Текст книги "Вечер в городе соблазнов"

Денис подождал, пока я успокоюсь, и пояснил:

– Откуда я мог знать, что, говоря об опасности со стороны какого-то субъекта, мой клиент имеет в виду не вас? Вы отлично подходили под определение истеричной и неуравновешенной дамочки, которая, узнав о том, что ей предпочли другую, решила отомстить своему любовнику.

Я аж задохнулась от подобного хамского заявления. Это я-то истеричная и неуравновешенная? Да я само спокойствие, подобие погрузившегося в медитацию Будды! Я сжала кулаки, испытывая непреодолимое желание как следует стукнуть Пташука по лысеющей голове. Все положительные эмоции в его адрес немедленно испарились. А тот все бубнил:

– Клиент, предложив мне более чем соблазнительный задаток и пообещав в случае успеха расследования сумму, в два раза большую, показал анонимные письма, которые приходили ему по почте.

Я встрепенулась, вспомнив письма, продемонстрированные Таечкой, но предпочла пока ничего не говорить о них.

– Письмо было вполне заурядное, и я бы на месте олигарха не придал ему значения. Мало ли сумасшедших получает удовольствие от того, что рассылает подобную корреспонденцию сильным мира сего? Но на Виктора Геннадьевича послание произвело неизгладимое впечатление. И я сразу понял – он чего-то боится. Причем очень сильно!

– Письмо при вас? Что в нем написано? – прервала я излияния Пташука. Кто знает, может быть, у Вити было много врагов и каждый из них решил сообщить ненавистному олигарху о своей антипатии в письменной форме.

Пташук поднялся из-за стола, прошел во вторую комнату и принес оттуда кейс. Раскрыв его, вынул тонкую папку и протянул мне.

– Вот копии всех посланий, – пояснил он. – К моменту нашего разговора Виктор Геннадьевич получил всего лишь одно и тотчас же решил подключить к делу частного детектива, а в течение последующих шести недель пришло еще несколько подобных цидулек. Причем содержание было всегда одно и то же.

Я рассмотрела фотокопии – так и есть, те самые послания, что показывала мне Таечка. «Староникольский союз» – вверху, дата «4 августа» – посередине, а под нею – перечеркнуты имя, отчество и фамилия олигарха.

– И что все это значит? – спросила я, отдавая листки Пташуку. – Только не говорите, что вы ни до чего не докопались!

Денис спрятал послания в кейс.

– Я сразу понял – клиент что-то утаивает от меня. Обычно в таких случаях я отказываюсь от ведения дела, но тут была особенная ситуация. Да и гонорар был обещан очень большой...

«Вот и причина, почему ты принялся за расследование!» – подумала я зло. Но не мне обвинять Пташука в корыстолюбии, я сама отдавала предпочтение предложениям, которые приносили максимальную прибыль. Проклятые деньги всегда нужны!

– Манера поведения, то, как клиент вел себя во время разговора, и в особенности его попытка уверить меня, что он понятия не имеет, что такое «Староникольский союз» и дата, четвертое августа, тотчас показались мне подозрительными, – заметил Пташук. – Я попытался все-таки получить от Максюты информацию, но он даже рассердился, заявив, что от меня требуется одно – узнать, кто является отправителем письма. И я принялся за работу...

– Что же вам удалось установить? – спросила я небрежно, стараясь, чтобы мой интерес не звучал слишком явно. – Поймали вы анонимщика или нет? Наверняка какая-нибудь брошенная Витей пассия. Но точно не я! Ведь меня он не покинул, да и случись такое, я бы не особенно переживала. Нас с ним связывал только секс!

От моих слов Пташук слегка покраснел, и я злорадно подумала, что, кажется, он неопытен в любовных делах. Кто бы мог подумать, господин частный детектив! А еще бороду себе для пущей солидности отпустил... Впрочем, оно и понятно – идеальный герой-любовник выглядит совершенно иначе, и уж точно не как Денис Александрович Пташук. Он больше похож на какого-нибудь… бухгалтера. Ну, или на не слишком расторопного частного детектива.

