Текст книги "Становление и развитие института государственной защиты (Историко-правовое исследование)"

И.А. Горшенёва, А.В. Лукинский, Н.В. Михайлова
Становление и развитие института государственной защиты (Историко-правовое исследование): монография

Под редакцией профессора Н.В. Михайловой

Рецензенты:

С.А. Комаров, д-р юрид. наук, проф., проф. кафедры теории государства и права Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации,

А.В. Борисов, канд. юрид. наук, доц., доц. кафедры государственно-правовых дисциплин Академии управления МВД России

Авторский коллектив:

И. А. Горшенёва, канд. юрид. наук, проф., заслуженный работник высшей школы РФ

А.В. Лукинский, канд. юрид. наук,

Н.В. Михайлова, д-р юрид. наук, проф., заслуженный работник высшей школы РФ

Предисловие

Актуальность темы исследования. В современной России происходит всестороннее реформирование большинства сфер государственной и общественной жизни, проводится целенаправленная работа по нормативно-правовому закреплению гарантированных Конституцией Российской Федерации прав и свобод граждан. В условиях кардинальных изменений политической и социально-экономической обстановки, характерных России 90-х гг. ХХ в. наблюдался рост организованной преступности, которая опасна не только совершаемыми преступлениями, но и угрозами и вызовами обществу, как в форме коррупции, так и в виде иного незаконного давления, оказываемого на лиц, от которых зависит непредвзятое правосудие, как средство выполнения государством внутренней функции охраны правопорядка.

Определяющим фактором криминализации общественных отношений в указанный период являлось отсутствие надлежащего государственного воздействия, которое стало возможным в связи с нарушением строгой упорядоченности во взаимодействии элементов организационной структуры государственной власти. Несогласованность действия имеющихся компонентов государственного механизма, направленных на непосредственную защиту прав и законных интересов граждан от противоправных посягательств и беззакония, потребовало активного развития и расширения организационно-правового поля новыми институтами, одним из которых становится институт государственной защиты – сложный межотраслевой правовой институт, осуществляющий как регулятивные, так и охранительные функции по обеспечению безопасности лиц, участвующих в отправлении правосудия.

Необходимо отметить, что противоправному давлению участники судопроизводства подвергаются по уголовным делам самой разной направленности (от мошенничества, до хулиганства и причинения смерти по неосторожности), то есть делам, не связанным с деятельностью организованной преступности. Практика показывает, что в современном обществе, участники судопроизводства, опасаясь за свою жизнь, могут отказываться выполнять свой гражданский долг, а порой и свои должностные обязанности.

Становление и развитие института государственной защиты, определяемое существующими социальными реалиями, задачами государственно-правовой теории и юридической практики в установлении действенных форм противодействия криминализации общества, обуславливает актуальность исследования. Историко-правовой анализ, направленный на выявление закономерностей и предпосылок становления организационно-правовых основ государственной защиты, позволит объективно оценить эффективность избираемых государством форм и методов реализации государственной защиты в различных социально-политических условиях и на этой основе выявлять и прогнозировать перспективы совершенствования деятельности указанного института на современном этапе.

Теоретические аспекты развития института государственной защиты как формы реализации правовой функции государства в своих работах затрагивали такие исследователи как П.В. Анисимов, И.В. Губенок, В.Л. Казаков, В.А. Колокольцев, О.А. Колоткина, И.А. Мингес, А.А. Опалева, А.С. Прудников, Д.Г. Разинков, Н.А. Толкунова и др.

Следует отметить, что в трудах отечественных ученых рассматриваются некоторые аспекты становления субинститутов государственной защиты в рамках отраслевых и прикладных наук. В частности работы Л.В. Брусницына, Е.В. Евстратенко, А.Ю. Епихина, О.В. Зайцева, Т.К. Курбанмагомедова, Г.П. Лазовицкой, И.А. Мищенковой, А.В. Москаленко, Н.С. Томиловой, К.В. Шевченко, А.В. Шкоды и др. посвящены изучению государственной защиты потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства с точки зрения уголовного и уголовно-процессуального права, криминологии. В то время как в работах Ю.В. Драгунцова, Е.С. Дубоносова, П.А. Шурыгина и др. освещены проблемы оперативно-розыскной деятельности при обеспечении государственной защиты судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов.

