эмиссар, напустив на себя привычный недовольный вид.

– Не знаю, – признался Ферот. – Но нам известно, что одержимый свернул на восток где-то здесь. А он… – атлан указал на седого бригадира: – Он много лет служил на границе с Пустошами. Ирьяну не составит особого труда предположить, где с большей долей вероятности могут находиться демоны, готовящиеся поживиться только что собранным урожаем в приграничных поселениях. Я прав?

– Пожалуй, да, – задумчиво пригладив усы, подтвердил Ирьян. – Вариантов их местонахождения в это время года действительно немного. Они весьма предсказуемы… Но придется подойти вплотную к Шраму. Лучше начать оттуда, чтобы исключить вероятность того, что стоянка кочевников может быть где-то севернее.

– Так и поступим. Найдем демонов, расставим дозоры и отправим посыльных в ближайшие гарнизоны Атланской армии. Перехватим одержимого, а затем избавимся и от тварей из Пустошей. Или в обратном порядке – зависит от того, как быстро мы управимся с поисками и подготовкой.

– Звучит неплохо, – согласился Эберн. – Но что, если он заметит нас раньше, чем мы его, и просто повернет назад?

– Пойдем по следу, – непринужденно ответил Ферот, как будто погоня стала для него чем-то обыденным. Или даже необходимым. – Мы все равно поймаем одержимого. Рано или поздно он сделает необдуманный шаг, совершит ошибку, выдаст себя. Не здесь, так там, не там, так в другом месте… Он еще объявится, – светлые глаза епископа как будто покрылись инеем, обратившись двумя безжизненными мутными стекляшками. – Ахин так просто не отступит. Он упрям, невероятно упрям. И его упрямство граничит с безумием.

– Да уж, – едва слышно проворчал эмиссар. – Этим вы с ним очень похожи.

Что делать, если одержимый все же успеет заручиться поддержкой демонов и объединит под своим началом множество порождений Тьмы, они обсуждать не стали. Добро ведь всегда побеждает.

Должно победить и сейчас…

Глава 3

Не напрасно

Дверь в кладовую открылась, и неприятный желтый свет, исходящий от небольшого покрытого копотью светильника, развеял ароматную темноту.

– Можете выходить, – слабым голосом пробормотала жена старосты. – Они ушли.

– Точно? – подозрительно прищурилась Аели.

Старушка лишь устало вздохнула.

Недоверчиво фыркнув, саалея выглянула в коридор и прислушалась. В доме стояла тишина, лишь изредка нарушаемая неуклюжим топотом сыновей Орина. Ферота, как и дребезжащих оружием людей, поблизости нет. Но это не означает, что они не устроили засаду.

Аели вышла из кладовой, нащупав спрятанный в складках одежды кинжал. Следом за ней в коридор вывалился Диолай, старательно запихивающий за пазуху шмат вяленого мяса.

– Что? – возмутился он, наткнувшись на недовольный взгляд хозяйки дома. – У нас все оплачено! – и громко рыгнул.

– Тихо, – шикнула Аели, брезгливо отвернувшись. – Ты отвратителен.

– Так звучит мужественность, – хохотнул Диолай.

– Да тихо ты! – саалея не глядя ткнула его локтем под дых.

Сонзера согнулся пополам, едва не извергнув из себя все то, что так старательно поглощал в кладовой. А горькую жижу, наполнившую рот, он незамедлительно проглотил. Не пропадать же добру.

– Спокойно, Аели, – одержимый шагнул из темноты со спокойной улыбкой на лице. – Ферот действительно покинул Бирн.

В его словах звучала странная уверенность, а в черных глазах клубилась непроницаемая тьма. Саалее даже показалось, что свет каким-то образом огибает Ахина, будто бы полумрак тянется за ним, обмотав длинными полами мистического савана. Сравнение жутковатое, зато точное.

– Ты уже пришел в себя? – спросила Аели.

Странное наваждение понемногу рассеивалось. Но одержимый определенно изменился. Что же с ним произошло, пока он стоял и пускал слюни, уставившись бездумным взглядом в пустоту перед собой?..

– Более чем.

– Хорошо. Мне бы не хотелось остаток жизни водить умственно отсталого за ручку и кормить с ложечки.

– Ого… Ты действительно была готова заботиться обо мне?

– Конечно нет, – Аели мило улыбнулась. – Я же сказала, что мне не хотелось бы делать этого. Вот и не делала бы.

– Понятно, – насупился одержимый. – А вот я бы тебя в такой ситуации не бросил.

– Естественно, – звонко рассмеялась саалея. Затем, многозначительно приподняв одну бровь, она обвела рукой свою изящную грудь, скользнула вниз по талии и слегка шлепнула себя по ягодице: – Ведь тогда я не смогла бы тебе ни в чем отказать.