– Отлично, что вы мне сообщили! – не остался в долгу собеседник. – Тем более что я имел возможность убедиться в этом. Виктор Геннадьевич же согласился с тем, чтобы я установил слежку за ним самим – он был отчего-то уверен, что аноним, присылающий ему письма, ошивается где-то рядом и заявится убить его. При том мой клиент обронил странную фразу – он, мол, не сомневается, что если его и убьют, то именно четвертого августа. Дата, как я понял, играла для Виктора Геннадьевича важную роль.

Я удивленно уставилась на Пташука.

– В чем это вы имели возможность убедиться? В том, что мы с Витей были любовниками? Только не говорите, что вы, чертов извращенец, подсматривали за нами и делали снимки!

Шокированный Пташук уверил меня:

– Нет, что вы! Снимки я, конечно, делал, но не во время ваших встреч. И вообще, я трепетно отношусь к личной сфере моих клиентов. Мне требовалось засечь всех, кто имел контакт с Виктором Геннадьевичем, и так уж получилось, что вы имели с ним контакт чаще других...

– А что было в ночь убийства? Вы тоже подглядывали за нами в иллюминатор? – спросила я ехидно. – Не сделали ли фото, как кто-то перерезает горло олигарху?

В этот момент проснулась Таечка, изъявившая намерение подкрепиться. Наш разговор был временно прерван – Денис бросился выполнять желание дочки моего покойного любовника. Наконец, после того как Таечка получила свою порцию свежеприготовленного омлета с помидорами и кружку с горячим молоком (кофе она не пила, алкоголь тоже, а еще не курила – прямо ангел во плоти!), мы смогли вернуться к животрепещущей теме. Но прежде Денис с излишними, на мой взгляд, подробностями поведал Таечке о том, что я уже знала. Она, в отличие от меня, издевательские вопросы не задавала, а внимала всему, широко раскрыв глазки, охая и ахая. Такая слушательница, как я отметила, Пташуку нравилась – любому мужчине нужна женщина, не скрывающая, что считает его героем.

– Герой, вы настоящий герой, Денис Александрович! – выпалила Таечка, а Пташук, залившись краской, как старая дева, услышавшая слово «бедро», смущенно произнес:

– Да что вы, Таисия Викторовна... Это всего лишь моя работа. И вообще, называйте меня просто по имени...

– Тогда и вы меня! – заворковала Таечка.

Я же, возведя глаза к потолку, попросила Господа ниспослать на головы этих двух беззастенчиво флиртующих созданий громы и молнии. Нас едва не поджарили и не скормили свиньям, а они, идиоты, смеются и жеманятся, как на первом свидании!

– Итак, вы не ответили на мой вопрос, – прервала я их общение. – Вы следили за яхтой в ночь убийства, Пташук? Притаились с камерой где-нибудь на камбузе или в гальюне?

Мне удалось испортить романтическую обстановку, чему я была несказанно рада. Таечка тихо вздохнула и прильнула к кружке с молоком, а частный детектив пояснил:

– Нет, клиент не хотел, чтобы я сопровождал его. От меня требовалось следить за всеми, кто к нему приближается. И на яхте я, конечно же, не был. Тем более что в ту ночь, насколько я могу судить, на яхту поднимался всего один-единственный посторонний.

Я фыркнула, Таечка поперхнулась молоком, и мы обе в один голос выпалили:

– Что? Кто? Когда?

Пташук, который начинал меня бесить своими неторопливыми, я бы даже сказала, заторможенными манерами, так не сочетавшимися с профессией частного детектива, заговорил, сверившись со своими бумагами:

– Вот, прошу... Я занял стратегически важную позицию на берегу, откуда можно было отлично наблюдать за яхтой моего клиента. У меня имеется специальное оборудование, при помощи которого слежку можно вести и ночью. Итак, в ноль часов тридцать шесть минут к яхте пришвартовалась моторная лодка, на которой находился официант, доставивший деликатесы и шампанское. Вот, смотрите…

Он продемонстрировал фотографию – бело-серо-черные тона, тип со спины в униформе и нахлобученной на глаза кепке.