Однако, указанные авторы не ставили целью своих исследований изучить становление института государственной защиты, изменения, характерные для его эволюции как самостоятельного новообразования в системе государственного устройства, рассмотреть зарождение отдельных элементов защиты участников судопроизводства. Таким образом, историко-правовой аспект не являлся специальным предметом научных исследований.

Настоящее монографическое исследование раскрывает эволюцию института государственной защиты от момента зарождения до настоящего времени и являет собой всестороннее, комплексное изучение проблемы. В работе государственная защита рассматривается как сложный институт права, включающий в себя так называемые субинституты государственной защиты судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов и государственной защиты потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства.

Методологическую основу исследования представляют принципы системности, объективности и историзма, которые обеспечили научный подход к освещению проблем становления института государственной защиты в своем последовательном развитии. При решении конкретных задач использовались методы познания, присущие историко-правовой науке: сравнительно-правовой, историко-сравнительный, системно-структурный, диалектический, логический, формально-юридический и аналитический, представляющие возможность не только рассмотреть отдельные вопросы функционирования института государственной защиты и его эволюции, но и раскрыть сложные взаимосвязи и элементы преемственности развития нормативно-правового обеспечения в рассматриваемой области.

Теоретическую базу исследования составили труды отечественных авторов, специальная юридическая литература как теоретического, так и историко-правового характера. В основу работы легли идеи классиков российской юриспруденции: С.С. Алексеева, И.Д. Беляева, Н.М. Коркунова, Д.И. Мейера, Л.И. Петражицкого, М.М. Сперанского, Г.Ф. Шершеневича, и др. В процессе исследования использовались теоретико-правовые и историко-правовые концепции советских и современных исследователей: И.А. Исаева, С.А. Комарова, В.М. Курицына, В.П. Лаврова, В.П. Малахова, А.Я. Малыгина, Н.В. Михайловой, Р.С. Мулукаева, В.В. Оксамытного, и др.

Монографическое исследование проведено на основе изучения различных источников. В первую очередь это нормативная база, к которой относятся опубликованные акты Российской Империи, содержащиеся в Полном собрании законов Российской Империи и Своде законов Российской Империи, законодательство Советского государства, федеральные законы, международные правовые акты, правовые акты зарубежных государств, подзаконные акты Правительства Российской Федерации, ведомственные нормативные акты. Кроме того источниковой базой исследования стали архивные документы, в том числе материалы Департамента по борьбе с организованной преступностью и терроризмом МВД России, Управления по обеспечению безопасности лиц, подлежащих государственной защите, МВД России. Материалом для проведения исследования были был доклады и выступления отечественных и зарубежных практических работников – специалистов в области обеспечения безопасности лиц, подлежащих государственной защите, в том числе В.П. Игнатова, Ю.П. Стародубова, О.В. Зимина, К. Бауэра, В. Джоба, Г. Ихаза.

В монографии обоснованы пути решения научно-практической проблемы генезиса и закономерностей становления института государственной защиты как современного сложного межотраслевого правового института, обеспечивающего как регулятивные, так и охранительные функции, и определении возможных направлений его развития в рамках историко-правовой науки. В работе сформулированы выводы и предложения, которые могут стать отправной точкой для дальнейших исследований защиты прав граждан и обеспечения функций государства в различных отраслях права. Выводы и предложения относительно дальнейшего развития института государственной защиты открывают новые направления в исследовании и реализации прав и законных интересов граждан Российской Федерации.

Результаты исследования возможно использовать для дальнейшего совершенствования нормативно-правового обеспечения института государственной защиты в Российской Федерации, повышения эффективности деятельности подразделений системы Министерства внутренних дел Российской Федерации, непосредственно задействованных в обеспечении безопасности лиц, подлежащих государственной защите.