– Не думал, что ты такого мнения обо мне, – окончательно помрачнел Ахин.

– Да я бы и так не отказала, – игриво подмигнула Аели. – За мной же должок. Неужели ты забыл?

«О чем она только думает? – разозлился одержимый. – Нашла время и место издеваться надо мной!»

Что-то произошло.

Улыбка медленно сползла с внезапно побледневшего лица Аели. Саалея сделала шаг назад, оступилась и едва не упала, схватившись за стену. Никакой насмешки во взгляде – один лишь страх.

Диолай, до этого момента увлеченно забивавший припасы из кладовой в карманы и заплечный мешок, инстинктивно отскочил от одержимого, споткнулся и все-таки упал, но тут же вскочил, вцепившись дрожащей рукой в рукоять меча. Однако тело его не слушалось – клинок лишь наполовину покинул ножны и на том остановился. Сонзера застыл, скованный ужасом.

Жена старосты Бирна посинела, закатила глаза и начала медленно оседать на пол. Светильник полетел вниз.

К счастью, Ахин успел среагировать. Он бросился вперед и подхватил светильник за мгновение до того, как тот упал бы на пол и раскололся, расплескав масло, а горящий фитиль закончил бы начатое. Правда, сам одержимый обжег ладонь о закопченное стекло и неуклюже врезался в противоположную стену, больно ушибившись плечом. Однако, в целом, все обошлось.

– Что… это было? – пробормотал Диолай.

Меч с тихим шелестом вернулся в ножны.

– Ну, я только что предотвратил пожар в доме Орина, – выдохнул Ахин, поднимаясь на ноги. – А то наше сотрудничество могло начаться как-то не очень хорошо.

– Я о другом…

Одержимый внимательно посмотрел на сонзера, который до сих пор выглядел крайне напряженным, как будто готовился к бою. Переведя взгляд на саалею, Ахин замер в изумлении. Ее колени дрожали, в трясущихся руках плясал кинжал, а по лицу текли слезы.

– Что с вами?

– С нами? – простонала Аели. Кинжал упал на пол, жалобно лязгнув. – Это с тобой что?!

– Со мной?

– Да! Это ведь ты сделал!

– Что? Что я сделал?

Саалея рыдала, не в силах что-либо сказать. Ахин вопросительно посмотрел на сонзера.

– Не знаю, – просипел Диолай, прерывисто выдохнув. – Я ничего не понимаю.

– Да что произошло-то?

– Просто… – сонзера немного помялся. – Стало очень страшно.

– Стало страшно? – переспросил одержимый, бросив быстрый взгляд на плачущую подругу. – И все?

– Нет, не просто страшно, – Диолай округлил глаза и, облизав пересохшие губы, медленно повторил: – Стало очень страшно. Очень.

Кажется, здесь не обошлось без темного духа. Вспомнить бы еще, что произошло, когда Ахин пребывал в полубессознательном состоянии…

«Но я ничего не помню, – одержимый не смог сдержать вздох. – Мало того, что не контролирую свои силы, так еще и с памятью проблемы. Вот кретин! Довел Аели до истерики… А то и хуже… – он посмотрел на слабо постанывающую в обмороке старушку: – Жену Орина чуть до смерти не перепугал. Хм… Но откуда такая сила? Я ведь даже в коридор к их сознаниям не входил. Как тогда с Элеро… Проклятье! Киатор прав – мои способности слишком опасны, пока я не научился их контролировать… И чьи эмоции надо было сожрать, чтобы всего лишь одна моя вспышка злости повергла всех в такой ужас? – Ахин содрогнулся, почувствовав, как на спине выступил холодный пот. – Ферот? Но он же атлан, а я был не в себе! А-а-а… Все верно. Я был не в себе. А почему тогда он ничего не заметил? Может, у него тоже провал в памяти? Однако это все равно вызвало бы подозрения… Проклятье, проклятье, проклятье!.. Надо успокоиться».

Одержимый прикрыл глаза. В голове царил полный беспорядок. Значит, самое время прекратить пытаться что-то понять из заведомо непознаваемого. Лучше обратить внимание на факты: накопленных Ахином сил хватило, чтобы каким-то немыслимым образом незаметно прикоснуться к сознанию атлана и поглотить часть его отрицательных эмоций, но полученная в итоге мощь была по неосторожности растрачена впустую.

– Да, скорее всего, так все и произошло.

Одержимый открыл глаза.

Вокруг темно. Пожалуй, даже темнее, чем темно. Но Ахин прекрасно видел плачущую саалею, обеспокоенного сонзера, валяющуюся без сознания старушку и даже самого себя. Он стоял с закрытыми глазами, прислонившись к стене, и держал в руке светильник. Тусклое желтое пламя медленно колыхалось в потоках воздуха, совершенно не освещая пространство вокруг.