– И больше вы никого не видели? – дрожащим голоском спросила Таечка. – К примеру, убийцу?

– Нет, человека с ножом в руке я не заметил, – признался Пташук, на что я произнесла:

– И какой вы после этого частный детектив? Сидели на берегу, делали фотографии, все пропустили! Под вашим носом укокошили вашего же клиента, а вам хоть бы хны!

Таечка принялась горячо защищать Пташука, уверяя, что в его обязанности защищать жизнь ее отца не входило, для того имелись телохранители, которых, однако, Витя сам в ту ночь отпустил, как он обычно и делал, отправляясь на яхту, дабы пораз-влечься с очередной любовницей. И убийца этим и воспользовался!

– Значит, только официант... – проронила я. – А вы во время наблюдения за яхтой часом не заснули, Пташук? А то выходит, что если кто и мог убить Витю, так только этот субъект!

Фраза была иронической, но Пташук странно взглянул на меня.

– А вы ведь правы, Арина... Если кто-то и мог убить, так именно официант. Он оставался на борту около двадцати минут – слишком много для того, чтобы доставить еду и шампанское. Попытайтесь вспомнить, что произошло по прибытии официанта.

Я напрягла мозговые извилины, закрыла глаза и пробормотала:

– Витя вышел из салона, чтобы встретить посыльного... Затем появился с едой и шампанским, и мы тотчас выпили по бокалу... Дальше ничего не помню!

– Значит, как я и предполагала уже, снотворное или наркотик содержался в шампанском, – ввернула Таечка, наверняка решившая блеснуть своими дедуктивными способностями в обществе Пташука. – И как только вы его выпили, то практически сразу погрузились в сон. Денис Александрович... Денис, скажи, ведь такие сильнодействующие препараты существуют?

Пташук принялся перечислять фармакологические названия, ничего мне не говорившие. Наверняка демонстрирует даме своего сердца собственный интеллект. Весьма квелый, надо сказать! Ведь Пташук проморгал убийство и убийцу, хотя был на боевом посту, за что получал приличную сумму в евро. Ведь если бы Пташук раньше допер до того, что официант причастен к убийству Вити, мне бы не пришлось отправиться в кутузку княжества – весьма благоустроенную, но все же кутузку!

– Одним словом, таких препаратов полно, – отрезала я. – Только что же выходит – за Витей вели охоту буквально все? С одной стороны, Эстефания и ее алчные родственники, желавшие получить нечестным способом, при помощи ребенка-подкидыша, все миллиардное состояние Вити. С другой стороны, таинственные и беспощадные спецслужбы, в задачу которых входило воспрепятствовать продаже стратегически важных предприятий иностранцам. И тут еще какой-то официант, лица которого на фотографиях даже не видно!

Это был неприкрытый упрек в адрес Пташука. Таечка смело бросилась на защиту частного детектива, уверяя, что официант намеренно закрыл лицо, чтобы его никто не увидел.

– Но, Ариша, кто же мог знать, что опасность исходит от какого-то официанта!

– Он вовсе не официант, а автор анонимных посланий! – осенило меня. – Просто специально так вырядился, чтобы отвести от себя подозрения. Форма делает человека невидимым для глаз других! О, теперь я вспомнила! Вернувшись в салон с едой и шампанским, Витя сказал, что все в порядке... А это значило в первую очередь, что официант отправился восвояси и мы остались снова вдвоем на яхте!