В ходе исследования становления и развития института государственной защиты, созданы теоретические предпосылки для совершенствования действующего законодательства в указанной сфере предлагается:

• для установления права на обжалование отказа в применении мер безопасности использование термина «лицо, обратившееся за государственной защитой»;

• вместо термина «реальная угроза» применение термина «объективно существующая угроза»;

• наделение органов государственной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления правом осуществления расходов на реализацию возложенных на полицию обязанностей по обеспечению безопасности тех категорий государственных и муниципальных служащих, государственная защита которых является расходным обязательством соответствующих субъектов Российской Федерации или муниципальных образований.

В целях совершенствования правоприменительной практики в монографии предложено разработать систему оценки свидетельских показаний по степени их важности для результатов рассмотрения уголовного дела, предусмотрев учет лиц, изменивших свои показания в ходе следствия.

Глава 1
Теоретико-правовые основы и исторические предпосылки становления и функционирования института государственной защиты

1.1. Исторические предпосылки и генезис института государственной защиты

Государственная защита как самостоятельный правовой институт начала формироваться во второй половине ХХ века в связи с эскалацией организованной преступности и ее влиянием на общественные отношения. Деятельность подобного института стала наиболее востребованной, в том числе в постсоциалистический период становления российской государственности и обусловлена, прежде всего, реформированием судебной системы и развитием ее нормативно-правового обеспечения.

Таким образом, в указанный период сложилась ситуация, когда существовавшие правовые институты не могли противостоять оказываемому на общественные отношения влиянию, которое выразилось в том, что жизнедеятельность все большего количества граждан регламентировалась не нормами права, а обычаями криминального мира. Таким образом, государство, утрачивая влияние в сфере реализации социальной, экономической, политической и правовой функций, было вынуждено создавать принципиально новые соответствующие сложившимся реалиям институты, одним из которых и является институт государственной защиты.

Необходимо принять во внимание, что институт государственной защиты целесообразно рассматривать не только в узком смысле, то есть как совокупность мер безопасности, социальной и юридической поддержки, осуществляемых в отношении участников уголовного судопроизводства в связи с их в нем участием, который продиктован действующим законодательством Российской Федерации и базируется на видении законодателя, но и в широком смысле, а именно как комплекс мер, направленных для обеспечения государством безопасности лиц, выполняющих в интересах государства доверительные полномочия.

Государственная защита как самостоятельный правовой институт возникает как следствие реализации охранительной функции государства в отношении определенной категории государственных служащих и является качественным переходом от общей системы защиты участников уголовного судопроизводства к адресному применению специального комплекса мер, обеспечивающих безопасность только тех участников уголовного судопроизводства, которым грозит опасность.

При этом можно отметить, что начальным этапом в обеспечении защиты со стороны государства является, прежде всего, определение круга лиц, подлежащих защите, которое на начальных этапах становления правового регулирования выражалось в том, что такие лица упоминались в нормативных правовых актах, наделялись полномочиями и/или обязанностями; устанавливалась повышенная ответственность за посягательство на жизнь, здоровье или имущество таких лиц; а также особые правила поведения, в частности, при проведении судебного процесса.

Необходимо отметить, что некоторые элементы общей системы защиты определенных категорий граждан использовались и продолжают использоваться вне рамок упомянутого выше перехода к адресному применению мер защиты, а отдельные ее принципы имеют глубокие исторические корни в социальной практике.

Примечательно, что обращение даже к древнейшим памятникам права позволяет выявить условия зарождения элементов государственной защиты и очертить некоторые закономерности ее становления.

Так, еще законы шестого царя Первой Вавилонской династии Хаммурапи[1]1
  Сборник Законов царя Хаммурапи // Источники права. Вып. 1 – Тольятти: ИИП «Акцент», 1996. С. 12–25 с.


[Закрыть], датирующиеся XVIII–XX веками до нашей эры предполагали[2]2
  См. статьи 1–5 там же.


[Закрыть] выделение различных категорий лиц, в частности свидетеля и судью, на которых налагались определенные обязанности, что означает, что указанным лицам присваивался особый статус, выделявший их из народа древнего Вавилона.

Другим древнейшим источником можно считать Хеттские законы[3]3
  Friedrich J. Die Hethitischen Gesetze. Leiden, 1959; Imparati F, Le leggi ittite. Roma, 1964. Дьяконов И.М. Законы Вавилонии, Ассирии и Хеттского царства // Вестник древней истории. 4. 1952; История древнего Востока. 1/2. М.1988; Гиоргадзе Г.Г. Вопросы общественного строя хеттов. Тбилиси, 1991; История Востока. 1. М., 1997.


[Закрыть], которые дошли до нас в одной древнехеттской копии приблизительно конца XVI – начала XV вв. до н. э. (конец Древнехеттского периода) и в нескольких более поздних (Новохеттских) копиях (около

XIII в. До н. э.). Текст законов непрерывен, деление на статьи принадлежит исследователям. Перевод и интерпретация многих статей и особенно терминологии хеттских текстов во многом остаются спорными и гипотетическими, однако, на наш взгляд, для данного исследования интерес представляют следующие статьи:

38. Если люди взяты для суда и кто-нибудь приходит к ним как заступник, и если их противники по суду приходят в ярость, и помощника кто-нибудь из противников ударит, и он умрет, то возмещения нет.

173. Если кто-нибудь воспротивится решению царя, то его дом должен быть превращен в пустошь. Если кто-нибудь воспротивится решению сановника, то ему должны отрезать голову. Если раб восстанет против своего хозяина, то он должен быть брошен в водоем.

Содержание вышеприведенных источников указывает на возможность отметить внимание законодателя к определенным категориям лиц, участвующих в отправлении правосудия, что в свою очередь свидетельствует о зарождении неких норм, направленных на реализацию задач государства по обеспечению справедливого правосудия.

Уместным представляется и упоминание Аристотеля[4]4
  См. Античные риторики. М., 1978.


[Закрыть], который, преподнося основы ораторского искусства, не забывал с одной стороны о большом значении свидетельских показаний[5]5
  «Свидетель, заслуживающий веры, бывает полезен даже в том случае, когда он один». Там же.


[Закрыть], а с другой стороны считал их лишь одним из множества доказательств, которые необходимы для отстаивания своей позиции в том числе в суде.

В византийском государстве правосудие, осуществляя задачу решения возникающих в обществе правовых коллизий, являлось, по сути, экспертом по вопросам права и одновременно было наделено полномочиями выносить окончательное и обязательное для исполнения суждение. Такое положение наделяло суд особым общественным авторитетом[6]6
  Гаген С.Я. Императорский суд и судьи палеологовской Византии: 1261–1453 // диссертация… кандидата юридических наук: 12.00.01


[Закрыть]. Те институты, из которых родился суд с его процедурой, прением сторон, обязательностью выполнения решений, использованием доказательств и свидетельских показаний, преимущественно были направлены на устранение конфликта (гражданское судопроизводство), а не на наказание виновного [7]7
  Аннэрс. Э. История европейского права. М. 1995. С. 10–20; Воскобитова Л.А. Судебная Власть: возникновение, развитие, типология. С. 21.


[Закрыть], как это происходит в уголовном суде.

В отечественном праве нормы, обособляющие участников уголовного процесса, а также определяющие уголовно-правовые меры их защиты содержатся в Русской Правде, Псковской и Новгородской судных грамотах, судебниках 1497 и 1550 годов, Соборном уложении 1649 года, Артикуле воинском 1716 года, Судебных уставах 1864 года.

Так, Русская правда устанавливала высшую виру за жизнь управителей княжеского хозяйства и приближенных князя («княжь муж» и «тиун княжь»)[8]8
  Русская Правда. Пространная редакция // Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. – в 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. – М. Юрид. лит., 1984. – Т. 1. – С. 81.


[Закрыть]. Хотя речь в этих источниках идет о представителях всей княжеской администрации, а не об участниках уголовного судопроизводства, важно отметить, что указанная ответственность устанавливалась именно в связи с исполнением ими своих обязанностей, а не в силу знатности их происхождения[9]9
  Совестьянский И.М. Круговая порука у славян по древним памятникам их законодательства. Харьков. 1888. С. 14–15.