– А тот тип официантом не являлся и в действительности даже не подумал покидать яхту, – встрепенувшись, вставила Таечка. – Папа всегда доверял прислуге... вернее, он никогда не обращал на нее внимания. Вы выпили шампанское, потеряли сознание, и тут снова появился официант-убийца, на несколько минут затаившийся на яхте и выжидавший момента, когда же ему представится возможность воплотить свои кровавые мечты в действительность…

Я схватила еще одну сигарету, прикурила и жадно затянулась. Оказывается, встреча с Пташуком все же принесла что-то положительное (ну, кроме нашего с Таечкой спасения из лап спецслужб) – я наконец удостоверилась в том, что Витю не убивала. Собственно, подозревала, конечно, и раньше, но стопроцентной уверенности у меня не было. А теперь все встало на свои места – убить могли многие, к примеру, спецслужбисты или Эстефания со своими братьями и дядьками. Но официант, и я была в том убеждена, не принадлежал ни к тому, ни к другому клану. Субъект, чье лицо на фотографии нельзя было разглядеть, явился сам по себе. Как я и предполагала – маньяк-одиночка!

– И как нам найти убийцу? – спросила я без сантиментов. – Он ведь наверняка уже покинул Бертран!

Пташук постучал ногтем по фотографии и заметил:

– На корме катера имеется лейбл ресторана деликатесов. Мы можем навести там справки...

– Да убийца наверняка спер катер, а потом подплыл на нем к яхте Вити! – расхохоталась я. – Ведь ясно же, как божий день! И катер с рестораном никуда нас не приведут!

– Нет, – покачал головой Пташук. – Откуда тогда убийца узнал о заказе, сделанном олигархом? Если он сам и не работал в ресторане, у него должен быть там свой человек. И на него нам необходимо выйти!

Пришлось признать, что объяснения бородача звучат логично. Итак, в конце туннеля забрезжил свет. Оставалось только поймать убийцу, передать его в руки правосудия, и все. Моя репутация будет восстановлена, и жизнь вернется на круги своя.

Насчет последнего я, правда, не была уверена, но все же настроение у меня значительно улучшилось. Убийца получит по заслугам! Я сама выбью из него чистосердечное признание, причем теми же методами, которые применяли ко мне представители спецслужб!

После этого я отправилась спать, хотя уже наступило утро. А вот Таечка осталась флиртовать с детективом-неудачником. И пусть флиртует, мне до их отношений нет дела.

Привиделся мне чарующий сон – я на подиуме, публика рукоплещет мне, со всех сторон доносится мое имя:

– Арина, Арина, Арина!

* * *

Я открыла глаза и увидела, что меня трясет за плечо Таечка. Прошло не больше сорока минут с тех пор, как я улеглась на диван вздремнуть. Что за бестактные люди! Только пусть не говорят, что диван им самим понадобился, а мне придется примоститься на коврике в ванной!

Но лицо Таечки выражало крайнюю степень испуга. Потянувшись и зевнув, я вскочила на ноги и спросила:

– В чем дело? Эстефанию наконец-то арестовали?

– Хуже! – заявила Таечка и потащила меня к работавшему телевизору.

В выпуске экстренных новостей сообщалось о том, что Эстефания, невеста убитого русского олигарха, была найдена мертвой – кто-то перерезал ей горло! Причем, по компетентному мнению полиции, тем самым кем-то являлась я, Арина Винокурова! Сообщалось и о том, что вчера между Эстефанией и мной имела место бурная сцена и что я, по словам прислуги отеля, грозилась убить «эту дуру».

Может, и грозилась, но не могу же я упомнить все свои угрозы! Стоп, у меня ведь имеется незыблемое, не то что железное, а прямо-таки железобетонное алиби – в ночь убийства я находилась в лапах мафии, а затем вместе с Таечкой и Пташуком где-то в итальянской провинции.

Только кто сможет подтвердить мое алиби? Вряд ли спецслужбы созовут пресс-конференцию и объ-явят, что пытали меня полночи, а потом повезли на прокорм свиньям. Да я и не знала толком, что за спецслужба или организация – государственная, частная или мафиозная. Найти тех типов не представлялось возможным.

Примерно так же рассуждала и бертранская полиция. А заодно с ней и бертранская пресса. Я и раньше была на подозрении, а теперь подозрения перешли в уверенность. Еще бы, ведь когда полиция пожелала побеседовать со мной, то выяснилось, что отведенный мне президентский люкс в отеле «Фонтенбло» пуст! Я испарилась, прихватив с собой деньги и документы!

И это было самой прямой уликой – я, по общему мнению, убила сначала Витю, потом прирезала и Эстефанию, а затем бежала в неизвестном направлении. Вот ведь петрушка получается! И что же сейчас делать?

– Надо немедленно связаться с полицией! – заявила я, протягивая руку к мобильному телефону Пташука. – Я должна им все объяснить! Они же считают меня убийцей двух человек!

Таечка решительно схватила мобильник и прижала его к груди.

– Ариша, полиция все равно тебе не поверит! Ты бы разве поверила своему собственному рассказу?

Нет, не поверила бы, вынуждена была я признать. Но это не значило, что мне следовало оставаться в подозреваемых.

– Доказательств, что мы находились в руках то ли мафии, то ли спецслужб, не существует! – торопливо высказывалась Витина дочка. – Нам никто не поверит, решив, что мы при помощи небылиц стараемся выкрутиться. Твой звонок в полицию только все усугубит! Неприятности будут не у одной тебя, но и у Дениса. И у меня тоже...

Ну надо же, как она запела! Какое мне дело до чужих проблем? Хорошо бы со своими разделаться! Но в одном Таечка права – к полиции доверия я не испытывала. И пресса уже сделала из меня монстра и маньячку, этакую суперпреступницу, «черную вдову», которая оставляет за собой горы трупов.

– И каковы ваши предложения, господа доморощенные детективы? – спросила я язвительно. – Сидеть здесь и терпеливо ждать ареста? Ведь рано или поздно нас найдут! Да и мое лицо, чего уж там, слишком хорошо известно, чтобы я могла долго передвигаться инкогнито.

– Я потерпел поражение, признаю, – вступил в разговор Пташук. – Плохо выполнил порученное мне задание. Проморгал убийцу собственного клиента. Поэтому я и принялся за расследование произошедшего, в ходе которого вышел на вас, что было не так уж и сложно. Я стал свидетелем того, как вас похитили, но освободить из лап злоумышленников сразу не смог, поэтому стал дожидаться, когда вас повезут куда-нибудь...

– А если бы нас убили во время допроса?! – взвизгнула я.

Пташук только пожал плечами.

– У нас с вами, дорогие дамы, имеется одна-единственная возможность – самим найти убийцу и презентовать его полиции. Только тогда с вас будут сняты подозрения. Ведь что будет, если вы сейчас объявитесь? Вас немедленно арестуют, причем на сей раз уже под залог не выпустят, а будут мурыжить на допросах. Улики против вас!

Таечка тоже стала подпевать с его голоса:

– Ариша, я страсть как хочу найти убийцу папы! И покарать его! Вдвоем с тобой мы бы с этим никогда не справились. Но теперь Дениска на нашей стороне!

Ого, уже Дениска! Только к чему мне какой-то лопух-детектив, под носом которого убивают клиента, а он даже того не замечает? И все же что мне оставалось делать в подобной ситуации? Только согласиться! Я не испытывала ни малейшего желания снова предстать перед судьей, обвиняемая в новом убийстве.

– И кто же убил Эстефанию? – задумчиво спросила я. – Официант или спецслужбисты?

– Скорее, последние, чем первый, – так же задумчиво откликнулся Пташук. – Официант ведь работает, вероятнее всего, в одиночку. И у него имелся свой особый план. А Эстефанию убили, потому... потому что вы наплели вашим мучителям, что именно она поручила вам устранить Виктора Геннадьевича.

Ого! Выходит, на моей совести еще один труп? Ну что же, одним трупом больше, одним меньше, роли уже не играет... Да и по поводу кончины Эстефании, которая едва не пристрелила меня, печали я не испытывала.

Но разве от этого мне лучше? Ничуть! Подозрения в моей причастности к ужасным преступлениям не только не рассеялись, но и усугубились. Теперь меня на полном серьезе обвиняют, помимо убийства Вити, в убийстве Эстефании.