[Закрыть]. Таким образом обусловленная социальными и культурными особенностями общества формировалась уголовно-правовая политика государства к обеспечению безопасности лиц, выполняющих некие важные для государства обязанности.

Это направлении государственной политики получило свое развитие с развитием судебной системы. Так, в Новгородской судной грамоте предусматривалась ответственность за «наведение наводок», то есть за провокацию нападения толпы непосредственно на судей или на иных участников суда[10]10
  Новгородская судная грамота // Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. – в 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. – М. Юрид. лит., 1984. – Т. 1. – С. 300–320.


[Закрыть]. В другом понимании [11]11
  Новгородская судная грамота // Памятники русского права. Вып. Второй. – М. Юрид. лит., 1953. С. 219, 232.


[Закрыть] данный термин трактуется как «клеветать, дискредитировать». Принимая во внимание оба толкования можно, однако, сделать вывод, что в данных источниках речь идет о неком обособлении судей и иных участников суда, а именно подходах к развитию особого статуса лиц, принимающих участие в отправлении правосудия.

Новгородская судная грамота прямо устанавливает правовое обособление участников уголовного судопроизводства, определяя в статьях 1–4[12]12
  Новгородская судная грамота // Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. – в 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. – М. Юрид. лит., 1984. – Т. 1. – С. 304, 309–311.


[Закрыть] лиц, наделяемых правом отправления правосудия (архиепископ Новгорода, посадник, тиун, тысяцкий), а также закрепляя в статьях 19, 22, 23[13]13
  Там же, с. 306, 314–316.


[Закрыть] положения о свидетелях, налагая (статья 36[14]14
  Там же, с. 307–308, 318–319.


[Закрыть]) запрет на досудебную расправу над лицом, обвиняемым в совершении наиболее тяжких преступлений.

Обособление участников уголовного судопроизводства содержится в положениях (ст. ст. 20–26) Псковской судной грамоты[15]15
  Псковская судная грамота // Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. – в 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. – М. Юрид. лит., 1984. – Т. 1. – С. 333–334, 356–357.


[Закрыть]. Значимыми для изучения условий зарождения института государственной защиты представляются и положения нормы (ст. ст. 58, 111[16]16
  Псковская судная грамота // Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. – в 9 т. / Под общ. ред. О. И. Чистякова. – М. Юрид. лит., 1984. – Т. 1. – С. 337, 342, 369, 384.


[Закрыть]), направленной на обеспечение порядка в помещении, в котором производится суд, посредством которой в какой-то степени обеспечивалась и безопасность участников судопроизводства.

В судебнике 1497 года[17]17
  Судебник 1497 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. – в 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. – М. Юрид. лит., 1985. – Т. 2. – С. 54–97.


[Закрыть] определялся круг лиц, наделяемых правом отправления правосудия. Так, члены Боярской Думы, занимавшие высшие придворные должности фактически исполняли обязанности судей. В целях же ограничения судебных прав бояр и необходимости ведения судопроизводства к боярскому суду допускались представители иных сословий – дьяки.

К элементам обособления статуса судьи можно отнести практику запрета на получение посулов за производство суда. Термин посул, как отмечают исследователи, имеет два значения. И, хотя, первоначально посул не являлся взяткой в современном понимании этого слова, а платой за проявление судьей прилежания в разборе дела, подобные запреты стали нормой. Таким образом, можно заключить, что усилия законодателя, направленные на нормативное регламентирование деятельности конкретных должностных лиц свидетельствуют о высокой степени заинтересованности государства в четком и единообразном подходе к реализации его функций посредством регулирования деятельности указанной категории лиц.

К специфическим условиям развития российской государственности следует отнести и обычай, когда в судебном разбирательстве принимали участие представители общины, так называемые лучшие или добрые люди, представлявшие население не по выбору, а по своему положению в местном обществе. Обычай говорит о том, что статус судьи был еще недостаточно высок. Присутствовавшие на суде лучшие люди контролировали суд кормленщиков, ограничивали их произвол, в том числе при рассмотрении наиболее важных и опасных для безопасности государства дел (ст. ст. 1, 33, 38, 43, 65, 67).[18]18
  Судебник 1497 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. – в 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. – М. Юрид. лит., 1985. – Т. 2. – С. 54–62, 63–97.


[Закрыть]

Рассматривая вопросы генезиса института государственной защиты необходимо проследить и трансформацию статуса других участников судопроизводства. Так, обособление свидетеля как самостоятельного участника уголовного судопроизводства было связано с тем, что послушество[19]19
  Там же, с. 85.


[Закрыть] на Руси признавалось бесспорным видом доказательства, что в свою очередь обуславливало необходимость урегулирования участия свидетеля в суде. Известно, что послухами могли быть все граждане, в том числе и холопы, что предопределяло расширение правосубъектности, однако, для дачи показаний принималась во внимание лишь личная непричастность к делу и в судебной практике были известны случаи отвода послухов ввиду их заинтересованности в разрешении тяжбы. Таким образом, установление ответственности за лжесвидетельство и неявку свидетелей также указывает на обособление статуса участника судопроизводства (ст. ст. 8, 48–50)[20]20
  Там же, с. 55, 60, 68–69, 84–86.


[Закрыть]. Возникновение юридической ответственности позволяет говорить о повышении правового статуса данной категории лиц.

Очевидно, что специальное понятие «государский убойца» (ст. 9)[21]21
  Там же, с. 55, 69–72.


[Закрыть] и установление смертной казни для лиц, совершивших это деяние, не является аналогом убийцы судьи, а тем более иного участника судопроизводства, однако, использование сравнительно-исторического анализа позволяет с высокой степенью вероятности выдвинуть предположение о существовании особых объектов, которые не были зафиксированы законодателем в самом Судебнике, однако в московском праве конца XV века были хорошо известны.[22]22
  Попрядухина И.В. Объект правонарушения по судебнику 1497 г. // Вектор науки ТГУ. Тольятти. 2011. № 1 (15). С. 133–136.


[Закрыть]

Изучая Судебник 1550 года, представляется немаловажным выделить нововведения напрямую связанные с повышением статуса и обеспечением безопасности отдельных участников судебных разбирательств. Так, ст. ст. 2–5[23]23
  Судебник 1550 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. – в 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. – М. Юрид. лит., 1985. – Т. 2. – С. 97, 131–132.


[Закрыть] впервые в законодательстве отграничивают судебную ошибку от преступления по должности, наказуемого в зависимости от ранга должностного лица, ст. ст. 6–7[24]24
  Там же.


[Закрыть] также впервые вводится наказание за ложное обвинение должностных лиц в неправосудии и предоставляется право на обращение с челобитными в вышестоящую инстанцию.

Кроме того в ст. 6 предусматривается ответственность за ложное обвинение судей в умышленном неправосудии. Интересно отметить, что ябедничество наказывалось строже, чем умышленное неправосудие.

Первые попытки нормативного закрепления обеспечения каких-либо мер безопасности свидетеля прослеживаются в статье 17[25]25
  Там же, с. 100, 135.


[Закрыть], которая помимо разрешения сторонам и послухам при определенных условиях выставлять вместо себя наемного бойца для участия в судебном поединке, предусматривала также, что замена послуха наймитом допускалась лишь в том случае, когда послух будет увечен «безхитростно». Можно предположить, что данная новелла была ответом на незаконные действия сторон, пытавшихся обеспечить свои интересы за счет противопоставления послуху более сильного в физическом отношении наймита.

Важными для настоящего исследования представляются и некоторые положения Соборного уложения 1649 года[26]26
  Соборное уложение 1649 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. – в 9 т. / Под общ. ред. О. И. Чистякова. – М. Юрид. лит., 1985. – Т. 3.


[Закрыть], в котором, в частности, также закреплены нормы о беспристрастном разрешении судебных дел (ст. ст. 1, 3, 5 главы Х, ст. 7 главы XXI)[27]27
  Там же, с. 102, 231,286–289, 412.