Однако на то, чтобы горевать, не было времени. Да, следовало продолжить расследование. Только я бы предпочла вести его самостоятельно, а тут, помимо компании Таечки, девицы, мягко говоря, не самой сноровистой и сообразительной, мне придется якшаться еще и с Пташуком.

– И что конкретно вы предлагаете? – спросила я несколько надменно.

А про себя подумала: вряд ли горе-детектив может предложить что-нибудь путное. Сразу видно, неудачник! Причем не только в своей профессиональной деятельности, но и наверняка в личной жизни тоже. Но на него сейчас положила глаз Таечка. А заполучить в невесты дочку олигарха не так уж плохо...

Пташук прошелся по комнате, о чем-то размышляя. Изображает из себя великого сыщика! Ну на меня его потуги воздействия не окажут. Видели мы и не такое, господин частный детектив!

– Один раз я был у Виктора Геннадьевича на вилле, – наконец заговорил тот.

«Ну надо же, как тебе повезло! – саркастически ухмыльнулась я. – До конца жизни будешь теперь вспоминать, что побывал у олигарха в гостях...»

– И он показывал мне анонимные письма, – продолжил Пташук. – Те самые, в которых есть «шапка» со словами «Староникольский союз». И должен признаться, что, воспользовавшись моментом, когда господин Максюта вышел из кабинета, дабы коротко переговорить с кем-то по мобильному телефону, я заглянул в открытый сейф. Меня занимали в первую очередь документы. И первое, что попалось мне на глаза, была папка с золотым тиснением. Надпись на ней гласила: «Староникольский союз». Удивительно, не так ли? Посмотреть, что находится внутри, я не успел, потому что вернулся Виктор Геннадьевич. Однако я точно знаю: организация, о существовании которой мой клиент якобы не подозревал, все же реальна!

«А ты не такой и простой, каким кажешься, Денис Александрович Пташук! – подумалось мне. – С тобой надо держать ухо востро! И не оставлять наедине с открытым сейфом!»

– Папа никогда не упоминал никакого Староникольского союза, – наморщив лобик, заявила Таечка. – Но он в моем присутствии почти никогда не говорил о делах. Но что за союз такой? Какая-нибудь политическая партия или частный банк?

Пташук пояснил:

– Я навел справки, однако не смог выяснить ничего путного. Ни политической партии, ни частного банка с таким названием попросту не существует. А если это организация, то подпольная, тайная...

– Ну да, что-то наподобие масонской ложи или ордена тамплиеров! – расхохоталась я. – Нет, Витя никогда ничем подобным не увлекался. Мне ли не знать! Наверняка какой-нибудь финансовый или промышленный проект, вот и все. А тиснение на папке... В той папке же не обязательно находились документы, имеющие отношение к странному союзу!

– И все же мне кажется, что данная организация, о которой никто ничего не знает, имеет отношение к смерти господина Максюты, – упрямо возразил Пташук. – Не забывайте – на письмах с угрозами имелся один и тот же заголовок – «Староникольский союз». Кстати, я навел и другие справки...

Детектив только и делал, что наводил справки! Ну-ну, на меня его слова не оказывают воздействия, а вот на глуповатую Таечку... Той требуются герои с бородой, и Пташук попадает под определение такового.

– Староникольск – это городок в Ярославской области, – сказал Пташук. – Таечка, скажи, твой отец когда-нибудь бывал там?

Таечка! И на «ты»! Да у них отношения продвигаются семимильными шагами! А что, частный детектив-неумеха не теряется – хочет охмурить дочку Вити и закрутить с ней роман. Каждому, как говорится, свое...

– Не знаю, Дениска, – плаксиво ответила Таечка. – Папа редко ставил нас с мамой в известность касательно маршрутов своих передвижений. Не исключено, что в том городе имеется нечто, принадлежащее... вернее, принадлежавшее моему отцу. Например, завод или фабрика...

Пташук задумался, что-то припоминая.

– А ведь в самом деле, там имеется достаточно крупный нефтеперегонный завод... И какое-то химическое предприятие... Спасибо за помощь, Таечка!