[Закрыть], повышении ответственности судьи и прочих должностных лиц, участвующих в отправлении правосудия (ст. ст. 6–9, 15–17 главы Х)[28]28
  Там же, с. 102–104, 289–290.


[Закрыть]. Интерес представляют также положения статей 105–107 главы Х[29]29
  Соборное уложение 1649 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. – в 9 т. / Под общ. ред. О. И. Чистякова. – М. Юрид. лит., 1985. – Т. 3. – С. 112–113, 297.


[Закрыть], в соответствии с которыми предусматривалась ответственность за жизнь судьи, за нарушение порядка в суде, оскорбление суда и судьи.

Особый интерес представляет 133 статья Х главы[30]30
  Там же, с. 120, 303.


[Закрыть], в соответствии с которой предусматривалась повышенная уголовно-правовая защита лица, которому грозили убийством. Какие бы то ни было меры, направленные на обеспечение безопасности такого лица не принимались, данная норма может считаться примером использования не общей, а индивидуальной, персонифицированной защиты, когда конкретное лицо подлежит повышенному охранению путем применения сдерживающих мер уголовно-правового характера.

Статьей 174 Х главы подтверждается необходимость беспристрастности свидетелей, достижение которой не представляется возможной у бывшего холопа в отношении своего хозяина.

Уголовное законодательство времен Петра Первого, закрепленное Артикулами воинскими 1714 г.[31]31
  Артикул воинский // Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. – в 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. – М. Юрид. лит., 1986. – Т. 4. – С. 327–389.


[Закрыть], содержало нормы (глава 3-я и 22я), касающиеся должностных преступлений (взяточничество, злоупотребление властью в корыстных целях), а также преступлений против порядка управления и суда (принятие фальшивого имени, принесение лжеприсяги, лжесвидетельство).

Таким образом, в ходе становления отечественной правовой системы развивалось уголовно-правовое и уголовно-процессуальное обособление лиц, принимающих участие в отправлении уголовного судопроизводства, то есть складывались система определения правосубъектности, прав, обязанностей, гарантий соблюдения этих прав и определение юридической ответственности за несоблюдение взятых на себя обязательств, иными словами, формировался правовой статус указанной категории лиц. Нормативно-правовое регулирование касалось вопросов обеспечения порядка в суде и наказания за его несоблюдение. Эти положении закреплялись также и нормами, содержащимися в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.[32]32
  Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. – в 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. – М. Юрид. лит., 1988. – Т. 6. – С. 174309.


[Закрыть], Уложении о наказаниях уголовных и исправительных Царства Польского[33]33
  Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, Варшава, 1847.


[Закрыть], в котором, например, глава 5 раздела второго была посвящена проблемам лжеприсяги и, в частности, лжесвидетельства, влекущего неправильное наказание обвиняемого по уголовному делу; статья 282 предполагала наказание за «удержание чиновника от исполнения обязанностей его по службе угрозами такого рода, что сей чиновник мог и должен был в самом деле считать себя в опасности»; глава втора четвертого раздела посвящалась вопросам «оскорбления и явного неуважения к присутственным местам и чиновникам при отправлении должности».

При этом реформа 1864 года[34]34
  Судебные Уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны. Части первая – пятая. // СПб., 1866–1867.


[Закрыть], являясь важным этапом в развитии уголовного процесса в России XIX века, не внесла существенных дополнений в комплекс норм, составляющих институт государственной защиты.

Важно отметить, что кроме уголовно-правовой защиты в XIX веке появляется и социальная составляющая, так, в Своде законов Российской Империи[35]35
  Свод законов Российской Империи // Под редакцией и с примечаниями И.Д. Мордухай-Болтовского в 16 томах, в 5-ти книгах – СПб., Русское Книжное Товарищество «Деятель»., 1912 г.


[Закрыть] появились нормы, закрепляющие социальные гарантии должностным лицам, которые пострадали при исполнении или по поводу исполнения своих служебных обязанностей. Так, помимо норм уголовно-правового характера Свод Законов Российской Империи предусматривал право на пенсию лицам, состоящим на государственной службе, если они пострадали при исполнении или по поводу исполнения ими обязанностей по службе, которое по сути представляло собой меру социальной поддержки. Таким образом, государство создавало дополнительные правовые гарантии для лиц, выполняющих взятые на себя в связи с несением службы обязательства.

В частности, статья 745 Устава о пенсиях и единовременных пособиях устанавливала, что Право на пенсию предоставляется следующим лицам, если они пострадали при исполнении или по поводу исполнения ими обязанностей службы:

• состоящим на службе государственной (по гражданскому, военному и военно-морскому ведомствам), а также служащим в правительственных установленных по вольному найму и нижним служителями;

• состоящим на службе общественной и сословной, как по выборам или по назначению от правительства, так и по вольному найму;

• священно– и церковно-служителям и духовным лицам всех вероисповеданий и служащим в духовных установлениях;

• служащим на железнодорожных поездах и пароходах, а равно тем из служащих в железнодорожных и пароходных предприятиях, на коих возложены обязанности по охране общественного порядка, либо по специальному охранению имущества;

• дворникам, сторожам и т. п. лицам, если на них, в установленном порядке, возложено исполнение каких-либо полицейских обязанностей.

Необходимо отметить, что в отличие от последующих этапов российской истории развитие элементов правового статуса лиц, участвующих в отправлении правосудия, носило в основном эволюционный характер, то есть совокупный объем норм, насыщающих институт государственной защиты в широком понимании этого термина, трансформировался поступательно, дополняясь новыми нормами, которые развивали положения, уже существовавших норм.

Исследование советского периода формирования правового регулирования судебной системы показывает, что на первоначальном этапе этого развития государство не предусматривало каких-либо норм, регламентирующих защиту участников уголовного судопроизводства.

В.И. Ленин отмечал: «…безусловной обязанностью пролетарской революции было не реформировать судебные учреждения… а совершенно уничтожить, смести до основания весь старый суд и его аппарат. Эту необходимую задачу Октябрьская революция выполнила, и выполнила успешно…».[36]36
  В.И. Ленин. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 162, 163.


[Закрыть] Новая администрация страны не выделяла суд как самостоятельную ветвь власти[37]37
  Конституция (Основной Закон) Российской Социалистической Федеративной Советской Республики 1918 г.


[Закрыть].

Таким образом, составленные в первые годы советской власти декреты о суде[38]38
  Декреты Советской власти. Т.1. М., Гос. изд-во полит. литературы, 1957.


[Закрыть] содержали в основном положения об общем порядке судопроизводства, то есть государственный организационно-правовой механизм, необходимый для реализации правовой функции создавался заново. Учитывая важность этой функции для сохранения целостности государства, Декрет о суде № 2 устанавливал, что: «Ст. 14. Относительно доказательств суд не стеснен никакими формальными соображениями и от него зависит, по обстоятельствам дела, допустить те или иные доказательства. Свидетели дают показания с предварением ответственности за ложное показание. Принесение присяги отменяется…»[39]39
  Там же, С., 469–470.


[Закрыть], то есть предусматривались нормы, выделяющие свидетеля как участника уголовного судопроизводства и обязывал его сообщать правдивые сведения.

Уголовный кодекс 1922 г. не был ни воспроизведением норм декретов или выводов судебной практики, ни даже простой их переработкой. Создание Уголовного кодекса было творческим процессом, в котором все предшествующее уголовное законодательство явилось только материалом.[40]40
  А.А. Герцензон, Ш.С. Грингауз, Н.Д. Дурманов, М.М. Исаев, Б.С. Утевский История советского уголовного права. М., 1947. С. 240.


[Закрыть]

Однако в 1929 году статья об угрозе убийством, истреблением имущества или совершения насилия по отношению к должностному лицу была включена в Уголовный кодекс РСФСР 1926 года[41]41
  Постановление ВЦИК, СНК РСФСР от 25.03.1929 «О дополнении Уголовного кодекса РСФСР статьей 73.1».


[Закрыть], а Уголовный кодекс РСФСР 1960 года предусматривал ответственность за преступления, совершенные как против правосудия в целом, так и в отношении участников уголовного судопроизводства в частности.