Они обменялись пламенными взглядами, а я лишь зевнула. Не хватало только сделаться нянькой при двух недотепах! Мне надо думать, как выпутаться из той скверной истории, в которую я неожиданно попала.

– Не понимаю, при чем здесь этот ваш провинциальный городок, – хмыкнула я. – Убийца, по-вашему, оттуда родом?

Пташук закашлялся и наконец выдавил из себя:

– А ведь дельная мысль…

– Нет, идиотская мысль! – отрезала я. – Эстефанию пришили спецслужбисты, это ясно как божий день. Вы предлагаете охотиться за охотниками? Да они в два счета нас в бараний рог скрутят!

– Эстефанию, не исключаю, зарезали спецслужбисты. Но кто убил моего папу? – заныла Таечка. – Убийцей был тот самый официант!

– Да черт с ним, с официантом! – заявила я в сердцах. – Не верю в теорию таинственного убийцы-одиночки! Для чего, скажите на милость, кому-то резать горло олигарху? Могу представить, что его смерти страстно желают конкуренты, но не обыкновенный же человек с улицы. Такое преступление требует колоссальной подготовки и невероятной удачи!

И все же собственный пламенный монолог не убедил меня в моей правоте. Что-то пугающее и неприятное было в этом сочетании – Староникольский союз. Странно, что никто ничего не знал о таинственной организации. Вернее, как мне представлялось, об эксклюзивном клубе. Витя, насколько мне известно, родился в Ленинграде, учился в Москве, там же начал работать. Ни о каком Староникольске он никогда не упоминал.

– Я знаю, если нам кто и может дать совет, так это моя мамочка! – заявила вдруг Таечка. – Все-таки она прожила с папой больше двадцати лет вместе. И вполне могла слышать о Староникольском союзе.

Девушка бросилась к телефону, однако Пташук мягко, но решительно отстранил дочку олигарха от аппарата.

– Телефон твоей мамы наверняка прослушивается, – сказала он. – Не забывай, что за вами охотятся серьезные и беспощадные люди. Ты же не хочешь, чтобы они узнали, где вы скрываетесь!

Таечка, естественно, не хотела. И приуныла.

– Но как же мне связаться с мамочкой? Она ведь волнуется, разыскивает меня...

– Не одна твоя мамочка! – воскликнула я, подумав о собственных родителях и о том, что им довелось увидеть в новостях. – Но сейчас не время предаваться сентиментальным воспоминаниям. Мой план таков...

Я раскрыла рот, чтобы выдать свой план, и поняла внезапно, что плана у меня как такового попросту и нет. Мы находились в незавидной ситуации, и нашим единственным спасением был… Денис Александрович Пташук.

Частный детектив быстро перехватил инициативу:

– Мы уже сошлись во мнении, что необходимо провести собственное расследование. Да, переговорить с госпожой Максютой нам необходимо, она может, сама того и не подозревая, знать много интересного. Но прежде чем с ней встретиться, нам необходимо завладеть документами, которые находятся в сейфе виллы покойного Виктора Геннадьевича.

И самым наглым способом он уставился на меня. Я сначала не понимала, что Пташук имеет в виду, а потом прозрела:

– Что? Завладеть бумагами? Полное безумие! Как мы это сделаем? Витина вилла похожа на неприступную крепость. Да и теперь, после его убийства, она совершенно точно опечатана полицией.

– Одним преступлением больше, одним меньше… – беспечно откликнулась Таечка, видимо вошедшая во вкус авантюрных похождений. – Я на вилле у папы бывала редко, и ключа у меня, естественно, нет, а вот у тебя...

В самом деле, у меня имелись ключи от виллы Максюты. Ну и что? Они же находились в отеле «Фонтенбло»!

– Понимаю ваши сомнения, Ариша, – мягко произнес Пташук, – но у нас не остается иного выхода. Мы должны попасть на виллу покойного, и проще всего это сделать, используя ваши ключи.

– Ариша, ты ведь хочешь узнать, кто убил папу? – застенала Таечка.

И мне пришлось согласиться. Поэтому, чувствуя, что поступаю неправильно и окончательно вверяю себя в руки судьбе, я кивнула:

– Ну что же, я с вами. Но сначала нам надо побывать в отеле, где меня каждая собака знает, и найти те чертовы ключи. Кажется, они лежат в одной из моих сумочек...

* * *

Металлические двери лифта распахнулись, и три пары глаз тотчас уставились на последнего гостя. Конечно, это была она – как всегда, не отличавшаяся пунктуальностью.

– Привет! – поздоровалась она несколько беспечным тоном, но каждый из трех мужчин отметил, что и в ее глазах притаился страх.

Женщина прошла по ковру, распространяя тяжелый аромат экзотических духов, и опустилась на стул, стоявший около круглого полированного стола. Закинула элегантно ногу на ногу, вынула из сумочки пачку тонких сигарет (на правой руке сверкнул старинный перстень с неправильной формы изумрудом). Никто из мужчин не счел нужным предложить ей зажигалку. Она скривила личико и произнесла:

– Вы все напуганы. Можно подумать...

Женщина хотела сказать колкость, но один из мужчин, с орлиным носом и длинными вьющимися седеющими волосами, гневно прервал ее:

– Можно подумать, что для этого нет причин, Лариса! Ты ведь знаешь, почему мы здесь.

Дама – ее в самом деле звали Лариса – к тому времени уже отыскала в сумочке платиновую зажигалку и наслаждалась сигаретой. Она, как и прочие гости, уставилась на пятый стул – он был свободен.

– Да, история с Витей просто ужасна, – заговорил другой мужчина, с помятым лицом и пушистыми усами. – Меня едва инфаркт не хватил, когда я услышал сообщение о его смерти в новостях...

Третий мужчина, моложавый, щеголеватый, в отлично сшитом дорогом костюме, произнес хорошо поставленным голосом:

– Мы собрались здесь именно для того, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Объявляю внеочередное заседание Староникольского союза открытым!

Они находились в одном из высотных зданий на юге Москвы. Обычно заседания Староникольского союза проходили в гораздо более приятной и непринужденной обстановке, но сейчас был особый случай.

– Виктор убит, и это сделала какая-то там модель, его любовница, – снова подал голос мужчина с пушистыми усами. – Собственно, не понимаю, почему мне пришлось мчаться сюда из Америки...

– Игорек, не пытайся скрыть, что дрейфишь. Как и все мы, – заметила насмешливо элегантная дама. – Ты ведь тоже получил те дурацкие послания?

Наконец было произнесено вслух то, что пугало всех собравшихся больше всего.

– Эх вы, мужики! – презрительно усмехнулась Лариса. – Сразу в штаны наложили! А что, если я сейчас вам скажу – это была моя шутка? Что именно я разослала вам письма с нашим логотипом и знаменательной датой – четвертое августа? Ведь каждый из вас помнит, что случилось четвертого августа 1979 года, в тот день, когда и возник наш Староникольский союз.

– Так... так их правда отправила ты, Лариса? – одновременно с гневом и осуждением воскликнул моложавый тип. – Как же я сразу не понял, что идиотские письма – одна из твоих дурацких шуточек! Но ведь тебе известен наш устав – шутить по поводу союза запрещено!

Лариса вздохнула, стряхнув пепел.

– Нет, на сей раз это не мои проделки, Димусик. Я бы очень хотела, чтобы все оказалось шуткой, но… Мы же все понимаем, что это никакая не шутка! Это очень и очень серьезно! Ведь каждый из нас получил письма, да?

И она первой выложила на стол из сумочки несколько конвертов. При их виде мужчина с длинными волосами поморщился и тоже бросил на полированную поверхность продолговатые конверты.

– Ага, и ты стал жертвой вымогателя, Миша, – заметила Лариса.

– Ладно бы вымогателя! – встрепенулся мужчина с пушистыми усами, которого звали Игорем. – Но автор писем ничего не требует! Он хочет...

– Он хочет убить нас! – завершил его фразу Дмитрий. – После происшествия с Виктором другого предположения и быть не может...